Текст книги "Набат"
Автор книги: Александр Гера
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 42 страниц)
– Дальше, дальше. – Губы Мотвийчука налились прежней усмешкой, а глаза наглецой.
– А дальше ты в СИЗО отправишься, а евреи дальше поедут. Слабо ты теорию о еврейских кознях выучил. – Бехтеренко вызвал охрану: – Этого субчика с утра в СИЗО на полные тридцать суток.
Минуты не прошло, охранник появился снова:
– Милицейский майор в камере повесился!
Он протянул Бехтеренко листок бумаги.
– Твою мать! – выругался полковник, читая: «Я использовал свой последний шанс. В моей смерти прошу никого не винить». И ниже приписка: «Руководство отрядами «юных христиан» контролирует помощник президента Гуртовой».
– Как это случилось? – поднял глаза на охранника Бехтеренко. – Не уследили?
– Я же подсказывал! – оправдывался охранник. – Думал, он пишет, а оно вон как…
– Подсказывал, – помассировал затылок Бехтеренко, отходя с письмом к окну. – А я не поверил.
– Мотвийчука в СИЗО отправлять?
– С утра отправляйте. Этот не повесится, напрочь отмороженный. Твою мать… – выругался он еще раз.
«Надо Судских сообщить. Еще один подарок», – нехотя набирал Бехтеренко мобильный номер Судских.
Генерал откликнулся из машины: от Зверевых направлялся домой. Бехтеренко кратко сообщил о случившемся с майором и более подробно о посмертной записке, дабы смягчить трепку за недогляд. Судских самого мучили угрызения совести, и рассказ Бехтеренко он выслушал без комментариев. Заметил единственное о Гуртовом:
– Я догадывался. Кое-какие факты были. Это потом. Ты что-то, Святослав Павлович, о Мотвийчуке молчишь.
– Наглеет малый, – живо откликнулся Бехтеренко. – Я его до утра поразмыслить оставил.
– А надо бы в оборот взять. Меня не столько сынок интересует, сколько его мать. Она у нас давно на примете. Дама очень любопытная, имеет крупные связи. Я сейчас согласую с генеральным ордер на обыск квартиры Мотвийчуков, а ты просмотри информацию на мамашу. Как только ордер будет получен, выезжай. Нужен компромат, Святослав Павлович. Если мы не прижмем мадам Мотвийчук, она еще с ночи подымет такой хай…
– Обоснованный компромат или…
– Святослав Павлович, ты со мной не первый день работаешь и знать бы должен, что Судских законов не нарушает. Этических и моральных тоже. Просмотри информацию и найдешь прямой ход.
– Понял, – отвечая, покраснел Бехтеренко. Вспомнилось хамоватое поведение Мотвийчука, его остренькая физиономия, по которой он прошелся от души пятерней. Руки распустил! Не мог гаденыша морально придавить?
Все происшедшее за сегодня выбило из колеи, если не сказать точнее, что пятнадцать лет на службе в органах постепенно приближали день его душевного разлада. Все, чему его учили, что наработано практикой, разом свелось к нулю. Девчонка стреляет в своего защитника, великовозрастный балбес не боится ответственности, а за этим явно невидимые силы иезуитски перекраивают законы, без оглядки, по чьей-то прихоти.
В органы Бехтеренко пришел накануне ломки, но лейтенантом его несло в общей стремнине, старшие подсказывали фарватер, майором он лавировал самостоятельно, считая, что вот-вот вернутся стабильные времена веры в непогрешимость органов. Случилось другое: органы сами приспособились к обстоятельствам, неслись по стремнине вместе со всей страной, и многое, на чем держалась стабильность, растерялось в хаотичном плавании.
Ему представилась битва, знаменосец впереди. Вот он сражен, падает, но знамя подхватывает другой…
«А в этих странных передрягах, когда неизвестно, где враг, кто в кого стреляет, до знаменосца ли? Упал, и ладно, свои руки не заняты обузой, себя бы спасти…»
Можно вписать смерть Миши Зверева в трагическую случайность, хамовитость Мотвийчука – в закономерность смутного периода, но поступок милицейского майора не вписывался в обыденные рамки.
Бехтеренко никак не мог заставить себя взяться за дела, все пытался додумать главное: что заставило майора наложить на себя руки? Совесть? Да было, чем ему защититься, оправдаться!
«У этого тамбовского бедняги противоядия не осталось. Не захотел в дерьме со всеми полоскаться. Чище нашего ушел…»
2 – 9
Среди постоянных обитателей комплекса в Ясенево полковник Бехтеренко занимал кабинет заместителя начальника Управления по оперативной работе. Он и считался первым заместителем генерала Судских, хотя кабинетных бдений не любил и при первой возможности исчезал с оперативной группой. Возможностей хватало, и Судских не корил его за отлучки. Бехтеренко был уважаем за опыт, знание всех видов оружия, техники, за смекалку в конце концов. Мозговики Судских, его сотоварищи по НИИ, позволяли себе подшучивать над нелюбовью Бехтеренко к компьютерам, но всегда приходили на помощь, если полковник путался в программах.
Ему всегда казалось, что информация сотрется, затеряется, куда привычнее картотеки, папочки, магнитофон; однако Судских всю информацию велел загнать на дискеты, создал систему ключей и допусков, к скрытому недовольству Бехтеренко. Всякий раз он подсаживался к экрану компьютера, как садятся в кресло дантиста.
С третьей попытки он пробился в общую картотеку: на дисплее появилась информация, длинный список фамилий убегал вверх, и Бехтеренко стоически дожидался момента, когда появится нужная. Он мог бы спуститься этажом ниже, где колдовали мозговики, а в этот день с раннего утра присутствовал ас-компьютерщик Гриша Лаптев, но профессиональная гордость не позволяла. В свое время война в Чечне научила его полагаться сугубо на себя: не можешь сам – справятся подчиненные, не справятся они – всем хана. По-своему он ревновал Судских к разведке. Выходец из знаменитой «Альфы», Бехтеренко видел свою задачу несколько иначе, чем теоретически подкованный шеф: он должен получить четкую информацию, а раскапывать ее, стыковать узлы могли бы подчиненные. Это, мол, пройденный этап, не царское это дело в клавишах ковыряться.
«Вот она, голубушка!» – с облегчением остановил поток фамилий Бехтеренко и выделил нужную: Мотвийчук Н. В. Компьютер вознаградил его за терпение, и с первой попытки Бехтеренко получил досье на экране. «Все о Еве», так сказать.
«Мотвийчук Нина Владимировна, 1949 года рождения, не замужем, проживает в Москве с сыном. Четырежды была замужем: в 1967, 1974, 1979, 1988 годах. В 1997 году создала «Ассоциацию Великих Магов», является ее генеральным директором и главным магом. Образование: заочное отделение Педагогического института им. Крупской в 1969 году, вечернее отделение Университета марксизма-ленинизма в 1978 году. Послужной список: 1969–1970: 126-я школа, г. Москва, преподаватель начальных классов; 1974–1977: Ленинградский райком КПСС, г. Москва, секретарь-машинистка, завотделом, 4-й секретарь; 1977–1980: горком партии, помпомзавотделом, смотритель архива; 1980–1990: администратор санатория ЦК КПСС «Коммунист».
«Карьера рядовой партийной раскладушки!» – заулыбался понимающе Бехтеренко и стал считывать дополнительную информацию, штрихи, так сказать, к портрету:
«Из партии вышла в 1990 году, тогда же уволилась по собственному желанию. На самом деле была уличена в краже мебели санатория. Дело о краже прекращено по личному распоряжению Лигачева Е. К. Гаданием и магией занимается с 1991 года. Ее услугами пользуются многие высокопоставленные лица, в том числе и служители культов. Прекрасная интуиция, наблюдательна, хитра, по складу ума– авантюристка. На учете в КГБ с 1971 года: валютная проституция. Работать осведомителем дала согласие без принуждения в 1972 году. Псевдоним «Штучка». В 1990 году с помощью работника КГБ подполковника Рыжнова В. И. пыталась выкрасть свое личное дело из архива. Расследование не проводилось. В 1991 году предсказала Крючкову поражение в случае путча. В 1993 году предсказала победу Ельцину в случае решительных действий. Ее фраза: «Танки не должны приближаться к Белому дому, вижу много крови», подсказала решение обстреливать Белый дом с моста.
Мотвийчук Н. В. приглашалась рядом известных политических деятелей, финансистов и коммерсантов к сотрудничеству в качестве советника. С 1992 года она принимала участие в различных крупных аферах. См. раздел Х-5. В 1992 году она проходила по делу о «фальшивых авизо», в 1993 году по делу банка «Возрождение и прогресс», в 1995 году по делу ассоциации «Благо», в 1997 году по делу МММ. Во всех случаях обвинения сняты за недоказанностью. Тесно связана со многими криминальными структурами. См. раздел IX-8. В 1996 году приговорена группировкой «Бамат» к физическому уничтожению за подлог и разглашение коммерческой тайны. В 1997 году аналогичный приговор получила от рус-ско-польской мафии. В обоих случаях откупилась. Суммы выкупа – около полутора миллионов долларов. Мотвийчук Н. В. имеет личные счета в нескольких зарубежных банках, где содержит более двух миллионов долларов. См. раздел Х-17.
Мотвийчук Н. В. лично знакома со многими важными чиновниками госаппарата. Имеет практически прямой выход на президента через помощника Гуртового Л. О. С ним она познакомилась в Швейцарии в 1993 году, когда открывала счет в банке «Империал», в котором тогда работал Гуртовой Л. О. Она предсказала ему блестящую карьеру в случае возвращения в Россию. Она же способствовала его скорейшему продвижению. См. раздел XXV-3.
Сын, Мотвийчук А. В., 1970 года рождения. Постоянно проживает с матерью. Официально никогда и нигде не работал. Разведен. Семь классов образования. С 1988 по 1990 годы служил в СА, ВДВ в г. Каунасе. Служил в рембате, хотя любит рассказывать о своих невероятных подвигах десантника. До 1998 года постоянно носил камуфляж. За время службы сына мать много раз приезжала в Каунас, сделала все возможное, чтоб оградить сына от тягот армейской службы. Практически ему была создана синекура под видом лаборатории КИП.
Мотвийчука А. В. знают в солнцевской и балашихинских группировках, однако серьезно его не принимают из-за низких умственных и физических качеств. Кличка «Балабол». Имеет большое влияние на мать. Все крупные неприятности матери напрямую связаны с вмешательством сына в ее дела: любит давать безответственные советы. В 1996 году привлекался к суду за изнасилование. Освобожден до суда ввиду прекращения дела истцом. В 1999 году привлечен к суду за предумышленное убийство. Бежал из следственного изолятора на второй день. Побег организован матерью. В розыске».
«Найден», – удовлетворенно подытожил Бехтеренко.
«По неподтвержденным данным, скрывается в одном из мужских монастырей. См. раздел XXV-12».
«Опять двадцать пять!» – досадовал Бехтеренко. Было почему. На всякий случай он поискал вход, нашел и получил напутствие: «Закрытая информация. Введите код». С кодами у Бехтеренко дружбы не получалось. Как заместитель начальника Управления, он знал их, но всегда путался и попадал в дебри непонятных значков.
«Ну и ладно!» – не стал упорствовать Бехтеренко. Поразмыслив недолго, он все же решил повозиться с кодами. Минут двадцать кропотливого труда принесли плоды: Бехтеренко открылся раздел X. Он поразмыслил, может ли ему пригодиться этот раздел, и решил не мудрить с машиной: набрал фамилию гадалки, сделал запрос. Машина ответила взаимностью, выложила свежую информацию:
«Дело партии национал-демократов. Участие в нем Мотвийчук Н. В. В 1998 году казначей партии Мотвийчук Н. В. в сговоре с главным бухгалтером Бессоновой А. Д. подделала банковские документы, в результате чего двести пятьдесят тысяч долларов были переведены на личный счет Мотвийчук Н. В. в «Дженерал Банк», Бельгия. Разразился скандал, однако руководство партии пыталось замять его накануне выборов, договорившись с налоговой полицией. Бессонова, обделенная Мотвийчук, на компромисс не пошла и написала заявление в Генеральную прокуратуру, в котором честно созналась в пособничестве. Расследование вел прокурор по особо важным делам Басягин Н. К. Соучастие Мотвийчук Н. В. в афере не было доказано по причине неожиданной смерти Бессоновой А. Д. – кровоизлияние в мозг в результате падения на обледенелой улице».
«А рыбка-то еще та!» – ударил в ладоши Бехтеренко. Ему все больше и больше нравилось общение с машиной.
«…По нашим данным, Басягин Н. К. состоит в любовной связи с Мотвийчук Н. В., несмотря на разницу в возрасте: Басягин Н. К. 1968 года рождения. Назначение в Генпрокуратуру он получил по протекции Мотвийчук Н. В. в 1997 году. До этого он занимал должность заместителя прокурора Северо-Западного округа Москвы, принимал непосредственное участие в деле об изнасиловании Мотвийчуком А. В. несовершеннолетней Бальтерманц И. С. В настоящее время по личному распоряжению президента РФ дело о финансовых махинациях в партии национал-демократов направлено на доследование. Ведет его прокурор по особо важным делам Коряковцев Н. И. Басягин Н. К. с 20. 10. 99 г. от дел отстранен и находится под домашним арестом по распоряжению Генерального прокурора. С Мотвийчук Н. В. взята подписка о невыезде, однако по подложному паспорту на имя Часовых Н. В. 06.12.99 г. она ходатайствовала о въездной визе в посольстве Бельгии. Ранее по этому паспорту она выезжала в США, Швейцарию, Бельгию, где имеет счета в крупных банках.
Мотвийчук Н. В. находится на особом учете. См. раздел 1–5».
В этот раздел Бехтеренко даже не стал входить. Там находились все те, за кем установлены категории наблюдения, прослушивание телефонов и так далее. Представление о подопечной он и без того имел полное. «Штучка» была еще та, прекрасный гибрид времени и нравов. Партийное прошлое и авантюрное настоящее породили беспринципность. «А мы здесь, Святослав Павлович, не от шоколада изжогу имеем», – вспомнилось вдруг, как отвечал ему Гриша Лаптев, когда он заходил в его лабораторию и подмачивал насчет сидения у экрана. Такой вот телевизор: пару раз программок насмотрелся, порнушки всякой и спокойно дома объявляй: «Жена, ни с вечера, ни с утра ничего не будет, потому что ничего уже нет».
И все же настоящее требовало принимать решение.
«Интересная картина получается, – размышлял Бехтеренко, – мы берем Мотвийчук, обязаны передать после дознания Коряковцеву, а Гуртовой позже вытащит ее, пользуясь доступом к президенту. Обелит мадам, президент поверит. Бесплатный труд получается?»
Он не успел додумать, что из всего этого получится: снизу сообщили, что ордер получен и опергруппа готовится к выезду.
– Только маленькая заминка, Святослав Павлович, Мотвийчук на допрос рвется, – доложил дежурный.
– Да пошел он к бениной маме! – ругиулся Бехтеренко.
– Понимаете, Святослав Павлович, Мотвийчук настаивает, говорит, что знает какую-то тайну.
– Блеф, – не сдавался Бехтеренко. – Сидеть не хочет!
– ОГрифе…
Бехтеренко остыл. Куют железо, пока горячо – старое доброе правило. Он взглянул на часы. Допустим, минут двадцать – тридцать он потратит на сынка… Ничего страшного не произойдет. Пока никто телефоны не обрывал, отпустить бедного мальчика не требовал, главная магэсса карами не смущала…
«Или как там будет правильно: магэсса, магиня?..»
– Давай, но пошустрее. Выезд отложить на полчаса.
Через пару минут Мотвийчук стоял перед полковником Бехтеренко. По виду не скажешь, что отсидка в камере с предстоящим переездом в СИЗО убила его наповал. Наоборот, он появился, ровно ничего не случилось, непотопляемый фрегат УРО – ни больше, ни меньше.
– Хочу сделать заявление, – сказал он с хитрецой.
– Делай, – выжидал Бехтеренко. Сесть не предложил, и Мотвийчук переминался с ноги на ногу.
– А что я буду иметь? – ухмыльнулся он. Повторная встреча представлялась ему несколько в ином плане.
– Бледный вид и макаронную походку, – отрезал Бехтеренко. – Делай свое заявление или проваливай, откуда пришел.
– Как же так? – пошел пятнами Мотвийчук. – Чистосердечное признание, то да се.
– Ты пришел делать заявление, сообщить некую страшную тайну, вот и пугай меня, а там посмотрим. Торг неуместен!
– Если так… – озадачился Мотвийчук.
– И только так! – поднялся с кресла Бехтеренко, надевая куртку.
– И про Трифа не надо?
– Через тридцать суток.
– А я раньше выйду! – нахально заявил Мотвийчук.
– Иди ты! – подыграл ему Бехтеренко. – А это видел? – показал он ордер, принесенный охранником. – Писец твоей заступнице-мамане, Генеральный прокурор подписал. За ней много чего накопилось, – сказал Бехтеренко, наблюдая, как серел на глазах великовозрастный нахаленок.
– Блин! – заплакал он. – А меня за что? Она сама накрутила, меня подставила, сука!
– Зачем же так на маманю? Боженька не поймет. Ты сам гусь хороший. Бабушку зарезал? Или, скажешь, не ты?
– Не я! – заорал Мотвийчук. – Не я!
– Тише, тише, – поморщился Бехтеренко. – Тогда кто?
– Мать.
– Ну ты даешь! Ты уж всех собак на мать не вешай.
– А вот вы послушайте сначала, – нервничал и торопился Мотвийчук, загребая бороду, тер рукавом слезы. – Эта бабуля, Софья Аполлоновна, учила мать гаданию. Они познакомились еще в девяностом году. Она матери передала секреты гадания, какие не знаю, и мать веще предсказывала. Тогда мать за Момотом была замужем, и Георгий, Момот, значит, сам магию хорошо знал, так она выведала у него еще что-то и стала применять в гадании, а Георгий страшно сердился, запрещал ей делать эти штучки, стал не пускать тех, кто гадать приходил. Тогда мать наняла чеченцев, чтобы его грохнули. И как-то так вышло, что Георгий с ними договорился, они его отпустили, а матери велели отработать должок, раз их потревожили. Она им сама предложила сговор: я буду знакомиться с теми, кто приходит гадать, получше узнавать их материальные дела и, если кто побогаче, вам сообщать. Выручку поделим. Клянусь, сам слышал!
– Наводчицей стала, – подсказал Бехтеренко.
– Вот-вот! – приободрился Мотвийчук. – И однажды чеченцы ограбили знакомую Софьи Аполлоновны. Ты вызнала, серьезная тетенька была, не то что маманя, и приехала к матери. Либо, говорит, Нина, вы прекратите это бесчинство, либо я вас прокляну. Так и сказала, сам слышал, она дальше входной двери проходить не стала и все платочком нос прикрывала. Маманя давай дурочку ломать, меня позвала, я, само собой, за мать, а Софья Аполлоновна меня змеенышем назвала, блин… И вот тут она и говорит… Почернела вся, глаза – раскаленными углями… «Полчаса тебе небесных, кайся!» И ушла. Мы с матерью тогда разругались: я ей стал высказывать, зачем ей с чечнсй связываться, если она бабки крутые зарабатывает, мужиков крутых знает. Мать на меня: из-за тебя, говорит, я всю жизнь маюсь! Я плюнул на все это дело, ушел из дому и у подруги своей неделю кантовался. Там меня и накрыли: «Ты старуху убил?» А я ни сном ни духом. Утром мне свидание с матерью дали Я ей сказал: вытаскивай меня отсюда, как хочешь, или все расскажу следователю. Через день мне устроили побег. Мать умоляла никому ничего не говорить, обещала все устроить и дала мне десять тысяч баксов. А вечером меня увезли в монастырь.
– А где сейчас этот Момот? Они поддерживают связь?
– Не знаю. Триф знает, они дружили.
– А что ты о Трифе собирался рассказать?
– Он отдал матери на хранение бумаги, когда мы еще по соседству жили.
– Какие? – ковал железо Бехтеренко.
– Я не разбираюсь, что там, но последний месяц мать вела переговоры с каким-то Дейлом насчет их продажи. Он приезжал к нам. Мать просила двести тысяч баксов, Дейл давал только сто.
– А где они, бумаги эти? Дома?
Мотвийчук замешкался с ответом, Бехтеренко этой заминки было достаточно.
– Не дома. В хранилище банка «Империал».
– В Швейцарии?
– Какая там Швейцария! На Садово-Кудринской, сам с матерью ездил.
– Так, Санек, – почти по-дружески обратился Бехтеренко, – расскажи-ка, что в этих бумагах.
– Цифры, записи на непонятном язЬже, знаки, в одной папке вообще галиматья, сказка или, кажется, легенда про Христа.
– Надо полагать, ты копию сделал, – утвердительно сказал Бехтеренко, и Мотвийчук, не удержавшись, сказал:
– Сделал.
– Где она?
– Дома. Без меня не найдете, – сделал попытку для торга Мотвийчук.
– Санек, дорогой, зачем тебе надрываться, скажи, где ты ее сховал, а мы возьмем. Ты уж пособи нам, чтобы паркет да кафель не ломать. Тебе же там жить, если все про старушку подтвердится, – щедро сулил Бехтеренко.
– А ладно, – расщедрился и Мотвийчук. – Только там деньги мои, не обижайте сироту, – опять нахально улыбался Мотвийчук, Бехтеренко только диву давался.
– Законность установим, хоть все твое. Где тайничок?
– В моей ванной.
– Как понимать: у тебя своя ванна?
– Все цивилизованные люди имеют ванну, – назидательно пояснил Мотвийчук.
Бехтеренко не сдержался:
– Выпускнику седьмого класса и коридора положена только параша!
– Да ладно вам сердиться, – стушевался Мотвийчук. – В ванной, за вентиляционной решеткой, тайник.
– Коротко и ясно. Чем еще хочешь душу облегчить?
– У матери есть счета за границей.
– Ведомо: в Швейцарии, Штатах, Бельгии. Что-нибудь потеплей давай, про «юных христиан», например.
– А что про них?
– Кто осуществляет руководство, Гуртовой?
– Нет. Гуртовой вроде замполита, а строевой занимается лично Шумайло.
– Начальник охраны президента? – переспросил Бехтеренко.
– Он, – твердо ответил Мотвийчук. – Нас человек двадцать собирали вместе, он задачи ставил.
«Интересно», – отметил про себя Бехтеренко. Вслух спросил:
– А Церковь с какого боку здесь?
Мотвийчук хмыкнул:
– Вроде почетных гостей.
– Все выложил?
– Вроде пока все. Что надо, спросите.
– Вот теперь, Сонечка, можешь спать спокойно…
Выпроводив Мотвийчука, Бехтеренко не почувствовал удовлетворения: смерть Миши Зверева, а там и милицейского майора пятном лежала на мизерных успехах. В сумбурных мыслях он дал команду готовиться к выезду.
Машина бежала по заснеженным улицам Москвы, почти не освещенным. Бехтеренко делал вид, что подремывает. И говорить не хотелось, и старшего опергруппы недолюбливал…
– Подъезжаем, Святослав Павлович, – напомнил старший опергруппы капитан Смольников. Бехтеренко поморщился.
Поворот налево, направо в кривых коленцах переулков старой Москвы, еще налево, и машина подъехала к нужному дому.
Вопреки желанию подъехать тихо и незаметно такого не получилось: у дома парковалось штук десять милицейских машин с заведенными моторами, включенными фарами, заметной была суета; в подъезд заходили и выходили какие-то личности, по фасаду светились окна переполошившихся жильцов.
– Ты куда завез? – осознавал ситуацию Бехтеренко. – Как Смольников едет, так неприятности! – запыхтел Бехтеренко и, не удержавшись, назвал Смольникова «литератором», как звали за глаза капитана в Управлении.
– Выверено, Святослав Павлович, – с обидой оправдывался Смольников. – В этом доме квартира Мотвийчук Эн Be…
– Оставайтесь на месте! – приказал Бехтеренко и вышел из машины, разминая затекшие ноги.
У подъезда его остановил старший лейтенант милиции:
– Кто будем, куда идем? – разглядывал он камуфляж Бехтеренко, закрывая проход.
Бехтеренко показал удостоверение.
– А, вот вы кто! – словно обрадовался он. – Тогда докладываю: с час назад позвонил неизвестный и сообщил, что у себя на квартире убита гражданка Мотвийчук. Знаете, гадалка такая известная?
