Текст книги "Пустой мир 2. Война за престол (СИ)"

Автор книги: thelordofthedark

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 40 страниц)

– Адмирал, наши сканеры фиксируют большое количество кораблей, появившихся в зоне досягаемости и не отвечающих на опознавательные сигналы, – Кажется, это противник… у нас еще нет точных подтверждений…

– Идиоты! – рявкнул граф со своего место, поднимаясь с кресла, – А кто это еще может быть, по-вашему? Гористары заскочили с дружескими визитом? Вывести данные на главный экран! – один из обзорных мониторов погас, а через секунду на нем отобразилась сетка лоции сканера ближнего действия. На самой ее границе фиксировались не меньше двух сотен кораблей, уже выстроенных в боевом строю и сейчас медленно, не теряя построения, двигавшихся навстречу.

В оперативной близости от Крустаи-Три всего лишь одна надежная точка прыжкового перехода, и не сложно предположить, где и когда может появиться флот Тоскарийского графства, идущий на выручку, так что тристанцы тут их и дожидались. Догадаться не так уж и сложно.

– Приготовиться к бою! – скомандовал адмирал, переключаясь на общий канал флота, – Легкие эскадрильи выдвинуть в первую линию! Подготовить торпедные аппараты! Выпустить перехватчики! Прикрыть линкоры и обеспечить им безопасность маневра! Огонь открывать по готовности! Распределение целей относительно тактической ситуации, отдавать приоритет тяжелым кораблям! Подтвердить получение приказов! – у них было еще достаточно времени, чтобы перестроиться и встретить тристанцев во всеоружии, но уже начали поступать доклады от авангарда флота, состоящего из легких кораблей и тральщиков, о том, что обнаружены заграждения из магнитных мин, их расчистка займет время.

– Оставить мины на истребители, – не согласился адмирал, – они их уничтожат гораздо быстрее, а несколько потерянных легких машин нам не так страшны, как потеря времени. Продолжать сближение!

Боевые флоты сближались, за секунды проходя километры разделявшего их расстояния, заранее распределяя цели и подготавливая орудия. В первых рядах шли небольшие корветы и эсминцы, чья главная задача состояла в уничтожении себе подобных и быстрых атаках на слабо защищенные фланги основного построения, еще и несущие боевые торпеды, основное их оружие, способное причинить тяжелые повреждения даже тяжелому кораблю уровня линкора или супердредноута.

За ними разворачивали построение основные ударные силы флота: фрегаты, крейсера и дредноуты, универсальные боевые единицы, способные выполнять широкий ряд задач в сражении.

Во флотах Рейнсвальда редко можно было увидеть действительно универсальные единицы, в основном корабли таких классов строились специально под конкретные задачи. Например, оснащались мощной дальнобойной артиллерией, но отсутствовали торпедные аппараты или ангары для перехватчиков, либо же основную мощь составляли многочисленные батареи менее мощных лазерных и импульсных орудий, но на средних и малых расстояниях позволяющих буквально засыпать противника снарядами. Модификаций было великое множество, и часто флотоводцы комбинировали эскадрильи крейсеров или фрегатов, добиваясь наиболее эффективного сочетания огневой мощи и возможностей, чтобы достичь успеха.

За ними разворачивались линкоры и супердредноуты, основная ударная мощь флота, гигантские корабли, по размерам порой сравнимые с небольшими городами, сотни тысяч тонн брони и керамита, несущие орудия, способные разрушать целые крепости. Их возможности были поистине огромны, но так же высоки затраты на их постройку и содержание, отчего только крупные баронаты и графства могли позволить себе целые эскадры судов подобного класса. В сражениях обычно именно линкоры определяют победителя, уничтожая более легкие корабли бортовыми залпами, находясь вне зоны ответного огня, и потому же именно эти корабли противник стремился уничтожать в первую очередь, отлично понимая их ценность и значимость.

– Открыть огонь! – скомандовал Де Савьери, когда противник вошел в зону поражения торпедными аппаратами.

– Открыть огонь! – на мостике своего флагмана скомандовал тристанский адмирал, также получивший данные о том, что противник вошел в зону поражения.

========== Глава 10. Нет надежды. ==========

Глава 10. Нет надежды.

Мы никогда не живем, мы лишь надеемся, что будем жить. Вольтер

– Барон! Они сражаются! Фиксируем многочисленные залпы тяжелых орудий и бортовых батарей! Есть подтвержденные попадания! Проводим аналитику…

– Выясните, кто это, Бездна вас раздери! – рявкнул Северед, стоявший на мостике над операторами дальних сканеров, – Нужна вся информация! Не хватало еще открыть огонь по союзникам!

Корсар обернулся к одному из обзорных экранов. Там сейчас выстраивалось изображение случайно обнаруженной эскадры, сейчас двигающейся по направлению к Мысу Харкии. Стоявший рядом на капитанском мостике Эдвард не обратил никакого внимания на полученный доклад, решив, что корсар и сам в состоянии отдать нужные распоряжения. Многие адмиралы его флота были весьма не рады тому, что Северд стал одним из ближайших помощников барона, но этот корсар будто эмоционально поддерживал молодого барона, понимая то, что не мог понять никто другой. Казалось, что он единственный, кто видит душевную рану, мучающую молодого сюзерена. Для остальных эта война казалось лишь отличным поводом для переделки границ и зон влияния, но что значила для самого Эдварда, догадывались лишь некоторые, но не желали воспринимать всерьез, искренне не веря, что какие-то эмоции могут послужить причиной столь масштабной компании, столь успешно претворяемой в жизнь.

– Господин, кажется, у нас возникли небольшие проблемы, – Северед подошел к барону, сверяясь с данными на планшете, – мы сейчас находимся в пространстве, прежде контролируемом флотом Гористаров, но сейчас здесь должны быть фларские войска, но их тоже не видно… а те, кто сейчас сражаются в полутора парсеках от нас…

– Там не больше двадцати кораблей с каждой из сторон, – пожал плечами Эдвард, не понимая, в чем причина такого волнения, – У нас же одних боевых кораблей вместе с союзниками больше восьмисот единиц, так что я не понимаю, в чем заключены ваши волнения…

– Боюсь, одна из сторон того конфликта фларские силы, и мы обязаны им помочь, как союзники, – говоря про очевидные вещи, корсар даже удивился, что его собеседник сам не додумался до такого. Впечатления наивного человека никогда прежде молодой барон не производил, а последние недели и вовсе его полностью изменили. Перед ним еще недавно был идеал настоящего командующего, жесткий, властный, когда надо даже жестокий, но всегда устремленный к победе. Только с того самого момента, как флот вышел из прыжкового режима на границах Гористарских владений, Эдвард так и не сдвинулся со своего места перед обзорными экранами, то ли дожидаясь чего-то, то ли просто что-то высматривая.

– Хорошо, выделите сотню кораблей, отправьте туда и пусть разберутся в оперативном режиме, что же там происходит. Я видел выкладку анализатора, там тяжелые транспорты, несколько повреждены. Ясно с первого взгляда, что на конвой напали, остается только понять, кто и на чей. Пусть отряд уничтожит всех, кто окажется нашими врагами… Обязательно было мое внимание? Или тут каждый считает, что пока ему не дадут четкой команды, может сидеть на своем месте ровно? – неожиданно зло рявкнул Эдвард, еще больше удивив Севереда, никогда прежде не видевшего подобных перепадов настроения от этого человека.

– Барон, что с вами? – Северед все же оставался вольным корсаром и не привык к тому, чтобы на него просто так кричали, к тому же без каких-либо действительных причин или претензий. Пусть Эдвард сейчас и был его официальным командующим, но терпеть подобных выходок даже с его стороны не собирался, – У вас что сейчас, критические дни, что ли?

Резкость в словах наконец-то заставила Эдварда обернуться, вцепившись в корсара злобным взглядом, но тот лишь небрежно сложил руки на груди, поясняя свою позицию, – Вы сейчас ведете ударный флот по вражеской территории, чей правящий Дом является для вас кровным врагом, и чьи армии вы уже один раз разбили, заодно по пути развязав гражданскую войну. Проливаете кровь и собираетесь пролить еще больше, и я рядом с вами, прежде и сейчас тоже. Так что будьте любезны объяснить, что сейчас с вами происходит? Я не хочу умирать из-за того, что вдруг у моего сюзерена в голове шарики слетели…

– За такие слова я уже сейчас могу приказать выкинуть вас во внешний шлюз, – прошипел Эдвард, вырванный из мира собственных размышлений и явно вываливший только что скопившийся у него негатив на первого встречного, – Не забывайтесь, с кем вы сейчас разговариваете, капитан…

– Я не забываюсь, – спокойно сказал корсар, нисколько не испугавшись, – и я помню данное вам слово быть с вами до конца, каким бы он ни был, но только вот не хочу, чтобы он был глупым. И не позволю вам так бездарно загубить все, что можете создать. Так что будьте уверены, еще одну из тех вымуштрованных куколок, каким ваш адмиральский состав забит, из меня вы не сделаете. Так что, будьте любезны объяснить, что именно вас сейчас тревожит. Насколько я помню, на этом корабле даже есть своя служба психологической помощи, предложил бы вам туда обратиться, если хоть сколько-нибудь доверял вашим мозгоправам.

– Вы неисправимый хам, – покачал головой молодой барон, сменяя гнев на милость, успев остыть и сообразить, что действительно повел себя даже чересчур резко, – И, наверное, именно поэтому я вам и доверяю. Высказываете в лицо то, что никто другой не решился бы сказать… Капитан, – Эдвард обернулся, убедиться, что сейчас их никто не слушает, – Я не могу выбросить из головы Тарваила и его смерть. Чувствую, что перешагнул какой-то рубеж, через который уже не смогу вернуться… и никак не могу понять, какой именно. Когда был там, на ристалище, то все было четко и понятно, я хотел убить и убил Гористара, но чем больше думаю о произошедшем, тем больше сомнений у меня в душе возникает. Капитан, ведь я виноват во всем этом. Тарваил действительно не имеет отношения к тому, что случилось… А с другой стороны… я не могу заставить себя чувствовать к этому роду хоть что-то, кроме холодной ненависти…

– Господин, корсары называют это «отходняком», – усмехнулся Северед, но молодой барон только непонимающе посмотрел на него, из-за чего был вынужден продолжить, – надеюсь, вы не тешете свое самолюбие убеждением в том, что ваша история единственная в своем роде, что никто и никогда прежде не испытывал ничего подобного, – барон только отрицательно покачал головой. Корсар кивнул, видя, что ему разрешают, и продолжил, – вот именно, месть за любимого человека настолько стара, что может потягаться с самим человечеством. Ради любви такие же существа, как мы, из плоти и крови, разрушали, разрушают и будут разрушать все вокруг себя, вне зависимости от того, насколько им это все дорого. Вы приняли решение, страдая от того, что любимая мертва, и нашли даже виновных в этом. Это точно такое же безумие, как и все остальное. Да, барон, не стройте удивленное лицо, это безумие чистой воды. Собственно, вся любовь одно большое безумие, и поверьте мне, я знаю, о чем говорю, тоже был однажды влюблен… И весьма неудачно, смею признать…

– Сожалею, – кисло заметил Эдвард, вздыхая. Психолог из корсара был не самым удачным, он просто резал по живому, заботясь о чувствах своего собеседника, не слишком уверенно оперируя словами и причиняя боль, но хотя бы действительно вскрывая душевные раны, волнующие барона.

– Не стоит, – махнул рукой корсар, – Каждый из нас когда-то был молод и наивен… вы, во всяком случае, точно были наивны, но уже успели избавиться от этой глупой черты характера… – поправился, посмотрев на Эдварда, которого старым еще точно нельзя было называть, – Я говорю это к тому, что ваша собственная реальность, где вы с остервенением кромсаете каждого, кто виновен в смерти Изабеллы, столкнулась с настоящей, вдруг выяснив, что на самом деле не все так уж и просто. И теперь пытаетесь усвоить произошедшее, это мы и называем «отходняком». У меня такой случилось после первого рейда в котором участвовал…

– И как же он выглядел у вас? – Эдвард снова отвернулся к обзорным экранам, но продолжая внимательно слушать своего собеседника, что-то и для себя перенимая.

– Я рыдал в подушку три ночи подряд, – пожал плечами корсар, – а днями пил не просыхая, чтобы не вспоминать о прошедшем. Ремесло корсара до того момента мне не казалось таким жестоким и кровавым. Знаете, эта наивность молодого мальчишки, только что взявшего в руку боевое оружие. Слава, деньги, портовые девицы, что вешаются тебе на шею, стоит только войти в любой кабак… а после произошедшего чувствовал себя мясником, стыдясь людям на глаза показаться… и больше всего ненавидя своих же соратников, каких словно и не заботила та резня, что устроили на трех анклавах подряд. Мысли были даже о том, чтобы перерезать этих ржущих кабанов во сне, пока они снова не взялись за свое дело… Или самому повесится… Хотя когда был там, внизу, убивал и грабил, ничего подобного не чувствовал, только общая эйфория происходящего…

– Так правильно ли я поступаю или нет? – вздохнул Эдвард, – Я пытаюсь заставлять себя не думать об этом, как отец учил, но ничего все равно с собой не могу поделать. И даже знаю, чья это вина… Был у меня такой учитель в детстве. Уж не знаю, где его отец откопал, но никогда не забуду, как его звали, – он посмотрел на Севереда, но тот на своем лице выразил искреннюю заинтересованность воспоминаниями Эдварда, понимая, что у того не так уж и много возможностей выговорится. Подчиненные для роли слушателя не подходили точно, да и это, кажется, было единственной вещью, которой молодой барон стеснялся.

– Вам повезло, у вас были учителя, какие уберегли от множества ошибок, – кивнул Северед, – Многим же везло далеко не так сильно, я вот даже читать и писать научился только на третьем десятке своей жизни. Была одна такая гаррианка… кажется, она меня даже действительно жалела… Ладно, так что вы говорили?

– Вспоминал старого философа, который втолковывал мне понятия о добре и зле, – развел Эдвард руками, – Он явно сошел с ума среди своих старых свитков и легенд, но слушать его было искренним удовольствием. Правда, потом отец из меня его наставления вышибал с не меньшим энтузиазмом, убеждая, что барон не должен задумываться о таких вещах…

– И прав был ваш отец, – кивнул Северед, – Поскольку нельзя делить мир на черное и белое, это такая же глупость, как пытаться найти в этом мире солнце. Нет, даже еще большая глупость, – убежденно добавил, посмотрев на потолок, – Если верить тому, что говорится о добре и зле, то мы с вами будем законченным злом. Убиваем, сжигаем и разрушаем… и все это во имя своих личных интересов. Хотя, некоторые действительно гордятся, что их сравнивают со злом…

– Получается, если я зло, убив Тарваила, то он должен быть добром. – Эдвард непонимающе развел руками, – Это какая-то ахинея на самом деле. Чем этот человек может быть лучше меня? Или он действительно лучше?

– Никогда не задумывайтесь о том, будут ли ваши поступки добром или нет, – уверенно сказал Северед, – Иначе докатитесь до совершенно невменяемых вещей. Смерть Тарваила была логичным решением, живой Гористар вам был не нужен…

– Так просто? – усмехнулся Эдвард, – Может быть, простым людям и можно судить обо всем с подобной стороны, но демон меня побери, я же барон… Я должен…

– Вы ничего никому не должны, – прервал его Северед, пытаясь донести ту мысль, какую хотел сказать с самого начала, – Нет, вы должны тем, кто идет за вами, вы должны тем, кто верит вам и тем, кто клялся вам в верности. Только в тех принципах, какие ставите сами для себя, вы должны только себе и никому другому. Нельзя заставить верить во что-либо человека, только он сам и самостоятельно может принимать подобные решения. И если вы, господин, не можете убедить себя в том, что добро и зло есть истины, то просто отбросьте все это. Если вам так хочется, в будущем обязательно найдется пара философов, какие и оценят ваши поступки. И обязательно будут такие, кто назовет вас злодеем и убийцей, а будут и такие, кто назовут вас единственным светом надежды в этом времени. Достаточно посмотреть хотя бы на то, что уже написано в истории, там у каждого свое мнение, и каждый считает себя единственно справедливым. Не задумывайтесь об этом… Если спросите мое мнение, я считаю, что вы поступили как должны были, убив Тарваила. Хотя бы потому, что сейчас идет война, и он был вашим врагом. И потом, вы сами говорили, оплакивать павших…

– Во время мира, а во время войны сражаться, – кивнул Эдвард, – Только не я это говорил, а еще от отца слышал эти слова, а он от своего отца… Этой фразе слишком много лет, чтобы говорить о том, кто ее произнес первым. Спасибо вам, капитан, мне действительно стало несколько легче… думаю, мне действительно следовало от кого-то услышать то, что сам думал, но боялся признать…

– Таков удел сильных, – кивнул Северед, – чем выше стоишь, тем меньше тех, на кого действительно можно опереться, и тем больше тех, кто смотрит на вас в поисках надежды. Сильным приходится быть всегда. Главное, не забывать, что и ради этого приходится чем-то жертвовать… Например, самим собой…

– Вот этим-то как раз вам меня и не удивить, – покачал головой Эдвард, – Сам себе я безразличен, мне важно лишь только то, что еще делаю…

– Цель оправдывает средства, – понимающе кивнул Северед, – Тогда и вовсе перестаньте путаться с вопросами морали, они вам ни к чему. Действуйте так, как лучше для достижения цели, остальное же вас волновать и вовсе не должно.

Молодой барон кивнул в ответ, чувствуя, как его буквально разрывает на части, но та часть, какая оставалась старым Эдвардом, верным, честным и искренне верящим в понятия чести и справедливости, постепенно отступала, ее вытесняло что-то большее, уверенное в себе, жестокое и изворотливое. То, что поможет ему не сойти с ума в этой войне, и то, что поможет ему добраться до Респира, несмотря на все препятствия. Рейнсвальду не нужны герои, он их восхваляет и превозносит, но в действительности все равно оставляет в стороне, не позволяя влиять на устоявшийся порядок вещей, прогнивший и слабый. Героям место в красивых историях, а не в настоящей политике, и только сейчас, потеряв так много, Эдвард начинал это понимать, но отступать уже не собирался.

***

Тристанская эскадра, отправления для выяснения обнаруженного на своем правом фланге столкновения, вмешалась в самый критический момент сражения, когда нападавшие практически смели защиту каравана, и эскадрильи бомбардировщиков уже наносили первые удары по тяжело загруженным транспортам, испытывая на прочность их щиты и бронирование. Уцелевшие корабли охранения пытались выстроить что-то вроде живого прикрытия, пытаясь дать транспортам время, чтобы оторваться, быстрый переход в прыжковый режим был невозможен из-за «ловчих» противника, нарушавших сигналы локаторов и не позволявших открыть пусть даже ненадежный переход в прыжковое пространство.

Подошедшие тристанские корабли, с колоссальным численным и качественным перевесом буквально смели напавших шквальным огнем, не дав им даже времени, чтобы перестроиться для отражения нового врага.

Как оказалось, караван направлялся в Мыс Харкии из Тармарильского герцогства, выступившего в поддержку графа Фларского и его претензий на престол. Герцог тоже получил сообщение от войск, формировавших оборону только что захваченной гористарской столицы, и выслал свою толику помощи, какую только успели собрать. Транспорты везли вооружение, снаряжение и боеприпасы, отряды боевых дроидов и ремонтные модули, но совсем немного войск. Больших сил выделить не могли, герцогство вело тяжелые бои на собственных границах со сторонниками барона Розмийского за богатые никелевыми рудами участки поверхности. Это уже само по себе было интересной информацией, гражданская война на Рейнсвальде разрасталась подобно пожару, растекаясь одновременно в нескольких направлениях, захватывая те феоды, какие прежде официально не выступали как участники военных действий.

Командор герцогства, руководивший отрядом охранения, выжил в этом сражении, сильно разочарованный этим, ведь большинство его подчиненных погибло, выполняя его же приказы. А он, командуя единственным линкором в составе всего отряда охранения, смог выжить на капитанском мостике несмотря даже на тяжелые повреждения самого корабля. У нападавших ведь были все шансы добить конвой, если бы не неожиданная поддержка тристанских эскадр.

Когда подопечные ему транспорты оказались в безопасности, командор принял предложение тристанского адмирала посетить флагман флота, вскоре оказавшись на капитанском мостике. Уже не молодой, достигший первых седин, украшавших его густые бакенбарды, уверенный в себе флотский офицер со строгим лицом и орлиным носом, а главное, чуть зеленоватыми глазами. Они больше всего привлекали к себе внимание на Рейнсвальде, где обычным бы красноватый оттенок зрачков из-за неразвитости цветовых пигментов под постоянным искусственным освещением. Сохраняя строгую выправку и прямо держась даже с ранением в области плеча, он появился на мостике в сопровождении своих штурмовиков из абордажной команды, отказавшись от караула из тристанских солдат.

– Очень рад видеть вас на борту своего корабля, командор, – приветствовал его Эдвард, когда покончили с официальной частью приветствий, необходимой для первой встречи, состоявшей из взаимных благодарностей и заверений в искренней дружбе. Этикет обязывал вести себя подобным образом, но практически каждый дворянин, живший при королевском дворе, уже успел устать от подобных высокопарных фраз, привыкнув к ним и к тому, что ничего, кроме красивых слов, за ними не крылось. Простые слова, очередная дань традициям, чтимых на Рейнсвальде, но не более того. Эмоции начинались уже после того, как заканчивали с официальной частью, и Эдвард действительно был рад увидеть еще одного человека, сейчас сражающегося на его стороне. В такие моменты понимаешь, что не одинок в войне, а рядом действительно могут оказаться даже самые неожиданные союзники.

– Могу сказать вам то же самое, молодой господин, – чуть поклонившись, ответил командор, – Мы уже готовились умирать, когда ваши люди неожиданно пришли нам на помощь. Наверное, Небеса действительно услышали наши мольбы, только так я могу объяснить наше сегодняшнее спасение.

– Как же так получилось, что ваш караван попал в столь простую ловушку? – поинтересовался Эдвард, предлагая ему присесть на одно из свободных кресел, пока сервисный дрон отправился за кофе.

– Благодарю вас, – кивнул командор, забирая чашку с подноса, – Как говорится, все гениальное просто. Гористраские корабли спокойно дожидались нас в туманности, а я слишком торопился к Мысу Харкии, не позаботившись о дальней разведке. Кто бы мог подумать, что они дожидаются нас именно здесь, на таком расстоянии от ближайшей точки выхода! – он разочарованно вздохнул.

– Это кратчайший маршрут, по которому можно пройти, не опасаясь аномалий, – напомнил Эдвард, тоже беря чашку с кофе. После недавнего разговора ударная доза кофеина в кровь ему просто необходима. Хотя, конечно, лучше бы алкоголь, но на борту он запрещен, да и напиваться командующему до невменяемого состояния совершенно не к лицу. Может быть, позже, уже на месте удастся выкроить пару часов для того, чтобы забыться. Прежде не испытывал такой необходимости в этом медленном яде, что многие люди с охотой употребляют, но в последнее время алкогольные напитки оказались наилучшим решением. И, главное, с ними сознание не возвращалось к Изабелле, и так приходившую к нему чуть ли не каждую ночь, когда вообще удавалось заснуть.

– Из-за моей торопливости сегодня погибло много хороших парней, – тяжело вздохнул командор, – тяжело осознавать подобные вещи.

– Вы сделали все, чтобы исправить эту ошибку, – поддержал его Эдвард, – и готовы были пожертвовать своей жизнью, чтобы выполнить поставленную задачу, этого вполне достаточно, чтобы оправдать ваше имя. А обвинять человека в том, что он не военный гений и не может смотреть в будущее, по меньшей мере, глупо. Сейчас могу только предложить присоединиться к нашему флоту, и обещаю всю помощь, на какую мы только способны. Вашими поврежденными кораблями займутся наши станции ремонта, а людям не помешал бы отдых после тяжелого боя…

– Не знаю даже, как вас благодарить, барон, – еще раз поклонился командор, – Даже самые искренние слова признательности будут бледными на фоне того, что желаю вам высказать. Вы сегодня не только спасли мою жизнь и жизни моих людей, но позволили нам сохранить честное имя…

– Не нужно никаких благодарностей, – Эдвард только отрицательно покачал головой, – ваш сюзерен выступил на нашей стороне, и вы сражаетесь против наших врагов. Не вам говорить слова благодарности, а мне благодарить вас за то, что сейчас делаете, – он сам поклонился командору, – Однако сейчас вы все же можете мне помочь. Мы только что вышли из прыжкового режима, и до сих пор не смогли настроить связь с Мысом Харкии, так что не имеем ни малейшего представления, что же там происходит. Если вы расскажете, что вам известно о положении фларских войск, то буду весьма благодарен.

– Это меньшее, что я могу для вас сделать, – кивнул командор и подошел к голограммному столу вместе с бароном, где отображалась последняя известная тристанцам карта Мыса Харкии, каким он был еще до войны.

Командор герцогства сам знал немногое, но даже это было гораздо больше того, что известно тристанскому командованию. Фларские войска сейчас удерживали весь город, сосредоточив основные силы в портовых и промышленных зонах. Под их контролем так же находились внешние городские укрепления и целый ряд небольших городков, ферм и промышленных районов в этом регионе. Фларцы максимально растянули свои аванпосты, стремясь обеспечить наибольший охват территории и предупредить нападение гористарских сил как можно дальше от стен города.

Гористары стягивали все свои силы к столице, а на линии фронта то и дело вспыхивали схватки и перестрелки, порой выливавшиеся в полноценные сражения, с применением тяжелой артиллерии и сверхтяжелых танков, обычно с переменным успехом. То фларцев выбивали из одного из укреплений, но те, мобилизовав свои немногочисленные резервы, отбивали его обратно, то, наоборот, им удавалось потеснить Гористаров, закрепившись на очередной станции монорельсовых дорог или урбанизированном секторе, но подошедшие подкрепления гористарских отрядов после непродолжительных боев выбивали их обратно.

Конечно, инициатива в большинстве случае принадлежала Гористарам, постепенно набиравшим качественный и количественный перевес в силах, но этого все еще было недостаточно, чтобы выбить противника из города. Потому и выжидали с моментом нанесения главного удара, собирая все большие силы, но и давая столь необходимое время защитникам для подготовки обороны и получения подкреплений, сейчас стягивавшихся со всех феодов, выступивших в поддержку графа Фларского. Мало что известно точно, фларцы, выходя на связь, старались передавать минимум информации, пользуясь, по большей части, трофейными станциями подпространственной связи, и справедливо опасаясь, что они могут прослушиваться.

Эдвард был благодарен и этому, лишившись опасений, что по прибытии в Мыс Харкии обнаружит разбитые фларские войска и Гористаров, заново занявших свою столицу, ныне жаждущих мести за прошлые поражения. Флот бароната вполне мог обеспечить новый штурм Мыса Харкии, а перевозимых войск достаточно, чтобы заново его занять, но планы были не на новый штурм, а на развитие уже имеющихся результатов, продолжения наступления на территории графства и новые сражения.

***

Гористарское командование мобилизовало все резервы, чтобы обеспечить успешное контрнаступление на захваченную противником столицу. Была объявлена частичная мобилизация населения, и теперь графство буквально штамповало войска, полностью переходя на военные рельсы. Мало кто вообще мог подумать, что когда-то подобное может случиться, и если периодические локальные конфликты, вспыхивающие на границах между феодами, не были такой уж редкостью на территории королевства, то все же никогда не достигали таких масштабов, чтобы объявлять воинскую мобилизацию.

Миллионы солдат вставали под ружье. Распечатывались стратегические склады вооружений, и сотни тысяч боевых дроидов, давно хранившиеся на складах, активировались и ставились в строй. Выводились танковые подразделения, прежде неактивные и хранившиеся как резерв на случай непредвиденных и слишком больших потерь, но никогда раньше не выводимые в полном составе. Открывались ангары, где стояли не только эскадрильи истребителей и штурмовиков, но и целые корабельные эскадры резерва графства, теперь возвращаемые в строй боевого флота. Сотни кораблей, тысячи обслуживающих единиц, действительно целые армии, долгое время хранившиеся под землей и ожидавшие своего часа, теперь пришли в движение, готовые смести противника, столь неразумно вставшего у них на пути.

Михаэль до последнего не хотел отдавать приказ о мобилизации, зная, что за этим последует. Полномасштабная война, развернувшаяся на территории его родного феода, грозит перерасти в позиционную и растянуться на десятки лет, полностью обескровив не только Гористарское графство, но и все королевство. И все же, сейчас без такого приказа не получилось обойтись.

Регулярных сил, чтобы противостоять союзу сразу нескольких феодов после понесенных потерь не хватало, но для восстановления численности требовалось слишком много времени, а именно его и не хватало больше всего. Вряд ли можно представить, что противник даст возможность спокойно заниматься пополнением своих регулярных войск, не принимая никаких активных действий. Союзники же с помощью не очень спешили, либо увязнув в собственных проблемах, либо сомневаясь в возможностях графства и логичности выступления на их стороне.

Поддерживать проигрывающих всегда рискованно. Чаще всего в таких случаях очень многое зависит не от логики выбора или каких-то материальных выгод, а от честности в клятвах и твердости в высказанных заверениях. В чем, к сожалению, последнее время рейнсвальдское дворянство замечается все реже и реже, предпочитая добиваться выгод вне зависимости от сказанных слов.

– Нам нужно больше войск, – заявил Михаэль на одном из совещаний, собранных в церемониальном зале ратуши города, где сейчас и расположил свою ставку. Старая столица феода, утратившая свое прежнее значение еще несколько столетий назад, после того, как двор и резиденция были официально возвращены из Мыса Харкии, неожиданно снова обрела прежний статус, пусть и временно, но, как оказалось, для подобного резиденция губернатора не была готова. Штаб городского гарнизона не обладал достаточными мощностями и размерами, чтобы вместить в себя ставку верховного командования графства.