Текст книги "Пустой мир 2. Война за престол (СИ)"

Автор книги: thelordofthedark

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 40 страниц)

Чем дальше продвигались, тем ожесточеннее становились атаки, поскольку собранный конвой оказался одним из самых крупных, и нападающие уже не собирались его отпускать. К ударам с земли присоединилась авиация, теперь не имевшая никакого сопротивления в воздухе и обстреливавшая одну машину за другой. Охранение начинало слабеть, быстро уменьшаясь в численности, и каждый пройденный километр отмечался остовами сгоревших танков и бронетранспортеров. Не было возможности даже для того, чтобы просто задержаться и отремонтировать даже легкие повреждения. Любую единицу, потерявшую возможность самостоятельно двигаться, приходилось тут же бросать, едва успевая подбирать экипажи.

Первое попадание по транспорту, в котором ехал барон, пришлось примерно через сорок километров после того, как конвой был обнаружен. Рельсовый заряд второстепенной пушки одного из гельских танков пробил сквозную дыру в борту, убив нескольких солдат, оказавшихся на его пути, и забрызгав кровью все вокруг, но пилот все же смог удержать машину, не сбившись с курса.

– Господин, я же говорил, что нужно было раньше уходить! – возмущенным голосом сказал адъютант, вытирая чью-то кровь со своего забрала, – Теперь вы рискуете погибнуть или даже попасть в плен к противнику. Вы же должны понимать, что они заставят вас сделать, если каким-то образом смогут захватить вас живым?

– Пусть даже и не мечтают! – рявкнул Рокфор, снова пригнувшись. Совсем рядом с транспортом, пробив дефлекторный щит, взорвалась сброшенная авиабомба, от чего вся машина заходила ходуном и замигало внутреннее освещение, – Я ни за что не заключу сепаратный мир и не принесу клятву вассалитета этому Хлейтскому выкормышу! – он судорожно втянул в себя воздух, – Пусть даже не надеется! И не смей мне говорить, что я поступил неправильно! Так и должен был поступить настоящий дворянин, давший клятву верности своему феоду! До последнего стоять на вверенных рубежах и уходить с них одним из последних! А сбегать при первой опасности, как поступает этот Вассарий, не собираюсь!

– Тогда нас всех убьют, – сокрушенно покачал головой адъютант, – Ваша жизнь гораздо ценнее, чем чья-либо другая. Нам остается только надеяться, что противник не узнает, что вы находитесь в конвое, хотя нам известно, что вас целенаправленно ищут на фронте. Думаю, вы догадываетесь, зачем…

– Осторожно!!! – их слова прервав крик солдата, успевшего несколько раз выстрелить, но в следующую секунду в борт транспорта, угодил фугасный заряд. Будь это бронебойный или с утяжеленным сердечником, то машину, скорее всего, разорвало бы на части, но фугасные снаряды используются для уничтожения небронированных целей, так что взорвался, смяв стенку корпуса, но не пробил ее. Стоявших рядом солдат просто отбросило в сторону, оглушенных или контуженных, и все в машине в этот момент почувствовали удар.

Барон, отряхнувшись, быстро снял крепления кресла и, подобрав с пола валявшуюся рельсовую винтовку, подскочил к бойнице, пытаясь разглядеть противника, открывшего по ним огонь. Времени на подключения интерфейса не было, в любой момент мог произойти второй выстрел, а транспорту просто некуда деться с линии огня, поэтому пришлось использовать прямое прицеливание. Легкий гельский танк оказался на дальнем холме, занявший удобную позицию для ведения огня, почти на пределе прицельной стрельбы винтовки без интерфейса, но барон понадеялся наудачу, открыв беглый огонь и надеясь хотя бы сбить тому прицел. Выпустив десять снарядов практически на пределе скорострельности оружия, чуть не разорвав направляющий канал, кажется, все же смог повредить то ли орудие танка, то ли его систему прицеливания, но второго выстрела не последовало, а уже через минуту танк подбили контратаковавшие экзоскелеты конвоя, превратив в ярко пылающий костер.

– Господин! Отойдите от бойницы! – адъютант бросился за ним следом, едва успев прикрыть своим телом, когда в транспортер угодил новый снаряд, в этот раз пробивший броню и на несколько мгновений превративший мир вокруг барона в рукотворный ад, где смешались машины, люди и пламя.

Рокфор почувствовал, что транспорт тряхнуло и подбросило в воздух. Как в замедленной съемке наблюдал за рвущимся в клочья бронированным бортом грузовика, пропускающим внутрь яркий поток пламени, раскрывающийся как бутон цветка и опаляющий всех вокруг себя. Солдат в боевых костюмах рвало на куски взрывной волной и разлетающимися обломками брони, острыми и многочисленными как шрапнель.

Адъютанта перед ним резко дернуло и вдавило в барона, бросив уже куда-то вместе по салону. Мысль текла так же медленно, как и все вокруг него, успев оставить после себя только два удивленных слова «неужели все?». А потом последовал удар, но шлем, кажется, выдержал, отдавшись в голове громким звоном. Наступившая следом темнота накрыла сознание, в последний раз отозвавшееся вспышкой страха прежде, чем окончательно провалиться в пустоту.

***

Воздух был густым и тяжелым как кисель, даже фильтры респираторов боевого костюма справлялись с большим трудом, работая на повышенных мощностях, но все равно с трудом очищая его от вредных примесей.

Горячий пепел, шипевший на прохладном металле кирасы боевого костюма, скопившиеся в воздухе остатки испаряющейся плазмы и едва заметный запах оплавленного камня и бетона, так и не остывший после недавно прокатившихся здесь боев. Вонь сгоревшего топлива и раскаленного металла, обгорелых трупов и пороховой гари, пробивавшаяся даже сквозь фильтры и забивавшая ноздри, от чего каждый новый вздох давался с усилием…

Вассарий брезгливо сморщился, радуясь, что забрало шлема сейчас закрыто и никто не может увидеть выражение его лица. Он не любил войну и то, что она несет с собой в привычный жизненный уклад, но не был и сторонником мира, тихое и спокойное существование раздражало его еще больше. Сухой повседневный быт был слишком скучен и однообразен, чтобы втеснить в себя всю его эгоистичную натуру. Война была слишком грязной и мерзкой на вид, гораздо приятнее, когда люди уничтожают друг друга ради его интересов без его личного там присутствия. Вассарий Гельский больше любил получать известия о боевых действиях где-нибудь в безопасном месте, с чашкой кофе в руках и какой-нибудь наложницей под боком, а не таскаться по полям сражений в тяжелом и неудобном боевом костюме.

Однако сейчас надо было это сделать, в вопросах «надо» и «хочу» Вассарий умел разбираться, иначе не смог бы так долго продержаться на своем месте и даже стать кандидатом на королевский престол. Союзникам необходимо показать, что они сражаются за истинного короля, и нет ничего лучше для создания такого впечатления, как самому посетить места боев и вдохновить солдат своим личным присутствием. Заслужить славу боевого героя, пройдясь то трупам там, где уже точно не может быть врагов. Все бы хорошо, но только эта вонь мешалась и не давала даже нормально вздохнуть.

Еще несколько часов назад здесь проходила линия обороны карийского гарнизона, ныне смятая мощным наступлением союзных сил. Понесенные потери все же стоили того, оборона защитников разваливалась на части, и уцелевшие бросали последние рубежи за городскими стенами. Теперь оставалось только ждать, когда крепостные укрепления Хормента падут под огнем осадной артиллерии и флотских бомбардировок, после чего нам ним смело поднимут его родовой флаг.

От прежних мощных фортификаций защитной крепости почти ничего не осталось, только изуродованные и оплавленные обломки в перепаханной артиллерийскими обстрелами земле. Теперь здесь работали сервисные дроны и команды саперов, занятые поисками неразорвавшихся снарядов и потенциально опасных объектов, а так же разбиравшие поврежденную технику на запчасти для той, что еще подлежала восстановлению, или же для отправки на переплавку. Приземлился Васарий здесь только потому, что еще пару дней назад тут обнаружили присутствие барона Карийского. Вероятнее всего, что он до сих пор где-то здесь, но среди обнаруженных тел до сих пор опознать барона не получалось. Так что либо Рокфор погиб и от его трупа ничего не осталось, в современных войнах возможно и не такое, либо же он все еще жив и смог уйти.

– Ну как тебе, доволен? – к нему подошел его дядя, тоже в боевом костюме, держа в руках штурмовую импульсную винтовку, – Впечатляет, не так ли? Эта крепость выдержала не одну осаду, но достаточно лишь надавить посильнее, как оборона разваливается на куски. Кольцо вокруг города почти замкнулось, и если только Рокфор не такой трус, чтобы сбежать при первой опасности, то очень скоро окажется в ловушке и уже никуда не денется…

– Карийский барон далеко не трус, если решил выбраться на передовую, – Вассарий поддел носком металлического сапога кончик карийского шлема, почти скрытый в пепле, и выдернул его наружу. Тот, к счастью, оказался пустым внутри, лишь заляпанный чем-то бурым, – Рокфор останется в городе, в этом я уверен. Слишком благороден, чтобы оставить своих солдат умирать одних, – он хмыкнул при этом воспоминании, – Или же просто слишком глуп, чтобы признать нашу победу, которая уже столь близка.

– Кстати, ты уже слышал, что у Наваринского ущелья мы потерпели фиаско? – спросил герцог Хлейта спокойным тоном, словно речь и не шла о паре миллионов жизней солдат и матросов, – Карийцы контратаковали и сейчас, пока мы тут с тобой разговариваем, уже остановили наступление наших сил. Они еще держатся, но операция, считай, провалилась. Прорыва не получится, и фронт сохранится… – герцог засмеялся, – однако мы их все-таки перехитрили. У карийцев недостаточно сил, чтобы удерживать нас сразу на нескольких направлениях, и потому раз мы не смогли взять хотя бы один город, то тогда возьмем другой, только вместе с бароном… в качестве компенсации, – и снова коротко рассмеялся.

– Не люблю войну, – процедил Вассарий, – слишком грязное дело. Слишком мерзкое. Если бы не королевский престол, ни за что не стал бы в ней участвовать…

– Ты дворянин, племенник, – герцог хлопнул его по плечу, – А они, как помнишь из клятвы, обязуются защищать свой народ с оружием в руках! Это их святой долг, – он оскалился, – Правда, никто не говорит, от кого и зачем его надо защищать… В наше время гораздо страшнее твои самые близкие соседи и друзья, нежели любые явные враги.

– Плевать мне на клятвы, – отмахнулся Вассарий, – Я дворянин по праву рождения, и мне этого более чем достаточно, чтобы вместо меня на войне сражался кто-то другой. Пусть эти герои, вроде Эдварда Тристанского, носятся за военной славой, мне же она даром не сдалась…

– Только не говори так вслух при наших союзниках, – предостерег его собеседник, – Они ждут от будущего короля несколько других поступков…

С таким разговором двое командующих вышли к развалинам крепости, когда-то закрывавшей одну из многополосных трасс, ведущих к городским воротам, но теперь уничтоженной артиллерийским огнем и атаками тяжелых танков. Комплексные башни защиты были буквально сметены, от них остались только нагромождения бетона и каменных обломков, где еще торчали перекрученные куски металла и опорных конструкций, оплавленные недавним плазменным пожаром. Крепостные стены в нескольких местах пробиты, а от их защитных батарей почти ничего не осталось, лишь изодранные в клочья контрбатарейными орудиями парапеты. Защитники здесь держались до последнего, и обугленные корпуса подбитой техники, усеивавшие пространство перед крепостью, тому были лишним подтверждением.

Еще вчера это была территория Карийского бароната, но сейчас над последней сохранившейся башней крепости уже поднималось знамя Гельского графства. Вассарий позволил себе даже размещать на знаменах тонкую золотую полоску, обозначавшую претендента на престол в те времена, когда междоусобные войны за титулы и трон были чем-то обыденным и нормальным. В те времена подобная золотая полоска появлялась на знамени почти у каждого, но сейчас было очень приятно выделяться чем-то особенным. К тому же, ни один из его союзников не позволял себе ничего подобного, даже его дядя, стоявший рядом и продолжавший бубнить что-то про долг дворянина. Вассарий уже давно для себя решил, что его собственный долг перед королевством заключается в том, чтобы оторвать от него как можно более жирный кусок. Полученной власти и богатства должно хватало на то, чтобы все остальные перед ним пресмыкались.

Конечно, такие помыслы довольно эгоистичны, но ему нравилось быть эгоистом. Времена альтруистов давно прошли, пусть Иинан Третий так и не смог этого понять, тратя силы на то, чтобы поддерживать любые феоды, вне зависимости от того, насколько бы слабыми они ни были. Долг перед королевством… а вот о собственных интересах заботиться словно и не надо…

– Что собираешься делать с Рокфором, когда мы его возьмем? – неожиданно поинтересовался его дядя, прерывая нахлынувшие при виде разрушенной крепости размышления, – Я сомневаюсь, что он мог погибнуть при наступлении. Его люди не позволить своему барону умереть в грязи и крови…

Герцог Хлейта вздохнул, вспоминая, что карийский барон справедливо считался одним из самых гуманных в королевстве. Его политика по отношению к дикарям и мутантам на поверхности вызывала у некоторых даже удивление и возмущение, считаясь слишком доброй и не соответствующей устоям королевства. Так, например, он разрешал дикарям свободный проход через подконтрольные ему территории, и даже терпел присутствие некоторых племен, заключая с ними что-то вроде соглашения о взаимном нейтралитете. Однако его подданные души не чаяли в своем бароне за его справедливость и внимательное отношение к феоду, обеспечивающие стабильный экономический рост и довольно высокий уровень жизни даже по меркам Рейнсвальда.

– Сначала потребую от него клятву вассалитета, – пожал плечами граф, словно говорил абсолютно простые вещи, какие и так должны быть каждому понятны, – А как только получу ее, то повешу его за предательство королевства. Рокфор никогда не будет мне верен, это понятно даже дураку. Слишком сильно привязался к тристанскому барону. Как только я получу от него клятву, потребность в нем отпадет…

– Ты думаешь, он даст тебе клятву? – усмехнулся герцог, – Сложно подобное представить, особенно если поверить о его привязанности к Эдварду. Этот человек явно находится в не самом адекватном состоянии с тех пор, как его дочь убили прямо на свадьбе, и ожидать от него логичных поступков не стоит…

– Если он не признает моих прав на престол и не даст мне клятву в своей верности, то клянусь Небом, он вообще пожалеет, что родился на этот свет, – процедил сквозь зубы Вассарий, – мы можем воевать в Карии и дальше, и у нас впереди Карийский замок со всей его семьей. Интересно, он будет продолжать так же упорствовать, когда я прикажу разделаться с его столь любимыми внучками…

– Вот именно такого поведения тебе и не хватало в последнее время, – кивнул герцог, похлопав его по плечу, – На войне не бывает плохих способов добиваться победы, а чем быстрее мы разделаемся со своими задачами здесь, тем больше возможностей перед нами откроется…

– Господин! – к ним подошел адъютант из свиты графа, – У нас срочное сообщение от оперативных групп на линии фронта! Они требовали сообщить вам напрямую об их находке, говорят, что очень срочно.

***

Казалось, будто весь мир горел, превратившись в сплошной пожар, рвавший на куски его сознание, взамен наполняя болью и слабостью, пронзающей тело. Окружение перед глазами никак не желало останавливаться, продолжая вращаться мутной пеленой размытых пятен и ярких бликов, но модуль жизнеобеспечения, получивший тревожные сигналы, активировался, вгоняя в кровь дополнительную дозу адреналина и стимуляторов, заставляя мозг прийти в себя и возвращая возможность действовать. Рокфор почувствовал, как в позвоночник ему впиваются иглы модуля, прогоняя лекарство прямо в костный мозг, и облегчение наступило уже через несколько секунд. Мир снова начинал обретать краски, становясь ярче и четче, и наконец-то проступило осознание произошедшего.

Транспорт, в котором ехал, все-таки подбили, управляемой ракетой или импульсным выстрелом, не важно. Слишком уж мощным получился поражающий фактор, машину буквально разорвало на части, отбросив на несколько метров в сторону и смяв еще ехавший рядом транспортник, сейчас горевший как факел из-за разорвавшихся плазменных батарей. Рокфору повезло, что его выбросило из машины прежде, чем та взорвалась, и, кажется, еще успел прокатиться немного по серому песку, прежде чем остановился.

В паре шагов от него лежал адъютант, спасший ему жизнь, вырванный кусок брони, летевший в грудь барону, пробил несчастного насквозь, разрубив модуль жизнеобеспечения вместе с позвоночником. Наверное, он даже понять не успел, что именно произошло, но все же выполнил свой последний долг перед сюзереном.

Боевой костюм поврежден, часть систем отключилась, в полной мере, компенсируя возникшую дополнительную нагрузку, работали лишь базовые функции, почти все резервные мощности переведены на поддержание организма в активном состоянии. До его понимания все же добралась адская боль в правой руке, быстро прервавшаяся, когда модуль жизнеобеспечения отключил нервные окончания, превратив руку в неподвижный кусок мяса. Точнее, то, что от нее осталось…

Повернув голову, Рокформ обнаружил лишь залитые кровью обрывки брони чуть ниже наплечника, откуда еще свисали куски мяса и кожи. Если бы не модуль жизнеобеспечения, потративший, кажется, почти весь запас нанитов и лекарств, то уже должен был умереть от кровопотери и болевого шока, а так лишь чувствовал страх и отвращение при виде обрывков собственной конечности.

Конвой еще продолжал идти мимо, и Рокфор с удивлением понял, что машины останавливаются, собираясь вокруг разбитых транспортов. Многие офицеры были в курсе, в котором из грузовиков едет барон, и как только его подбили, приняли решение остановить колонну, пытаясь спасти своего сюзерена. К сожалению, это означало так же и то, что преследующие их группы гельских войск смогут обогнать конвой и перекрыть пути отступления, вынудив пробиваться прямо сквозь боевые порядки противника ценой больших потерь. И все же, никакие потери были не так страшны карийцам, как сам факт потери барона, которому давали клятвы верности и чести, собираясь спасти его любой ценой.

– Штурмовые группы на выход! Найти барона любой ценой! Занять позиции вокруг места крушения! Уничтожать любые потенциально враждебные объекты! Быстрее, обезьяны, у нас слишком мало времени! – на общем канале быстро раздавал приказы командующий конвоя, принявший столь рисковое решение и отлично понимающий, на что же все-таки решился, потому и торопившийся.

– Я здесь! – попытался ответить барон, настроившись на ту же частоту, но обнаружив, что передатчик сломан. Оставалось только надеяться, что его не расстреляют из пулеметов еще на подходе, а все же признают за своего. Бежать, правда, не получалось, едва хватало сил чтобы просто идти, хромая на каждом шагу.

– Я здесь! – переключившись на внешний динамик, замахал ближайшему бронетранспортеру, остановившемуся совсем рядом. Боевой модуль уже успел навестись на него, но, видимо, все же обнаружил сигнал опознавательного чипа карийских войск, не став стрелять сразу. Оператор, опознав одного из выживших, через несколько секунд открыл крышку люка и призывно замахал рукой, советуя поторопиться. В машину в это мгновение угодила ракета, прилетевшая откуда-то сверху, пробив дефлекторный щит и попав точно в моторный отсек. От последовавшего взрыва бронетранспортер подкинуло в воздух, отбросив делеко в сторону грудой искореженного металла.

Рокфора ударной волной откинуло назад, на спину, и спину снова пронзила адская боль, словно позвоночник разбился на куски, и с которой даже модуль жизнеобеспечения не мог полностью справиться. Главное теперь успеть добраться до медицинского отсека прежде, чем его возможности будут окончательно израсходованы.

– Сдерживайте их, мать вашу! Вы где стрелять учились! – ревел офицер на общем канале, распекая своих подчиненных, – Это вам рельсовая пушка, а не титьки вашей мамки! У нее убойность такая, что вас всех разнесет тонким слоем по материку, если попадете под выстрел! А потому из нее надо целиться, криворукие, а не стрелять напропалую! Разделить участок на сектора! Боевые группы, у вас восемь минут на то, чтобы найти барона, иначе мы все здесь поляжем! Действуйте! И быстро!

Его нервное состояние вполне объяснимо, гельские солдаты наступали со всех сторон, и выживаемость конвоя сейчас напрямую зависела от того, насколько хороши стрелки и наводчики в своем мастерстве. Противник вооружен по последнему слову военной техники, и любой ошибки здесь достаточно, чтобы конвой превратился в скопление методично расстреливаемых целей.

Остановившиеся машины, пока карийцы пытался спасти своего барона даже ценой собственных жизней, представляли собой отличную мишень. Гельские войска, раньше вынужденные стрелять на ходу и атаковать такие же подвижные соединения, теперь расстреливали бронетранспортеры и танки как на стрельбище, сосредотачивая огонь сначала на самых тяжелых боевых единицах, а потом перенося его на беззащитные транспортеры, ожидавшие возвращения поисковых групп.

– Вижу выжившего! Приближаюсь! – барон услышал на общем канала буквально меньше чем через минуту после того, как подорвали боевую машину, обнаружившую его первой, – Это наш! Иди сюда! Поможем!

Рокфор увидел группу карийских солдат, сопровождавшую медиков. К сожалению, ответить не мог, передатчик не действовал даже на коротких расстояниях, но все же замахал им рукой в ответ, показывая, что слышит их.

Его узнали, и уже через несколько секунд бароном занялись медики, пытаясь стабилизировать его состояние, поскольку модуль жизнеобеспечения и так уже превысил свои допустимые параметры, поддерживая барона и не давая умереть от болевого шока. Первым же делом подключили к его боевому костюму дополнительные поддерживающие модули, облегчившие общее состояние и нагрузку на организм, но Рокфору все равно требовалась полноценная медицинская помощь.

– Все! Уходим! Уходим! – как только медицинские дополнительные модули заработали, Рокфора уложили на носилки. Слишком большая доза лекарств окончательно свалила его с ног, организм едва справлялся с подобными нагрузками, пока внутри него наниты восстанавливали многочисленные повреждения, – Надо доставить барона в город, там ему смогут помочь! Пошли!

Конвой погибал, это было очевидно, остановившиеся машины расстреливались со всех сторон несмотря даже на ответный огонь, оставлявший разбитые корпуса гельских танков, действовавших слишком нагло. С каждой уничтоженной карийской машиной защита конвоя слабела, а тяжело нагруженные грузовики не были достаточно защищены от ударов бронетанковых подразделений противника. А сверху еще ударила гельская авиация, окончательно поставившая точку в сопротивлении конвоя, налетев в тот момент, когда барона загружали в бронетранспортер.

– Все! Поехали! – закричал пилот боевой машины, закрывая погрузочный люк, куда едва успели залезть солдаты, затащив носилки с бароном, – Нет больше времени ждать!

Бомбы уже рвались среди машин, спешно срывающихся с места, стараясь уйти из-под авиаудара, но везло далеко не всем. Эскадрилья бомбардировщиков ударила точечно по переданным с земли наводчиками координатам, кучно раскидывая неуправляемые кассетные заряды, рвавшиеся в двухстах метрах над поверхностью и накрывавшие большие участки поверхности, перекрывая зоны поражения и не оставляя шансов на выживание попавшим под удар.

Машины уходили из-под огня по кратчайшей траектории, почти не сохраняя построения, и гибли под авиаударами. Комплексные генераторы, формировавшие общее защитное поле над всем конвоем, давно уже уничтожены, а индивидуальные дефлекторные щиты не могли сдерживать попадания тяжелых авиационных бомб.

– Держитесь! – пилот форсировал двигатель, выжимая из него всю допустимую мощность, когда над машиной разорвался первый кассетный заряд, но в этот раз их задело лишь краем, только несколько осколков ударило в борт, окончательно уничтожив защитные щиты, – Сейчас будет трясти!

Боевая машина запрыгала на неровностях местности, огибая воронки и разбитые остовы, освещавшие пространство яркими кострами горящих корпусов. Отрицательным моментом плазменных двигателей, устанавливаемых на большинство единиц боевой техники, был тот факт, что в случае его повреждения неконтролируемая плазма выжигала все вокруг, превращая машину в погребальный костер, несмотря на все предусмотренные системы безопасности и пожаротушения. От разрушающего прямого попадания танкового или авиационного снаряда ничто не спасало. Только других подобных энергоемких и компактных движков достаточной мощности, но относительно дешевых для массового производства не было известно, остальные выходили либо еще более опасными, либо слишком дорогими.

Бронетранспортер резко вошел чуть ли не в прямой угол, уходя от столкновения с только что подбитым танком, еще несколько секунд назад отчаянно отстреливавшимся изо всех орудий, но получившего попадание в башню. Последовавший взрыв боезапаса превратил машину в пылающий костер. Пилот бронетранспортера едва успел избежать удара, но внутри салона отправилось в свободный полет все, что не было намертво закреплено. Выжившие солдаты из разных экипажей, набившиеся внутрь сверх всякой меры, валились друг на друга, и даже сам барон чуть не сорвался с носилок, если бы кто-то из медиков не успел его подхватить.

В следующую секунду их уже крутануло в другую сторону, а потом машина резко остановилась, когда пилот разгадал выстрел на упреждение взявшего их на прицел танка, и выпущенная из дополнительного блока ракета вспорола землю меньше, чем в метре от них. Сразу же снова после этого переключил движок на полный форсаж, срывая передачу, так что из-под траков полетел песок и пепел, и опять рванулся вперед.

– С вас бутылка, парни! – закричал радостный пилот, выжимая из подконтрольной боевой машины все возможное, – Я только что всем жизни спас! Держитесь!

Снова движение змейкой между разбитой техникой, пытаясь присоединиться к остаткам конвоя, надеясь только успеть вырваться из стремительно затягивающегося кольца. Наводчик боевого модуля, даже несмотря на свое прямое подключение к нейроинтерфейсу управления, находил в себе достаточно эмоций, чтобы проклинать вслух всех на свете. В особенности пилота, не способного удержать машину ровно, так что даже компьютерная система наведения не справлялась со всеми необходимыми поправками, вносимыми в прицел перед выстрелом, и бить по противнику приходилось длинными очередями, расходуя боеприпасы в безумной надежде, что хотя бы один из снарядов попадет в цель размером с танк. На что пилот вполне логично, если отбросить все ругательства, какими мешал свою речь, замечал, что если он хотя бы на несколько секунд остановиться или же поедет ровным ходом, то в них точно влетит какой-нибудь снаряд. Подобное для машины со снятыми дефлекторами гарантированно обозначает уничтожение и яркий взрыв на том месте, где только что была.

– Машина номер восемьдесят четыре точка три, подтвердите, что груз номер один у вас, – к пилоту обратился по радиосвязи командующий конвоя, но тот, недолго думая, перевел сигнал на пульт салона, не отвлекаясь от управления, и на вызов ответил офицер группы, доставившей барона на борт.

– Подтверждаю, машина ноль один, груз один у нас. Состояние тяжелое, но стабильное, требуется срочная медицинская помощь, – он посмотрел на медиков, колдовавших над телом барона даже несмотря на тряску и постоянные скачки машины из стороны в сторону, – Мы пока держимся, но на все воля Неба.

– Небо нам поможет, солдат, только если мы сами себе поможем, – расхохотался командующий, – Слушай меня, разрешаю вам не придерживаться общей схемы построения, ваш груз слишком важен, и не пытайтесь задерживаться, если конвой попадет в критическую ситуацию. Ваша цель доставить груз один к городу, все остальное уже не так важно. Если мы попадем, то рвите движок, но вырвитесь из засады! – приказал он твердым, вынуждающим голосом, – У вас высший приоритет, и мы скорее все здесь поляжем, чем позволим и вам остаться здесь с грузом!

– Но, господин… – начал было офицер, тут же прерванный голосом командира конвоя, тоже заметно нервничающего, а потому и срывавшегося без особого перехода и повода.

– Никаких «но», солдат! – рявкнул командующий, не дав даже договорить, – Тут война, и без жертв здесь никак не обойтись! Прорывайтесь, это мой вам приказ, а мы как-нибудь справимся. Сейчас держитесь с краю, а то на нас тут сверху какие-то недоноски гадят, ответить им практически нечем, и в центре вам делать нечего. В поддержку сейчас вам выделю пару легких танков, прикроют до поры до времени, но если станет туго, то я уже отдал приказ уходить в любую возможную сторону. Все, выполнять!

– Рогатые демоны! – ругнулся офицер, стукнув кулаком по пульту связи, – Наша цель спасти барона, – это уже сказал остальным солдатам в пассажирском отсеке, когда машину сильно тряхнуло взрывной волной еще одна бомбы. Кто-то из солдат повалился на пол, осколки кассетного боеприпаса задели правый борт и залетели в бойницу, моментально превратив забрало и лицо стоявшего там бойца в кровавое месиво, но на такие мелочи уже никто не обращал внимания. Крови все уже насмотрелись порядком, еще одним трупом удивить сложно. Схватившись за поручень, офицер закончил, – Все остальные цели вторичны, если конвой попадет в беду, пробиваться будем самостоятельно, подбирать или вытаскивать кого-либо времени нет. Это приказ!

И машины снова рвались вперед, ценой своих и чужих жизней пробиваясь сквозь построения противника, пытающегося их остановить. Под совместными ударами авиации и бронетанковых частей гельских сил конвой, потерявший столь необходимое ему время, таял на глазах. Сильно ослабшее под непрерывным огнем охранение больше не могло защитить транспорты, и машины прорывались вперед любыми доступными путями, но чаще всего их останавливали гельские орудия.

Командир конвоя, понимая, что уже не сможет выполнить свою основную задачу, приказал бросить все силы на то, чтобы прикрыть бронетранспортер с бароном, остальные же грузовые транспорты должны были пробиваться своими силами, полагаясь только на собственную защиту и умение пилотов. С таким раскладом, естественно, у них оставалось немного шансов.

Конвой окончательно взяли в кольцо примерно еще через полчаса движения, поставив под перекрестный огонь. Боевым машинам и еще уцелевшим грузовикам приходилось буквально в лобовую идти под прицельный огонь танков противника и гибнуть одной за другой, а удары авиации добивали тех, кто успевал проскочить зону прямого поражения. Строй окончательно развалился, связи больше не было, и каждая машина действовала самостоятельно, что только усиливало общую неразбериху и хаос. Общий контроль был потерян, большинство экипажей уже даже не знало, куда именно надо двигаться, представляя лишь общее направление в сторону еще удерживаемой крепости, а командование уже никак не могло повлиять на ситуацию, отдав последний из возможных приказов «пробиваться в сторону наименьшего сопротивления», и на связь больше не выходило.