Текст книги "Пустой мир 2. Война за престол (СИ)"

Автор книги: thelordofthedark

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 40 страниц)

– Давай вправо! – не своим голосом скомандовал командир танка водителю, тут же резко переключившему скорости и бросая многотонную машину с места вперед. Фларский танк обнаружил своего обидчика и теперь собирался с ним расквитаться, а в прямом бою с такой махиной у их машины шансов не было, но и отступать не собирались, – Зайдем с тыла! Там броня тоньше! Двигай! Вашу мать! – из-за торопливости наводчика противника они выиграли еще несколько секунд времени, когда разряд тяжелой энергетической пушки, с треском разрывая воздух вокруг себя, вспахал землю меньше, чем в паре метров от их носовой брони. Похожий на луч разряд повредил защитное поле, даже компьютеры наведения поплыли, получив мощную перегрузку и теперь пытаясь справиться с полученной массой ошибок.

– Перезаряжаю! – наводчик чуть не сломал кнопку перезарядки, стуча по ней, пока механизм загонял в направляющий канал новый снаряд. Катушки уже гудели, заряжаясь по новой, но в случае необходимости зарядку можно и ускорить, сорвав защитный кожух и вручную выкручивая предохранитель, от чего напряжение в катушках вскакивало сразу вдвое. Орудие загудело от перегрузки, но уже через сорок секунд снова было готово к стрельбе.

– Не стрелять! – командир танка остановил уже потянувшегося к рукоятке стрелка, пока танк, вспахивая пропитанную кровью и машинным маслом песчаную землю, рвался вперед, обходя более тяжелый и не столь подвижный вражеский танк, старавшийся поспеть за ними если не всем корпусом, то хотя бы поворотным механизмом башни. Еще один выстрел, и в этот раз энергетический заряд, данный с упреждением, почти попал по корпусу, окончательно перегрузив защитный щит, натужно загудевший и после рухнувший вместе с оплавившимся генератором, больше не подлежащему восстановлению в полевых условиях. Основная энергия заряда прошла мимо, но даже этого касания хватило, чтобы обе автоматических башни с вторичным вооружением превратились в спекшуюся массу металла и пластика, равно как и бронирование корпуса, на котором остались глубоко проплавленные полосы, – Вашу же мать! Он сейчас нас достанет! Быстрее!

– У нас сейчас движок сдохнет! – рявкнул механик по рации. От трех механиков, приписанных к экипажу, в живых сейчас оставался только один, другие двое превратились в обгорелые куски мяса, когда болванка вражеского снаряда пробила бронирование корпуса и разнесла в клочья вспомогательный плазменный движок, затопив раскаленной плазмой весь отсек. Ее аварийный сброс предотвратил детонацию, но последние пару часов основной движок работал на повышенных оборотах, вынужденный запитывать всю электронику и механизмы машины, – Если мы еще повысим обороты, то взорвемся к демоновой матери!

– Если мы не ускоримся, то нас сейчас и так взорвут! – рявкнул командир, окончательно срываясь, – Давай! Огонь! Огонь, мать твою! – танк чуть не занесло на раскаленном бетоне, оставшемся от сектора укрепрайона, превращенного в бессмысленное нагромождение обломков и рваной арматуры после орбитального удара. Даже врезались в разбитый корпус другого гористарского танка, продолжавшего гореть, протащив его пару метров, но все-таки успели развернуться, выйдя в тыловую часть тяжелого танка фларцев. Стрелок рванул рукоятку на себя еще прежде, чем командир успел закончить фразу, и новая болванка со свистом ушла в полет, снова прошибая силовой щит противника. В этот раз вспышка была не такая яркая, но когда погасла, в бронировании тяжелого танка зияло небольшое рваное отверстие, где снаряд наконец-то пробил корпус.

– Да! Получи, собачий сын! – рявкнул стрелок, когда из выхлопных решеток вражеского танка рвануло яркое голубое пламя, свидетельствовавшее о поврежденном двигателе, но радость закончилась так же быстро, как и началась. Фларец еще действовал, и, застопорив одну из гусениц, резко развернулся, уводя уязвимое место из-под огня, заодно прицеливаясь в них из своего орудия.

– Задний ход! – командир сорвался на крик, но инерцию несущейся вперед многотонной махины еще требовалось преодолеть. Процесс торможения занял несколько секунд, и когда траки уже снова рвали в клочья землю, оттягивая танк назад, произошел ответный выстрел. В этот раз прямое попадание, энергетический заряд буквально испепелил броню в носовой части, превратив ведущие катки левой гусеницы в оплавленный и спекшийся кусок металла, в клочья разорвав сами траки. На скорости танк не смог сразу остановиться и, размотав большую часть гусеницы земле, еще пропахал пару метров открытыми катками по земле.

– Твою же мать! – командир захрипел, срывая респиратор и отплевываясь кровью. Кажется, они потеряли одного из наводчиков, но основная часть экипажа еще было в более или менее боеспособном состоянии, пусть тоже контуженная прошедшим через танк энергетическим зарядом, – Стреляйте, черт возьми! Огонь! Пока он не перезарядился! – ответный выстрел танка пришелся точно под башню фларского танка, в ту самую уязвимую щель между бронированием башни и броневыми пластинами корпуса. Пусть она и была прикрыта небольшим бруствером, но импульсный заряд это не остановило. Фларец остановился, а внутри взорвалось что-то с такой силой, что верхний люк сорвало с креплений одновременно с рванувшимися вверх языками пламени.

– Так тебе! – захрипел стрелок, почти не чувствуя, как у него по щекам бегут, оставляя длинные красные полоски, капли крови изо рта, – Ни одного отсюда не выпустим! Всех перебьем! Командир! Следующая цель! – танк остановился, не способный больше двигаться с разбитой гусеницей. Теперь им оставалось либо покинуть машину в надежде добраться до любого еще действующего укрепления, либо же оставаться здесь, неподвижной мишенью и отстреливаться до тех пор, пока не закончатся снаряды или их не добьют.

– Танк противника! Пятнадцать градусов вправо! – в наушниках, прежде чем командир успел даже отдать приказание, раздался голос еще живого наводчика, пытающегося справиться с кашлем, – Штурмовой вариант! Наводится на нас!

– Поворачивай башню! – рявкнул командир, – Мы к нему носом, лобовая броня должна выдержать! Только быстрее! Быстрее, мать вашу! – орудийная башня повернулась вправо, когда уже подбитый танк получил еще одно попадание. Лобовая броня действительно выдержала удар, взрыв снаряда оставил снаружи лишь большую вмятину. Ответный выстрел пришелся в башню штурмовому танку, даже не замедлившему движения. Полностью заряженное силовое поле выдержало удар, и снаряд взорвался, даже не долетев до самой брони. Наводчик выругался в прямом эфире, на пару секунд опередив ругань командира экипажа, – Чертовы подтасовщики! У него силовое поле еще действует! Не успеем пробить!

– Продолжайте стрельбу! Он сейчас выедет на убойную позицию, демон его знает, сколько еще броня будет держаться! – наводчик пытался достучаться до сознания остальных членов экипажа, – Быстрее! – орудие почти зарядилось, когда штурмовой танк обрушил на них залп ракетного блока, отстреляв сразу четыре снаряда.

Две ракеты пришлись в корпус, но оставили на броне лишь глубокие вмятины и подпалины, одна, пройдя по кривой траектории, угодила сверху вниз точно в люк отсека наводчика, поврежденного последним попаданием, расплавив его взрывом. Третья же угодила в основание пушки, сорвав одну из наводящих рельс и повредив энергетические контуры. Моментально разрядившаяся энергия, уже пошедшая по орудию для разгона очередного снаряда, не нашла иного выхода, кроме как сразу через заряжающие катушки. Последовавший взрыв произошел внутри башни танка, уничтожив всех, кто там находился.

– Все! Если есть кто-то еще живой! На выход! – командир танка, которому повезло больше всех, его от вспышки защитил тяжелый корпус командирского пульта, дышавший пополам с кровью из-за резкого перепада давления, сочившейся изо рта, глаз и ушей, но все же живой и еще что-то соображавший, отдал приказ эвакуироваться, и сам, отстегнув предохранительные ремни, полез к ближайшему люку. Не без труда открыв запорный механизм, он откинул крышку и, надеясь, что фильтры костюма выдержат внешнюю атмосферу, буквально вывалился наружу. Неочищенный воздух, переполненный раскаленной пылью, дымом пожаров и летучей плазмой, буквально обжег легкие, несмотря на респиратор и вставки шлема.

С трудом поднимаясь на ноги и нащупывая в пристегнутой к ноге кобуре табельный пистолет-пулемет, офицер оглянулся по сторонам, надеясь увидеть хоть кого-то еще из своих подчиненных, но у разбитого корпуса его некогда мощного танка, сейчас выглядевшего более, чем жалко из-за многочисленных повреждений, со свернутой набок башней и разбитым орудием, никого больше не было, только неподалеку еще лежало тело в экзоскелете гористарских войск и с дырой в груди.

– Код три шесть! – приложив руку к шлему и щелкая переключателем рации, он вышел на общую частоту, и так забитую многочисленными командами, просьбами и сообщениями, сливавшимися в единый гул, где вычленить что-то конкретное очень и очень сложно, – Повторяю! Код три шесть! Нужны координаты!

«Код три шесть» предназначался специально для танкистов, покинувших свою технику на поле боя из-за ее выхода из строя либо критических неисправностей, и пехотные части, либо части поддержки, сопровождавшие танковые подразделения, должны были их подобрать.

Вокруг все равно ничего не было понятно, темнота, освещаемая лишь залпами танков и вспышками попаданий, порой еще расцвечиваемых разрядами силовых полей, разрушающих снаряды еще на подлете. Где-то вдалеке сияла прожекторами и длинными очередями зенитных снарядов крепость Мыса Харкии, окруженная серебристыми контурами вражеских кораблей, но пытаться добраться до нее, через все поле боя, было самоубийством, слишком далеко.

– Код три шесть! Да демоны вас раздери! Ответьте хоть кто-нибудь! – кровь продолжала идти, заливая фильтры респиратора и все больше мешая дышать, модуль жизнеобеспечения что-то пищал о тяжелом состоянии организма и вводе лекарств, но в голове все плыло, чтобы пытаться в этом разбираться. Возможно, у него повреждены внутренние органы и срочно требуется медицинская помощь, но он даже не представлял, куда идти, а связь все так же отвечала лишь помехами. В следующую секунду едва успел пригнуть голову, прежде чем тонкий лазерный луч прожег длинную полосу на броне танка всего в нескольких сантиметрах от его виска. Штурмовой танк, только что добивший его экипаж, приближался, включив внешние фары и освещая перед собой ближайшие пару сотен метров пространства, явно намереваясь добить выживших. Пришлось спешно прыгнуть в ближайшую воронку, пытаясь представить, что теперь делать.

Танк проехал мимо пару минут спустя. Гусеничные траки вспахали землю меньше, чем в паре метров от его головы, обдав грязью и пылью, но все равно облегченно вздохнув, избавившись сразу от двух проблем.

Во-первых, прямо в него сейчас никто не стрелял, так что можно хотя бы голову приподнять, а во-вторых, все же определился, куда идти, поскольку определилась противотанковая батарея, и заставившая фларский танк уйти с этой позиции несколькими выстрелами. До нее вполне можно попытаться добежать и хотя бы просто получить первую помощь.

Первая сотня метров короткими перебежками далась довольно легко, но дальше оказалось, что за танками противника идут стрелковые цепи, линейная пехота противника шла развернутым строем, зачищая поле боя от последних очагов сопротивления и даже просто выживших солдат противника. Чудо, что в него не попала первая же очередь, прошедшая всего лишь в паре сантиметров от его лица ярким красным лучом смерти. Ругнувшись последними словами, командир танка прыгнул вниз, в полуразрушенный бункер с еще сохранившимся корпусом скорострельного орудия, уничтоженного прямым попаданием, и обгорелыми останками расчета. Стрельба тем временем продолжалась, фларские солдаты засекли его положение, и теперь пули и лазерные лучи бились о бетонные обломки, за какими прятался, либо стучали в металлические обломки орудия, с противным свистом рикошетя в разные стороны или же оставляя вытянутые ожоги попаданий.

Проверив свой пистолет и убедившись, что тот активирован, перевел его на автоматический режим и, не глядя, выпустил несколько очередей над головой, ругаясь на чем свет стоит. Шансов оставалось мало, но очень не хотелось умирать, слишком много еще не успел сделать в этой жизни. Можно было попытаться сдаться, но для этого сначала необходимо хотя бы докричаться до фларцев, прижимающих его огнем. А ведь если просто высунешься из-за укрытия, можно получить пулю.

Рядом упала граната, с громким стуком срикошетив от бетонных блоков и прикатившись чуть ли ему не под ноги. Даже чертыхнуться не успел, когда предохранительный колпак с детонатора сорвало, а секунду спустя его и ближайшие несколько метров окружающего пространства захватило ревущее пламя плазменной вспышки, оставив на выжженном месте только обгорелые кости и металлические части защитного костюма.

***

Триумфальные ворота пали, несмотря на все отчаянное сопротивление защитников, до последнего цепляющихся за полуразрушенные бастионы и буквально выкладывая дорогу к закрытым воротам своими и чужими трупами. Когда тяжелые осадные орудия включились в бой, все свободное пространство перед Триумфальными воротами было покрыто остовами уничтоженных танков и расстрелянными трупами. Батареи орудий Фларского графства подошли на дистанцию прицельной стрельбы, открыв непрерывный огонь по бастионам, перекрестным огнем срывавшим все предыдущие попытки штурма ворот. Защитники некоторое время еще выдерживали эту артиллерийскую дуэль, но ровно до того момента, как рухнули защитные дефлекторные щиты, после чего на бастионы посыпались тяжелые снаряды, уничтожившие и батареи, и большую часть стен.

Снаряды сверхтяжелого калибра, рассчитанные на планомерное разрушение целых городов, проломили створки ворот всего за несколько минут непрерывного огня. Грохот их падения словно отчеркивал целую эпоху существования Мыса Харкии, никогда прежде не открывавшего ворота перед врагом.

Стоило только створкам рухнуть, как в проломы устремились танки, беглым огнем расчищая пространство перед собой, а им навстречу уже устремились ракеты и залпы противотанковых батарей, размещенных прямо перед воротами, бьющих прямой наводкой.

Лобовой штурм ворот всегда самый кровавый и жестокий, тут уже не играет роли ни построения, ни тактика, ни качество снаряжения или техники, а только воля и стремление к победе. Встречный кинжальный огонь выкашивал ряды как нападающих, так и защитников, каждый пройденный или отбитый метр пути давался жертвами сотен и тысяч жизней, перемалывая резервы как мясорубка. И выжить в таком бою считалось настоящим чудом.

Триумфальные ворота держались до последнего, даже когда рухнули сами створки, и широкий проход длиной сорок метров, меньше чем за час был завален разбитой штурмовой техникой. Новым подразделениям, пробивавшимся вперед, приходилось расталкивать разбитые обломки перед собой, навесив на тяжелые танки бульдозерные ковши, прежде чем вступать в бой. Наступление могло захлебнуться, защитники подтягивали все новые и новые орудия и генераторы силовых щитов на место каждого уничтоженного, оттягиваясь назад, но не сдаваясь, а силы штурмовавших войск почти истощились со столь тяжелыми потерями. Если бы только не удар группы десантных подразделений, вышедших в тыл защитникам и неожиданно атаковавших их позиции, то штурм мог бы и провалиться. Одновременная атака с тыла и фронта сломила защитников, оказавшихся между молотом и наковальней. Кто-то сдался, кто-то, бросая орудия и снаряжение, успел отступить на параллельные улицы, а многие предпочли смерть храбрых позору плена. Линия обороны оказалась прорвана сразу в нескольких местах, и танки двинулись в город, соединяясь с десантными подразделениями и развивая наступление на еще державшиеся укрепрайоны.

Этот момент стал решающим в ходе всей осады, разделенные на части и уже по большей части взятые в котлы полевые силы гарнизона Мыса Харкии не могли оказать существенной поддержки самому городу. Войска внутри города больше не имели сил ни на контратаки, ни на попытки прорыва, закрепившиеся на отдельных участках, где дополнительные укрепления и противотанковые заграждения позволяли продержаться еще немного. Уличные бои в Мысе Харкии превратились в бессмысленную резню, большинство солдат гарнизона не признало свое поражение, несмотря даже на столь отчаянное положение. И если вначале у них хотя бы теплилась надежда, что могут подойти подкрепления с других районов Гористарского графства, то теперь это было отчаянное желание просто умереть с оружием в руках. Фларцы в большинстве случаев не церемонились с защитниками, предпочитая орбитальные удары по указанным координатам или же сгруппированные атаки экзосклетов при поддержке бронетехники, зачищавшие остатки сопротивления.

Этот удар бронетехники сдержали только несколько внутренних укрепрайонов, блокированные и изолированные друг от друга. Без единого командования, без общей цели и без особой надежды, они продолжали сражаться, подтачивая силы фларцев, уже занимавших город. Даже без окончательной капитуляции гарнизона они занимали городские укрепления, начиная их переформирование и любой возможный ремонт, справедливо ожидая контратаки других гористарских армий, готовых вернуть столицу любым путем.

Самые ожесточенные бои в этой уже финальной стадии боя разгорелись вокруг административного центра города, где находился штаб командования гарнизона, теперь имевший больше символическое значение, отдавать приказания своим войскам у него уже не было возможности, практически все каналы связи уже были перерезаны. И все же, до тех пор, пока Миррион Гористар не подписал соглашение о капитуляции гарнизона и его сдаче, Мыс Харкии будет сопротивляться.

Укрепления вокруг административного центра представляли собой отдельный замок, со своими крепостными стенами, башнями и фортификациями. Стесненные в пределах улиц и полуразрушенных зданий, фларские отряды вынуждены были вытягиваться в длинные колонны прямо под кинжальным огнем тяжелых орудий. Ситуацию изменили только осадные орудия, введенные в городскую черту и открывшие огонь по укреплениям, оставаясь все зоны ответного огня. Защитники попытались уничтожить эти орудия прежде, чем их снаряды перемолотят укрепления в песок, но попытки вылазок были отбиты, группы прикрытия контратакующие отряды каждый раз окружали и планомерно уничтожали.

После пробития первой полноценной бреши, через какую могли пройти танки, начался финальный штурм административного центра Мыса Харкии под непосредственным командованием самого Норриса Флара, лично поведшего своих людей в атаку на вражеские укрепления.

Мыс Харкии имел два центральных сектора, каждый из которых являлся жизненно важным для его существования. Первым все же была резиденция Гористаров, родовая твердыня бароната, вокруг которой позднее и разросся целый город, превратившийся в новый центр всего феода, переняв звание столицы у своего предшественника, располагавшегося далеко от береговой линии Рейнсвальда и постепенно утратившего свое прежнее значение.

Резиденция Гористаров представляла собой древний и могучий замок, неоднократно перестраивавшийся и укреплявшийся, переживший немало осад и сражений. Его оборона постоянно совершенствовалась даже вместе с развитием самого города, когда собственно замковые стены утратили свое первоначальное значение. Мирриону было бы выгоднее разместить свой штаб и центр обороны городом именно там, но он перенес его в административный центр, под защиту многочисленных небоскребов и их защитных куполов, предположив, что именно укрепления замка станут первоочередной целью для кораблей вражеского флота, когда те покончат с кораблями защиты. Замок строился с учетом того, что его может атаковать вражеских флот, но этого было мало, чтобы отбить нападение без какой-либо поддержки. Вражеские штурмовики и бомбардировщики под прикрытием корабельных батарей, ведущих беглый огонь по силовым полям замка, уничтожили воздушную защиту замка и разрушили мощные генераторы, поддерживающие защиту замка, после чего падение его стен стало всего лишь вопросом времени. Прицельный огонь кораблей противника пробил необходимые бреши, а три волны десанта закончили начатое.

Защитникам не оставалось ничего другого, кроме как отступить во внутренние помещения, в узкие переходы и небольшие комнаты, некогда бывшие центром всего Гористарского бароната, где решались политические и экономические вопросы, во многом определявшие судьбу всего Рейнсвальда. И уже там, куда корабли противника не стреляли, боясь зацепить своих же, пытались остановить противника, свободно получавшего подкрепления и штурмовую технику с орбиты. Результат был очевиден, не смотря на все усилия, более малочисленных защитников медленно, но верно теснили на всех фронтах, используя как качественное, так и количественное превосходство.

Оборону цитадели, в случае необходимости должны вести гвардейские части, элита Гористарских войск и надежная опора барона, но почти всех забрал Тарваил, оставив лишь несколько батальонов, какие хоть и сделали все, что было в их силах, но были практически полностью истреблены.

Административный же центр находился в самом сердце города, не столь заметная цель, к тому же еще закрытая общим куполом, немало мешавшим наведению орбитальных ударов и высадки десантов. Те же части противника, что все же пытались с самого начала сражения десантироваться в непосредственной близи от командного штаба, быстро уничтожались группами быстрого реагирования. На его укрепление тратили немало времени и сил даже тогда, когда по всему городу уже начинались бои между десантными частями и городским гарнизоном. Каждый уровень, каждое помещение и переход превращались в укрепления, устанавливались долговременные огневые точки, минные поля и протягивались ряды колючей проволоки, мешавшие продвижению вражеских отрядов. Тяжелые бетонные блоки и металлические ежи должны помешать продвижению техники, а минные поля, проволока и многочисленные временные укрепления рассчитывались для остановки пехотных частей.

Тяжелые танки фларцев ударили одновременно с нескольких сторон, под прикрытием скорострельных минометов и самоходной артиллерии, бьющей сразу по площадям. Передовые укрепления моментально поглотил плазменное и напалмовое пламя, уничтожавшее все, что встречалось на пути, а следом за ними шли стрелковые цепи штурмовых шагоходов, прицельным огнем круша еще остававшееся сопротивление. Командиры защитников, пожертвовав передовой линией, выиграли то необходимое время, понадобившееся для ответного удара. Залп артиллерии, расположенной на внутренних рубежах защиты, пришелся по точно указанным координатам, уничтожив первую волну нападавших. Страшнее всего оказались удары реактивной артиллерии, бившей ракетами с наведением по получаемым от разведчиков координатам и первостепенным целям в виде тяжелых танков и подразделений штурмовой техники.

Наступление на административный центр почти остановилось, каждый пройденный метр улиц оказался завален разбитой бронетехникой и телами. Гористарские войска зубами цеплялись за каждую пядь земли, используя любую возможность, чтобы контратаковать, и оставляя диверсионные группы при отступлении, действовавшие в тылу фларцев, бившие по осадным батареям и уничтожавшие отдельные группы пехоты и танки. В ответ фларцы действовали на пределе разумной жестокости, используя огнеметные танки и кассетные снаряды, уничтожая линии обороны противника до последнего человека. Введенные в район боевые машины выжигали целые здания и уровни административного центра, через которые потом проходили войска, добивавшие найденных среди оплавленных развалин выживших.

Постепенно, шаг за шагом, уровень за уровнем, гористарцев теснили, кровью оплачивая каждый шаг, но Миррион упорно отказывался сдаваться, отдав единственный приказ держаться до конца. Конечно, такое не только физическое, по и психологическое давление на осажденных не могло не сказаться на боевом духе, только отряды клонов и дроидов не паниковали, планомерно отходя все дальше и дальше к центру. Подкреплений уже никто и не ждал, фларские войска, действовавшие на оперативном пространстве перед Мысом Харкии, уже отбили несколько контратак со стороны графства, уверенно окружая и уничтожая спешащие к городским стенам войска.

Норрис Флар гнал войска вперед без всякой жалости, активно используя в группах прорыва тяжелые танки и отряды дроидов, снимавших минную защиту и колючую проволоку. Огнеметные машины, выдававшиеся в поддержку каждой группе, с мощной лобовой броней и газодинамическими установками, выбрасывавшими струю пламени температурой до шести тысяч градусов, выжигали каждое укрепление, которое не удавалось взять с хода. Административный район буквально пылал, порой целые уровни, где шли бои, оказывались охвачены ярким химическим пламенем. Дышать там становилось невозможно, только боевые костюмы, переключенные на замкнутый цикл и с собственными запасами кислорода, позволяли бойцам продолжать сражаться. В закрытых корпусах танков было несколько легче, но солдаты внутри порой теряли сознание от жуткой жары, поскольку не помогали никакие системы охлаждения, затягивая снаружи гарь и копоть вместе с раскаленной пылью. И все же, наступление продолжалось, пока не достигло Площади Единства и здания городской ратуши, где сейчас находился штаб гарнизона. Личная охрана Мирриона вместе с последними еще боеспособными отрядами готовилась встретить врага во всеоружии.

Тяжелые противотанковые пушки защитников, закрытые в бетонные доты, вели огонь прямой наводкой по танкам противника, появлявшихся со стороны трех улиц, выходивших на площадь, и нескольких проломах в стенах зданий, какие нападавшие проделывали специально для продвижения боевой техники. Под таким углом и с такого расстояния каждый выстрел оказывался убийственным, энергетические заряды прошибали даже лобовую броню тяжелых танков, взрываясь уже внутри, уничтожая экипаж и вызывая подрыв боекомплектов. Попытки вывести на площадь самоходки были отбиты с таким же результатом, даже тяжелые бульдозеры, разгребавшие разбитые танковые корпуса, выдерживали не более двух, в лучшем случае, трех попаданий, после чего так же превращались в груды горящего металла.

Фларцы попытались штурмовать эти укрепления тяжелой пехотой, но их встретил прицельный огонь закрепившейся в окопах и дотах пехоты, из станковых пулеметов и скорострельных излучателей расстреливая все, что двигалось, сминая даже штурмовые экзоскелеты, успевавшие сделать всего несколько шагов, прежде чем их буквально прошивали длинными очередями скорострельных орудий.

– Мы не можем остановиться именно здесь! – требовал Норрис Флар, лично возглавивший последнюю атаку на укрепления защитников, захлебнувшуюся на середине площади. Выбив противника из двух рядов окопов, бойцы окончательно залегли под прицельными огнем противника, собиравшегося для контратаки, чтобы вернуть укрепления. Сам командующий вместе с несколькими солдатами укрылся за броней разбитого танка, застрявшего в разрушенном его весом доте. Пригибая головы от непрерывного огня и разлетающихся во все стороны осколков, солдаты графства отстреливались, не давая высунуться и защитникам, но дальнейшее наступление продолжать уже не было никакой возможности. Это больше всего и раздражало командующего, остановившегося всего лишь в шаге от окончательной победы, – Мне нужен Миррион! В худшем случае его голова! Но, демон его раздери, мне он нужен! И он там, за спинами этих солдат, отказывается сдаваться, несмотря на то, что мы почти захватили весь город! Чтобы его демонами разорвало! Подтяните осадную артиллерию и разнесите здесь все к Матери Земной!

Попытка вывести пару орудий для стрельбы прямой наводкой привела к тому, что, как только орудия показались на площади, их тут же расстреляли, перегрузив защитные силовые щиты и превратив сами установки в кучу металлолома, снова остановив попытку наступления.

– Продолжать наступление, несмотря на потери! – командовал Норрис, понимая, что ничего другого уже сделать не в состоянии. Противник вцепился в землю и теперь не станет отступать, дальше просто некуда, за спиной не осталось свободной земли. Запертая в углу крыса, готова драться до конца, поскольку терять уже нечего, и еще способна огрызаться. Чаша весов перевешивала в сторону защитников, озлобленных и отчаявшихся, понимавших, что после прошедшей бойни, какую фларцы не простят, у них нет даже шансов на сдачу в плен.

Волна за волной пехота при поддержке экзоскелетов и бронетехники, накатывалась на площадь, уже давно перепаханную взрывами и заваленную бронетехникой, лишившуюся прежних украшений, уничтоженных огнем артиллерии. Здания скалились полуразрушенными перекрытиями и обнажившимися опорными конструкциями, откуда вела огонь закрепившаяся пехота, периодически сгоняемая оттуда огнем скорострельных орудий, перенацеленных на верхние этажи. Стоявший в центре памятник родоначальнику Гористаров, великому Танну Гористару, одному из выдающихся героев Рейнсвальда, заложившему на этом месте цитадель, лишившийся головы, рук и большей части корпуса, теперь больше напоминал обломок скалы, изуродованный многочисленными попаданиями. Дым горящей бронетехники и химического топлива, разливавшегося по земле, закрывал практически весь обзор, только визоры, установленные в шлемах, позволяли хоть что-то разглядеть в этой мешанине огня и пепла.

Ценой тяжелых потерь солдатам Фларского графства удалось постепенно, один за другим, взять все окопы и доты, перекрывавшие площадь, буквально вычищая их от вражеских солдат, закидывая любую щель гранатами и подрывая стволы орудий, торчавшие из укрепленных бетонными блоками позиций. Когда противотанковая оборона ослабела, бронированные машины снова двинулись в атаку, ведя непрерывный огонь по уцелевшим артиллерийским позициям и верхним этажам ратуши, откуда продолжали стрелять стационарные лазеры и ракетные установки.

– Всем подразделениям! Вперед! Вперед! – Норрис лично возглавил атаку пехоты, ворвавшись в последнюю линию укреплений перед ратушей сразу после того, как по ней прошелся огнеметный танк, успевший проехать еще несколько метров и залить горящим напалмом ряд окон внизу, прежде чем ему в башню ударила противотанковая ракета, разбившее орудие и заклинившее саму установку. Экипаж едва успел выбраться наружу, прежде чем последовавший взрыв боезапаса превратил весь танк в яркий факел.