сообщить о нарушении
Текущая страница: 23 (всего у книги 54 страниц)
Таня попыталась дёрнуться, когда его пальцы скользнули по пуговицам её рубашки, изорванной и практически превращённой в клочья. Рыжеволосая попыталась вновь воспротивиться, но у неё совершенно ничего не получилось – девушка только оставила тонкую царапину у него на плече, умудрившись даже разорвать рубашку.
Некромаг на это совершенно никак не отреагировал – ни хорошо, ни плохо. Он потянул её за рыжие волосы, заставляя запрокинуть голову, и поцеловал в шею, стягивая с девушки остатки одежды.
Она не понимала, когда её толкнули на землю – Гроттер вообще ничего не могла сейчас осознавать.
Она лишь чувствовала приятную, даже тёплую ткань плаща, на котором лежала, и тихо всхлипывала, уткнувшись носом в изгиб руки и пытаясь не сопротивляться – от этого стало бы ещё хуже.
Бейбарсов в очередной раз поцеловал её в шею, после прикоснулся губами к плечу, а потом, не позволяя девушке перевернуться на спину и вообще сдвинуться с места, провёл ладонями по нежной коже.
Гроттер пыталась не плакать.
Ей было как-то пусто-пусто, словно больше ничего вокруг не могло происходить – и девушка потеряла счёт мгновениям.
Не то чтобы некромаг был ей противен – но, тем не менее, она слишком сильно боялась его.
Глеб грубо вошёл в неё, прижимая к земле и не позволяя даже дёрнуться. Девушка лишь хрипло вскрикнула, от неожиданности даже умудрившись укусить себя за руку.
Она не понимала, что делает – просто вошла в какой-то странный транс, словно растворилась в воздухе и потеряла счёт дням и минутам.
Таня сама не понимала, что заставило её терпеть, просто дрожать в его руках – но дрожать молча.
Она тихо шипела от боли, чувствуя, как его руки блуждают по её телу, как его ладони сжимают её грудь, и молчала.
Постоянно молчала.
- Пожалуйста, - словно потеряв уже счёт мгновениям и не понимая, что происходит, выдохнула Гроттер.
В последний раз прикоснувшись губами к её плечу, он, кажется, откатился куда-то в сторону, но Таня даже не сдвинулась с места.
Она не могла ни подняться с проклятого плаща, который, впрочем, был брошен на землю для её же блага, ни сказать что-либо, ни даже одеться.
Бейбарсов, правда, тоже молчал.
Наконец-то он присел совсем рядом на траву и, кажется, укрыл её чем-то.
Гроттер не помнила, когда умудрилась то ли уснуть, то ли потерять сознание – но, тем не менее, что-то случилось.
Реальность уплыла куда-то далеко-далеко.
Боль настигла её с новой силой, словно её вновь потащили куда-то – но на этот раз уже знакомая, разрывающая на мелкие части.
"Она чувствовала себя не просто одинокой – она и была одинокой, но на сей раз ещё и вынуждена оказалась оставаться одна в проклятом, огромном доме, который вызывал у неё разве что сплошной страх.
Всюду страх.
Она плакала, мечтая о том, чтобы здесь был ещё кто-то.
Как так могло выйти?
Миллион предательств, столько боли и ненависти, столько всего – и она не могла ничего предпринять.
Даже шевельнуться не могла.
- Будь проклят этот дом, этот "Тибидохс" и эта победа! – закричала, не в силах сдержаться, Таня".
У неё опять было видение.
========== Боль двадцать четвёртая. Ночь ==========
Гроттер не помнила, когда успела прийти в себя. Она просто спокойно лежала, стараясь никого не разбудить, и пыталась упорядочить собственные мысли.
Как же плохо.
Всё тело болело от вчерашнего – она не могла понять, почему, но, тем не менее, на руках явно были синяки.
Да и на спине, и на бёдрах тоже.
Гроттер не стремилась ни на что смотреть – но, тем не менее, она просто не могла подняться на ноги, потому что это казалось слишком страшным.
Таня так и не оделась, а вот Бейбарсов, дремлющий совсем рядом, не надел разве что плащ, на котором они лежали.
Тот, впрочем, теперь оказался слишком грязным, ещё и с пятном её крови – поэтому вряд ли Глеб стал бы его одевать.
Хотелось пить.
Таня попыталась подняться, но это не принесло ни единой нотки успеха. Наконец-то рыжеволосая сумела сесть, попытавшись кое-как сохранить нормальное самочувствие, и попыталась взглядом отыскать собственную одежду.
Её не было.
Гроттер не помнила, что происходило – почему-то ей казалось, что Глеб не позволил ей спокойно уснуть – рыжеволосая была в небытии, но знала ведь, что на самом деле, когда у неё видение, то она выглядит более чем живой.
По крайней мере, для человека, который знал её разве что по мгновенным встречам, которых было мало, она казалась просто…
Испуганной.
Впрочем, Гроттер не ручалась за всё происходящее – она просто позволила себе равнодушно подчиниться.
А почему…
Потому что так было намного легче.
Ей вообще вот так проще. Проще подчиниться, проще не сопротивляться и не вырываться без конца, вот только это почему-то не приносит желаемого результата, по крайней мере, в основном именно так.
- Спи.
Голос его был хрипловатым, в отличие от вчерашнего, наверное, из-за сна, и Бейбарсов грубо притянул её к себе.
- Не дёргайся, - шёпотом приказал он. – И вообще, веди себя тихо, если, конечно, тебе ещё хочется жить.
Таня послушно умолкла, но, спустя мгновение осторожно прикоснулась к плечу парня, словно пытаясь его разбудить.
Её видение не позволило до конца ощутить всю ненависть к нему, да и вообще понять, ненавидела ли она его.
Может быть, происходи всё это в другой обстановки и без смерти Ивана, который погиб у неё на глазах, всё прошло бы совершенно нормально.
Может быть, если бы они были где-то в нормальном, чистом месте, а не на проклятой траве, если б она так не боялась, то не было бы ни сильной боли, ни вообще ничего, что так сильно напугало её за всё это время.
- Что?
Голос Бейбарсова звучал достаточно холодно, но, тем не менее, он пока что не демонстрировал особого раздражения.
- Можно воды? – полушёпотом попросила Таня.
Она понимала, что на таких дрожащих ногах просто не дойдёт до того ручья, которого теперь и вовсе боялась.
Бейбарсов попытался что-то нащупать рукой совсем рядом с собой, а после протянул ей флягу.
- На, забирай, - он зевнул и вновь лёг на траву, но, что-то отыскав на траве, отдал девушке и её одежду.
Гроттер кивнула, словно принимая это, как должное, а после с неожиданной опаской посмотрела на небо.
Она едва-едва смогла натянуть на себя нижнее бельё и брюки, но с пуговицами была уж точно беда.
Руки у девушки дрожали, она вновь начала плакать, впрочем, не понимая, что стало для этого причиной – ей было просто очень, очень страшно.
Бейбарсов окончательно проснулся и сел напротив неё. Он явно прекрасно видел в темноте, но не стал ничего говорить, лишь притянул Гроттер к себе, застёгивая пуговицы её рубашки.
Девушка дрожала.
Она опустила голову, опасаясь смотреть ему в глаза, и едва-едва могла сдерживаться, чтобы не расплакаться.
Бейбарсов, впрочем, заставив её окончательно одеться и даже обуться, потому что ночь становилась всё более холодной, улёгся на плащ, заставляя её устроиться рядом и даже положить голову ему на плечо.
Он уснул, впрочем, достаточно быстро.
Гроттер лежала совсем тихо, стараясь его не разбудить. Ненависть, которой не было, наконец-то стала просыпаться.
Страшно-то как.
Она не знала, почему, но, тем не менее, попыталась не разбудить Глеба и подняться как можно тише.
Так будет лучше.
Руки у неё слишком сильно дрожали, да и вообще, возникало впечатление, что Таня могла бы прямо сейчас свалиться в обморок, но она старалась продержаться, ведь от этого зависела её жизнь.
Рыжеволосая взяла с собой флягу, а после осмотрелась, словно пытаясь отыскать что-то ещё.
Ей было ужасно холодно, но этот проклятый плащ она боялась даже тронуть, словно тот был ядовитым.
В конце концов, решив, что так будет лучше, Гроттер побрела куда-то в противоположную от ручья сторону с пустыми руками.
Холодно.
Наверное, лучше было бы остаться с некромагом, который, возможно, просто прогнал бы её, а может и оставил бы с собой, но она не могла.
Отвращение, которому прежде так сильно помешало видение, теперь накатывалось на неё сплошной волной.
Она просто не могла заставить себя хотя бы немного сдержаться, без конца чувствовала странную тошноту.
Как же плохо.
Гроттер вообще не понимала, откуда у неё появились мысли подобного рода, но она просто не могла бороться с собой.
Не могла.
Она так устала, так сильно желала просто упасть здесь и больше никогда в жизни не подниматься…
Наверное, так проще.
Проще просто взять и умереть, не задумываться над тем, что происходит вокруг, отчего ей настолько плохо.
Чтобы больше не было никакого "Тибидохса".
Но Гроттер просто не могла ничего этого сделать – ей было до такой степени плохо, так жутко, и она не могла с собой бороться.
Девушка всё вспоминала чёрные глаза проклятого некромага, которому было наплевать и на неё, и на то, что она чувствовала…
Лишь бы получить то, чего ему вдруг захотелось.
Таня сама себя ненавидела за то, что вообще подчинилась, что позволила собой воспользоваться, но…
Так поздно сожалеть.
Так поздно менять что-либо, если она уже успела проиграть ему эту последнюю, невероятную битву.
Можно только погибнуть.
Гроттер сама толком не знала, откуда у неё появились настолько глупые мысли, связанные неразрывной нитью с чем-то глупым и непонятным – но нельзя было вырваться и просто так отбросить это в сторону.
Невозможно.
Ей хотелось завопить на весь лес, чтобы её немедленно отпустили, но, по правде говоря, никто на самом деле не держал её и не хватал за руки, чтобы она начала орать что-то подобное прямо сейчас.
У неё нет такого права.
У неё вообще ни на что нет никакого права, она должна идти как можно тише, иначе некромаг догонит её.
Схватит.
Заставит вернуться.
Она понимала, что просто не перенесёт этого, что не желает возвращаться, а может быть, как раз наоборот.
Бейбарсов казался каким-то очень странным – но, возможно, следовало оставаться ему благодарной.
Потерянная честь…
Может быть, это лучше, чем умереть от руки того, кого ты, как сама считала, вообще когда-то любила?
Провидица.
***
Жанна посмотрела внимательно на свою сестру по Дару, словно собираясь заставить её сказать что-то, высказать неизвестную тайну, но, тем не менее, упрямо промолчала, будто бы решила, что это будет неправильно.
- Ты хотела мне что-то сообщить, - внезапно промолвила Ленка, будто бы прочтя мысли Аббатиковой.
Жанна вздохнула.
- Ты ошиблась, - промолвила она, но, судя по холодному и мрачному взгляду, на самом деле всё было иначе.
- Я не ошиблась, - упрямо повторила Свеколт. – Всё это совсем не так, и тебе не стоит продолжать в подобном темпе.
Вздох.
Громкий, недовольный, явно высказывающий, что Аббатикова что-то задумала – а Лена прекрасно понимала, что у неё есть определённый список победителей, и что со списком Жанны это не совпадает.
Они с Глебом всё согласовали.
Но когда в последний раз Жанна прислушивалась к их мнению, когда пыталась включить голову?
Она ведь не делает то, что они хотели бы увидеть в нормальном, настоящем виде, совершенно ничего не хотела.
Глупости!
- Знаешь, я считаю, что вы с Бейбарсовым от меня что-то скрываете, - внезапно промолвила Жанна, глядя на свою сестру.
- И что же?
Ленка старалась не демонстрировать ни единого оттенка беспокойства, словно на самом деле ничего не случилось.
Она понимала, что не должна продемонстрировать собственное беспокойство, потому что это приведёт к плохим последствиям.
- Я пыталась посмотреть на Глеба через зеркало.
- Это его зеркало, - отметила Лена. – Ты не можешь им пользоваться без разрешения Бейбарсова, и прекрасно знаешь об этом.
Жанна закатила глаза.
- Я тоже ваша сестра. Ты прекрасно пользуешься зеркалом, когда тебе хочется и даже тогда, когда Глеба нет рядом.
- Я не пытаюсь подсмотреть за ним.
Аббатикова нахмурилась.
Во взгляде сестры по дару чувствовалось определённое обвинение, которое она никак не могла победить или исправить.
Это всё казалось таким странным!
- Я вступаю в активную игру, и мне плевать, что вы об этом думаете, - наконец-то выдохнула равнодушно она.
- Кто бы сомневался.
Лена знала, что так будет. И знала, что если Бейбарсов узнает о том, что его планы пытаются нарушить, то сделает всё, чтобы это никогда-никогда не произошло.
А он куда сильнее Жанны.
Он куда сильнее их двоих вместе взятых, и даже всех вместе участников, которые были вокруг.
Всех.
Вот только Аббатикова не спешила с этим фактом мириться настолько быстро, настолько спокойно.
***
Чума усмехнулась.
Совсем немного осталось времени до того момента, когда начнётся последний тур. И она должна была это огласить.
Скорее бы.
Женщина сама толком не понимала, что заставляло её сегодня чувствовать себя менее уверенной, чем обычно.
Она столько раз это делала…
В последний раз, во время своего визита, Бейбарсов подарил волшебное зеркальце – не надо было искать по камерам нужную информацию, и Чума просто прищёлкнула пальцами, всматриваясь в изображение.
Наконец-то.
Глеб дремал где-то в лесу – вероятно, девица всё-таки убежала от него, но, впрочем, это не было важным.
Пусть.
Пусть делает что хочет – Чуме почему-то было абсолютно наплевать на это, она была готова разрешить ему всё, что угодно. Всё.
Наплевать.
Она посмотрела на кнопку, на которую должна была совсем-совсем скоро нажать, но времени пока что не было.
Оно ещё не пришло.
Совсем скоро.
Отмщение должно наступить – Медузия уже совершила ожиданное от неё предательство, которое должно было осуществиться.
Теперь осталось совсем немного.
Всего шесть дней, а после год, который обещал ей некромаг, и всё будет хорошо, всё будет так, как она ожидала.
Она получит своё счастье.
Хоть немного.
Капельку.
Хотя бы несколько мгновений жалкого, отвратительного, глупого осколка счастья, который остался у неё.
Схватиться бы за неё.
- Я буду такой, как вы все никогда не ожидали, - рассмеялась Чума. – Я видела, - она говорила сама с собой. – Я видела.
Она видела себя, молодую, сильную, могущественную.
Такую, которой должна была стать когда-то давно, но всё равно не такой, как станет. Совсем немного.
Некромаг обещал ей.
Некромаги врут.
Некромаги врут, но у неё было прекрасное, идеальное видение, которое показало ей совершенно всё.
Всё.
Больше не осталось ни единого следа от реальности, и она чувствовала себя идеалом.
Теперь она лишь спокойно ударила по кнопке, чувствуя, что мир растворился в воздухе и стал ирреальным.
Последний тур.
========== Боль двадцать пятая. Планы ==========
Ленка сама не знала, что заставило её попытаться отыскать хоть какое-то одиночество среди людей – она сама направилась сюда, в глубины леса, скрываясь от Аббатиковой и преследуя определённые цели.
Совсем скоро все будут собираться к центру – осталось очень мало времени, да и вообще, вскоре следует уничтожить лишних. Остаться в живых должны только трое человек, не четверо, потому что слишком много людей погибло на одном из этапов, а Чума прекрасно знает, что, как и кому должна приказывать сделать.
Елена понимала, что у Шурасика всё ещё были шансы погибнуть. Она понавешивала на него миллионы защитных заклинаний, но это ведь могло и не помочь, если он не будет относительно осторожным.
А что если ему вдруг станет плохо?
Впрочем, при этом Свеколт прекрасно знала, что находиться рядом с Шурасиком ей чрезвычайно опасно.
Ей-то, впрочем, ничего не будет…
Но вдруг его начнут в чём-то подозревать, обвинят в том, чего парень никогда в собственной жизни не совершал?
Он ж не виноват.
…Елена пыталась побыть наедине с собственными мыслями.
Одиночество.
Она так соскучилась по этому ощущению странной тишины, которая теперь окружила её и позволила расслабиться.
У каждого в жизни есть свои цели, и она сейчас преследовала свою – определённую, спокойную и такую равнодушную, что даже становилось не по себе. Тем не менее, нельзя было выдавать собственные цели – пока что слишком рано демонстрировать всё то, что она знала или желала сделать.
Для начала надо было обезвредить Аббатикову, которая почему-то решила вступить в игру слишком уж не вовремя.
Глеб прекрасно знал об этом.
Лена знала, что от того, как Бейбарсов себя поведёт, зависит судьба всех, кто сейчас тут был – и поэтому не собиралась просто так взять и предать его, позволить себе не рассказать Бейбарсову правду.
Он может им помочь, спасти их – и Шурасика, и тех, кто должен победить.
Бейбарсов уже очень многое сделал для этого, слишком многое, чтобы просто так отступить тогда, когда почти что победил.
…Ленку отвлекло от грустных мыслей слишком яркое солнце, которое предпочло затопить незнакомую полянку впереди.
Свеколт думала, что она знала практически все ходы в этом лесу, и в той пустыне, которая ограничивала их, которая лежала в центре всего этого поля, вот только не помнила о подобной поляне.
Может быть, это даже и к лучшему.
