Текст книги "Пустой мир 2. Война за престол (СИ)"

Автор книги: thelordofthedark

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 40 страниц)

– Не Михаэля, господин, – покачал головой Северед, тоже подходя к столу, – Его семьи. Они были вывезены под строжайшим секретом из Мыса Харкии, как только возникла угроза его окружения, и сейчас находятся в одном из загородных имений графского рода, в строгом секрете, но с небольшой охраной. Их хотели эвакуировать к новой столице, но из-за быстрого продвижения ваших войск операция сорвалась. А вчера мы перехватили небольшую группу призраков, какая снова была за ними отправлена, чтобы доставить к Михаэлю его семейных. У капитана я и обнаружил эти данные. Он был хорошим человеком, до конца верным данной графу клятве, так что инфопланшет с координатами и кодами доступа я вытащил уже из его мертвых рук. Думал, вам будет интересно…

– Семья графа? – переспросил Эдвард, задумавшись, – Капитан, это получается, его жена и ребенок, насколько я помню. И вы предлагаете ударить по ним? – это шло вразрез со всеми возможными моральными принципами, на каких был только воспитан, но предложение капитана прозвучало слишком заманчивым. Если у Михаэля есть хотя бы немного человеческих черт, то он сделает все, чтобы вытащить свою семью из-под огня, и тогда появиться возможность ударить и по нему самому. Лишить графство графа. Это могло означать поражение всего Гористарского феода всего лишь одним удачным выстрелом, но использовать для такой цели беззащитную семью… Неужели он позволит себе так низко пасть…

– Барон, насколько я помню, вы дали клятву уничтожить весь Гористарский род, – напомнил Северед, обрадованно хлопнув в ладони, поскольку в этот момент в помещение влетел сервисный дрон с подносом и чашками кофе, – Вы же должны понимать, что она в себя включает, кроме самого Михаэля…

– Я знаю, что клятва в себя включает! – рявкнул Эдвард, отлично понимая, что данное слово обязывает его уничтожить не только взрослых мужчин этого рода, но и всех, в ком есть гористарская кровь. Одно дело с женами, в них действительно нет родовой крови и, приняв вдовствующий титул, они могут вернуться в свой дом, но вот к детям не должны быть никакой пощады. Наследник Михаэля должен умереть в любом случае, рано или поздно. Пока он остается в живых, клятва так и не будет до конца исполненной, а род Гористаров будет жив. Думать о таком неприятно, все же он дворянин, а не бездушный палач, не обращающий внимания на то, кто попадает к нему на плаху.

– Тогда вы можете спасти жизни десятков тысяч своих солдат! – сказал Северед, произнося вслух те слова, которых тристанский барон так боялся, логичных, но совершенно бесчестных и жестоких, – Вы не хуже меня знаете, если в ваших руках окажется семья гористарского барона, то он бросится ее выручать! И тогда вы сможете покончить со всем графством раз и навсегда, вместо того, чтобы гнать на убой собственные дивизии, платя сотнями смертей за каждый пройденный метр! Мне жалко этих парней, готовых умереть за вас, каждый день доказывающих это кровью и делом. Я еще не участвовал в столь масштабных войнах, но у корсаров нет привычки жертвовать своими людьми направо и налево. Если есть возможность получить преимущество с минимальными потерями или вовсе без них, то мы такой возможностью пользуемся сразу же, как только она появляется!

– Корсар! Не забывайте, с кем вы разговариваете! – пригрозил Эдвард, быстро раздражавшийся от того, что его заставляют принять столь непростое решение, где, логически рассуждая, он должен поступиться со своими принципами, – Я несу ответственность за этих людей, и не надо меня обвинять в том, что не думаю о них… Святое Небо! Если бы только мой отец видел, во что я превращаюсь…

– Ваш отец не участвовал в гражданской войне в своем королевстве. А я видел подобные войны, хотя тоже там не принимал участия, даже если предлагали за подобное очень хорошие деньги. Когда страна воюет сама против себя, разорванная на враждующие лагеря, уже никому нет дел до чести и принципов, не стоит и дальше себя обманывать… – вздохнул Северед, забыв о своей чашке кофе. Видимо, ему тоже был весьма неприятен этот необходимый разговор, и он чувствовал свою ответственность за то, что уговаривал сделать.

– Я поклялся истребить Гористаров. – глухо произнес Эдвард, опираясь на стол, – И мне слишком поздно отказываться от своих клятв. Только, демон их разбери, это далеко не так просто… Я всегда буду винить этот род в гибели Изабеллы, но… в Бездну все! Виноваты они в случившемся, или нет, но они ответят! Капитан, я принимаю ваше предложение. Где сейчас семья Михаэля?

– Они в небольшом имении на небольшом отдалении от оперативного тыла гористарских войск, отсюда примерно тридцать тысяч километров. Придется пройтись по вражеским тылам, но «призраки» смогут это сделать, – уверенно объяснил корсар, уже устраивавший такие рейды, и сразу оживившись, – Мои корабли готовы выдвигаться немедленно, по вашему первому указанию. Имение небольшое и слабо защищено, если верить данным гористарского капитана. Они стараются не привлекать к себе внимание, понимая, что излишняя защита будет только их выделять. Не знаю, почему они не пытаются эвакуировать семью наземным путем, но, скорее всего, опасаются, что наших рейдеров может привлечь сухопутный конвой. По таким мы бьем довольно часто.

– Рейд по тылам противника? – удивился Эдвард, – Значит, действовать придется максимально быстро. И как потом найдем Михаэля?

– Он сам вас найдет, господин, – кивнул Северед, – В этом я уверен.

В какой-то степени корсар был прав, Михаэлю еще не хватало холодности и расчетливости настоящего полководца. Узнав, что его семья находится в руках тристанского барона, начнет совершать ошибки, на одной из которых Эдвард его и поймает.

– Только действовать нужно как можно быстрее, – добавил корсар почти сразу же, – Михаэль уже скоро узнает, что отправленная им группа кораблей так и не дошла до места назначения. Скорее всего, отправит другую на эвакуацию своего наследника, и мы должны ее опередить.

– Капитан, готовьте свои корабли, мы выступаем сейчас же, – приказал Эдвард, – Я отправлюсь с вами. Если отдаю людям подобные приказы, то обязан сам в этом участвовать.

========== Глава 14. Сведение счетов. ==========

Глава 14. Сведение счетов.

“Когда игра закончивается, король и пешка падают в одну и ту же коробку”. Итальянская поговорка

Грохот непрерывно бьющей артиллерии разрывал воздух, и казалось, небеса уже были готовы обрушиться на землю, предзнаменуя начало Апокалипсиса. Картина развернувшегося сражения на самом деле казалась концом света, особенно для тех, кто в этом момент находился на лучших зрительских местах, а именно, на передовой, где развернулись самые жестокие схватки.

Непрерывный огонь тяжелой осадной артиллерии буквально вычищал целые сектора оборонительных рубежей, не оставляя там ничего, кроме перемешанной земли и бетонных обломков на месте некогда укрепленных бункеров, а прицельные залпы, наводимой спутниками сверхтяжелой артиллерии не останавливали даже мощные дефлекторные щиты и многометровая броня фортификационных сооружений. Окопы и крепостные стены буквально исчезали с лица земли вместе с целыми подразделениями. И это только подготовка к основному удару, который был нанесен через несколько часов артиллерийской обработки позиций защитников.

Гельские войска ударили всем, что у них было, бросив в бой самые лучшие и технически оснащенные части, ударившие не на узком участке, а сразу протяжении всей линии фронта в три с лишним тысячи километров. Передовые части, поддержанные сверхтяжелыми танками, боевыми шагоходами и эскадрами флота, давили на и так истощенные силы защитников города, и этот момент оказался переломным. Карийцы, и так уже державшиеся на пределе человеческих возможностей, не выдержали нового полномасштабного наступления.

К этому моменту защитники уже потеряли большую часть защитных батарей и контрбатарейных орудий, почти лишились танковой поддержки, так что штурм крепостных стен теперь оставался лишь вопросом времени. Одно за другим подразделения начинали отступать, пытаясь сохранить боеспособность, но на некоторых участках потери среди личного состава превышали восемьдесят процентов, и часто приходилось бросать тяжелое снаряжение и боеприпасы. Их просто некому забирать с собой, не хватало не только грузовиков и тягачей, но порой и просто живых людей. Все что бросали на позициях, минировали или приводили в негодность, чтобы не досталось противнику, но из-за успешного продвижения гельских сил вглубь обороны защитников слишком многое приходилось делать в спешке, и слишком многое просто не успевали сделать.

Внешняя линия обороны перестала существовать всего через пару часов после того, как артиллерийской огонь гельские наводчики перенесли дальше, к рубежам крепостей и бункеров последней линии обороны, методично разрушая теперь и их, прежде серьезно поврежденных в ходе первых ударов и артобстрелов. Отступление со сданных рубежей приходилось проводить в тяжелейших условиях, немало отрядов так и не смогло вырваться, попав в окружение и сложив оружие, либо же оказавшись под перекрестным огнем и уничтоженные прежде, чем успели вырваться и отступить к безопасным позициям.

Эта победа гельским силам все же не досталась очень просто, карийцы цеплялись за каждый метр своей земли, и усеянные трупами и остовами разбитых боевых машин пространства на подходе к укреплениям были серьезным доказательством мужества этих солдат. Только все равно этого оказалось слишком мало, чтобы сдержать удар подобной силы. На место одного убитого противника приходило сразу двое новых, на каждый подбитый танк появлялся еще один, тут же закрывавший брешь в строю, и каждая попытка задержать наступление оканчивалась все большими и большими жертвами отбитых контратак.

Контратаковавшие уцелевшие силы флота охранения города сумели на некоторое время изменить ситуацию на поле боя. Пройдя по низкой орбите и сумев избежать раннего обнаружения, карийские эскадры объявились прямо над поле сражения, открыв огонь по наступающим наземным частям противников, на несколько минут превратив пустоши в рукотворный огненный ад, где, даже не успевая понять, что произошло, сгорали целые дивизии, испепеляемые огнем тяжелых корабельных орудий. Казалось, что и в этот раз получится сдержать противника, но по флоту охранения вскоре ударили гельские эскадры, почти втрое превышающие по численности защитников. Завязался новый воздушный бой, в котором у карийцев не было даже малейших шансов не то, что даже выиграть, но и просто уцелеть. И все же они приняли его, надеясь дать сухопутным силам достаточно времени, чтобы отступить к крепостным стенам, под защиту дальнобойных зенитных орудий.

Сражение между флотами развернулось на протяжении почти ста двадцати тысяч кубических километров, где смешались эскадры обеих сторон. Небольшое преимущество карийцев в неожиданности и том, что данная воздушная территория им известна лучше, вскоре исчезло под ударами превосходящих сил противника, где каждому кораблю защитников приходилось сталкиваться с тремя или даже четырьмя кораблями противника.

«Я не прошу никого из вас идти до самого конца, и никогда никто не посмеет вас в чем-либо обвинять, если вы сейчас отступите. Только за нашими спинами те, кого мы поклялись защищать, и сегодняшний бой ничем не отличается от прочих. Я останусь здесь, чтобы с честью отдать свой долг барону и выполнить ту клятву, которую когда-то дал. Во имя бароната и королевства», – таков был последний приказ командующего флотом, лично вступившего в бой на флагманском линкоре.

И ни один из кораблей не покинул строй, даже понимая, что все обречены. Гельские силы встретились с ожесточенным сопротивлением, потеряв немало боевых единиц прежде, чем сумели пробить оборону флота охранения. Вассарий и слышать не хотел ни о тяжелых потерях, ни о серьезном сопротивлении, требуя только результатов, какой бы ценой не достигались. Потому эскадры Гельского флота продолжали наносить удар за ударом, разделяя флот защитников на группы, затем уничтожая по отдельности, неся тяжелые потери при прорывах, но вынужденные действовать активно и быстро, чтобы прогнать карийцев с позиций, с которых они могли наносить удары по наступающим наземным силам.

Линкор флота защитников «Терсей», ставший в этом бою флагманом, погиб одним из последних, прикрыв отступление уцелевших к городу вместе с еще тремя сверхтяжелыми кораблями, продолжая вести огонь, даже когда больше девяноста процентов его корпуса уже было уничтожено и охвачено пожарами. Где-то в его недрах продолжал работать почти разбитый реактор, как судорожно бьющееся сердце умирающего человека, когда очередное попадание торпеды, прорвавшись сквозь практически несуществующую броню и выжженные внутренние переборки, пришлось точно в реакторный отсек, на несколько секунд превратив его в яркую вспышку света. Перегретая плазма вырвалась наружу, мгновенно исчезнув в неуправляемой реакции распада и буквально разорвав на части корпус корабля. Последним сигналом оттуда было сообщение на нешифрованной частоте: «не стыдно умирать».

***

– Он здесь! – чей-то панический крик раздался на общем канале, почти моментально прервавшийся из-за утерянного сигнала, но солдаты и так успели заметить боевой экзоскелет, цеплявшийся абордажными когтями за бетонные плиты бункера. Пятиметровая бронированная фигура застыла ровно на секунду, прежде чем открыла огонь изо всех имевшихся орудий. Два роторных пулемета изрешетили орудийную прислугу ближайших установок, в то время как выдвинувшие на плечах безоткатные пушки дали залп, превратив обзорный пункт корректировщика в мешанину керамита, бетона и пламени. Выстрел в ответ из ручной ракетной установки пробил щит и разбил одну из нагрудных пластин внешнего корпуса, на что экзоскелет ответил дугой плазменного пламени, залившего несколько квадратных метров площадки, заодно подрывом боекомплекта возвестив о гибели ракетчика.

Штурмовая утяжеленная модель боевого экзоскетела здесь просто не имела опасных для себя противников, у артиллеристов в ближней перестрелке просто не было вооружения, способного нанести ему вред, и потому без особых опасений продвигался вперед, добивая и так поврежденную недавними обстрелами батарею, подавляя любые признаки сопротивления.

– Барон! Нам надо уходить! – солдат за их спинами, уже понимая, что не успеет, просто втолкнул адъютанта и своего сюзерена в коридор, едва захлопнув дверь прежде, чем поток плазменного пламени залил все вокруг, ценой своей жизни дав несколько лишних минут на бегство. Усиленная металлическая дверь моментально раскалилась, прикипев к косякам, и Рокфор только обреченно смотрел на нее, чувствуя, что бросает своих людей просто на убой.

Удар был слишком сильным, они не рассчитывали ни на что подобное, когда готовили вместе со штабом командования такую рокировку, и теперь на нем висела ответственность за жизни десятков тысяч солдат, оставшихся без резервов и подкреплений, обреченных погибнуть на стенах этого города. Адъютант же, озабоченный только спасением жизни барона, не думал ни о чем другом, его измененное сознание никогда не озабочивалось проблемами сопутствующих потерь или принесенных в жертву жизней, если речь шла об опасностях, угрожающих феодалу.

– Отставить! – рявкнул барон, не желая бежать, как летучая крыса с погибающего корабля, – Я не брошу своих людей умирать просто так! – он указал на лестницу, ведущую наверх. Примерно час назад там находилась установка счетверенных скорострельных орудий, несколько минут удерживавшая противника на расстоянии от бункера, и стрелковая ступень рядом, но только до тех пор, пока туда не прилетел кластерный снаряд танка, превратив бункерную надстройку в груду обломков. У бойцов, что были там, находилось, как минимум, три бронебойных ручных пушки, вполне достаточных по убойной силе для того, чтобы свалить такой экзоскелет с нескольких попаданий, но если его так здесь и оставить, он в одиночку перебьет весь гарнизон батареи и двинется дальше, так и не получив серьезных повреждений.

– Господин! – запротестовал адъютант, – Это слишком опасно! Вероятность вашего выживания в данном случае не превышает двадцати одного процента! Я не могу позволить вам поступить таким образом! Это противоречит всем основам самосохранения! – он мог бы и дальше перечислять причины, по которым Рокфор должен, поджав хвост, бежать отсюда как можно дальше. Сначала под защиту крепостных стен города, а потом, если кольцо к этому времени не захлопнется окончательно, то и еще дальше, к Карийскому замку, до которого линия фронта даже такими темпами дойдет еще очень нескоро.

– Прямой приказ барона! – рявкнул Рокформ в ответ, прерывая речь своего адъютанта. Будучи кибернетически измененными, сопровождающие свиты феодала не могли выйти из определенных рамок, и одной из них была команда «прямого приказа», которой можно пользоваться только в самых критических ситуациях. С такой командой, насколько абсурдной бы она не звучала, спорить адъютант не мог, даже если она нарушала его основы самосохранения или включала в себя параметры, нарушающие основные загруженные в него положения и принципы. Адъютант тут же замолк и выпрямился, готовый выслушать указание, – Сопровождаешь меня вне зависимости от окружающей ситуации и прежде принятых решений!

– Будет сделано, господин, – кивнул адъютант, крепче сжав в руках недавно найденную автоматическую винтовку, – Готов к выполнению…

– А теперь следуй за мной, – махнул рукой Рокфор, поднимаясь наверх. Лестница засыпана мелкими обломками раскрошившейся стены и рухнувшего перекрытия. После взрыва отсутствовала еще часть ступенек, но человек в боевом костюме со встроенным экзоскелетом мог и не обращать внимания на подобные мелочи, способный выдержать и куда большие неудобства. Бетонные и керамитовые обломки, валявшиеся на ступеньках, превращались в пыль под металлическими подошвами, а с прыжковыми усилителями на ногах мог без особых проблем перепрыгивать и через многометровые провалы, не говоря уже о паре пробитых ступенек.

Внешний уровень бункера, изрешеченный дырами и пробоинами после ожесточенного обстрела, на пять этажей поднимался над основным комплексом фортификаций, представляя собой широкую бетонную трапецию, укрепленную несколькими слоями брони. Там размещались две противотанковые батареи, ряд скорострельных лазерных излучателей и крупнокалиберных пулеметов, а на первом уровне еще находился контрольно-пропускной пункт в сам бункер, с небольшим гаражом для легких бронемашин и вездеходов, внутренним защитным рубежом и лазаретом для раненых. Главным же отличием было наличие на крыше системы «Смерч», счетверенного скорострельного орудия крупного калибра, по огневой мощи равной целой артиллерийской батарее, но при этом очень сложной и хрупкой при использовании.

Сейчас от нее мало что осталось, после попадания кластерного снаряда установка представляла собой изуродованное нагромождение металла с торчащими во все стороны обрывками, но Рокфор и не надеялся снова ее использовать, его надежды были на позиции стрелков, прежде находившихся здесь же. Когда бой за бункер стал неизбежен, здесь разместилось отделение бронебойщиков с противотанковыми рельсовыми винтовками, способными вывести из строя практически любую бронированную цель, за исключением, разве что, тяжелых и сверхтяжелых танков, чей укрепленный корпус позволял не обращать внимания на подобные мелочи.

От отделения тоже мало что осталось, кластерные боеприпасы не зря считались одними из самых жестоких и эффективных в использовании, не оставлявших почти никаких шансов на выживание. Людей на стрелковых позициях буквально перемололо, вокруг валялись лишь куски тел и брони среди россыпей мелких обломков. Однако оружие, с большим запасом прочности, чем у любого человека, пострадало не так сильно. Рокфор почти сразу же выгреб из бетонной крошки рельсовую винтовку крупного калибра с трехметровым стволом, способным разогнать небольшую металлическую болванку до субсветовых скоростей.

Стряхнув пыль и пепел, барон подключил винтовку к интерфейсу своего костюма и дождался загрузки, когда на внутреннем прозрачном мониторе забрала высветилась координатная решетка, а контуры окружающих объектов сразу же засветились разными цветами, обозначая возможные препятствия для выпущенного снаряда. Расправив сошки и установив оружие на уцелевший кусок парапета, он сразу же обнаружил тяжелый экзоскелет, доламывающий орудия и расстреливавший бойницы, откуда по нему пытались вести огонь. Наверняка позиция «Смерча» на его интерфейсе уже отображалась как уничтоженная, потому и не ждал с той стороны никакой угрозы. Захватив цель, отмеченную ярким красным контуром, Рокфор по привычке задержал дыхание, хотя в боевом костюме с искусственной мускулатурой в подобных предосторожностях и не было нужды, прицелившись в ногу экзоскелету, и нажал на спусковую кнопку.

Винтовка уже слабо гудевшая от разогнанных катушек рельсовых направляющих, тихо затрещала, посылая в цель уже находившийся в канале снаряд. С подобным оружием не имело смысла делать какие-либо поправки на движение или ветер, пуля еще в канале преодолевая звуковой барьер, превращаясь в необычайно твердый сгусток плазмы с поразительной кинетической силой. Выстрел из винтовки с легкостью пробил голень экзоскелета насквозь, вырвав еще порядочный кусок бронепластины на выходе и, кажется, повредив опорный псевдоскелет, поскольку боевая машина тотчас же рухнула на одно колено. Рокфор же, не давая передышки, нажатием кнопки дослал в ствол новый снаряд и снова выстрелил, теперь целясь в корпус. Первое попадание так же пробило его насквозь, но пилота не зацепило. Штурмовой экзоскелет успел развернуться и направил в его сторону левую руку с роторным пулеметом, но Рокфор успел на секунду раньше, одним попаданием отстрелив руку у локтя, оставив на этом месте только изуродованный сустав и оголенные искрящиеся обрывки проводов. Экзоскелет снова дернулся от удара, и барон успел всадить ему еще один снаряд точно в центр груди, взорвавшийся внутри, разметав пилота по капсуле управления, и отключившаяся боевая машина повалилась на спину.

– Ха! А еще есть сила в руках! – усмехнулся барон, снова поднимаясь на ноги, – Все! Уходим! Пока нас снова не накрыли! – пилот наверняка успел передать данные о позиции бронебойщиков в бункере, и, скорее всего, через пару минут эту точку накроют автоматические минометы. Активировав абордажную кошку на поясе, Рокфор зацепился за парапет и длинными прыжками по стене начал медленно спускаться. Бункер был потерян, это ясно, и сейчас остатки гарнизона спешно эвакуировались, в первую очередь забирая раненых и технику сопровождения. Прикрытые возвышающимися над ними стенами, там стояли тяжелые крытые грузовики, похожие на бронированных панцирников, с колесами в человеческий рост. А рядом с ними гусеничные бронетранспортеры различной комплектации, которым предстояло сыграть роль прикрытия конвоя.

– Всем! Всем! Всем! Кто меня слышит на данной частоте! – закодированный сигнал карийских войск шел на общей частоте, и каждый солдат, находящийся в зоне действия развернутой сейчас радиостанции, мог его услышать, – Говорит конвой АР двадцать три! Повторяю! Говорит конвой АР двадцать три! Мы начинаем отход к крепости Иокив шесть! Если вы нас слышите! Немедленно отступайте к нашим позициям, чтобы мы могли вас подобрать! Курс отхода конвоя дорога И четыре, мы вас подберем! Повторяю…

Конвои формировались в каждом более или менее укрепленном фортификационном районе, увозя с собой все, что только можно под защиту его крепостных стен, где гарнизон собирался дать последний бой наступающему врагу. Рокфор, долгое время отказывавшийся уйти с передовых позиций, хоть его и уговаривали офицеры, но, несмотря на их уговоры, решивший лично поддержать солдат, умиравших ради него и бароната, теперь должен был уезжать с линии фронта вместе с таким же.

– Барон! Вам уже выделено место! – к нему сразу же подошел один из танковых офицеров в запыленной форме, явно только выбравшийся из своего танка, усталый и замученный, но все еще отказывавшийся дать себе отдых, – Мы отправляемся через четыре минуты, ждали только вас!

– Вы погрузили все, что можно? – сразу спросил барон, но рефлекторно пригнулся. В этот момент по бункеру снова заработала артиллерия, и тяжелые плазменные заряды теперь рвали в клочья бетонные стены. Дефлекторные щиты конвоя загудели, усиливая подачу энергии, чтобы отразить возможные попадания. У каждой машины был свой генератор щитов, но в Карийском баронате использовались еще и специальные передвижные установки, генерировавшие мощные дефлекторные поля, способные выдержать даже прицельный огонь противотанковой батареи, использовавшиеся специально для прикрытия больших скоплений техники или войск от возможных обстрелов и ударов с воздуха. Так что сейчас никакой опасности еще не было, но нервы все равно заставляли дергаться, когда всего лишь в нескольких метрах над тобой взрывался плазменный заряд тяжелой артиллерии, перехваченный дефлектором и с громким звуком, похожим на рвущуюся ткань, превращавшийся в яркую голубую вспышку.

– Барон! Прошу вас, пройдите внутрь! – почти взмолился, офицер, оглядываясь по сторонам, – Мы можем сняться с места даже раньше, чем рассчитано, противник вот-вот прорвется.

У него уже не было времени упрашивать Рокфора, и напоследок еще раз указав на предназначенный для него бронетранспортер, побежал дальше, на ходу отдавая приказания. Гельские силы прорвались на этом участке минимум в нескольких местах, и если машины не тронутся в ближайшие минуты, то рискуют оказаться в окружении, задерживать больше нельзя. Тем, кто еще находился далеко от конвоя, но рассчитывал к нему присоединиться, оставалось только надеяться, что еще успеют вовремя выйти к точке встречи.

Два бронетранспортера неожиданно активировали зенитные комплексы и открыли беглый лазерный огонь по невидимым с земли целям в черном небе, освещенном многочисленными трассирующими зарядами и энергетическими вспышками. Кажется, эта была эскадрилья вражеских бомбардировщиков, своей авиации у карийцев на второй линии обороны уже не осталось, последние уцелевшие группы либо уничтожены в ходе оборонительных боев, либо поспешно отступали в город для перегруппировки. Счетверенные лазерные орудия работали синхронно, стараясь перехватить цели под перекрестный огонь, и уже через пару минут в небе над конвоем вспыхнул первый яркий фейерверк, когда лазерный луч угодил в один из двигателей бомбардировщика, пробив броню и превратив тот в яркий плазменный костер. Оставляя в небе яркий вытянутый след, бомбардировщик устремился к земле, рухнув где-то в паре километров восточнее.

– Все! Уходим! Уходим! Заводите моторы! – команды офицеров заставили копошившихся возле машин солдат бросать все дела и спешно грузиться внутрь, никого уже не ждали. Прямой удар бомбардировщиков снимет дефлекторные щиты всего лишь за пару заходов, и тогда только вопрос времени, когда весь конвой превратиться в череду ярко пылающий костров.

Машины одна за другой срывались с места, стараясь сохранять строй в три колонны тяжело загруженных грузовиков в центре с прикрывающими бронетранспортерами и средними танками, двигавшихся в две колонны по обе стороны, готовые открыть огонь по любой вражеской цели, появившейся в зоне поражения. На линии фронта, в момент прорыва превратившейся в настоящий слоеный пирог, где перемешались и защитники, и нападавшие, даже не было точной информации, где чьи силы находятся, поскольку ситуация менялась чуть ли не ежеминутно, и только за крепостными стенами еще можно было почувствовать себя в безопасности.

Последняя из державшихся крепостей, Иокив шесть, час назад еще находилась под контролем карийцев, но вела бой с превосходящими силами противника, использовавшими поддержку флота, и сейчас никто не мог сказать с уверенностью, что к тому моменту, когда туда прибудет конвой, от крепости еще что-нибудь останется. А пройти там надо было в любом случае, Иокив шесть держала под контролем одно из ущелий, проходивших сквозь высокий горный хребет, являвшийся природной преградой для бронетанковых подразделений противника. Ее стратегическую значимость нельзя переоценить, другой ближайший доступный для тяжелой техники перевал находился в полутора тысячах километров восточнее, и добраться туда через практически захваченную противников территорию у конвоя шансов не было.

Барон Карийский оказался в одном из головных транспортов, где больше солдат и снаряжения, в то время как в тех, что шли в конце колонны, находились раненые и аппаратура, спешно вывозившаяся из сданных противнику районов. Все, что не могли забрать, уничтожали, выжигая всю информационную структуру и не оставляя противнику ничего, за исключением выжженных бетонных стен.

Внутри салона было тесно, неудобно, пахло раскаленным металлом, плазмой и пороховой гарью. Практически все бойницы по периметру были заняты, задействованы даже оба ракетных комплекса, установленных на крыше. Барона, как одного из наиболее важных людей, сейчас находившегося в колонне, посадили в центре, буквально заставив зафиксировать крепления безопасности, чтобы лишний раз не подвергаться опасности. Броня боевых машин защищала от большинства противопехотного вооружения, но даже попадание из рельсовой винтовки пробивало ее без особых проблем, а бронебойщики в первую очередь обычно целятся либо по кабине пилотов, либо по бойницам, стараясь выкашивать личный состав экипажа. В центре салона барон хотя бы был защищен от случайных попаданий телами других солдат.

Первые несколько километров пути оказались чистыми, но ситуация резко обострилась через полчаса движения, когда конвой обнаружила эскадрилья штурмовиков противника, тут же атаковавшая его построение. Их удалось отбить сосредоточенным огнем зенитных установок, сбив несколько машин, но штурмовики, отойдя на безопасное расстояние, сообщили в штаб координаты, и ближайшие мобильные группы гельских войск тут же выдвинулись на перехват, в скором времени превратив продвижение конвоя в непрерывную череду атак и отступлений.

Вынужденные сохранять жесткое построение, чтобы прикрыть тяжело нагруженные и медленные грузовики, боевые машины охранения попадали под огонь противника, атакующего в одном месте и сразу отступавшего, чтобы через несколько секунд ударить уже в другом. В ответ пришлось активировать боевые экзоскелеты разведывательных моделей, способных развивать огромные скорости. Вооруженные противотанковыми ракетами и тяжелыми лазерными излучателями, они смогли хоть как-то выровнять ситуацию, атакуя гельские танки и уходя из-под огня быстрее, чем те успевали ответить. Небольшие группы легких экзоскелетов в пять или шесть единиц так же на расстоянии сопровождали конвой, заранее сообщая о приближении сил противника.