Текст книги "Пустой мир 2. Война за престол (СИ)"

Автор книги: thelordofthedark

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 40 страниц)

Ударная армия Тристанского бароната, мобильная и полностью готовая к продолжительным боям, формировалась здесь соответственно подготовленным планам на случай войны. Сложный и многоуровневый механизм, каким эта армия и должна стать, формировался буквально за считанные часы точно отточенными действиями благодаря многолетнему опыту и точно выверенным приказам. Необходимо было только сформировать командование из наиболее подходящих офицеров, да свети прибывающие части в новые подразделения, после чего уже можно выступать и действовать.

Войска начали подходить сюда с того самого момента, как была объявлена боевая тревога в Тристанском замке, и к тому моменту, когда Эдвард прибыл к Барридским плотинам, то уже мог взять под командование пятимиллионную группировку войск, полностью оснащенную боевыми кораблями и тяжелой техникой. Этого вполне достаточно, чтобы нанести удар по войскам, сейчас осаждающим Тристанский замок.

Появление Эдварда на Барридских верфях сразу же вызвало подъем боевого духа и уверенности в войсках, многие полки разворачивали парадные знамена, офицеры требовали публичного выступления перед выходом к замку, а солдаты и клоны открывали запрятанные на черный день бутылки со спиртным, чтобы отметить появление феодала, лично ведущего их в бой. Ни для кого не было секретом, что Эдвард, барон Тристанский и ныне герцог Аверийский, сам прошел трудный путь от рядового в королевских войсках до командующего офицера, кровью и потом заслужив себе звание генерал-лейтенанта королевских войск. Позже, по возвращении из королевской армии справедливо получив титул верховного командующего тристанских войск, уверенно подтвердив его умелым командованием в ходе нескольких локальных конфликтов и столкновениях на поверхности.

В штабе командования Ударной армии появление Эдварда было встречено аплодисментами, но молодой барон, так и не привыкший к торжественным приемам и продолжавшим считать подобное лишь простой тратой времени, остановил овации, потребовав отчета о проведенной работе и готовности войск. По полученным данным выходило, что имеющимся здесь силам требовалось несколько часов на перегруппировку, после чего они уже могли выступать. Эдвард приказал готовить все войска, более не тратя время на подтягивание подкреплений, а тем силам, что еще не подошли или только собирались выступать к Барридским верфям, передать приказ возвращаться обратно к местам несения службы, они могут пригодиться позже.

Кажется, что столь крупными силами очень тяжело командовать, когда необходимо координировать и соотносить между собой действия столь разных по возможностям и принципам ведения военных действий типов войск, таких как воздушные, сухопутные и танковые армии, стратегическое и тактическое вооружение. Только на деле система штабов и лестница командования, отточенная опытом столетий войн и конфликтов, позволяла даже одному человеку, находящемуся на верхушке командной пирамиды, управлять всей системой. Общие приказания сразу же дробились в штабах и подгонялись под особенности того типа войск, которому уже отправлялись конкретные инструкции по дальнейшим действиям. Кроме того, в Тристанских войсках всегда была сильно развита инициатива, многим офицерам было действеннее и удобнее прямо на передовой, исходя из конкретной тактической информации, отдавать приказы и руководить войсками без постоянной оглядки на вышестоящее командование, если их действия не выходили за пределы тактических параметров. С другой стороны, в более же масштабных ситуациях, когда один единственный приказ или же удачно проведенное наступление могли изменить все стратегическое положение, требовалось одобрение штаба. На фронте порой случалось и так, что не вся информация доводилась до сведения полевых офицеров, и даже успешно проведенная локальная операция могла нарушить весь ход задуманной масштабной стратегической схемы.

Приказ выступать был доведен до всеобщего сведения, и Барридские верфи охватила судорога спешных сборов. Сотни тысяч солдат готовили обмундирование, проверяли и добирали вооружение и снаряжение, освобождали казармы и собирали развернутые всего пару дней назад полевые лагеря. Тысячи танков гудели двигателями, пока их экипажи в последний раз проверяли все оборудование и орудия, проводили диагностику систем или спешно ремонтировали обнаруженные неполадки. На орбите корабли поднимались с низких орбит, перестраиваясь в походные колонны, пока орбитальные лихтеры и корабли снабжения доставляли на борт последние партии грузов, снаряжения и отставших членов команды, еще находившихся на поверхности.

Армия действовала как единый механизм, получив внешний раздражитель и начав на него реагировать, постепенно подключая свои внутренние схемы одну за другой, обеспечивая полноценную работу и не давая сбоев и ошибок. Сотни команд, указаний, отчетов и докладов заполняли частоты как кровь, струившаяся по венам, и армия постепенно оживала, миллионы людей сливались в единую, уверенную и бесчувственную сущность. Отдельные личности заменялись званиями и порядковыми номерами, эмоции и желания вытеснялись приказами и обязанностями, а мысли переходили на иной уровень, превращаясь в сбор и анализ информации.

Эдвард перенес штаб командования на борт линкора «Олвиор», пятнадцатикилометровой громады, вооруженной тридцатью двумя башнями со спаренными тяжелыми орудиями на базе массускорения, один из самых мощных кораблей во всем флоте, собиравшимся над Барридскими верфями. Капитан корабля, на удивление, еще молодой офицер, не дослужившийся до приставки благородного «Де», Стерхио Гельири, получивший эту должность за выдающиеся заслуги в ходе локального столкновения с экспедицией Мельского королевства у одной из баз на поверхности.

За свою храбрость и воинский талант Гельири уже получил Стальной Крест и должность капитана на одном из крупнейших кораблей флота. Внешне Стерхио был ничем не примечателен, еще один молодой офицер, относительно недавно вышедший из учебного заведения, при этом явно из числа отличников не только по знаниям, но и по строевой выправке. С идеально прямой осанкой, строгими и острыми чертами лица и в небольших узких очках с тонкими линзами, сидевшими чуть ниже, чем положено, из-за чего возникало ощущение, будто придирчиво смотрит на своего собеседника. Пугали только глаза, пустые и безжизненные, словно у мертвеца, лишенного души. Такой взгляд у него был как раз с того самого боя с мельскими войсками, где он потерял почти весь экипаж фрегата и к концу боя оставался одним из немногих выживших на капитанском мостике, поврежденном несколькими непрямыми попаданиями. Осознание того, что пожертвовал столькими жизнями ради победы, навсегда изменило душу молодого героя, возможно, даже разрушив ее.

– Господин, горд и рад приветствовать вас на борту этого корабля, – поклонившись, приветствовал его Стерхио, когда операторы и аналитики занимали флагманские помещения, собирая там новый оперативный штаб. Этот человек даже говорил практически без эмоций, ему сложно было заставить собственный голос звучать с должным уважением, но Эдвард редко когда обращал внимания на подобные мелочи, особенно, если знал, что человек кровью и делом доказал свою верность баронату. Про верность Стерхио можно не спрашивать, этот человек уже доказал, что готов в огонь прыгнуть, если решит, что для бароната так будет лучше.

– Капитан, корабль готов к бою? – спросил Эдвард, сразу отбросив в сторону формальности. Стерхио улыбнулся только самыми кончиками губ, выдав свое эмоциональное переживание, но хватило этого всего лишь на доли секунды, после чего на лицо вернулось обычное безразличное выражение.

– Конечно, господин, линкор полностью готов к бою, – кивнул капитан корабля, уверенный в каждом узле «Олвиора», – Мы готовы ударить по Гористарам со всей силой, на какую только способны.

– Подключите корабельную сеть к общему каналу, – сказал Эдвард, – Чтобы меня слышал каждый солдат.

Это не локальный конфликт и не небольшое столкновение между баронатами, выясняющими отношения, тот бой, в который они сейчас вмешаются, станет одним из первых в жестокой и продолжительной войне, что должна огненным штормом захватить весь Рейнсвальд, все королевство, и полностью его перестроить. Войска, выступив сегодня, шагнут в череду изматывающих и жестоких сражений сразу с несколькими противниками, равными им по силе и превосходящими по численности.

Вряд ли многие из тех, кто сегодня выступает вместе с войсками к Тристанскому замку, увидят финал этой войны, обозначающий, что время братоубийств, крови и жестокости наконец-то закончилось. Самое малое, что мог сделать для этих людей сейчас, так просто показать, что ему не безразличны их судьбы и помыслы, что он будет рядом с ними во всей этой мясорубке и пройдет с ними через весь этот ад. Понимание этого придаст многим сил и веры в победу.

Войска уже были готовы к оправлению, пехотные части грузились в бронетранспортеры, рядом выстраиваются подразделения дроидов, либо же тяжелые, похожие на грузовые вагоны, перевозчики, где переведенных в спящий режим дроидов складируют и готовят для резервов и подкреплений. Дальше выстраиваются в походные колонны танки, прикрывая уязвимые передвижные генераторы щитов и артиллерию на тягачах, не способную самостоятельно отражать возможные нападения. За ними строилась уже самоходная артиллерия, от небольших мобильных установок, предназначенных для поддержки атакующей пехоты и танковых колонн, до титанических шагоходов сверхтяжелых осадных орудий, рассчитанных для пробивания городских силовых полей и многослойного бронирования защитных куполов.

Огромная мощь и сила, готовая действовать по первому слову барона. Один только взгляд на эти армии заставляет дрожать от ощущения собственной силы, собственного величия, того манящего и сладкого чувства, что в прошлом нередко заставляло людей совершать глупые и опрометчивые поступки, заставляя их думать, что всемогущи и им все дозволено.

«Олвиор» завис на низкой орбите над Барридскими плотинами, пока техники настраивали общую связь с войсками, чтобы до каждого солдата дошли слова барона. Эдвард, в боевом костюме и со знаками отличия Тристанской гвардии, стоял на мостике линкора, глядя на обзорные мониторы по периметру, где сейчас отображались его собственные войска. Ярко сияли многочисленными включенными фонарями и фарами еще не принявшие меры светомаскировки танковые и транспортные колонны, построения пехоты и моторизованных подразделений. Все они, как единый организм, сосредоточили на молодом бароне свое внимание, ожидая услышать его слова.

У Эдварда было мало опыта в произношении торжественных речей, хоть и изучал ораторское мастерство, и уже говорил ободряющие слова своим подчиненным, идущим в бой. В первые секунды все равно встал ком в горле, а нервы сплелись в тугой узел, не оставив даже места для других чувств, кроме захватившего его волнения. Только усилием воли удалось подавить страх, вернув контроль над собственным голосом. Глубоко вздохнув, молодой барон активировал общий канал, подключившись к системе связи корабля.

– Солдаты! – он, открыв забрало экзоскелета, чтобы все могли видеть его лицо, обратился к войскам внизу, – Сегодня начинается самая страшная война в истории нашего поколения и всего королевства! Еще никогда прежде армии Рейнсвальда не решали, кто будет следующим королем! В этот раз все изменилось, наши враги отказываются признать справедливость и честь, пытаясь силой навязать нам собственное мнение! – можно сказать, что это ложь, но политика и война не знают таких понятий, как обман и правда. Важно лишь то, что ты сам делаешь, остальное же останется на совести потомков, которые смогут спокойно и без боязни анализировать твои поступки. Эдварду же не надо было объяснять солдатам все тонкости, им это и не надо, достаточно лишь сказать то, что хотят услышать, – Старый Рейнсвальд, какой мы помнили и каким мы гордились, рухнул. Алчность и жадность наших врагов стремятся уничтожить все, что нам дорого! Все, на чем стоял и стоит Тристанский баронат! И они пришли к нам с оружием в руках! Чтобы поставить на колени! Чтобы заставить отказаться от собственных клятв! Чтобы мы отказались от чести! Чтобы мы отказались от самих себя!

На мониторах было слышно, как реагируют солдаты. Сотни тысяч глоток в едином порыве и вразнобой кричали «нет!» и поднимали кулаки в ответ на слова Эдварда. Воспитанные в строгости соблюдения традиций и понятий чести эти люди не желали верить, что кто-то хочет заставить их отказаться от всего этого. Гористары считали, что их врагом является Эдвард, барон Тристанский и глава всего бароната, не принимая во внимание ту политику воспитания, что уже множество поколений проходила через жизни живущих здесь людей. Они были не просто гражданами Тристана, они сами были Тристанским баронатом, его частью и его душой. Напав на баронат, они не просто напали на феод и на барона, они объявили войну всему этому народу, и Эдвард знал, как можно повернуть это пламя возмущения в нужную сторону.

– Сегодня мы ответим на этот удар! Мы выступаем в бой, поскольку мы не встанем на колени! – Эдвард сам распалился от последних слов, вспоминая молодого Гористарского барона и его уверенность в собственных силах, с какой злобной радостью он бросил обвинения ему в лицо, призывая к ответу, рассчитывая одним движением пальца раздавить Тристанский баронат. Не для этого его готовил отец, не для этого он и его предки сражались на всех фронтах против самых различных врагов, чтобы просто так сдаться и отступить. Они хотели войны, значит, они получат войну. Втянув в себя полные легкие воздуха, Эдвард крикнул, – Мы ни перед кем не вставали на колени, кроме королевской короны! Мы свободные люди свободного народа! И мы умрем, но не отступим от своих идеалов! – общий гул одобрения был ему ответом, – Они пришли на нашу землю с оружием! Они пришли в ваши дома! Так покажите им силу нашего оружия! Не знайте пощады! Не ведайте страха! – войска отзывались на каждое его слово гулом голосов, солдаты и офицеры на поверхности кричали в голос, требуя, чтобы барон вел их вперед, вел их в бой против врагов. Эдвард приложил руку к груди, понизив голос и уже спокойнее произнес, – Я не прошу вас сражаться за меня. Я не прошу вас сражаться за баронат. Я не прошу вас сражаться за идеалы и мечты. Сражайтесь за ваши семьи, сражайтесь за ваших детей, сражайтесь за ваши души! Что вы скажете вашим предкам, когда окажетесь на Небесах? За что вы погибли? – солдаты что-то кричали в ответ, но с такого расстояния понять слова очень сложно, они смешивались в единый гул, где понятны только эмоции, ненависть и отвага, желание сражаться до самого конца.

– Я отвечу, что сражался за то, во что верю! – ответил Эдвард, – Я сражался за то, чтобы остаться Эдвардом Тристанским! Или вы хотите, чтобы в ваших городах пели гимны Гористаров?!!! – даже с такого расстояния он чувствовал единый крик, исторгнутый сотнями тысяч глоток, на пределе своих сил кричащих «нет!». Армия была готова, их боевой дух силен и никто даже не помышлял о том, чтобы отступать. Им был нужен только приказ, и Эдвард дал его, жестом указав в сторону Тристанского замка, – Вперед! И пусть наши враги познают нашу силу!

***

Тристанский замок был в кольце боев. Союзный флот, растянутый вдоль побережья, прогнулся в нескольких местах после нанесенных ударов, но смог удержать общую линию фронта, не пустив вражеские корабли в закрытое воздушное пространство, но ожесточенные бои, как над землей, так и в открытом воздухе, продолжались. Тысячи обломков и изуродованные многочисленными попаданиями, охваченные пламенем пожаров разбитые корпуса уничтоженных кораблей, дрейфующие на разных орбитах, указывали на места самых ожесточенных столкновений. Растратив большую часть своих сил и резервов на первый удар и создание плацдармов для высадки войск, флот Гористаров теперь уходил в оборону, группируясь вокруг точек высадки, где почти беззащитные транспорты выгружали пехоту и технику для наземного штурма Тристанских укреплений по созданным коридорам в линиях обороны.

Несколько фортов, что не смогли удержать защитники, теперь стали безопасными зонами для гористарских войск, и только молниеносные удары «призраков», действующих в тылу, нарушали общий ход высадки. Тристанцы в диверсионных атаках подходили как можно ближе к тяжело нагруженным транспортам и наносили сокрушительные удары, практически в упор расстреливая беззащитные корабли, снова маскируясь прежде, чем их успевали засечь и уничтожить. Тысячи солдат и сотни единиц техники были потеряны таким образом, но все равно это не могло повлиять на общий ход высадки. Исключением стала только Криврийская коса, чей гарнизон все-таки смог выдержать удар вражеского десанта и частично удержать свои позиции. Солдаты гарнизона потеряли почти семьдесят процентов своей численности убитыми и раненными, вынужденные сдать причалы и большую часть портовой зоны, но подорвавшие за собой почти все шлюзы и системы жизнеобеспечения, оставив противнику только голый металл и керамит, из-за чего высадка там происходила гораздо медленнее, чем рассчитывалось.

Сухопутные части гарнизона замка не отсиживались за укреплениями, а вышли на открытое пространство, атаковав высаженный десант прежде, чем тот успел полностью развернуться. При поддержке сверхтяжелых танков и контрбатарей Тристанского замка, уже пристрелянных и имеющих точную карту окружающей территории, нанесли несколько поражений выдвинувшимся передовым частям Гористаров, группируя силы на определенном участке фронта, окружая и уничтожая отдельные отряды противника, слишком сильно выдвинувшиеся вперед. Линия боев растянулась на протяжении больше семи тысяч километров фронта, где перемешивались пехотные и танковые подразделения, авиационные группы и отряды транспортов с подкреплениями.

И все же, больше всего успешному наступлению мешало отсутствие точных карт территории и дорог, войскам приходилось наступать чуть ли не вслепую, ориентируясь только по оперативной информации, поступавшей от разведчиков и выпущенных шпионских спутников, которых тристанские дроны так же оперативно сбивали. Лишь постепенно начало сказываться преимущество в численности, перевешивавшее возможности тристанцев на собственном поле боя.

Гористарские силы широким фронтом теснили защитников назад, к стенам замка, несмотря на отчаянное сопротивление и истребительный огонь дальнобойной артиллерии, бившей почти без промаха. Даже сверхтяжелые танки Тристана, достойных аналогов которым у наступавших не было совершенно, не смогли изменить ход боя. Многотонные «Викинги» вынуждены были держаться в общей линии фронта, с поддержкой более легких боевых машин, иначе их очень быстро окружали и вынуждали экипажи сдаваться либо же уничтожали огнем осадных орудий прямой наводкой.

Наступающие войска смогла задержать лишь первая линия фортов, формировавшая внешнюю линию обороны самого Тристанского замка. Перекрестный огонь артиллерии этих укреплений создавал непреодолимый заслон, в попытках штурма которого погибли передовые части гористарской армии. Первые неорганизованные попытки штурмов просто провалились, оставляя на раскаленном и оплавленном песке пустошей сотни разбитых боевых машин и тысячи трупов солдат.

Тарваил, получив доклады о первых результатах, велел отступить и перегруппировать силы для подготовки полноценного наступления на замок. Танки и бронетранспортеры отступили от крепостных стен, вместо бронетанковых частей командование подтянуло дальнобойную осадную артиллерию, находившуюся вне досягаемости огня контрбатарей Тристанского замка, но с успехом уничтожавшую внешние форты, подавляя их огневую мощь. Координируя действия артиллерии и атаки танков при поддержке пехоты, Тарваил снова начал наступление на первую линии замковых укреплений, в этот раз лично руководя войсками.

Как только ослабевал огонь осадной артиллерии, начинали наступление на полуразрушенные форты танковые подразделения при поддержке пехоты в бронетранспортерах или же более мобильных шагоходов. Одновременно с ослаблением подавляющего огня осадной артиллерии защитники так же спешно выбирались из своих укрытий и занимали боевые позиции, разворачивая противотанковые орудия и пулеметные точки, отказываясь сдавать свои позиции без боя. Разбитая бронетехника и разбросанные трупы указывали пути продвижения наступающих колонн, втягивающихся в затяжные бои во внутренних структурах фортов, полуразрушенных обстрелами и потому еще более труднодоступных для движения военной техники.

Уцелевшие войска защитников удерживали свои позиции до тех пор, пока их положение не становилось критическим, после чего уже отступали по заранее подготовленным маршрутам, но порой в спешке и под огнем противника. Отступающие колонны сбивались с путей, попадали под перекрестный огонь либо же просто блокировались отрядами легкой бронетехники, какие Тарваил специально забрасывал вперед для подобных целей, и погибали в полном составе под прицельным танковым огнем.

Штурм первой линии обороны длился почти сутки, истощив передовые части наступления и даже на этом этапе заставив использовать войсковые резервы. Столь длительный срок сильно сказался на боеспособности флота, поддерживающего наступающие части. Несмотря на первые успехи на суше, бой в воздухе медленно, но уверенно выигрывали защитники, стягивая все имеющиеся силы к проблемным участкам на линии фронта и методично уничтожая вражеские корабли один за другим. Им удалось высвободить даже несколько эскадрилий бомбардировочной и штурмовой авиации, теперь атаковавшей передовые наступающие части, выходящие из зоны зенитного прикрытия. Попытки ударов по батареям осадной артиллерии, что сейчас оказывало наибольшее влияние на ход успешного наступления, провалились, пилотам Тристана удалось уничтожить только пару установок, но даже такой результат вынудил Тарваила перебросить на защиту орудий еще большее количество людей и техники, ведь без них осаду можно считать проигранной. Укрепления Тристанского замка способны выдержать атаку и куда больших сил противника, если предварительно только их не развалить на части многочасовыми обстрелами.

Оставив первую линию обороны, защитники вцепились во вторую линию, состоявшую из системы полевых фортификаций, бункеров и постоянных огневых точек, связанных друг с другом огневым и зрительным контактом. Центральными узлами обороны второй линии все равно оставались крупные форты и ряд крепостей, предназначенные для длительной обороны. Отличительной чертой были еще батареи самоходной артиллерии, предназначенной для уничтожения вражеских осадных орудий. Перемещаясь вдоль линии фронта, успешно противостояли вражеским батареям, открывая огонь и тут же меняя позиции, уходя от ответных обстрелов. Для их подавления необходимы были действия воздушных сил, но почти вся авиация и боевые корабли Гористаров оказались втянуты в столкновение с флотом защитников, с каждым часом действующего все наглее и увереннее, чувствуя свое превосходство в количестве и уже проявляющееся преимущество в качестве. Действующие эскадрильи гористарских бомбардировщиков вынуждены были действовать только с прикрытием истребителей, которых и так осталось немного, поскольку вражеская авиация, используя аэродромы крепостей, атаковала практически непрерывно, нанося удары по самым уязвимым точкам наступавшей армии.

***

– Вот здесь все и решится, – кивнул Тарваил, наблюдая за голограммной картой сражения, где горели многочисленные красные точки боестолкновений. Больше всего боев сейчас шло в районе крепости, оказавшейся на острие атаки, в плане похожей на пятиконечную звезду, с размещенными в вершинах башнями многоцелевой обороны. Это были высокие конструкции из бетона и сталепласта с батареями тяжелой и противотанковой артиллерии, прикрытые собственными зенитными модулями и силовыми щитами. У крепости шли самые ожесточенные сражения, защитники пытались удержать позиции на подходах к воротам, а нападавшим необходимо было подвести самоходные орудия для огня прямой наводкой, чтобы наконец-то уничтожить контрорудийные батареи.

Если крепость взять, то вся вторая линия фактически развалиться, быстрые и мобильные подразделения легкой бронетехники, прорвавшиеся в тылы, смогут перерезать коммуникации с основным замком, отрезав защитников от центра и возможности получения подкреплений и пополнения боезапасов. И если не вынудят их сдаться, то хотя бы заблокируют, и дальнейшего влияния на ход сражения гарнизоны остальных крепостей оказать уже не смогут.

– Я лично возглавлю решающее наступление, – сказал Тарваил, указывая на крепость, – Если мы пробьемся здесь, то выйдем к воротам Тристанского замка. Тогда его падение станет лишь вопросом времени… – к этому моменту уже находился в личном боевом костюме, сделанном по личному заказу и позже им самим усовершенствованным, – И тогда Тристанский баронат падет… к моим ногам.

Для решающего удара Тарваил Гористар использовал свой последний резерв, лучших из лучших, танковую гвардию Гористарского графа, дивизии « Вечность», «Дети огня» и «Огненный ветер». Элитные подразделения армии, формировавшиеся из опытных ветеранов, каждый из которых должен иметь не меньше двух орденов Золотого Льва, прежде чем подавать прошение на перевод в гвардию. Оснащенные лучшими танками с самым совершенным вооружением, по боевым качествам превосходили любые аналогичные подразделения, обращая в бегство даже многократно превосходящие силы противника.

Его сын, действительный граф Горситара даже не подозревал, что Тарваил увел с Мыса Харкии лучшие войска, против чего, конечно, высказался бы против, но теперь уже поздно, эти войска вступили на Тристанскую землю. И уйдут только победителями.

Командный танк уже выгружен и готов к бою, а за ним выстраиваются в боевом порядке гвардейские дивизии, получившие последние приказания и отлично знающие, что делать. Нет нужды даже что-то говорить этим людям, они уже давно доказали, что не нуждаются в каких-либо мотивациях и настрое, чтобы сделать то, что должны. Как сказано в девизе «Вечности», «нет невыполнимых приказов», но все же Тарваил, заняв свое место в кресле командира, подключил экзоскелет к радиосети и проверил общий канал.

– Гвардейцы, сейчас все зависит только от нас, если мы отступим или не сможем пройти, то все погибнем. Все, кто прибыл с нами на эту землю, погибнут, а все их усилия пропадут даром. Я верю в каждого из вас, и надеюсь, вы не позволите подобному случиться, – отключившись, Тарваил кивнул водителю выдвигаться вперед.

Мало что может сравниться по силе с ударом тяжелых бронетанковых клиньев в решающий момент боя. Смертоносная лавина из стали и огня, несущаяся на врага на полной скорости в дыму и пыли, поднятой на пустошных равнинах, неостановимая и пугающая до дрожи. Даже у самых закаленных солдат, прошедших сквозь огонь и кровь в такие моменты сердце перестает биться, а горло пересыхает от страха. Кажется, что эти сотни тысяч тонн раскаленной стали не способны остановить ни подавляющий огонь артиллерии, ни укрепления, ни минные поля, хочется бросить все и бежать как можно дальше, спасая собственную жизнь прежде.

Пятнадцать тысяч танков в едином строю, выдвинув вперед центр, рвались сквозь разрушенную первую линию обороны, сметая на ходу остатки сопротивления, а позади них вторым эшелоном уже выстраивались союзные силы, готовясь идти в пробитый гвардией прорыв, завершая начатое. И как только рассыпанные широким фронтом танки попали в зону досягаемости артиллерии второй линии, по ним сразу же открыли огонь.

Падающие снаряды дальнобойной артиллерии рвали землю в клочья, поднимая фонтаны огня и дыма, круша попавшие под ударную волну танки, но боевые машины просто смыкали ряды, каждый раз закрывая прорывы, но не останавливаясь ни на секунду. За их спинами осадная артиллерия Гористаров тут же засекала бьющие прямой наводкой орудия, залповым огнем подавляя обнаруженные позиции контрбатарей защитников.

– Беглый огонь по любым враждебным целям в зоне поражения! – приказал Тарваил по общему каналу, пока его командирский танк одним из первых на полной скорости несся на самом острие бронированного клина. Стрелок, подключенный к главному орудию системой нейроинтерфейса, уже вел огонь по бастионам крепости, а дефлекторные щиты в ответ получили два попадания, но выдержали, поглотив всю энергию зарядов.

Почти пятнадцать тысяч танков открыли огонь по стремительно приближающимся укреплениям крепости, моментально исчезнувшим во вспышках разрывов, пробивавших защитные щиты. Чтобы хоть как-то компенсировать такое давление на дефлекторные системы, бойцы крепости были вынуждены перевести все энергетические резервы на поддержание щитов, забирая энергию даже у орудийных батарей, оставив войска перед стенами почти без защиты. Танковые и пехотные группы, занявшие оборону перед крепостными стенами, не были способны даже просто задержать такую атаку, слишком малочисленные и слишком истощенные предыдущими продолжительными боями. Конечно, они не сдались и сделали все, что могли, продержавшись как можно дольше, но этого было мало для сопротивления лучшим частям Гористарского графства. Дольше всех продержались остатки пехотных подразделений, засевшие в окопах и почти невидимые локаторами танков. Так что уничтожать их приходилось с близкого расстояния, напалмовыми снарядами и пулеметным огнем. Из-за этого же было потеряно немало танков, пехотинцы укрывались до последнего, подпуская танки как можно ближе и бросая противотанковые гранаты под траки или стараясь попасть в оптические системы.

– Огонь изо всех орудий! – скомандовал Тарваил, пытаясь перекричать грохот артиллерийской стрельбы и взрывов. Даже внутри танкового корпуса, защищенного несколькими слоями шумоизоляции, воздух, казалось, сотрясался от непрерывной перестрелки так, что с трудом можно разобрать даже собственные мысли, не говоря уже о том, чтобы докричаться хоть до кого-нибудь, – Сконцентрировать огонь на центральных воротах и защитных бастионах! Обрушить их к демоновой матери!

Крепостные ворота, как и при любой осаде, являлись самым уязвимым местом в системе защиты, даже несмотря на все усилия архитекторов и военных инженеров по их укреплению. Прикрытые ромбовидными бастионами, ворота уже были серьезно повреждены в ходе последних боев, лишенные дефлекторных щитов и почти всех орудийных батарей бастионов, где теперь действовали лишь отдельные уцелевшие установки.