сообщить о нарушении
Текущая страница: 29 (всего у книги 54 страниц)
Бейбарсов не изображал совершенно никакого недоумения, да и вообще, Ленке показалось, что ему всё ещё наплевать на то, что говорит Чума. Сама девушка не решилась бы перечить настолько откровенно, но это было личное дело Глеба – пусть творит, что хочет.
- Вы свободны, Елена, - наконец-то своим вечно хриплым и полумёртвым голосом вымолвила Чума. – Глеб, останься.
Бейбарсов никуда не ушёл.
Он смотрел на старуху, словно ожидая от неё чего-то, и склонил голову набок с потрясающим равнодушием, будто б то, что он злил Чуму, приносило ему лишнюю долю хорошего настроения.
- Девчонка, - наконец-то выдохнула она.
- Я не буду её убивать, - отрицательно покачал головой Бейбарсов. – Пусть живёт. Она выиграла.
- Она уникальна.
- И что с того? – Глеб удивлённо изогнул бровь. – Я не собираюсь её убивать, она мне вообще неинтересна.
- Да неужели?
Чума рассмеялась, но Глеб упрямо проигнорировал её, словно то, что женщина могла сказать, осталось для него абсолютно неважным.
Зачем вообще что-то требовать от человека, если у него нет настроения на то, чтобы согласиться на предложение?
- Ты знаешь, что делать, - наконец-то выдохнула Чума.
Глеб кивнул. Не дожидаясь больше ничего, ни единого слова, он спокойно повернулся к ней спиной и ушёл.
Чума рассмеялась.
Скоро всё переменится.
Скоро она будет счастлива, скоро она почувствует что-то такое, что позволит ей стать счастливой.
Осталось несколько месяцев.
Максимум – год.
========== Боль тридцать первая. Церемония ==========
Елена вздохнула, останавливаясь рядом с Шурасиком и в очередной раз поправляя его воротник.
- Ты допустил огромную ошибку, - наконец-то подала голос она. – Я не понимаю, зачем ты вообще говорил о том, что мы с тобой знаем друг друга, более того, что между нами, возможно, что-то было!
Её голос казался неимоверно возмущённым, да и вообще, на самом деле Свеколт меньше всего на свете сейчас хотела бы афишировать то, что открыл на народное осуждение Шурасик.
Зачем он только делился с этими двумя остальными победительницами тем, что вообще знал?
- Они ведь будут тебя ненавидеть, - продолжала свой монолог Свеколт. – Твои руки, по их мнению, совершенно чисты, и это раздражает их. Выводит, заставляет чувствовать себя ещё большими убийцами, чем они есть на самом деле!
- Прости, - вздохнул он. – Но ведь разве они – помеха? Ты ведь рассказывала о тех планах на Гроттер... А Склепова вообще, кажется, скоро повесится. Что в этом удивительного? Она пережила столько…
- Никто не будет вешаться! – грубо оборвала его Елена. – Они тебе больше не соперницы, запомни это раз и навсегда! И не смей ни с кем делиться подобным мнением, понял? Иначе не видать тебе всего того, что я обещала, как своих ушей!
Она наконец-то успокоилась, но, тем не менее, отвернулась.
Свеколт чувствовала себя сейчас не в своей тарелке в обыкновенных брюках и наглухо застёгнутой рубашке, тогда как на Шурасика пришлось подбирать прекрасный костюм, в котором тот, впрочем, ужасно себя чувствовал.
Вся атмосфера парадности выводила из себя, но Ленка не видела другого выхода – они вынуждены поступать подобным образом.
- Ну что же, - наконец-то промолвила она. – Тебе пора. Церемония не ждёт, и вы должны быть официально оглашены. Иди.
Шурасик кивнул и направился к двери, которая должна была вывести его прямо на ту дорогу, которой он должен был направляться к сцене.
Скоро "Тибидохс" этого года окончательно будет закрыт.
Осталось ещё немного.
***
Гробыня скользнула пальцами по мягкой, приятной ткани, которая, кажется, была слишком яркого цвета.
Её наряд вообще казался достаточно откровенным, а сама Склепова чувствовала себя словно… неполноценной.
Сколько времени на неё потратили после того, как они освободились, стали победителями Тибидохса? Сколько времени приводили в порядок её волосы, которые были практически сожжены, сколько раз перекрашивали?
Склеповой не нравилось её новое красное платье. Оно было слишком настойчивым в своём напоминании о крови.
Почему мужчинам можно одеть чёрное, а ей нельзя? Она была в трауре и не желала ничего делать, но, тем не менее, закон есть закон, и он преследовал её, шагал за нею по пятам и не давал свободно вдохнуть воздух.
Чёртов закон не позволял, к тому же, совершить что-то такое, что она бы хотела сейчас сделать – и Склепова чувствовала, словно петля смыкалась у неё на шее.
От этого было так плохо, так отвратительно, что нельзя было даже спокойно жить дальше, не то что радоваться.
Гробыне казалось, что сейчас лучше всего просто повеситься и не задумываться больше ни над какой гадостью.
Она сама не ожидала от себя подобного, но, тем не менее, потянулась уже к какому-то ремню, а после посмотрела на высокие потолки.
Зацепиться не за что.
- Скоро церемония, - сообщил какой-то слуга, и она резко оглянулась, глядя на него и всё так же сжимая в руках верёвку.
Кто-то заставил слугу отстраниться, и Гробыня узнала некромага.
Тот молча отобрал у неё верёвку и посмотрел так, словно собирался прямо здесь её убить, а после направился к выходу.
- Через две минуты выход, - оглянувшись, сообщил наконец-то равнодушно Бейбарсов. – Вешаться будешь дома, поняла?
Склепова едва заметно кивнула.
- Эй! А выпить-то можно?
- После праздника.
Склепова скривилась – конечно, разве это на самом деле праздник, вот только у Бейбарсова вряд ли есть право на другое мнение.
- Неужели тебе самому хочется этим заниматься? – громко поинтересовалась она, успев схватить Бейбарсова за руку.
- Мне? – переспросил он, словно не до конца разобрав вопрос, а после весело рассмеялся. – Не особо, если честно.
- Тогда зачем это всё?
Казалось, его глаза почернели в несколько раз больше, чем прежде, а после он весело рассмеялся, склонив голову набок.
- Не тешь себя иллюзией. Ты не будешь никому нужна, - он вздохнул. – А она будет, - парень скривился, словно сказав что-то такое, что его всё больше и больше расстраивало. – И постарайся дожить до следующего года.
- Зачем? – усмехнулась Склепова.
- Я некромаг и лучше чувствую смерть… Даже если она в перспективе через семьдесят лет. Но жизнь я тоже способен почувствовать.
Громко хлопнула дверь.
Ей скоро надо было уходить, но Склепова сама понятия не имела, что должна делать – у неё не хватало для этого никаких сил.
Она просто не могла сдвинуться с места, чтобы наконец-то сделать несколько шагов, только вдруг испытала слишком сильное желание отбросить в сторону туфли на высоченных шпильках.
Почему бы не босиком?
***
Гроттер заставили одеться в отвратительное красное платье, ещё и с вырезом, но она не спорила даже.
Ей было абсолютно наплевать на то, насколько оно ей шло и насколько подчёркивало все достоинства фигуры.
Она знала, что Склеповой шили абсолютно с такой же ткани, такого же цвета, но какого-то другого фасона.
Девушка надеялась, что ей сделают что-то закрытое, но, оказывается, Чума желала, чтобы победительницы выглядели слишком откровенно.
Откровеннее, чем прежде.
Девушке это совершенно не нравилось, но она предпочитала не задумываться над этим. Смерть и так часто окружала её, зачем опять пытаться что-то провоцировать?
Гроттер давно уже потеряла любой смысл всего происходящего и теперь не видела никакого смысла в сопротивлении.
- Тебе скоро идти.
Бейбарсов стоял, опёршись плечом о стенку, и усмехался, внимательно рассматривая её. Гроттер стало как-то не по себе, но ей не оставили никакого права на сопротивление, совершенно никакого.
Разве она может?
- Я знаю, - выдавила из себя Гроттер. – Я не хочу идти в этом платье, оно вульгарное. Я не…
- Церемония будет длиться около часа, - спокойно промолвил Бейбарсов. – А после ты будешь свободна и сможешь идти на все четыре стороны.
Она посмотрела на него с надеждой узнать, что на самом деле Бейбарсов не врёт. Она будет свободна.
- Я не останусь в столице, - выдохнула она.
- У тебя остался замечательный шанс сбежать в свой родной городок и жить там на отшибе, чтобы больше никого не видеть.
Она кивнула.
- Согласна.
- Тогда иди и попытайся не опозориться.
Гроттер не знала, почему некромаг вдруг решил продемонстрировать собственную доброту по отношению к ней.
Если это можно назвать добротой.
Тем не менее, она буквально сорвалась с места, не собираясь больше задерживаться здесь даже на несколько минут.
Скоро всё закончился.
От "Тибидохса" осталась только церемония награждения, и больше ничего, а она, дурочка, буквально струсила. Не стоит ничего бояться, и всё будет замечательно – она может не переживать по этому поводу.
- Всё будет хорошо, - казалось, Гроттер сказала это про себя, но, тем не менее, услышала эти слова.
Когда она оглянулась, Бейбарсова уже не было – он банально ушёл, или, может быть, телепортировался.
Скорее всего, ему было наплевать на судьбу каждого из участников, каждого из победителей, но так ведь было нужно.
Нужно выиграть и эту битву.
А после спокойно умереть от ран, которые кровоточат так сильно, заставляя сердце слишком сильно страдать.
***
Таня уверенно шагала по дорожке, которая была отведена именно ей – кажется, по правой. Склепова направлялась по левой.
Тане казалось, что сейчас она упадёт.
Обувь была до жути отвратительной и тесной, но ничего другого для неё не собирались искать, да и кому это было нужно?
Чуме?
Оглянувшись и бросив взгляд на Склепову, она поняла, что та шагает и вовсе босиком, пожелав оставить проклятые туфли непонятно где.
Так было лучше.
Гробыня выглядела немного более радостной, чем прежде – и, возможно, на это были причины, - но Тане было только хуже.
Она понимала, что больше не видит будущее, что оно пока что не стучится в двери её сознания, но…
Но ведь ещё было прошлое.
Только один Шурасик выглядел бодрым и довольным собственной жизнью. Он шагал уверенно по дорожке и улыбался.
Белые, словно тот снег, а теперь покрытые их следами, дорожки словно сияли и казались отвратительно, ненавистно загрязнёнными.
Словно кто-то ступал ногами по чужим мыслям, чужим душам, чужой любви, чужой невинности.
По всему чужому.
Это Таня просто без собственной воли повторяла мысленно, не в силах продолжать думать о чём-то хорошем.
Она вдохнула шумно воздух, словно надеясь почувствовать что-то хорошее, а после ощутила, что слишком потерялась.
Нет.
Надо быть сильной.
- Приветствуем победителей! – закричал какой-то невидимый ведущий, а Гроттер подумала, что даже тут они как в тюрьме.
Рядом с ведущим, по две стороны от него, стояли некромаги. Елена ещё пыталась выглядеть довольной.
Бейбарсов и вовсе поражал всех ненавистью, которая отображалась у него на лице и казалась слишком сильной.
Он не стремился быть добрым к публике, скорее всего ему было абсолютно наплевать на то, что о нём подумают.
Гроттер старалась не смотреть на сцену, всё так же украшенную белыми цветами – церемонию награждения всегда показывали по телевизору.
И никогда не меняли.
Цвет чистоты, невинности, белизны всего, что только может быть в этом мире, теперь марали их ноги, их шаги и всё прочее.
- Эти люди преодолели множество преград и умудрились победить! Они – достойны того, чтобы ещё целый год именоваться самыми сильными в этой стране, а после навеки остаться в нашей памяти!
Гроттер пыталась успокоить себя.
Ничего страшного не случилось.
Совсем скоро она будет в родном городе, спокойно смотреть в противоположную стену и не думать ни о чём плохом.
Она будет вспоминать Ивана с улыбкой на губах, а не с ненавистью и страхом, который сейчас шевелится в её душе.
Всё будет хорошо.
Всё будет – вот только не с нею и не в этой жизни, потому нечего даже и мечтать – она просто потеряла всё, что у неё могло быть.
Ничего не осталось.
Таня чувствовала себя маленьким испуганным крольчонком и следила за тем, как награждали остальных.
Сначала назвали Склепову. Ей вручили букет всё таких же белых цветов, кажется, роз, и надели венок на голову.
Тоже белый.
Листья, казалось, впивались в её волосы, но Склепова не обращала на это никакого внимания. Она вообще ни на что не смотрела, даже её кровавое платье теперь казалось менее ярким, чем цветы.
Объявили Шурасика, и ему вручили точно такие же цветы, точно такой же веной надели на голову.
Это было стандартной процедурой.
- Татьяна Гроттер!
Рыжеволосая заставила себя подойти поближе, дождалась того момента, когда венок из белых колючих роз оказался у неё на голове, а после получила букет.
Он был не таким, как обычно.
Таня смотрела на отвратительный чёрный цветок, который, впрочем, в тот же момент поражал собственной красотой.
Чёрная роза.
Она едва-едва смогла отступить назад, стараясь не стоять, словно та идиотка, ждала, когда прокрутят смерти всех остальных на экране.
Это нарезка лучших моментов.
Туда не попало ничего, что могло бы не устроить Чуму или некромагов, но, тем не менее, всё это всё равно выглядело слишком жестоко, пусть Таня старалась даже не оборачиваться и не смотреть.
Она вынуждена была делать вид, что улыбается, хотя это вызывало у девушки отчаянное отвращение.
Только б не упасть.
Наконец-то ведущий собирался отпустить их, но Бейбарсов отстранил его от микрофона и, усмехнувшись, вдруг промолвил:
- Одинаковые церемонии слишком сильно утомляют, - его голос звучал равнодушно и надменно. – Поздравляю победителей!
Таня сама не поняла, что означали его слова, но спустя несколько мгновений осознала, насколько всё было кошмарно.
Всё вокруг потемнело.
Белые цветы, белые дорожки, белые букеты и белые проклятые венки теперь чернели моментально.
Она наблюдала за тем, как мрак расползался из её рук, из того цветка, который находился в её букете.
Всё вокруг заволокло мраком, и теперь они смотрели на целы й поток мрака, непонятного и в тот же момент великолепного.
Как и полагалось, победители развязывали ленты на своих букетах, после забирали оттуда один из цветов и швыряли их в толпу.
Спустя мгновение букеты и венки побелели.
Таня швырнула в толпу букет, словно слепая, вытащив оттуда всего один цветок, а после поняла, что взяла именно чёрную розу.
И прижимала теперь её к груди.
Комментарий к Боль тридцать первая. Церемония
В связи с последними несколькими неделями бесконечного изматывающего молчания читателей. Один полноценный отзыв к работе с критикой/пожеланиями/мнением/чем угодно - одна глава продолжения к какой-то из работ. Система меняться не будет. Увы, но это уже слишком - писать в пустоту.
Спасибо всем, кто оставлял отзывы до этого. Греют душу, право слово, и только они до этого заставляли меня делать что-то дальше.
========== Боль тридцать вторая. Развитие ==========
"Чёрная роза сильно колола руки, оставляла на них кровавые следы, но, тем не менее, выпустить её было практически невозможно.
Гроттер чувствовала, что не стоило так сильно прижимать цветок к груди, но просто не могла выпустить его куда-то.
Она уснула.
Уснула в проклятой камере пыток.
Церемония награждения продолжалась. Цветок оставил на её руках миллионы колотых следов, а она вынуждена была смотреть на толпу, дожидаясь того момента, когда те наконец-то что-то скажут.
Людей было очень много, и все они боялись этой тройки, которая сейчас остановилась на постаменте, улыбаясь.
За их плечами смерть восемнадцати человек, многие из которых были совершенно беззащитными, а они улыбаются.
Когда-то кто-то из этой толпы тоже будет стоять здесь, и обязательно вынужден будет улыбаться, потому что ему так прикажут под угрозой вырвать сердце и заставить съесть его же.
Убить самого себя просто так, просто потому, что так будет намного проще избавиться от жизни.
Так легче.
Захотелось наконец-то вдохнуть воздух полной грудью, и Гроттер даже позволила себе продемонстрировать облегчение, вот только всё это выглядело слишком страшно. Опасно даже.
- Приветствуйте победителей!
Таня почувствовала, что её что-то заставляет повернуться к экрану, на котором вновь демонстрировались чьи-то подвиги.
Она увидела чьё-то запястье, которое кто-то сжимал – после поняла, что это был глупый фрагмент видео.
Видео о её судьбе.
Больше ничего, правда, не показали, и за это она была абсолютно искренне благодарна, но, впрочем, хватило и этого.
И тут показали Веру. Она горела и извивалась на траве, вопя от боли, пыталась как-то сбить пламя, но ничего не получилось, и становилось только хуже. Даже вода загоралась от её прикосновений.
Картина погасла. Теперь на огромном экране можно было смотреть на то, как постепенно разрывали волки когда-то достаточно красивую Петушкову. Джейн уже не кричала, потому что её голову откусили и куда-то отнесли, обгрызая на ходу.
Таня зажала рот ладонью, стараясь не завопить, но кто-то, остановившийся сзади, грубо потянул её за запястье.
- Церемония скоро закончится? – полушёпотом спросила она, словно пытаясь понять, что делать со всем этим счастьем.
- Да, осталось немного, - равнодушно отозвался некромаг, который и заставил её продолжать вести себя, словно ничего не случилось.
