Текст книги "Пустой мир 2. Война за престол (СИ)"

Автор книги: thelordofthedark

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 40 страниц)

Исключениями здесь являются дворяне и высшие офицеры. Такие люди обычно организует собственные конвои с сопровождением, но на такое требуется время, и немалое, даже если нужно подготовить к перелету вдоль линии фронта один отдельный корабль. И если времени не хватает, то тогда уже можно появиться в подобном порту, где обязательно попадется военный или частный корабль, а может и простой транспорт, в ближайшие несколько часов отправляющийся к нужному месту или хотя бы останавливающийся где-то поблизости. Своей властью дворяне нередко и меняют маршруты, снимая с запланированного рейса любой корабль по своему желанию, чтобы им воспользоваться для собственных целей.

Эдвард прибыл в один из таких портов, где сейчас как раз загружался конвой с беженцами из зоны боевых действий. Часть беженцев отправиться в один из временных лагерей на территории Фларского графства, где будут ожидать окончания боевых действий, чтобы позже вернуться на родину, а часть приняла присягу графству и в скором времени будет переправлена в одну из развивающихся колоний на поверхности, где была острая необходимость в специалистах и рабочих руках.

Несмотря на частую перенаселенность городов Рейнсвальда, являющихся, по сути, центрами этой цивилизации, огромные территории острова, хоть и считающимися освоенными, оставались заброшенными, поскольку там не было полезных ресурсов или подходящих для освоения земель, только песок, пепел и ветер. И население феодов являлось не менее важным ресурсом, чем полезные ископаемые или запасы воды и чистого воздуха, поэтому беженцам, лишившимся родного дома, были рады во многих феодах, особенно экстенсивно развивающихся. Внедрение автоматических заводов и роботоризированных линий производства, широкое применение частичного искусственного интеллекта, способного контролировать большую часть процессов производства, параллельно внедряя новые технологии, освобождало от необходимости иметь огромные массы дешевой рабочей силы, каждодневно занятой на промышленных работах, но из-за усложнения всей системы всегда имелась необходимость в специалистах и профессиональных рабочих. Множества людей требовали и информационные системы, какие доверять искусственному интеллекту было крайне опасно, уже бывали случаи выхода его из-под контроля. Системы обслуживания и, конечно, массы народа требовались для армии, флота, колонизационных групп, служб обеспечения, сферы услуг и множества прочих направлений современной цивилизации. Необходимость в людях была всегда, отсюда и такое внимательное отношения к беженцам, так что многие феоды, на территории которых сейчас ведутся боевые действия, позже будут подсчитывать потери не только погибшими и пропавшими без вести, но и эвакуированными в другие феоды, какие потом будут насчитываться десятками тысяч.

Вдоль причалов стояли тяжелые и неповоротливые гражданские транспорты пятисотметровой длины, с покатыми и гладкими бортами, лишенные орудийных барбаретов и поворотных башен, только ряды обзорных иллюминаторов там, где на боевых кораблях устанавливаются батареи скорострельных орудий. Они напоминали нанизанные на нитку горошины со спущенными многополосными трапами, где по одним дорожкам поднимались беженцы целыми семьями и с тюками того немногого, что удалось забрать с собой, а по другим линиям разгружалась гуманитарная помощь, продовольствие и снаряжение, необходимое для нормального обеспечения лагерей беженцев.

Удивительный факт, но подавляющее большинство конфликтов между феодами шло без серьезных жертв со стороны гражданского населения, поскольку почти все они были вполне ожидаемым результатом споров между дворянами, не находившими иного способа разрешить свои противоречия, кроме как силой оружия. А гражданское население, если оно не принимало никаких особых попыток по поддержанию своего феодала, вроде партизанских действий или саботажа промышленности и систем обеспечения, не имело к конфликтам никакого отношения. Все они являлись подданными королевства, а в случае неоправданной жестокости или геноцида в ход боевых действий могли вмешаться королевские войска для защиты подданных. Так что при начале боевых действий всегда обеспечивались коридоры для выхода беженцев, системы гражданских убежищ, которые при штурме городов или поселений не контролировались ни одной из сторон. В случаях блокад и осад всегда должны поддерживаться либо пути снабжения, по которым продовольствие продолжало поступать в город для гражданского населения, либо же позволить всем желающим покинуть пределы осажденной крепости.

Это были обязательные условия, которых придерживались даже в самых кровопролитных междоусобных конфликтах на территории королевства, но, только внутренних. Как только феодалы начинали войну с внешними противниками, вне зависимости от того, была ли это их частная война за какие-то личные интересы, либо же война всего королевства против общего врага, этими правилами уже никто не пользовался. На другой стороне не было подданных Рейнсвальда, и потому не было смысла как-либо их оберегать. Руки феодалов не были связаны подобными ограничениями.

Блокады городов, лишенных продовольствия, показательные уничтожения целых поселений, где вырезалось все население, от древних стариков до младенцев в люльках, локальные и тотальные геноциды целых рас не были чем-то особенно из ряда вон выходящим. Этот мир давал весьма жесткие рамки народу, пытавшемуся не только выживать и каждодневно бороться за свое право на существование, но и развиваться. За возможность идти вперед необходимо платить гибелью тех, кто вставал на этом пути, ресурсов на всех никогда не хватало.

Эдвард, обнаружив подготовку конвоя, не стал дожидаться освобождения каких-либо кораблей, а реквизировал легкий корвет из состава отряда сопровождения, способный доставить его до нужного места. Двухсотметровой длины судно, относящее уже к легкому классу самостоятельных боевых единиц. Меньшие по габаритам суда являлись уже единицами сопровождения и не считались во флотских построениях, чаще всего приписанные к такими гигантам, как линкоры, дредноуты и тяжелые крейсера. Они выполняли массу различных задач, от доставки почты и пассажиров от корабля к кораблю, заканчивая прикрытием больших кораблей от атак вражеских перехватчиков и бомбардировщиков.

Корвет был фактически готов к отправлению, а его капитан, еще молодой офицер, только что закончивший академию и еще волнующийся как мальчишка, попав на первую в своей жизни войну, а радостью принял барона на борту, обещав доставить его к штабу Шестнадцатой дивизии со всеми удобствами и как можно быстрее.

Большим минусом технологий сверхскоростного передвижения было то, что их почти невозможно применять на расстояниях, исчислявшихся в меньших цифрах, чем сотни тысяч километров. Разгонное расстояние и тормозной путь корабля в прыжковом режиме часто сами по себе захватывали тысячи километров реального пространства, даже при микропрыжках. Прыжок в легком корвете на пару тысяч километров гарантировал, в лучшем случае, промах и перелет еще тысяч на пять, а в худшем можно было врезаться в какой-нибудь остров и скалу, не успев вовремя затормозить. Поэтому если на четыреста тысяч километров в прыжковом режиме уходило меньше минуты реального времени, то на преодоление нескольких сотен километров в реальном пространстве, если считать с подъемом корабля и его стыковкой, могло уйти и несколько часов.

Боевые корабли, несмотря на все свое совершенство в плане вооружений и защиты, чаще всего являлись простыми и порой даже примитивными, как только речь заходила об удобствах для экипажа. Если в огромных линкорах многокилометровой длины можно было обеспечить экипаж роскошными условиями повседневной жизни, каких нет и на всяком круизном лайнере, вроде искусственных пляжей, площадок для хурбола и даже целых тренировочных полигонов, то на небольших кораблях использовался каждый метр свободного пространства. Экипажу оставались только небольшие каюты в несколько квадратных метров, куда влезали одни лишь кровати, и то самого простого, минималистического, убранства. Конечно, со временем, особенно если экипаж долго не меняет корабль, каюты обрастали множеством мелочей и предметов быта, но все равно оставались лишь местом, где можно выспаться между сменами и дежурствами.

Эдварду, пока корабль медленно двигался в нижних слоях атмосферы Рейнсвальда, досталась такая каюта, где он мог хотя бы просто отдохнуть, отрезанный от штаба и армии, и это было отличным поводом для того, чтобы хотя бы час поспать. Благодаря мыслительным техникам, каких офицеров обучали в королевской армии, в частности, возможностям самогипноза, можно уснуть на точное количество времени, дав организму возможность расслабиться, а потом проснуться без того ощущения принудительного пробуждения, когда чувствуешь себя совершенно разбитым. Даже не раздеваясь, Эдвард повалился на кровать, лицом во все еще пахнущую отбеливателем подушку, моментально провалившись в глубокий сон.

***

Эдвард редко когда видел сновидения, во всяком случае, крайне редко их запоминал, ну а те же, что все-таки сохранялись в сознании, больше напоминали кошмары, словно вырезанные из современных фильмов ужасов, какие порой крутили в кинотеатрах на потеху толпе, пришедшей пощекотать свои нервы. Исключение составляли лишь те полуосознанные сновидения с появляющейся Изабелла, словно его воспаленное сознание так и не отпускало ее окончательно, и после которых Эдварду снова и снова на ум приходили мысли о жестокой расправе над всеми Гористарами и Респиром в частности. Изредка это были воспоминания о прошлом, порой пробуждающиеся в сознании, но практически никогда не было каких-то отстраненных фантазий или мечтаний. Эдвард просто не умел мечтать, вместо этого у него оставались только планы и расчеты. Единственная же мечта, что у него была, погибла вместе с Изабеллой, оставив после себя только выжженную в душе дыру, никак не способную затянуться. А сейчас сон пробудил старые воспоминания, связанные еще с отцом и его строгими уроками, в которых до сих пор черпал силу, чтобы не сойти с ума окончательно.

Перед мысленным взором выросла небольшая тренировочная арена под закрытым куполом, отличавшаяся ото всех остальных только тем, что там чаще всего походили показательные выступления, и для наблюдения за ними здесь было предусмотрено несколько балконов для гостей. Относительно небольшой круглый зал, в сотню метров в диаметре, с засыпанным белым мелким песком, отлично впитывающим кровь и пот, полом, со стенами в форме чаши, и освещенный яркими ртутными панелями, создававшими одинаковое освещение на всем свободном пространстве. По периметру ряд небольших дверей, но только одна сейчас открыта, откуда и выходит Эдвард, в одной легкой тунике и тренировочным кинетическим мечом, уверенно и привычно держа его в руках.

– Готовность! – резкий окрик тренера, стоящего здесь в зале, за проведенной черной чертой, обозначавшей границы арены, и Эдвард в самом центре уже привычно встал в боевую позицию, держа оружие двумя руками. И все же не удержался от быстро брошенного взгляда наверх, где, опираясь на свою трость, стоял отец, наблюдая за ним придирчивым и внимательным взглядом, готовый подметить любую оплошность. И из-за этого впервые на тренировочной площадке его наследник немного нервничал.

– Бой! – новая команда, и сердце тут же забилось чаще, получая усиленные дозы адреналина от системы жизнеобеспечения на позвоночнике, вливавшегося в кровь с каждым новым толчком, позволяя реагировать на окружение гораздо быстрее. Вкупе с опытом многочисленных и порой довольно жестоких тренировок Эдвард еще привыкал к имплантатам в собственном теле, обучаясь ими пользоваться, но уже мог двигаться гораздо быстрее, чем любой простой и неподготовленный человек. Предстоящие испытания и рассчитаны именно на то, чтобы проверить его рефлексы и умения обращения с клинком.

Первый тренировочный дроид показался из раскрывшихся дверей, бросившись со спины к Эдварду, на ходу размахивая двумя длинными кинетическими мечами в манипуляторах и громко топоча по песку стальными когтями ног. Наследник знал, что ни в коем случае нельзя оборачиваться, чтобы посмотреть на приближающуюся угрозу, один бегло брошенный взгляд уже признается как ошибка, все нужно сделать, ориентируясь только на слух…

Сейчас! Он резко пригнулся, и оружие дроида разрубило воздух всего лишь в паре сантиметров над его головой, и тут же ответный выпад, все так же не поворачивая головы, снизу вверх, пропущенный под левой рукой. Кинетический удар отбрасывает тренировочного противника на пару метров назад, уже больше не шевелящегося. Будь у него в руках настоящая силовая шпага, а вместо дроида настоящий живой противник, то вспорол бы ему живот, рассыпав внутренности по земле. Здесь же это только начало, дроид не успел даже упасть, как из дверей выскочили двое новых, один с длинным копьем, а второй опять с парными клинками, бросившихся к нему с разных сторон.

Эдвард только усмехнулся, когда в последнюю секунду сделал шаг в сторону, и прямой выпад копья, чуть не вспоров ему тунику, ударил точно в центр груди второго дроида, пробив его насквозь, а сам, следом взмахнув своим оружием, снес уцелевшему голову. На их место уже выбегали четверо новых, снова окружая его, все еще стоявшего в центре, но Эдвард уже знал, как и куда бить и двигаться, чтобы свалить всех максимально быстро и ловко. Ему нужно показать все, что умеет и чему научился, дабы впечатлить отца и доказать, что прошел этот этап тренировок. Тренированное и усиленное имплантатами еще при рождении тело слушалось безошибочно, словно и не требовалось усилий, достаточно только мыслей, чтобы поворачиваться, уклоняться и самому бить наскакивавших на него одного за другим противников.

Каждое движение давно отточено и доведено до автоматизма, поскольку человеческий мозг, даже с дополнительными имплантатами, усиливающими мышление и память, не способен достаточно быстро анализировать всю получаемую информацию ото всех пяти органов чувств, осознавать ее и, подобрав правильное решение, действовать в ответ. Эдвард успевал только замечать новых противников, появлявшихся вокруг него, все новых и новых дроидов, когда на место каждого павшего тут же выходил новый, а иногда целых двое. Единственным его преимуществом здесь была мобильность и то, что дроиды слишком часто мешали друг другу, сбившись вокруг в одну кучу, стараясь первыми до него дотянуться. Каждый выпад блокировался и отводился, а каждое его движение отключало очередного противника, Эдвард не останавливался ни на секунду, продолжая поединок, называемый «танцем смерти», когда нельзя останавливаться ни на секунду из-за численного превосходства противника. Стоит задержаться хотя бы на миг, как моментально забьют ударами со всех сторон, но постоянно находясь в движении, получалось вести бой, заставляя врагов поступать так, как требуется.

Еще один выпад, и дроид отлетает в сторону, отбитый кинетическим мечом, и тут же уход в сторону, чтобы пропустить выпад копья, направленный в голову, но стальной наконечник все равно находит цель, пробивая грудь другому дроиду, уже заносящему меч у него за спиной. А его собственный клинок уже блокирует выпад топора другого противника. И так каждую секунду, что длится поединок, надо только продержаться еще полторы минуты. И в этот момент, отвлекшись на сразу двоих дроидов, оказавшихся прямо перед ним, Эдвард получает жгучий удар в спину прямым выпадом кинетического клинка. Отражающее поле вспарывает тунику вдоль хребта, а сила улара бросает его на колени. В ту же секунду, потеряв темп, он пропускает еще один удар, уже в левое плечо, от дроида перед собой, ударившего сверху вниз. Боль пронзает все тело, и до крови закусив губу, лишь бы не закричать, Эдвард падает на песок, с трудом понимая, что происходит.

Дроиды, окружившие его, остановились только после десятка ударов, встав в исходное положение на арене, заваленной корпусами таких же тренировочных автоматов, вырубленных Эдвардом всего лишь за пару минут схватки. А он все еще лежит на песке, пронзенный болью, хрипя и судорожно вталкивая в отбитые легкие воздух, не в силах самостоятельно подняться. Его позвоночник словно раскололся на тысячи острых осколков, впивавшиеся в тело. Сквозь навернувшиеся на глазах слезы видит только отца, развернувшего и ушедшего с балкона, но не сказавшего ни слова.

– Встать! – к нему уже подходит тренер, резкими окриком заставляя вернуться к реальности, несмотря на боль от ошибки и обиду на самого себя, – Как ты посмел так глупо ошибиться?! Встать!

Ему легко сказать, а Эдвард даже с трудом руками шевелить может, еле поднимаясь на колени из-за раздирающей сознание боли в позвоночнике. Кинетические мечи не способный нанести серьезных повреждений, но если поле меча усилить, то даже легкое касание может болью парализовать всю нервную систему человека, а здесь как раз такие и использовались. Закусив губу и не чувствуя, что давно прокусил ее до крови, наследник бароната не без труда поднялся на ноги, лишь для того, чтобы тотчас получить оплеуху и снова повалиться на песок.

– Это за ошибку! – рявкнул тренер, встряхивая руку, – Ты хоть понимаешь, что ты сейчас сделал? Что за ошибку ты допустил? Понимаешь?!

– Я опозорился на глазах у моего отца, – Эдвард снова с трудом поднялся на колени, еще только собираясь встать на ноги, но сразу же получил еще один удар, снова рухнув в песок, почти не имея сил держаться прямо.

– Нет! Сейчас твой отец не имел никакого значения, важен был только ты сам, – пояснил тренер, – Ты наследник Тристанского бароната, одного из крупнейших, древнейших и важнейших феодов во всем королевстве. Ты наследник ответственности за жизни четырнадцати с половиной миллиардов человек, каждый день просыпающихся и продолжающих свою жизнь только потому, что на страже их покоя стоит твой отец. И когда-то его на этом месте сменишь ты! Теперь понимаешь?! Понимаешь, что ты наделал всего лишь одной ошибкой! – он снова дождался, когда Эдвард поднялся на ноги, но лишь для того, чтобы отвесить ему еще одну оплеуху, бросив обратно в песок, – Ты наследник! Ты тот, кто должен принять дело своего отца. А теперь представь, что это был настоящий бой! Представь! Ты погиб! Ты пал! Династия прервалась, твоего отца некому сменить! Феод без феодала станет лишь жертвой для тех, кто захочет прибрать его к рукам. А что это значит? Войны и разорение! Четырнадцать с половиной миллиардов людей лишаться будущего только из-за того, что ты не смог сделать правильный выпад. Теперь понимаешь, что ты наделал?! Одной ошибкой ты перечеркнул все, что создавалось тысячами лет! А теперь встать! – он даже протянул ему руку, помогая подняться, – Приведешь себя в порядок и снова на тренировку! Все по новой! От самого начала!

– Мне всего лишь двенадцать! – взмолился Эдвард, от чего сразу же получил новый удар по лицу, снова чуть не повалившись на землю, но успев удержаться и упав только на одно колено, не понимая, чем же заслужил новый удар.

– Никогда не смей оправдываться! – рявкнул тренер, – Никогда! Ты дворянин, и ты должен отвечать за свои поступки, но не искать себе оправданий! Оправдываясь, ты пытаешься снять с себя ответственность, а именно ответственность делает тебя дворянином! Ты отвечаешь за тех людей, что служат тебе, ты отвечаешь за тех, кто принес тебе клятвы подданства и вассалитета! Ты можешь признавать свою вину, а можешь не признавать, но ты не должен снимать с себя ответственность за нее! Иначе ты тряпка, а не дворянин! – он одним рывком снова поставил Эдварда на ноги, – И тебе не «всего лишь двенадцать»! Тебе уже двенадцать! А теперь вставай и борись!

Эдвард только крепче сжал свой кинетический меч, сжав зубы и слушая слова своего тренера, ни один урок не обходится без того, чтобы ему не напоминали, какая ответственность на его плечах, и с подобным спорить не мог. По праву рождения поставленный гораздо выше остальных, он так же с рождения и не принадлежал сам себе, вынужденный готовиться к тому, чтобы принять титул барона Тристанского и вести за собой свой народ в этом страшном и жестоком мире, где даже чистый воздух является ресурсом, доступным не всем. Эта тяжесть давила на него, но одновременно и закаляла, готовя к тому, что только предстоит.

***

Он открыл глаза, обнаружив прямо перед собой пластиковую полку над собой, не веря, что уже час прошел. Самому казалось, будто только что прикрыл глаза. И все же, организм хотя бы немного отдохнул, а сознание стало чуть спокойнее, избавившись от целой кучи ненужных мыслей, беспокоивших его последнее время.

Судя по звукам работающих двигателей и усилившейся тряске корпуса, заметной по мелкой вибрации, корабль включил тормозные двигатели, совершая стандартные процедуры торможения и обнуления инерции движения перед посадкой. В оперативных штабах полков, если только они не развернуты возле захваченных причалов или вблизи орбитальных станций, своих мест для стыковки не было, только полевые порты, где мог приземлиться легкий корабль вроде корвета. Хотя Эдвард предпочел бы не задерживать корабль здесь, еще способный нагнать конвой, у которого был реквизирован. Барону будет достаточно спуститься на поверхность острова и в корабельной шлюпке, где хватит места для всей его свиты. Потягиваясь и зевая, фильтрованный воздух корабельной вентиляции никогда не отличался кислородным переизбытком, Эдвард отправился сразу на авиационную палубу, решив не тратить время походом к капитанскому мостику, все равно там должен быть терминал, откуда есть возможность связаться с капитаном.

Корвет не имел собственных эскадрилий штурмовиков или перехватчиков, слишком мал для этого по размерам, и вся его авиационная палуба могла вместиться в один ремонтный док авиационной палубы тяжелого крейсера, служа больше для чисто технических корабельных требований. Здесь стояли эвакуационные шлюпки для экипажа, пара почтовых шлюпов, с помощью которых можно обмениваться снаряжением и припасами с другими кораблями, поскольку пожирающие массу энергии телепортеры обладали слишком большой нагрузкой для реактора подобных размеров. И здесь же еще пара транспортных суденышек, которые легче всего описать как орбитальные лихтеры, чья задача добраться до поверхности, а потом вернуться обратно на висящий в воздухе корабль. Их загрузили на корвет скорее всего потому, что были трофейными, с бортов даже еще не до конца свели символику Гористарского бароната, а значит, можно особо их не экономить. Трофеи военного времени никто никогда не требует назад, проигравшему в самом страшном случае выставят списки компенсаций, но вряд ли кто-то станет рыскать по каждому кораблю в поисках трофейной техники, подлежащей возвращению.

На авиационной палубе Эдвард обнаружил нескольких пилотов и техников, занятых тем, что с руганью и шутками пытались починить двигатель одного из шлюпов, в который кто-то уронил разводной ключ, перебив трубки плазменного нагнетания, заодно превратив движок в кучу взрывоопасного металлолома. Чуть не подавившись своими словами, когда к ним подошел молодой барон, они поспешили указать его на терминал корабельной связи, находившийся в комнате диспетчера полетов. На столь малом корабле даже должности такой не было, хотя само помещение предусматривалось, но для корвета вылеты вспомогательной авиатехники редкость, чаще всего это были ремонтные дроны для работы на внешней обшивке. В таких случаях в роли диспетчера выступал один из связистов, чьих знаний для подобной работы вполне хватало.

Комнатка была в запустении, словно в ней ничего не изменяли и не переставляли с тех самых пор, как корабль сошел со стапелей. Если бы не регулярные посещения робота-уборщика, здесь бы все было покрыто толстым слоем пыли и грязи, но терминал все же предстал перед Эдвардом в полном порядке и готовности.

– Капитан, сколько осталось до места назначения? – связавшись с мостиком и увидев перед собой лицо молодого офицера, сразу же поинтересовался барон, избегая ненужных сейчас формальностей.

– Мы уже выходим на тормозную линию, – сообщил капитан спокойным тоном, – Еще несколько минут, и будем заходить на посадку, можете уже готовиться, господин.

– В этом как раз и нет нужды, – пояснил Эдвард, – я воспользуюсь одним из шлюпов для посадки, а вы сразу возвращайтесь к конвою. Вы ведь должны к нему вернуться, как только довезете меня? – поинтересовался он, вспомнив, что сам никаких указаний по этому поводу не давал. Корвет вполне мог задержать и на линии фронта, легкие корабли в полноценных воздушных боях чаще всего оказывались расходным материалом, и заменять их приходилось довольно часто.

– Так точно, господин, – кивнул капитан, – Если вы действительно хотите высадиться к штабу таким образом, то это поможет нам сильно сэкономить время, однако у меня есть указания командующего конвоем о вашей…

– Я даю вам указание подготовить один из шлюпов для меня и моей свиты, – прервал его Эдвард, – А после того, как шлюпка отделиться, отправляйтесь к конвою, вам здесь больше делать нечего, если только на фронт не торопитесь…

– Мы и так только что с фронта, господин, – кивнул капитан корабля, – Прошли ремонт и снова в строй. Хорошо, я прикажу подготовить одну из шлюпок. Как я вижу, – он, переключив панели данных на своем командном пульте, заметил, – вы сейчас находитесь на авиационной палубе. Можете выбрать любой из модулей, который больше понравится, я прикажу его немедленно подготовить.

Выбирать было особо не из чего, и Эдвард велел подготовить первый попавшийся на глаза шлюп, которую оставалось только заправить и активировать, но с этим техники управилась за несколько минут.

Корабельные шлюпы представляли собой совсем небольшие воздушные суда на десять или двенадцать мест с небольшим запасом хода, но в то же время необычайно прочными и надежными, ведь их главной целью было в безопасности доставить своих пассажиров к точке назначения в любых условиях, от штормовых до боевых. До штаба Шестнадцатой штурмовой дивизии оставалось не больше двадцати километров по прямой, и Эдвард даже сам сел на место пилота, хоть на шлюпе и был активирован автопилот.

***

Полевой штаб занимал здание административного корпуса перерабатывающего комплекса одной из шахт глубокой разработки. Бои здесь прошли всего лишь пару дней назад, и весь промышленный комплекс нес следы ожесточенного сражения, недавно здесь кипевшего, не осталось фактически ни одного целого здания, только полуразрушенные развалины, где, судя по уровню радиации в воздухе, применялись даже тактические ядерные заряды. Команды очистки здесь работали круглосуточно, но пока что вне защитных корпусов можно было находиться только в боевых костюмах, обеспечивающий достаточный уровень защиты.

Штаб разместили в административном корпусе, где стены специально укрепляли еще при закладке комплекса, и обладали достаточной защитой от окружающей среды. Только у входов были развернуты временные шлюзы с охраной в виде нескольких дроидов-часовых, поскольку в ходе боев двери здания выбивали направленными зарядами.

Сама дивизия уже ушла вперед, ведя бои с противником и оттесняя его все дальше и дальше к старым горным хребтам Целинных Земель, где Гористарское графство вело разработку месторождений аномальных металлов, использовавшихся при кораблестроительстве. Эти хребты имели чуть ли не стратегическое значение, и потому бои на подходах к ним шли крайне жестокие, с большими потерями с обеих сторон. Там были задействованы лучшие части, поддерживающие наступление и не дававшие перейти наступлению в стадию позиционной войны, пусть и платя за этого огромными потерями в передовых частях.

– Господин, очень рад вас приветствовать здесь! – встретил его у самого входа капитан корсаров, даже вышедший ради такого наружу. На нем был экзоскелет абордажной команды, меньший по размерам из-за своего предназначения для ведения боев в узких корабельных переходах, но, видимо, более привычный. Эдвард даже не смог узнать марку, слишком много отличий и модификаций. Скорее всего, это личный боевой костюм корсара, принадлежавший ему еще до того, как принес клятву верности Камскому герцогу, – Как видите, у нас здесь не совсем подходящая атмосфера, чтобы устраивать пикники, но противнику приходится не лучше!

Он даже рассмеялся, и Эдвард только покачал головой в ответ, поражаясь этому удивительному человеку, который, наверное, будет шутить даже на собственных похоронах.

– Я надеюсь, вы меня в такой спешке вызвали не просто потому, что хотели поговорить о погоде и пейзажах? – не стал тратить времени молодой барон, проходя внутрь, где хотя бы шлем можно снять. Первое, что сделали инженеры, обустроив это здание под нужды штаба, заново запустили фильтры для воздуха, и пусть он оставался же такой безвкусным и пустым, как на корабле, но хотя бы можно было дышать, не опасаясь получить заражения легких и кровеносной системы.

– Конечно, нет, господин, – кивнул корсар, заходя за ним следом, – но такую информацию я могу рассказать вам только в превратном порядке. Она имеет слишком большое значение, чтобы просто так о ней болтать… пройдемся в зал оперативного планирования…

В тот момент там практически никого не было, только пара операторов, подключенных системами нейросвязи к пультам контроля, наблюдая за продвижением дивизионных частей и рассчитывая возможные дальнейшие действия в зависимости от складывающейся оперативной обстановки. На них можно даже не обращать внимания, человек, подключенный к нейросвязи, отключается от своих основных пяти чувств, заменяя их работой компьютера. Вряд ли они даже заметили, что в помещение кто-то вошел, не говоря уже о том, что могут подслушивать разговоры.

– Так что вы хотели рассказать, капитан? – поинтересовался Эдвард, отойдя к голограммному столу и запустив воспроизведение последних двух суток, наблюдая за постепенным продвижением дивизии по территории противника. Несмотря на тяжелые потери и ожесточенное сопротивление, его солдаты все же одерживали верх над врагом, и он не мог ими не гордиться.

– Господин, мы получили сведения о месте нахождения правящей династии Гористаров, – сказал корсар спокойным тоном, набирая на сервисном пульте команду вызова дрона, – Простите, вы не хотите кофе? Я всего лишь несколько часов, как с корабля, не успел даже еще поесть толком, но вот кофе хочу неимоверно…

– Двойной и с двумя порциями сахара, – попросил Эдвард, но быстро вернулся к основной теме разговора, – Капитан, вы сейчас говорите серьезно? Мои люди перерыли уже больше половины данных Мыса Харкии за несколько последних месяцев, но не смогли обнаружить ни слова о возможном местоположении Михаэля.