Текст книги "Полотно Судьбы (СИ)"

Автор книги: Рэйя_Гравис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 48 страниц)

– Да не смотри ты на свои фигуры так, словно они нанесли тебе личное оскорбление, – шутливо бросила Дафна. – Еще немного и бедняжки от твоего сурового взгляда разбегутся во все стороны. Конь на Е четыре.

Поттер пронаблюдал, как белая фигурка шахматного коня перемещается на указанную позицию, после чего глянул на сокурсницу исподлобья.

– Даже чтобы они разбежались, нужно отдать команду. Пешки лишены способности оценивать ситуацию и принимать решения. Они только подчиняются приказам, слон на Е четыре, – оба слизеринца немного помолчали, наблюдая, как слон весьма агрессивно стаскивает с доски белого коня. Когда черная фигура заняла отвоеванное место на игровом поле, юноша досадливо скривился: – Совсем как люди.

– Ты сегодня какой-то особенно мрачный, Гарри, – мягко упрекнула его Гринграсс.

На несколько минут собеседники отвлеклись на игру, наводя порядок в рядах заскучавших фигур и делая ходы, в результате чего с доски было сброшено три белые пешки и две черные. Оставшиеся фигуры так перепугались, что мигом застыли на своих местах, перестав провоцировать соседей, тыкая в них своими маленькими игольчатыми пиками.

– Ты однажды можешь ненароком обидеть кого-нибудь, если будешь так себя вести, – вдруг словно бы из ниоткуда продолжила мысль Гринграсс, подперев рукой подбородок.

– Ой, да брось, Дафна, – отмахнулся от неё юноша, после мимолетной паузы, пока он пытался сообразить, о чем она вообще говорит, – не изображай из себя миротворца, тебе не идет. Ферзь на D шесть.

– О, и кого же, по-твоему, мне тогда изображать? – язвительно поинтересовалась девушка. – Конь на F шесть.

– Просто будь собой, – предложил Гарри, попутно отправляя подвернувшуюся под руку пешку устранять с доски ферзя Дафны, та этого даже не заметила.

– Это не лучшая идея, знаешь ли, – она поджала губы. – Если я буду собой, люди не просто перестанут общаться со мной, они начнут обходить меня за милю.

– И что с того? – не понял Поттер. – Не то чтобы тебя сильно заботило наличие друзей в твоей жизни, так зачем тратить силы на бессмысленное лицедейство?

– «Бессмысленное лицедейство», – передразнила она, насмешливо хмыкнув, – а ты жестокий, Гарри.

– Я просто пытаюсь понять, каково это жить, когда половина твоих чувств омертвела и застыла, – он пожал плечами.

– Зачем тебе это? – поинтересовалась она.

– Просто интересно.

– Поверь, ничего интересного в этом нет, – она зевнула, безучастно разглядывая игровое поле, – пожалуй, это даже скучно.

– Да? Ну не знаю, – протянул он, – мне кажется, это не может быть скучным. Впрочем, тебе, наверное, виднее. Ферзь на G восемь. Шах и Мат.

Она удивленно моргнула, обратив внимание на шахматную доску.

– Ах, дьявол, – прокомментировала она, – как ты умудрился?

Девушка прожигала ненавидящим взглядом черного ферзя. Гарри, наблюдая за ней, пожал плечами.

– Так вышло.

– Странно, – она все ещё хмурилась, – мне казалось, ты не придерживался никакой тактики нападения, просто двигал пешки наугад.

– Вроде того…

– Тогда как же тебе удалось меня обыграть?

– Ну, тут может быть два варианта, – усмехнулся Поттер. – Первый: ты играешь хуже меня. Второй: я везунчик.

– Везенье тут ни при чем, – скривилась Гринграсс, – тут нужен хоть какой-то интеллект. Невозможно в шахматах играть, как попало, и выигрывать. Нужно понимать стратегию своей игры, уметь просчитать противника, оценить его силы, обдумать свои действия. А ты не то, что не обдумывал, ты и на доску-то почти не смотрел.

– Тогда остается вариант, в котором ты плохо играешь, – заметил Поттер.

– Это невозможно.

– Отчего же?

– Спроси любого на Слизерине, – высокомерно фыркнула девушка, – в шахматы я обыграла почти всех на курсе.

– Кроме Тома, – иронично напомнил Гарри.

– И тебя, – она раздраженно откинула за спину прядь волос. – Видно, моей стратегической ошибкой было недооценить противника.

– Это одна из причин самых оглушительных поражений в истории, – насмешливо сказал Поттер, потягиваясь.

– Ненавижу проигрывать, – досадливо кусая губы, Гринграсс рассматривала оставшиеся на доске фигуры.

Гарри странно играл. Он совершенно безразлично относился к своим пешкам, без раздумий жертвуя любой фигурой ценной или не очень. Он будто играл по принципу – достичь цели любой ценой, и даже если при этом пришлось бы пожертвовать всеми фигурами, он делал это, не задумываясь. Как странно. До этого Дафне казалось, что Поттер станет наоборот оберегать фигуры, стараясь сохранить как можно больше боевых единиц на игровом поле. Но, выходит, она ошибалась. Гарри было плевать на собственные фигуры. Ему, похоже, вообще на все было плевать. Даже на то, выиграет он или проиграет. Вот и сейчас к собственной победе он отнесся так, словно она не имела для него никакого значения.

– Зачем играть, если ты не стремишься выигрывать? – непонимающе спросила слизеринка.

– Ты сама предложила сыграть, – не поняв сути вопроса, ответил юноша.

– Я не об этом говорила, – подперев рукой голову, девушка задумчиво рассматривала своего сокурсника. – Тебя хоть что-то интересует в жизни? Или ты просто «плывешь по течению»?

Поттер пожал плечами.

– Когда как, – признался он. – Но, как правило, я делаю только то, что хочу.

– Так ты поэтому не пытаешься пройти испытания? – Гринграсс с любопытством склонила голову. – Потому что тебя заставили участвовать?

– Наверное…

– Может, хватит жалеть себя, Гарри? – протянула она. – Всё ведь совсем неплохо. Тебя поддерживает весь твой факультет. Твой декан. Все готовы помочь тебе. Все готовы тебя защищать.

– До тех пор, пока это выгодно, – слизеринец откинулся на спинку стула, разглядывая игровую доску. – Это как в шахматах. Короля всегда оберегают до последнего, потому что потерять короля значит проиграть. Но ты хоть раз испытывала симпатию к обезличенной деревянной фигурке? Тебе хоть раз было интересно, чего она сама хочет? – Гарри поднял голову, серьезно взглянув в глаза собеседницы. – Может, ему до чертиков надоело двигаться по клеткам и вечно следовать чьим-то указаниям? Вечно скрываться за другими фигурами? Может, он просто хочет, чтобы его все оставили в покое? А другие? Думаешь, им так надо жертвовать собой ради самой бесполезной на доске фигуры? Шахматы – такая чудная игра, – Поттер скривился. – Весь ее смысл сводится к тому, чтобы раз за разом жертвовать своими пешками и уничтожать чужие. Заставлять их послушно двигаться по клеткам, даже не объясняя зачем, к дьяволу, они это делают. Не спрашивая, хотят ли они этого. И все это лишь для того, чтобы в конце собрать обе стороны, смешать и бросить в темную коробку, вместе с королями, которых они так отчаянно защищали. И всё тут же теряет смысл. Остается только эдакая братская могила на обломках придуманного царства, о котором все забудут через пять минут после игры. Так вот я бы лучше вообще не стал никуда двигаться. Лежал бы себе в коробке всю жизнь.

– Сломанную фигуру выбрасывают, – напомнила Дафна.

– Да. И тогда она становится свободной.

– Нет, Гарри, – качнула головой девушка. – Она ничем не становится. Пешка пешкой и останется. Поверь, вряд ли она выберется из помойки и отправится на поиски своей судьбы.

– Откуда тебе знать? – усмехнулся юноша. – Ты ведь никогда не наблюдала за тем, куда деваются выброшенные пешки.

Дафна взяла с доски белого короля, задумчиво покрутив его в руках, после чего, без колебаний бросила в камин. Оба слизеринца в молчаливом безразличии наблюдали, как оранжевые языки пламени охватили маленькую фигурку и та начала постепенно чернеть и обугливаться.

– Вот она, твоя свобода, Гарри, – негромко заключила девушка.

Поттер почесал переносицу.

– Драко убьёт тебя, – флегматично сообщил он, – это были его шахматы.

Дафна иронично глянула на сокурсника.

– Мы скажем ему, что король отправился на поиски своей судьбы, – предложила она.

– Угу. И по дороге упал в камин, – хмыкнул Гарри.

– Что поделать? Путь к свободе тернист и полон опасностей, – философски заключила Гринграсс.

Они переглянулись и практически одновременно рассмеялись, как раз в это мгновение проход в гостиную открылся – вернулся Том, а значит, пора было готовиться к ночной вылазке.

*

Идти до ванной старост было неудобно. Во-первых, вдвоём под мантией-невидимкой становилось тесновато, во-вторых приходилось тащить под мышкой тяжелое яйцо, одновременно держать в руках волшебную палочку, как источник света, и раскрытую карту мародеров, как страховку на случай лишних неприятностей. Ребята постоянно то сталкивались лбами или локтями, то спотыкались, то поправляли сползающую мантию. К счастью, в залитых лунным светом коридорах было тихо и безлюдно. Добравшись, наконец, до статуи Бориса Бестолкового, слизеринцы отсчитали от неё нужную дверь, и Том шепотом произнес пароль. Дверь скрипнула и отворилась. Подростки проскользнули в ванную, заперли дверь на задвижку и только тогда с облегчением стянули мантию-невидимку.

Гарри положил на скамейку золотое яйцо и огляделся. За прошедшие полтора года тут совсем ничего не изменилось. Просторная комната была выложена белым мрамором, с потолка свисала огромная люстра со свечами, которые вспыхнули, как только ребята переступили порог. Посередине комнаты располагался прямоугольный бассейн с множеством золотых кранов по краям.

Друзья в полном молчании разглядывали комнату.

– А неплохо быть старостой, – задумчиво отметил Том, Гарри искоса глянул на друга.

Много ли он помнил о том вечере, когда они прятались здесь на втором курсе? Должно быть не очень, потому что его взгляд с интересом скользил по богатому убранству комнаты, словно он видел ее впервые. Самого Поттера одолевали странные чувства – в сознании всколыхнулись воспоминания о событиях почти двухлетней давности, и юноша неожиданно остро осознал, как близко он тогда был к тому, чтобы навсегда потерять лучшего друга. Нервно передернув плечами, Гарри тряхнул головой, отгоняя неприятные мысли, и уверенно направился к бассейну, его шаги гулким эхом отдавались в пустой мраморной комнате.

– Ну что, думаю, пора узнать, что же говорится в подсказке, – нарочито деловитым тоном произнёс он.

Том сел на скамейку, сдвинув в сторону стопку пушистых полотенец.

– И каким же образом ты собираешься это сделать? – полюбопытствовал он, наблюдая, как его друг подошел к краю бассейна, встал на колени и открыл сразу несколько кранов, откуда полились разноцветные струи воды с пеной для ванн, испуская душистые лиловые облака, которые медленно расплывались над самой поверхностью воды.

– Очень просто, – Поттер широко улыбнулся, оборачиваясь, – я буду купаться!

Том красноречиво взглянул на друга, не зная, то ли ему расхохотаться, то ли пойти и утопить этого идиота в проклятущем бассейне.

– Не смотри на меня такими страшными глазами, – миролюбиво сказал Гарри, подходя к скамье, на которой лежало золотое яйцо. – Я знаю, что делаю.

Он принялся стягивать одежду, пока лучший друг прожигал его почти ненавидящим взглядом.

– А мне ты рассказать не хочешь, на кой дьявол мы тут торчим глухой ночью? – обманчиво мягким голосом поинтересовался Арчер.

– Ты сам вызвался, – ответил Гарри, заворачиваясь в один их халатов. – Я говорил, что могу и один сходить.

– Но уж коли я здесь, сделай милость, посвяти меня в свой гениальный план, – процедил Том.

– Я просто понял, что это за вопли, – сказал Поттер, возвращаясь к бассейну с золотым яйцом под мышкой. – Ты слышал о сиренах?

– Допустим, – Арчер нахмурился.

– Сирены – волшебные существа, попадающие в подраздел водного народа, – начал рассказывать Гарри. – Не путай с их роднёй – крылатыми сиренами, эти живут на утесах над водой. Так вот. Сирены, те что с рыбьими хвостами, живут в морях и океанах и способны своим пением очаровать моряков, или, если захотят, этим же пением свести их с ума. И знаешь, как? – Бассейн на удивление быстро наполнялся горячей водой, Гарри закрыл краны, снял халат и осторожно опустился в воду, положив золотое яйцо на бортик. – Они способны петь на разных частотах, из-за этого их голоса либо кажутся небесно прекрасными, либо походят на дикий вопль, свист и скрежет.

Том, наконец, перестал хмуриться и теперь казался заинтересованным.

– Так ты думаешь, что если открыть яйцо под водой, то можно услышать песню?

– Да. Думаю, да, – Поттер кивнул, с удовольствием растянувшись в тёплой воде, – просто на суше эта песня звучит ужасно, потому что они поют на другом языке, не предназначенном для человеческого уха. Но стоит опустить яйцо под воду, шум и свист тут же превратятся в слова, которые я смогу разобрать. Ну, я так думаю.

Арчер пару мгновений размышлял над его словами:

– Сомнительная логика.

– Какая есть.

– А что если ты не прав?

Поттер лениво пожал плечами.

– Буду думать дальше. Ну что? Попробуем?

Арчер махнул рукой и привалился спиной к стене, наблюдая, как друг стряхнул пену с рук, взял с пола яйцо, аккуратно опустил под воду и раскрыл. Ничего не произошло. Даже свиста и визга теперь было не слышно. Том выжидательно смотрел на Гарри, тот растерянно таращился в воду. Помедлив, Поттер выудил свою подсказку на поверхность, закрыл и снова открыл – ни песни, ни крика.

– По-моему, ты его сломал, – отрешенно заметил Том.

Гарри хмурился, разглядывая золотое яйцо.

– Не понимаю, – пробормотал он, – почему оно не работает?

Не придумав ничего лучше, он постучал скорлупой о бортик ванной, Арчер хмыкнул:

– Ну давай, добей его, – иронично предложил он. – Терять-то уже нечего.

– Раз такой умный, сам бы что-нибудь придумал! – раздраженно огрызнулся Поттер, начиная чувствовать себя глупо.

– Пожалуйста, – пожал плечами Том, – как насчет того, чтобы нырнуть?

– Чего? – Гарри мрачно глянул на друга.

Том апатично вздохнул:

– Вот как тебе удается быть и гением и идиотом одновременно, а? – протянул он. – Можешь не отвечать, это был риторический вопрос. Нырни и открой яйцо.

Поттер смерил приятеля скептическим взглядом, но совету все же последовал, а уже через несколько секунд снова показался на поверхности с радостным воплем:

– Работает! Это действительно песня!

– Правда? – Арчер подался вперед. – И что там за слова?

– Не знаю! – счастливо улыбался подросток. – Я не слушал.

– Гарри, я сейчас тебя утоплю, к черту, – процедил Том. – Ты тут до утра сидеть собрался?

– Ну не знаю даже. Мне так нравится этот бассейн, что я бы еще поплавал, – простодушно признался слизеринец, его лучший друг опасно сощурился:

– Либо ты сейчас сам нырнешь, либо я буду держать твою пустую голову под водой до тех пор, пока ты эту песню наизусть не выучишь.

– Ладно-ладно, – Гарри набрал в грудь воздуха и снова скрылся, Арчер скрестил руки на груди, нетерпеливо постукивая ногой по полу.

Наконец, Поттер снова вынырнул и, встряхнув головой, откинул волосы с лица.

– Ну? – требовательно спросил Арчер.

– «Ищи, где наши голоса звучать могли бы,

Но не на суше – тут мы немы, словно рыбы.

Ищи и знай, что мы сумели то забрать,

О чем ты будешь очень сильно горевать.

Ищи быстрей – лишь час тебе на розыск дали

На возвращение того, что мы украли.

Ищи и помни, отправляясь в этот путь,

Есть только час, потом пропажи не вернуть».

Процитировал Гарри. Том удивленно изогнул бровь.

– Ты это с первого раза запомнил?

– Со второго, – лучезарно улыбнулся Гарри. – Я её дважды послушал, она там без остановки крутится.

– Чудно, – Арчер зевнул, – вылезай уже оттуда.

Поттер с сожалением вздохнул и выбрался из бассейна, завернувшись в халат.

– Итак, что мы имеем? – произнес Том, когда лучший друг расположился рядом с ним на скамейке. – «Ищи, где наши голоса звучать могли бы, но не на суше – тут мы немы, словно рыбы», выходит, ты был прав? Это сирены?

– Нет, – Гарри покачал головой, – сирены живут в соленой воде их тут негде поселить. У нас из водоемов только пресное озеро, так что, скорее всего, это тритоны… или русалки.

– Русалки? – Том проследил за взглядом друга, заметив, что тот внимательно рассматривает картину на стене – спящую на скале русалку.

– Ага, – слизеринец кивнул, – у них и правда на суше жуткие голоса, какая-то какофония клокочущих свистящих звуков, а под водой красивые. По крайней мере, в «Летописи Заклинателей» так написано.

– Отлично. Итак, мы знаем, что речь о нашем школьном озере и живущих в нём русалках, – заключил Том. – А что насчет второй части?

– Хм, – Поттер задумчиво помассировал переносицу: – «Ищи и знай, что мы сумели то забрать, о чем ты будешь очень сильно горевать», – он взглянул на друга: – У меня что-то украли?

– Мозги, по-видимому, – вздохнул Том. – Тебе нужно будет что-то найти, это очевидно как раз. Загвоздка в другом.

– В чем?

– Всё-то тебе надо разжёвывать, – проворчал друг. – Ну, сам подумай: «Ищи быстрей – лишь час тебе на розыск дали. Ищи и помни, отправляясь в этот путь, есть только час, потом пропажи не вернуть». Понимаешь в чем главная проблема?

– Я даже не знаю, что у меня украли! Как я это что-то найду в огромном озере всего за час? – проворчал Поттер.

– Нет, ты все-таки идиот, Гарри, – с сожалением отметил Том. – Тебе о другом надо беспокоиться, – поймав недоумевающий взгляд друга, юноша раздраженно скрипнул зубами: – Как во имя Мерлина ты собираешься целый час находиться под водой в ледяном озере?! У тебя в роду были рыбы?!

– А, о… – подросток досадливо закусил губу, – а ведь точно. Водный народ наверняка живет на самом дне...

– Да неужели, – вполголоса ядовито проворчал Арчер. – Вот так новость.

– Том, – юноша обреченно взглянул на друга, – а я же плавать не умею.

– Это наименьшая из твоих проблем, ввиду того, что дышать под водой ты тоже не умеешь, – успокоил его Арчер.

– Выходит, – медленно произнес Гарри, – нужно найти способ провести под водой целый час, при этом не захлебнуться и не замерзнуть насмерть.

– Не просто «провести», – поправил его Том. – Тебе нужно свободно там передвигаться, чтобы ещё и найти украденную вещь.

– Как можно там, на дне, хоть что-то найти? – возмущенно фыркнул Гарри. – Я это озеро месяц прочесывать буду!

– А про заклинание поиска ты, конечно, не слышал? – ехидно уточнил Арчер.

– А ну да, – сконфужено пробормотал подросток. – Что-то я туго соображаю сегодня.

– Я всё еще склоняюсь к мысли, что украли у тебя мозги, – глубокомысленно протянул Том. – Не то чтобы ты особенно по ним горевал, конечно, но мозги вещь и правда, ценная.

Поттер зевнул.

– Ну, так или иначе, с подсказкой мы разобрались, – заключил он. – А исследования можно и на завтра перенести. Второй час ночи уже. Давай возвращаться, спать хочется ужасно.

Уже подходя к повороту за которым была лестница в подземелья, Гарри на всякий случай сверился с картой, чтобы ненароком ни с кем не столкнуться.

– Ну что там? – шепотом уточнил Том.

– Грюм у себя… Снейп… минуточку, – Поттер, нахмурился, вглядываясь в карту.

– Что там? – насторожился его друг.

Гарри поудобней перехватил золотое яйцо, которое норовило выскользнуть испод мышки и покачал головой:

– Что Крауч делает в кабинете Снейпа? – он показал другу карту. – А самого Снейпа там нет.

– А где он? – задал встречный вопрос Арчер, рассматривая карту.

– Он… – договорить Гарри не успел, потому что как раз в это время из-за угла бесшумно появился их декан и оба слизеринца на полном ходу врезались в него.

Поттер охнул, вцепившись в мантию-невидимку, чтобы она не соскользнула на пол. Арчер в свою очередь, вцепился в друга, закрывая ему рот рукой и оттаскивая к стене. Почувствовав на своем пути невидимую преграду, Снейп невольно отступил назад, с подозрением осматривая пустынный коридор. Именно в это зловещее мгновение злосчастное яйцо, выскользнув из рук Гарри, с оглушительным грохотом упало на пол, покатившись по каменным плитам к ногам зельевара. Тот несколько мучительно долгих мгновений смотрел на вывалившуюся словно бы из ниоткуда подсказку ко второму испытанию, безмолвно делая выводы. Потом очень медленно он поднял взгляд, на его лице не отражалось ни единой эмоции.

– Поттер, Арчер, – сказал он в пустоту, – завтра после занятий ожидаю обоих в своем кабинете, – волшебник выдержал внушительную паузу. – И упаси вас Мерлин не лежать через пять минут в своих кроватях.

На этом, не сказав больше ни слова, змеиный декан неторопливо продолжил ночной обход, а пара провинившихся слизеринцев, подобрав с пола предательское золотое яйцо, поспешила в своё общежитие.

*

Царящий вокруг бездонный мрак обволакивал и поглощал пространство и любые малейшие звуки. Тьма, липкая и густая, словно чёрная кровь, ползла по стылому камню, пожирая все на своем пути, погружая Его в стылую, мертвую тишину. Но Он знал, что не один. Он никогда не был один. Тьма жила вокруг. Она шептала тысячами голосов, касалась Его лица холодными, бесплотными руками, зажимая рот, чтобы он не мог кричать, оплетая его тело, чтобы не мог даже пошевелиться. Он тонул в этой бездне, задыхался от холода и ужаса, но ничего не мог сделать, чтобы остановить это. Он умирал. А в пучине бескрайней черной пустоты разносилось эхо чьих-то шагов, слышались крики и плач, чьи-то сиплые вздохи и надрывные, преисполненные страдания стоны.

Они были вокруг, наблюдали, ждали. А из их пустых глазниц на него, ощерив в дикой улыбке черные клыки, смотрела Тьма, сжимая его в ледяных объятиях, проникая в самое сердце, застилая глаза вязким, как смола, мраком, заполняя рот обжигающим ядом ненависти и гнева. И где-то вдали, призрачным эхом, едва слышно, звучали два голоса знакомых и чужих одновременно:

«Остановись. Послушай. Ты ведь умираешь», – говорил один.

«Нет, – спокойно отвечал ему другой, – я уже мертв».

«Тогда уходи».

«Не могу. Из этой тюрьмы нет выхода».

«Нет выхода, – сипло прошептала ему на ухо Тьма, – Ты слышишь?»

Бешеный, каркающий хохот разорвал пустоту, и она осыпалась тысячей черных осколков на белое покрывало, растаяв в серых витках дымки.

Том сидел в кровати и тяжело дышал. По телу прокатывалась дрожь, а по спине катились капли холодного пота.

– Что за дьявол, – в отчаянии прошептал юноша, прижимая руку к груди, где бешено колотилось сердце. – Что, чёрт возьми, со мной происходит?

В тиши ночной спальни ему казалось, что он все ещё слышит отголоски безумного смеха, всё ещё чувствует ледяные руки, обнимающие его.

*

– Ну, – прошептал Драко, подсев к Арчеру за завтраком, – что вы узнали?

Том скривился и скосил глаза на лучшего друга, в надежде, что тот избавит его от необходимости отвечать, но Поттер даже внимания на него не обратил. Он мрачно рассматривал содержимое своей тарелки, кажется полностью захваченный какими-то не особо приятными мыслями, то и дело потирая лоб, словно его мучила мигрень. Арчер решил последовать его примеру и Малфоя проигнорировал.

– Что-то вы какие-то унылые сегодня, – напротив них шумно расположился раздражающе жизнерадостный Забини. – Плохо спалось?

– Ты обещал мне рассказать! – не отступал тем временем Драко, схватив Тома за плечо.

Юноша очень медленно повернул голову, вперив чёрный взгляд в блондина.

– У тебя одна рука лишняя, Драко? – тихо осведомился он.

Малфой резко отодвинулся, обижено отворачиваясь.

– Раз не узнали ничего, так бы и сказал, – пробухтел он.

– Узнали о чем? – Блэйз переводил непонимающий взгляд с друга на сокурсников.

– Поттер сказал, что разгадал задание ко второму испытанию, – тут же сообщил Драко, не дав никому и слова сказать. – Эти двое, – он кивнул в сторону молчаливых приятелей, – вчера ночью ходили в ванную для старост. Но что они там делали, не говорят.

Забини пару мгновений казался удивленным, пока на его лице не расплылась уже знакомая ехидная ухмылочка.

– Думаю, ты этого и не захочешь знать, Драко, – глумливо поглядывая на парочку угрюмых сокурсников, протянул он. – Наверное, даже я не хочу этого знать, да Гарри?

– Что? – тот очнулся и непонимающе посмотрел на окружающих, после чего перевел взгляд на Забини. – Прости, я не слушал.

– Да что такое с вами двумя? – возмутился Малфой.

– Бурная ночь как видно, – философски отметил Забини.

Поттер на это никак не отреагировал, всё ещё о чем-то размышляя, потом собрал свои вещи и просто ушел на первый урок, даже не подождав Тома.

– Классно поболтали, Гарри! – насмешливо крикнул ему вслед Блэйз. – Ты сегодня просто душа компании!

Арчер догонять его не торопился, спокойно доедая завтрак и полностью игнорируя сокурсников. Сообразив, наконец, что собеседник из него неудачный, Драко и Блэйз переключились на обсуждение грядущей лабораторной работы по зельям и практического задания по чарам.

Арчер боролся с желанием проклясть обоих, потому что из-за их трескотни у него снова разболелась голова, но сил хватило только на то, чтобы в абсолютном молчании закончить свой скудный завтрак и уйти.

Первым уроком была история магии, на которую Гарри явно так торопился только чтобы попробовать выспаться. Арчер же лекцию проигнорировал, отправившись прямиком во внутренний двор школы. Он надеялся, что свежий морозный воздух отгонит стучащую в висках мигрень и выветрит из воспоминаний остатки кошмара, после которого Арчеру до сих пор было не по себе. Наложив на себя согревающие чары, юноша очистил снег со скамьи, которую нельзя было разглядеть из окон замка, и, ничуть не беспокоясь о собственном здоровье, улегся на неё, обратив взгляд на затянутое серыми облаками небо. Двор был погружен в умиротворенную тишину и вскоре, сам того не заметив, слизеринец погрузился в блаженную дрёму без сновидений. Разбудил подростка какой-то шорох практически в шаге от него. Распахнув глаза, Арчер в недоумении уставился на белокурую девушку, которая внимательно разглядывала его лицо, практически нависнув над ним.

– Какого Мордреда ты тут забыла? – стараясь скрыть собственную растерянность, грубо осведомился он, не делая впрочем, попыток пошевелиться: его мигрень только-только отступила, и Том боялся, что стоит хотя бы повернуть голову, как она тут же вернётся обратно.

– У меня аллергия на мандрагору, – как-то совершенно невпопад ответила девушка, продолжая с отстраненным любопытством рассматривать его лицо.

– Что? – непонимающе переспросил юноша.

– Мандрагора, – с готовностью повторила девушка. – Она так жалобно плачет, что у меня тут же начинает свербеть в носу, и на глаза наворачиваются слезы. Я чихаю и не могу остановиться. На гербологию я иногда не хожу.

– Ты Луна Лавгуд, да? – догадался Том.

– Ты меня вспомнил?

– У нас в школе только одна чокнутая ходит с сережками-редисками в ушах и несет такую немыслимую чушь,– напомнил слизеринец.

Девушку его грубость ничуть не задела. Вместо того, чтобы обидеться и уйти, на что собственно и рассчитывал Арчер, она села на скамейку прямо рядом с ним.

– Тебе не холодно? – полюбопытствовала она.

– А тебе не все равно? – ядовито осведомился юноша.

– Мне кажется, скоро пойдет снег, – Луна подняла голову, разглядывая облака. – Вчера всю ночь шел снег. Я почти до утра просидела у окна, снежинки так красиво кружились на ветру. А потом меня прогнал профессор Снейп.

Том в полном ступоре смотрел на неё, сопоставляя все, что она сказала.

– Ты всю ночь просидела в коридоре? – на всякий случай уточнил он, искренне недоумевая как, к чёрту, Гарри вообще может с ней общаться.

– Да, – девушка мечтательно улыбнулась.

– Зачем?

– Пароль не подошел, а утром оказалось, что его сменили, но ребята не успели мне об этом сказать, – совершенно спокойно пояснила она.

Общий смысл сказанного до Тома дошел очень быстро: «Похоже девчонку травят на собственном факультете, – подумал он, разглядывая рэйвенкловку, – интересно, она сама-то это понимает?»

Должно быть, она прекрасно знала, в чем дело, просто её это совершенно не беспокоило. Уже в который раз Арчер подумал, что у Лавгуд всё сильно не в порядке с головой. Впрочем, ему не было никакого дела ни до неё, ни до её проблем.

– Ночь – красивое время суток, да? – тем временем, произнесла она.

– Что красивого можно разглядеть ночью? – он не понимал, зачем вообще с ней разговаривает, но продолжал отвечать.

– Ночь размывает краски, и весь мир выглядит так, будто кто-то нарисовал его карандашом, – она на мгновение прикрыла глаза. – Я люблю рисовать карандашом, картинка всегда кажется незавершенной и каждый раз можно добавлять новые штрихи, тени, детали. Ночь тоже рисует карандашом и, просыпаясь утром, ты постоянно обнаруживаешь что-то новое. Что-то, чего до этого не было. Это красиво.

– Это бред.

– Думаешь? – она посмотрела на него, Том уже собрался ответить, что, конечно же, он так думает и что ей давно пора лечиться, но вместо этого почему-то сказал:

– Ты ведь на третьем курсе? – Луна кивнула, тогда слизеринец приподнялся на локтях и отстраненно заметил: – На третьем курсе в программе по гербологии нет мандрагоры.

– Конечно, нет, – не стала спорить Лавгуд, – мы проходили это в прошлом году.

– Ты же сказала, что не пошла на гербологию, потому что у тебя аллергия на мандрагору.

Девушка загадочно улыбнулась.

– Я сказала, что у меня аллергия и сказала, что иногда не хожу на гербологию, Том. Но два этих утверждения никак не означают, что я здесь именно поэтому, ты сам себе это так объяснил, – она помолчала. – У меня сейчас по расписанию вообще нет гербологии.

Арчер в полном ступоре смотрел на неё.

– Тогда что ты тут делаешь?

– Я пришла посмотреть на снег.

– А вчера ты на него не насмотрелась? – язвительно уточнил он.

– Вчера это был другой снег. Ночь рисовала карандашом, я вышла посмотреть, как раскрасит её работу день. День всегда завершает её работы, наполняет их цветом и жизнью, делает реальностью мир снов. Но мир создает ночь. День лишь вдыхает в него новую жизнь.

– Ты чокнутая, – помолчав, известил её Том.

– Мне многие это говорят, – она пожала плечами. – Так тебе не холодно?

– Нет, – прямо ответил он, – я наложил на себя согревающие чары.

Луна как-то странно на него посмотрела

– Это спасает от холода?

– Согревающие чары для того и предназначены, разве нет? – иронично фыркнул юноша.

Девушка несколько мгновений молчала. Её голубые глаза, казалось, видят его насквозь.

– У неё ледяные объятья, Том, – тихо сказала Лавгуд. – Она прячется там, где живут тени и следует за тобой ночами. Тьма красива, но обманчива. Не доверяй тому, чего не видишь.

– Что ты несешь? – чувствуя, как по спине пробежал холодок, нахмурился Арчер.

– Ты не вздрагиваешь от её дыхания? Не чувствуешь, как замерзаешь?

– Нет, – процедил он, – не чувствую.

– Берегись холода, – Луна отвернулась, глядя в небо. – Если однажды тебе станет так холодно, что никакие чары не смогут тебя согреть, тьма поглотит тебя, – её спокойные голубые глаза обратились к его побелевшему лицу: – Из этой тюрьмы не будет выхода.

Тому показалось, что его с ног до головы окатили ледяной водой. Он со свистом втянул носом воздух и резко сел. Теперь их лица оказались почти в сантиметре друг от друга. Слизеринец опалил Луну ненавидящим взглядом.