сообщить о нарушении
Текущая страница: 51 (всего у книги 54 страниц)
Таня прикоснулась губами к тому, который ей казался у Бейбарсова самым большим – он словно переходил к его сердцу, становясь всё более и более страшным с каждым мгновением созерцания.
Глеб обнял её крепче.
- Я тебя люблю, - послышалось тихое, практически неслышимое признание.
И никто не знал, кто говорил это.
========== Боль пятьдесят седьмая. Правление ==========
Прежде утро не казалось ей настолько болезненным и страшным; теперь Гроттер, сама не зная, почему так, стремилась как можно быстрее сбежать в ночь, спрятаться от проклятых солнечных лучей, которые доводили её практически до безумия.
Кому что приносит принуждение? Гроттер на этот вопрос ответить пока что не могла, но, тем не менее, упрямо верила в то, что её жизнь действительно лишь череда случайностей, которые привели её к нынешнему состоянию.
Шрамы некромага стали менее заметными, наверное, за неделю регенерация практически закончила собственное дело, но Таня всё равно могла увидеть их.
Остался, впрочем, на самом деле только один – тот, широкий и слишком длинный, прошедший едва ли не до сердца магической молнией.
Бейбарсов говорил, что ему, в принципе, абсолютно наплевать на шрамы, всё равно заживёт, но Тане казалось, что он умирает.
Почему?
Рыжеволосая понятия не имела, что нагоняло на неё это странное беспокойство, которое порой превращалось в странное, отвратительное торжество, но, тем не менее, Бейбарсов бледнел и бледнел, и всё чаще куда-то пропадал.
А она – правительница.
Она вообще не понимала, как можно было выжить на такой должности много лет – Тане в последнее время казалось, что легче сойти с ума, чем согласиться продолжать работать в подобном темпе.
Тем не мене, ей не оставляли выбора, и девушка, сцепив зубы, терпела собственные обязанности, периодически срываясь.
- Где тебя носило? – она вновь внимательно посмотрела на Бейбарсова, а после, словно желая что-то проверить, дёрнула его за воротник рубашки, пытаясь проверить что-то.
Ничего.
Крови не было, хотя ей почему-то показалось, что Глеб явился с очередной порцией новых ран.
- Ты должен помогать мне править, - упрямо промолвила Таня. – А вместо этого ты пропадаешь чёрт знает где.
- Я ничего тебе не должен, Гроттер, - он перехватил её руку за запястье, отводя её в сторону – Таня не успела даже подумать о том, чтобы ударить Бейбарсова, но он, очевидно, научился ощущать, что именно она будет творить спустя несколько мгновений. – И советую тебе поспешить на очередное заседание, а то ведь опоздаешь.
Таня скривилась.
- Я тоже ничего никому не была должна, - выдохнула Таня. – Пока, чёрт возьми, не оказалась тут.
Бейбарсов спокойно пожал плечами, словно ему было абсолютно наплевать на то, что считала Таня.
- Если хочешь, - наконец-то достаточно мирно промолвил он, - то сегодня я могу сходить с тобой.
Таня кивнула. Она не привыкла к тому, чтобы хоть кто-то заботился о ней – последняя неделя отозвалась глупой чередой странностей и бесконечного одиночества, которое постепенно начинало ей надоедать.
Гроттер очень хотелось, чтобы всё было, как тогда, в то первое утро, когда она проснулась счастливой рядом со своим мужем и чувствовала, что, возможно, она теперь доверяет ему немного больше, чем это было прежде.
Бейбарсов, если честно, никуда и уходить не хотел в тот, в первый день, пытался её поддержать, улыбался даже – для него это вообще было редкостью.
А после появилось то, что называлось её работой.
Таня понятия не имела, почему она вообще согласилась идти куда-либо, зачем отправилась туда, но, тем не менее, тонкая молния невидимых слов разрушила всё то, что прежде было между ними общего. Хорошее растворилось в воздухе, не оставляя ей ни единого шанса.
А у них всё могло быть хорошо.
- Хочу, - кивнула девушка, отряхивая собственный пиджак от пыли, которой не существовало.
Глеб кивнул.
- Тогда собирайся. Десять минут осталось, - он вздохнул, присаживаясь на диван и устало глядя на потолок, словно там было что-то интересное.
Впервые в жизни Гроттер настолько сильно захотелось отказаться от всего, чем она вынуждена была тут заниматься.
Зачем всё это?
***
Она терпеть не могла все эти заседания, которые тянулись просто неимоверно долго, ненавидела всё, что только было с ними связано, и так надеялась на прекрасную возможность сбежать от ответственности, что теперь это стало просто невыносимым, до ужаса невыносимым.
Рыжеволосая попыталась как-то справиться с собственными глупыми, необъяснимыми мыслями, вот только теперь их стало ещё больше.
- Ваше высочество, - кто-то уклонился ей, но Таня не смогла узнать этого человека, потому что видела его впервые в жизни.
Она заняла своё место за столом, даже не посмотрев на Бейбарсова – тот сел напротив, словно специально устанавливая расстояние в длину стола, и Гроттер стало как-то не по себе от этого факта.
Тем не менее, зато она могла смотреть вперёд и видеть некромага, а не какую-то очередную жирную тушу, которая по ошибке считает себя человеком.
Рыжеволосая усмехнулась этой абсурдной мысли и продолжила внимательно осматриваться, словно надеясь на что-то другое, новое и, возможно, хорошее.
- Садитесь, - взмахом руки приказала Таня, не глядя на тех, кто называл себя советниками и министрами.
Она не знала, зачем вообще нужны были собрания, на которых никогда ничего не решалось, но они требовали это и без конца портили нервы ей собственными придирками.
Воздух был переполнен волшебством. Гроттер не хотела впутывать его, хотя, впрочем, могла; Бейбарсов вёл себя ещё спокойнее, но вокруг его рук скользили тонкие синие искорки.
Кажется, некромаг словно вернулся к жизни – Таня не понимала, откуда у него появлялось такое энергетическое истощение, но не задавала себе этого вопроса.
"Всё вокруг было серо-белым. Серо-белые министры с отсутствующей аурой, весь мир серо-белый.
У этих предметов не было больше энергетики. Вся она скопилась вокруг Бейбарсова, словно он не мог просто так взять и отпустить несколько капель волшебства на свободу.
Где-то совсем рядом только что превратился в два засушенных листка прекрасный вазон. Цветы в вазе завяли.
Один министр упрямо держался за сердце. От него велась тонкая синеватая ниточка, и тоже таяла в непонятном клубке, что его держал в руках Бейбарсов, и это вызывало удивление".
Гроттер с удивлением осознала, что видение было реальностью. Министр действительно держался за сердце и едва слышно хрипел.
- Покиньте помещение, - приказала равнодушным голосом ему девушка – этот старик был единственным, кого она спокойно терпела из всего этого высокого совета, с которым она, видите ли, вынуждена советоваться.
Они никто.
По сравнению с нею они никто.
Таня старалась смотреть в одну точку. Сначала её выбор остановился на картине, которая висела где-то за спиной у Бейбарсова, но рыжеволосая ничего не понимала во всех этих тонкостях и уж тем более в подобных картинах.
Она почувствовала запах гари – Глеб, оглянувшись, прищёлкнул пальцами, и картина моментально погасла.
- Ваше высочество…
- Я не высочество! – Таня вскочила, с презрением глядя на того, кто посмел подать голос, а после, устало вздохнув, едва ли не свалилась с ног.
Прежде ей было не так уж и плохо, но сейчас безумие отвратительным комком вновь свернулось где-то в груди.
Ей так хотелось отдохнуть.
- Докладывайте, - махнула она рукой как-то слишком неопределённо. – Только скорее, у меня времени нет.
Она поймала на себе недовольный и достаточно удивлённый взгляд Бейбарсова и едва заметно кивнула, словно подтверждая что-то.
Человек заговорил.
"Клубок сил становился всё больше и больше, разрастался в его руках, будто бы стремясь охватить всё вокруг.
Тот, кто докладывал, схватился за сердце и рухнул прямо на стол, словно пытаясь устоять на ногах, но слишком неуместно потеряв сознание. Его дух отделился от тела и куда-то поспешно, очень быстро улетел.
Сила человека превратилась в энергию.
Всё, что только было можно вытянуть из него, перетекло в руки Бейбарсова, и безумие на мгновение отступило. Но стоило только энергии успокоиться, а министру превратиться в прах, как её сознание захватило что-то невероятное, похожее на тёмные щупальца зла.
Она тоже была цветной, равно как и некромаг, а все остальные казались неимоверно серыми.
Она вскочила на ноги, не собираясь дослушивать пение мёртвых, которые кружились вокруг сплошной волной.
Кто-то шептал ей что-то на ухо, а синий клубок волшебства продолжал крутиться в руках некромага.
Мёртвые вокруг неё, духи, отвратительные и неповороткие, стекались к его рукам и замирали там.
Так они умирали, в агонии, в отвратительных и громких криках, не оставляя себе самим ни единого шанса на то, чтобы отойти и, возможно, попытаться выздороветь.
Наконец-то весь мир затих в агонии, а люди, все, кроме Бейбарсова, посмотрели на неё.
Глеб успел заметить всё, что было ему нужно, ещё намного раньше. Щит полыхнул вокруг него – магический и неимоверно сильный.
Теперь вряд ли он вообще пропустил бы хоть одну капельку волшебства, о которой только можно было говорить.
Наконец-то всё вокруг залило потрясающим, неимоверно ярким светом, который просто невозможно было описать.
Никто не стал даже примерно задумываться относительно всего происходящего – просто мир пылал слишком ярко, слишком сильно, чтобы это можно было назвать хотя бы подобием реальности.
Он шумно выдохнул воздух, и клубок наконец-то расплёлся. Часть энергии рванулась к стенам, укрепляя их, часть переместилась на предметы, но ни одна капелька не тронула людей, которых он так нагло использовал.
И только тогда поток вырвался на свободу".
Первым смело стол – Таня это умудрилась заметить совершенно случайно, совсем не контролируя то, что творила. Волшебство лилось с её рук, не стремясь останавливаться, а Бейбарсов спокойно сидел на своём месте – его словно ничто не могло задеть, и даже картина, которая должна была свалиться Глебу на голову, удержалась.
Она правила ими целую неделю, ожидая поддержки от Бейбарсова, но её не поступало ни на одно мгновение.
Гроттер чувствовала, как эта мысль сплошным потоком разливается у неё в голове, и наконец-то позволила всему своему естеству открыться навстречу неимоверно сильным потокам магии и позволить поглотить себя.
Она просто шумно дышала.
Это было невероятно – Гроттер уже и не реагировала на то, что, возможно, должно было её остановить, или же наоборот позволить ей оказаться рядом с источником волшебства.
Люди умерли.
Гроттер чувствовала, как магия снесла их, превращая в пепел, но она не могла контролировать это.
В голове осталась только одна мысль.
Она была такой же Чумой, как и та, что правила до этого – пора уже одалживать тот псевдоним и радоваться жизни.
А что?
Разве она не настолько же жестока, не испортила такое огромное количество жизней за неделю?
Сколько смертей?
Поток волшебства пробежался по комнате, словно собираясь атаковать Бейбарсова, но он даже не шевелился, тогда как остальные просто умерли – они были изуродованы, а Таня не могла понять, почему.
Пламя загорелось само по себе, на всех стенах – и она вдруг вспомнила о том, что отправила одного из министров куда-то в больничное крыло и что он, к счастью для самого себя, её послушал.
Эта мысль заставила её успокоиться и выбросить из головы всё своё сумасшествие, утихнуть и понять, что она натворила.
Таня уже не устраивала истерики – конечно, этих людей она жалела куда меньше, чем Бейбарсова тогда, когда практически убила его. Это было даже достаточно логично, и не следовало переживать по подобному поводу – всё то, что случилось, того совсем не стоило.
Она так устала от собственного вечно глупого и неправильного поведения, что можно было банально выбросить из головы всё, о чём она вообще только когда-либо думала. И так было бы правильно.
Таня уже даже не пыталась вспомнить о реальности. Та осталась чем-то неимоверно далёким и глупым.
Она просто позволяла миру пылать.
…Когда пламя затихло, когда тела вынесли, не сказав ей ни единого слова, когда кто-то опять уклонился ей в ноги, всё начало казаться банальным фарсом.
Сценкой, которую специально для неё так удобно разыграли, подобрав мёртвых актёров и одного живого.
- Ты знал, - выдохнула она, глядя на Бейбарсова.
- О том, что такое будет? – переспросил Глеб. – Знал.
Гроттер не понимала, как это случилось. Она вообще ничего не понимала, потому что жизнь всегда казалась девушке слишком нелогичной.
Она просто сползла на пол, пытаясь не смотреть на то, как кто-то что-то там подметал – хотелось убить и его.
Человек ушёл.
Человек ушёл, и все двери замкнулись раз и навсегда. Приступ её ненависти становился всё сильнее и сильнее, а Тане захотелось спросить, как долго всё это с нею будет продолжаться и происходить.
- Сколько?
- Сколько дней? Сколько лет? А насколько хватит.
Гроттер содрогнулась. Ей показалось, что её безумие может остановить только смерть, вот только смерти пока что рядом не наблюдалось.
- Ты позволил мне убить их, - выдохнула девушка. – Ты позволил мне убить их! Предатель!
Вернулось.
Она просто стояла на коленях и кричала, чувствуя, как боль пытается вырваться на свободу. Странные мысли, которые прежде кружились у неё в голове, теперь все перепутались и вызывали только неимоверную боль в сердце, которую просто невозможно было победить прямо сейчас.
Таня чувствовала, что это безумие. Она осознавала, что так и должно быть – даже последовательница Чумы обязана умереть.
И никто, никто в этом чёртовом, отвратительном мире не мог даже попытаться её успокоить, потому что это бессмысленно.
Гроттер просто потеряла всякое желание мечтать и думать о том, что происходит – она так сильно хотела оказаться в реальности…
Так сильно хотела, но её что-то не пускало.
- Это всё переходит в поток бессмысленных слов, - выдохнула она, пытаясь собраться с собственными мыслями, но ничего не получалось.
Гроттер почувствовала, как сознание постепенно, слишком неуверенно ускользало от неё, не оставив ни единого шанса успеть ухватиться за него хотя бы рукой, просто удержать, чтобы потом, чуть позже, было хоть немного легче.
Она просто молча плакала.
Бейбарсов поднялся на ноги и, взмахом руки сняв заклинание с двери, вышел из помещения.
Ему явно было наплевать и на то, что ей до такой степени плохо, и на то, что должен поддерживать собственную супругу.
Казалось, Глеб вообще утонул в собственном равнодушии раз и навсегда.
"Скоро всё должно решиться".
Короткая фраза пророчества промелькнула в её голове, но Таня не стала задумываться над нею.
У неё давно уже не было видений, и Таня отказалась от них раз и навсегда, не стремясь даже поймать хотя бы одно, чтобы знать, к чему готовиться и как следует жить в этом проклятом мире.
Всё вокруг превратилось в сплошные тучи, которые были готовы пролиться грозой прямо на неё, и Гроттер старалась на это никак не реагировать.
========== Боль пятьдесят восьмая. В честь Чумы ==========
Её назвали в честь Чумы – не просто так, а потому, что было нужно поступить подобным образом. Её просто назвали в честь Чумы.
Таня осознала это только сейчас, когда, после того, что сотворила, после боли из тысячи смертей, поняла, что это её грех, а искупать его пока что некому, да и вряд ли хотя бы один сумасшедший на подобное сможет согласиться. Ей давно пора было бы смириться, а она не может.
Гроттер запрокинула голову, глядя на небо. Она стояла на балконе и радовалась тому, что никто из этих проклятых людишек пока что не посмел прийти к ней с прошением – вероятно, народ наконец-то понял, что это было бы достаточно глупо – просить у правительницы что-то.
Они ненавидели министров, а она была той, кто отменил "Тибидохс". Вот потому ей и простят.
Нет, она, конечно, не до конца отменила, но то, что она натворила, уже можно считать радостью для народа.
…На улице было холодно. Январь холодными потоками воздуха и снега без конца бил по лицу, по обнажённым рукам, наплевав на то, что он тоже должен быть подвластен каким-то высшим силам.
Таня старалась не прислушиваться к шуму ветра. Она упрямо молчала – то до того спокойно, что становилось даже немного дурно.
Хотелось остаться тут, на балконе, навеки, замёрзнуть и превратиться в элементарную сосульку, которая когда-то свалится человеку на голову и, без осознания собственной вины, убьёт его.
Таня уже устала от того, что она вынуждена была каждый раз думать о том, что натворила – особенно о том, что случилось сегодня днём.
Даже Бейбарсов ей не помог.
"Он был тем, кто сумел всё предсказать, но теперь надо было как-то сбежать от проклятой Чумы, которая вынуждена будет убить его, пусть даже пока что бессмертного.
