Текст книги "Пустой мир 2. Война за престол (СИ)"

Автор книги: thelordofthedark

сообщить о нарушении

Текущая страница: 38 (всего у книги 40 страниц)

Последний довод современных технологий в деле уничтожения вражеских укреплений, примененный здесь. «Фениксы» буквально стирали с лица земли целые районы своими залпами как пламя мифического животного, в честь которого и были названы. Столь громоздкие и неповоротливые, что для их доставки на поле боя приходилось использовать специальные грузовые корабли, «Фениксы» стали тем молотом, который Тристан обрушил на уже истощенную оборону калдонийских гарнизонов, не способных что-либо противопоставить такой огневой мощи.

Двести орудий, выставленные единой шеренгой на расстоянии в триста километров от непосредственной линии фронта, вели залповый огонь по заранее отмеченным координатам, каждый раз передаваемых с борта разведывательных кораблей, площадями обрабатывая любой участок сопротивления, достаточно серьезный, чтобы обратить на него внимание. Крепостные укрепления, державшиеся под непрерывными атаками шесть дней, отражая даже удары «Викингов», были уничтожены буквально за несколько часов такого обстрела, оставившего на месте многоуровневых защитных рубежей и бункеров глубокого залегания лишь дымящиеся воронки с резким озоновым запахом.

И по этим развалинам вглубь разбитой обороны двигались танковые колонны тристанских и фларских войск, сминая широкими траками мешанину бетонных обломков и грязи. Несколько крепостей, преграждавших проход к центру Калдонии, сровняло с землей залпами осадной артиллерии и «Фениксов» вместе с гарнизонами и войсками поддержки. А командование Калдонии-один, первого крупного города на этой территории, вставшей на пути у наступающих сил вторжения, приняло решение о капитуляции после первого же залпа «Фениксов», уничтожившего городские дефлекторные щиты.

Гористарские силы предпринимали отчаянные контратаки и наступления, чтобы остановить продвижение сил вторжения, втягивая в долгие и затяжные полевые сражения, где возможности осадной артиллерии сводились практически к минимуму. И все же, ударные части под командованием талантливых тристанских командующих медленно, но верно оттесняли противника назад, вынуждая уходить их в оборону.

Калдония после потери Мыса Харкии и окружающих его территорий стала промышленным и индустриальным сердцем Гористарского барона, вынужденного использовать все свои возможности, дабы обеспечить нужды войск на этой войне, но все чаще и все больше приходилось обращаться к своим союзникам. Новое производство и добычу полезных ископаемых еще необходимо организовать, в то время как Тристанские силы времени для этого не давали, продолжая бить по самым уязвимым направлениям, словно сорвавшиеся с цепи и теперь не знающие усталости.

Объединенные войска союзников рвались к новой столице бароната, чтобы раз и навсегда закончить эту войну, и главным препятствием сейчас только и оставалась Калдония и ее гарнизоны, поклявшиеся стоять до конца, но не пропустить врага дальше, к воротам столицы.

Сейчас же самые ожесточенные бои разгорелись у системы городов и мест добычи железной руды Калдония-шесть, Калдония-четыре и Калдония-пять. Этот неправильный по своей форме треугольник, за несколько столетий своего существования превратившийся в один огромный рудный добывающий и перерабатывающий комплекс, укрепленный целой системой фортов и крепостей, связанных друг с другом дополнительными линиями фортификаций, укрепленных и усиленных за время подготовки, пока линия фронта все ближе и ближе подходила к этому участку. Если он тоже будет сдан силам вторжения, то дальше им уже ничего не помешает разделить гарнизон Калдонии на две части, заодно получив выход на широкие скоростные магистрали, ведущие прямо к новой столице.

Участь всей сектора Калдонии после этого будет решена. Лишившись возможности поддерживать отдельные подразделения новыми резервами и перебрасывать войска на наиболее опасные участки, обороняющиеся смогут продержаться ровно столько, сколько потребуется войскам барона Тристанского для перегруппировки и нового наступления. Потому они вцепились в землю чуть ли не зубами, продолжая держаться даже под огнем осадной артиллерии и «Фениксов».

Дальше всего наступающие продвинулись в районе города Калдония-четыре, выдававшийся вперед из общей системы фортификаций. Наступавшие войска пробились сквозь его внешние оборонительные рубежи и вошли в промышленные кварталы, вступив в ожесточенные и затяжные бои за каждую улицу и каждый дом. Каждое здание приходилось штурмовать с большим трудом, зачищая комнату за комнатой, метр за метром от упорно сопротивляющихся защитников. Война на гористарском фронте давно перешла в нечто большее, чем спор между двумя феодалами, солдаты не жалели ни себя, ни врага, тоже начиная понимать, что сражаются уже не просто за интересы их сюзеренов. Они уже сражали за само существование своих феодов, своих домов. Один из них, либо Гористар, либо Тристан, проигравший в этой войне, исчезнет и будет стер из истории Рейнсвальда. Земли и владения проигравшего будут разделены между победителями и их вассалами, сам дворянский род прервется, а его герб и история будут забыты…

И каждый из них считал, что именно он стоит на стороне справедливости, а враги стали теми, кто пытались втоптать идеалы порядка в грязь, тем самым злом, какое необходимо уничтожить. Гражданская война здесь превращалась уже в войну на истребление, солдаты почти не брали пленных и добивали раненных, в ожесточенных городских боях пропадали целые подразделения, вырезаемые буквально поголовно в рукопашных схватках, превращаемые использованием боевых костюмов в настоящие мясорубки, где противники проламывали друг другу головы, рвали конечности и вырывали ребра. Всего лишь несколько дней уличных боев в Калдонии превращали даже неопытных новичков в закаленных ветеранов, видевших самые страшные ужасы современной войны. Случаи зверств с каждой из сторон, расстрелы пленных и показательные казни фиксировались на фронте, все больше переставая быть чем-то из ряда вон выходящим. Война ожесточала сердца, выметая из них все лишнее и ненужное, оставляя только холодное желание убивать.

Единственным исключением стало гражданское население, остававшееся той самой чертой, через которую еще не посмела перейти ни одна из сторон. Для вывода из зоны сражений с обеих сторон были организованы эвакуационные коридоры, по которым мирное население могло покинуть места сражений. Ни гражданские убежища, ни эвакуационные бункера глубокого залегания не могли уже обеспечить должную защиту людей, когда по секторам начинала работать сверхтяжелая осадная артиллерия и ракетные установки с сейсмическими боеголовками, предназначенными специально для уничтожения армейских бункеров, но заодно уничтожавших и гражданские убежища, находящиеся гораздо выше по глубине залегания.

Подобные оружейные системы считались запрещенным в локальных конфликтах в Рейнсвальде, нарушая все принятые прежние постановления и законы королевства, поскольку превращали войны в настоящую резню, обходившуюся миллионными жертвами. Прежний король Иинан Третий больше всего пытался сохранить именно население королевства, в первую очередь являвшееся его подданными, и только после этого уже подданными своих феодалов. Бессмысленное уничтожение мирных людей, являвшихся немаловажным ресурсом, никому не было нужно. Подданные королевства оставались подданными королевства, этот вопрос был единственным, в котором все противоборствующие стороны пришли к соглашению.

В остальном же бои в Калдонии отличались запредельной жестокостью и огромными потерями даже на фоне происходящего на других фронтах гражданской войны Рейнсвальда. Феодалы все-таки сорвались с цепей, больше не имея ограничения в виде королевской воли и его армии, способной остановить любой локальный конфликт, перешедший через допустимые рамки, бросая в бой все, что только было доступно. Самое разрушительное и смертоносное оружие, которое прежде применялось только для уничтожения внешних врагов, теперь вовсю использовалась в самом Рейнсвальде, превращая некогда цветущие и активно развивающиеся территории в перепаханные войной развалины.

И именно в Калдонии должно было произойти решающее столкновение между Гористарским и Тристанским феодами, в залитых кровью развалинах, куда сейчас летели и Михаэль Гористарский, и Эдвард Тристанский. Каждый рассчитывал устроить ловушку на своего противника ради того, чтобы отомстить за любимых. Каждый из них сейчас имел достаточно поводов для мести, каждый считал, что один из них виноват в боли и потерях другого, и каждый желал свести счеты со своим врагом. Никакие переговоры между ними теперь не допускались даже и в мыслях, только кровавая и жестокая месть, обязанная закончится лишь смертью одного из них.

***

Первым в Калдонию-четыре прибыл Михаэль Гористарский, приведя с собой несколько резервных эскадр графства, тут же брошенных в бой. Они и были на этом участке фронта важнее всего.

Потери в кораблях у Гористаров оказались одними из самых чувствительных, после понесенных в первые дни войны поражений теперь каждый новый корабль был на счету. Крупных операций флот графства уже не совершал, ограничиваясь только диверсионными вылазками и ударами по коммуникациям противника, основную часть своих сил бросив на поддержку наземной обороны, препятствуя флоту противника проводить орбитальные бомбардировки наземных укрепленных районов и городов, десантировать в тыл штурмовые подразделения и защищая собственные коммуникации, которые едва ли не чаще тревожили удары тристанских и фларских «призраков», охотящихся в первую очередь за военными конвоями и кораблями снабжения.

Калдония-четыре прежде была впечатляющим городом, одним из крупных промышленных центров, состоявшим из нескольких защитных куполов различного диаметра, от двух тысяч до трехсот километров в диаметре, окруженных куполами меньших размеров, закрывавших пригороды и промышленные кварталы. Целый лес высотных шахтных труб рос над промышленными секторами, и в любое время суток в тепловом спектре можно было разглядеть огромные шлейфы выбросов и отработанных газов, поднимающиеся над городом на десятки тысячи километров. О чистоте окружающей среды никто и не заботился, на открытых пустошах Рейнсвальда, где были лишь пепел и песок, даже без всякого искусственного заражения местности человек без защиты задохнулся и умер бы через пару часов от тяжелейших химических и радиоактивных ожогов.

Сейчас же от этого города осталась лишь память о прежнем величии. Большинство куполов разрушено или серьезно повреждено огнем осадной артиллерии и налетами флота. Несколько сбитых в ходе воздушных сражений кораблей, разгоравшихся порой всего лишь в нескольких километрах от поверхности, рухнули прямо на город, теперь возвышаясь среди его небоскребов и заводов огромными грудами металла и керамита. В основном легкие фрегаты и крейсера, не превышавшие длины двух километров.

Калдония была внутренним районом, прежде не имевшим серьезного флота охранения и достаточно больших верфей и портов для обеспечения посадки подобных военных гигантов. Ближайший порт, достаточно большой, чтобы предоставить достаточно места для стыковки даже таким кораблям, находился в районе новой столицы графства, и потому именно оттуда приходилось перебрасывать подкрепление для флота, продолжающего нести потери в постоянных стычках с тристанскими и фларскими кораблями.

Прежде здесь находилась лишь небольшая торговая пристань и несколько дрейфующих портов, куда чуть ли не каждый день прибывали корабли из многих городов Рейнсвальда с грузами товаров, шедшими потом на продажу, забирая продукцию промышленных заводов, потом расходившейся по большей части внутреннего Рейнсвальдского рынка. Общей протяженностью около сорока километров, с длинными рядами причалов в два уровня, большая часть стыковочных мест на которых сейчас пустовала. Только у некоторых шлюзов все еще висели так и не загруженные и брошенные эвакуированными командами легкие сухогрузы да немногочисленные военные транспорты, регулярно прибывающие сюда вместе с подкреплениями, но с такой же частотой возвращающиеся обратно.

Вся пристань кипела постоянной работой, здесь находилось несколько эвакуированных в тыл, подальше от линии фронта, госпиталей для раненных, идущих с мест боев непрерывным потоком. Врачи уже начинали испытывать нехватку в оборудовании и лекарствах, так что торопились вывезли из оперативного тыла в еще не тронутые войной города как можно большее количество людей, где им могли оказать полноценную помощь, непосредственно на месте занимаясь только самыми тяжелыми случаями.

Множество военных складов и снаряжения теперь размещались здесь же, и офицеры в интендантской форме время от времени бегали с банками данных и инфопланшетами, сверяя и проверяя свою информацию и то, что действительно имелось на хранении. Множество грузов было переброшено сюда после отступлений с внешних оборонительных рубежей, последующей эвакуацией из центра города, куда уже приближались основные бои, и еще не меньше постоянно прибывало вместе с подкреплениями, так что у интендантской службы хватало работы. Офицеры выглядели нервными и издерганными, отвечая чуть ли не на любой вопрос руганью и предложениями отправиться куда подальше.

Огромные грузовые контейнеры, наставленные здесь наспех прямо среди проходов и на проездах, создавая большое количество проблем для грузовых машин, пытавшихся здесь проехать, были тому лишним подтверждением. Прежде большая часть военное снаряжения шла через пассажирский порт, но после налета тристанской авиации и последующим обстрелом того сектора осадной артиллерией, превратившей часть складов и причалов в нагромождения обломков сталепласта и керамита, было принято решение перебросить и сюда хотя бы часть путей армейского снабжения.

Михаэль прибыл с подразделением личной гвардии и телохранителей на одну из закрытых площадок порта. Транспорт, его доставивший, тут же поднялся обратно в воздух, за новой партией грузов, ожидавшей на реквизированном гражданском тяжелом сухогрузе в пятистах километрах отсюда, за пределами действия тристанской истребительной авиации. Вместе с гористарским графом высадилась тысяча киборгизированных гвардейцев, его лучших бойцов, прошедших через множество сражений, каждый из которых был закален в боях, и восемьсот телохранителей, уже полноценных людей, но тоже опытных ветеранов, служивших еще его деду, успевших увидеть в своей жизни практически все, что только может увидеть солдат. Все они не ведали ни страха, ни жалости, и как нельзя лучше подходили для того, чтобы устроить засаду заносчивому тристанскому барону, решившему, будто может давать столь оскорбительные клятвы и опускаться до того, чтобы угрожать дворянину его же семьей, взятой в заложники.

Не задерживаясь в порту дольше, чем потребовалось, чтобы уведомить штаб командования гарнизона о своем личном появлении здесь, Михаэль сразу же отправился на передовую. Сейчас ему больше всего необходимо было заявить о себе, привлечь внимание тристанцев и самого Эдварда, который, как он думал, сейчас находится где-нибудь за пару тысяч километров от линии фронта, в штабе командования, руководя общей войсковой операцией. Гористарской разведке точное его местоположение засечь не удалось, в отличие от местонахождения его семьи. К счастью, все еще живой и имевшей далеко не самые плохие условия для проживания, но передать им какой-либо знак и послание, что Михаэль помнит о них и спешит выручить, не получилось. Контрразведка Тристанского бароната действовала крайне эффективно, вычислив и уничтожив гористарского агента через день после того, как он смог отправить шифрованное донесение об обнаружении заложников.

Линия фронта в городе на самом деле представляла собой простреливаемую со всех сторон нейтральную полосу, проходившую между двумя армиями, настолько же реальная, как и окружающие ее развалины. Ее примерная ширина составляла порядка трехсот или четырехсот метров, так что перестрелка между отрядами противника, залегавшими на передовой, не прекращалась ни на минуту. Помешать боям могли только развалины и насыпи обломков, не позволявшие противникам разглядеть друг друга и вести прицельный огонь, но даже в таких случаях не замолкала минометная и артиллерийская перестрелка. Обе стороны одновременно пытались наступать и продвигаться вперед, что чаще всего выливалось в ожесточенные встречные схватки, когда противники вновь и вновь сходились в рукопашных, после отступая, так и не достигнув каких-либо серьезных результатов. На тактических картах обстановка также менялась чуть ли не ежеминутно. На одном участке тристанским силам в результате успешной атаки удавалось продвинуться несколько вперед, заняв пару помещений или выбив противника из здания. На другом участке точно таких же результатов удавалось добиться гористарским силам, но ни одна из сторон не могла получить серьезного преимущества.

На стороне наступающих был профессионализм солдат и качественное превосходство в лучшем вооружении. А на стороне защитников, потерявшим большую часть профессиональной армии в предыдущих боях и сейчас почти полностью состоявшей из резервистов и наспех подготовленных выпускников новых армейский наборов, было количественное преимущество из-за подхода резервных частей. Ни одна из сторон не собиралась уступать, ни одна из сторон и не думала сдаваться, не считаясь с потерями, растущими с каждым днем. А разделяющая противоборствующие стороны нейтральная полоса, проходившая по улицам, перекресткам и дорогам, заглядывая внутрь зданий и проходя через коридоры и стены, какие порой только и разделяли противников, продолжала покрываться трупами и остовами взорванной бронетехники. Весь мир между отрядами противника сжимался порой до узкого коридора шириной в пару метров, которые не получалось даже перебежать из-за шквального огня противника, открывающегося каждый раз, как только показывалась любая возможная мишень. Огонь вели даже по медикам и санитарам, пытавшимся вынести из боя раненых.

Шаттлы Михаэля обстреляла диверсионная команда фларских войск, забравшаяся на крышу одного из небоскребов и ведущая огонь из спаренных импульсных орудий по любым воздушным объектам в этой зоне, но уже через несколько минут их уничтожили ответным огнем лазерных излучателей.

Высаживать отряды пришлось прямо на улице, на бывшей площади, где когда-то находилась крупная городская развилка, а так же находился один из памятников, от которого все равно почти ничего не осталось после того, как по площади отработала артиллерия тристанских войск, превратившая окрестные здания в щерящиеся бетонными обломками скелеты опорных конструкций. Сейчас же, после того, как ценой больших потерь и усилий удалось отодвинуть тристанские войска, так что они больше не могли прицельно обстреливать площадь, здесь организовали что-то вроде посадочной площадки, хоть и действовать приходилось предельно быстро.

Шаттлы опускались на один заход, выбрасывали подкрепление и снаряжения, после чего все бегом мчались в ближайшие подвалы и бомбоубежища, поскольку тристанские наводчики, дежурившие на крышах высотных зданий, просматривающие воздушные пути к площади, докладывали батареям дальнобойной артиллерии о подлетающих кораблях. Так что на высадку оставалась всего лишь три или четыре минуты, после чего на площадь начинали сыпаться плазменные снаряды, выжигавшие в такие моменты все, что еще оставалось.

Гордой и достойной высадки, как вначале предполагал Михаэль, у него не получилось, пришлось, как и простым солдатам, выпрыгивать на оплавленный и перепаханный взрывами керамит площади, после чего, срывая дыхание, бежать к ближайшему укрытию, где уже стояли бойцы, призывно махающие руками и все время посматривающие на небо, где в любом момент могли появиться яркие точки приближающихся плазменных снарядов. Их гористарский граф уже не успел увидеть, буквально скатившись по ступенькам вниз, когда небо все-таки разорвал так до боли всем знакомый свист, предвещавший появление артиллерийских снарядов, выжигавших перед собой сам воздух. И только потом уже в спину отдало сильным жаром взрывной волны, накрывшей солдат, не успевших закрыть защитную дверь. Если бы в этот момент на нем не было боевого костюма, рассчитанного и не на такие перепады температур, то, скорее всего, спину сожгло бы до костей, а так отделался лишь легким шоком от происходящего.

Артобстрел площади продолжался примерно две минуты, наполненных непрерывными разрывами, грохотом и вполне ощутимой тряской, от которой качались временные светильники на потолке. Централизованного освещения здесь не было после боев за электростанцию квартала, в ходе которых та оказалась почти полностью разрушенной. О бесперебойной подаче энергии можно было забыть, войска на местах обходились автономными генераторами и переносными установками зарядки. И эти две минуты казались непривыкшему к подобному гористарскому графу целой вечностью, в ходе которой он успел умереть и был похоронен в этом грязном и вонючем подвале, забитым ящиками со снаряжением и боеприпасами, солдатами, ранеными и дроидами. Воняло кровью, потом, горелым железом и озоном, так что не выдерживали даже фильтры боевого костюма, пропускающие эту вонь внутрь. Михаэль брезгливо поморщился, заодно порадовавшись, что сейчас его лицо закрыто шлемом, и солдаты не могут увидеть это выражение лица.

– С прибытием, господин! – поздравил его офицер, остававшийся здесь за старшего, поразительно, но всего лишь в звании лейтенанта. Как объяснил парой минут позже, проводив на два уровня ниже, где сейчас разместили что-то вроде полевого штаба, вчера на этом участке тристанцы ввели в бой несколько отрядов тяжелых штурмовых дроидов, как лезвием взломавших всю оборону и добравшихся до штаба командования сектора, полностью его уничтожив. После этого полевые офицеры оказались предоставленны буквально самим себе, вынужденные действовать исходя только из имеющихся у них оперативных данных и тех сведений, что прибывали вместе с подкреплениями, исправно пополнявшими быстро редеющие ряды защитников. Если прервется доставка подкреплений и боеприпасов, то оборона на этом участке продержится ровно столько, сколько потребуется времени тристанцам для организации нового удара здесь.

На самом нижнем уровне развернули пункт мобильной связи, связанный с антеннами наверху, какие приходилось менять чуть ли не каждый день, тристанские артобстрелы рано или поздно их задевали, но таким образом обеспечивалась хоть какая-то координация действий с соседними участками. Все равно это было лучшее из имеющегося. Там же стоял единственный голограммный стол, на котором отмечалась карта участка согласно последним имевшимся данным.

– Господин, смотрите, – провел рукой офицер, – мы сейчас удерживаем линию обороны вдоль Теннской магистрали, этот керамитовый рукав шириной в двенадцать полос, единственное, что отделяет нас от тристанской штурмовой дивизии на противоположной стороне дороги. Примерно два часа назад к ним подошла батарея легких противотанковых орудий, которыми теперь они методично уничтожают наши огневые точки, потому пришлось отвести орудия поддержки назад, на параллельную улицы, где организован второй рубеж обороны. А первый рубеж теперь удерживают стрелковые отряды и снайпера, все еще способные остановить противника, пока еще не подогнавшего бронетехнику. Пехотные атаки мы отгоняем без особых проблем из-за того, что солдатам противника негде укрыться от прицельного огня, но даже нескольких бронетранспортеров им будет достаточно, чтобы выбить нас с первой линии. Останавливать их фактически нечем, если только гранатами с предельно минимального расстояния, но после последней атаки эскзоскелетов у отрядов остается всего лишь одна или две гранаты на всех бойцов. Этого явно не достаточно, но снаряжения не хватает, к этому уже привыкли. И, как мы предполагаем, сейчас они готовят новую атаку, последние полчаса по передовым позициям непрерывно ведется пушечный и минометный огонь. Противник явно зачищается передний край от нашей обороны, чтобы выиграть себе время для преодоления магистрали. Я собирался отводить все войска на второй рубеж, но ваше неожиданное подкрепление в корне меняет всю ситуацию, – он с надеждой посмотрел на своего сюзерена, – Вы привели почти две тысячи человек. Этого вполне хватит не только для того, чтобы остановить противника, но даже будет достаточно, чтобы его контратаковать…

– Лейтенант… – он присмотрелся, но не смог прочесть на закопченном и измятом попаданиями осколков и случайных зарядов нагруднике имя офицера, – я здесь не для того, чтобы исправлять ситуацию именно на этом участке. Прошу понять меня беспристрастно, но ваши отдельно взятые проблемы практически не имеют значения для общей ситуации на фронте. Ваш участок выбран лишь как критический по своей ситуации, где шансы на успешный итог фактически минимальны и при анализе даже не рассматриваются. И именно поэтому я здесь…

– Для чего же, граф? – удивился офицер, не совсем понявший ход его мыслей, – Если это не секретная информация, то, как действительный командир этого участка линии фронта, обязан знать ваши последующие действия, поскольку они могут сказаться на оперативной ситуации.

– Вы правы, они на оперативной ситуации скажутся, – кивнул Михаэль, внимательно разглядывая голограммный рисунок, – В настоящий момент я собираюсь атаковать позиции противника, как только линия фронта хотя бы чуть успокоится. Мне необходимо как можно громче заявить о своем присутствии здесь. А сделать подобное, разбив ударные отряды тристанской штурмовой дивизии, мне кажется наилучшим решением. Щелкнем их по носу, но так, чтобы они это самым ощутимым образом почувствовали…

– Тогда у меня есть для вас предложение даже лучше, – быстро нашелся офицер, у которого моментально загорелись глаза в надежде на то, что ему удастся удержать свой участок и не сдать его противнику, – Если вы сумеете взломать вражескую оборону, то в оперативной доступности находится склад танкового топлива. Мои разведчики обнаружили его вчера во время утреннего рейда. Скорее всего, они действительно собираются перебросить на это направление отряд бронетехники, вот и готовятся. Если его взорвать, то противник, как минимум, на сутки должен будет отложить все свои наступательный операции не только на этом участке, но и на всем секторе. Тристанцы не очень любят импровизировать на ходу, так что если нам удается сбить его планы на первоначальном этапе, то чаще всего продолжения уже не следует. Граф, об этом наверняка офицеры противника доложат и высшему командованию, система связи с центром у них обеспечена гораздо лучше. А их передачами и вовсе весь эфир забит, хотя взломать код у нас дор сих пор не получилось.

– Отличная идея, – согласился Михаэль, кивнув головой, – показывайте, где координаты штаба…

***

Перебросить незамеченными на передний край обороны почти две тысячи человек оказалось серьезной проблемой, особенно с учетом господства в воздухе тристанской авиации. Большая часть гористарских перехватчиков, базировавшихся на городских аэродромах, была уничтожена еще на земле неожиданным ударом тристанского флота, разогнавшего немногочисленное охранение города и бившего в первую очередь по военным базам гарнизона, сильно ослабив его возможности в первые часы нападения. Сейчас в воздухе почти ежечасно разгорались воздушные схватки истребителей и штурмовиков, когда постоянно прибывающие подкрепления гористарского феода пытались вернуть себе контроль над небом города, но тристанские пилоты никак не желали отступать. И все же, в оперативной близости от линии фронта тристанские разведывательные дроны, летающие на низкой высоте были частым явлением, хоть их и старались отстреливать по мере возможностей.

Отряды разделили на небольшие группки, по пять или шесть человек, перебрасываемых по разным направлениям и снова собираемых уже под защитой развалин зданий или же в подвалах, где скапливались, ожидая контрольного сигнала к наступлению. Так что если бы кто-то и попал в поле зрения дронов-разведчиков, то их, скорее всего, был бы принят за те обычные переброски подкреплений, что шли здесь почти постоянно, связанные с большими потерями в личном составе на переднем крае обороны, а потому вряд ли будут поднимать из-за этого тревогу.

Конечно, минусом стало то, что гвардейцы не смогут ударить строго по одному месту, всей массой, максимально быстро подавляя любое возможное здесь сопротивление, и атаковать придется широким фронтом. И все же Михаэль был уверен в своих солдатах, в том, что они сделают все, как им и приказано.

Гористарский граф, одетый уже в штурмовую боевую броню, усиленную и укрепленную для обеспечения большей безопасности, в этот момент находился на одном из верхних этажей полуразрушенного здания у самой магистрали, буквально на переднем крае, и разглядывал в визор вражеские позиции. Легкие противотанковые пушки с большими защитными щитами, прикрывавшими расчеты от вражеских снайперов, были выведены прямо на передний край, установленные между разбитыми и сожженными остовами гражданской техники, уничтоженной в первые часы боя здесь. Расчеты вели огонь по наводке тепловизоров и детекторов движения, засекавших солдат противника на другой стороне, поэтому ежеминутно со стороны тристанских позиций раздавались выстрелы. Оттуда же продолжали стрелять снайпера с тяжелыми рельсовыми винтовками, без особых проблем пробивавшие даже бетонные стены двухметровой толщины. Гористары отвечали таким же прицельным снайперским огнем, завязывая вяло текущие снайперские дуэли или же короткие, но ожесточенные перестрелки, когда подтягивались подкрепления из стрелковых частей, без особых проблем простреливавших разделяющую противоборствующие стороны нейтральную полосу.

Как результаты предыдущих штурмов и контратак, почти всю дорожную магистраль, заваленную сожженными корпусами гражданской техники, перепаханную минометными и артиллерийскими обстрелами, оставлявшими глубокие воронки в прочном керамитовом покрытии дорог, покрывало множество трупов в боевых костюмах с отметками гористарских и тристанских вооруженных сил, расстрелянные и разодранные прицельным огнем. Не меньше трех или четырех сотен трупов только на этом относительно небольшом участке, ставшим непреодолимой преградой для нападавших.

Михаэль в визор мог разглядеть собиравшихся тристанских солдат в боевых костюмах, укрывшихся за стенами и переносными тяжелыми щитами, обеспечивающими защиту от большинства видом стрелкового оружия. Сейчас они еще не были готовы наступать, сил для этого явно не хватало, только уставшие от постоянных боев солдаты, не выспавшиеся и издерганные постоянным ожиданием вражеского обстрела. Значит, подкрепления для новой атаки им еще не подошли, так что есть отличная возможность ударить именно сейчас.