Текст книги "Набат"
Автор книги: Александр Гера
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 42 страниц)
– Эге! – оценил содержимое Бехтеренко. – Откуда?
– Менты расклеивают. Сделаешь так… – Он чуть помедлил, обдумывая распоряжение. – Подъедет Мастачный, с ним майор Веденцев. Майора сразу под арест вместе с этими… – он показал кивком головы на милиционеров, – сусликами. Сам останешься, пока Мастачный не проведет дознание. Не вмешивайся без нужды, но у нас с Мастачным договор: ты – старший.
– Понял, Игорь Петрович, – поправил автомат под рукой Бехтеренко. – Не заржавеет.
– Тогда я поехал. Пора, – кивнул Судских. – Со стрельцом вот только попрощаюсь…
На недоуменный взгляд Бехтеренко он не ответил.
Опергруппа держала всех задержанных в кольце. Люди боязливо молчали, любопытных не было.
– Что скажешь, патриот херов? – спросил Судских красномордого. Его перевязали, куртка болталась на другом плече, еще более увеличивая сходство со стрельцом.
– А скажу, что в России только так патриотов и называют. A 1ы мудак, начальник, хоть и важная птица.
Кому бы другому подобное оскорбление принесло много неприятностей, а на этого подбитого зла не было, и слов для достойного ответа не находилось. В прежней жизни они с ним расходились как в море корабли, далекие друг от друга, со своими портами захода, своими курсами и скоростями, а вот столкнулись неожиданно.
– Кто велел забить мужика?
– Никто. Ты меня не защитил в 91-м, не спас в 93-м, не освободил в 96-м, не помог в 98-м, теперь не спрашивай. Нет у тебя таких на меня прав.
– Ты мне еще семнадцатый припомни.
– Бог припомнит.
– А Бог велел: «Не убий…»
– Знаю я этот прикол, начальник. Этот жидяра насобирал бы деньжат у нашей сердобольной нищеты и аля-улю в страну обетованную, а я опять в дураках на своей собственной. И не мне тебе рассказывать, кто мутит воду, кто погоду на жидовских погромах делает. И это ты им служишь, на импортных джипах порядок устанавливаешь. Тьфу ты! – сплюнул он. – И хочешь, чтобы нищий у нищего пупа не драл. Так что топай, начальник, по своим высоким делам, пусть твои ищейки терзают меня, не пачкайся.
– Грамотно излагаешь, – остановил его Судских. – А какую ты для себя сам разницу провел интернациональную?
– Ничего ты не понял, – отвернулся тот. – Я прошел такое в Афгане и Чечне, какое тебе и не снилось.
– Ты что, строевой?
– Строитель я, твою мать! – обозлился он. – Да еще какой был строитель! А теперь спился. Жена ушла, за стакан водки я любого грохну, а еще десять лет назад за соседа-еврея под нож полез. Он в Израиле фирму имеет, а я от тебя подарок. Видишь, как оно все обернулось? Я свое откаюсь, а ты – никогда. Уйди, постылый!
По трассе приближался кортеж с воем сирен, в искрах проблесковых маячков на крышах машин.
«Мастачный спешит», – понял Судских.
– Бехтеренко! Святослав Павлович! – крикнул он, и когда тот приблизился, кратко сказал: – Этого заблуду быстро в наш госпиталь под надежную охрану. Потом разберусь. Семь бед – один ответ.
3 – 17
Мастачный был очень взвинчен. Неприятный разговор мог состояться в любой момент, и он всеми силами оттягивал его, выражая неподдельный интерес к информации Христюка о заседании у президента. Длилось бы оно хоть вечность и рассказ вместе с ним!
Как обычно, каждое ведомство перекладывало ответственность на другие, выпячивая свои собственные заслуги. Все управления по борьбе с преступностью объединились против ФСР, дескать, они, не щадя живота своего, отлавливают смутьянов, а ФСР ставит палки в колсса. Со всех сторон обыграли события у деревни Карпово: как, мол, слаженно был отработан план захвата и как ФСР все испортило, а непосредственное участие шефа УСИ Судских привело к трагедии. Генеральный прокурор со своей стороны добавил ложку дегтя, комментируя убийство Нины Мотвийчук: дескать, генерал Судских надавил на него, потребовал ордер на обыск и арест, хотя этим непосредственно обязана заниматься районная прокуратура. Опять вмешательство УСИ создает дополнительные трудности органам дознания. И давно пора разграничить сферы деятельности, не дело службе стратегических исследований вмешиваться в оперативно-розыскную работу, и непонятно вовсе, почему у этого скорее теоретического ведомства оснащенность техникой и людьми на три-четыре порядка выше, а милиция вынуждена обходиться старьем и неполными штатами, но отвечать за все.
– И что Судских? Съел? – выразил живое участие к рассказу шефа Мастачный.
– То ли ты этого жука не знаешь, – отвечал Христюк раздраженно. – Выкрутился. Во-первых, сказал: он выполнял личное распоряжение президента, и президент подтвердил это. Во-вторых, вытянул за ушко начальника президентской охраны генерала Шумайло: сказал, что тот, непонятно почему, занимается отрядами юнохристианцев, из-за которых провалился план спокойного захвата Трифа в Карпово.
– Наехал на Шумайло? – неподдельно изумился Мастачный.
– Еще как наехал! – подтвердил Христюк. – Слава Богу, мы за его спиной отсиделись, я сидел и не дергался. А Генераль-ному прокурору Судских вообще всыпал по первое число. Если бы, сказал, в такое сверхважное заведение отбирали кадры тщательно и при отборе советовались с УСИ, много бы чего не произошло. Ордер на обыск и арест он затребовал до убийства, и еще очень надо разобраться, от кого утекла информация. А потом, Вася, как взялся шерстить всю Гснпрокуратуру, такие факты нарушений выложил, что Генеральный за сердце схватился. Ты послушай: тут и педризм, и разврат изощренный среди важняков, и взятки, а этот, зам его…
– Мишутин, – подсказал Мастачный.
– Вот-вот! – обрадовался Христюк. – Этот козел со своей двенадцатилетней дочкой сожительствует! Жена Мишутина на пленочку сняла, в УСИ передала!
– Е-мое! – восхитился Мастачный. – Не показывали?
– Ну, Василий! – захохотал Христюк. – Любишь ты порнушку. Какое там кино, без него у всех жопы взмокли, сидели-ерзали, а когда Судских посоветовал Генеральному добровольно уйти в отставку, чтобы не доводить до всеобщего порицания его подвиги, тот встал и ушел.
– Не помер в пути?
– Это говно само не сдохнет. И вор, и сволочь. Помнишь, как мою сестру отмазывали?
Еще бы не помнить. Тогда Генеральный прокурор предложил Христюку натуральную сделку, прямо-таки купец добропорядочный! Христюк просунул свою сестру в Министерство внешних связей, а та прогорела на махинациях по закупке импортного зерна, дело разгорелось нешутейное. Тогда Генеральный прокурор вызвал Христюка и с глазу на глаз предложил чейндж: он закрывает следствие по сестре Христюка, а «милиция нравов» не вмешивается в деятельность казино «Голд лейбл», принадлежащее брату Генерального. Еще и компромат на налоговую полицию дал…
– А вот нас похвалил за последнюю операцию совместно с опергруппой УСИ. Ты в курсе, Василий, что там за операция? А то я сидел и пыжился, как индюк, а о чем речь – понятия не имел.
Мастачный разом приуныл. Пора исповедоваться.
– В курсе, Федя, – ответил Мастачный и без особого энтузиазма пересказал о сегодняшнем происшествии.
– Выходит, наши там присутствовали, а стрельбу вел лично Судских? – опешил Христюк. – Ну кино! Везде успевает!
– Понимаешь, Федя, наши лопухи выжидали, пока пьянь дралась, а Судских мимо проезжал. Услышал стрельбу и…
– Кто стрелял? – не понял Христюк. – Ты сказал, патрульные выжидали?
– Пьянь стреляла, а наши струсили. Прихлопнули старшего патруля, а постороннего прибили в драке. Судских вызвал нас и свою опергруппу. Я с Веденцсвым лично выехал, но им-то ближе, вот они нас и опередили. А потом Судских арестовал Веденцева и патруль.
– Ничего не понимаю! – затряс головой Христюк. – За что же он наших хвалил? За что Веденцева забрал? На каком основании! – вовсю возмущался Христюк.
– Остынь, Федя, – смиренно просил Мастачный. – То ты не знаешь, что в нашем царстве-государстве каждый делает что хочет, нормальных законов нет, переплелось все…
– Да пусть их трижды не будет! – продолжал кипеть Христюк. – Мне на эти законы плевать с самой высокой колокольни, но какого он хрена командует! Это мои люди, я сам знаю, кого и как наказывать! Я президенту буду жаловаться! Хвалит он меня!..
– Успокойся, Федя, – тянул его за рукав Мастачный. – Судских патруль за халатность арестовал, Веденцева – за попустительство. Утрясется вес.
– Да какое он право имел! Это он скоро ко мне в постель залезет? – схватил трубку прямой связи с министром внутренних дел Христюк.
– Остынь! – перехватил его руку в запястье Мастачный. – Так надо. Выпустит. Договорено.
Христюк выпучил глаза. Приходя в себя, он спросил:
– Хлопец, ты чего-то не договариваешь.
– Да, Федя. Обстоятельства.
– Выкладывай, Василий. Всс выкладывай, не доводи до греха.
– Пойми, Федор, правильно, как я тебя всегда понимал. Помнишь, студенточку ты замочил, узнала она тебя, квартиру ты у нее обокрал под видом домушника?
– А ты чего это, Вася, по темным уголочкам зашарил? – прищурился Христюк. – Было и было, и у тебя много чего было, а сейчас мы не злые наши денечки вспоминаем, – слегка расслабился он. – Я тебе не враг, но как было дело, знать обязан. Не темни. Влипнешь ты, мне всыплют первому.
– Влип, – вздохнул Мастачный. – На наркоте влип, а Судских, когда на квартире Мотвийчук сошлись, намекнул, что все знает. Сегодня пришлось должок отдать.
– Ага, – угрюмо вычислял Христюк. – Судских надо было арестовать наш патруль за то, чтобы списать на кого-то собственный беспредел: открыл стрельбу, грохнул старшего патруля, вызвал через тебя Веденцева и его арестовал. Так было?
– Наверно, так, – расстегнул Мастачный ворот ставшей тесной рубашки.
– Он купил тебя, Вася. А потом насмешки строил у президента. Над всем управлением надсмеялся!..
– Но куда мне было податься? – вскочил Мастачный. – Да, купил. Знаю!
– Нет, хлопец, не знаешь. А узнаешь, в штаны наложишь. Веденцев через своих доверенных листовки развозил, вся ФСР месяц на ушах стоит!
Пришел черед хлопать ушами Мастичному. Сущий змей этот Судских!
– Что ж ты, Федя, раньше об этом не обмолвился?
– А ты мне всегда все рассказываешь? Про наркоту твою мне без тебя доложили, все ждал, когда сам расскажешь. Я твою Натку Севеж трахал с год до тебя, она у меня давно стучит и наркотой с моего ведома приторговывает для поддержки штанов.
– Так это ты меня подставил? – ужаснулся Мастачный.
– Охолонь, Вася, – ровно не слышал обвинения Христюк. – Никто тебя не подставлял, сам влип. Тебе взяток мало, что ли?
– Нет, Федя, ты меня подставил, – сел взмокший Мастачный.
– Отвяжись! – повысил голос Христюк. – Говорю, нет, значит, нет. Знаешь, кто еще к Наташке шастает? Шумайло! Это мы с ним Натке карьеру сделали, а теперь из-за тебя мы все у Судских под колпаком. И это важнее твоих переживаний. Что делать будем?
Мастачный почти успокоился. Оказалось, его грешки не так уж и смертельны перед общей опасностью.
– Думать надо, – ответил он.
Вместе перебрали доступные и недоступные каверзы. Ничего путного не подобрали. Тягаться с Судских очень и очень накладно. Почти невозможно. И фактура не та, и на шаг впереди по каверзам.
– Я вот чего мыслю. Есть одна зацепка, – прервал молчание после долгих прикидок Христюк. – Президент спрашивал про этого беглого монаха, а Судских сказал, что нет смысла передавать его сейчас владыке. Триф – человек заумный, синоду нужен как игрушка, а занят он сейчас составлением каких-то важных прогнозов, и работу прерывать не стоит. Президент моментально снял вопрос. Слушай, ты хоть мало-мальски знаешь, что это все крутятся вокруг жалкого жиденка? На кой им всем этот мудак заумный?
– Да пошел он, этот попик! Что с Веденцсвым делать?
– Уже ничего. Сдадим его Судских с потрохами, пусть Шумайло выкручивается.
– Федя, как ты не понимаешь, – начал горячиться Мастачный. – Шумайло все свалит на нас, когда Судских ему хвост прищемит. С этими листовками всем нам мало не будет.
– Кому это Судских хвост прищемит? Шумайло? Ты, хлопец, мало его знаешь, у него окоп давно в полный профиль вырыт. Не будет! – решительно отрезал Христюк. – Так и быть, посвящу тебя в это дельце. Доподлинно не знаю, врать не буду, но листовки расклеивают с негласного разрешения Воливача.
– Кого? – не поверил своим ушам Мастачный.
– Кого слышал, – не стал повторяться Христюк. – Воливач еще тот антисемист. А это, считай, уже государственная политика.
– Антисемит, – машинально поправил Мастачный, хотя, в общем, старался этого не делать.
– Ага, – кивнул Христюк. – Судских этого может не знать, так они сами с Воливачом договорятся. Тут мы все заодно, Вася, хватит жидам нашу кровушку сосать. Ты мне лучше про попика обскажи: когда такая возня, неспроста это.
– Толком не знаю, Федя. Давай лучше Шумайло спросим. Или того лучше – Гуртового?
– Отлично! – одобрил Христюк и тотчас связался с начальником президентской охраны. Поздоровались, то да се, и Христюк перешел к интересующей теме:
– Денис Анатольевич, разъясни неграмотным, чем этот еврейчик всем мозги намозолил? Какие-то тайны вроде бы знает…
– Спроси, Федор Семенович, своего майора Веденцева, он тебе популярно все объяснит, – лаконично ответил Шумайло.
– Его Судских сегодня арестовал с листовками, – счел нужным пожаловаться Христюк.
– И ты молчишь? Иди ты!.. – выругался Шумайло и бросил трубку.
– И сразу занято, – обеими руками указал на телефонный аппарат Христюк, словно там сокрыт секретный ларчик. – И пусть себе грызутся теперь, а мы – обиженная сторона. Так говоришь, Гуртового попытать?
– Давай, конечно. Этот педик в курсе всех событий.
Связались с приемной. То да се, и опять главный вопрос.
Г уртовой засмеялся:
– «Милиция нравов» обязана бы знать о Трифе все от корки до корки. Вы на каком стулс изволите сидеть, Федор Семенович?
– Я-то вообще в кресле сижу, – не без важности заметил Христюк.
– Это не возбраняется, – опять хихикнул Гуртовой. – Но все же он на четырех ножках?
– Разумеется, – на всякий случай свесил голову к ножкам кресла Христюк.
– Точно так размещается любая власть, которая сидит прочно.
– А если не прочно? – угадывал направление мысли Гур-тового Христюк.
– Тогда этот стул на трех ножках. Но сидеть еще можно вполне прилично. А теперь попробуйте лишить стул одной из ножек.
– Упасть не хочу, – проявил гений сообразительности Христюк.
– То-то и оно! – совсем радостно засмеялся Гуртовой. – Так вот небезызвестный Илья Триф пытается лишить наш стул третьей ножки. Проще говоря, посеять недоверие к Церкви. Я вам сейчас подошлю своего секретаря, он вас досконально просветит. А вы мне ответно не окажете услугу, Федор Семенович?
– Всегда готов!
– Мойзес Дейл не проявился в Москве опять?
– Есть такой. По вашей просьбе слежка за ним установлена, телефон в номере гостиницы прослушивается. Хитер этот ваш Мойша, предпочитает по телефону-автомату говорить. Не далее как позавчера встречался с сыном Мотвийчук, а вчера с генеральным директором сыскного бюро «Русичъ» Портновым. Речь шла о бумагах Трифа. Портнов предлагал копии. Дейл соглашался только на оригиналы. Однако, мы выяснили, оригиналы у Судских.
– Опять Судских, – проворчал Гуртовой и уже бодро ответил: – Понял, Федор Семенович, спасибо.
Пока ждали посланца Гуртового, попили чайку, закусили, по разу хлопнули по заднице младшего лейтенанта милиции Зимину: Христюк – когда Зимина чай вносила, Мастачный – когда Зимина уносила посуду. Всех троих это развеселило.
Наконец дежурный впустил в кабинет Христюка юношу с тонкой шеей и вихляющим задом. «У Гуртового сплошь и рядом педики», – решили оба одинаково и наморщили носы. Юноша признал в них антагонистов голубых и тоже сморщил нос, хотя не огорчился. Он снял тонкую дорогую шубу из лисьего меха, уложил ее аккуратно в конце стола для заседаний, выбрал стул так, чтобы видеть обоих сразу, сел и начал говорить без вступления голосом, каким обычно говорят представители обиженных сексуальных меньшинств, с подвыванием и голубизной, но излагал все ладно, без витиеватости.
– Прежде чем объяснить вам суть исследований Ильи Натановича Трифа, следует рассказать вам о Библии вообще, которую господа явно в руках не держали.
«Еще чего!» – чуть не выпалил коммунист Мастачный, но Христюк так глянул на зама, что Мастачный словно в веру обратился, настолько постно и смиренно он стал слушать посланца Гуртового.
– Библия состоит из Ветхого и Нового заветов. В Ветхом собрана история еврейского народа от Адама и Евы до развала еврейского государства вместе с пророчествами еврейских проповедников. В Новом завете собраны четыре Евангелия, где каждый из четырех евангелистов рассказывает о житие Иисуса Христа по своим воспоминаниям. Затем в Новом завете даны деяния последователей Христа, причисленных к лику святых, апостолов, и послания различным христианским общинам. В конце Нового завета дан Апокалипсис, или Откровения Иоанна Богослова, где описан конец безбожия на земле и воцарение справедливости Господней для всех спасенных им верующих.
Наиболее интересна в историческом плане первая часть Библии, где описаны не только злоключения еврейского народа, но и зло, чинимое иудеями как себе, так и другим.
– А чем отличается еврей от иудея? – аккуратно подал голос Христюк. – Чистые и нечистые, что ли?
– Евреи – обобщающее понятие всех двенадцати колен рода Иакова, а иудеи – колено, наиболее многочисленное, по имени родоначальника его Иуды. Не путайте с Иудой Искариотом, продавшим Христа, – без усмешки объяснил посланец Гуртового и продолжил: – Суть иудаизма в том, что евреи – избранный Богом народ, хотя доподлинного подтверждения данному постулату в других религиях нет. Будучи людьми практичными, с повышенной выживаемостью в гонениях, они записали этот постулат в свои древние книги и ссылаются на него так, будто сам Господь Бог собственноручно утвердил этот статус. Как я сказал, подтверждения этому нет, но аксиома первородства не обсуждается. Приверженцы прочих религий и течений считают избранными, или правоверными, только себя самих. И об этом не спорят. Поскольку своя религия почитаема, а чужая их не касаема.
Сравнивая письменные памятники, ученые установили главную причину присвоения первородства евреями. Допустим, язычники римляне и греки привязывали своих богов к месту жительства: Зевс царил над Грецией, Юпитер – над нынешней Италией, позже Будда поселился над Индией, Аллах – над мусульманским миром и так далее. Народы селили своих богов над собой. Евреи же изначально постоянного места жительства не имели. Беднейшие козопасы, выходцы из глубинных районов Африки, они проникли сначала в Египет, а там и на земли нынешнего Израиля, откуда они безжалостно вытеснили аборигенов, якобы по завещанию Бога. Пришлый народец подкрепил право на эти земли выдуманной религией, а обленившийся от сытой жизни прежний хозяин противопоставить этому ничего не смог, поскольку молился истуканам, был то есть язычником. К слову сказать, евреи лоббируют в Штатах, укрепили свои позиции исподволь. Американцы, уничтожившие индейцев, спустя рукава относились к еврейским переселенцам, отчего теперь кусают локти. Этого не может произойти в Японии, скажем, или Китае, где корни религии уходят в века.
– А в России? – разом спросили Христюк и Мастачный.
– Россия поднялась на захваченных территориях плюс заемная религия. Пока были сильны корни боярской и дворянской знати, существовал заслон для евреев к рычагам власти. Не отвлекайтесь, – попросил посланец Гуртового и продолжил: – Можно задаться вопросом: почему весь христианский мир принял религию, созданную евреями? Ответ прост: Иисус Христос предпочтителен в борьбе за власть, как предпочтительней пулемет луку. Территория нынешней Европы в начале первого тысячелетия была белым пятном, куда устремились проповедники новой веры. Она пролагала себе путь огнем и мечом, укреплялась страхом и казнями. Имя Бога Всемогущего было весомей деревянных истуканов в лесах и каменных в горах. Этот Бог мог карать, чего не делали добренькие местечковые божки. Вот главная причина – кара, если ты отвергнешь загадочного пришельца. Позже христиане пытались доказать причастность Иисуса к европейскому месту жительства, велись крестовые походы с целью вызволения гроба Господня; однако дело сделано, Бог един, и не столь важно, что вышел Его Сын из евреев. За это их стали ненавидеть сильнее, что не лишило последних изворотливости и шествию по планете. Главную задачу – заслон другим религиям, в первую очередь исламу, иудаизм выполнил.
Есть теория, будто евреи – пришельцы из другого мира. Сущая чепуха, как и все их первородство. С другой стороны, африканский континент, переживший гигантский катаклизм, был древнейшей колыбелью цивилизации. Антропологически доказано, что евреи – африканоиды, им присущи генетические особенности именно жителей Африки, откуда следует, что они являются древнейшими представителями этого материка, о чем и говорится в Книге Бытия. У них была некогда высокая культура, они владели расчетами, которые ныне считаются утраченными пли тайными. Умение египтян возводить пирамиды напрямую связано с африканской цивилизацией допотопного периода. Видимо, египтяне разжились этими тайнами, а евреи позже выкрали их. Надо отдать должное евреям, они сохранили опыт своих предков, сначала передавая тайны изустно, а позже записав их. Письменные памятники на древнееврейском старше египетских, это о чем-то говорит. Новое, принято считать, это хорошо забытое старое. Сейчас, когда прогресс тори г дорогу по трупам людей, по ухабам бытия, сжигая нас, грешных, то атомной бомбой, то экологической грязью, где-то давным-давно записано, что можно и чего нельзя. Илья Натанович Триф, судя по всему, к этим тайнам приблизился на опасно близкое расстояние, – неожиданно закончил посланец Гуртового. – Благодарю за внимание.
Еще некоторое время две хохлацких картофелины торчали над столом в виде семенного фонда. Пот ом глазки ожили, превратились в глаза, впадины и бугры стали ртами, ушами, ожили, одним словом, а посланец Гуртового надел свою роскошную лисью шубу и удалился, посчитав необязательным разводить тары-бары с антагонистами.
«Кто имеет уши, тот услышит, кто имеет разум, тот поймет».
– Давай-ка хлопнем коньячку, – очухался первым Христюк. Достал бутылку фирменного французского «Наполеона», разлил до краев в стаканы. Выпнли, не закусывая. Ничего не поняли. Выпили еще.
– Ни хрена себе! – хлопнул по лбу Христюк. – А мы тут ерундой всякой занимаемся, как дурачки, листовки клеим.
– Почему как? – подъялдычил Мастачный. – Дураки и есть. Представь, какую деньгу сострижет тот, кто попика этого обработает?
– Какая там деньга, Вася! – заорал Христюк. – Власть, Вася, власть! – и уже серьезно спросил: – Гдс Судских прячет жида?
– Думаю, в одном из своих тайных пансионатов.
– Тут не думать надо, а действовать! И очень быстро.
Христюк почесал лысину, походил нервно по кабинету.
– Ну-ка, еще по единой…
Мастачный шустро разлил коньяк по стаканам. Выпили единым духом. Христюк еще немного пометался по кабинету.
– Берем Портнова, – выдал решение Христюк. – Он знает больше нашего, зря времени тратить не будем.
– Опасная затея, Федя, – осторожно подсказал осоловевший Мастачный. – Это ж не в гостиницу с понятыми, это ж к Судских…
– Ты, Вася, раньше времени не канючь. Ты меня еще не знаешь. А я – такой, – показал руками и головой, какой он на самом деле, Христюк. – Ты пока разузнай потихоньку, где у Судских эти его «вольфшанцы» находятся, бункеры и трезубцы.
– Это-то можно, – кивнул, а проще, уронил голову Мастачный.
– А руководить операцией я буду лично.
