сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 54 страниц)
Маланья упала прямо на сухое дерево, которое при более внимательном рассматривании оказалось отнюдь не таким уж и безобидным и ломким.
Оно всё было покрыто огромными металлическими шипами, словно кто-то взрастил их магией.
Конечно же, Нефертити владела ею, но это было не её рук дело, равно как и не стараниями Риты.
Теперь Маланья оказалась насквозь проткнутой всеми этими шипами, теми, на которые упала.
Один из них пробил ей позвоночник, второй – руку, третий торчал прямо из живота. Было ещё несколько, но Марго уже не тратила время на то, чтобы что-то рассматривать, ей просто было не до этого.
Она пыталась подтянуться и выбраться, но осознала внезапно, что коряга была точно такая же, как и то дерево.
Теперь Марго не могла ни подтянуться, ни поудобнее перехватить корягу – она чудом ухватилась за шип, но тот теперь скользил под руками, и девушка понимала, что должна вот-вот свалиться вниз, и будет очень удивительно, если она после этого умудрится выжить.
Шито-Крыто уже собиралась попытаться прыгнуть, но так, чтобы пролететь мимо дерева, но вдруг осознала, что кто-то протягивает ей руку.
- Поднимайся! – послышался мужской голос откуда-то сверху, и Рита почувствовала, как её буквально выдернули наверх.
Она внимательно смотрела на огромного, похожего на самую настоящую гору парня, которого, кажется, звали Гуня или как-то так, и на его фиолетововолосую спутницу, которые почему-то решили ей помочь.
- Спасибо, - выдохнула Маргарита, при этом прекрасно понимая, что если они настроены враждебно, то ей всё равно надо притвориться дурочкой и тянуть время. А потом, может быть, удастся избавиться от не слишком удачной компании.
***
Для Ивана, очевидно, было огромным стрессом то, что он вынужден убивать животных, но иначе тут выжить было практически невозможно.
Гроттер холодно смотрела на кролика, точнее, на то, что от него осталось – они ели этого зверька уже второй день.
Ванька научился готовить его прекрасно, с какими-то травами, да ещё и умудрился где-то отыскать несколько огурцов, которые были более чем съедобными. Да и на воду они не особо жаловались, так что, можно было радоваться жизни и чувствовать себя более чем счастливыми и сытыми, вот только Таня никак не могла отыскать то самое чувство безопасности, которого ей так сильно всегда не хватало.
Всегда.
Она чувствовала себя испуганной и несчастной.
- Погибла участница номер… - Гроттер так и не услышала, кто именно это был, потому что Ванька внезапно громко закашлялся, не дав девушке возможности понять, кто именно погиб.
Единственное, что Таня поняла – так это то, что умерла девушка, а как, от чьей руки, да и вообще, кто это был, Гроттер понятия не имела.
Она хотела сказать что-то Валялкину, который слишком уж жалобно смотрел на кролика, которого вынужден был есть, но поняла вдруг, что не сможет проронить ни единого слова.
Её голову пронзила неимоверная головная боль. Таня сжала виски руками, пытаясь как-то её унять, но это было бесполезно – видение надвигалось с неимоверной быстротой, заставляя её захлёбываться.
Удивительным казалось другое.
Она видела прошлое.
"Огромное дерево казалось сделанным из самого настоящего металла. Нельзя было отрицать это – на самом деле, на нём просто вместо листьев росли огромные, пятидесятисантиметровые шипы.
Не надо было даже пытаться к ним прикоснуться, чтобы понять, что на самом деле они неимоверно острые.
Красивая черноволосая девушка замерла в каком-то неестественном положении, распятая этими же шипами.
Она явно была мертва – да и после таких ран никто не выживает.
Один из шипов перебил ей позвоночник и вышел уже где-то через живот. Кровь не переставала идти ни на одно мгновение, но, тем не менее, она была уже густая, тёмная и практически полностью остановилась.
Где-то около запястья пробило правую руку, превратив её в что-то изогнутое и превращённое в ужас.
Но самое страшное случилось с горлом.
Длинный, но неимоверно тонкий шип пробил шею насквозь, выйдя наружу. С него скапывал яд и ещё что-то, кроваво-алое – кровь, наверное.
Девушка ещё даже попыталась захрипеть, но в следующее мгновение наконец-то жизнь покинула её тело, не оставляя несчастной ни единого шанса на то, что могло бы именоваться выживанием.
Она умерла.
Это было понятно.
***
Картинка изменилась поразительно быстро. Гроттер даже не успела понять, как это случилось – но теперь она находилась в будущем и буквально чувствовала его кончиками пальцев, а страх пронизывал её словно насквозь.
Она сама не понимала, как оказалась здесь.
Она стояла на берегу какой-то реки, испуганно глядя на кого-то – она, и ещё одна она, только уже напротив, невидимая, та, что смотрела на пророчество.
Она не могла сказать точно, кто именно оказался напротив неё, вот только этот человек явно не был настроен хотя бы на мгновение дружественно.
- Не надо! – воскликнула та, которая была в будущем. – Ведь мы… Пожалуйста!
Она отступила на шаг и поняла, что дальше идти некуда – только упасть в бурлящую реку.
Вода рванулась вперёд с неимоверной скоростью, с такой, что её просто нельзя было остановить.
Она рвалась и рвалась куда-то в неизвестные дали – тонкая горная речушка, которая начиналась где-то очень высоко в горах, но, тем не менее, прибежала сюда всё такая же страшная и с камнями на дне.
Страшно было понять, что будет, если упасть туда – но, тем не менее, уже отсюда камни казались такими острыми…
Такими острыми!
- Не надо! – выдохнула Гроттер ещё раз, вскинула руки, словно пытаясь защититься, но кто-то толкнул её, и она почувствовала, что падает.
Бурлящая река открывала ей свои объятия.
Неизвестный смотрел на то, как она пыталась ухватиться за берег, как сжимала тонкими, бледными пальцами траву и кричала "помогите", словно рядом мог быть человек, заинтересованный в её жизни.
Всё смешалось в сплошной круговорот – и она теперь не могла быть в безопасности нигде, совсем нигде…
***
Прошлое вновь открывало собственные объятия. Таня чувствовала, что тут она не настоящая, она просто как неизвестный дух чего-то непонятного и невидимого пока что, но…
Она видела.
Видела битву двух девушек, которая пролетела, словно неизвестная картина, перед глазами, а теперь осознала, что уступ совершенно пуст.
Начинало постепенно темнеть – прошлое подбиралось к настоящему, - а девушка всё равно так и продолжала висеть на тех отвратительных шипах, словно её столь трудно было оттуда забрать.
Из её пробитого горла шла кровь, а сама она так и замерла с приоткрытым ртом.
Она уже стала ледяной, практически холодной, а Таня могла, ступая по воздуху, эфемерная, как и он, прикоснуться к её руке и даже остановиться слишком рядом, слишком-слишком близко.
Нежданные и нежелательные слёзы катились по лицу, оставляя тонкие дорожки и будто бы издеваясь над всем происходящим.
Гроттер не должна была её жалеть, наверное, да и в этом вряд ли был какой-либо смысл, учитывая тот факт, что на самом деле она не была тут реальной, вот только всё равно жалела.
Страшно-то как!
- Помоги, - вдруг прошипела девушка, пытаясь поднять голову. Её бледная кожа уже практически при свете луны вдруг начала светиться.
Гроттер оглянулась, пытаясь понять, что происходит – и увидела, как дух выходит из тела.
Её тянуло куда-то в реальность, а она с отчаяньем хваталась за это видение, пытаясь осознать, видит её этот призрак, или только она его. Кажется, нет – но всё это было настолько непонятным и страшным…
- Берегись, - прошептал дух девушки, полупрозрачный и практически нереальный, если сравнивать со всем остальным.
- Чего? Чего?! – громко закричала Таня, но не услышала свой собственный голос, словно на самом деле его не было, никогда не существовало. – Чего мне беречься, скажи, скажи?
Дух не видел её, смотрел куда-то и словно пытался сейчас сказать неизвестную прописную истину, в которой не было совершенно никакого смысла, ни единой капельки, ни единого мгновения.
- Берегись тех, кто верен тебе, - выдохнула наконец-то незнакомка. Маланья, кажется, звали её при жизни. – Доверься тем, кому ты не можешь доверять. Они тебя обязательно предадут.
Пророчество растаяло, словно ничего и не было".
- Маланья! – воскликнула Гроттер, приходя в себя, и только сейчас посмотрела на Валялкина. – Я… Это умерла Маланья Нефертити, у меня было видение.
- Она – сильная соперница… Была, - выдохнул Валялкин, словно радуясь чужой смерти.
Таня содрогнулась. Что-то подсказывало ей, что девушка не врала, говоря ей какие-то таинственные слова, а самое главное, поймала себя на мысли о том, что ни в коем случае не следует пересказывать Ивану что-либо, кроме той ситуации с деревом.
Может быть, только прошлое стоит открывать тем, кто никогда не способен увидеть будущее раньше настоящего?
========== Боль девятая. Твой личный третий день ==========
Шурасик в очередной раз провёл ладонью по губам, словно пытаясь избавиться от какого-то странного ощущения – тем не менее, это совершенно не помогло, ему лишь вдруг на мгновение показалось, что мир вокруг растаял или, может быть, просто полыхнул неясным светом истин и страхов, которые могли окружать его каждый день, но только теперь стали воистину заметными.
Парень терпеть не мог "Тибидохс" и всегда боялся, что попадёт сюда – и его страхи, его ночные кошмары стали реальностью.
Он остановился и попытался сосредоточиться на чём-то, что помогло бы отвлечься от грустных мыслей.
Парень провёл ладонью по собственным взъерошенным волосам, после – по лицу, словно пытаясь снять с бледной, практически просвещающейся кожи что-то, похожее на тоненькую паутину.
Ему было дурно, да и шагать по лесу, в котором недавно прошёл дождь, казалось достаточно тяжёлым.
Совсем рядом виднелось некое подобие поля, правда, трава на нём была сухая и давно уже мёртвая. Шурасик опасался, что там вынужден будет умереть от жажды, а тут совсем-совсем рядом тёк какой-то ручеёк, и можно было спокойно передвигаться вперёд. По крайней мере, появлялось что-то похожее на безопасность.
Деревья защищали его, впрочем, не так уж и хорошо, если помнить о той некромагине с разноцветными волосами, но, впрочем, она и стала тем самым последним приятным воспоминанием, которое он то и дело прокручивал в собственной голове.
Шурасик сел прямо на землю, закрывая глаза. Ему хотелось уснуть, но, тем не менее, сделать это было очень опасно, а умирать он не хотел, очень не хотел. Да и вообще, где та обещанная свобода, где то, что можно назвать нормальной, человеческой жизнью?
Он чувствовал себя ужасно разбитым и испуганным просто до ужаса, может быть, в этом и был какой-то смысл сейчас – и мелкие капельки воды, которые стекали по листьям огромных дубов, то и дело капали ему прямо на голову.
Шурасик лёг на влажную траву, скользя по ней ладонями и словно пытаясь что-то ощутить.
Это помогало – складывалось такое впечатление, словно силы перетекают в него, пусть и без особого на то желания.
Юноша шумно выдохнул воздух и едва-едва заметно улыбнулся, пытаясь заставить себя оказаться предельно спокойным и равнодушным, будто бы это вообще кому-либо хоть немного могло помочь.
Может быть, он когда-то доживёт до того дня, что будет действительно счастливым? Может быть, у него получится победить?
Но это вряд ли.
- Чудо, что я вообще выжил, - полушёпотом промолвил он, словно это мог кто-то услышать и взять его под свою защиту.
Люди предпочитали собираться кучками, искать защиту у тех, кого могли назвать своими друзьями, но Шурасик этого очень боялся.
Он был уверен в том, что стоит только попытаться кому-то поверить, как неизвестный человек моментально его убьёт, попросту разорвёт на мелкие кусочки.
Было холодно. Эта серая, болотистого цвета одежда, которую он получил, совершенно не согревала, а ботинки на ногах словно приковывали к земле, мешая нормально идти и вообще жить.
Хотелось есть. Он оглянулся и с удивлением наткнулся взглядом на какой-то куст с ягодами – сначала Шурасик не мог понять, что это такое, а после вспомнил, что однажды покупал ягоды в супермаркете – именно такие.
Там они назывались малиной.
Он, житель холодного, каменного города, никогда не покидавший его границы, ничего не умел и не мог себя защитить так, как следовало, но, кажется, эти ягоды были съедобными – и Шурасик потянулся к одной из них.
Немытые, грязные и, вероятно, с кучей бактерий, они, тем не менее, оказались удивительно вкусными.
Шурасик уже даже престал сдерживаться. Он стоял рядом с кустом на коленях и жадно ел, понимая, что иначе просто не выживет.
Конечно, можно было бы попытаться поймать какого-то зверька, но ведь он не сможет сделать нормальные силки, не сможет того зверька пожарить, он вообще совсем ничего сделать не сможет.
Собственная слабость начинала постепенно раздражать, но он упрямо терпел. Он сам не оставил себе выбора и наделал слишком много глупостей, чтобы сейчас пытаться выбраться из слишком глубокой ямы собственного проигрыша.
Может быть, пора сойти с ума?
Парень оглянулся в поисках ещё каких-то кустов с малиной или, может быть, какими-то другими ягодами, а после с удивлением осознал, что на него кто-то смотрит, смотрит пристально и очень, очень настойчиво.
Сначала Шурасик подумал, что это могла быть та некромагиня – он бы даже хотел, пожалуй, её увидеть, вот только в этом пока что не было смысла. Да и… удивительно – неужели она обездвижила его только ради того глупого поцелуя, а потом просто так, щелчком пальцев, вернула дееспособность.
Глупости какие-то.
Его разум не мог понять это – он настолько привык жить в сплошных микросхемах, что всё прочее казалось глупостью.
Тем не менее, когда Шурасик наконец-то присмотрелся к тому, кто прятался в кустах, он вдруг осознал, что это совсем даже не некромагиня. Парень попятился, стремясь убежать, но незнакомка уже появилась прямо перед ним, преграждая путь и не давая никакой возможности рвануться в сторону.
- Стоять, - её голос был вполне мелодичным, но похожие на змеи пряди волос иногда шипели, словно голодные.
Он узнал её.
Медузия Горгонова, одна из учредительниц того "Тибидохса", о котором только можно прочесть в пыльных книгах по истории. И пусть изначально его правила не включали в себя ничью смерть, именно она была виновата в том, что тут происходило.
Тем не менее, казалось, совесть женщину совершенно не мучила. Она пристально смотрела на Шурасика и шагала вперёд, забывая о том, что вообще-то виновата в смерти каждого из тех, кто погиб за все игры.
За весь "Тибидохс".
Она уже занесла руку, стремясь убить его, а Шурасик, пятясь, зацепился за что-то и упал. В её руке блеснул нож, который она практически метнула, стремясь, пожалуй, убить кого-то, а может быть, и его самого – ведь других кандидатов на то не было, - но, тем не менее, ничего не получилось.
Мужчина, невысокий, седой, с длинной бородой и усами, схватил её за руку, словно пытаясь остановить.
Во взгляде его удивительно добрых глаз можно было прочесть лишь одно слово – "беги". Шурасик не знал, как на это реагировать, но действительно поднялся и сорвался с места, не собираясь слушать их разговор – это было бы ужасно, умереть тут только потому, что он не умеет бегать, и парень не собирался поддаваться смерти вот так, просто, в первый же день.
- Зачем ты меня остановил? – прошипела женщина, глядя на Сарданапала и явно проклиная его.
Горгонова так хотела избавиться от лишнего противника, но чёртова доброта Черноморова всё время заставляла её останавливаться.
Она могла бы выиграть, а после прекратить всё это – ещё несколько лишних жертв "Тибидохса", и всё, больше ничего не будет.
Но, тем не менее, не следовало забегать наперёд – ведь Сарданапал был буквально уверен в том, что никто никого не имеет права убить.
- Потому что это совсем ещё ребёнок, - мотнул головой мужчина. – Мы не имеем права быть ответственными за то, что он умер, просто не имеем, и точка. Как ты этого не понимаешь, Меди? Иначе мы станем такими же, как и Чума, и просто превратимся в жестоких зверей, да и точка.
- Ну и пусть! Зато мы будем свободны! – воскликнула Горгонова. – Не желаю ничего слышать. Больше не надо меня останавливать!
- Разве ты не знаешь, что она всё равно не даст нам выжить, - прошептал себе под нос Сарданапал, но больше не стал ничего говорить вслух, прекрасно понимая, что это совершенно бесполезно и что женщина попросту не желает его слушать.
Может быть, он и виноват в чём-то, но ведь это ещё не повод убивать невинных, кровь которых хочет взвалить на себя Медузия, даже не задумываясь относительно последствий и того, что это совсем ещё дети, а не взрослые. Ребята, у которых были свои мечты… Мечты, которые они сами же разрушили ещё задолго до их рождения, сотворив "Тибидохс", который забрал уже столько жизней!..
***
