Текст книги "Белый Слон"

Автор книги: Алекс Белл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 47 страниц)

Тень попыталась разглядеть, что происходит в кабинете, и сунула нос в щель. Напахнуло резким спиртным духом и какой-то больничной химией, так что Семерядову пришлось поспешно зажать нос, чтобы снова не чихнуть. Он и так уже начихался в палате с этим ненормальным инвалидом, от которого несло, как от грузчика в порту.

– Тише ты, – шикнула медсестра на неандертальца. Чего как слон топаешь?

Игорю была видна только часть кабинета, где стоял шкаф, а рядом топталась медсестра. Инвалида он не видел, но разговор слышал отлично.

– А ты сама попробуй достать этот ящик, – разозлился неандерталец. – Давай, тащи!

– Это не женское дело, – огрызнулась медсестра.

– А шкаф тебе все-таки придется подвинуть, – съязвил инвалид. – Я же не могу встать!

– Вечно у тебя отмазки, – проворчала медсестра, но все же взялась за угол шкафа, и на удивление легко его отодвинула. Он оказался на колесиках, и к тому же сделан из фанеры.

Медсестра подковырнула ключом уголок обоев за шкафом, и они легко отошли от стены.

Семерядов, притаившийся за дверью, подался вперед, и почти просунул голову в дверной проём, чтобы рассмотреть, что происходит. Медсестра отошла в сторону, и взгляду журналиста открылись целые пачки таблеток и порошков в пакетиках без этикеток и надписей. Они были спрятаны в нише за обоями.

Игорь лихорадочно нашарил в кармане сотовый. По лбу стекла капелька холодного пота. Как по горке соскользнула вниз и повисла на кончике носа. Тяжело дыша, Семерядов нащупал телефон, и деревянными пальцами нажал на кнопку со значком фотоаппарата.

«Карта памяти заполнена! Чтобы продолжить съемку нужно очистить память. Это займет пять минут четырнадцать секунд», – сообщил телефон, мигнув синим цветом.

– Черт, – сквозь зубы выругался журналист. Он нажал еще раз, и получил тот же ответ.

– Надо проверить качественный ли товар, – послышался голос медсестры. – Сегодня звонил Шахматист, предупредил, что какие-то упыри доставили подделку.

При слове «Шахматист» Игорь едва не выронил телефон. Охота удалась! Если бы не телефон с его долбанной «памятью», то все было бы в шоколаде! Но теперь придется довольствоваться фотографиями.

Игорь успел сделать снимок до того, как медсестра закрыла нишу обоями.

– Сейчас проверим… – она прищурилась и посмотрела в сторону двери. Семерядов мог поклясться, что до ее слуха долетел стук его напуганного сердца. И сам про себя подумал, что не годится в шпионы. Слишком уж это страшно и опасно для жизни. Нет, он – гениальный журналист Игорь Семерядов – создан для того, чтобы лежать на пляже где-нибудь на отдаленном островке, попивать вино из личных виноградников, строчить разгромные статьи и купаться в лучах славы. А не сидеть под дверью наркоторговцев, которые того и гляди его прихлопнут.

Но, женщина ничего не заметила, и отошла к столу. Игорь больше не мог ее видеть, но слышал.

– Я еще не успела снять пробу.

После этих слов послышалось шипение, как при растворении аспирина в воде.

– Отлично, – усмехнулся инвалид. – Все в порядке, он ошибся. А что с бумагами?

– Об этом можешь не беспокоиться, – медсестра снова появилась в поле зрения, и опять открыла нишу. Игорь едва успел сделать снимок, поймав момент, когда она положила на место пачку таблеток. – Все проходят как аспирин.

Игорь попытался сделать еще один снимок. Непослушная рука дрожала и не могла навести объектив на женщину. Снимок получился размытым. Ладони вспотели, и телефон выскользнул из рук.

– Черт! – снова выругался Игорь, подхватывая сотовый.

– За нами следят! – прошипела медсестра.

Послышались шаги, но когда дверь открылась, коридор был пуст. Семерядов успел спрятаться за углом, между передвижным столиком для анализаов, и панельной батареей.

Шаги из соседнего коридора приближались, и Игорю показалось, что сейчас он потеряет сознание от страха. Но медсестра и инвалид прошли мимо.

Игорь встал и на онемевших ногах побежал в обход. Он успел вернуться в палату за пару секунд до прихода своего свирепого соседа.

Когда инвалид открыл дверь, взгляд его первым делом скользнул по койке журналиста. Игорь едва успел укрыться, и теперь лежал тихо, боясь пошевелить пальцем.

– Олух, – сплюнул неандерталец, и проехал на кресле к окну. Немного посидел там, и прорычал. – Если я найду того, кто это был, на части разорву!

Журналист сжался под одеялом, и до самого утра мечтал оказаться как можно дальше от этой больницы. Грела лишь одна мысль – дело сделано, и скоро все узнают, кто такой Игорь Семерядов.

Часом раньше, шесть часов пятьдесят шесть минут вечера, 21 апреля, место убийства, до приезда полиции

Лера стояла под липой и думала. Думала целых пять секунд.

Труп лежал в метре от нее – казалось, вот сейчас возьмет, и встанет. Было не по себе. Люди проходили по ту сторону кустов, за деревьями – поэтому никто до сих пор не обнаружил тело. Но Рижская подумала, что женщина умерла не так давно, потому что иначе ее бы все равно кто-нибудь нашел. В этом парковом закутке с обшарпанной скамейкой редко кто-то появлялся, но днем сюда иногда заглядывали пожилые люди в поисках тишины и покоя.

Вот сейчас Даша позвонит в полицию, приедет Иванна, начнутся расспросы… Что Лера делала в парке? А что она делала – гуляла… Ну хорошо, врать сыщица ненавидела. Она бы сказала правду – искала свидетелей. И обещание, данное Елину, не нарушила. Ведь не сама искала, с Дашей…

Как вы уже поняли, все это происходило еще до того, как Арчи сорвался с поводка и бросился за французом. Пока что пес мирно сидел возле дерева и старательно обнюхивал следы, Лера мысленно вела диалог с Иванной, Даша набирала «02».

– Полиция? – журналистка отошла в сторону. – На южной окраине парка труп женщины…

Лера не слушала, что говорила ее подруга. Поначалу думала, что за один день второе убийство – это слишком. Непонятное чувство – как у зверя, почуявшего охотника – заставляло ее озираться по сторонам. Все было спокойно.

Но скоро опасение сменилось отстраненной уверенностью, что все утрясется без ее – Валерии – участия. Эта уверенность была похожа на последнюю надежду утопающего.

Случайностей не бывает. Это сыщица знала твердо.

В тот момент, когда мысли начали выстраиваться в цепочку, раздался посторонний звук – тонкая писклявая мелодия доносилась со стороны трупа. Точнее – из его кармана.

Звонил телефон, допотопный и древний, как и его обладательница. Мелодия отдаленно напоминала «К Элизе» Бетховена – так отдаленно, что Лера ее не узнала. Она замерла в нерешительности всего на секунду. Потом присела на корточки, натянула перчатки и вынула телефон. Номер не определился, но показался смутно знакомым.

– Слушаю, – осторожно произнесла девушка. Она была уверена, что звонит кто-то из родственников погибшей.

– Здравствуй, Леся, – прозвучал голос маленького мальчика.

– Я не… – Лера хотела объяснить, что произошло, но почему-то замешкалась. Из-за плохой слышимости она не сразу поняла – голос принадлежит маленькому мальчику. Сначала он показался ей знакомым, а имя…

– Леся, ты что, меня не узнала? Эх ты, Лера-леся куралеся.

– Вы… ты, наверное, звонишь своей бабушке? – Лера взяла себя в руки, стараясь стряхнуть наваждение. В трубке шипело и скрежетало – видимо, динамик не выдержал удара о землю, когда женщина упала.

Нет, это не может быть тот, о ком она подумала. Это точно звонит внук погибшей…

– Нет, Леся. Я звоню тебе. Я соскучился и хочу поиграть. Ты ведь любишь игры?

– Что?

Валерия едва не выронила телефон из рук, но в последний момент стиснула его так, что старый сотовый затрещал.

– Нет… – прошептала она. – Нет, – повторила твердо, и в третий раз почти крикнула. – Нет, это не можешь быть ты! Чья бы это ни была шутка, она очень и очень неудачна. И если я узнаю…

– Леся, кто может знать о твоей тайне? Глупая, я думал, ты соскучилась, – говорил мальчик совершенно спокойно. Лера прислушалась и заметила, что звук голоса напоминает магнитофонную запись – старую, с шипящим фоном. Это шипение накладывалось на шуршание трубки, и разобрать слова порой было очень сложно. Но это явно была не запись – мальчик отвечал на вопросы и говорил совершенно осознанно.

Но еще Лера знала одно – даже если это он, тот о ком она подумала… он давно уже должен быть юношей. Последний раз она видела этого мальчика, когда ему исполнилось девять лет. Это было больше десяти лет назад.

– Я тоже думала, что не знает никто, – ледяным голосом ответила девушка. – Но ошиблась. Что тебе надо?

– Глупая, глупая Леся. Я же сказал, что хочу с тобой поиграть. Ты ведь не откажешь младшему братишке, верно?

Лера стиснула зубы и промолчала. Ее вдруг осенило – если телефон зазвонил вовремя, значит, тот, кто звонит, видит ее. Она осторожно повернула голову, вглядываясь за деревья.

– Не старайся, меня там нет, – неожиданно сказал мальчик. Сказал так убедительно, что Лера поверила. Но она настолько оторопела от происходящего, что не могла сосредоточиться и придумать хоть какое-то объяснение для самой себя. Чтобы не казаться себе сумасшедшей.

Краем глаза она заметила Дашу, которая тоже говорила по телефону – журналистка собиралась связаться с редактором, чтобы сообщить и «застолбить» свежую новость.

– Молодец. А теперь слушай. Я буду загадывать загадки, а ты – искать ответы. У тебя ведь хорошо получается искать?

– Помнится еще недавно ты хотел меня убить, – холодно ответила Валерия.

По ту сторону волны послышался смех.

– И ты предпочтешь этот вариант? Я передумал, и нашел тебе лучшее применение. От мертвой Валерии Рижской мне мало прока. Однако, выбор за тобой.

– Я не собираюсь с тобой «играть», – отрезала Лера. – Что бы ты там не подразумевал.

Ее взгляд упал на дерево, к которому был привязан Арчи. Пес сидел спокойно, но пристально смотрел в одну сторону.

– О нет, собираешься, – вновь рассмеялся мальчик. – Ты не веришь, что это я. А зря. Но ты в любом случае ужасно захочешь найти того, кто смог узнать твою тайну. Ведь кто бы это ни был, откуда ему знать как звучит мой голос, голос твоего брата? А ведь ты не станешь отрицать, что узнала его? И имя. Вспомни, только я называл тебя так, Леся.

– Нет, – убитым голосом произнесла Лера. Негодяй рассчитал все идеально. Но больше всего это похоже на умопомешательство, потому что не мог – ну не мог никто так точно воспроизвести этот голос. Куда проще загримировать внешность, найти похожего мальчика и подослать на улице. Но подделать голос с такой точностью почти невозможно.

Почти.

Лера всегда придерживалась мнения, что возможно все. Стоит только построить правильную цепь. А значит, должно быть логическое объяснение, должно!

«Но его нет», – с каким-то обреченным равнодушием подумала Лера. Нет этого гребаного объяснения.

– Первое правило – не задавать лишних вопросов, – голос в сотовом прервал тишину. – Второе – сохранять тайну. Третье – следовать моим указаниям. Четвертое – не пытаться найти больше, чем требуется по условиям игры. И пятое – если ты нарушишь хоть одно правило, я тебя убью.

Лера даже не вздрогнула. Не испугалась – потому что пугаться можно чего-то реального. А это происходило не с ней. С какой-то другой Валерией, с той, которая сегодня утром видела тело своей мертвой подруги, сошедшего с ума Антона, которой угрожали смертью и которая сейчас стояла над трупом и по чужому телефону разговаривала с призраком.

– Мои условия на этот раз просты, – продолжил мальчик. – Опереди убийцу. У тебя три дня. И не забывай, тебе ничего не грозит, пока ты в игре. До встречи.

– Подожди! – крикнула Лера и рванулась вперед, словно могла ухватить собеседника за рукав. – Что это за убийца, кого он должен убить?

– Подсказка наверху, – последовал ответ. – Только не забудь избавиться от нее, это тоже входит в условия.

Короткие гудки оборвали разговор, и Лера медленно опустила руку. Тон, которым мальчик произнес последнюю фразу, ей совсем не понравился. Насмешливый, не предвещающий ничего хорошего.

– Японский барабан… – послышался сдавленный голос Даши, которая тоже едва не выронила телефон. Только в трубке слышался раздраженный голос редактора, который не понял, куда подевалась Лапшина.

Лера обернулась и проследила за взглядом подруги.

Она едва не вскрикнула и подавила позыв скудного ужина вырваться наружу. Только медленно отступала назад, и вместе с Дашей молча смотрела на нижнюю ветку липы, под которой недавно стояла.

На ней сидел ворон. Лоснящееся оперение на фоне вечернего синего неба казалось совершенно чернильным, словно птица была одним черным пятном, дырой в другое измерение. Только серый клюв выделялся на фоне черноты. Но не он привлекал внимание. Ужасающий штрих к картине сумасшедшего художника – отрезанная кисть человеческой руки, стиснутая в клюве чудовищной птицы.

Ребристые лапы с внушительными когтями сжали ветку, и птица скосила желтый глаз на девушек. Именно глаз – он был только один, вместо второго красовалась запекшаяся короста.

– Ты… – выдохнула Валерия, узнав ворона. Это была та самая птица, которую днем она видела в саду возле дома Крымовых.

С пальцев еще сочилась кровь, крупными каплями прибивая к земле прошлогодний липовый листок.

Птица смотрела на девушек, девушки – на птицу. И только Арчи старательно обнюхивал все вокруг. Почему-то его вдруг заинтересовали соседние кусты.

Но по сравнению с телефонным звонком даже птица со своей ужасающей ношей не пугала Валерию. Поэтому она стряхнула оцепенение, и сделала шаг вперед. Если птица и есть подсказка, нужно рассмотреть ее поближе.

Медленно, чтобы не спугнуть ворона, девушка подошла к липе.

– Что ты делаешь? – испуганно спросила Даша, но Лера приложила палец к губам, призывая к молчанию.

Сначала она посмотрела на птицу. Вблизи зрелище оказалось еще более отвратительным, но что-то было не так.

Тогда девушка посмотрела под ноги. Красная капля сорвалась с кончика мизинца отрезанной кисти и упала на темную почву. Другая – на обглоданный непогодой липовый лист.

– Это муляж! – восклицание Валерии заставило птицу подпрыгнуть от испуга, однако же, она не улетела. – Вода с желатином, разбавленная красной гуашью. На кровь совсем не похоже.

– Что?! – Даша почувствовала одновременно облегчение и ярость. – Хвост бы надрать шутнику!

– Хвост надрать… – задумчиво повторила Валерия, разглядывая пернатого клептомана. Подняла с земли камешек, и запустила в ворона.

– Кар-р! – раздраженно отозвалась птица, выронив ношу. Рука упала прямо к ногам Валерии, а ворон злобно сверкнул единственным глазом, и полетел по своим делам.

– Чертовщина какая… – Даша с опаской приблизилась к липе, брезгливо разглядывая муляж. – Смотри-ка, как настоящая…

Но Лера невозмутимо подняла отвратительную конечность, на ощупь оказавшуюся резиновой, и принялась внимательно рассматривать.

– Фу! – поморщилась Даша. – Брось ее, вдруг она заразная? Откуда ты знаешь, где птица раздобыла эту дрянь? Порядочные вороны блестящее тащат, а этого на расчлененку потянуло… Точно. Это ворон-маньяк.

– Погоди, Дашь. Мешаешь сосредоточиться.

Лера положила кисть обратно на землю так же, как она упала. И проследила взглядом за пальцем. Он указывал на тело погибшей женщины. А Лера уже и забыла про него, после такой встряски.

– Точно! – вдруг воскликнула она, бросившись к трупу. И, к ужасу Даши, принялась шарить в карманах.

– Лер, с тобой все в порядке? Ты какая-то… странная…

На самом деле Даша подумала совсем не это – она перепугалась за подругу, и «странная» – было мягко сказано. Рижская походила на собаку, мечущуюся по минному полю.

– Потом объясню, – Валерия нашла в кармане чек из магазина и мелочь на автобус. Положила обратно и взялась за сумку.

– Что значит потом? И… кто тебе звонил, что ты так переменилась? Да ты на зомби похожа! – Даша от возмущения топнула изящной ножкой, отпечатав в мягкой земле каблук.

Лера промолчала. Она открыла сумку из дешевого кожзама и отыскала там кошелек, сложенную вчетверо свежую газету, кулек шоколадных конфет, печенье, листок с жалобой на соседку и паспорт. Открыв его, прочитала: «Нина Стефанидовна Антонова, сорок четвертого года рождения, проживает по адресу ул. Купеческая, дом 7, квартира 29». Штампа о бракосочетании не оказалось, а в графе «дети» значился только сын.

– Лер, да что происходит? – не унималась Даша.

– Я расследую убийство этой женщины, – Валерия не подняла головы. Она не знала, что именно ищет, но надеялась, что чутье не подведет.

– Зачем тебе это надо? Сейчас приедет полиция, пускай сами разбираются!

– Даш, – Лера умоляюще посмотрела на подругу. – Пожалуйста, не мучай меня. Поверь, что это необходимо, и все.

Даша, до того метавшаяся туда-сюда, замерла в недоумении, а Лера вернула паспорт на место, быстро открыла кошелек и вынула содержимое. Пара сотен рублей, потрепанная фотография и список продуктов, приготовленный для похода в магазин.

– Ты меня, вообще, слышишь? – Даша принялась ходить кругами и взволнованно теребила телефон. Очки почти свалились с носика, волосы растрепались, но девушка ничего не замечала. – Бросай эти глупости! А если сейчас увидит кто? Да тебя же первую в подозреваемые и запишут!

– Не запишут, – Лера невозмутимо возвратила находки на место. Все, что ее заинтересовало – это фотография, которую она внимательно рассмотрела. С выгоревшего на солнце глянцевого листа смотрел юноша лет восемнадцати. Он был похож на погибшую – тот же длинноватый нос, оттопыренные уши, тонкий рот. Но он слишком молод, чтобы быть ее сыном. Скорее, внук. Лера запомнила его лицо достаточно хорошо, чтобы при встрече узнать.

– Я не знаю, что это был за звонок, но ничего хорошего ты явно не услышала, – Даша перестала мельтешить и постаралась говорить спокойно. – Я не хочу, чтобы у тебя были неприятности. Но когда-то мы с тобой договорились доверять друг другу во всем, и я сдержу обещание. Что ты ищешь?

– Не знаю, – Валерия обвела цепким взглядом тело старушки с ног до головы. – Что-нибудь, что позволит понять причину смерти. Факты, улики, зацепки.

– А знаешь… – Даша вгляделась в лицо погибшей. – Похоже она умерла от сильного приступа аллергии.

– Почему ты так думаешь?

– Я с таким уже сталкивалась… У моего бывшего парня была эпилепсия. А у нее аллергический характер. И я знаю, что такое отек Квинке. Посмотри, у нее же губы и щеки увеличены раза в два. Это не отравление, это именно аллергия. Я, конечно, не судмедэксперт, но, кажется, она умерла от анафилактического шока.

Лера задумалась, однако, поиски не прекратила. Она осмотрела все, оставалась лишь газета и – баночка с кремом, которая лежала на земле, едва касаясь пальцев женщины. Именно эта баночка уже наводила на мысль об аллергии, но Лера не была уверена. Теперь все встало на свои места.

Этикетки на баночке не оказалось, и, по всей видимости, крем содержал компонент, который вызвал приступ. Лера не стала трогать улику, чтобы не нарушать ее положение. Она встала на четвереньки, и склонилась почти к ней вплотную.

– Мята… – пробормотала, осторожно поднимаясь на ноги.

– Раз запах явный, значит, шок спровоцировал другой компонент, не имеющий никаких признаков, – Даша обошла Валерию и склонилась над баночкой.

– А знаешь… – добавила она, рассмотрев содержимое баночки. – Это не фабричное производство.

– Да?

– Он не совсем однородный по консистенции, и оттенок такой… м…. буро-желтый. Такой дает ланолин.

– Неприятное название, – Лера развернула газету, добытую из сумки старушки.

– По-моему, обыкновенное, – Даша пожала плечами. – Это жир, который получают при смывании с шерсти овец.

– Я же сказала, неприятное, – поморщилась Лера. – Я думала только у людей бывают жирные волосы.

– Фу, – теперь уже поморщилась Даша. – Скажешь тоже. Хотя, правда, приятного мало. Я таким самопалом не пользуюсь, косметику только в магазинах покупаю. Ну, что там?

Лера пробежалась взглядом по главной странице.

– Это ваша, – она показала Даше первую полосу. Новый день.

– Наша газета самая популярная в городе, – не без доли гордости заявила журналистка. Покосилась на труп и сделала шаг в сторону. – Только, кажется, станет мега-популярной. Скоро.

– Угу. А было в этом выпуске что-нибудь необычное? Ну, не знаю, статья там, или объявление.

– Думаешь, я весь выпуск читала? – фыркнула Даша. – Да только от статьи Семерядова со скуки заснешь. Не говоря про остальное.

Лера свернула газету и сунула ее в свою наплечную сумку-мешок с ощетинившимся драконом. Из-за длиной газеты пасть дракона оттопырилась, оживив рисунок.

– Улику решила стащить? – прищурилась Даша.

– Сомневаюсь, что полицию заинтересуют новости ЖКХ.

– А тебе зачем?

– Просто так. Почитаю на досуге.

Даша обреченно покачала головой. Объяснений она не дождется.

За спиной послышалось недовольное ворчание собаки.

– Арчи? – она повернулась к ньюфу. Пес весь напрягся и вынюхивал что-то в кустах. Присмотревшись, увидела там белый кружевной платок.

– Лер, гляди, – Даша махнула рукой, подзывая подругу. – Твой медведь тут что-то отыскал.

Лера подняла с земли муляж отрубленной руки, тоже сунула его в сумку, не заботясь о том, что он перепачкает все краской, и подбежала к кустам. На одной из нижних веток и правда белел платок, но трогать его Валерия не стала. Только рассмотрела на нем желтое пятнышко и вензель в виде буквы Ж.

– Арчи, да успокойся ты! – сыщица положила руку на взъерошенный загривок. – Что такое?

Пес натянул поводок, привязанный к ветке на дереве. Ветка хрустнула, но никто этого не заметил.

– Перестань, Арчи, хороший мальчик, – уговаривала Лера.

Но пес продолжал тянуть, и вдруг рванул с такой силой, что ветка сломалась. Ньюф тут же сорвался с места и поскакал по дорожке, волоча за собой ветку. Она подпрыгивала на гравии и наматывалась на поводок…

Что было дальше, вам известно. Лера и Даша нашли Жиля, схваченного за плащ огромным ньюфаундлендом. И когда француз собрался уйти, не дожидаясь полиции, Лера в вежливой форме постаралась задержать его. Но вежливость вежливостью, а француз вел себя странно, и в конце-концов Валерия велела ньюфу сторожить его, а сама отошла с Дашей в сторону.

– Слушай. Побудешь здесь до приезда Иванны? Знаю, ты ее недолюбливаешь, но мне очень надо уехать. Обещаю завтра все тебе рассказать. По возможности. А Иванне скажи, что… не знаю, что-нибудь придумай.

– Ну что с тобой сделаешь, – тяжело вздохнула Даша. – Конечно, я уже сказала, что мы нашли тело вдвоем… Попытаюсь тебя отмазать.

– Спасибо, – Лера оглянулась на Жиля, дрожащего под пристальным взглядом ньюфа, и добавила. – Я Арчи оставлю. Потом приведешь его домой?

– Ну не оставлю же здесь, – улыбнулась подруга. – Не беспокойся, все будет чики-пуки. Только ключи оставь.

Лера пошарила в сумке и положила в ладонь журналистки тяжелую связку из двух ключей – большого и маленького – вымазанных красной гуашью, которая натекла с резиновой кисти руки.

– Эм… ну, давай… – Даша поморщилась и взяла ключи кончиками пальев. – Езжай.

Лера в последний раз оглянулась на подругу, и со всех ног припустила к дому. А вслед ей донеслись сигнальные звуки полицейской машины.

В этот раз на место преступления выехала только Иванна с опергруппой, Елин остался в отделении. Ему и там хватало работы, после первого утреннего выезда.

Убитую в парке старушку быстро пробили по базе, и узнали, что всю жизнь Нина Стефанидовна проработала няней, в последние годы работала в агентстве «Счастливая Мария», откуда ее направляли в разные семьи. Детей у нее не осталось, единственный сын умер от приступа астмы, а семнадцатилетний внук живет в квартире своей матери, которая не надолго пережила отца. Примерно тридцать лет назад Антонова проходила свидетелем по делу о поджоге дома своего работодателя. Больше с полицией дел не имела.

– Предположительно смерть наступила от анафилактического шока, – сообщил судмедэксперт Михаил Михайлович.

Даша рассказала Иванне о странном поведении ньюфаундленда, и о платке, который он отыскал в кустах. Как и ожидалось, владельцем платка оказался Жиль Рожер. Иванна созвонилась с Елиным. Следователь велел привезти француза в отделение.

Пока оперативники осматривали место преступления, Иванна побеседовала с Дашей. Она подробно расспросила девушку, как они с Валерией оказались на месте преступления, заметили ли что-нибудь странное в окрестностях, а главное – куда подевалась сама Лера.

В ответ на вопрос Дарья состроила невинные глазки и сказала:

– Она торопилась на бесплатный семинар по китайской медицине. Ей очень нужно туда попасть именно сегодня. Вопрос жизни и смерти!

Тот же вечер, 21 апреля

Добежав до своего дома буквально за пятнадцать минут, Лера вскочила на байк и во всю прыть понеслась на Купеческую улицу, к многоэтажке, в которой жила Нина Стефанидовна. Сердце бешено колотилось, но не от быстрого бега – нет. От того, что Лера изо всех сил пыталась найти логическое объяснение этому звонку, сообщению на автоответчике… Но не могла. Как можно так точно воспроизвести чужой голос? Этот голос она не раз слышала во сне, и не могла ошибиться. Откуда и кто мог узнать, как брат называл ее в детстве? О какой игре шла речь? Кому могла понадобиться совсем еще зеленая сыщица, которая никогда не бралась за расследование убийств? И почему сначала ей угрожают, чтобы не вмешивалась в расследование, а потом, опять же, под угрозой смерти, требуют вычислить какого-то убийцу?

У Леры не было ответа ни на один из этих вопросов. Зато было полное ощущение, что она сходит с ума.

– Ну давай же, давай, – нетерпеливо приговаривала она, гипнотизируя светофор на очередном перекрестке. Ей нужно было успеть до того, как приедет полиция.

Валерия не знала за какое звено цепи ухватиться. Но не сомневалась, что должна, просто обязана расследовать убийство этой женщины. И не потому что испугалась угроз «голоса», вступила в игру. Просто теперь стало очевидно, что смерть Милы и этой женины из парка, связаны. По крайне мере к ним причастен один и тот же человек, пусть он сам никого и не убивал. Тот, кто позвонил на автоответчик, и тот, с кем она разговаривала полчаса назад.

Если взяться за расследование убийства Антоновой, можно выйти на настоящего убийцу Милы. Все это звенья одной цепи, и теперь эта цепь крепко обвилась вокруг Валерии.

Загорелся зеленый, и она со всей силы нажала на газ. Последний поворот. Въезд в старинную арку. Еще поворот. Пара дворов, и – она на месте.

Купеческая улица не зря носила такое название. В отличие от других – прямых и скучных – эта изгибалась под разными углами, наискосок пересекая три параллельные друг другу улицы. Да еще состояла сплошь из маленьких двориков и домов, фасады которых украшали старинные балкончики с витиеватыми колоннами. Под карнизами кое-где виднелись каменные амурчики и виноградные лозы.

Девушка на тяжелом серебристо-черном круизере, в блестящем синем шлеме с черным стеклом, выглядела в этом застывшем мире, как инопланетянин.

Она сбавила скорость и неторопливо проехала через дворы.

Мотор заглох перед одним из подобных домов в пустынном маленьком дворике.

Звякнула цепь, замкнувшись на колесе, и Лера направилась к подъезду. Шлем она сжала под мышкой, а тяжелые сапоги бесшумно ступали по выщербленному асфальту.

Лампочку в подъезде выбили, должно быть, еще в прошлом веке. «В лучших традициях жанра», – иронично подумала Валерия. Ей было не по себе.

Свет проникал сквозь перила второго этажа, и едва освещал верхние ступеньки. Лера зашла вовнутрь, и прикрыла рукой нос от едкого запаха мочи – то ли кошачьей, то ли человеческой. Девушка склонялась ко второму варианту, потому что даже ее некастрированный Гаджет не источал таких ароматов. Чтобы так загадить подъезд нужно целое стадо котов.

Перешагнув через пивную бутылку, Лера, наконец, дошла до освещенного пространства, и зашагала быстрее. На последнем, пятом этаже, вонь притупилась, и лампы тут оказались целы. Даже стены исписаны не похабными выражениями, а разрисованы корявенькими, но жизнерадостными цветочками. На этаже было три двери с номерами 28, 29 и 30.

Нина Стефанидовна жила в двадцать девятой, но ключа у нее в сумке не нашлось. Значит, либо она оставила его под ковриком, либо у соседки, либо – что маловероятно – в квартире ее кто-то ждал.

Коврика перед дверью не оказалось. Лера переложила шлем в другую руку, и постучала в двадцать восьмую квартиру.

– Кого там на ночь глядя недобрая принесла, – послышалось беззлобное ворчание. Щелкнул замок, дверь приоткрылась, но лишь настолько, насколько позволяла цепочка. Из щели выглянула круглолицая женщина лет сорока.

– Вам кого? – не очень дружелюбно спросила она, посмотрев на Валерию исподлобья.

– Здравствуйте, я из больницы, от Нины Стефанидовны, – вежливо сказала девушку. – Мне бы ключик от квартиры…

– Что-то не очень ты похожа на медсестру, – женщина скептически осмотрела Леру с ног до головы, начиная с тяжелых черных сапог, кожаной куртки и черных же перчаток, и заканчивая шлемом под мышкой.

– Я не медсестра, – девушка постаралась держаться как можно естественней. – Я лежала с ней в одной палате. Сегодня меня выписали. Она попросила привезти ей кое-какие вещи… Говорит, внук не может приехать.

– Ох уж этот внук… – женщина заметно смягчилась, и даже сняла цепочку, удерживающую дверь. Теперь Лера увидела, что не только лицо женщины было круглым. Она сама вся была как пышка, но не полная, просто крупная. – Я бы на месте Нины давно его и внуком перестала считать. Ни стыда ни совести у него нет!

Лера незаметно улыбнулась. Значит, она не ошиблась в своих выводах. У Нины Стефанидовны есть внук, с которым у нее очень напряженные отношения. Еще на месте преступления она кое-что поняла про старушку. Так, у Нины Стефанидовны был очень нелегкий характер. Это стало ясно по жалобе, найденной в сумке погибшей, и по ее сотовому телефону. Жалоба была на соседку из двадцать седьмой квартиры, находящейся прямо под квартирой Антоновой. Телефон, который едва не треснул в руке Леры, когда она сжала кулак, весь в царапинах и трещинах. По-видимому, его не раз швыряли, а делают это, только когда сильно злятся. Так сильно можно злиться лишь на близких людей, на тех, кто тебе дорог, но не оправдал ожиданий. Например, на внука.

Нашлась и пара незначительных деталей, которые Лера могла использовать, чтобы втереться в доверие к соседке. Например, у Нины Стефанидовны совсем небольшая пенсия, судя по мелочи, найденной в кошельке. Но она купила недешевые шоколадные конфеты и печенье, а значит, скорее всего, ждала кого-то в гости. Возможно, того же внука, с которым решила помириться. Вряд ли с таким характером Антонова имела много подруг. Зато у нее есть кролики. Это Лера определила по волоскам на ее одежде – слишком длинным для кошачьих, и слишком жестких для человеческих.