Текст книги "Пустой мир 2. Война за престол (СИ)"

Автор книги: thelordofthedark

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 40 страниц)

У офицеров и солдат был точный и ясный приказ, и штурм Тартерха принес новые плоды – двенадцать членов Гористарского дома, являющихся кровными родственниками правящей династии, пусть и не самыми близкими, но имевшими право родства и право носить это родовое имя. Восемь из них бежали сюда во время боев за Мыс Харкии, помня о данной Эдвардом клятве и зная, что граф Фларский является его союзником. Один был захвачен во время боев за одну из крепостей второго рубежа городской обороны, до сих пор гордо взирая на всех остальных и тяжело вздыхая, глядя на свой порванный и истрепавшийся мундир генерала сухопутных войск. Взгляд Эдварда встретил с вызовом и яростью, читавшимися в его собственных глазах. Остальные же занимали высшие должности в городской администрации, являясь чиновниками в аппарате управления, теперь трусливо жавшихся от страха за свои жизни. Все они до этого никогда не видели ни Эдварда, ни Изабеллы, да не подозревали о планах старого барона и Респира, столь жестоко разрушивших жизнь молодого правителя Тристанского феода.

Пленным, не прошедшим проверки и теперь подлежащих уничтожению, уготована самая различная судьба. Тем, кто оказался достойным врагом, давали выбор между расстрелом или одиночным выстрелом в затылок, в случае же массовых расстрелов, когда необходимо было уничтожить большие массы народа, использовали только расстрельные команды. Предателям и заговорщикам была уготована виселица, распространителей еретических учений ждал костер. Трусов и мучителей, чьи преступления были доказаны, ожидала плаха, а их головы потом украшали места казни, насаженные на пики, но во всей этой череде многочисленных вариантов смертной казни было одно-единственное исключение, когда-то находящееся вне закона, но теперь вернувшееся само собой, когда Эдвард, барон Тристанский, поклялся в кровной мести.

Он должен был казнить представителей этого рода самостоятельно, глядя им в глаза, в момент исполнения приговора, и это на деле порой оказывалось самым трудным испытанием даже для самого дворянина, вынужденного убивать беззащитных людей, не способных защищаться. Это приговор, после поединка с Тарваилом Эдвард не собирался давать такой шанс каждому. Тарваил был достоин такой участи, показав себя настоящим солдатом, а эти… он даже не запоминал их имена.

Пленных собрали на площади, там, где прежде выходил губернатор города вместе со своей свитой во время торжеств по случаю каких-либо праздников, когда проводился парад гарнизонных войск, маршировавших здесь. Теперь же, среди обломков разрушенных артиллерийскими обстрелами зданий, тут на коленях стояли двенадцать пленников со связанными за спиной руками под охраной личной стражи барона. И, конечно, они знали, что их ждет, но совершенно по-разному на это реагировали. Одни, получившие высокие военные чины и прошедшие необходимую подготовку, гордо держали голову прямо, всем своим видом бросая последний вызов Эдварду, желая показать, что не бояться смерти и его самого. Другие же, напуганные предстоящей судьбой, трусливо жались и глотали слезы, едва сдерживая рвущиеся из груди эмоции. У двоих не хватило выдержки и на это, сейчас почти что бились в истерике, увидев приближающегося Эдварда, моля о пощаде и заверяя о своей непричастности к произошедшему на его свадьбе. У одного, судя по одежде, губернатора города, нервы сдали окончательно и теперь, повалившись на закопченный и запыленный в боях керамит площадки, молил барона о пощаде, заверяя его в своей преданности и обещая отказаться от всего, что связано с Гористарми, лишь бы ему сохранили жизнь.

Даже другие пленники смотрели на него с плохо скрываемым презрением, а Эдварду и вовсе было противно настолько бесхребетное существо, готовое отказаться от данных клятв и чести, лишь бы сохранить свою жизнь, насколько ничтожной она бы после этого не стала. Приказав поднять его, барон взял у адъютанта протянутый легкий пороховой пистолет десятимиллиметрового калибра, практически бесполезный в условиях современной войны и давно снятый с вооружения, но все еще использовавшийся в качестве дуэльного или при оказании «последней милости» раненому, даруя избавления от мучений. Легкая пуля не разрывала плоть и не отрывала конечностей, оставляя только маленькую и аккуратное отверстие в теле, что тоже было немаловажно.

– Поднимите же его! – рявкнул барон, когда губернатор города в очередной раз вырвался из рук солдат и повалился на землю, пытаясь руками схватить сапоги Эдварда, продолжая что-то почти нечленораздельно выть, даваясь собственными слезами. Кибернетически измененные солдаты, давно лишившиеся большей части человеческих эмоций, не понимали такого поведения, беспомощно раз за разом стараясь поднять человека на ноги, но он снова и снова падал на землю, воя от страха. Удержать на ногах получилось только тогда, когда по приказу Эдварда схватили за руки.

– Нет… Пожалуйста! Не надо… Я сделаю все, что вы скажете! Все! Я отрекусь! Пожалуйста! – он перешел почти на визг, дергаясь и вырываясь из рук стражников, когда Эдвард взвел пистолет, стоя прямо напротив него.

– Посмотри на меня! – приказал барон, но пленный, кажется, уже не мог контролировать даже сам себя, окончательно впав в истерику, – Грязь… – не желая и дальше выслушивать эти бессмысленные крики, выстрелил ему в лицо. Тело тут же обмякло и со шлепком свалилось на землю, как только стражники отпустили руки.

Выстрелы шли одни за другим, в пистолетной обойме было двадцать патронов, нет нужды даже перезаряжать. Расстреливали в затылок не из-за каких-то там благородных целей, а банально потому, что так гораздо легче даже самому стрелку, не видно глаз обреченных, и далеко не у каждого хватает сил нажимать на курок, приводя в исполнение приговор, глядя прямо в лицо. И все же, Эдвард обязан был поступать именно так, исполняя собственную клятву. Очередная пара уже, считай, мертвых глаз, смотрящих с обратной стороны пистолетного прицела, уже отрешенные от всего мира… Нажать на спусковой крючок в таких случаях гораздо тяжелее, чем в открытом бою.

Двенадцать раз стрелял Эдвард, и с каждым выстрелом еще одно тело падало на землю. Физически можно ощутить, как в такие моменты черствеет сердце, становясь безразличным к человеческим эмоциям. Глубоко внутри уходили в прошлое совесть и раскаяние, уступая место холодному и безжалостному рассудку, не способному воспринимать эмоциональные оттенки. Исполнение клятвы было правильным решением, какое он должен был принять, и здесь уже поздно отказываться от собственных слов.

Вдох… Выдох… Снова вдох… Снова выдох… Эдвард заставлял дышать себя ровно и спокойно, несмотря на то, что нервы были натянуты до предела, одного лишнего движения сейчас могло хватить для необдуманного поступка. Ему приходилось прежде и убивать, и приводить приговоры в исполнение, и уничтожать пленных, но раньше это были действительно выродки и твари, к которым никто не испытывал жалости. Работорговцы и преступники, пираты и рейдеры, которых ловили в пустошах на поверхности или же перехватывали в открытом пространстве в зонах влияниях королевства. Мутанты и гибриды, каких даже нельзя называть люди, относящиеся к существам низшего порядка, не имеющие даже права на то, чтобы их кто-нибудь пожалел. А здесь же равные ему люди, такие же, как и он сам, виновные только в том, что принадлежали к фамилии Гористаров. Никогда прежде он не расстреливал людей просто за то, что они есть. И примириться с этим чувством довольно сложно.

– Господин барон, с вами все хорошо? – спросил один из адъютантов, не без труда забирая у него из рук пистолет. Эдвард так сильно сжал рукоятку, что на рифленом металле остались отпечатки металлических пальцев экзоскелета, и никак не мог прийти в себя настолько, чтобы ее отпустить, – Может быть, вам стоит сейчас отдохнуть? Вы уже восьмые сутки не смыкали глаз…

– Не сейчас, – отрицательно покачал Эдвард головой, – У нас еще слишком много забот. Мне нужен Де Митрир и командующий фларским контингентом… Демон, так и не смог запомнить его имени! – одним из больших плюсов современной медицины стали боевые стимуляторы, не вызывающие привыкания, но способные поддерживать организм в активном состоянии гораздо большее количество времени, нежели предусмотрено природой. Правда, существенным недостатком стимуляторов было то, что не передавали организму никакой энергии, лишь активировали его внутренние резервы, бережно хранимые на самые опасные моменты в его жизни. Это в результате приводило в конце к еще большему истощению, и длительное их употребление могло привести к самым тяжелым, вплоть до летальных, последствиям. Чтобы избежать подобного, необходимо было употреблять очень калорийную пищу, позволявшую хоть как-то восстанавливать энергетические запасы организма, и, естественно, делать регулярные паузы, чтобы отоспаться и дать все-таки организму отдохнуть.

– Сир Эвей Де Феорне, – услужливо напомнил адъютант, когда возвращались к развернутому полевому штабу. Там уже, под спокойные писки сигналов служебных дроидов, утаскивали тела на переработку, – Поставлен графом Флара как командующий его войскового контингента, поддерживающего наши силы в этом наступлении.

Докладывал адъютант, как всегда точно и без заминки, но от него подобное и стоило ожидать. Этот человек пережил несколько операций по внедрению дополнительных чипов памяти, добавлявших несколько десятков тысяч терабайт свободного места в его мозгу, куда загружалась вся необходимая и потенциально полезная информация. Ходячий блок памяти, сопровождающий Эдварда в большинстве его поездок, запоминая все, что с ними происходило, и в случае необходимости способный все воспроизвести с точностью до секунды и каждого звука.

– Именно его, – кивнул барон, – передайте, что желаю видеть их немедленно у себя в штабе. Необходимо обсудить наши дальнейшие действия…

Он вздохнул, представляя, что ожидает его впереди. Гористарское графство уже перешло на военные рельсы, выставляя все новые и новые дивизии и эскадры, идущие на фронт непрерывной рекой, постоянно усиливая давление на его собственные позиции. Победа над Гористарами уже не казалась такой быстрой, все больше и больше тристанские войска втягивались в изматывающие позиционные бои. И это при том, что сейчас его помощь была крайне нужна в совершенно другом месте, Карийский баронат прогибался под ударами графа Гельского и его союзников, не в силах выдерживать противостояние против целого союза крупных феодов, поддержанного банками Остезейского соглашения. Если бы только туда перебросить ударные силы его армии и флота, ситуацию можно было бы радикально изменить, но они так нужны здесь. Другого шанса добраться до горла Гористарского графа уже может и не представиться, да и графа Розмийского после такого нанесенного поражения уже фактически можно списывать со счетов.

Основной штаб все еще находился в одной из крепостей второй линии обороны, занятой тристанскими войсками в ходе штурма и перенесенного туда по приказу Эдварда для личного руководства войсками. До самой городской черты от него еще оставалось больше двухсот километров по прямой. Хотя прямая получалась только по воздуху, на земле пришлось бы делать очень большой крюк до городских ворот, от которых, после штурма, конечно, мало что осталось, да и прохода почти не было. Сейчас там сервисные дроны растаскивали разбитую технику, свою и вражескую, остовов которой осталось очень много после жестоких боев за контроль над ними.

От полевого штаба сразу отбыл к основному на легком воздушном флаере, не затратив на дорогу и часа времени. Под центр командования выделили донжон, полностью заняв все основные и второстепенные помещения, развернув там контроль над всеми войсками фронта, участвующими сейчас в сражениях, развернувшихся на протяжении больше пятнадцати тысяч километров.

Отдельно ото всех, почти изолированный от остальных помещений, находился зал стратегического планирования, куда разрешался доступ только высшим чинам армии и дворянам, чьи войска сейчас находились на линии фронта. Относительно небольшое помещение, не больше сотни квадратных метров с единственным голограммным столом в центре. Сейчас в центре в большом масштабе отображалась вся карта Гористарского бароната, еще и разделенная на различные цветовые зоны, обозначающие подконтрольные той или иной стороне территории, зоны золотого цвета, обозначающего подконтрольные противнику земли, все еще было гораздо больше, чем остальных, вместе взятых. Выделялся лишь длинный клин, буквально вбитый в центр Гористарской обороны тристанскими войсками, постепенно расширяющийся в стороны и медленно продвигающийся вперед. Мощности штабной аппаратуры позволяли в оперативном режиме передавать сюда информацию об изменениях на фронте с отставанием всего лишь в несколько минут.

Здесь уже стоял герцог Асский, один из союзников Фларского графства, прибывший к стенам Мыса Харкии через день после прибытия Эдварда, опоздав к основному сражению, чем был весьма расстроен. Герцога барон прежде знал только заочно, лично встречал лишь на королевских приемах несколько раз, но больше, чем банальный обмен приветствиями, они не общались, хотя истории, какие ходили о герцоге, впечатляли.

Отличный полководец, храбрый солдат и надежный союзник – вот описание, какое лучше всего соответствует этому уже начинающему седеть мужчине с полностью кибернетической левой рукой, доставшейся ему после того, как лично зарубил в жестокой рукопашной пиратского вожака, попытавшегося захватить его в плен и потребовать у королевства выкуп. Герцог со своим небольшим отрядом на легком крейсере, попав под удар пиратов, сначала отбил абордаж, а потом сам взял в ответной контратаке вражеский корабль, несмотря на то, что экипаж противника почти в четыре раза превосходил их собственный по численности. Вытянутое худое лицо с острыми скулами, черным холодным глазом и квадратным подбородком, прикрытым небольшой, аккуратно стриженной эспаньолка. Левого глаза герцог лишился еще в ходе службы в королевской армии, но предпочел не вырастить новый, а поставить кибернетический имплантат, став похожим на выходца из какого-то техноварварского анклава.

– Барон, – кивнул герцог, не отрываясь от своих собственных размышлений, кажется, у него была привычка в ходе раздумий почесывать свою бороду, – вы вернулись из города? Как там ситуация?

– Все могло быть и хуже, – пожал Эдвард плечами, заходя внутрь и беря со стоявшего рядом с дверью столика калорийный армейский батончик. Без особого вкуса, но даже одного хватало, чтобы организм получал необходимую долю питательных веществ в сутки, – Город практически под нашим контролем, группы зачистки уничтожают последние очаги сопротивления в подземных уровнях и городских коммуникациях. Основная часть армии уже выведена из кварталов и промышленных секторов на полевые позиции и готовится к продолжению наступления. Нам нельзя терять времени, чтобы не утратить инициативу…

– Войскам нужен отдых, хотя бы часов двадцать, – пожал плечами герцог, увеличивая разрешения карты и переводя камеру на участок, о котором сейчас шел разговор, – Если им не дать перерыв, то такими темпами наши тылы отстанут слишком сильно от передовых частей, да и сами солдаты уже начнут валиться с ног от усталости… как и вы сами, барон, – он приподнял взгляд на Эдварда на несколько секунд, но увидев у того на лице только упрямое выражение лица и нежелание отходить от командования хотя бы ради того, чтобы просто поспать, только вздохнул, – Что вы предполагаете делать дальше?

– Прямым маршем к столице, – сказал Эдвард, указывая пальцем на размазанную агломерацию Хордехольда, все обраставшую новыми и новыми оборонительными рубежами, если верить спутниковой разведке, несмотря на постоянные патрули перехватчиков Гористарского графства, все-таки успевавшей передавать много интересного в штаб прежде, чем сами спутники сбивали. Сложив ладонь в кулак, барон стукнул по столу, – У нас слишком мало времени, чтобы разыгрывать сложные комбинации с ложными атаками и переходами, поэтому будем действовать прямо и нагло. К тому же, времени дадим противнику слишком мало, чтобы подготовиться к обороне… – он посмотрел на герцога, – Вы со мной не согласны?

– Ситуация складывается пока что в нашу пользу, но это только пока что… – пожал герцог Асский плечами, – Вы слышали уже о происходящем в Карийском баронате? В войну вмешался граф Гельский, вынуждая наш союз вести борьбу сразу на два фронта. Барон Карийский, при всем моем к нему уважении, не сможет выдержать наступление войск Вассария в одиночку, ему необходима наша помощь… – он переключил карту на общий план Рейнсвальда, где сейчас разными цветами отображались те или иные феоды, поддерживающие одного из претендентов на престол, либо же еще не определившиеся со своей позицией. Отдельным цветом отмечались территории королевского феода и участки, занятые королевскими войсками, все еще выступавшими как нейтральная сторона. Глядя на них, Эдвард снова вспоминал Право Выбора, подписанное Иинаном, сейчас хранившееся в его личном кабинете в Тристанском замке.

Герцог сам был опытным командиром и трезво смотрел на ситуацию, понимая, что потеря такого союзника, как барон Карийский, катастрофически скажется на всем союзе вокруг Фларского графа. И дело здесь даже не столько в тех близких дружеских отношений, что связывали феодалов, сколько в более меркантильных и прагматических интересах. Карийский баронат это не только замки и крепости, это огромные фермы, производящие массу продукции, это рудники и перерабатывающие заводы, это промышленные мощности, способные поддерживать в боевом состоянии огромную армию, обеспечивая ее всем необходимым. Потеряв такую поддержку, граф сильно сдаст в шансах на победу в этой войне.

Герцог только что прибыл со своей армией с другого фронта, закончив короткое, но крайне жестокое и кровопролитное противостояние сразу с двумя соседними феодами, Экривирским и Мессикими герцогствами, поддерживавшими графа Розмийского, уничтожив их вооруженные силы и заставив подписать сепаратный мир и дать клятву вассалитета. Дав всего лишь сутки на отдых своим, пусть и небольшим, но хорошо подготовленным и опытным войскам, устремился к мысу Харкии, в самом скором времени оказавшись здесь.

– Барон сможет продержаться без нашей поддержки достаточно времени, чтобы мы смогли закончить свою компанию здесь, – выразил надежду Эдвард, возвращаясь к карте Гористарского графства. Если сейчас увести даже только одни тристанские силы с этого направления, то дальнейшая победа Гористаров здесь станет только вопросом времени.

С помощью союзников графство получит слишком значительный численный перевес, и Эдвард понимал, что сейчас, продолжая давить и не давая врагу опомниться, он может добить этот род, уже стоивший ему столько нерв и того единственного человека, чью смерть так и не мог простить. Рокфор должен продержаться, тем более, что ударные силы его армии уже вернулись из-под Тристанского замка, освобожденные бароном и отправленные обратно к месту дислокации. Если же нет, то об этом Эдвард даже не хотел думать, слишком многое зависит от того, чтобы Карийский баронат удерживал фронт хотя бы еще две недели. Двадцать суток на возможность прижать Михаэля к стенке и заставить его капитулировать, а потом… Потом привести в исполнение данную клятву.

– Господин! У нас срочные известия! – в помещение вместе с командующим Де Феорне вошел адъютант барона, все еще бегая глазами по инфопланшету, – только что пришло сообщение от корсара капитана Севереда Антильского, он сообщает, что у него сведения, которые не могут ждать, и уже в течение следующих суток ценность этих сведений может прийти к нулю. Подробнее он передать не может, опасается прослушки противником линий связи. Поэтому просит вас как можно быстрее прибыть в полевой штаб Шестнадцатой штурмовой дивизии, где сам сейчас находится. Сообщает только, что эта информация может очень серьезно повлиять на ваши личные клятвы…

А вот последнее предложение становилось даже очень интересным, поскольку корсар никогда не проявлял энтузиазма в плане кровной мести к Гористарам. Эдвард раньше выделил корсару, как мастеру скрытного проникновения в тылы противника и нанесению неожиданных и дерзких ударов, небольшую эскадру «призраков» для рейдов. Видимо, действовал вполне успешно, и получил какую-то важную информацию, возможно, со взятого на абордаж одного из кораблей или же из разоренного штаба, по которым корсар и старался бить в первую очередь, как можно сильнее ослабляя войска противника.

Шестнадцатая штурмовая дивизия действовала в двух тысячах километров восточнее города, ведя тяжелые бои за систему рудодобывающих и перерабатывающих комплексов, обеспечивающих графство сталью и металлопластом. Туда можно добраться на корабле с двигателями реального пространства всего лишь за пару часов, если даже не меньше, но вот так срываться с места, бросив войска без командования, Эдвард все же опасался.

– Ваш корсар? – удивленно приподнял бровь над живым глазом герцог Асский, – Про него ходит невероятно много слухов, но ни один из них так и не нашел действительного подтверждения. Скажите, он действительно обесчестил девицу из рода Амицеллов? Те рвут и мечут, но никаких доказательств у них нет… или же, чему я больше верю, девица и сама была не очень против подобного…

– Понятия не имею о чем вы, – чуть не рассмеялся Эдвард, подозревая, что у Севереда действительно могло быть что-то подобное. Из-за своего роста, фигуры, а главное, дурной славы корсара, источавшей дикость и дикарство, на которую некоторые девушки весьма падки, он в свете всегда был объектом пристального внимания женского пола. И все же, вот так обесчестить девушку и сбежать… Надо будет как-нибудь с ним поговорить по этому поводу, дворяне весьма чувствительны к подобному и никогда не забывают о подобных вещах. В лучшем случае ему придется просто жениться на данной девушке, а это уже действительно смешно, корсар без рода и племени берет в жену девицу благородных кровей Рейнсвальдского дворянства. От одного этого в гробу должно перевернуться немало знатных персон.

– Он ведь имел в виду вашу личную клятву? – фларец Де Феорне тоже включился в разговор, явно бывший интереснее, чем очередное обсуждение стратегических и тактических планов с учетом постоянно меняющейся оперативной обстановки, – Ваш корсар охотится на гористарских дворян? Это действительно войдет в анналы истории… охота на дворянский род. Господин, я, конечно, понимаю, подобные клятвы не даются просто так, но не кажется ли вам, что вы несколько смещаете приоритеты в этой войне?

Такие сомнения весьма обоснованы, как у человека, служащего претенденту на престол, и которого в первую очередь беспокоят интересы его сюзерена. Гражданская война, по мнению графа, велась исключительно ради того, чтобы он добрался до престола, по пути лишив сил всех своих противников, способных ему помешать на пути к этой цели. Граф Фларских не хотел коалиционного правления, какого придерживался Иинан Третий, успешно сдерживая дворян, стараясь соблюдать общие интересы, но не слишком довлея собственными силами, оставляя феодалам немало автономии. Делай же мечтал о власти над всем королевством, и могущественные политические противники вроде Гористаров ему были совершенно без надобности. Так что, конечно, любые помыслы своих союзников рассматривал не иначе, как второстепенные, такого же мнения придерживались и его вассалы.

– Кажется, я не спрашивал вашего мнения, сир, – прошипел Эдвард, добавил в голос немного металла, заодно напоминая фларцу, что он разговаривает с феодалом, стоявшим на несколько ступенек выше его в иерархической лестнице королевства. Де Феорне моментально посерел, видимо, сообразив, что перешел ту черту общения с бароном, где кончались их союзные отношения и начинались дружеские, до которых сам еще не добрался, но уже коснулся темы, которой Эдвард с подчиненными обсуждать не собирался. Отступив на шаг, тут же забормотал извинения за свой неподобающий тон.

– Если желаете знать мое мнение, барон, то на вашем месте я бы прислушался к вашему корсару, – добавил герцог, нисколько не смутившись тоном Эдварда, с каким была произнесена последняя фраза, – Все, что касается Гористаров, так или иначе касается и положения дел на фронте. Может быть, ваш подчиненный нашел способ добраться до Михаэля? Отсюда и такая секретность. Вы уверены, что он не может вас предать? Корсары падки на деньги…

– Этот человек, может, и имеет немало отрицательных черт, но в его верности я уверен, – кивнул Эдвард, – К тому же, он не настолько глуп, чтобы пытаться перебежать на сторону тех, кто слабее в настоящий момент, прельстившись на большие деньги. Он один из тех немногих в наше время, кто действительно понимает значение верности…

– Будем надеяться, барон, – кивнул герцог, – Только вы сейчас являетесь официальным командующим объединенных армий, и…

Конец предложения повис в воздухе, но его необязательно было произносить вслух. Эдвард, даже ненадолго покидая свой пост, пусть это оказывалось простой проверкой на линии фронта, должен оставить в штабе своего заместителя, ситуация может в любой момент измениться, а действовать нужно сразу же, не дожидаясь, пока отсутствующий командующий вернется на свое место для подтверждения всех приказаний.

– Герцог, думаю, вы вполне сможете меня заменить, пока буду отсутствовать, – не стал долго размышлять тристанский барон, зная, что асский дворянин пользуется уважением у высших офицеров и в войсках. У него не должно быть особых проблем в управлении даже тристанскими войсками, очень часто с недоверием относящихся к командующим не из родовой знати феода. К тому же, надолго Эдвард все равно не собирался отлучаться, лишь узнать, что же такого Северед нашел, требующего его личного присутствия, – Вам передается вся полнота командования на то время, пока меня не будет в штабе командования, и ваши приказы можно расценивать как мои собственные. Действуйте согласно уже принятому плану, в случае возникновения проблем или сложностей, связывайтесь со мной, мой коммуникатор остается активным.

Герцог ничуть не изменился в лице, услышав о своем назначении, лишь поклонился в знак признательности и добавил, что горд оказанной ему честью и доверием. Поклонившись в ответ всем остальным, Эдвард, разобравшись с делами, вышел из зала, направившись к выходу, где прежде оставил свою свиту и флаер.

***

Оперативный тыл фронта вряд ли можно назвать полноценным тылом, здесь движения и войсковых подразделений даже больше, чем на самой линии боестолкновений. Это и свежие, только что прибывшие резервы, и недавно вышедшие из боев отряды, отправляющиеся к местам временной дислокации для отдыха и пополнения численности и снаряжения. Здесь же развернули ремонтные цеха, работающие круглосуточно, возвращая в строй поврежденную технику, какая только еще подлежала восстановлению. Тут же низко опустившиеся орбитальные станции с доками для кораблей, где те пополняли боеприпасы, снаряжение и латали дыры в бортах, полученные в ходе последних столкновений. Здесь же многочисленные вспомогательные службы, вроде госпиталей и центров переподготовки, где в строй вводилось трофейное снаряжение, а солдат учили им пользоваться. В большинстве своем трофейная техника потом вольется в состав резервных формирований, какими будут затыкать дыры на фронте, а в том, что они рано или поздно появятся, никто не сомневался.

Небо над оперативным тылом постоянно освещалось сигнальными маяками боевых кораблей, чаще всего двигающихся здесь на низкой высоте, где минимальна возможность удара вражеских диверсионных групп «призраков», тут уже попадающих в зону действия многомерных локаторов, которые, как шутят операторы, могут засечь даже приведение, и без особого труда определяющие подобные экранирующие поля. Можно увидеть военные и гражданские конвои, транспорты с беженцами с мест боевых действий, тюремные корабли с военнопленными, не считая боевых эскадр, двигающихся к линии фронта или возвращающиеся оттуда.

Несколько небольших гражданских портов и верфей в зоне оперативного тыла переоборудованы под военные нужды, служа станциями для боевых кораблей, и здесь, при желании можно было получить что угодно и каким угодно образом. В столь сложное время, как военное, процветают контрабанда и ростовщичество, несмотря на все усилия военной полиции, использующей в своей деятельности действительно драконовские меры по предотвращению подобного.

И все равно в подобных гражданских местах, где множество беженцев и простых солдат, а так же тех смутных лиц, что постоянно вращаются вокруг фронта вроде мародеров, перекупщиков, искателей, наемников и солдат частных компаний, процветает подпольная и нелегальная торговля. Если полицейские находят подобного торговца, наживающегося на людской нужде, то расстреливают даже без вопросов и судов, на месте приводя смертный приговор в исполнение, но страх такой расправы не мешает все новым и новым искателям легкой наживы пытаться «поднять денег». Беженцы порой за бесценок продают самые дорогие вещи и предметы роскоши, простые солдаты, в основном резервисты, в регулярной армии за подобное можно получить даже не от офицеров, а от своих же однополчан, часто продают трофеи с линии фронта, обменивая их на сигареты и алкоголь. В лагерях беженцев, обычно разбитых рядом с такими портами для облегчения их эвакуации из зоны боевых действий, процветают картежники и спекулянты, буквально воруя у людей то немногое, что и так у них осталось.

И все же, такие порты просто необходимы, здесь всегда можно найти корабль, в ближайшее время отправляющегося к нужной точке в оперативном тылу. Там же можно найти наемников для охраны, если ты частный предприниматель и специализируешься на военных заказах. Такой класс торговцев и корпорантов единственный, не вызывающий сомнений у военной полиции, поскольку здесь действительно по причине своего легального бизнеса. Здесь же представители колоний часто вербуют новых поселенцев из числа беженцев, готовых начать новую жизнь на новом месте. Жизнь в таких местах постоянно движется и что-то происходит, плохое и хорошее. Никто не может остановить этот процесс, так что военное командование в данных случаях пользуется мудрым правилом «не можешь остановить – возглавь и веди», стараясь легализировать и проконтролировать то, что хотя бы находится в рамках законности.