Текст книги "Never Back Down 2 (СИ)"

Автор книги: Menestrelia

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 53 страниц)

– Я не могу тебя убить, – тихо сказала я. – Ты часть меня. Но ты права, ты всего лишь наваждение, навязанное талисманом. Ты – болезнь, зараза, инфекция, вызвавшая моё раздвоение личности. – Я немного помолчала, глядя в эти чёрные бесстрастные глаза. – Силой этого пламени я лишаю тебя могущества и нарекаю Клариссой.

Синий язычок, плясавший в моей ладони, метнулся к груди алого демона. Кларисса взвыла. Больше от отчаяния, чем от боли. Пламя превратило её в человека – кареглазую блондинку в чёрном платье. Красный огонь, вспыхнув, взвился тонкой спиралью в воздух и замер эфемерной змеёй над нашими головами. Это было чертовски красиво.

– Идиотка! – взвыла Кларисса, исчезая в ревущем синем огне. – Не думай, что всё так просто! Не думай, что эта история закончена!

Её голос затих, синее пламя исчезло, с ним и обретшее имя наваждение.

Облегчённо вздохнув, я упала на колени. Мне было дурно. Кажется, я потратила все остатки сил на этот фокус… Но всё кончилось, как же хорошо… Руки дрожали, не знаю, от чего. Я сидела, наслаждаясь покоем и тишиной, закрыв глаза.

Но почему я не просыпаюсь?

Я открыла глаза и испуганно обвела взглядом пространство. Впереди виднелось очертание двери. С трудом совладав с ватными ногами, я поднялась и направилась к ней, искренне надеясь, что это выход. Раздался звон часов. Но не успела я сделать и пары шагов, как сверху меня словно прижало к земле невероятной тяжестью. Голова взорвалась от боли и ярости, обрушившихся на меня, пространство вокруг зашлось красным светом, лёгкие обжёг горячий воздух. Гнев и ненависть медленно поднимались от низа живота, с губ сорвался непрошенный торжествующий смех…

Пробил тринадцатый удар.

Она победила.

Эпизод 13. Imaginaerum

Эд в отчаянии метался по пещере. Он испробовал всё, что могло привести девушку в чувство, но зелёное мерцание никуда не уходило. Он хотел по новообретённой привычке призвать то синее мистическое пламя, вокруг которого развёлся такой страшный путч, но наяву ничего не вышло. Одним из первых порывов было отнести девушку к Помфри, но от этой идеи он отказался. А что медсестра тут могла сделать? Парню ничего не оставалось, кроме как сидеть и ждать. Но осознание собственного бессилия выводило его из себя.

– Нет-нет-нет! – Взвыл он, осознав окончательно, что он не мог ей никак помочь. Со злости он пнул какой-то подвернувшийся по ногу валун, ушиб ногу и взвыл. Пульсирующая боль охладила его пыл.

Эд устало опустился на пол рядом с ней, прислонившись к каменной стене.

– Эй, Марс, – сказал он. – Не знаю, слышишь ты меня или нет, но я рад, что меня занесло в твою голову, честно. Да, звучит дико, но подобного приключения в моей жизни никогда не было и вряд ли будет. Я понятия не имел, что у кого-то в голове может такое происходить. Все эти парки аттракционов, паб, русалки, полёты, цирк… Это было просто изумительно! Я… я поверить не могу, что это было со мной на самом деле, что я это пережил и помню. Это просто изумительно.

Он немного помолчал. За пределами пещеры выл ветер, стеной лил дождь. Тяжёлые деревья кренились под порывистыми шквалами, небо стремительно темнело. Хватились ли их? Если да, то почему до сих пор не нашли? И что будет, если не найдут? Что если девушка не очнётся? Что если она там в одиночку не справится?

– Прости, Марисса, – тихо прошептал Эд, опустив голову. – Я не хотел. Мне жаль, что я оставил тебя там одну. Я многое бы отдал, чтобы помочь тебе. – Отчаяние звенело в его ушах, как медный колокол. – Я боюсь тебя потерять, Марс. Вернись, пожалуйста. Ты сильная, ты справишься, ты можешь, я верю. Только вернись, я умоляю тебя.

Боль в ноге затихала. Парень не заметил, как наступили сумерки. В пещере было темно, пришлось зажечь огонёк на конце палочки. Темнота жалась по углам, создавая причудливые изгибы теней. Ветер снаружи стих, ливень превратился в мелкую морось. Эд ёжился от холода, но продолжал сидеть рядом со спящей Мариссой.

Внезапно зелёное сияние пропало. Встрепенувшись, Эд вскочил. Девушка распахнула глаза и резко села. Почувствовав облегчение, Эд бросился, было к ней. Она посмотрела на него полными боли и ужаса глазами.

– Эд… – прошептала она. – Помоги… что-то… что-то пошло не так… Пожалуйста, помоги мне…

Она задрожала. Глаза закатились, засияли мертвенным красным светом. Эд в панике шарахнулся в сторону. Двигаясь как-то деревянно, девушка поднялась на ноги и замерла. Пол пошёл трещинами, на стенах заплясали языки красного пламени, плавя камень, они объяли всё вокруг.

Первым порывом было бежать за помощью. Разозлившись на себя за это трусливое решение, Эд подскочил к девушке. Она была без сознания, но продолжала стоять. Выглядело это странно, Эд не мог объяснить себе словами, что с ней происходит. Но он знал, что Марисса продолжает бороться, что ещё не кончено, и что ей требуется его помощь. Но что он мог сделать? Это не русалку огреть палкой! Здесь нет явного врага! Он не мог убить Мариссу, он не мог призвать на помощь синий огонь. Но чувствовал, как время стремительно утекает, ещё чуть-чуть и она станет… Лучше об этом не думать!

Эд готов был взвыть в голос. Он схватил девушку за плечи и чуть встряхнул.

– Марс! Марс, не смей меня покидать! Ты слышишь? Марисса! Что я могу сделать! Прошу, скажи! Что?!

Она не отвечала. Огонь расползался по пещере, подступая всё ближе. Эд почувствовал, как его охватывает паника. Он проиграл. Он потерял её…

Эд сделал шаг вперёд и обнял её, как тогда, около хижины. Закусив губу, чтобы ненароком не выдать себя всхлипом, глотая слёзы, он горячо зашептал:

– Пожалуйста, Марс. Не оставляй меня. Ты мне нужна, Марисса Блэк. Я люблю тебя. Не уходи. Я люблю тебя, слышишь?

Ответа не проследовало. Эд видел, как его руки загорелись знакомым синим пламенем. Повинуясь непонятному ему самому наитию, он поцеловал Мариссу в губы.

Внутри него словно лопнуло целое Солнце и теперь с поцелуем его сила и энергия изливались наружу. Синее пламя с рёвом разорвало материю пространства и закружилось в причудливом танце с алым, поглощая его. Эд видел, как исчезает красное сияние из глаз девушки, но не решался оторваться от этих мягких горячих губ. Он зажмурился, запустил пальцы в её волосы, ощущая, как жизнь капля за каплей вытекает из него и струится к ней. Пусть. Пусть так, он согласен. Лишь бы она жила.

Тишину разорвал громкий судорожный вздох. Огня больше не было, в пещере воцарился непроглядный мрак. Чувствуя, как подгибаются колени, Эд отпустил Мариссу и упал без сил на землю. Он изо всех сил цеплялся за сознание, лишь бы увидеть, что с ней всё хорошо, несмотря на то, что тьма забвения затягивала его всё глубже и глубже…

– Эд?

С трудом заставив себя оставаться в сознании, Эд сфокусировал взгляд. Марисса стояла на коленях рядом с ним. В пальцах она сжимала его волшебную палочку, отгоняя от него и от себя мрак. Эд обрадовался бы, но сил на это не хватало.

– Эй, как ты? – тихо прошептал он.

– Кажется, в порядке, – чуть хмурясь, произнесла она. – Что случилось?

– Ты не помнишь? – дрогнувшим голосом спросил Эд, чувствуя тупую ноющую боль в сердце. – Совсем ничего?

– Помню, как очнулась и попросила тебя помочь. Потом только красная пелена и ярость. После я почувствовала какой-то невероятный взрыв эмоций. А потом я снова прихожу в себя, ты сидишь рядом, серый, как сама смерть, почти не дышишь. Ты в порядке?

– Да, – солгал он. – Я только… отдышусь. И пойдём в Хогвартс. Хорошо?

– Конечно, – тепло улыбнулась Марисса. – Спасибо, Эд. Не знаю, что ты сказал или сделал, но ты мне жизнь спас. Я у тебя в долгу.

Он только кивнул, снова закрыв глаза.

Комментарий к Часть … (Imaginaerium, р…)

Путешествие окончено, но история продолжается ;)

========== Часть 11. (Счастливое воспоминание) ==========

В кои-то веки жизнь начала налаживаться. Пережитое приключение помогло мне разобраться в себе, ещё и избавиться от серьёзной угрозы. Честно говоря, я была по-человечески благодарна Ищейке за его попытку меня убить именно таким извращённым способом.

После возвращения в Хогвартс я попросила прощения у всех, кто стал жертвой моего психоза, я вновь начала общаться с Ремусом, не чувствуя сожалений или напряжения, я стала больше времени проводить с Линой, даже если это значило, что я сидела под пронизывающим ветром на стадионе. Дошло даже до того, что я написала письмо матери, где извинялась за свой побег (в основном, извинялась перед отцом, конечно) и предлагала ей хотя бы попытаться жить в мире. Ответа не пришло, я даже начала бояться, не случился ли со старушкой сердечный приступ.

Пожалуй, самым прелестным было то, что я перестала пугаться себя. И то, что наши отношения с Эдом наконец-то приняли вполне оформленные очертания крепкой дружбы. После пережитого продолжать грызться было бы глупо. Конечно, мы порой устраивали шуточные ссоры, но это скорее для поддержания тонуса, чем нечто серьёзное. Но меня никак не отпускало чувство, что я что-то упускаю, что я что-то забыла. Что-то важное, что случилось в тот вечер в пещере. Но каждый раз, когда я пыталась хоть что-то вспомнить, перед глазами встаёт знакомая красная пелена, а в ушах раздаётся невыносимый звон. В конце концов я перестала об этом думать и стала просто наслаждаться нашим с Эдом общением. По возвращении он пытался корчить из себя придурка, и тем веселее было наблюдать, зная, что он на самом деле толковый парень, просто прикидывается.

Однако при всех этих радостях жизни я не забывала о том, что где-то неподалёку может ошиваться Ищейка, что где-то не так далеко может ошиваться жаждущая мести Кларисса, что, в конце-концов, в мире идёт магическая война. Школу вновь закрыли, детей на каникулы не выпустили. Балов решили не устраивать. Зато Дамблдор решил устроить нам пофакультетно показательный урок по Защите от Тёмных Искусств. Это в каникулы-то!

В то утро я проснулась от страшного грохота. Спросонок не разобрав, что происходит, я подскочила на кровати, схватив с тумбочки волшебную палочку. Раздался глухой удар – Лина с перепугу запуталась в одеяле и упала на пол. Джина и Анджела с визгом натянули одеяла по самые носы, прикрыв уши ладонями. Оказалось, что Пивз украл с кухни кастрюлю и половник и теперь от души лупил в этот импровизированный барабан аккурат над нашими головами. Дребезжащий звон выводил из себя. Я направила палочку на полтергейста и произнесла:

– Ваддивази! – Половник вылетел из руки Пивза и начал колотить его самого по голове. Полтергейст взвыл, выронил кастрюлю и поспешно вылетел из нашей спальни. – Так, утро добрым решило не быть сегодня? Который час?

– Половина седьмого, – буркнула Лина, которая уже выпуталась из одеяла, накинула его на голову и села на кровать, так и не открывая глаза. – Поднимите мне веки! Я спать хочу – не могу.

– А нечего было целую ночь под одеялом читать всякую ерунду, – от души зевнула я. – Потом ещё и со мной удумала обсуждать это.

– Между прочим, это Шекспир! Бессмертная классика! – так и не открыв глаза, произнесла подруга, падая обратно в подушки.

– Мне пофиг. Если это превращает тебя в ничего не соображащий овощ, то книга автоматически становится ересью, – отмахнулась я.

Спать категорически не хотелось. Хотя сон был обалденным. Соседки по комнате решили ещё немного подремать. А я что? Я оделась, причесалась, убрала волосы, схватила разлегшегося в ногах Лины Инсендио и, тиская кота, спустилась в гостиную. Там уже, позёвывая и потягиваясь, сидели несколько разбуженных полтергейстом учеников. В том числе и Эд. Парень дремал, раскинувшись на диване возле камина. Я взяла с полки какую-то книгу и плюхнулась в кресло рядом с ним. Инсендио на моих коленях сидеть категорически отказался и перебрался на грудь хозяина. Вздрогнув, Эд проснулся, звонко чихнул от кошачьего хвоста, который зверь решил пихнуть ему в нос, согнал кота, сел и увидел меня.

– Доброе утро, – с усмешкой проговорила я. – А ты почему не выспался? Тоже читал?

– Почти, – устало проговорил Эд, потирая руками лицо. – Который час?

– Безобразно ранний, – ответила я.

– Ты до отвращения бодра, – заметил парень. – Смотреть противно! Фу, неприлично же, тут люди сонные ходят, а ты такая весёлая, что смотреть тошно.

– Ну, извините! – Я нагнулась, снова сцапала норовившего сбежать Инсендио и принялась с воодушевлением его тискать. – Помнишь, какой сегодня день?

– День невыспавшихся студентов?

– Смешно. Сегодня Дамблдор проведёт какой-то супер-мастер-класс!

– А, точно. В каникулы. Уроки. Фу.

– Слушай, если ты такой невыспавшийся, шёл бы обратно в кровать, хотя бы подремал бы, – заметила я, перекрывая возмущённые вопли кота.

– Не могу. Нам Пивз устроил мокрое утро. Он вылил на нас по кастрюле воды. Ледяной. Кровати промокли до нитки, мы тоже, какой тут сон? Вот я тут и дремал, пока ты не приволокла это рыжее чудище. Да отпусти ты его!

– Нет. Значит, нам ещё повезло? У нас Пивз просто устроил концерт с участием ворованной посуды.

– Видимо, повезло. Как думаешь, что будет на уроке Дамблдора? Что-то эпичное?

– Думаю да, он же величайший волшебник последнего столетия, – рассеянно ответила я, поглаживая смирившегося со своей участью Инсендио. – Может, какой-то супер-приём боевой магии? Или новый продвинутый вариант окклюменции?

– Не знаю, но этот мастер-класс для студентов с пятого по седьмой курсы, значит будет что-то невероятное. Как минимум. О, может, нас научат аппарировать?

– Не мечтай, это только с шестого курса.

Со стороны лестницы послышался топот и рассерженное сопение. Спустилась Лина, сжимая в руке кусок пергамента, и подлетела к доске объявлений. Эд лениво наблюдал за манипуляциями сестры. Та тем временем сорвала ненужные бумажки и прицепила свою аккурат посередине доски. Продолжая хмуриться, как обиженный на весь свет ёж, Лина удовлетворённо кивнула и села к нам.

– Что там? – спросила я скорее для приличия, чем из любопытства.

– Расписание тренировок на каникулы! – буркнула подруга.

Такая новость мигом разбудила Эда. Резко вскинув опустившуюся на подлокотник голову, он вскочил, неловко перепрыгнул через спинку дивана и кинулся смотреть на проявление диктаторского нрава его сестры. Сонное бормотание учеников перекрыл возмущённый вопль Лафнегла:

– Да ты с ума сошла! По четыре часа! С девяти утра! Да ты сама к этому времени не встанешь! Лина! Окстись! Имей сострадание! У нас каникулы!

– Вот именно! – важно заявила Лина. – Куча свободного времени! Я специально поставила тренировки так, чтобы после обеда вы были свободны.

– Но зачем? Матч только в феврале! И то, неизвестно с кем, потому как ещё Слизерин и Гриффиндор не играли! Совесть, Лина! Я помню, как наша мама учила тебя этому слову! Со-весть!

– Ты не понимаешь! Вуд возложил на меня ответственность вести команду в качестве капитана! Его мечтой было обыграть Поттера и Блэка! Я заняла его почётное место! Я…

– Ей бы самой по собственному сознанию прогуляться. Вдруг наткнулась бы на здравый смысл, – пробурчал мне Эд, пока Лина распиналась с энтузиазмом Наполеона.

– Оставь её маленькую одержимость, – хихикнула я. – Она хотя бы безобиднее моей.

– Твоя людей хоть не пытала тренировками.

– Лин, – громко позвала я. – Прости, что прерываю твой вдохновлённый монолог, но раз ты начала цитировать Шекспира, значит тебя уже понесло. Так вот, что думаешь, если четырёхчасовые тренировки поставить только новичкам и тем, у кого есть некоторые… пробелы. А те, кто летает хорошо, и старые члены команды пусть приходят, скажем, к десяти. Вот посуди сама, они переутомятся, потеряют энтузиазм, в итоге на игре будет шесть вялых макаронин на мётлах и одна ты. Разве это дело?

Лина посмотрела на меня, изогнув бровь. Я вздохнула, понимая, что на меня сейчас обрушится фонтан негодования, где главным аргументом будет: «ты ничего не понимаешь в Квиддиче!». Но нет, к нашему с Эдом удивлению Лина задумалась, села и медленно выдала:

– Наверное, ты права. Что-то я и в правду увлеклась…

– Не прошло и полугода! – радостно завопил Эд, вспугнув задремавшего около статуи Ровены Рейвенкло Арти. – А теперь сними эту гадость с доски объявлений и напиши новый! Именем старосты приказываю!

– Именем капитана команды приказываю заткнуться! – рявкнула Лина на брата. – Будешь много выпендриваться, я тебе лично лишние тренировки пропишу.

Я с умилением смотрела на их возню, поглаживая Инсендио, который мурчал как трактор.

***

– Итак, ученики, – поприветствовал нас профессор Дамблдор, когда мы зашли в кабинет ЗоТИ. – Сегодня мы с вами разучим особую форму колдовства. Вы все в этом самом кабинете проходили заклинание вызова Патронуса?

Половина из нас дружно помотали головами, другая половина восхищённо охнула. Дело в том, что в тот год преподаватель Защиты от Тёмных Искусств был приверженцем теории, нежели практики, так что о Патронусах мы знали ровно столько, сколько мог дать учебник.

Директор обвёл нас грустным взглядом, но тут же, приободрившись, заявил:

– Ну, не страшно! Так, кто расскажет, как вызвать Патронус?

С десяток рук взмыло в воздух, в том числе и моя.

– Для вызова Патронуса нужно вспомнить самые счастливые воспоминания, иначе кроме вспышки света ничего не получится, – выкрикнул Арти, когда директор указал на него.

– Именно, мистер Пронгс. Пять очков Рейвенкло. Кто-нибудь из вас уже пытался вызывать Патронуса, руководствуясь собственными теоретическими познаниями? Нет? Ну, не беда. А какие формы может принимать Патронус?

– Как облако серебристого пара или как телесный.

– Верно! Десять очков Гриффиндору, мистер Люпин!

– Он необъективен, – пробурчал Джастин. – Почему Арти пять, а Ремусу десять?

– Потому что это Дамблдор, смирись, – усмехнулась я.

– Ну-ка, давайте попробуем на практике! – воодушевлённо заявил директор. – Попробуйте в течении… скажем, получаса, создать Патронуса! Тот, кто сможет создать телесного – подойдите ко мне в индивидуальном порядке. Но предупреждаю: если у вас ничего не выйдет, не огорчайтесь, это нормально.

– Он хочет, чтобы мы создали с первого раза телесного Патронуса? – икнула я. – Это же невозможно! Это одна из труднейших форм магии. Тут надо быть либо одарённым, либо могущественным, либо тренироваться хотя бы неделями!

– Ну, что поделать, – пожал плечами Джастин. – Это Дамблдор, смирись.

Ученики разбрелись по классной комнате. Места было, конечно, немного. Но небольшой пятачок неподалёку от Мародёров мы себе выбили.

– Так, давайте по очереди, – предложила Лина. – Попробуем по кругу. Если что, будет не так обидно.

Я принялась копаться в голове. Счастливые воспоминания? Наш с Сириусом полёт с горки? Письмо в Хогвартс? Нет, не то.

Первый поцелуй? Я вспомнила, как мы с Ремусом стояли на мосту, как он рассказал мне об отъезде Кэтрин. Я помню, как он прижал меня к себе, как встретились наши губы… Нет, это тоже не то. Смятение, смущение, волнение, но не счастье.

Качели? Мой первый полёт. Когда мир вокруг раскачивается сперва чуть-чуть, почти неощутимо, но постепенно набирает скорость, и в какой-то момент кажется, что он не остановится никогда. И тогда над головой распахивается бесконечное небо, которое с каждым взмахом всё ближе, которое готово принять в свои прохладные объятья. И веришь, веришь, что когда достигнешь пика, можно сорваться с места и лететь в это синее небо, в эти пушистые кучерявые облака. Но неведомые силы тянут снова назад, под сень старого дуба, мимо проносятся дома, лица братьев, земля оказывается под ногами, становится всё меньше, меньше… А потом она вновь приближается, кажется, что вот-вот упадёшь, но проносишься мимо и вновь попадаешь в объятия неба…

Я почувствовала тепло в груди. Так мягко, так приятно, так… волшебно. Я поняла, что выбрала верное воспоминание.

Остальные неуверенно озирались по сторонам. Первая решила попробовать Лина.

– Экспекто Патронум!

Ничего. Совершенно. Подруга изумлённо уставилась на свою палочку, бормоча что-то вроде «Да как так?». Мы сочувственно покачали головами.

– Какое воспоминание ты выбрала?

– Отборочные в команду по Квиддичу.

– Попробуй что-нибудь другое, – посоветовала я. – С первого раза ни у кого не получается.

Она пробурчала что-то невразумительное. Моя очередь.

– Экспекто Патронум!

Вопреки ожиданиям, получилось нечто несуразное. Из палочки вырвалось нечто непонятное, как будто кто-то чихнул молоком. Я разочарованно вздохнула. Не то, не достаточно сильное.

У Эда и Джастина получилось не лучше. Со стороны Мародёров раздался восхищённый хохот. Мы дружно обернулись к ним. У Джеймса из палочки вырвалось белесое широкое облако, окутавшее Сириуса, изображавшего дементора.

– Они гении, им можно, – пожала я плечами. – Не вешать нос! Попробуем ещё!

Все дружно закрыли глаза, пытаясь сообразить, что бы ещё вспомнить счастливого.

Я вспомнила, как обрела зрение прошлым летом. Проведя несколько недель в кромешной тьме, я была счастлива вновь видеть. О, невероятно, когда глаз может вновь уловить всю потрясающую игру цветов пламени свечи, когда имеешь возможность насладиться яркостью красок, когда вновь видишь любимые и дорогие сердцу лица. Изумительно, как вспыхивает мир, как играют краски. В такие мгновения восхищаешься всем, вплоть до причудливого узора штор, непонятной точки на скатерти или ужасному свитеру Эда. Когда можешь взглянуть в глаза друзей и увидеть в них облегчение, изумление, когда видишь, как они лучатся счастьем. Даже искажённые слезами радости картины мира не могут идти в сравнение ни с чем, когда видишь их как будто впервые. Это как сделать глоток воздуха, побывав долго под водой, как выпить стакан воды, проведя неделю в пустыне, как… Ох, ни в одном языке нет слов, которыми я могла бы описать это чувство.

На сей раз я почувствовала, как покалывает кончики пальцев. Перехватив палочку покрепче, я вышла первой:

– Экспекто Патронум!

У меня получилось создать широкое белоснежное облако. Миг оно держалось в воздухе, но тут же растаяло, словно сквозняком развеяло. Ребята восхищённо посмотрели на меня, но я чувствовала: не то.

Пока я думала, что ещё выбрать, Лина, Джастин и Эд предприняли по ещё одной попытке. У Лины получилось немногим лучше, её Патронус по диаметру был примерно с блюдо, Джастину удалось создать облако, такое же, как и у меня. Зато Эд…

С кончика его палочки сорвалось небольшое облачко, которое начало стремительно обретать очертания. Мгновение спустя в центре нашего круга появился белоснежный, почти туманный щенок лабрадора. Но возник он буквально на долю секунды, мы даже не успели его рассмотреть толком.

– Вот это да… – восхищённо, но немного обиженно выдохнула Лина.

– Обалдеть!

– Почему щенок?! – возмутился Эд.

Раздались громкие аплодисменты. Мы вновь обернулись к Мародёрам. Сириус, сияя как медный таз, гордо обводил взглядом аудиторию, восхищённо уставившуюся на сидящего рядом с братом огромного белого волкодава. Эд смущённо потупился.

– Пятьдесят очков Гриффиндору! – прогремел директор.

– Эд, покажи им своего, у тебя же получилось! – сказала я.

– У меня маленький щенок, – обиженно засопел Лафнегл.

– Ну, что за детский сад? – я закатила глаза. – Это лучше, чем мышь-полёвка.

– Но почему щенок? Почему не взрослый лабрадор?!

– Это у тебя спрашивать надо, – я пожала плечами. – Да брось! Покажи! Получим пятьдесят очков.

– Только если продержится минуту, – вздохнул Эд, помахивая палочкой.

Я кивнула и снова попыталась вспомнить самое приятное воспоминание.

Перед глазами встала невероятная картина: ночной Лондон, крохотные огоньки горят под нами, впереди чернеет сумрачный лес, а небо сияет мириадами звёзд, горизонт на востоке чуть розовеет. Ветер треплет мои волосы. В груди разрастается невыразимый восторг, с губ срывается счастливый хохот. Я лечу! Лечу над Лондоном, над лесом, прочь от Гриммо навстречу неизвестному! Рука сжимает тёплые пальцы Эда, который летит рядом, на лице – смесь испуга, недоумения и такого же счастья. Следующая картина: огромное озеро, гладкое, как зеркало, чёрное, как сама Тьма, лишь отражает серебряный лик огромной луны. Мы с Эдом сидим под дубом, я прислоняюсь к нему. Я устала, я измотана, но такого изумительного покоя я никогда не испытывала. Покоя, тихой радости и чего-то ещё… Неопределённого. И ничто не имеет значения. Ни Ищейка, ни Кларисса, ни Арабеск. Только тёплое плечо этого парня и бесконечная гладь озера.

Третье воспоминание следовало за этим, словно вагончик на прицепе. Костёр, взвивающийся в лиловое небо, вокруг пестрят сваленные баррикадой афиши, звучит музыка, пение, неудержимый смех счастья. Я кружусь в танце вокруг костра, я пою неизвестную песню, я чувствую это неимоверное счастье. В бликах огня видны лица таких знакомых незнакомцев, нашедших убежище в заброшенном парке аттракционов. И ничего больше нет! Нет опасности, нет угрозы! Есть только карнавал жизни, и пламя, и песня, и танец… Азарт и радость подхватывают меня и несут в пляс, всё громче и громче песня, всё жарче и жарче радость в груди, всё волнительнее его прикосновения в этом танце…

Восторг и счастье затопили меня с головой. Воспоминание ли? Сон! Но счастливее я никогда прежде не была. Я чувствую тепло, распространяющееся по телу, я чувствую невероятную радость, душевный подъём, до дрожи объявший меня.

– Экспекто Патронум! – почти выкрикиваю я одновременно с Эдом. Из палочек вырываются щиты Патронусов, сливаются в одно большое, эфемерное воздушное облако. Мгновение они колеблятся, как единое, но распадаются на два, принявших форму крупной лисицы и щенка лабрадора.

Вновь раздаются аплодисменты. На сей раз они адресованы нам. У меня до сих пор дрожат руки, помню, как я тогда рассмеялась. Не знаю от чего, от неожиданности или от того, что не было сил сдерживать восторг.

– Сотня очков Рейвенкло за двух прекрасных телесных Патронусов!

Мы с Эдом довольно переглянулись и направились к директору. Тот, лукаво сверкая очами, словно по секрету предложил нам зайти к нему этим вечером в кабинет вместе с остальными счастливцами, которым удалось создать телесных Патронусов.

Интересно…

========== Часть 14. (Помолвка) ==========

Главы 12-13 были уничтожены во время пожара 31 октября 1981 года в доме номер 3, Зелёной улицы в городе Оттери-Сент-Кэчпоул

Вопреки моим утверждениям, в Малфой-Мэнор мы прибыли далеко не последними. Поправляя кружева на бальном платье и переступая с ноги на ногу на неудобных каблуках, я сидела в карете, которая доставила нас к воротам дома. Я до сих пор не могла поверить, что мать сумела выпросить у директора разрешение на то, чтобы выпустить нас с Регулусом из Хогвартса на пасхальные каникулы.

Зачем Малфои развели такой китч? Гости, платья, кареты. Ещё бы золотыми кирпичами выложили двор, чтобы все видели, какие они богатые и пафосные.

– Напомни, зачем мы едем? – спросила я мать. – У Люциуса новая трость и Абраксас разрешил ему отметить? Или женится кто?

– У Люциуса и Нарциссы годовщина их свадьбы, – поджала губы мать. – Крайне прискорбно, что ты забыла об этом, Марисса.

– Я не забыла, мне просто плевать, – пробурчала я так, чтобы мать не услышала.

Я предвкушала скучнейшее мероприятие. Сириус сбежал из дома, так что на «праздник» его не пригласили, дяде Альфарду нездоровилось, поэтому он не смог приехать. Только если с Регулусом побродить по залу, да вот только младший брат настолько проникся духом этого жуткого аристократизма, что общаться с доспехами было бы интереснее. Я подумывала, не найти ли мне домового эльфа Малфоев, да не побеседовать ли с ним, коротая время, когда распахнулась дверца кареты. Мать, исполненная достоинством опытной светской львицы, выплыла из кареты. За ней шагнул отец. Рег пропустил меня вперёд. Изобразив на физиономии холодное равнодушие, граничащее со скукой, я выбралась наружу, поддерживаемая каким-то пажом.

Ежась от пронизывающего мартовского ветра, я вышагивала по вымощенной гранитными плитами дорожке к поместью. Слева и справа раскинулся сад, в глубине которого я видела важно блуждающих туда-сюда павлинов. Вдоль аллеи рядом выстроились высокие чёрные уличные фонари, между которыми раскинулись унылые безжизненные клумбы. Деревья в саду выглядели удручающе своей наготой. Свинцово-серое небо не придавало положительных эмоций. Даже блистающий окнами особняк Малфоев вписывался в общую картину уныния своей фальшивой неуместностью.

На террасе около парадной двери курили мужчины. Отец присоединился к компании, обступившей вазон с петуньей, извлёк из внутреннего кармана сигару, закурил и тут же вписался в беседу. Мать скривилась. Её бесила отцовская привычка курить.

Тяжёлые дубовые двери, украшенные массивными молотками в виде распахнувших пасть змеиных голов, раскрылись перед нами. Я скинула пальто, вручила его домовику, которого не было видно за обилием верхней одежды, с которой он носился. Мы вошли в роскошный холл. Справа в парадном зале был слышен смех и говор гостей, слышно было, как надрываются музыканты, слышно было, как перестукивают каблучки дам, кружащих в танце, как тяжело ступают мужчины.

Скучно. Ску-чно! Ужасно унылое, поразительно блистающее, изумительно отвратительное светское мероприятие! Зачем я здесь? Неизвестно! Я была известна в этих кругах, как смутьянка. А ведь упаси меня Мерлин наткнуться на Беллатрикс. Неизвестно, что могла со мной сделать эта психованная колдунья, попадись я ей на глаза после того, как я промыла ей мозги почти год назад в хижине.

Ещё было интересно, какова вероятность, что это сборище Пожирателей Смерти. Я планировала незаметно ускользнуть из толпы, да поразнюхать, что да как. Перед отъездом профессор Дамблдор попросил меня обращать внимание едва ли не на каждую деталь, потому как это важно для Ордена. Конечно, бегать с выпученным глазами по поместью и совать нос во все щели я не собиралась, но ушки на макушке и быть начеку было для меня в приоритете.

Войдя в главный зал и увернувшись от спешащего официанта, я осмотрелась и поняла, что здесь слишком много незнакомцев. Я достаточно часто бывала на таких мероприятиях, чтобы запомнить контингент в лицо. Даже среди исключительно малфоевских друзей порой взгляд выхватывал смутно-знакомые лица, но незнакомцы попадались всё чаще и чаще. Среди сдержанного британского говора был слышен отовсюду гортанный акцент. Хмурясь, я прошлась вокруг зала, выхватывая обрывки фраз. Ничего полезного или интересного, кроме чужого языка я не услышала.

На глаза попалась сверкающая шёлком и драгоценностями Нарцисса. Белоснежные волосы были уложены в столь сложную причёску, что я содрогнулась от одной мысли о том, как долго она сидела, пока ей наводили этот шедевр. Безукоризненный макияж, изумрудно-зелёное платье, ниспадающая с плеч струящаяся чёрная мантия, чёрные бархатные перчатки до локтей, серебряная тиара, сверкающая в волосах, изумрудные серьги-капельки, аккуратное серебряное ожерелье, тонкая приветливая улыбка и смертная скука в глазах – вот, что украшало кузину тем вечером. Хозяйка дома вежливо-отстранённо беседовала с остальными женщинами, сжимая в руках тонкий бокал шампанского.