сообщить о нарушении
Текущая страница: 38 (всего у книги 54 страниц)
Бейбарсов усадил её на кровать, и Гроттер пыталась наблюдать за тем, что он делал, но, тем не менее, не могла.
Глеб отыскал где-то склянку с неизвестным содержимым и буквально силком влил жидкость в Таню.
Девушка пыталась отвернуться и воспротивиться, но ей не позволили поступить подобным образом.
- Пей! – строго повторил Бейбарсов. – Пей, иначе я не ручаюсь за то, что ты, предположительно, сможешь выжить!
Гроттер содрогнулась.
Ей было плохо, да и вообще, рыжеволосая пыталась как-то заставить себя выплюнуть жидкость, которая обожгла горло, словно самым настоящим пламенем, вот только это вряд ли было в её силах.
Халат удалось снять достаточно быстро – Бейбарсов отшвырнул его в сторону, как ненужную тряпку, и мрачным взглядом оценил состояние спины девушки, пытаясь понять, что делать дальше.
- Не смей ко мне прикасаться, - в полубреду потребовала Гроттер.
- Интересно, как я должен тебя вылечить, если не буду к тебе прикасаться, - мрачно буркнул себе под нос Бейбарсов.
- Но ведь это ты наносил раны, - прошептала она, чувствуя, что незнакомое зелье принесло ей хоть какие-то силы.
- Иначе ты навсегда осталась бы в той больнице и никогда не преодолела бы действие препарата, - отозвался Бейбарсов, расстёгивая пуговицы белой блузки, которую она украла у медсестры.
Та, к счастью, была немного великовата на Гроттер, поэтому не так уж и плотно прилегала к ранам, но всё равно проблемы определённые были.
Бейбарсов даже не собирался предупреждать её о том, что, возможно, будет больно – он с силой рванул ткань на себя, стягивая её с Тани.
Девушка не смогла сдержать крик. Она впилась ногтями в какую-то простыню, которая оказалась как раз совсем рядом, и всхлипнула, чувствуя, что слёзы катятся у неё по лицу градом.
Она не могла ничего с собой поделать, не могла даже содрогнуться – лишь чувствовала, как Бейбарсов уложил её в постель, заставляя перевернуться на живот.
Тане не хотелось так лежать, и она себя в подобном положении чувствовала ещё более беззащитной, прекрасно понимая, что, к тому же, на ней совершенно не осталось никакой одежды.
Наверное.
Бейбарсов, тем не менее, сейчас совсем не думал о чём-то подобном. Его пальцы скользили по кровавым ранам у девушки на спине, и он бормотал себе под нос какие-то заклинания.
Гроттер чувствовала, что края ран буквально сходятся, срастаются под действием заклинаний.
Она пыталась не плакать, но боль была просто невыносимой – Гроттер даже не понимала, как она ещё до сих пор держалась и как смогла идти.
- Ненавижу тебя, - всхлипнув, прошептала Таня, стараясь не смотреть на некромага – да и это было, впрочем, сейчас невозможно.
Она не могла бы даже повернуть голову, прекрасно зная, что боль в шее просто-напросто заставит её потерять сознание.
- Лучше прирежь сразу, - наконец-то выдохнула девушка, впиваясь ногтями в собственные ладони.
- Прекрати истерику, - усмехнулся Бейбарсов, продолжая шептать заклинания уже над вторым шрамом.
- А дезинфекция?
- Как прекрасно, что ты об этом думаешь, - рассмеялся Глеб, словно сейчас был какой-то повод для того, чтобы у него улучшилось настроение. – Мои заклинания предварительно очищают твои раны.
Таня шмыгнула носом и едва заметно улыбнулась, словно пытаясь таким образом окончательно победить боль.
У неё не осталось больше ни единого шанса выдержать всё это, но, тем не менее, выбора тоже не было.
Гроттер вновь не сдержалась и закричала, но, тем не менее, некромаг не обратил на это никакого внимания. Глеб всё бормотал и бормотал заклинания, которые помогали её ранам затягиваться.
- Шрамы убирать? – словно сквозь пелену, услышала Таня его голос, а после едва заметно кивнула.
Она понимала, что это было лишней тратой магической энергии, но, впрочем, сейчас была бы даже рада, если бы Бейбарсов истощился окончательно, и его можно было убить обыкновенным ударом ножа.
На самом деле, вряд ли Глеб предложил бы что-то подобное, если б знал, что не выдержит, но, впрочем, она не желала пока что думать над этим вопросом, да и вообще, переживать по подобному поводу.
Она просто позволила себе расслабиться окончательно, чувствуя уже не боль, а лёгкую щекотку.
Шрамы удалось убрать в разы быстрее, и Таня даже практически ничего не почувствовала, оглянувшись и осознав, что всё закончилось.
- Так быстро?
- Ран уже не было, так что можно было допустить тактильный контакт, - пожал плечами Бейбарсов.
Он сильно побледнел, но, тем не менее, Таня не испытывала совершенно никакой жалости – скорее уж ненависть, достаточно слабую даже, наверное, если сравнивать с тем, что он успел натворить.
Ей бы так сильно хотелось, чтобы всё это наконец-то закончилось, вот только, кажется, не оставалось ни единого шанса на то, чтобы мир наконец-то перестал кружиться перед глазами.
- Вот, можешь одеться, - Бейбарсов швырнул ей какой-то комок одежды. – Кажется, Ленкино.
- Она тут бывала? – удивлённо переспросила Таня, поспешно одеваясь, словно пытаясь защитить себя таким образом от чего-то неведомого.
- Конечно, бывала, - с определённым оттенком досады в голосе отозвался Бейбарсов. – Мы тут учились некромагии вместе.
- А… - Гроттер так и не позволила себе до конца завершить вопрос, который собиралась задать.
Одежда пришлась ей как раз в пору, разве что юбка, которая принадлежала Свеколт, должна была бы быть короче, чем сейчас.
Гроттер уже не имела никаких сил задумываться над тем, как следовало бы выглядеть её одежде.
Она попросту легла на то подобие кровати, внимательным и достаточно заинтересованным взглядом осматривая избу.
Её не волновало то, что Бейбарсов едва держался на ногах – пожалуй, заклинание действительно забрало у него больше сил, чем парень мог себе позволить, но, тем не менее, он ведь сам был виноват в том, что случилось, и Гроттер ни на одно мгновение не собиралась его жалеть.
Скорее даже наоборот, она испытывала неимоверное желание продемонстрировать, что ей абсолютно наплевать.
Скорее всего, Гроттер действительно было всё равно, она просто перестала контролировать собственные действия и почувствовала, что уже практически засыпает от усталости.
Впрочем, она не могла доверять этой дурацкой избе, которая казалась девушке невероятно страшной.
Эти высокие стены, достаточно странные, как ей сейчас показалось, на вид, потолок, который словно стремился падать ей на голову…
- Изба показалась мне невысокой снаружи, - наконец-то прошептала Таня.
- Мы с тобой немного спускались вниз, ты просто не обратила внимания, - пожал плечами Бейбарсов. – Тут примерно полтора метра под землёй, а остальное уже – то, что ты видела, потому окошка настолько высоко.
И вправду, что окна, что двери казались практически недостижимыми высотами.
Тем не менее, к невысокой, рассохшейся двери вели узкие деревянные ступеньки, которые вряд ли могли бы выдержать что-то тяжёлое.
Удивительно, как они устояли, когда по ним спускался Бейбарсов, но вряд ли следовало особо задумываться над этим вопросом.
- Тут всё намного крепче, чем кажется, - промолвил совершенно спокойно Глеб, пошатываясь, впрочем, от усталости. – Магия старухи, хотя та уже давно мертва, всё ещё держит избу в нормальном состоянии.
Таня попыталась отыскать тут следы пребывания хотя бы какого-то, пусть даже старого, человека.
Наверное, неизвестная старуха умерла уже очень давно, потому что все углы избы были покрыты сплошной паутиной.
Ни одно зелье со стола взять было невозможно, потому что и там руки натыкались на сплошные сети, а огромные ядовитые пауки смотрели своими четырьмя парами глаз, стремясь то ли убить, то ли просто отравить.
- Тут весьма грязно, - наконец-то промолвила Гроттер.
- Да, - согласился Бейбарсов, а после, скривившись и посмотрев на паука, который упрямо полз по его руке, пробормотал себе под нос заклинание.
Обычно он не нуждался в словах, и то, что сейчас Глеб вынужден был использовать заклинания, свидетельствовало о том, что у него ушло куда больше сил, чем Бейбарсов мог подумать.
Тем не менее, Таня не собиралась его жалеть или беречь – она всё ещё взращивала у себя в душе предельную ненависть.
Да и за что его жалеть?
За то, что он поступил с нею подобным образом?
Естественно, для того, чтобы эта гадость перестала действовать, надо было воспользоваться каким-то волшебством, заставить её разнервничаться, но, тем не менее, Таня старалась об этом не думать.
Любое оправдание Бейбарсова она словно отталкивала в сторону, стремясь убедить себя в том, что он – самый плохой человек на свете.
…Вокруг стало чисто, и даже свеча на столе, единственная присутствующая здесь, но, к счастью, уже не покрытая паутиной, засветилась.
Бейбарсов слабо улыбнулся, а после рухнул на землю, словно только что его вынудили протащить на себе какой-то невероятно тяжёлый предмет.
Руки некромага мелко дрожали, словно он испытывал что-то вроде страха, хотя, пожалуй, это было свидетельством просто слишком сильной усталости.
- Ты собрался умирать? – стараясь говорить как можно более презрительно, поинтересовалась тут же Таня.
- Не совсем, - прошептал Бейбарсов, усмехаясь. – Но если ты так уж хочешь, то можешь меня добить.
Он закрыл глаза, стараясь не смотреть на девушку, словно любой взгляд мог спровоцировать её, и шумно выдохнул воздух.
Гроттер пыталась бороться с собственной жалостью, которая вспыхнула в её сердце с неимоверной быстротой, но совершенно ничего не получалось.
- Удивительно, что ты вообще позволяешь себе подобное, - прошептала наконец-то она, - падать рядом со своим врагом на землю немного опасно, знаешь ли.
- Да я и врагом тебя назвать не могу, - хрипло рассмеялся Бейбарсов, наблюдая за тем, как девушка попыталась подняться с кровати.
Сейчас у неё было всё же немного больше сил, чем у него, поэтому Гроттер протянула руку некромагу, пытаясь помочь ему подняться.
- Как тебе надо восстанавливать силы? – поинтересовалась наконец-то девушка.
- Предположительно просто поспать, - хмыкнул Бейбарсов. – В основном, особенно в таких местах, это очень помогает.
Гроттер с усмешкой вспомнила о той проклятой ночи на "Тибидохсе", а после попыталась помочь Бейбарсову встать. Собственно говоря, результат был не слишком успешным, потому что сил в ней не осталось ни капли, а Глеб был, надо сказать, далеко не пушинкой и даже не деревяшкой.
Впрочем, Бейбарсов умудрился подняться самостоятельно, но спустя несколько шагов буквально рухнул на кровать.
- Не проси – не встану, - пробормотал Глеб, улёгшись на единственное подобие постели в этой избе, правда, предварительно сбросив всё-таки обувь.
Гроттер не стала спорить, решив, что сталкивать его на пол было бы всё-таки не слишком правильно.
Она устроилась рядом с Бейбарсовым и даже положила голову ему на плечо, пытаясь убедить себя в том, что всё действительно было сделано ради её взгляда.
- И почему надо было… кроме плётки всё остальное? – наконец-то поинтересовалась Гроттер. – Тебе было этого недостаточно?
- Ты всё-таки достаточно привлекательная девушка, - рассмеялся Бейбарсов, уткнувшись носом в рыжие волосы. – Да и просто магия тебя бы разозлила не настолько сильно, как было нужно.
Таня не стала спорить.
Она просто не имела сил говорить ему сейчас, что не верит, и почему-то решила, что легче уж просто согласиться.
Вдруг он всё-таки говорит правду? Мало ли…
========== Боль сорок вторая. Убийца по крови ==========
Гроттер была уверена в том, что следовало бы уходить куда-то отсюда, но почему-то Бейбарсов не горел особым желанием менять место жительства столь радикально, словно его тут что-то держало.
Таня предпочитала не спрашивать, что именно – ей просто было не по себе от той ненависти и бесконечных видений, которые стучались в сознание.
- Словно моя голова желает, чтобы я увидела всё то, что пропустила в больнице, - в очередной раз отмахиваясь от назойливого видения, которое буквально стучало в сознание, выдохнула Гроттер.
- Всё настолько серьёзно?
- Хуже некуда, - кривовато усмехнулась Таня, склонив голову набок и словно пытаясь убедить себя в том, что так будет намного лучше – просто подчиниться и позволить себе не рыдать, словно сумасшедшая.
Она, впрочем, и не плакала никогда в этой избе, но, тем не менее, не могла заставить себя хотя бы на несколько мгновений поверить в то, что Бейбарсов говорит правду и не собирается её убивать.
Может быть, в этом есть определённый оттенок смысла.
Глеб устроился рядом с нею и укрыл девушку тонким, практически полностью изгрызенным молью одеялом. Таня, впрочем, была рада и такому – она постоянно мёрзла и понятия не имела, как согреться и позволить собственной магией вернуться в тело.
- Я не хочу тут оставаться, - промолвила наконец-то она, приподнимаясь на локтях и глядя на Бейбарсова. – Я уйду, а ты делай, что хочешь.
- Никуда ты не уйдёшь, - отрицательно покачал головой Бейбарсов. – Можешь даже и не просить.
- Ты не имеешь права за меня решать!
- Имею, - усмехнулся Бейбарсов. – Я не для того тратил своё время и магию, чтобы ты сейчас ушла.
Гроттер хотелось повторить в очередной раз, что она всё ещё ненавидит его больше всего на свете, вот только шанса сделать это у неё пока что не было. Да и, в конце концов, её ненависть к Глебу была всё-таки не настолько сильной, как Таня пыталась утверждать, и приходилось мириться с этим фактом тоже.
Бейбарсов явно чувствовал, что Гроттер врёт относительно того, что испытывает к нему, вот только сейчас не стремился вмешиваться в её персональный поток ненависти, словно понимая, что, как ни крути, очень даже заслужил подобное отношение к себе.
Тем не менее, Тане постоянно казалось, что её держат на цепи и просто не желают никуда-никуда отпустить.
- Ты уверена, что вообще стоит куда-то телепортироваться? – усмехнувшись, спросил Бейбарсов. – Всё равно, рано или поздно, где-то нас найдут.
Бейбарсов отказывался телепортироваться ещё и потому, что на самом деле у него не было ни единого шанса сделать это в ближайшие несколько дней.
Телепортация, ещё и в незнакомую местность, отбирала бы у него слишком много сил, а Глеб и так не имел их достаточного количества.
- И тебе нечем пополнить резерв? – наконец-то поинтересовалась Таня, пытаясь придумать хотя бы какой-то способ уйти отсюда.
- Почему же нечем? – усмехнулся Бейбарсов. – Был тут определённый запас, но я не испытываю желание к нему прикасаться.
Таня строго посмотрела на него, словно желая убедить в том, что это необходимо, но Глеб в очередной раз спокойно покачал головой, сообщая, что делать ничего не будет.
Гроттер не успела сказать ему хотя бы несколько слов – её вновь захватило в плен видение.
Последнее, что Гроттер всё ещё успела понять – так это то, что сие видение не такое, как прежде, оно показывает ей её судьбу, а не чьё-то очередное прошлое.
"Елена и Шурасик остановились рядом с избушкой. Александр достаточно недовольно хмурился и то и дело косился на девушку, словно пытаясь в чём-то её убедить, но Елена молчала.
Она не могла больше сохранять собственные цветные волосы, будучи волшебником при сумасшедшем доме, лечебнице, в которой всё должно быть белым. Именно поэтому за этот год её пряди словно выгорели на солнце.
Сначала они были буквально лишены любого цвета, но после Шурасик, привыкнув к этому, считал её волосы снежно-белыми.
Да и вообще, Свеколт, не видя очень долго источников реального света, не сталкиваясь с солнцем, сильно побледнела.
Сам он всегда был бел, словно стена, но портить собственные волосы пока что не собирался, да у него и не требовали.
Учреждение, в котором он работал, направило его в лечебницу всего лишь на две недели. Впрочем, он всё равно вынужден был носить всё белое, даже тонкие белые перчатки, которые скрывали его руки.
Елена была одета в наглухо застёгнутый белый костюм, или как ещё можно было назвать подобный вид одежды?
Брюки её, которые даже немного обтягивали стройные, но слишком худые ноги девушки, были заправлены в высокие белые сапоги, а блуза и то подобие то ли пиджака, то ли куртки застёгивались на все пуговицы и до самого горла.
В любом случае, назвать подобный наряд более-менее привлекательным у Шурасика не поворачивался язык.
Сам он так и не снял белый халат, но костюм у него оставался чёрным, за исключением рубашки со странным голубоватым оттенком.
- Ты уверена, что это именно тот дом, где они скрываются? – недовольно поинтересовался Александр.
Он терпеть не мог телепортации, и если Ленка воспользовалась ею, отправив их ещё и не в то место, то это обозначало бы очередную их недосемейную ссору.
Свеколт возвращалась домой слишком поздно ночью, уже под светом луны, и заставила поставить дома такие же лампы, как и в больнице.
Работа превращалась в её сплошную жизнь, и это вызывало у Шурасика только слишком много недовольства.
