сообщить о нарушении
Текущая страница: 41 (всего у книги 54 страниц)
Её тонкая сорочка, чёрная, словно ночь, покрытая звёздами, тоже соскользнула со стройного женского тела, позволяя Бейбарсову скользнуть руками по её обнажённой спине.
Таня тихо что-то пробормотала, но сейчас было не до того, чтобы разбирать её практически неслышимые слова.
Она забралась немного глубже в постель, увлекая его за собой, и обвила шею руками, запуская свои тонкие, длинные пальцы загубленного в пучине проблем музыканта в его волосы.
Гроттер запрокинула голову, позволяя ему целовать её в шею столько, сколько некромагу будет угодно, и едва заметно содрогнулась, когда его ладони скользнули вдоль её позвоночника.
Таня не стала противиться, когда пальцы Бейбарсова скользнули по её бюстгальтеру, расстёгивая совсем простую застёжку.
Она и сама потянулась к ремню его брюк, даря уже более страстные поцелуи, чем те мягкие и практически невесомые, что были в самом начале.
Девушка не могла сейчас видеть его лица, да и вовсе прикрыла глаза, прячась от полумрака свеч, но была готова поклясться, что Бейбарсов едва заметно улыбался – не так, как прежде, без презрительной ухмылки на губах, а скорее уж искренне… может быть, так, как должен улыбаться более-менее счастливый человек.
Он обвёл языком её сосок, сжимая рукой вторую грудь. На сей раз никакого отвращения, боли или унижения не было – Таня едва слышно простонала, выгибаясь навстречу его рукам и прижимаясь к некромагу всем телом, словно требуя чего-то большего.
Таня не могла утверждать, что понимала Бейбарсова сейчас хотя бы немного, но, тем не менее, взаимное желание не могло не сблизить их.
Наконец-то стена, выстроенная из бесконечной ненависти и сплошной боли, рухнула, уступая чему-то куда более приятному.
Таня почувствовала, как его руки скользнули по её талии, ощутила мягкие поцелуи на собственном животе и позволила себе вновь выгнуться навстречу Бейбарсову.
Она ощутила, как тонкая ткань нижнего белья скользнула по её ногам, но не позволила себе открыть глаза.
Вот так, в странном забвении и непонятном вихре страсти, было куда легче забывать о том, что вокруг ещё существовала реальность.
Они были вместе далеко не в первый раз, да и прежде у неё сохранялся странный спектр эмоций, от ненависти до лёгкой симпатии, но сегодня чувства казались идеально чистой палитрой.
Бейбарсов прикоснулся губами к внутренней стороне её бедра, заставляя девушку выгнуться в его руках.
Таня застонала, чувствуя, что его поцелуи вновь начинали подниматься немного выше, оставляя невидимую дорожку от живота и до груди.
Глеб вновь целовал её в шею, скользя ладонями по бёдрам и заставляя девушку наконец-то подчиниться.
Гроттер раздвинула ноги немного шире, выгибаясь навстречу его прикосновениям и едва слышно постанывая.
Не было больше ни гордости, ни желания сопротивляться – ничего.
Таня содрогнулась, чувствуя, как он вошёл в неё – боли никакой не было, не осталось ни единого следа от прошлых унижений.
Бейбарсов двигался в ней, постепенно увеличивая темп и срывая с губ девушки уже более громкие стоны.
Она пыталась то ли обнять его, то ли схватиться ладонями за его плечи – просто наконец-то позволила себе быть его окончательно – без капли сопротивления и глупых, бесконечных возражений.
Желание нарастало с новой силой.
Гроттер почувствовала, что всё вокруг просто смешалось – она не видела ни единой нотки реальности.
Казалось, всё должно было разорваться на мелкие кусочки от каждого нового прикосновения, от каждого проявления неимоверного желания.
Таня чувствовала какой-то непонятный клубок внизу живота – ей казалось, что сейчас она просто разорвётся на мелкие кусочки.
Гроттер запомнила только свой последний вскрик, чувствуя, что в ней всё сжимается, и обмякла в руках некромага, ощущая, как он изливается в неё.
Все смешалось в неимоверную пелену ощущений – Бейбарсов вновь двигался в ней, не собираясь просто так оставлять девушку, а она ещё раз отвечала взаимностью, чувствуя его нежные прикосновения.
Девушка ещё раз содрогнулась, выгнулась в его руках, оставив несколько тонких, моментально заживающих царапин на его плечах.
Глеб едва ощутимо поцеловал её, после с некой странной игривостью, явно несвойственной некромагам, потянув за мочку уха, а после устроился рядом, ещё раз целуя, правда, уже в висок, и обнимая её одной рукой за талию.
Словно повинуясь волшебству, которым никто не владел, погасли свечи, но Таня с удивлением осознала, что способна видеть даже в темноте.
Попытавшись отыскать взглядом чёрные, словно ночь, глаза некромага, она осознала, что слишком устала – и что вот-вот провалится в сон.
Странная истома накрыла её с головой – и Гроттер закрыла глаза, проваливаясь в сон и чувствуя, что Бейбарсов всё ещё обнимает её.
========== Боль сорок пятая. Сны и страхи ==========
"…Семена кунжута сыплются с руки.
Вокруг миллион и одна могила, горящая, невероятно пламенная, словно кто-то только что поднёс фитилёк, и пытающаяся погаснуть под неимоверно сильным дождём.
Вода лилась с неба, словно кто-то сумасшедший там, наверху, всё пытался и пытался увеличить её количество.
От этого было немного дурно, да и люди здесь, на земле, задыхались, шагая последней посмертной процессией.
Горстку праха развеяли по ветру, а больше от неё ничего не осталось – новая королева лежала на кроваво-алых простынях, дожидаясь своей незыблемой коронации.
Правила игры скоро будут изменены.
…Ведьминский обычай вгонит в три доски.
Совсем скоро гроб-без-колёсиков полетит к небесам, таинственной магией увлечённый, и волшебство загорится тремя свечками на столе, заставляя весь мир захлебнуться в её магии.
Скоро.
Осталось всего лишь несколько мгновений до решающего боя; осталось несколько секунд до того момента, как контроль будет утерян.
Та-что-победила.
Белый цвет чёртова подвенечного платья закрывается странной чёрной вуалью на глазах; не вдова, но с мёртвым мужем.
Проклятый мир кричит "браво" и "ура".
Кровь льётся по тонким запястьям.
Ведьма пляшет, показывает свой последний чёртов танец, и всё вокруг вьётся сплошной полосой.
От мира осталось миллион и одна могила.
Семь миллиардов – или, может, больше, - маленьких, тоненьких ниточек, которые пронзает острая коса.
Столько видений, столько боли, которая окружает её и текстом пишется по книге, завершая свою песню.
Ведьма.
Провидица.
Провидица, у которой есть проклятый, чёртов дар, что поджёг весь этот мир и не стремится оставить его в покое.
Реквием.
Реквием по последней аллюзии счастья, о которой так все они мечтали и до которой не успели добраться.
Реквием.
Реквием по мечте, которая стремится добраться до неё, по ангелам, которые пляшут собственный отдельный танец.
Музыка, которую не победить – в ней сила ангелов и сила Дьявола, последнего, который только успеет её увидеть.
Музыка.
Музыка, которая играет и никак не может остановиться, обвивая всё вокруг могильным духом.
Пламя.
Пламя, что заворачивается в непонятный круг и замыкает узор, рукою нарисованный на песке.
Последняя.
Последняя, кто только выжил и продолжит странный бой, который должен быть закончен.
Боль.
Боль, которую невозможно остановить, которая спасает весь этот мир от большей крови.
Страхи.
Страхи.
У страхов характеристики нет.
…Семена кунжута сыплются в песок".
Гроттер открыла глаза и упрямо мотнула головой, пытаясь отогнать глупые мысли, которые собрались вокруг неё сплошной пеленой и словно набросили петлю на шею.
Она задыхалась от неприятного, тёрпкого ужаса, и то и дело пыталась от него избавиться, но не могла.
Последние две страницы книги о провидице, которую она всё перечитывала и перечитывала, всё не давали ей покоя.
Гроттер шумно вдохнула воздух и повернулась на бок, глядя на спящего некромага, словно тот специально подсунул ей ту книгу, с таким обвинением, что Бейбарсов даже проснулся.
- Доброе утро, - прошептала наконец-то Гроттер, одним взмахом руки разрывая тишину на маленькие кусочки и стремясь поджечь их, чтобы только слишком хорошо пылало. Не слишком честная точка зрения, но по отношению к бесконечной тишине этого мира обязательно сойдёт.
- Доброе, - улыбнулся Бейбарсов, так и не открыв глаза и притянув её к себе.
Гроттер рассмеялась, правда, едва-едва слышно, и поцеловала его в щёку, словно собираясь таким образом поставить клеймо.
- Рад видеть тебя в хорошем настроении, - прошептал Бейбарсов ей на ухо, продолжая обнимать и не планируя вот так просто взять и выпустить из рук. Возможно, это даже можно назвать правильной тактикой.
- Я тоже рада.
Таня села на кровати, прижимая к груди одеяло, и вновь внимательно посмотрела на него, словно ожидая что-то.
- У тебя есть что-нибудь в холодильнике? – обыкновенным бытовым вопросом разрывая спокойствие этого утра, поинтересовался Бейбарсов.
- Мышь повесилась. Могу принести.
Тане уже давно не было настолько хорошо и весело – она потянулась, зевнула и выскользнула из постели, натягивая на себя тонкий халат, валяющийся где-то на кресле, вероятно, бросила в прошлый раз.
Спокойно так.
- Нет, не надо мыши. Легче телепортировать самобранку, - рассмеялся Бейбарсов, весело глядя на девушку.
- Да? У меня нет самобранки, - пожала плечами Гроттер. – А вообще, сегодня утром кто-то должен был что-то принести.
Рыжеволосая, наконец-то одевшись и кое-как заплетя волосы в подобие косы, чтобы не мешали, направилась вниз.
Удивительно, но сегодня молоденькая кухарка ещё не успела никуда сбежать, может быть, просто задержалась.
Таня посмотрела на Дусю без привычной ненависти и вздохнула, удивляясь тому, как быстро раскололась оболочка её вечного одиночества.
- Доброе утро, - поздоровалась она с девушкой. – Ты принесла продукты? – Гроттер заглянула в холодильник.
- Я так за вас рада! – руки девчонки тряслись, словно она держала в них что-то тяжёлое.
Или просто очень сильно боялась.
Таня удивлённо изогнула бровь, выражая собственное недовольство относительно странной радости и этого заявления.
- И почему же ты за меня рада? – стараясь говорить спокойно и равнодушно, промолвила она.
- Ну… - Дуся моментально покраснела, отступая на шаг и едва ли не уронив нож на пол. – Вы наконец-то нашли себе кого-то.
Гроттер с некоторым недовольством осознала, что Бейбарсов оставил, наверное, то ли пиджак, то ли пальто где-то на первом этаже, да и, пожалуй, наличие мужчины в доме всё равно чувствовалось.
- Нашла, - вздохнула Гроттер. – Сделай какой-то завтрак, а потом уходи, поняла? Не задерживайся.
- Как прикажете!
Гроттер прежде было очень неприятно играть роль хозяйки дома, которая должна была отдавать приказы и ждать их выполнения.
Наверное, это, а ещё невероятное желание смириться с собственным одиночеством заставило её попросить всех приходить очень рано.
Или очень поздно.
Или тогда, когда её просто не будет дома – чтобы больше никто не попадался самой победительнице "Тибидохса" на глаза. Гроттер просто считала, что так будет намного лучше и, возможно, она на самом деле была очень даже права.
Тане так хотелось распрощаться со всем, что её так настоятельно окружало, тогда, в прошлом, что она год не разговаривала ни с кем, кроме собственного отражения.
Наверное, это было рискованным шагом – согласиться на обучение Бейбарсова, пустить его в свой дом…
Но зато это позволяло хотя бы немного видеть людей, точнее, одного-единственного человека.
Правда, никакой боли и ненависти пока что не осталось даже на дне души. Таня была удивлена этим фактом, но так уж сложилось.
Она сама толком не могла понять, почему вдруг сумела смириться со всем, что случилось, откуда пришло такое сильное спокойствие.
Гроттер хотелось бы сказать, что она понимала причины и последствия собственных поступков, но она знала, что это было не так.
…С завтраком Дуся справилась поразительно быстро, а после, в очередной раз кивнув и пожелав счастья, вылетела из дома.
Бейбарсов спустился вниз как раз в то мгновение, когда кухарка захлопнула за собой дверь, словно ждал этого момента.
- У тебя, оказывается, есть прислуга, - усмехнувшись, промолвил он, внимательно глядя на Гроттер.
- А тебя что-то в этом не устраивает?
Рыжеволосая не хотела хамить, но, тем не менее, она ещё и совершенно не умела готовить, и следовало помнить об этом.
Гроттер вообще предпочитала не разговаривать ни о чём подобном, но Бейбарсов, тем не менее, уже успел задеть данную тему, и Тане стало даже как-то не по себе – надо было, наверное, ответить на несколько вопросов.
Он смотрел на неё достаточно пристально, словно ждал вразумительного ответа, а она то и дело прикусывала себе язык, заставляя не задумываться над этим.
Завтрак оказался достаточно вкусным – по крайней мере, насколько смогла понять Гроттер, - но спокойствия это не принесло.
Наличие кухарки здесь разбило окончательно стену её одиночества, которое умудрялся не нарушать Бейбарсов.
Глеб… Просто был – как определённая часть этого её бесконечного отдаления от людей.
Просто кто-то, кто нужен, чтобы не сойти с ума или, напротив, совершить это немного быстрее.
Дуся же оказалась чем-то чужеродным, человеком, которого просто слишком сильно не ждали, и теперь так хотелось разорвать нити её присутствия, просто выбросить всё, что она сделала…
- Ты как-то слишком помрачнела, - вдруг отметил Бейбарсов, внимательно глядя на девушку.
- Тебе кажется.
- Мне не кажется. Неужели тебе настолько трудно хотя бы периодически терпеть человеческое присутствие? – он удивлённо изогнул бровь. – Ну, Гроттер, нельзя же на самом деле так.
Таня нахмурилась и отвернулась.
Ей совершенно не нравилось, когда кто-то там пытался ей указывать, руководил её жизнью, а Бейбарсов делал именно это.
- Ты обещал мне обучение моему же волшебству, - наконец-то вспомнила Гроттер. – Я всё ещё согласна.
Бейбарсов кивнул, словно заполняя свой план на будущее, а после ещё раз внимательно посмотрел на девушку.
- Уверена, что тебе это нужно?
Казалось, сейчас он вдруг вознамерился отговорить её от всех решений, которые были приняты за прошедший день.
- Если ты дашь мне перечитать одну книгу, то я, возможно, изменю решение, но пока что я действительно в этом уверена, - кивнула Таня, словно пытаясь убедить себя саму и Бейбарсова в том, что это ей и вправду нужно.
- Это ты "Провидицу" собралась перечитывать?
Таня вспомнила последнюю страницу книги, но, тем не менее, не стала утаивать от Бейбарсова этот факт и кивнула.
- Не советую, - вздохнул он. – Нет, раз уж решила, то будем учиться прямо сейчас… ну, возможно, немного позже.
Гроттер хмыкнула и, прихватив грязные тарелки, отправилась куда-то к раковине. Тем не менее, возвращаясь за полотенцем, она умудрилась зацепиться за что-то и свалилась прямо на Бейбарсова.
Глеб весело рассмеялся.
Всё это походило на обыкновенную игру, в которой не было места для её бесконечной грусти.
- Что ты делаешь! – возмутилась Таня. – Не смей прикасаться ко мне, некромаг! – она, вместо того, чтобы сбежать, впрочем, устроилась поудобнее у него на коленях, но всё равно продолжала возмущаться.
Бейбарсов весело рассмеялся, целуя девушку в шею и обнимая её за талию – теперь они казались обыкновенной, нормальной парой…
Людьми из прошлого.
- Вот я ведь вроде бы уже любила один раз, - наконец-то подала голос Таня. – Ивана. Почему так не получалось?
- Так – это как? – удивлённо изогнул бровь Бейбарсов. – Нормально, по-человечески и спокойно? Ну, ты ждала "Тибидохс".
Гроттер отрицательно покачала головой.
- Я ведь не думала о нём круглосуточно, - наконец-то возразила она. – Даже о казни круглосуточно не думают.
- Это ты так считаешь, потому что тебя никогда не казнили, - хмыкнул Бейбарсов, но возражение показалось Тане слабым и каким-то не слишком уверенным.
- Мне не было с ним просто, - наконец-то подала голос Гроттер, поднимаясь. – С тобой, впрочем, тоже не особо легко, но… немного иначе.
- Ну, конечно. Я ведь вечно требую от тебя чего-то, может, даже хочу, чтобы ты научилась собой руководить, - весело рассмеялся Бейбарсов. – Но разве твой Валялкин совершенно не желал тебе добра?
Гроттер пожала плечами.
Может, и желал.
Она просто не могла разобраться в причинах и последствиях каждого его действия, которые попросту часто оказывались ничтожными.
Ничтожными и бессмысленными.
- Ну, знаешь, я как-то уже даже не уверена в том, что он действительно думал так много о том, чтобы принести мне добро.
Бейбарсов лишь спокойно пожал плечами, не поддавая сомнениям все её слова, будто бы на самом деле так и должно было быть.
Гроттер считала, что она ошибалась, когда вообще доверяла кому-то – и, может быть, это действительно было правильно.
Ей так хотелось бы сейчас просто смириться со всем, что происходило, просто подписать немое соглашение со своей совестью.
