Текст книги "Пустой мир 2. Война за престол (СИ)"

Автор книги: thelordofthedark

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 40 страниц)

Штурмовая модель боевого костюма могла выдержать и более высокие температуры, так что Норрис вел своих людей сквозь огонь прямо к зданию ратуши с уже выбитыми дверьми, где защитники выставили наспех собранные укрепления из сталепластовых блоков и портативных щитов, почти уничтоженные огнем скорострельных орудий.

Прицельная стрельба из окон и дверей ратуши выкашивала ряды наступавших, но уже не могла остановить атаку. Неся потери, штурмовые подразделения ворвались внутрь, буквально проламываясь сквозь последнюю линию обороны. Некогда величественные залы, выложенные мрамором и украшенные золотом, чьи высокие арочные своды поддерживали тонкие резные колонны с красивейшими барельефами, повествующими о выдающихся деяниях членов Гористарского рода, с широкими лестницами из розового мрамора, ведущими на верхние ярусы, теперь превратились в поле боя. Закопченные в пороховом дыму и изгвазданные в грязи и крови штурмовики шагами ломали мраморные плиты, а их пули и заряды рвали стены и сбивали украшения. Защитники контратаковали в последний раз, втягивая врага в жестокую рукопашную схватку с боевым кличем «За Гористар и Рейнсвальд!».

Боевые костюмы весом до нескольких тонн, с псевдомускулатурой, способной проломить даже танковую броню, слившие в две волны, сошлись в ближней схватке, нанося друг другу удары, ломавшие металл и керамит с такой же легкостью, как мясо и кости. Выстрелы в упор из оружия дальнего боя чаще всего не могли пробить многослойное бронирование, просто не успевая развить необходимую мощность, и здесь уже все решала не выучка бойцов и не правильное планирование, а личные умения солдат, их воля к победе и желание драться.

Норрис вел своих людей, силовым клинком разя противников. Его оружию было все равно, что встает на пути лезвия – камень, металл или плоть, разрубая их с одинаковой легкостью. Он рвался к нижним подвальным ярусам, где укрытый от орбитальных бомбардировок и артиллерийских ударов, находился штаб командования и сам Миррион Гористар.

Первый зал был взят меньше, чем за несколько минут, защитники откатились назад, к коридорам на втором этаже и служебным помещениям на первом, гораздо меньшим по размерам и уже перекрытых баррикадами, сломавшись под напором фларцев, имевших количественное превосходство. А Норрис, уже получивший несколько повреждений доспеха и чуть не потерявший руку от удара одного из солдат графства, смог пробиться со своими людьми в подвальный уровень, но там тоже была баррикада противника, с мобильным скорострельным излучателем достаточной мощности, чтобы пробить грудную пластину боевого костюма. Брошенные гранаты не долетали из-за силового щита, прикрывавшего укрепление, а самому Норрису пришлось спешно укрыться за какой-то бетонной балкой рядом со стеной, чтобы не попасть под очередной разряд лазерного излучателя, простреливавшего весь коридор и лестницу, по которой спускались солдаты. Только теперь он уже не желал терять ни минуты, и в бой были брошены самые отборные силы, способные преодолеть и не такие препятствия.

В коридор спустился штурмовой дроид модификации «протектор», с облегченным вооружением, но имевший тяжелый бронированный щит в полный рост, с парой бойниц, откуда мог вести огонь из имевшихся на плечах пулеметов. Прикрывая всю следующую за ним колонну солдат, «протектор» пополз вперед, выставив щит перед собой. Силовое поле, генерируемое излучателями на щите, загорелось всеми цветами радуги, когда в него забились лазерные лучи. Сообразив, что на них движется, защитники как один открыли огонь из всего, что имелось, но «протектор» даже не замедлил движения, сам ответив прицельной стрельбой из счетверенной рельсовой пушки, пройдясь по защитникам длинной очередью и сразу срезав нескольких. Остальные тут же пригнулись и больше не рисковали высовываться. Брошенные гранаты так же не оказали существенного действия, срикошетив от щита и покатившись по полу, в ответ «протектор» сам отстрелял несколько гранат с замедлителем, перелетевших через баррикаду и взорвавшихся уже позади нее. Плазменные вспышки сменились криками раненных, и кто-то даже бросился назад, сообразив, что останавливать идущую на них стену металла просто нечем, но почти сразу же свалился, когда сразу три заряда из рельсовой пушки вспахали ему спину.

– В бой! – крикнул Норрис, когда «протектор» подошел к баррикаде и встал на одно колено, дав возможность остальным бойцам взбежать по его спине и перепрыгнуть через укрепление. Бросив перед собой еще одну гранату, командир дождался первой вспышки и прыгнул следом, на ходу срубив руку одному гористарцу, уже поднимавшему свое оружие. Развернувшись и прострелив из пистолета забрало другому защитнику, Норрис снова вступил в рукопашную схватку. В этом узком коридоре, где едва могут развернуться три человека в боевой броне, затянулась новая схватка. Защитники не желали отдавать последнее укрепление перед штабом, а нападавшие не желали отступать, чувствуя, что до победы достаточно руку протянуть и взять ее.

Норрис выстилал дорогу вперед телами своих и чужих бойцов, не жалея пролитой крови. Отчаяние обреченных, с каким защитники держались на своих позициях, теперь начало сказываться и в обратную сторону, солдаты начинали отступать, желая протянуть свою жизнь хотя бы на еще несколько бессмысленных минут, пропитанных страхом и отчаянием. И в какой-то момент предел защитников наступил, и после этого их оборона начала рушиться, разваливаясь одновременно с растущей уверенностью нападавших, рвавшихся к победе.

– Миррион! Сдавайся! Сопротивление бесполезно! – закричал Норрис, когда фларцы ворвались в обширный зал командного штаба, заставленного компьютерами, вычислительными центрами, пультами управления и широкими мониторами наблюдения. Трехмерные голограммные карты Мыса Харкии, отдельных его секторов и укреплений, развернутые в центре зала, заморгали от проходивших сквозь них пуль и зарядов, от случайных попаданий мониторы разбивались на части, обдавая все вокруг искрами и обломками стекла. Солдаты Гористара и операторы штаба, взявшиеся за оружие, продолжали отстреливаться, используя компьютерные блоки и сервера как укрытия, превратив штаб в последнее поле боя. Фларцы рассыпались по залу, ведя огонь по всему, что попадало в прицел, гася освещение и мониторы. При обычном зрении здесь было слишком темно, освещения от уцелевших ламп и мониторов не хватало, а в ночном режиме наоборот, слишком ярко, чтобы его использовать, взгляд резали искры разбитых мониторов и яркий свет тех, что еще работали. Половина выстрелов шла буквально вслепую, солдаты путали, где свои, а где противник, не помогали даже метки на внутреннем дисплее, все смешалось в дыму и полумраке.

И все же, Норрис рвался вперед, разрубая каждого встававшего у него на пути, пытаясь найти вражеского командующего и заставить его сложить оружие.

– Миррион! – продолжал взывать он, включив внешние динамики, – Сдавайся! Все кончено! Перестань прятаться за спинами своих бойцов и прояви хоть немного дворянской чести! – вставший перед ним оператор успел выстрелить только один раз, но лазерный заряд оставил лишь небольшую подпалину на его броне, а следом опустившееся лезвие силового меча разрубило гористарца от правого плеча до левого бедра. За ним появился солдат в броне, попытавшийся подставить под меч свой автомат, но силовое поле клинка рассекло его с такой легкостью, словно препятствия не было и вовсе, глубоко войдя в грудь противнику. Пинком сбросив с клинка уже мертвое тело, Норрис заметил Мирриона, вместе с двумя гвардейцами отбивавшегося от его солдат возле голограммного проектора, где до сих пор продолжало мигать поврежденное изображение административного сектора Мыса Харкии. Все-таки найдя свою цель, бросился уже туда, на ходу отдавая своим бойцам приказы поддержать его, заодно поставив приоритетную метку на визоре над Миррионом.

Переступая через тела павших врагов и товарищей, лежавших на ступеньках металлической лестницы, Норрис первым выбрался на командный помост, сразу же столкнувшись с одним из гвардейцев, уже измотанным, но отказывающимся сдаваться. Как и сам Норрис, вооруженный силовой клинком, тот первым бросился в атаку, но действовал слишком быстро и торопливо, не сумев разгадать обманный взмах фларца и уже через несколько секунд почувствовав, как клинок прорубает ему грудную клетку.

Отбросив гвардейца ударом плеча, Норрис Флар атаковал самого Мирриона, но тот блокировал первый удар. Силовые поля ярко вспыхнули, резонируя друг с другом, но противники уже разошлись, пристально всматриваясь друг в друга. Миррион уже понимал, что остался одним из последних защитников Мыса Харкии, если вообще не последним, озлобленные большими потерями фларцы не брали пленных, убивая без всякой пощады и добивая раненных. Напротив стоял родственник графа Фларского, уверенный в себе и своей победе, но раздраженный тем, что противник упорно отказывался принимать это, до сих пор продолжая сопротивляться. Больших усилий ему стоило контролироваться себя, действуя строго и хладнокровно, на собственном опыте зная, что поспешные действия в войне могут привести к плачевным результатам даже при положительном раскладе ситуации.

– Сдавайся! Все закончено! Мыс Харкии пал! – приказал Норрис, направив на него клинок шпаги, – Я не хочу тебя убивать, в этом нет необходимости. Просто сложи оружие, и вся эта резня наконец-то закончится!

– Я не сложу оружие перед фларским выродком, можешь даже не надеяться, – прохрипел Миррион, ударив в ответ своей шпагой и отбив направленный в него клинок, – До тех пор, пока хотя бы один Гористар держит оружие, Мыс Харкии все еще стоит, запомни это!

– Не трогать его! – приказал Норрис своим солдатам, подходившим ближе и уже державших вражеского командующего на прицеле, – Он мой! – в такие моменты, когда командиры встретившихся противников сходились в личной схватке, бой нередко останавливался, а солдаты опускали оружия, наблюдая за ходом схватки. Это уже настоящий поединок чести между двумя дворянами, чье же мастерство и умение окажется выше, кто не испугается и не отступит.

Клинки снова сошлись с яркими вспышками резонирующих полей, двигаясь так быстро, что казались сверкающими молниями в руках командиров. Выпады сменялись блокировками, обманные взмахи внезапно переходили в прямые и простые удары, а хитрые комбинации разбивались о гибкую защиту, готовую в любой момент перейти в наступление. Норрис сразу атаковал, широкими взмахами клинка заставляя Мирриона отступать, пока тот не уткнулся спиной в столешницу голограммного проектора, лишившись свободы маневра. Еще несколько ударов и неожиданно Норрис отступает на несколько шагов, пропустив удар ногой в подбрюшье. Тяжелый кератитовый сапог оставил на броне небольшую вмятину, ударом выбив весь воздух из легких Норриса. От неожиданности и силы удара командующий фларских войск едва не пропустил последовавший удар меча, направленный в голову, едва успев увернуться, так что клинок прошел совсем рядом, срезав слой металла с наплечника легким касанием. Следующий выпад уже блокировал, устало усмехнувшись, все же находя в себе силы ответить Мирриону.

– А ты хорош, ничего не скажешь, – прошипел сквозь зубы, когда снова сошлись в схватке и клинки скрестились прямо между ними, разделяя забрала шлемов всего на несколько сантиметров, – Думаю, твой меч найдет свое место в моей коллекции трофеев, повешу его ближе к центру…

– Сначала побеждай, а уж потом хвались победами, – выплюнул Миррион, резким движением разведя клинки, выгадав для себя несколько лишних сантиметров для маневра. Теперь уже он атаковал, быстрыми и колющими ударами, как на тренировке в залах замка, заставляя Норриса больше двигаться, чем фехтовать, явно намереваясь его измотать, и уже после нанести решающий удар.

Норрису пришлось отступать, чтобы не получить острое лезвие клинка в грудь, либо же отбивать атаки контрударами, почти не имея шансов заблокировать колющий удар. Удар, после блокировка, и клинок тут же уходит назад, оставляя секундный яркий след резонирующих силовых полей, но, прежде чем успевает развернуть свое оружие, идет новый выпад, направленный уже в другое плечо, и приходится уходить вправо, тогда клинок проходит совсем рядом с рукой, оставляя только тонкий разрез на защите предплечья. Норрис делает сразу шаг назад, и противнику приходится следовать за ним, нанося новый удар, но именно этот ход позволяет ему вернуть инициативу, силовой клинок бьет снизу вверх, высоко поднимая оружие противника. Прежде чем Миррион успевает его вернуть, сам атакует широким рубящим ударом по груди. Гористар едва не попадает под удар, успев отступить в последнюю секунду, и клинок оставляет глубокий разрез на грудной пластине, разрубив рельефное изображение герба графства из золота и серебра. Теперь уже не до хитрых ударов и сложных комбинаций, Норрис давит силой, рубя с плеча и заставляя своего соперника уходить от ударов из стороны в сторону, усиленные псевдомускулатурой боевого костюма прямые выпады клинка буквально проминают защиту Гористара. Удар справа, потом слева, снова слева, справа…

Такой темп бойцы обычно не способны долго выдерживать, нападающий расходует гораздо больше сил, чем тот, кто защищается, и если в этот момент все-таки не сможет пробиться через защиту, то выдохнется и окажется в проигрышном положении, когда соперник перейдет в контратаку.

Снова удар справа, удар слева, снова справа, еще раз справа, слева, снова слева. Миррион, не успевая просчитывать сыплющиеся удары, все-таки ошибается, измотанный бессонными сутками командования в штабе. Меч фларца соскальзывает с края его собственного клинка и, прорубая бронирование боевого костюма, уходит глубоко в предплечье, выбивая брызги крови из раны вместе со стоном боли, от которого Миррион не смог сдержаться. Фларец выдергивает клинок, уводя его влево, расширяя рану, и как только лезвие выходит, уже прижженная силовым полем, она открывается снова с целым потоком крови, заливающим нагрудник. Миррион захрипел, рухнув на одно колено, силы покидали его быстрее, чем бьющая из раны кровь. И все равно отказывался выпускать из рук оружие, свободной рукой пытаясь прикрыть жуткую рану, грозившую в любой момент стать смертельной.

– Сдавайся! – выдохнул Норрис, не способный заставить себе не чувствовать уважение к такому противнику, пытающемуся устоять даже в такой печальной ситуации. Сила воли этого человека, не отказывавшегося от данных клятв даже перед смертью, заставляла воспринимать его совершенно иначе, не чувствуя той ненависти, что может возникнуть между людьми, еще секунду назад пытавшихся убить друг друга. Фларец опустил оружие и подошел чуть ближе, – Сдавайся! Я не хочу убивать такого человека, как вы. Эта война закончится, и вы еще понадобитесь своему графству. Сложите оружие…

– Черта с два! Ни за что я не сложу оружие, стоя на земле родного феода! – прохрипел Миррион, с трудом поднимаясь на ноги, и удерживая рану одной рукой, хотя кровь продолжала просачиваться между пальцев, заливая доспех длинными алыми полосами, быстро запекавшимися на горячем металле, – Можешь убить меня, но заставить сдаться не сможешь! Убей, черт возьми, меня, и покончим со всем этим, – он попытался взмахнуть своим клинком, но рука с перерубленной ключицей его не слушалась, – Дай хотя бы умереть с честью! Сегодня ты победил, но в твоих руках Мыс Харкии будет недолго, я не опозорю свое имя сдачей города! – он закашлялся, кровь капала и изо рта, заливая встроенные фильтры шлема. Миррион буквально требовал, чтобы его убили, честь для него значила гораздо больше самой жизни. Именно в такие моменты проявлялось дворянское воспитание человека, когда понятия чести и верности клятвам, во многих других анклавах считающиеся слишком размытыми и бесполезными, становились первичными, затмевая собой все остальное. Миррион сражался так, как обязан сражаться рейнсвальдский дворянин, с полной отдачей, без оглядки на собственную жизнь и собственные интересы, до последней капли крови и последнего вздоха

Гористарский дворянский род был одним из самых древних, с доблестной историей и славными предками. Миррион не мог себе позволить запятнать эту славную династию напоминанием о том, что один из них все-таки сдался, испугавшись смерти, предпочтя ей пусть и почетный, но все же плен врага, и что самое страшное, сдав столицу графства, оставаясь ее последним защитником. Многим не понять такого хода мыслей, особенно тем, кто считает, что нет ничего важнее собственной жизни, и не стоит обращать внимание на то, что о тебе говорят другие, оправдывая собственные поступки непреодолимыми обстоятельствами или собственной слабостью, но Норрис, стоя напротив своего противника, отлично понимал последнее желание побежденного. Если он не смог сдержать клятву защищать родной город, пусть ради этого превзошел даже собственные силы, то хотя бы искупит поражение собственной кровью, а мертвых, как известно, не обвиняют в трусости.

– Ты храбро сражался, – кивнул Норрис, – И не будет тебе стыда, когда предстанешь пред Небесным Судом, – он вытянул клинок в его сторону, и Миррион лишь слабо кивнул, пытаясь устоять на ногах, чтобы не умирать на коленях. Один резкий удар, и силовой клинок пробивает нагрудную пластину, уходя глубоко в сердце последнего защитника Мыса Харкии, – Это не конец, Гористар, и, думаю, мы вскоре еще встретимся, – последние слова уже произнес совсем тихо, только для себя, чтобы не услышал никто другой.

С гибелью командующего можно было считать, что Мыс Харкии взят. Отдельные очаги сопротивления еще оставались, солдаты и ополченцы, слишком упорные, чтобы сдаваться, отстреливались до последнего патрона, после чего их буквально выжигали огнеметными танками. Многие, узнавая о штурме штаба командования и смерти Мирриона, предпочли сдать оружие, признавая дальнейшее сопротивление бессмысленным, и число защитников быстро сокращалось.

На территории города уже разворачивались первые лагеря для военнопленных, где отдельно размещали солдат и офицеров, отдельно сложивших оружие клонов, получивших приказ сдаться, и отдельно складировали дезактивированных дроидов, с которыми получилось проще всего. Из штаба командования можно было отдать приказ об отключении всех еще действующих боевых дроидов, и для многих защитников именно это и послужило сигналом окончательного поражения. Теперь роботов ждало перепрограммирование, после чего поступят на службу уже Фларскому графству, а для клонов предполагалась психологическая переподготовка, так же для дальнейшей службы победителям. Это нормальная практика для тех войн, что вел Рейнсвальд, использование каждой толики ресурсов, какая только попадала в руки, и во многом, военных трофеев и пленных. Солдаты и офицеры, скорее всего, тоже получал предложение перейти на сторону графства, но здесь все гораздо сложнее. Обладающие полноценным сознанием и нормальной фантазией люди не вызывают такого же доверия, особенно офицеры, дававшие клятвы верности. И даже после прохождения допросов и проверок на детекторах лжи, с ними остается еще слишком много сомнений по поводу верности. Те же, кто откажутся, будут отправлены далеко за линию фронта, в концлагеря для военнопленных, где своим трудом будут подтверждать право на жизнь, а после окончания всех военных действий получат возможность вернуться домой, если, конечно, им будет, куда потом возвращаться.

По старой традиции Норрис первым поднялся на верхнюю башню ратуши, где до сих пор развевалось знамя Гористарского графства, красно-золотой стяг с белым волком, после продолжительных боев простреленный в нескольких местах и закопченный дымом пожарищ, но от этого только приобретший гордый и несгибаемый вид. Около флагштока, на небольшой площадке, еще лежало тело снайпера, устроившего здесь позицию, теперь простреленного навылет. Аккуратно перешагнув через него, командующий фларскими войсками ухватился за удерживающий знамя канат, свободной рукой достав меч из ножен.

Один удар и срезанное знамя тут же подхватывает ветер, рвущийся сейчас в город из многочисленных проломов защитного купола, но полотнище слишком тяжелое, чтобы долго держаться в воздухе. Плавно опускается куда-то на площадь, где среди разбитых танков и забитых трупами укреплений собрались фларские солдаты, радостными криками и стрельбой в воздух приветствующие столь значительную победу.

Это действительно исторический момент, и Норрис уже знал, что его имя навеки останется в истории как имя человека, прямым штурмом поставившего на колени один из самых крупных и сильных городов Рейнсвальда, столицу Гористарского графства, всегда считавшуюся неприступной. Как имя человека, пролившего столько крови ради одной единственной победы, что станет лишь одной из многих сражений, каким еще предстояло отгреметь в первой в истории королевства полномасштабной гражданской войне.

Только эта победа поставила перед собой сразу множество вопросов, какие следовало решать в ближайшее время. Мыс Харкии одно из самых важных мест во всем Гористарском графстве, не стоит даже надеяться на то, что его потерю так просто признают. Первые контратаки, неудавшиеся попытки прорыва к осажденным войскам, со стороны остальной территории графства уже были, отбиты, зато сейчас уже, по данным разведки, в непосредственной близости от Мыса Харкии формируется сразу несколько ударных групп из войск внутренних гарнизонов, предназначенных для возвращения Мыса Харкии. Так что первой задачей теперь станет удержаться на захваченных позициях, хотя сделать это будет далеко не просто.

Большая часть укреплений города уже разрушена в ходе наступления, зенитная артиллерия уничтожена и не подлежит ремонту больше, чем в восьмидесяти процентах случаев. От дальнобойной артиллерии, способной накрывать наступающие на город войска, захватчикам не досталось и половины, то, что не было уничтожено в ходе артиллерийских дуэлей, уцелевшие расчеты постарались повредить как можно серьезнее. Инженеры и ремонтные команды уже занимались их восстановлением, но на это требуется время, которого может и не хватить.

Больше всего досталась внешним стенам и фортификациям вокруг, серьезно пострадавшим в ходе танковых сражений. Оборону вокруг города и вовсе решено было оставить, полуразрушенные форты и то, что от них осталось, невозможно толком защищать, лишь впустую растратить ресурсы и человеческие жизни. Командование фларской армии собиралось остановить противника на второй линии, пострадавшей гораздо меньше из-за того, что защитников, лишившихся большей части резервов на первой линии, выбили оттуда почти сразу. Теперь там размещалась противотанковая и осадная артиллерия графства, выполнившая свои штурмовые функции и сейчас размещавшая на подготавливаемых позициях как контрбатарейная. Артиллеристы как раз занимались рекогносцировкой местности, основываясь на собственном опыте, где наилучшие позиции для осадных орудий, и определяя координаты для пристрелки.

Танковые подразделения, сильно потрепанные в ходе боя, сейчас сводились в объединенные группы в оперативной близости от второй линии, предназначенные для отражения атак противника при попытках прорыва там, где намечалтся основной удар. Часть танков и вовсе размещалась в танковых засадах и специально вырытых траншеях, уже пристреливаясь по тем или иным направлениям, откуда могут двигаться вражеские танки и бронетранспортеры с пехотой.

Норрис очень большую важность уделял флоту, чье превосходство в воздухе Гористары сейчас не могли оспаривать, конечно, сложно представить, сколько кораблей могут выдвинуться вместе с подкреплением из внутренних гарнизонов, но все же сомневался, что это будут сопоставимые с имевшимися у него силами. По данным разведки Тарваил увел с собой все возможные резервы, какие только успел собрать, рассчитывая нанести по Тристанскому замку максимально мощный удар. Выделяя еще больше кораблей для возвращения Мыса Харкии, Гористары рискуют обескровить собственные гарнизоны перед будущими сражениями.

Захватив столь мощную базу, как причалы Мыса Харкии, хоть и сильно поврежденные в ходе боев, флот Флара здесь обрел надежный порт, какой можно использовать для операций против наступающего противника. Ремонтные мощности и склады снабжения, захваченные в самом начале первой волны десанта, а потому почти не поврежденные отступающими защитниками, теперь использовались для нужд флота, потрепанного в ходе боев и нуждавшегося в столь необходимом ремонте и пополнении припасов. Норрис специально выделил лучшие силы для восстановления верфей и тех причалов, какие можно отремонтировать в ближайшие сроки. Господство флота в воздухе позволяло наносить удары по наступающим войскам, нанося им тяжелые потери и практически не неся потерь от ответного огня.

Кроме того, получив стационарные площадки для базирования эскадрилий штурмовиков и бомбардировщиков, защитники обеспечили столь необходимую воздушную поддержку сухопутных сил. Точечные ракетные и бомбовые удары могут серьезно облегчить жизнь солдатам в окопах, уничтожая тяжелую бронетехнику и артиллерийские установки, действующие вне зоны ответного огня.

Аналитики одновременно с этим вели работу по отчетам, полученным в ходе сражения, выясняя ошибки Мирриона и вырабатывая методы по их предотвращению. Главная ошибка, какую он вообще допустил, конечно, попытка столь масштабной обороны с минимальными силами, каких едва хватало для того, чтобы вообще удерживать периметр, но здесь даже не его вина, а результат общей халатности графа, разрешившего поход Тарваила и отправившего с ним так много сил, необходимых для защиты столицы. Гористары не приняли во внимание тот момент, что Тристан уже имел мощных союзников, готовых поддержать его в войне, и это сыграло роковую роль в падении Мыса Харкии.

Тарваил был уверен, что Карийский баронат и Фларское графство предпочтут тактику выжидания, сможет ли Тристан выдержать или нет, так что рассчитывал в первую очередь только на собственные силы как на одну из крупнейших армий Рейнсвальда. В то время как Эдвард, обладая не меньшими по численности войсками, все равно сразу же обратился за помощью к союзникам, скоординировав все действия, выставив в итоге силы большие по численности, нежели его противник. И сейчас фларцам надо было только продержаться хотя бы сутки, пока не подойдут подкрепления из Тристана и со стороны Фларского графства. Граф не собирался растрачивать зря столько сил, решив раз и навсегда взять Гористаров за горло, разобравшись со столь серьезным политическом соперником, а контроль над вражеской столицей для этого подходил как нельзя лучше. Для этого был готов вступить в войну с привлечением всех ресурсов и возможностей своего графства, даже если она затянется и перерастет в позиционное противостояние.

Мыс Харкии снова готовился к осаде, и Норрису теперь приходилось решать вопрос с гражданским населением, несколько миллионов человек, закрытые в убежищах для мирного населения, десятки тысяч раненных и лишившихся крова в ходе боев гражданских, которым теперь требовался приют и защита, теперь повисли тяжким грузом уже у него на руках. Одно из нерушимых правил любого конфликта между дворянами на территории королевства, вне зависимости от его размаха, гласило, что мирное население не должно страдать, эти люди не только подданные феодала, но так же и подданные короны, а король не будет терпеть истребления собственных граждан. Пусть сейчас короля нет, только претенденты, но королевские войска все равно могут выступить ради защиты гражданского населения, вне зависимости от того, кто будет виноват. К ним Норрис в первую очередь и обратился с просьбой о помощи для организации воздушного моста и последующей эвакуации мирного населения из зоны боев. Королевские вооруженные силы обещали помочь всеми силами в данном вопросе, но до их прибытия с гражданскими необходимо было что-то делать. И все же гражданские были одним из самых последних вопросов в том внушительном списке, что вырос перед командующим, когда над Мысом Харкии поднялся флаг Фларского графства.

– Сообщите в столицу, город взят, – сказал Норрис устало, когда удалось наладить внешнюю связь, и был получен контакт с Фларом, – Нам необходимы подкрепления. В первую очередь боевые корабли, тяжелая техника и инженерные команды, если мы хотим удержаться здесь. И как можно быстрее, противник готовит масштабное наступление на наши позиции, без поддержки извне мы вряд ли сможем долго удерживать город.

Штаб разместили в порту, в бывшем здании портовой администрации, одном из тех, что наименее пострадало при обстрелах портовой зоны и бомбардировках. От старой позиции, какую выбрал Миррион, в ратуше, решено было отказаться, поскольку наступление противника будет вестись в основном сухопутными силами, так что даже если они прорвутся в город, штаб будет расположен максимально далеко от линии фронта. Норрис не собирался рисковать, подставляя под удар всю систему командования из-за одного лишь желания показать, насколько он мужественный. Упорное нежелание его недавнего противника признавать силу обстоятельств уже привело того к трагическому финалу, и повторять такую ошибку не собирался. Он будет удерживать город до последнего солдата, но если дойдет до того, что придется отступать, то будет руководить ситуацией, а не бессильно наблюдать, как затягивается петля вокруг командного центра.

– И еще, сообщите в Тристан, что нам требуется любая помощь, которую только могут оказать, – добавил он, несколько задумавшись, – если не могут выслать войска и корабли, по пусть хотя бы отвлекут на себя внимание противника. Чем больше времени мы выиграем для укрепления позиций, тем лучше… – то, что ему действительно было нужно, так это время. Время для того, чтобы укрепить позиции, для того, чтобы восстановить укрепления города, для того, чтобы дождаться подкреплений. Свой шанс Норрис уже использовал, и он сам отлично это понимал, теперь надеясь только на то, что хватит сил удержать захваченное.

========== Глава 6. Победа. ==========

Глава 6. Победа.

Лакедемоняне о врагах спрашивают не сколько их, а где они.

Агид II

– Всем подразделениям! Приготовиться к бою! Строго следовать плану наступления! – приказал Эдвард на общей частоте, – повторяю передовым частям, строго следовать плану наступления!

Получив подтверждение о получении приказа, молодой барон отключился от канала связи. Мысли снова успокоились, разложившись по полочкам сознания, и те эмоциональные метания, что еще несколько часов назад никак не давали настроиться на нужный лад, теперь исчезли, растворившись в строгой логике приказов. Только нервная дрожь, появлявшаяся в такие моменты, напоминала, что в нем есть осталось что-то человеческое, но, к счастью, ее не было видно под боевым костюмом.