Текст книги "Пустой мир 2. Война за престол (СИ)"

Автор книги: thelordofthedark

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 40 страниц)

– А что тогда Хормент? – спросил барон, поняв ход мыслей своего заместителя. Диамерон все еще оставался одной из важнейших точек сражения за Карийский баронат. Для Вассария действительно странно так неожиданно переключится на другую цель, пусть и не менее важную, но находящуюся буквально в противоположной стороне. Хормент закрывал восточное направление, ведущее к просторным Хормийским равнинам, где расположено множество ферм и оранжерей, служащих продуктовой базой бароната, а так же шахты глубокой добычи и заводы по отчистке и плавки тяжелых металлов, необходимых для производства танков и боевых кораблей. Заняв эти территории, или хотя бы развернув там бои, выведя их промышленные мощности из строя, Вассарий сильно пошатнул бы возможности бароната по восполнению боевых потерь, так что исключать Хормент из приоритетных целей противника не стоит.

– Они рассчитывают именно на то, что мы бросимся защищать город и те трассы, что он закрывает, – кивнул Де Монмираль, – а как только наши войска втянуться в оборонительные бои, и мы будем вынуждены перебросить туда большую часть резервов, сразу же ударят по Наваринскому ущелью, окончательно блокируя Диамерон. Контратаковать мы не сможем, резервов на этом участке едва хватает на то, чтобы удерживать линию фронта…

– И что вы предлагаете, командующий? – сам барон, услышав такие известия, предложил бы нанести удар по позициям противника возле Наваринского ущелья, заставив его раньше времени ввести в бой свои войска, сорвав наступление, но у его заместителя были другие планы по этому поводу.

– Дать противнику атаковать Хормент и перебросить туда часть резервов, – сказал Де Монмираль, – пусть поверит, что мы купились на его уловку и готовы держаться за город всеми силами, но основные силы перекинуть к ущелью, где и контратаковать противника, – он нервно повел шеей, поправляя воротник, зная, насколько рискованный план сейчас предлагает. Ведь если неправильно разгадал замыслы противника в его новом наступлении, то город будет потерян, а восточное направление окажется практически беззащитным перед атакующими танковыми колоннами Вассария.

– Сколько у меня есть времени на раздумье? – спросил Рокфор, уже чувствуя мысль, что должен быть не здесь, с семьей, а в штабе.

– Господин, я понимаю, что не имею прав давить на вас, – Де Монмираль даже начал краснеть от смущения. Наивный мальчик, полагавший, что дворянин имеет право на личную жизнь, тем более, в военное время, – Только вы должны тоже понимать, что противник не станет медлить, действовать надо как можно быстрее…

Он снова начал пытаться поправить свой воротник, и барон подумал, что надо будет ему как-нибудь указать на этот жест, слишком выдающий нервное напряжение. Командующий должен быть спокоен как скала, даже если все вокруг него в этот момент катиться в Бездну, и не имеет даже права хоть как-то показывать своим подчиненным, что и ему присущи человеческие качества.

– Как я понимаю, это значит, что ответ должен быть дан прямо сейчас? – помог ему барон, и Квин только облегченно вздохнул, ответив утверждающим кивком, но был вынужден обернуться, кто-то за пределами видеопроектора обратил на себя его внимание, докладывая что-то очень важное и спешное. Заместитель командующего повторно кивнул и жестом велел подождать, снова повернувшись к барону с выжидающим выражением лица. Рокфор тяжело вздохнул, – Хорошо, сир Де Монмираль, я вам верю, можете начинать действовать в соответствии с вашим планом, но докладывайте мне обо всех изменениях ситуации на фронте.

Довольно рискованное решение, поскольку, может и Вассарий Гельский был не самым успешным и талантливым командующим, но ему достался штаб его отца, вместе со старыми и опытными полководцами, действительно заслужившие свои должности собственными умениями и талантами. У них всегда есть минимум еще два варианта, как действовать дальше, и в любой момент могли все изменить, разгадав план защитников точно так же, как сейчас они разгадали их замыслы. В войне порой решают не солдаты и вооружение, хотя, без этого, конечно, нельзя, а умение командующего использовать свои сильные стороны, прикрывая слабые, одновременно играя на слабых сторонах противника. И временами, когда армии порой даже не равны по силам, талантливый полководец может изменить ход всей войны, опережая противника и находясь на шаг впереди, разгадывая его замыслы и используя их слабые стороны.

– И еще одно, барон, – Квин снова застеснялся, боясь говорить то, о чем еще хотел спросить своего сюзерена, – конечно, я не имею права вам приказывать или указывать, но смею просить о вашей помощи, которая может оказаться необходимой. Нам нужно ваше присутствие, барон…

– В штабе? – удивился Рокфор, – Кажется, мы с вами только что обо всем договорились. Дайте мне хотя бы сутки побыть с моей семьей… – он надеялся хотя бы увидеть младшего сына и внучек до того, как снова покинет Карийский замок, но в войсках, видимо, думают по-другому.

– Нет, господин, сейчас ваше присутствие в штабе вовсе не обязательно, – покачал головой Де Монмираль, – здесь ситуация в относительном порядке. Я беру на себя право просить вас отправиться в Хормент, господин. Если вы покажетесь там, в ратуше и на городских стенах, то противник убедиться, что мы купились на его маневры и будет действовать в соответствии со своим первоначальным планом.

В таком предложении действительно было очень много разумного. Барон просто обязан прибыть туда, где решается судьба его бароната, и лично руководить войсками, а не прятаться за солдатскими спинами. Если Вассарий узнает о появлении Рокфора в Хорменте, то только уверует, что его обманный маневр сработал. С другой стороны, если это всего лишь обманный маневр, у осаждающих под городскими стенами не будет достаточных сил для отражения полномасштабного вражеского наступления, всех их перебросят к Диамерону, и Рокфор сыграет роль обычной наживки. Рисковать так своим сюзереном решались далеко не все, даже опытные и старые командующие, служившие в штабе многие годы.

– Командующий, вы уверены? – переспросил Рокфор, удивленный такой просьбой. Мало того, что его снова отрывали от семьи, куда только что приехал, так еще и вынужден рисковать собственной жизнью, подставляясь под удар. Он не боялся смерти, уже успев устать от такой жизни, где постоянные волнения, испытания и нервные ситуации лишь изредка сменялись моментами покоя и тишины. Удивительно только слышать подобное от еще неопытного командующего, так уверенного в собственных решениях.

– Господин, я понимаю, что именно сейчас у вас прошу. И что это можно рассматривать как нарушение данных клятв верности, – кивнул Де Монмираль, – но без поддержки союзников у нас не хватит сил на длительное противостояние, а у наших друзей сейчас предостаточно и других проблем. Если же мы сможем уничтожить ударные силы гельских войск, то выиграем время, какое нам сейчас так необходимо, – он тяжело вздохнул, – Я понимаю, чего прошу от вас, и если вы сейчас откажетесь…

– Командующий! – ледяным тоном одернул его Рокфор, – Если я и стар для того, чтобы лично вести войска в атаку, то это вовсе не значит, что буду сидеть в замке и бояться высунуть нос из-за стен. И не хуже вас понимаю, чего от меня требует титул барона. Если мой выезд в Хормент необходим, то именно так я и поступлю. Когда мне необходимо там быть?

– Чем раньше, тем лучше, барон, – облегченно вздохнув, кивнул Де Монмираль, – Противник уже сейчас ведет бои на подступах к городу. Мы пока удерживаем первую линию обороны, но даже по самым оптимистичным расчетам ее придется сдать к сегодняшнему утру.

– Дайте мне хотя бы немного времени пробыть с семьей, – тяжело вздохнул Рокфор, – Я вылечу в Хормент в первой половине дня. У меня ведь есть такая возможность?

Он, конечно, был бароном, а потому мог просто приказать, и никто из карийской армии не смог бы спорить с этим приказом, но Рокфор прекрасно понимал, что человеку нельзя приказать не думать. Отказавшись, лишь покажет свою слабость, отправив своих людей умирать, но сам даже испугавшись показаться там, предпочтя семейный вечер грязи и крови фронта. Его генералы примут и даже согласятся с таким решением, но вряд ли поймут его, сами рискуя своими жизнями, хотя у каждого были свои семьи и дети, которые точно так же ждут их дома, надеясь и молясь о том, чтобы их мужья и отцы вернулись домой живыми.

– Конечно, господин, – кивнул Де Монмираль, – я прикажу все подготовить, вас будут ждать. У города сейчас опасно, там идут воздушные бои, но уверен, защитники смогут организовать для вас безопасный коридор до самых крепостных стен.

– Конец связи, командующий… – Рокфор уже потянулся к кнопке отключения, но Де Монмираль успел вклиниться с последней просьбой.

– Господин, я понимаю, как вы рискуете, и очень ценю это, – сказал заместитель командующего более уверенным тоном, – каждый из офицеров штаба понимает ваш поступок, но я все же осмелюсь просить вас рисковать как можно меньше. Нам нужно лишь, чтобы вас на крепостных стенах заметили разведчики противника, но не более того. Как только начнется штурм города, я осмелюсь просить вас немедленно покинуть Хормент, – еще раз потянул свой воротник, уже потный. Свалившаяся на плечи ответственность быстро подтачивала силы молодого офицера.

– Я сделаю то, что от меня потребуется, – уклончиво ответил барон, после чего все же отключил связь. Настроение оказалось бесповоротно испорчено, но это была необходимость, без которой уже не обойтись. Война не будет ждать, когда ты все-таки соизволишь обратить на нее свое внимание, она сама придет к порогу и сшибет дверь с петель.

– Ты опять уезжаешь? – Фарье не требовалось даже ничего рассказывать, и так все поняла, только посмотрев на его лицо, – Что-то случилось на фронте?

– Да, и мне надо ехать, – кивнул Рокфор, присаживаясь на край кровати, не зная, стоит ли ей рассказывать всю правду, зачем он понадобился там, либо же сейчас лучше будет ложь во спасение, чтобы лишний раз не нервировать и без того измученную последними свалившимися на них событиями жену. Пусть лучше ее страх будет запоздалым и быстро отходящим, когда Рокфор вернется из-под Хормента с хорошими вестями о том, что войска Вассария понесли серьезное поражение, – Мне необходимо в штаб, генералы никак не справляются без моего личного присутствия. Не волнуйся, это всего лишь на пару дней…

– Я не могу не волноваться, – сказала Фарья, обнимая его за плечи, – Только ты у меня и остался, а сейчас идет эта война… Я не хуже твоего знаю историю нашего королевства. Всегда гибнут самые смелые и храбрые, а ты как раз один из таких. Мой герой… именно поэтому я когда-то и вышла за тебя… за сильного, храброго и смелого баронета, сразу покорившего мое сердце.

– Все будет хорошо, – он поцеловал ее руку, прижав к себе, – только верь в это…

***

– Батюшка, вы только берегите себя, – в очередной раз повторяла Тимья, когда он уже садился во флаер, готовый доставить его к военному порту столицы. Там его уже дожидался легкий крейсер, направляющийся к Хорменту, – Вам ведь не надо на самом фронте показываться? Штаб должен быть далеко от мест боев…

– Я буду только в штабе, – снова соврал Рокфор, не желая, чтобы его домашние слишком сильно волновались за время его отсутствия, – там тихо, а охраны столько, что ни одна мышь не пролезет, не получив разрешения, – еще раз обнял девушку, видя, что та чуть не плачет. Она действительно стала частью их семьи, волнуясь за него, как за родного. Хотя, собственно, именно так все и было, эта семья ей куда дороже, чем родная по крови, которых не видела с момента свадьбы.

Внучки, только что увидевшие дедушку, никак не могли понять, почему он снова уезжает, а не останется с ними поиграть, как обещал в прошлый раз, но чувствовали, как волнуется их мама, а потому тоже шмыгают носами. И только Квенти, уже в кадетской форме, какую ему пошили по специальной просьбе, пусть без погон и лычек, но уже с гордостью одеваемую, стоял с гордо задранным носом и самым серьезным видом, какой мог на себя напустить.

– Отец, а почему мне нельзя с тобой? – в очередной раз спрашивал он у своего барона обиженным тоном, – Я тоже умею сражаться, а мои учителя подтвердят, что у меня очень хорошие успехи, особенно в фехтовании… Я могу быть рядом с тобой! – почти что возмущенно добавил, и даже самому простаку понятно, что мальчишка мечтает о воинской славе и геройских подвигов, начитавшись историй о героях прошлого, но еще ни разу не столкнувшись с действительностью войны. С ней познакомиться уже в кадетских дворянских отрядах королевской армии, где молодых и наивных ребят посвящают в тяготы и сложности того, что значит действительно быть боевым командиром. Далеко не все выдерживают подобное испытание, возвращаясь домой, отказавшись от военной сферы и переложив обязанности по защите феода на своих вассалов, порой более талантливых в данной сфере. Не всем суждено стать достойными офицерами, способными выдержать свалившуюся на них ответственность. И еще меньше будет таких, которых запомнят в истории королевства.

– Потому что ты должен остаться здесь, – Рокфор потрепал его за плечо, Квенти уже в свои шестнадцать был с него ростом, но характером пойдя в своего отца, – Ты наследник всего нашего бароната, юный баронет и будущий воин. И ты должен защищать свою семью, пока меня здесь не будет. Понимаешь? – его сын усмехнулся, понимая, что это больше слова, чем настоящая необходимость. В замке столько охраны, что если он присоединится к ним в сражении, ничего не изменится, – И потом, ты должен учиться. На тебе огромная ответственность за будущее нашего бароната, всей Карии. Рано или поздно, но меня не станет, тогда ты займешь мое место… ты ведь все и так понимаешь… – он улыбнулся, и Квенти только кивнул, готовый спорить, но признавая, что все равно его отец прав, а ему только и остается, что следовать по тому пути, который для него предназначен.

– Отец, не рискуй сильно, – повторил мальчик слова своей матери, – мне рано становится бароном… – Рокфор прижал его к груди прежде, чем сесть во флаер.

Машина взлетела в воздух с карийским бароном на борту, и уже через пару минут поднялась так высоко, что внутренний двор, где стоит его семья, превратился в совсем небольшое пятнышко на фоне крепостных стен и башен замка. А потом и сам замок становился все меньше и меньше на фоне огромного городского защитного купола.

Вдалеке на локаторах уже виднелся порт, где сейчас разместилась целая военная эскадра, проходящая профилактический осмотр и ремонт, готовящаяся к вылету на линию фронта. Среди прочих кораблей стоял у причала и небольшой, но хорошо вооруженный и мобильный легкий крейсер, что доставит его к крепостным стенам Хормента, где уже идут бои.

Всего лишь один день мира и тишины, проведенный с семьей, и он снова летит на фронт, но даже это короткое время можно расценивать как настоящий подарок Небес, прежде чем снова бросить его в мясорубку войны.

========== Глава 12. Охота. ==========

Глава 12. Охота.

Тот, кто пренебрегает своей жизнью, тем самым ценит свою жизнь.

Аао-цзы (Ли Эр)

Фронт ломает людей быстро и беспощадно, работая как гигантская мясорубка, загребая людей и на выходе выдавая отработанное и более не нужное мясо. Каким бы умелым бойцом не был человек, сколько бы он не знал но на фронте современной войны для него будет счастьем пережить грядущий день. Тайные операции, диверсии, налеты, рейды и специальные операции рядом не стоят по сравнению с тем, что можно испытать, попав всего лишь на один единственный день на настоящий фронт, где человеческие жизни не стоят совершенно ничего, а время измеряется паузами между артиллерийскими обстрелами. Методичное, спокойное и даже надоедающее истребление себе подобных, когда все остальное просто уходит на второй план, оставляя после себя лишь самое примитивное и простое желание выжить.

Как сказал один талантливый командующий, на настоящей войне нет людей, есть лишь только человеческий ресурс, который необходимо расходовать, порой бережно и осторожно, а порой бросая в топку сражения без всякой оглядки и жалости, лишь бы поддерживать пылающий там огонь. Человеческая жизнь всего лишь отметка в графических шкалах соотнесения потерь и достигнутых результатов, причем даже не самая большая и значимая, а та, на какие обращают внимание лишь тогда, когда счет переходит на тысячи и десятки тысяч. Их расходуют исходя из поставленных целей и задач. Для взятия первой линии вражеских укреплений требуется примерно пятьдесят тысяч таких отметок на одном участке, для того, чтобы там закрепиться и удержать первую контратаку противника еще примерно двадцать тысяч таких же. А для того, чтобы перейти в наступление на вторую линии обороны, потребуется не меньше ста тысяч таких отметок, рядом с которыми будут куда более важные и ценные отметки тяжелых танков, авиации и кораблей, какие, в отличие от жизней рядовых солдат, стараются экономить.

И только когда оказываешься в самом центре этой мясорубки, где огромные и технологически совершенные армии истребляют друг друга с невероятной жестокостью, начинаешь видеть истинную сторону войны, бессмысленную и беспощадную. Кажется, война идет сама по себе, без явных причин и особо важных целей, питаясь только разрушением и пролитой кровью. На линии фронта, под ракетными и артиллерийскими обстрелами, понимаешь, что все эти бравые лозунги, агитационные плакаты и листовки на самом деле не имеют никакой ценности, поскольку война всегда идет на истребление. Либо ты уничтожишь своего противника, либо он уничтожит тебя, вот и вся простая математика.

Сидя в разрушенном прямым попаданием тяжелого орудия здании, когда-то бывшей фермой, пережив атаку противника, перемоловшего ваши прореженные пехотные порядки тяжелыми танками и шагоходами, сжимая в руках почти разряженную плазменную винтовку, где энергии хватит еще на один или два выстрела, с простреленным нагрудником боевого костюма и засевшей в груди пулей, начинаешь понимать, что тем же самым человеком с этой войны уже не уйти. Если вообще выживешь, потому что рана продолжает кровоточить, а последнее лекарство в аптечке кончилось еще вчера, потраченное на раненного товарища, все равно не выкарабкавшегося.

Понимаешь, что на самом деле ничего не значишь, что тебя променяли на еще несколько минут удержания этой линии обороны для каких-то более высоких тактических планов, а жизнь твоя вряд ли вообще чего-то стоит в глазах командующих. Один из миллионов, брошенных в горнило войны, не герой и не славный воин, каким никогда и не станешь, а просто еще одна единица в списке потерь, по которым уже позже будут определять, насколько успешно прошла операция.

Карийский фронт гражданской войны Рейнсвальда еще не перерос окончательно в позиционную стадию, постоянно сдвигаясь на несколько километров в ту или иную сторону, подвергаемый артиллерийским ударам и орбитальным обстрелам. Пока внизу воевали сухопутные армии, в воздухе сходились в сражениях целые эскадры, пытающиеся завоевать более выгодные позиции и обеспечить поддержку силам фронта. Получая от союзников все новые подкрепления, флот Вассария теперь обладал значительным численным превосходством, но адмиралы Карийского бароната, постоянно перебрасывали имеющиеся у них силы с одного участка на другой, не давали противнику завоевать господство в воздухе, сумев даже нанести несколько чувствительных поражений, но общую ситуацию переломить не могли. Все ждали части Карийского флота, отправленные под Тристанский замок и сейчас возвращавшиеся домой.

Используя партизанскую тактику вкупе с гибкой обороной, карийские воздушные силы в первую очередь били по коммуникациям противника, перехватывая транспорты, грузовые конвои, или отдельные группы противника, но их сил едва хватало на то, чтобы удерживать фронт на основных направлениях. Гельские силы не развивали успехи на основных направлениях только потому, что войска на поверхности продвигались значительно медленнее даже с воздушной поддержкой.

Самые жестокие воздушные сражения сейчас развернулись вокруг Хормента, крупного города-крепости, представляющего собой большую транспортную развязку с большим гражданским портом. В его промышленных кварталах располагалось огромное количество перерабатывающих заводов, обеспечивающих выплавку металла и очистку минеральных ископаемых для многочисленных заводов Карийского бароната, обеспечивая не меньше половины потребностей феода. Естественно, за этот город войска защитников будут держать до последнего, опираясь на мощные фортификации и целую систему крепостей, созданных во время первого конфликта с Саальтом. Только в ту войну город удерживало несколько союзных армий рейнсвальдских феодалов, ничем не уступая противнику ни в численности, ни в обеспеченности войсками тяжелой техникой и воздушными кораблями. Сейчас же войска Карийского бароната, удерживающие эти земли, имели в три раза меньше сухопутных сил и почти в четыре раза меньше кораблей на этом направлении, используя только преимущество своей территории и мощные укрепления города, несколько уравнивающие силы.

Гельские войска перешли в полномасштабное наступление по всей линии фронта вокруг Хормента, проводя штурмы сразу нескольких крепостей, прикрывающих подходы к городу, используя в атаках сверхтяжелую технику и осадную артиллерию. Эскадры эсминцев, находясь вне зоны досягаемости зенитного прикрытия, вели огонь высокоточными ракетами с ядерными зарядами, зачищая оперативные тылы оборонительных рубежей, от чего на горизонте время от времени поднимались расцветающие ярко-красными огнями ядерные грибы, взметая в воздух тысяч тонн породы и песка. Их атаковали «призраки» защитников, проникая сквозь отряды охранения и нанося молниеносные удары, после чего либо уничтожались кораблями прикрытия, либо снова отступали, закрывшись маскировочными полями.

Прикрытие мощными дефлекторными щитами, позиции защитников пока держались под ядерным обстрелом, ураганным огнем выкашивая стрелковые цепи наступающих и подавляя движущиеся вперед танковые колонны. Хорментский гарнизон был одним из самых крупных и подготовленных во всем Карийском баронате, поскольку прикрывал жизненно важное направление, и солдаты не собирались отказываться от возложенной на них ответственности, зубами вцепившись в землю, отчаянно защищая каждый бункер и каждое укрепление, заставляя противника кровью платить за каждый сделанный шаг.

С большой высоты фронт вокруг Хормента был виден даже невооруженным взглядом, похожий на целую россыпь ярких огней, вспышек артиллерийских залпов и разрывов снарядов. Множество небольших, но ярких точек, густо рассыпанных по земле, обозначали подбитые и сейчас горящие танки, либо же разрушенные укрепления и огневые точки, тонкие и быстро гаснущие линии отмечали дефлекторные щиты, почти невидимые в нормальном спектре, но вспыхивающие яркими энергетическими разрядами в местах попаданий.

Чуть дальше горели огни защитных крепостей, сейчас с еще действующими оборонительными батареями, непрерывным огнем бьющих по наступающему противнику, а по ним стреляли в ответ осадные батареи, сверхтяжелые плазменные установки, засыпающие крепости снарядами из-за пределов действия орудий защитников, находясь в полной безопасности, как от наземных орудий, так и от вражеского флота. Пока что их залпы без всякого видимого вреда рассыпались яркими голубыми и фиолетовыми вспышками, перехватываемые щитами, но никто, даже сами инженеры генераторов полей не давали гарантий, сколько еще смогут выдерживать такой интенсивный обстрел.

Весь мир вокруг словно пылал, охваченный пламенем сражения, всюду пылал огонь и рвались снаряды, шел ожесточенный бой, где гибли тысячи солдат, дроидов и клонов, вцепившиеся друг в друга с такой яростью, словно только и были рождены для этого боя. Рокфору не привыкать видеть подобное, но сердце все равно как-то начинает биться чаще, а количество адреналина в крови вырастает в разы, заставляя дышать полной грудью и жить одним днем. Дальше загадывать можно только на картах оперативного планирования, просчитывая ходы противника и свои собственные, но, когда выходишь на передовую, страшно думать вперед даже на ближайшую пару часов, поскольку нет никакой уверенности, что сможешь вернуться.

Его нынешний командный пункт находился на переднем крае городской обороны, в одном из бункеров второго ряда укреплений второй линии. Многоуровневый полуавтономный комплекс, состоящий из шести подземных и двух надземных этажей, подготовленный для гарнизона из семи сотен бойцов. Два его надземных уровня обеспечивали защиту противотанковой и минометной батареям, поддерживающих огнем защитников первого ряда, где сейчас шел ожесточенный бой.

Используя тяжелые танки как прикрытие, гельские силы подступили к окопам первого ряда, у которых после длительных боев почти не оставалось сил удерживать столь мощную атаку. После нескольких дней боев большая часть огневых точек там оказалась уничтожена, и теперь лишь вопрос времени, когда нападающие окончательно его займут, но солдаты гарнизона продолжали упорно держаться за полуразрушенные окопы и доты, не желая так просто отступать.

Скорострельные излучатели и крупнокалиберные пулеметы не могли нанести вреда лобовой танковой броне, а немногочисленные противотанковые пушки, еще остававшиеся на этом рубеже, берегли для крайнего случая, опасаясь контрорудийных самоходок противника, действующих с поразительной точностью и перемалывая в порошок любой участок, где был зафиксирован выстрел.

Вражеский тяжелый танк со спаренной пушкой и символикой Цимийского герцогства, буквально подмяв своей стотонной тушей бетонный дот со станковым плазменным разрядником, качнулся, переваливаясь через линию окопов, по пути получив брошенную кем-то из солдат плазменную гранату в левый бок, взорвавшуюся без какого-либо видимого эффекта. Его крупнокалиберному рельсовому орудию здесь просто не было достойных целей, поэтому работали только вторичные пушки в спонсонах по обеим сторонам корпуса. Шестидесятимиллиметровые автоматические орудия поливали окопы разрывными снарядами, заставляя солдат прижиматься к земле. Перевалившись через окоп, танк продолжил движение, когда открыла огонь противотанковая батарея второго ряда, взяв тяжелую машину на прицел. Двенадцать лазерных орудий дали одновременный залп, целясь в башню и спонсоны, поскольку даже таким пушкам проблематично пробить толстый лобовой лист брони корпуса, к тому же еще и прикрытого мощным дефлекторным щитом.

Первые залпы просто превратились в радужные разводы силового поля, но лазерные орудия обладали высокой скорострельностью, и на танк обрушился настоящий шквал огня, пробивший щит и выжигавший в броне глубокие борозды. Правый спонсон ярко вспыхнул и оплавился, когда лазерный луч угодил точно в орудие, заставив его замолкнуть. Еще несколько попаданий, и одно из рельсовых орудий вышло из строя, моментально ослабив ответный танковый огонь.

Боевая машина попыталась сдать назад, когда экипаж сообразил, что такими темпами их сейчас просто разорвут, но сразу два попадания разбили левую гусеницу, и танк занесло в противоположную сторону, подставляя более уязвимый борт. Броня ярко вспыхнула после новых попаданий и поддалась в нескольких местах. Тяжелый танк окончательно остановился, из кормовых люков повалил огонь и дым, свидетельствовавший о поврежденном двигателе, но башня еще вращалась, посылая в сторону орудийной батареи снаряд за снарядом. Наконец, после удачного попадания в щель между корпусом машины и башней, заклинило поворотный механизм, а само орудие отключилось.

Выведенный из строя танк больше не представлял угрозы, и его экипаж теперь пытался покинуть машину, но танкисты сразу же попадали под прицельный огонь защитников. Следовавшие за танком стрелковые цепи гельских солдат все же добрались до окопов, и там закипела ожесточенная схватка, местами перераставшая в рукопашную, где в ход шло все, что только попадалось под руку, от силовых клинков до прикладов и ножей.

– Господин, вам лучше сейчас спуститься вниз, – к Рокфору подошел один из адъютантов, – противник наверняка зафиксировал батарею и попытается сейчас подавить ее артиллерийским огнем. Инженер перевел почти все питание на усиление дефлекторных щитов, но мы не можем быть уверены, что они выдержат.

Его опасения вполне понятны, небольшая шестиугольная бетонированная башенка, поднимавшаяся с правой стороны бункера, была самым уязвимым местом, не имея такого же каркаса жесткости. В башне находился пункт корректировки огня, кроме пары операторов, напрямую подключенных нейроинтерфейсом к системам сканирования и визорам дальнего действия, и самого барона, никого больше не было. Ряд смотровых щелей позволял наблюдать за полем боя, у одного из них барон и стоял, вооружившись многоканальным биноклем.

Его солдаты гибли там, но не отступали перед численным превосходством противника, встречая наступавшего противника сначала прицельным огнем, а потом отчаянной рукопашной, отказываясь сдавать позиции. К ним уже спешили подкрепления со второго рубежа, но даже эти несколько минут еще надо пережить.

– Я останусь здесь, – спокойно ответил Рокфор, не отрываясь от бинокля, – убедитесь лучше в том, что щиты готовы к отражению обстрела, а то у них есть такая привычка отключаться в самый неподходящий момент… Как скоро подойдут подкрепления? Ребятам на первой линии тяжело приходится.

– Ближе всех находятся три роты дроидов, только что введенных в строй, в настоящий момент двигаются сюда, – сказал адъютант, сверившись со своим планшетом, – при поддержке отделения тяжелых танков, но боевые машины сразу же уйдут, как только наступление будет остановлено. Их помощь так же требуется в двухстах километрах южнее, там положение еще хуже, чем у нас, – убрав планшет, еще раз посмотрел на барона, – Господин, я все же еще раз посмею просить вас спуститься, здесь находится не безопасно.

– Начинать гражданскую войну небезопасно! – возразил Рокфор, оторвавшись от бинокля и бросив беглый взгляд на своего подчиненного, – А остальное уже не настолько и важно! Сколько минут прошло с первого залпа? – сверившись с часами на панели оператора, только усмехнулся, – целых полторы минуты… что-то они притормаживают. В мои времена контрартиллеристам выговор делали, если меньше, чем за минуту не могли навести орудия на указанные координаты и открыть огонь, – он потянулся, чувствуя, как напрягаются нейронные соединения боевого костюма.