Текст книги "Белый Слон"

Автор книги: Алекс Белл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 35 (всего у книги 47 страниц)

Но нужно взять себя в руки. Сыщица это знала. Холодный рассудок, никаких эмоций – этим должен руководствоваться игрок. Поддашься эмоциям – проиграешь.

Она еще раз посмотрела на записи.

Насчет черной королевы сомнений нет. Это Зоя, ее «ходы» в жизни совпали с ходами черной королевы в партии. Есть факты. Ошибка женщины в том, что в самый первый раз в парке она попалась на глаза Валерии, белому слону. «Отступление» королевы во время облавы на квартиру, где состоялась встреча с Константином. Все подтверждало личность черной королевы.

Черный король – Шильц. Шеф. Если Лера права, это он. Девушка сделала этот вывод из слов Смолина. Когда Леонид рассказывал про Шахматиста, он упомянул, что Шахматист и шеф заключили некое пари. «На кону стоят просто невообразимые деньги. И «шеф» готов на все, чтобы сделка состоялась», – вспомнила Валерия слова Леонида. В партии проигрывает черный король – то есть шеф. Если выиграют белые – а именно за них играет Валерия – Шахматист получит желаемое. Вот только тогда все получается куда хуже, чем она думала. Кто бы ни выиграл в партии – ничего хорошего это не сулит. Выиграют черные – проиграет Шахматист, но выиграет «шеф». А чем шеф лучше него? Выиграют белые – победа останется за Шахматистом. Хотя сам он, кажется, играет за черных. Что бы это могло значить? Возможен один вариант – если он «консультант» для преступников, о чем Лера догадалась не так давно, ему легко управлять теневой стороной жизни, и руководить черными фигурами по своему усмотрению.

Валерия подумала, что, возможно, она эгоистка, но ей уже все равно, кто одержит верх в этом странном пари. Куда сильнее ее волновала судьба Милы. Живой Милы. Милы – белой королевы.

«Могла бы и сразу догадаться…», – подумала девушка, вспоминая первый стих, опубликованный в газете. Стих Валерия Брюсова. – «Небесные тайны качала река… Конечно, в этих строках нет ни слова про смерть. Но есть тайна».

Лера решила, что Крымова – белая королева, потому что именно белая королева должна была отрезать «черной» Зое последний путь к отступлению во время облавы. Последним путем был балкон. Испугавшись «призрака», которым определено была Мила, Зоя и Константин не смогли воспользоваться этим вариантом побега, и черному коню, Константину, пришлось жертвовать собой, чтобы Зоя могла сбежать. Точно, как в шахматной партии.

Но если Лера права, даже если Мила жива – ее все равно ждет смерть. Потому что в Бессмертной партии белая королева погибает, давая возможность белому слону «съесть» черного короля. Девушка не знала, как Шахматист собирается устроить финальную часть партии, но она уже убедилась, что все фигуры, «съеденные» в партии, погибают и в жизни.

И она не знала, как спасти Милу. Потому что даже не представляла, где ее искать.

Насчет остальных фигур сомнений не возникало. Определенную сложность представляли пешки. Так, самая важная из них, первая белая пешка, была неизвестна. Она каким-то образом должна помешать черной королеве достичь своей цели. А цель черной королевы в игре – в нужное время прийти на помощь черному королю. Другими словами, в решающий момент кто-то должен помешать Зое добраться до шефа, спасти его от белого слона. Можно было не сомневаться – так и будет. Шахматист наверняка уже все предусмотрел.

Лера без сил опустилась на стул, и смяла листы в руках. Она описала выводы, но ни слова не рассказала о том, почему утвердилась в мысли, что Мила жива, и про многие другие мотивы и причины произошедшего. Их никто не должен был узнать – даже Леонид. Потому что пока она не удостоверится сама, незачем знать и другим.

Взгляд упал на кота, пытающегося порвать подушку. Гаджет вцепился в неё передними лапами, а задними молотил как мартовский заяц. Заметив что на него смотрят, он замер и сверкнул на хозяку голубым и карим глазом.

– А что, очень может быть… – Валерия встала и пару раз прошлась по комнате.

Леонид наблюдал за ней со стороны, слушал рассуждения, читал схемы… А потом спросил.

– В твое расследование как-нибудь вписывается «футарк»?

– Что? – Лера настолько оторвалась от реальности, что не расслышала вопрос.

– Футарк. Ты ведь так и не объяснила мне его значение.

Гаджет, развалившийся на полу, приоткрыл голубой глаз, и посмотрел на Валерию, словно тоже хотел услышать ответ. Лера задумалась. Футарк. О да, он вписывался, и еще как. По имеюшейся информации девушка знала, что это камни, которые были обнаружены во время экспедиции, организованной биологическим факультетом. Спонсором выступил сам Аркадий Шильц, он же «шеф». Камни представляли не только историческую ценность, Валерия знала это. На них были нанесены символы рунического алфавита, который носит название футарк. Но мало того, что настоящее предназначение камней неизвестно – они еще и связаны с обществом «Овидий», о котором Лера узнала из записки Иванны. А «Овидий» связан с тамплиерами.

– Долго рассказывать. Важно одно – на предстоящей конференции должно… что-то произойти, – она хотела сказать, что там закончится игра, но вовремя опомнилась. – Вспомни письмо, найденное у Нефедова, преподавателя математики, – Лера припомнила записку, которую ей передал Смолин. Записку с кодовой фразой: «Non nobis, Domine, non nobis, sednominiTuo da Gloriam».

– Кто-то хочет купить камни, найденные в экспедиции, – продолжила Лера. – Шеф и Шахматист заключили пари, ставка в котором – крупная сумма денег. Ты сам об этом сказал. Возможно, это не деньги, а нечто ценное. Камни, этот самый футарк. Я не знаю цели Шахматиста, но пока это единственный вариант. В любом случае, мне нужно будет попасть на эту конференцию. Есть еще куча вещей, о которых я могла бы рассказать, но не буду. Это слишком долго, а у меня нет времени.

Лера скрестила руки и подошла к окну. Улица была пуста – только стажер в машине слушал музыку. Окна в доме Антона были зашторены. Антонина Федоровна говорила, что он пару раз появлялся, но снова уходил, не желая разговаривать. К счастью, он не предпринимал никаких опрометчивых шагов. Но на звонки не отвечал, и Лера не могла поговорить с ним о Полонезе.

– Куда ты собралась? – спросил Леонид.

– Мы договорились, что я найду компромат на шефа. И я собираюсь выполнить обещание.

Про себя Валерия подумала – раз ее ход заключается в том, чтобы подобраться ближе к черному королю, значит, она это сделает. Сделает так, что Шахматисту мало не покажется. Подберется так близко, насколько это возможно.

– Ты собралась забраться к нему в дом? – вдруг спросил Леонид. Он посмотрел на решительное выражение лица Валерии, и понял, что угадал. Но его совсем не воодушевила эта идея.

– И много раз ты залезала в чужие дома?

– Ни разу, – Лера невозмутимо отвернулась к окну.

– Немыслимо… – Леонид встал. – И ты что, не боишься попасться?

– Нет, – Лера побарабанила пальцами по подоконнику. – Потому что ты мне поможешь. Ты ведь профессионал. И в доме Шильца уже успел побывать.

– Да, но одно дело – забраться туда самому, и совсем другое – провести с собой глупую девчонку, которая ничего не смысли в этом деле!

– Глупую? – скептически переспросила Лера, обернувшись.

Леонид взялся руками за голову и вздохнул.

– Ну хорошо, я не так выразился! Но это… это почти невозможно.

– Почти – значит все-таки возможно. Если постараться.

– Может быть, ты предоставишь это мне? – с надеждой спросил парень.

– Нет. Ты тоже не справишься один. Я смогу понять и найти то, что тебе не под силу. Ты сможешь незаметно провести меня мимо сигнализации и охраны.

Леонид молча отвернулся.

– Ты хоть понимаешь, как это опасно? Это не просто дом. Это дом человека, который, не задумываясь, заживо зароет непрошенных гостей на заднем дворе.

– Тр-рус! – Вжик, самостоятельно открывший клетку, прилетел Смолину на плечо. – Тр-рус! Помою!

– Кыш, глупая птица, – он смахнул попугая, и добавил. – Я вообще-то не за себя боюсь.

– Ты что, оправдываешься перед попугаем? – с усмешкой спросила Лера.

– Я не оправдываюсь, а пытаюсь тебя вразумить. Ты представляешь, что будет если…

– Тссс! – Лера вдруг резко обернулась к окну и приложила палец к губам, призывая к молчанию.

– Что? – не понял Леонид. Он тоже подошел к окну и увидел человека.

Это был Жиль. Он шел со стороны парка, по направлению к своему салону. В руках француз держал папку и объемный полукруглый предмет, накрытый тканью.

Лера вцепилась в подоконник и азартно усмехнулась. Леонид не успел ничего понять, как она поймала попугая, посадила его в клетку – чтобы не улетел – и схватила свою сумку.

– Поможешь выбраться?

– С чего такая спешка? Кто это был?

Леонид отошел, скрестил руки и всем видом дал понять, что не намерен помогать, пока Валерия не объяснит что происходит.

– Это Жиль Рожер. Француз, и наемный убийца, который сейчас был в доме Шильца. Скорее всего, они поссорились. Хорошо, если никто никого не убил. Пока следы не остыли и рыбка на крючке, мне надо попасть в дом шефа.

– Погоди, почему ты решила, что он убийца? И тем более, что он был именно у шефа?

– Некогда объяснять, Смолин! – Лера распахнула окно и с вызовом посмотрела на парня. – Объясню по дороге! Ты со мной?

Леонид с секунду колебался, и вдруг спросил.

– У тебя есть белые простыни?

– Ты что, собрался лечь спать? – с иронией спросила Лера.

– А ты собралась залезть в чужой дом, не подготовившись? – вопросом на вопрос ответил вор.

– Чем нам помогут простыни?

– Просто скажи, где они лежат.

– На верхней полке, в шкафу. А может, лучше перчатки взять?

– Зачем? – Леонид достал простыни и бросил их в охапку Лере. – Держи.

– Как зачем… – она поймала, и повесила простыни через плечо. – Чтоб отпечатков не оставлять…

– Если нас засекут, перчатки не помогут. Если не засекут, никто не станет искать отпечатки пальцев.

Больше Лера ничего не спрашивала, Леонид тоже не задавал вопросов. Он зачем-то взял две простыни, первым вылез в окно и помог выбраться Валерии.

Они отошли на достаточное расстояние от дома, прежде чем вздохнули спокойнее. Лера всеми силами пыталась подавить страх и волнение, но все-таки сказала.

– Если Шильц нас застанет, ты еще сумеешь скрыться. Сообщишь полиции обо всем, что знаешь, и что я тебе рассказала. Шахматиста нужно остановить, даже если я…

– Не было случая, чтобы меня застукали, когда я этого не хочу, – Смолин не дослушал. Он покосился на Валерию и добавил. – Если будешь меня слушать, ничего не случится.

– Хорошо, – Лера тут же согласилась и как-то сразу успокоилась.

Они свернули за угол, и пошли по безлюдному переулку. Смолин намеренно выбирал дорогу так, чтобы ни с кем не столкнуться.

– А что собирается сделать Шахматист? – спросил он немного погодя. – Зачем его останавливать?

– Я не знаю, чего он хочет добиться, – тихо сказала Лера. – Но знаю, что погибнет человек. Близкий для меня человек…

Она не уточнила, что говорит о Миле. Она вообще не рассказывала Смолину о том, что Мила, скорее всего, жива. Но, как и обещала, по дороге поделилась своими догадками насчет Жиля. Не всеми, а только теми, которые навели на мысль о наемном убийце. Потому что только этого напрямую касался ее договор с Леонидом. Все остальное было необходимо исключительно для «игры».

– Я задумалась над этим после того, как услышала разговор следователя с французом. Елин упорно задавал странные вопросы – почему Жиль не любит цветы. Не хотел отпускать француза даже после того, как стало ясно, что он не причастен к гибели Антоновой. Потом я изучила дела за последний год. И в трех случаях присутствовали три составляющие: цветы, аллергия и соловей. Кто-нибудь обязательно слышал пение соловья. В первом случае – патрульный полицейский, проходивший мимо дома, где совершили убийство. Во втором – случайный прохожий, так же оказавшийся поблизости от места преступления. В третьем – соседка одной убитой женщины. Причем, соловей пел в разное время года. В первом случае было лето, во втором – зима, в третьем – весна.

Лера немного помолчала, вслушиваясь в перекличку синиц на березах. До дома Шильца оставалось совсем немного, и она продолжила.

– Кажется, этому не придали значения. Но каким-то чудом эта информация попала в материалы дел. Возможно, она насторожила Елина. Он отмечает все, даже самые незначительные детали, если они выбиваются из общей картины. А эта деталь выбивалась. Соловьи поют только в июне. Похоже, убийца использовал соловья, как сигнал. Оставлял клетку где-то на улице, и обученная птица начинала петь, почуяв постороннего. Думаю, такой рефлекс у соловья мог быть выработан страхом. Обычно птица мечется по клетке, если чует опасность. А убийца каким-то образом научил соловья петь от страха. Петь, и бояться людей. Поэтому если соловей начинал петь, убийца знал – пора уходить. Это позволяло ему оставаться незамеченным долгое время. Он каждый раз успевал скрыться с места преступления прежде, чем его застукают.

Второе, – сказала Лера, – это аллергия на цветы. Попалось мне всего в одном деле. Там же, где есть и упоминание о соловье. Была убита женщина, живущая в частном доме. Убили ее в мае, во дворе частного дома. Двор был окружен забором, который разграничивал соседние участки. Как всегда, убийца действовал тихо, и скрылся когда запел соловей. Но одного нюанса он не учел – по другую сторону забора росла жимолость. Она цветет как раз в конце мая, и очень сильно пахнет. Соседка убитой женщины, вышла во двор как раз в тот момент, когда убийца закончил «работу», не удержался и чихнул. У него была сильная аллергия, он не мог остановиться, но скрылся с места преступления, потому что соловей запел. Конечно, соседку не насторожило, что кто-то чихает за забором. Но когда обнаружили тело и установили время смерти, она рассказала об этом полиции.

Вдалеке показалась покатая крыша дорогого коттеджа. Он располагался в том же районе, что и дом Валерии.

Лера остановилась за углом, чтобы закончить рассказ.

– У Жилья Рожера сильнейшая аллергия на цветы. Кроме того, у него есть соловей. Сегодня я слышала, как он поет, рядом с его салоном. Возможно, он хранит клетку с птицей где-то на заднем дворе. Потом ты сам видел – он нес в руках какой-то предмет, накрытый платком. Это была клетка. И он брал ее, когда ходил к Шильцу. Конечно, я бы не связала его аллергию, и, возможно, даже соловья с убийствами. Если бы не настойчивость Елина. Михаил Афанасьевич знает про Жиля что-то еще, просто у него нет доказательств. А для меня эти факты, плюс уверенность следователя, и есть доказательство. Да даже один соловей многого стоит. Сомневаюсь, что есть еще подобная птица этого вида, которая поет в не положенное время.

Леонид дослушал и задумчиво посмотрел на крышу коттеджа, выглядывающую из-за деревьев.

– Но почему ты так уверена, что он ходил именно к Шильцу?

– Когда Жиля задержали на месте убийства Антоновой, мой пес схватил его зубами за подол плаща и случайно оторвал пуговицу. Но я заметила еще одну деталь – брюки были слегка порваны чуть ниже колена. Но Арчи никогда не станет кусать, если он схватил человека за плащ, значит – брюки он не трогал. На ботинках Жиля, такого изысканного и аккуратного мужчины, отчего-то имелись белые полосы. Такие же точно появились на моих ботинках, когда я съездила на улицу Набережную. Там вдоль домов насыпан гравий и мелкая белая крошка, которая оставляет следы на черной обуви. На Набережной я встретила Константина, мне пришлось спрятаться в кустах. Единственный куст, который может скрыть человека, оказался слишком сухим и кряжистым – я зацепилась за ветку и порвала джинсы на уровне колена. Там же, где порваны брюки Жиля. Можно сделать вывод, что в день смерти Антоновой он шел как раз с Набережной, и там он отнюдь не гулял. Он за кем-то следил.

– Хорошо, но ведь дом Шильца не на Набережной, – засомневался Смолин.

– Нет. Слушай дальше. Константина кто-то позвал – я узнала охранника, которого видела однажды, когда выполняла заказ. Это было давно, Шильц просил найти угнанный автомобиль. Ну так вот, я видела, как Константин и охранник вместе отправились вверх по улице. И – пропали, когда я на секунду отвлеклась. Я уверена, они свернули в узкий проулок между домами, чтобы попасть на соседнюю улицу, как раз к дому Шильца.

Лера пнула камешек, подвернувшийся под ногу, и добавила:

– Кроме того, я ведь сказала еще утром. Если после моего визита к Жилю, он пойдет к Шильцу, значит я права. Он и сходил.

– В чем права?

– Пойдем, – Лера потянула Леонида за рукав, не желая ничего объяснять.

Она завернула за угол, и очутилась на улице, чем-то похожей на Калиновую. Только эта была раза в два шире, и не сквозной, а тупиковой. Замыкал ее дом Аркадия Шильца.

Улица эта считалась элитной, коттеджи здесь располагались на порядочном расстоянии друг от друга, имели большие сады и даже площадки для гольфа. И все же, по сравнению с домами на Набережной, они выглядели не слишком большими.

Лера была здесь всего один раз, но хорошо запомнила дорогу. Ее еще тогда впечатлили две резные изящные колонны у белоснежного дома. Сам дом не казался больше остальных коттеджей, и кроме колонн ничем не выделялся. За коваными воротами виднелся аккуратный газон, мощеная булыжниками дорожка и наполовину застекленный гараж.

На улице было тихо и безлюдно.

Лера и Леонид остановились неподалеку от цели своей операции, спрятались за массивным тополем-великаном и принялись наблюдать. Во дворе не было ни души. Сквозь застекленную часть гаража виднелось внутреннее убранство. Машины на месте не оказалось. Значит, Шильц уехал. Но со слов своей однокурсницы, Виктории, Лера знала, что у них в доме есть охранник и горничная, а иногда приходит садовник. Если охранник отлучается, дом ставят на сигнализацию. Обычно, если хозяин остается дома, охранников отпускают. Поэтому, если после визита Жиля он уехал неожиданно, охраны может и не быть.

Вика жила в отдельной квартире, которую Шильц купил специально для дочери. Она считала себя городской жительницей и не желала жить в этой «деревне».

Леонид сунул Лере в руки простыни и шепнул.

– Жди здесь.

Он направился к дому, а Лера выглянула из-за широкого шершавого ствола.

Она начала успокаиваться, решив, что дома никого нет. Но тут же вздрогнула, когда два свирепых коренастых ротвейлера с гортанным ревом бросились на ворота, желая порвать незваного гостя.

А Леонид даже не отшатнулся. Он немного подождал, пока не убедился, что на лай собак никто не выходит. Ротвейлеры бесновались и сходили с ума, грызя стальные прутья, отделяющие их от незнакомца.

– Хорошие собачки, – Леонид с усмешкой посмотрел на псов и посвистел. – Ну, ну, успокойтесь.

Ротвейлеры взбесились еще больше, но Леонид совершенно спокойно достал из кармана кусочек хлеба, завернутый в платок.

– Вот так, – он бросил его сквозь решетку.

Лера с интересом наблюдала.

Собаки, конечно же, не стали есть подачку – понюхали хлеб, и снова оскалили зубы. Леонид оглянулся, и подмигнул Валерии. Прошло всего несколько секунд, и собаки заметно остудили свой пыл; только лениво ворчали, опустившись на землю. А еще через полминуты уснули.

– Как у тебя получилось? – Лера не скрывала удивления. Она подбежала к воротам, и с удивлением посмотрела на собак. Ротвейлеры подергивали лапами и скулили во сне.

– Всегда ношу с собой корку, пропитанную сильным снотворным, – объяснил Леонид. – Мне продал его один… специалист. Действует при вдыхании. С необученной сторожевой собакой можно справиться проще, а обученная не возьмет еду от незнакомца. Но, вероятнее всего, понюхает.

Он заметил настороженный взгляд Валерии, и добавил.

– Не волнуйся, они буду спать примерно полчаса. А потом еще час-другой отходить от «наркоза».

Не прошло и пары секунд, как Смолин перемахнул через запертые ворота. И почти тут же они бесшумно приоткрылись. Лера проскользнула во двор, и Леонид снова запер ворота.

– В доме никого, – шепнул он. – Пошли.

Лера покосилась на страшных ротвейлеров, но они мирно спали. На их ошейниках красовались позолоченные надписи – на одном Стикер, на другом Джок.

Она решила не задерживаться возле них, и поспешила за Смолиным.

Ей было не по себе, но она старалась скрыть страх, снова завладевший сознанием. Леонид же был совершенно спокоен. Лера упустила момент, когда в его руках появилась отмычка. И как ни старалась, не успела заметить как он открыл дверь.

Она в нерешительности застыла за его спиной. Леонид прижался к стене рядом с дверью, и осторожно заглянул в дом.

– Что-то не так? – шепотом спросила Лера.

– Нехило охраняется, – Смолин так же осторожно отошел от двери. – Два ИК-датчика[30]30
  ИК-датчик – инфракрасный датчик движения


[Закрыть] и один объемник[31]31
  Объемник – объемный датчик движения


[Закрыть]. Надеюсь, Шильц отлучился надолго… Придется попотеть.

Лера мельком заглянула в дом, не переступая порог. Она уже бывала здесь, когда выполняла заказ, и уже тогда её впечатлила огромная прихожая, размером с зал, за которой виднелась то ли кухня, то ли гостиная с дорогой мебелью и картинами на стенах. Прямо напротив двери, метрах в пятнадцати, расположились две широченные лестницы – одна вела наверх, вторая вниз. Лера решила, что вряд ли такая громадина ведет в обычный подвал.

– А что, ты разве не знал? Ты ведь уже был здесь.

– Я заходил через окно. Оно было открыто, а Шильц в тот момент находился дома. И хватит болтать. Возьми простыни и намочи их в бассейне, – велел Леонид. – Он за домом.

Лера отвлеклась от созерцания и без лишних вопросов отправилась выполнять указание. На заднем дворе и правда обнаружился небольшой бассейн, выложенный небесно-голубой плиткой. Намочив простыни, она старательно отжала их и вернулась на исходную позицию.

Смолин тем временем задумчиво рассматривал датчики.

Когда Лера подошла, он обернулся, положил ей руки на плечи, посмотрел в глаза и серьезно сказал:

– Делай так, как я говорю. Ни единого лишнего движения. Постарайся даже не дышать. А теперь слушай – мы пойдем спина к спине, держа перед собой мокрые простыни. ИК-датчики нас не засекут. Они реагируют на тепло, излучаемое телом. Один человек не прошел бы – первый ИК-датчик «смотрит» в спину, другой – в лицо. Но вдвоем будет проще, мы окажемся между двумя простынями. Главное, чтобы простыни не колыхались. С объемником сложнее – он среагирует на движение. Придется делать не больше одного шага за тридцать секунд, иначе засечет.

– Да здесь же метров пятнадцать до лестницы! – воскликнула Лера. – Мы весь день идти будем…

– Нет, достаточно пройти метра три, до датчика. Дальше я его обезврежу, и у нас будет пара минут, чтобы добежать до зоны, где он нас не засечет. Тебе придется заранее выбрать, куда мы пойдем – наверх, в подвал или же в комнату на первом этаже.

– А откуда ты выкрал кольцо? – уточнила Лера.

– Из его комнаты на втором этаже. Больше я нигде и не ходил, я знал что оно там.

Лера с сомнением посмотрела на окна второго этажа.

– Кухня вряд ли нам понадобится… – она принялась лихорадочно перебирать варианты. Что можно найти в доме, где только что побывал наемный убийца? То, что может указывать на его следующее задание, на ссору… Где можно найти компромат на шефа, или хотя бы то, что укажет, где искать этот компромат.

– Как думаешь, Шильц давно уехал? – спросила она.

– Нет, – Леонид кивнул в сторону ворот. – Не думаю, а знаю. За столько лет научился с первого взгляда определять. Смотри, следы от шин свежие, и еще теплые. Я сразу потрогал, как только попал во двор. Машина уехала буквально перед нашим приходом.

– Идем вниз, – уверенно сказала Лера.

Она решила – раз Жиль встречался с Шильцем, и Шильц после этого уехал – никто никого не убил. Но они явно разговаривали не о погоде. И вряд ли они стали бы обсуждать свои дела в спальне или на кухне. Значит, второй и первый этаж не подходят. Остается помещение внизу, куда ведет одна из лестниц. Лучшее место для кабинета – скрытое от посторонних глаз.

Еще до того, как был сделан первый шаг, Лере показалось, что ее сердце стучит, как барабан, и его слышно на всю улицу. Леонид был спокоен, как скала. Она постаралась взять себя в руки, подняла перед глазами мокрую белую простыню, и своей спиной прижалась к спине Леонида. Руки напряглись и стали словно каменные – не дай Бог задрожат, и тогда пиши пропало.

Они шагнули через порог, и замерли. Датчики молчали. Спустя тридцать секунд – второй шажок, и снова застыли, стараясь не дышать.

Расстояние до «объемника» преодолели минут за десять. Лера подумала, что если Смолин просчитался, и собачки проснутся раньше, то никакие простыни уже не спасут.

Леонид осторожно передал Валерии один край своей простыни.

– Держи, – он принялся осторожно колдовать над датчиком. Датчик, вдруг тихонько пикнул и перестал мигать.

– У нас две минуты, потом он снова включится, – шепнул Смолин.

До лестницы они дошли уже спокойным шагом, а когда спустились вниз, с облегчением опустили затекшие руки.

Лера свернула простыни, и осмотрелась.

Оказалось, что широкая лестница ведет в небольшую комнату практически без мебели. Здесь оказалась еще одна дверь. На ней висел необычный замок с тремя скважинами.

Леониду хватило минуты, чтобы взломать его.

Дверь открылась, и Лера обомлела.

Взгляду открылось помещение квадратов на сто, целый подземный дом! Полупрозрачными загородками разделено на спортзал, зону отдыха, библиотеку… Неподалеку от входа стоит дорогое фортепиано, инкрустированное какими-то драгоценными камнями. На стенах висят картины в странном стиле, похожие на… на что-то. Лера не поняла на что. Ах да, на современное искусство.

Окон в помещении не оказалось, но как только открылась дверь, включилось голубовато-белое дневное освещение. Не очень яркое, но вполне достаточное для того, чтобы не натыкаться на предметы.

– Ну что, теперь твоя очередь, – сказал Леонид, пропуская Леру вперед. – Ищи.

– А ты уверен, что здесь нет камер наблюдения?

Леонид окинул помещение профессиональным взглядом и уверенно сказал.

– Нет.

– И во дворе не было? – вдруг испугалась она.

– Не забывай, я уже был здесь. И еще тогда удостоверился, что никаких камер рядом с домом нет. Только сигнализация.

Лера тут же отбросила все эмоции, и пошла вдоль ряда перегородок, чтобы отыскать «комнату», в которой разговаривали шеф и Жиль.

И нашла довольно быстро.

За одной из перегородок оказалось что-то вроде кабинета. На персидском ковре стоял массивный письменный стол, за ним – застекленный шкаф с книгами и фигурными статуэтками.

Но Леру это место заинтересовало по другой причине. Она положила простыни в угол, и осмотрелась.

– Похоже, здесь была ссора… – пробормотала она, глядя на беспорядок. Точнее, на осколки вазы и разбросанные по полу клочки фотографии.

– Удивительно, что нет трупов, – усмехнулся Леонид, проследив за взглядом Валерии. – Если уж ты уверена, что Жиль наемный убийца, а Шильц – шеф…

– Думаю, если бы Елин получил ордер на обыск, этого Шильца давно бы посадили. Уверена, мы найдем здесь что-нибудь интересное.

– Таких не сажают, – возразил Смолин, и усмехнулся. – Только если он убьет кого-нибудь на глазах полиции.

– Тогда на что ты надеешься?

– На тебя, – он отвернулся и принялся обшаривать ящики стола, с легкостью открывая замки. Правда потом он аккуратно складывал содержимое ящика обратно, и закрывал, не оставляя никаких следов.

В одном из ящиком он обнаружил файл с какими-то вырезками и документами.

– Что там? – спросила Лера.

– Странно… взгляни, – вместо ответа, Смолин протянул Валерии один листок. Это была ксерокопия рукописного текста. Письма от некоего профессора-историка по фамилии Коллинз. Та же фамилия, что и у человека, у которого Леонид украл кольцо с фианитом[32]32
  Фианит – искусственный драгоценный камень, имитация бриллианта


[Закрыть]. Кольцо, которое Валерия видела на пальце человека, пропавшего из кабинета декана.

Коллинз писал:

«Ваш интерес к камням действительно достоин уважения. Но никто не должен знать о нашей переписке. Я иду на это только из уважения к вашему увлечению, как коллекционера. Информация о футарке доступна исключительно людям нашего круга. Но для вас я готов сделать исключение. До сих пор неизвестно, где находятся третий, пятый и шестой камни. Первый, второй и четвертый, как вы верно заметили, хранятся у Магистра, он не расстается с ними никогда. Это, своего рода, обязанность и честь в одно и то же время. Ваше рвение похвально, но я сомневаюсь, что Магистр поверит в то, что вы обнаружили недостающие камни. Я бы посоветовал вам оставить это дело. С глубочайшим уважением, Р. Коллинз».

Письмо датировалось двадцать первым ноября две тысячи одиннадцатого года.

– Ничего себе, поворот… – выдохнула Лера, возвращая письмо.

– Ты понимаешь? – взволнованно спросил Леонид. – Он знал о футарке до того, как камни, якобы, нашли в ходе экспедиции!

– Да. А письмо было написано незадолго до того, как Шильц взялся спонсировать экспедицию. Единственную крупную экспедицию, которая организовывалась в то время. Теперь кое-что проясняется…

– Что? – Леонид спрятал письмо обратно, и посмотрел на Валерию. – Что проясняется?

– Вот смотри. Что нам известно. В ходе экспедиции были найдены какие-то камни – раз. Их хочет купить некий обеспеченный человек – два. Шильц знал о камнях еще задолго до того, как их нашли – три. Из письма следует, что они утеряны, и тут он вдруг находит их. Точнее не он, а экспедиция биологического факультета. В экспедиции с самого начала зачем-то участвует историк Анатолий Белых. Человек, нанятый Шильцом. Зачем? Ответ – он подкинул камни. Возможно, это искусная подделка, а может быть Аркадий и правда нашел их, но зачем-то ему понадобилось разыгрывать такой спектакль. Наши ученые обнаружили подкинутые камни, но они биологи, а не историки. Откуда им было знать, что найти такую вещь нереально, тем более на территории России? Анатолий, конечно, разыграл спектакль, убедил их, что это великое открытие, бла, бла, бла. Из Москвы тут же прислали еще одного историка, Анну Верлемову. «Специалиста» по футарку. Она «нашла» третий камень, и забрала все три на экспертизу. Главный вопрос – зачем такие сложности?

– Ну, если допустить, что камни – подделка, то Шильцу нужно было убедить покупателя в их подлинности, – сказал Леонид. – Что он и сделал. Что докажет подлинность лучше, чем свидетельства членов экспедиции, которые сами «нашли» камни.

– Да, но тогда мы получаем противоречие, – Лера говорила, а попутно пыталась собрать с пола клочки фотографии. – Вспомни письмо, которое ты нашел. Камни собрался продавать Полонез, а не Шильц! Анатолий Белых писал ему. Значит, декан в курсе махинаций? Хотя, подожди-ка… – Лера вдруг встрепенулась, вспомнив разговор между Полонезом и Нефедовым. – Я слышала, как Семен Денисович категорически отказался в чем-то участвовать. Это было после обыска в его кабинете. Возможно, если он и знал о чем-то, его замучила совесть. Он спрятал письмо, а Нефедов решил его выкрасть. Ведь он работает на Шильца, и Шильцу надо было знать кодовую фразу, чтобы самому продать камни.