Текст книги "Зодиак. Битва Знаков (СИ)"
Автор книги: RainbowSloth
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 40 страниц)
У ворот академии собралась приличная толпа, состоящая не только из репортёров, но и из пустышек, чьи крики сливаются в один. Я хочу ещё раз выглянуть в окно, но Марк оттаскивает меня подальше.
– Совсем сдурел?
– Я хочу знать, что они говорят.
– Думаю, мы скоро выясним.
В эту же секунду в разбитое окно влетает второй кирпич. Что ж, если бы Марк не увёл меня в сторону, я бы получил сотрясение мозга, а может что и похуже.
Марк приставляет ладонь к уху, точно прислушивается. Даже теряюсь в догадках, как среди всеобщего шума он сможет уловить нужные ему частоты. Но в этом и заключаются способности Льва: усиленный слух, улучшенное зрение, повышенное обоняние и острые когти, которые выскакивают лишь при одном желании хозяина.
В спортзале творится неразбериха. Многие столпились вокруг других окон, лишь бы попасть под объективы камер и увидеть всё собственными глазами. Некоторое поглядывают на меня и перешёптываются. Хорошо ещё, что учитель решил выйти, иначе бы меня точно отправили к директору. Я не обращаю внимания, а только жду, что скажет Марк, который закрыл глаза для лучшей концентрации.
– Ничего непонятно, – бормочет он. – Что-то про водных, тебя, каких-то сирот.
– И как эти три вещи вообще связаны?
– Не знаю. Все голоса сливаются, сложно уловить что-то одно.
Я киваю. Подобное скопление вокруг академии случается не в первый раз. Обычно такое происходит, когда я где-нибудь снова отличусь. Соревнования, олимпиады, просто учебные успехи. Каждое моё достижение вызывает ажиотаж, и иногда даже обычная прогулка не обходится без приключений.
Что же такого серьёзного я натворил, раз сам не знаю?
Не могу сказать, что обычные люди меня ненавидят. Я довольно-таки известен в стране, каждый хотя бы раз слышал громкое имя Эндрю Арко, то есть моё имя. Сидеры уважают меня, восхищаются моими достижениями и силами, удивляясь, как шестнадцатилетний парень умудрился стать выдающимся Стрельцом своего поколения. Но эта популярность имеет обратную сторону медали в виде обычных людей.
Исторически повелось, что пустышки и сидеры – это абсолютно два разных класса. Обычные люди не видят в наших способностях ничего хорошего, точно каждый сидер – это червоточинка зла, и такие наполнили всю планету, из-за чего она и погрязла в катастрофах. А ещё они боятся. Поэтому вся неприязнь ко мне со стороны многих пустышек вызвана именно из-за страха.
Я никогда не был зачинщиком какого-либо бедствия. Лишь один раз в жизни я поджёг холодильник, но это вышло случайно и произошло в моём доме. Никто не пострадал, даже я сам. Но тем не менее каждый мой успех по мнению пустышек ведёт мир к гибели, а я и вовсе мировая угроза.
Предлагали избавиться от меня. Убить, пока не поздно. Но в Зодиаке всё решают сидеры, а те, к счастью, не видят никакого смысла в моей смерти. Они настроены более дружелюбно, хотя некоторые всё-таки обеспокоены моими великолепными результатами, которые, безусловно, привлекут внимание любого.
К сожалению.
С того самого момента, когда я поступил в академию и показал владение огнём в шестилетнем возрасте, мне стали пророчить участие в Битве. Ещё с детства я только и слышу, какая эта большая честь. Некоторые выпускники рвутся туда, участие в грандиозном событии становится для них смыслом жизни. Да и Тригон Огня побеждает последние одиннадцать лет подряд.
Многим кажется, что именно я принесу двенадцатую победу. Но реальность такова, что на Битву мне просто-напросто нельзя.
Родители считают, что мне там не место, и я абсолютно с ними согласен. Я не рвусь туда не потому, что осознаю всю её опасность. Нет, дело вовсе не в этом. Причина кроется гораздо глубже, а именно в Высшем.
Высший – правитель всего Зодиака. Не самый приятный тип, хотя я, к своему счастью, его не встречал. Его много кто видел вживую, но мало, кто говорил с ним. Появляется правитель Зодиака каждый год на Битве. Мне же остаётся надеяться, что наша встреча произойдёт лет так через сто, ну или триста. Может, доживу.
Убедившись, что кроме возмущенных воплей, ничего другого не будет долетать до окна, Ари решается подойди к нему.
– Арабелла! – тут же зовёт её Марк и кидается к ней. Как раз вовремя, потому как уцелевшую часть окна разбивает ещё один кирпич.
И где только пустышки нашли столько кирпичей?
Переглянувшись со мной, Марк крепко сжимает тонкие плечи Ари, которая выглядит так, точно увидела Юпитера вживую. Я понимающе киваю, и в голове появляется прекрасная идея, которая точно сработает, если очередной кирпич не раскрошит мой череп.
Марк уводит Ари подальше от разбитого окна, а я подбираюсь к нему ближе, стараясь не наступать на мелкие осколки. Я быстро ставлю вместо разбитого стекла огненный щит, который уж точно не даст никому и ничему проникнуть сюда.
На улице я замечаю фигуру директора, который пытается утихомирить толпу, заставив её покинуть территорию школы. И судя по всему, у него это плохо выходит. Я уже подумываю выйти на улицу и разрешить конфликт самому, но директор оборачивается в сторону окна, встречаясь со мной взглядом. Он хмуро оглядывает защиту, после чего едва заметно мотает головой, точно понял, что я задумал. Похоже, мне ещё предстоит разговор с ним.
Я сажусь прямо на пол, устало схватившись за голову. Я надеялся, что последний учебный день пройдёт спокойно, но видимо моим желаниям не суждено сбыться.
Мои друзья опускаются рядом.
– Что ты увидела? – спрашивает Марк у Ари.
– Меня больше интересует Эндрю, – хмуро отвечает она и обращается ко мне: – Ты снова в центре внимания. Почему?
– Если бы я знал, – мрачно говорю я.
Ари достаёт телефон и что-то печатает чуть ли не со скоростью света. Марк внимательно окидывает её взглядом, точно пытается прожечь в ней дыру.
– Или ты прекратишь так на меня смотреть, или я тебе врежу.
– Там были твои родители.
Ари громко фыркает, не отрывая взгляда от телефона.
– Поздравляю, у тебя стопроцентное зрение. Ещё что ты заметил своим зорким взглядом, Фостер?
Родители – самая больная тема, на которую только можно поговорить с Ари. Лучше её вообще не затрагивать, иначе запросто можно получить в глаз.
Насколько мне известно, Ари не виделась с родителями два года, а то и больше.
– Ненавижу их, – злым шёпотом произносит она. – Как и они меня.
Родители Ари самые обычные пустышки. Они относятся как раз к тем людям, которые против существования сидеров, считая нас опасными. Именно поэтому Ари живёт отдельно от них с ранних лет в общежитии академии. Она даже на каникулы не возвращается, да и видится с ними очень редко.
Я встречался с ними всего пару раз, да и выходило это случайно. Если большинство пустышек, презирающих меня, ещё хоть как-то спокойно проходят мимо, лишь морщась от отвращения, то такие, как родители Арабеллы, не упустят случая пожелать мне смерти и назвать монстром, отравляющим земли всего Зодиака.
– Они всегда против меня, – между тем продолжает Ари. – Против моих способностей.
При виде Ари многие удивляются её Знаку, считая, что она Стрелец, ведь её хрупкое телосложение совсем не подходит Овну, чья способность – это суперсила. Может Ари и кажется слабой из-за тонкой фигуры, однако ярко-красные, точно артериальная кровь, волосы до плеч уже говорят о её взрывном характере. И такой цвет у Арабеллы с самого рождения. Необычные цвета волос или глаз могут быть только у сидеров. Как правило, они говорят о неукротимой силе, такой, какой обладает не каждый сидер.
– Для них я всегда буду ошибкой. – Ари сжимает кулаки, вдавливая ногти в кожу, а её янтарные глаза полыхают злостью.
– Забудь об этом. Никакая ты не ошибка, как и все сидеры, – говорит Марк, ласково кладя руку ей на плечо.
– Да и говорят они это из-за страха, – добавляю я.
– О да, – протягивает Ари. – Особенно сейчас.
Снаружи крики немного поутихли.
– Так чего они хотят? – спрашивает Марк, обеспокоенно поглядывая на окно, будто в любой момент сюда снова влетит кирпич.
– Как я поняла, тебя, Эндрю, в чём-то обвиняют. А ещё, возможно, желают сдохнуть прямо на Битве.
Они даже не представляют, какие высокие шансы у их желания сбыться, если я действительно туда попаду.
– Ну да, такое возможно. Особенно учитывая, что каждый год убивают девятерых подростков. Почему бы и мне не оказаться в их числе в этом году?
– Не окажешься. На самом деле Битва многое даёт. Почёт, слава, служба у самого Высшего. И Тригон много чего отхватит при победе, – произносит Ари. – Тем не менее вряд ли тебя выберут.
– Но он лучший Стрелец нашего поколения! – возражает Марк.
– Именно. Львёнок, пораскинь мозгами, сделать это не трудно, вот увидишь. Огонь может проиграть, что, конечно, маловероятно, но сидеры не захотят терять такое сокровище, как наш Эндрю.
– Сокровищем меня ещё никто не называл.
– Уверена, такие были. Ты, Эндрю, слишком ценен для всего Тригона, даже несмотря на все возмущения. В конце концов, предугадать никто не может. Но кое-что всё равно можно предположить. Высший точно наслышан о твоих успехах и желает видеть тебя в числе своих приближённых.
На это я ничего не говорю, а лишь сую пятерню в волосы, ещё больше взъерошивая их. Не знаю, что именно Высший знает обо мне, но надеюсь, эта информация не касается моего главного секрета. Иначе я бы уже давно был мёртв.
Ари вновь заглядывает в телефон, на который только что пришло уведомление. И чем дольше она глядит в экран, тем больше её глаза расширяются.
– Что случилось? – интересуюсь я, почувствовав неладное.
– Снова пропали сидеры, – отвечает она немного севшим голосом. – Вот почему вся эта толпа сейчас здесь.
Не спрашивая больше ничего, я вместе с Марком нагибаюсь над экраном телефона.
Пост появился в «Огоньке» – социальной сети Тригона Огня – буквально пару минут назад. Но под ним уже набрались тысячи комментариев.
«Сегодня утром, примерно в 11:08, в городе Кербер Водного континента, столице региона Скорпион, пропали два мальчика-сидера, Оливер Шелл и Рико Дайн. Как сообщает директриса Водной академии, миссис Раль, оба чистокровные и сироты.
Пропали мальчики около детдома, во время урока. Тогда Оливер и Рико вышли из класса на улицу, после чего их никто не видел. Рядом с клумбами приюта нашли лишь очки Оливера, от Рико не осталось ни следа. Пропажу мальчиков обнаружил Джон Дикси, их одноклассник и друг.
Миссис Раль призывает учеников быть более острожными, а также просит школьников и их родителей не паниковать. По её словам, данная ситуация быстро решится, а пропавшие найдутся. Однако учащиеся уже успели обвинить в похищении Тригон Огня, аргументируя это вечной ненавистью между стихиями и победой Огня в Битве на протяжении одиннадцати лет. Некоторые школьники-сидеры более чем убеждены в виновности Эндрю Арко, шестнадцатилетнего Стрельца».
– Что за бред?! – восклицаю я, дочитав. – При чём здесь я?!
Уже двадцать два года подряд по всему миру пропадают сидеры. Всё это время исчезали только взрослые, да и те, кто не занимал какого-либо важного места в мире. Теперь пропали дети, о которых по сути тоже никому нет дела. Ведь пропавшие – сироты.
Но как я могу быть виноватым, если был всё это время в академии?
– Да мне и на их материк нельзя! Как я, по их мнению, мог сделать такое?!
– Ты же знаешь, что только не придумают водные, чтобы оклеветать наш Тригон, – говорит Марк.
– Знаю, но это же совершенный абсурд!
– Наши уже поверили в этот бред, – замечает Ари, раздражённо цокнув языком. – Даже поразмыслить логически не могут.
Злость так и кипит во мне. До этого момента я не знал, что известен в Тригоне Воды. Хотя наверняка и в остальных тоже. Но это слишком серьёзное обвинение, к тому же у водных нет никаких доказательств. Не могут же они полностью довериться теориям маленьких детей.
– О-о, – тянет Ари. – Эндрю, ты теперь тиран водных.
– Чего? – гляжу я в её телефон.
Ари уже успела обновить новостную ленту, и теперь все пишут только обо мне. Изображения с моим лицом, а над ними подписи: «Тиран водных» или «И это выдающийся Стрелец?». Но цепляет меня больше всего один пост, где меня в очередной раз сравнивают с Асклепием Эскулом, величайшим героем и сидером. На картинке изображён мужчина, ударяющий себя по лбу, точно в чём-то разочаровался. И подписан он именем Эскула. Рядом располагается моё фото, а внизу подпись: «И это моя замена?».
– И всё-таки фантазия у людей есть, – замечает Ари и даже нажимает сердечко под постом. Я никак не реагирую на это, а только перелистываю дальше, и тут же снова разрываюсь от возмущения.
– Любимчик Высшего?! – ошеломлённо произношу я, увидев очередную запись.
– Тебя уже многие так зовут, – информирует Марк.
Только этого не хватало.
Признаюсь, так много внимания к своей персоне я ещё не получал. Даже когда у меня получился приём огненного дракона, даже когда я в пятый раз занял первое место в соревновании Стрельцов, даже когда встречался с членами Совета. Люди не были взволнованы так сильно ничем из этого.
Такая популярность может привлечь лишнее внимание, а точнее, уже привлекла.
Этот «любимчик Высшего» бьёт прямо по голове тяжёлой кувалдой, и я не сразу замечаю, как дверь в спортивный зал с грохотом открывается. Все тут же обращают внимания на вошедшего учителя, который велит всем оставаться на местах. Я, Марк и Ари смотрим на другого человека, который зашёл вместе с преподавателем и сейчас направляется к нам.
– Я задам только один вопрос, – серьёзно говорит Николас Бёрк, директор Огненной академии. – У вас троих случайно нет лишних хромосом? Особенно это касается тебя, Эндрю Арко! Чем ты вообще думал, когда делал это?! – Директор указывает на щит, который до сих пор закрывает окно.
Я с самым невозмутимым видом, на который только способен, оглядываю свою работу.
– Как по мне, защита безупречна.
Бёрк устало трёт переносицу, опустив голову и что-то бурча себе под нос.
Николас Бёрк достаточно молод, и выглядит он ничуть не старше своих учеников. Возраст ему придают только тёмные круги под глазами, а всё остальное даже отбирает пару лет. Чёрные волосы всклочены, ярко-голубые глаза сияют, очки в чёрной оправе свалились на нос, галстук свободно лежит на шее, словно шарф, а верхние пуговицы рубашки и вовсе не застёгнуты.
– Безусловно, она идеальна, – не отрицает он. – Но ты совсем с катушек слетел.
Я встаю с пола, а вместе со мной и мои друзья.
– Вы же знаете, я не похищал этих сирот. Это даже в теории невозможно!
– Эндрю, я вовсе не зол на тебя, – вздыхает директор. – Хотя нет, над этим я ещё подумаю. Скорей, меня бесит очередной приезд журналистов и недовольных людей.
– Я могу выйти и всё объяснить.
Благодаря многолетнему опыту меня уже давно не смущают камеры, наставленные на меня, бесконечные и быстрые вопросы репортёров и многочисленные взгляды. Даже грубые высказывания совершенно не волнуют меня и никак не задевают. Поэтому я спокойно могу выступить перед всеми.
– Уже не нужно, – мотает головой Бёрк. – Мне кое-как удалось убедить их покинуть территорию академию.
– Почему они так уверены в виновности Эндрю? – интересуется Марк.
– У них нет даже доказательств, – присоединяется Ари.
– Поверьте, если бы я знал, то был бы гораздо счастливей, – протягивает Бёрк. – Но я не знаю, поэтому я такой злой. Эндрю, в мой кабинет, живо. Только Эндрю, – добавляет он, заметив, как встрепенулись Ари и Марк. – Это значит, что со мной пойдёт только Эндрю, только один ученик, а не все трое.
– Но, сэр…
– Никаких но! Когда я подписывался на эту работу, мне не говорили, что будет такое, – добавляет он тише и раздражительней, уже повернув в сторону выхода из зала. Я же, неловко улыбнувшись друзьям, жму плечами и догоняю директора.
Сразу же в кабинете Бёрк с тяжёлым вздохом садится за стол, измученно придерживая голову руками, будто она вот-вот отвалится.
Мне на телефон приходит сообщение от мамы, и я быстро заглядываю в него. Написано всего лишь два слова: «Позвони мне». Наверняка волнуется за меня из-за всего произошедшего. Но позвонить ей я ещё успею, поэтому убираю телефон в карман
– Эта работа рано или поздно с ума меня сведёт, – произносит мистер Бёрк и кивком велит мне сесть напротив него.
– Сэр, вы же не думаете, что это был я?
– Что? Юпитеровы спутники, нет! Просто вся эта история с водными такая…
– Абсурдная? – договариваю я. – Как я попал в Тригон Воды средь белого дня, да ещё успел вернуться обратно за долю секунды, если всё это время я был на занятиях? Почему на меня снова ополчились пустышки? Разве их когда-нибудь интересовали водные или другие Тригоны?!
– Нет, ни один Тригон не интересует другой, – произносит мистер Бёрк. – Это правило действует уже сотни лет без всяких изменений. Но причина всеобщего негодования совершенно в другом.
– И в чём же?
– Буду с тобой честен, Эндрю. И пустышки, и сидеры хотят войны против Огня.
– Зачем?
– Огонь уже одиннадцать лет одерживает победу в Битве. И ты знаешь, что понесёт за собой двенадцатая.
– Несчастье, беда, горе, уничтожение, смерть, – говорю я то, что известно любому ребёнку. Именно эти вещи следуют за двенадцатым числом. Во всяком случае так гласит обычная примета.
– Именно. Остальным Тригонам это не нравится. Они считают, что Высший наделил нас дарами, и побеждаем мы не просто так. Что всё подстроено. И тут появляешься ты с необъяснимыми способностями в таком юном возрасте. Тут уже другие Тригоны посчитали тебя неким вторым Высшим.
– Они думают, что все мои успехи даровал мне Высший? – догадываюсь я.
Директор кивает.
– Они видят в этом несправедливое отношение. И если Огонь победит и в этом году, то мир ждёт печальный исход.
– Но тогда война будет против нашего Тригона и Высшего.
– Нет. Против Высшего никто не пойдёт. Другие Тригоны докажут войной, что и они достойны уважения.
– Другим Тригонам нужен лишь повод показать особое отношение к Огню. И это я. Водные свалили на меня вину за пропажу двух сирот, а пустышки нашего Тригона просто поверили, решив, что я сделал это, чтобы дать ещё один предлог для начала войны. Поэтому они и собрались здесь. Но ни у водных, ни у пустышек нет доказательств!
– К сожалению, есть, – возражает мистер Бёрк. – Они указывают на человека из Огня, но не прямо на тебя. Это установили недавно. От мальчика Оливера остались очки, а на них нашли след огненной энергии.
– Неужели кто-то из наших действительно это сделал? Но как? Это же запрещено.
– Сейчас это выясняют. Может со временем всё поутихнет, всё-таки завтра экзамен, а значит и Битва совсем скоро. Но, Эндрю, все Тригоны настроены против нас. Против тебя. Если так и дальше пойдёт, то всё дойдёт до самого Высшего, и уже он будет нацелен на тебя. В противном случае ты будешь иметь дело с ним.
– То есть я могу попасть на Битву?
– Это самый простой способ забрать тебя на Нейтрал. Конечно, у тебя отказ, но сомневаюсь, что он хоть как-то повлияет на решение Высшего. Но я сделаю всё возможное, чтобы ты туда не попал, – серьёзным тоном говорит директор. – Твои родители тоже против этого, и я уверен, у них своя причина так считать. На экзамен тебе всё равно нужно завтра прийти. Иначе будет только хуже.
– Высший уже знает про меня, верно? Он ведь заинтересован во мне?
Мистер Бёрк удивляется такому вопросу, но лгать мне не собирается:
– Заинтересован. Даже очень.
Я киваю. Дела действительно обстоят ужасно.
В заключение директор говорит мне быть осторожней и несколько раз обещает сделать всё возможное, чтобы очистить моё имя, и чтобы я не попал на Битву. Но раз Высший так заинтересован во мне, то с каждой секундой мне кажется, что уже завтра я попаду на Нейтрал, и обратно дороги не будет.
Когда я выхожу из академии, во дворе школы почти не осталось учеников. Или всех срочно забрали родители из-за сложившейся ситуации, или большинство отсиживаются в общежитиях. Но на улице и впрямь пусто, а значит я хотя бы могу со спокойной душой добраться до дома.
Конечно, я погорячился. Моё лицо настолько узнаваемо, что спокойно не получается даже перейти дорогу. Пока я быстрым шагом иду по пешеходному переходу, чтобы надолго не задерживать водителей, мне вслед летят громкие сигналы и пожелания поскорей сдохнуть. Неважно где, на Битве или в канаве.
– И вам хорошего дня! – отвечаю я, когда очередной водитель не постеснялся в выражениях, адресованных мне.
– Да чтоб ты кончил как Эскул! – кричит он, не успокаиваясь.
Как и у всех героев, история Асклепия Эскула закончилась не очень хорошо, а если быть точнее, то он умер в достаточно молодом возрасте. И подобное пожелание я получаю не в первый раз.
Я иду через главный парк города, где как раз установлен памятник великому Асклепию Эскулу. Такие статуи есть чуть ли не во всех городах страны Тригона Огня, как знак уважения легендарному герою.
Я останавливаюсь рядом с памятником, взглянув на молодое лицо. Мне всегда казалось, что сравнивать нас нельзя, потому что он герой, а я не сделал ничего такого, что хоть как-то помогло бы Зодиаку. И не сделаю, если попаду на Битву, где тут же умру от руки Высшего.
Кажется, Асклепий Эскул смотрит прямо на меня, прямо в душу. Его лицо выражает лишь стремление идти дальше и не сдаваться.
– Нелегко нам приходится, да? – шепчу я, улыбаясь. После чего кланяюсь, как и положено, и продолжаю идти домой.
Я уже в который раз звоню в дверной звонок, но никто не открывает, и это очень странно. Если отец сейчас на работе, то у мамы совсем недавно начался отпуск. Поэтому она должна быть дома, если не возникли какие-то дела. И это её сообщение… Что оно значит? Почему я вспомнил о нём только сейчас?
Внутри появляется нехорошее предчувствие. Доставая ключи из сумки, я пытаюсь убедить себя, что он не мог узнать так быстро. Если бы Высший всё выяснил, он бы пришёл за мной, но никак не за родителями.
Я вхожу и снимаю кроссовки.
– Мам, я дома!
Тишина.
Я тут же замечаю приоткрытую дверь в спальню родителей. Мне это совершенно не нравится. Гробовая тишина только добавляет напряжённости. Я достаю телефон и быстро набираю мамин номер. В ответ только протяжные гудки.
Распахнув дверь, я застываю от ужаса. На белом ковре алеет лужа крови. Судя по виду, свежая. Из шкафа вывалены вещи, а сам он лежит на полу
Я сглатываю и обхожу комнату. Окна целы, никаких признаков взлома. Значит, родители сами впустили нападавших. Но кто это был? И чья эта кровь?
На прикроватной тумбочке я обнаруживаю смятый листок, а рядом с ним ручку, на которой виднеются окровавленные отпечатки пальцев. Развернув листок, я замечаю, что и он практически весь заляпан кровью. Написанное разглядеть всё равно можно, и к своему ужасу я узнаю почерк мамы. На листке второпях написано лишь одно слово: «Беги».
========== Глава третья. Эшли ==========
Просыпаюсь я от золотистого луча солнца, который беспощадно палит в глаза. Как бы я не извивалась в постели, безжалостный свет всё равно пробирается внутрь и не даёт спать. Сдавшись, я открываю глаза и смотрю на часы. До будильника остаётся ещё минут десять, которые прошли бы как секунда, если бы я осталась в кровати. Встав, я потягиваюсь и открываю окно, впуская свежий воздух. Свет тут же проникает в комнату вместе с приятным ветерком. Зеваю и вновь сладко потягиваюсь, и во мне снова появляется желание лечь обратно в постель. По утрам моя сила воли скатывается на нет, но на этот раз мне удаётся побороть сильную тягу лечь и заснуть. Я беру старое полотенце, дырок в котором больше, чем в любом сыре, и банку шампуня.
Разделений на мальчиков и девочек в детдоме нет даже в душевой. Но это ещё не самое страшное: всего три кабинки с душем, двери в них уже почти отвалились, а о защёлках и говорить нет смысла. И если девочки стучатся перед тем как войти, то мальчишки имеют ужасную привычку вламываться не со стуком, а с грохотом. То есть дверь с ноги, кабинку тоже, да так, чтобы дверь окончательно слетела с петель. И делают они это так быстро, что хватает лишь времени набросить на себя полотенце. К счастью, сейчас именно я самая старшая в общежитии, и мальчишки такой трюк со мной не проворачивают. Достаётся младшим девочкам, из-за чего мне часто приходится делать выговоры местным хулиганам.
Стоя под тонкой струйкой едва тёплой воды, я намыливаю волосы и размышляю о сегодняшнем дне. Все мои одногруппники с нетерпением ждали этого дня. Все настроены на Битву, каждый хочет представить свой Знак во всей красе. Именно сегодня у всех будет шанс участвовать в так называемом грандиозном событии года. И как бы я отчаянно не хотела туда попасть, мои шансы больше остальных.
После душа я направляюсь к себе в комнату. К счастью, во всём приюте я единственная, у кого есть собственная комната. Дело в том, что в детдоме я самая старшая, а селить ко мне никого не хотят, да и я не горю этим желанием.
До экзамена остаётся меньше двух часов. Этого времени мне с лихвой хватит на то, чтобы высушить волосы, быстро одеться и безо всякой спешки попрощаться со всеми, а после чего отправиться на экзамен. Академия в двух шагах, опоздать невозможно.
Стоит мне едва воткнуть провод фена в древнюю розетку, как в коридоре слышится грохот чего-то падающего, а за ним следует крик самой разнообразной ругани. И этот мальчишеский голос, который точно трещит от ярости, я узнаю везде.
Быть самой старшей в детдоме – задача не из лёгких. Дети младше десяти воспринимают меня как старшую сестру и бегают ко мне по любому поводу. А ребята постарше всячески пытаются вывести меня из себя. К таким относится и двенадцатилетний Джон, попавший в детдом полтора года назад. После меня именно Джон самый старший. Но это если не считать пропавших Рико и Оливера.
Сейчас я совершенно не хочу трогать Джона. Парнишка точно переживает из-за пропажи своих друзей. Именно Оливер и Рико полтора года назад первые, после меня, подошли к Джону, потерявшему своих родителей. И если меня он слушать не стал, то его ровесники смогли ему помочь.
Вчера я его совершенно не видела. Он пропустил и обед, и ужин. Даже в коридорах мы не пересекались. Уилл и Ли, его соседи по комнате, сказали, что весь оставшиеся день после занятий Джон провёл в комнате, слушая музыку.
Я осторожно выглядываю из комнаты и вижу, что весь пол залит водой, доходящей мне примерно до щиколоток. В центре всего этого стоит Джон, а вокруг него плавают обломки от цветочного горшка, сам цветок и куски земли.
– Святой Нептун… – протягиваю я, понимая, что произойдёт, если такой погром увидит Раль, которая просто души не чает в своих цветочках. И ей будет абсолютно наплевать, что силы Джона вышли из-под контроля.
Я тут же собираю всю воду воедино, нагреваю её, превращая в пар. Меня замечает Джон, лицо которого мрачнее в тучи. Волосы взъерошены, а глаза красные, опухшие.
– Проваливай, – сквозь зубы цедит он и пинает остатки горшка.
– Нет, – отчеканиваю я и подхожу к нему, стараясь не смотреть на пострадавший цветок. Джон пострадал намного больше, чем это растение, которое лично меня всегда раздражало.
С Джоном у нас достаточно напряжённые отношения. Он часто не даёт мне покоя, но также нередки и просьбы дать совет или же помочь с домашкой. Обычно именно он помогает мне справиться с неугомонными малышами. А ещё любит настраивать их на какие-то шалости вместе с Оливером и Рико. Мне же приходится с ними разбираться. Бывают времена, когда мы с Джоном хорошо проводим время за разговором, а иногда он выплёскивает все эмоции на меня.
Джон облокачивается на подоконник, практически не дыша, сдерживая рвущиеся наружу слёзы.
– Джон, я понимаю тебя, – говорю я и кладу руку на его плечо. – Оливер и Рико всем нам дороги, и мы все за них переживаем.
– Особенно ты, – фыркает он. – Так переживаешь, что сама сматываешься на Битву.
Я замолкаю. Джон прекрасно понимает, что это зависит не от меня, но всё равно это делает. Неспециально. Ему просто нужна помощь.
– Джон, если бы я могла, я бы с удовольствием осталась, – говорю я.
– Врёшь, – бормочет он. – Даже если тебя не возьмут на Битву, ты всё равно уйдёшь. В университет, подальше от этого поганого места.
Я вздыхаю. Я не ненавижу приют, несмотря на то, сколько раз меня здесь били, сколько раз запирали одну на всю ночь в холодном подвале, сколько раз оставляли без еды. И если побои в основном я терпела от старших ребят, которых уже здесь нет, то все наказания мне доставались от миссис Раль.
Мне было всего шесть лет. Я снова влезла в драку с мальчишками в два раза старше меня. А всё из-за того, что те издевались над маленьким тогда Оливером. Моя губа разбита, во рту металлический вкус крови. Всё тело в синяках. Раль схватила меня за запястье и тащила вниз, в подвал. Я кричала и отбивалась так, как только могла. Открыв дверь, она бросила меня, как бесполезный мешок мусора, на каменный пол. Коленки содраны в кровь, рука жутко болела. От бессилия я лишь заплакала.
– Неугомонная дрянь, – сплюнула эти слова Раль. – Неудивительно, что Плутон забрал твоих жалких родителей. Ты просто недостойна этой любви.
И эти слова остались в моей памяти, как что-то верное и правильное.
Мне восемь. Середина летних каникул, поздняя ночь. Я сидела у себя в комнате, читала книгу, и лишь тусклая свеча освещала пожелтевшие страницы. Дверь с грохотом распахнулась, да так, что я чуть не опрокинула свечу. На пороге стояла миссис Раль.
Слёзы потекли по щекам из-за её крика. Умоляла вернуть книгу, ведь остановилась на интересном моменте. Извинялась, буквально ползала на коленях. За несоблюдение комендантского часа осталась без еды на три дня. Раль заперла меня в моей же комнате, забрав всё, что могло меня увлечь. Несколько раз выводила меня в уборную и давала стакан воды. Остальным сиротам запретила даже подходить к моей комнате.
– За что вы меня так любите? – пискнула я, вздрагивая от слёз.
– Ты недостойна любви, – снова ответила она.
В десять лет ко мне пришло осознание, что надо с этим что-то делать. Достаётся не только мне, но и всем остальным сиротам. Уже тогда я всячески плевала на бессмысленные правила Раль. Я снова оказалась в подвале, но на этот раз, чтобы освободить бедного ребёнка, которого директриса туда посадила. Я воровала еду в столовой, чтобы принести тем, кто в наказание голодал. Я защищала младших, давала отпор старшим и Раль.
Я уже не обращаю внимания на наказания, больше не плачу. А лишь смело смотрю в глаза директрисы.
В последний раз я провинилась вчера, но обошлось без наказания. А наказывали меня в последний раз в начале мая, на выходных. Тогда мне приспичило поздно вернуться – я до позднего вечера гуляла по городскому парку вместе с Каем. Но Раль это не волновало, а меня не трогало желание идти в её кабинет ночью и выслушивать выговор. Тогда она перехватила меня рядом с моей комнатой и повела в подвал. Я уже настолько к этому привыкла, что не видела смысла сопротивляться. Но на этот раз всё немного хуже.
