Текст книги "Never Back Down 2 (СИ)"

Автор книги: Menestrelia

сообщить о нарушении

Текущая страница: 38 (всего у книги 53 страниц)

– Сейчас три часа. Обычно в это время никого не бывает. Да и не буду я его бросать. Эй, Бинки!

С громким треском посреди зала появился самый странный домовой эльф из всех, кого мне довелось видеть прежде. Создание было одето в кукольного размера белоснежную рубашку, чёрный элегантный жилет с бронзовыми пуговичками. Из нагрудного кармашка робко выглядывал нежно-фиолетовый платочек. Довершали образ небольшие брючки с безукоризненными стрелками и башмачки с пряжкой. Увидев меня, эльф отвесил в мою сторону поклон. Я настолько опешила, что совершенно потеряла чувство такта.

– Чёрт побери, какая прелесть! – Всплеснула я руками. – Ему не хватает только монокля и крохотного цилиндра!

Крохотная бровь медленно поползла вверх.

– Юная леди, к вашему сведению, монокль – крайне неудобная и неприятная вещь. Я давно уже пользуюсь очками, – хорошо поставленным тенором произнёс эльф. – А что касается цилиндра, так одно только упоминание об этом чудовищном аксессуаре способно превратить благородную профессию торговца книгами в сплошной фарс!

Моя челюсть медленно поехала вниз. Если при виде одетого домовика я испытала лёгкий треск устоявшегося шаблона, то голос этого создания и манера речи вовсе повергли меня в шок и заставили пресловутый шаблон разорваться окончательно. Только потом я поняла, насколько я оконфузилась. Уши мои вспыхнули.

– Прошу меня простить… эээ… Бинки, – я сделала книксен и метнула взгляд на Рема. Тот тихонько давился от смеха. – Моё высказывание было более чем бестактно.

Бинки благосклонно кивнул, нацепил на курносый короткий носик очки с толстенными линзами, многократно увеличившими его бледно-голубые глаза и повернулся к Ремусу.

– Мистер Люпин, потрудитесь представить нас.

– Да-да, конечно, – поспешно произнёс Ремус. – Бинки, это Марисса Блэк, моя хорошая подруга. Марс, это Бинки, домовой эльф мистера Болка и мой коллега по совместительству.

– Рад знакомству, – произнёс эльф, снова поклонившись мне. – Мистер Люпин, вы чего-то хотели?

– Да, ты не мог бы тут немного посидеть вместо меня? Я… немного проветрюсь.

– Как скажете, – хмыкнул Бинки и неторопливо прошёл к стойке.

– Книга учёта в полном порядке, в чайнике – облепиховый чай с имбирём и апельсином, – сказал Ремус, натягивая пальто. – Газета свежая, потом не сжигай её, я ещё не дочитал. – Домовик неопределённо что-то промычал. – И не забудь поставить иллюзорные чары!

– Да помню я, – пробормотал Бинки, разворачивая газету.

– Отлично. Марс, идём. Марс?

Я всё ещё стояла и смотрела, как домовик с деловым видом разворачивает конфету, что лежала в вазочке возле кассового аппарата, откусывает от неё кусочек и запивает чаем. Смириться с таким конкретным разрывом шаблона я просто не могла, а посему пару раз ущипнула себя. Больно. Значит, не сплю. Хотя во сне тоже бывает больно. Но тут другое.

– Ремус… а…, а почему?.. – Пролепетала я, переводя взгляд с Ремуса на Бинки и обратно.

– Не беспокойся, у меня в самом начале было точно такое же ошалелое лицо, – расхохотался Люпин. – Но ты не спишь, Бинки вполне реален.

– Но… как… Почему он одет прилично? Не в наволочку, не в тряпку, не…

– А, тут всё просто и сложно одновременно, – хмыкнул Рем. – Видишь ли, Бинки единственный домовой эльф, которому платят деньги.

– Чего? Зачем эльфам деньги?

– Подожди и послушай. Мистер Болк понимает, что, если эльфам подарить одежду, те сразу перестанут быть их слугами. Так что он решил приплачивать домовику. Немного, по кнату в неделю. Но, в конце концов, когда у Бинки накопилось достаточное количество денег, Болк приказал ему пойти и найти себе приличную одежду. Вот так. Болк ему ничего не дарил, Бинки сам всё заработал честным трудом.

– Обалдеть, как просто… – пробормотала я. – Но почему он ТАК одет? У домовика есть чувство стиля?

– Это… Кхм… скорее униформа, – смущённо кашлянул в кулак Ремус.

Только сейчас я заметила, во что одет мой друг. Белоснежная идеально выглаженная рубашка с высоким воротником, тёмно-зелёная жилетка с латунными пуговками, чёрные безукоризненные брюки. В столь элегантном виде мне ни разу не доводилось его видеть.

– Ну и ну, – хмыкнула я. – А ведь если бы я тебя не знала, ни за что не поверила бы, что этот джентельмен – продавец книг.

– Между прочим, продавец книг – благородная профессия, которая…

– Которая не позволяет нашему обществу скатиться в бездну невежества, – раздался за моей спиной мягкий, почти мурлычащий, голос. – Именно мы стоим между этой бездной и обывателями. Именно мы помогаем человеку преодолеть её и стать мудрее. Быть может, писатели и поэты пишут проникновенные книги, способные дотянуться до самых далёких струн человеческой души, однако именно мы помогаем людям подобрать то, что им необходимо. Никогда с нашей подачи опасный гримуар не окажется в руках юнца, никогда мы не пихнём в руки талантливого мага руководство к простецким фокусам. Истинный профессионал с первого взгляда может определить, что нужно человеку, даже если тот пока ещё не подозревает о том.

Я обернулась. Из сумрака магазина ко мне шагнул высокий худой мужчина. На вид ему было чуть больше сорока. Тронутые сединой тёмные волосы были старательно зачёсаны, если не сказать – зализаны, назад, обнажая высокий бледный лоб. Тонкие чёрные усики кривились над лукавым изгибом губ, порождая в сознании неприятные ассоциации с человеческим воплощением Мефистофеля. И только тёмные добродушные глаза располагали к себе, явно намекая, что внешний облик – лишь игра.

– Позвольте представиться, моё имя – Алекс. Алекс Болк. Я хозяин этой скромной лавочки, – обаятельно улыбнулся он. – А Вы, как полагаю, Марисса Блэк?

– Рада знакомству, мистер Болк, – губы мои непроизвольно растянулись в улыбке. Элегантным жестом Болк чуть поклонился и поцеловал мою руку.

– Взаимно, мисс, взаимно, – промурлыкал он. – Большая честь, что Вы решили посетить моё заведение. Нашли ли Вы то, что искали?

– Уверяю, мистер Болк, я ничего не искала. Я просто пришла навестить своего друга, – я махнула в сторону Рема.

– Вот как? Мистер Люпин – Ваш друг? Он мне не говорил.

– К слову не пришлось, – буркнул Ремус.

– Могу ли я Вам порекомендовать что-нибудь, мисс Блэк? Негоже, если Вы уйдёте из моего магазинчика с пустыми руками.

– Ну… я даже и не знаю, мистер Болк… – Немного смутилась я, не привыкшая к такому вниманию к собственной персоне. – Я даже ничего и не…

– Вот, рекомендую это, – Болк, не глядя, схватил с полки книгу и протянул мне. – Бодлер, «Цветы Зла». Прекрасная книга. Не судите по названию, стихи этого магла просто невероятны.

– О… спасибо, – я осторожно взяла в руки книгу в светлой обложке. – Вы принимаете сикли? Или за магловскую книгу платить магловскими деньгами?..

– Ну что Вы, мисс Блэк! – Замахал руками Болк. – Считайте, что это мой Вам подарок. Тем более, раз Вы – друг моего лучшего работника.

Бинки тихонько фыркнул из-за газеты. Болк пропустил это мимо ушей, продолжая обаятельно улыбаться. У меня же от смущения покраснели уши.

– Спасибо, мистер Болк. Ещё раз. Вы не возражаете, если я украду на пару часов Вашего работника?

– Разумеется, нет. Хоть на весь вечер, Бинки его заменит. Да, Бинки?

– Да, хозяин, – без тени энтузиазма произнёс эльф из-за газеты.

– Вот и славно. Всего доброго.

Я быстренько сцапала Ремуса за локоть и поспешно выскочила на улицу. Вновь звякнул колокольчик. Продолжая прижимать к груди книгу, я брела по Эдж-роуд рука об руку с Ремом. Дождь продолжал хлестать тугими каплями по серому глянцево блестящему асфальту, заставляя лужи подёрнуться неровной рябью. Ремус развернул зонт и пригласительным жестом выставил в мою сторону локоть. Я взяла его под руку, прижимаясь к Рему, чтобы укрыться от дождя, втайне упиваясь теплом, исходящим от него.

– А он душка, – выдала, наконец, я. – Немного жутковатый, но душка. Ещё и книгу подарил.

– Не обольщайся, – хмыкнул Ремус. – Это он для рекламы.

– Какой такой рекламы?

– Ты – бывшая наследница рода Блэк, ныне – вдова Тоневен, твоё имя частенько мелькает на первых полосах светских хроник. Только в последние два месяца о тебе не было ничего слышно, но до этого… фееричная свадьба, скандальное завещание вашего с Сириусом дяди, скоропостижная и таинственная кончина Кьялара Тоневена… Странно, что в Оттери-Сент-Кэчпоул не роятся репортёры. К слову, один из них сейчас следует за нами.

Я скосила взгляд в сторону. По Эдж-роуд шустро семенили редкие прохожие, стремящиеся поскорей спрятаться от ливня. На той стороне улицы было около полудюжины человек, шедших в нашу сторону.

– Может, у бывшего аврора паранойя? – Хихикнула я.

– Ну-ну, посмотрим, – хмыкнул Ремус.

Мы дошли до небольшого кафе, притулившегося возле парка. Людей почти не было, мы заняли столик у окна. Рем пил чёрный кофе, а я – двойной капучино с мятным сиропом, взбитыми сливками и ореховой стружкой. Рем только головой покачал и уже открыл, было, рот, чтобы прочесть мне лекцию о вреде кофеина, когда взгляд его скользнул за моё плечо. Губы Люпина растянулись в торжествующей усмешке.

– Я же говорил, – прошептал он.

Я покосилась на окно. В стекле отразился приземистый человечек, забившийся в дальний угол кафе. Он что-то шустро писал в своём блокноте, порой поглядывая на нас. После достал из сумки некое устройство и тихо-тихо щёлкнул им.

– Ах так, да? – Прошептала я, извлекая из кармана палочку.

– Марс, ты что задумала?

– Небольшую шалость. Конфундус.

Коробочка, которую сжимал в руках репортёр, зажужжала, задымилась и с глухим «бам» взорвалась. Взвыв, служитель пера промчался мимо нас в уборную, дабы потушить вспыхнувшие брови.

– Так дела не делаются, – покачал головой Ремус, одобрительно усмехаясь.

Я показала ему язык и приманила к себе блокнот репортёра вместе с пером. Прокашлявшись, я зачитала Ремусу:

– «Вдова Тоневен с любовником! Сегодня днём близ книжного магазина Болка небезызвестная Марисса Блэк была застигнута нашим репортёром со своим очередным любовником – бывшим служащим аврората Ремусом Люпином, ныне работающим на Алекса Болка…» и бла-бла-бла. А так дела делаются? Война идет, а им лишь бы сплетни собирать, безобразие!

Я вырвала из блокнота страницу, смяла её и выбросила в урну. Ремус тем временем изучал перо репортёра.

– Прытко пишущее перо, – довольно хмыкнул он. – С этим можно позабавиться.

Он достал палочку из кармана и принялся поводить ею над пером.

– Видишь ли, когда репортёры используют данный инструмент, – пустился друг в объяснения, – они редко смотрят в записи. Особенно если пером давно пользуются. Надиктуют, перо запишет, так они, не глядя, несут редактору. Редактору, как правило, тоже не досуг всё просматривать, так что он сразу отправляет статью в печать.

– Какая безалаберность, – хмыкнула я. – А ты-то что делаешь?

– Хочу сделать так, чтобы перо писало то, что нам нужно. Вот, попробуй продиктовать что-нибудь.

Я процитировала только что прочитанную статью, которую миг назад выкинула в урну. Вместо гнусных слов на бумаге красовалась надпись: «Марисса Блэк рекомендует! Магазин Алекса Болка! От любовных романов до специальной магической литературы!».

– Твой босс должен мне будет приплатить за такую рекламу, – хмыкнула я.

– Приплатит, он человек честный.

Я достала из сумки ручку, притянула к себе блокнот и нацарапала: «В следующий раз взорвётся отнюдь не камера, а одними бровями ты не отделаешься. С любовью, М.Б.»

– А потом пойдут статьи, что ты честным невинным репортёрам угрожаешь, – усмехнулся Рем.

– Ну и пусть. Лезть не будут, – пожала я плечами, отлеветировав блокнот и перо в сторону столика, от которого по-прежнему валил дым.

Допив кофе и расплатившись, мы ушли из кафе. Дождь сошёл на нет, только робкие капли шлёпались на асфальт, срываясь с выступающих крыш. От земли поднимался душный запах прелой листвы и сырой земли. Ветер, взявший на время дождя перерыв, с новыми силами набросился на улочки Лондона.

Мы с Ремом шагали по опустевшему парку. Узенькие дорожки украшали белесые лужи, отражавшие светло-серое небо. Бурые уточки лениво рассекали пруд, что-то покрякивая друг другу. Несмотря на то, что было лишь начало августа, чувствовалось, что осень уже даёт о себе знать: прикосновение её заботливых ладоней выдавали потемневшие и побуревшие листья шиповника, пожелтевшие листья липы и пожухлая трава. Сохранившие дождевую воду листья деревьев передавали друг другу капельки, норовя уронить пару-тройку нам на головы. Порой ветер влетал в кроны деревьев, и тогда на нас с Ремусом вновь обрушивался целый каскад дождевых капель.

На душе было легко и радостно. Не знаю, в кофеине ли дело или ещё в чём, но я едва ли не напевала себе под нос, бродя по дорожкам парка, а тело само собой просилось в пляс. Один раз я всё же позволила себе совершить совершенно нелепый пируэт и тут же едва не рухнула в мокрую насквозь траву. Благо, Ремус всё же успел подхватить меня и резко рвануть к себе, удерживая от падения.

Воцарилась неловкая пауза. Я замерла, чувствуя на спине и руке его ладони. Сердце странно стукнуло. Рем в свою очередь как-то недоумённо смотрел на меня, продолжая неподвижно стоять в позе спасителя падающих в мокрую траву девиц. Однако он-то опомнился первым, мягко отстранившись.

– Знаешь, тут неподалёку есть один чудный антикварный магазинчик, – непринуждённо сказал он. – Может, зайдём?

Я только кивнула, смущённо улыбаясь. Мы быстро пересекли парк, вышли на оживлённую улицу. Город начинал просыпаться от тугой обеденной дремоты, что объяла его на время дождя. Шумно, вздымая каскады брызг, по проспекту проезжали мимо машины. Куда-то спешно семенили люди. Стучали каблучки, шлёпали лужи, птицей в небо взмывал чей-то громкий смех. Мы ловко лавировали в толпе, уступая дорогу и уворачиваясь от особенно спешащих прохожих. К счастью, вскоре Рем свернул на небольшую улочку и как-то незаметно вывел нас прямо к антикварной лавке. Мне оставалось только диву даваться, как этот парень умудряется так хорошо ориентироваться в городе, в котором прожил немногим больше года.

В лавке было тихо и мрачно, но сколько же там было всего! Каждый дюйм пространства занимала какая-нибудь безделушка, а стены были так плотно увешаны гобеленами, картинами и зеркалами, что невозможно было сказать, какого цвета обои. Подслеповатый дедуля, щурясь, распознал в посетителе Ремуса и радостно поздоровался с ним. Я неторопливо шагала вдоль полок и стеллажей, изучая ассортимент. Минут пятнадцать я простояла около музыкальных шкатулок, самозабвенно вращая ручки и с упоением внемля мелодичным тихим звукам. Одну из них я всё же решила купить.

Уже стоя возле прилавка, я увидела рядом с кассовым аппаратом хрустальный шар с замершей в танце фигуркой девушки внутри. Я осторожно протянула руку и взяла шар, пристальнее вглядываясь в фигурку. Распростёршая руки в стороны в танцевальном жесте девушка была облачена в красивое викторианское платье, которое нежным каскадом струилось и переливалось в свете лампы. Рыжие кудри словно взметались в воздух, сквозь прорези яркой венецианской маски живо и ярко сверкали зелёные глаза. До боли в сердце знакомый образ, застывший в стеклянной сфере.

– Откуда это у вас? – одними губами прошептала я.

– Что? А, это, – продавец обнажил беззубую улыбку. – Честно говоря, мы понятия не имеем. Просто в один прекрасный день, кажется, год назад, она появилась на прилавке. Мой племянник утверждает, что если на рояле или пианино правильно сыграть гамму ми-минор, то она будет танцевать. Хе-хе, богатое воображение… Но мы её теперь так и зовём: принцесса ми-минор.

– Продаётся? – Тихо спросила я, продолжая сжимать шар в руке. На деревянной подставке была прикручена латунная табличка с выгравированными буквами: «From G to Em». По поверхности сферы шла тоненькая трещинка. Я провела по ней пальцем. Стало как-то странно холодно и неуютно.

– Конечно, дорогая, конечно! – радостно заулыбался дед. – Ею никто и не интересовался до Вас. Хе-хе, словно она ждала Вашего прихода.

Из магазинчика я вышла в совершенном смятении. Ветер, обрадовавшись тому, что я вышла из укрытия, налетел на нас с удвоенной силой. Меня бросило в дрожь. Снова начал накрапывать дождь. Я осознала, что не могу сдержать слёзы. Из груди вырвался сдавленный, безуспешно сдерживаемый скулёж. Ремус удивлённо обернулся.

– Марс? Что случилось?

Я всхлипнула и тихонько заплакала, опустив голову. Тёплая рука мягко опустилась на моё плечо. Я шагнула к Рему и, спрятав лицо в его плече, разрыдалась. Какая-то прагматичная часть сознания отметила, что уж больно часто в последние дни я плачу. Другая часть сознания ответила первой, что это нормально, ибо у меня сейчас настроение скачет, как белка под ЛСД.

Одной рукой Ремус успокаивающе прижал меня к себе, бережно держа за плечи. В другой руке был зонт. Он бормотал что-то утешительное, пока я давилась слезами. О, Ремус, Ремус… как и тогда, год назад, ты вновь меня утешаешь. Тогда ты помог мне не свихнуться от скорби и тоски. Я помню это, помню все те выходные в Хогсмиде. Как же мне повезло, что у меня есть такой друг, как ты…

– Ну, вот, ты совсем продрогла, – проворчал Ремус, вырывая меня из сумбурного водоворота мыслей. – Идём. У меня дома ромашковый чай есть. Как раз то, что тебе нужно.

Спустя одну непродолжительную поездку на автобусе, недолгие блуждания по спальным районам и моё насквозь вымокшее пальто мы добрались до квартиры, которую Рем снимал недалеко от книжного магазинчика. К тому моменту я была совершенно измотана и выбита из колеи, однако даже в таком состоянии я сумела оценить квартиру.

Не было места во всём мире, которое настолько напоминало бы хозяина. Каждая мелочь здесь словно бы напоминала его. Даже общая атмосфера этой крохотной квартирки как будто бы была частью Ремуса. Уютная, милая и какая-то… добрая.

Ремус помог мне раздеться, показал, где ванная, а сам ушёл на кухню заваривать чай. Умывшись, я прошлёпала по старому паркету в пушистых тапках-зайцах следом за ним. Рем к тому времени уже выставил две кружки, накрытый чайник и вазочку с конфетками. На кухне было почти не развернуться, настолько она была крохотная, так что чай было принято пить в гостиной, которая не намного отличалась по размерам от кухни.

Через час, выпив две чашки чая и приведя мысли в порядок, я заявила, что надо бы собираться домой.

– Да брось, – сказал Ремус, убирая со стола. – В такое время вновь отправишься в Баттерси? У меня камина нет, как ты можешь заметить.

– Тогда вызову «Ночной Рыцарь», – решила я. А после хорошенько подумала. – Нет, не вызову.

– Вот-вот, – хмыкнул Рем. – Не волнуйся. Завтра утром я открою магазин, и ты от меня благополучно сбежишь.

– Ну… не знаю… – протянула я, с сомнением косясь на потемневшее небо за окном.

– Дело твоё, Марс, – пожал плечами Ремус. – Я не настаиваю. Просто пекусь о тебе, вот и всё.

Он ушёл, оставив меня сидеть на диване в гордом одиночестве. В руках я сжимала ещё тёплую чашку чая, на плечах лежал согревающий мягкий плед, тогда как на улице царило чёрте что. А аппарировать мне больше нельзя, ибо вредно.

Я вздохнула и сделала глоток чая. В голове лениво копошились мысли, которые я тщетно пыталась заставить связаться в единую логическую цепочку. Веки налились тяжестью.

– Марс, если тебе так не хочется у меня оставаться, я могу вызвать такси до дома тётки Эда. Марс?

Я что-то невнятно пробормотала. Мыслительный процесс нажал на «стоп-кран» и остановился совсем. И только ощущение покоя оставалось на душе, да следы недавней скорби, так не вовремя выпустившей когти.

Я сама не заметила, как задремала. Проснулась только утром, на рассвете. К вящему изумлению я осознала, что не сижу в умиротворённой позе на диване, как я запомнила себя в последний раз, а лежу на чуть жестковатой постели, укутанная в два пледа. Было чертовски холодно, даже кончик носа замёрз. Сморщившись, я потёрла нос ладонью, укуталась поплотнее в оба пледа и встала с кровати. Отчего-то я чувствовала себя совершенно неловко.

Я выглянула в гостиную. Там, на диване, вытянувшись во всю длинну, спал Ремус, укрытый халатом. Длинные ноги не вмещались на диване, так что ноги бывшего аврора свешивались с подлокотника. Я усмехнулась, накрыла его одним из пледов и тихонько прокралась на кухню.

Ремус выполз только тогда, когда я выворачивала яичницу со сковороды на тарелку. Одной рукой это делать было неудобно, но вторая рука была занята тем, что не давала упасть пледу, в который я завернулась с головой. Обменявшись парой дежурных шуток, мы с Ремом приступили к завтраку.

Утро обещало быть добрым.

Однако, по всем законам подлости, оно таковым не было.

Комментарий к Часть 66. (Книжный магазинчик)

“And there forever remains the change from G to Em” (c) Nightwish – Song of Myself

========== Часть 67. (Пропажа, похмелье и Пруэтты) ==========

Утро началось с того, что в закрытое окно постучали аж три совы. Первая принесла Рему утренние газеты и почту. Вторая, явно потрёпанная и недовольная, прилетела ко мне. Ощущение, что она летела от Лондона до Оттери-Сент-Кэчпоул, а после вновь до Лондона. Как только она догадалась, где я – неведомо. Письмо, адресованное мне, было из Министерства Магии с печатью Аврората. Третьей птицей, к моему вящему изумлению, оказалась сова Нарциссы. И к её лапке был примотан уже начавший дымиться громовещатель.

Я поспешно отвязала от совы красный конверт и швырнула его на пол с воплем «закрой уши!». В тот же миг зачарованная бумага вспыхнула целой охапкой пёстрых искр и взорвалась. Сквозь треск и звон посуды в комнату ураганом ворвался гневный крик миссис Малфой, начинённый такой отборной бранью, что у всех предков Блэк до седьмого колена свернулись уши в трубочку.

Цитировать письмо не стану на случай, если мой ребёнок когда-нибудь доберётся до дневника. Однако содержание можно свести к паре-тройке предложений. Минувшей ночью мой будущий муж, сотрудник аврората, член Ордена Феникса, бывший Староста Школы Эд Лафнегл, а также трое не менее взрослых талантливых волшебников, членов пресловутого Ордена, бывших, мать его, сотрудников того же аврората Джеймс Поттер, Сириус Блэк и Питер Петтигрю, будучи пьяными вдрабадан, проникли на территорию Малфой-Мэнора. Меньше, чем за три часа эти придурки выкрасили стены всего поместья в розовый цвет, обклеили стразами фасад, закидали шариками с краской все окна, превратили павлинов Нарциссы в пингвинов, а всех окрестных голубей – в мягкие игрушки, которые потом накидали у выхода, притащили в искусственный пруд возле чайной комнаты ошалевшего от такого расклада крокодила, выковыряли из подъездной дорожки чёрную плитку и выложили ею перед выходом из поместья бранные слова, обвиняющие Люциуса в нетрадиционной сексуальной ориентации. Все четверо были пойманы на кухне, когда пытались заколдовать посуду, чтобы та пела «Кармина Бурано». И, чёрт возьми, с некоторыми бокалами они преуспели! К несчастью, выяснилось это только за завтраком. На сладкое они заколдовали стоящий у входа вазон с петуньей, который с первыми лучами солнца пронзительно исполнил арию «Аве Мария».

Нарцисса жаловалась, что павлины восстановлению не подлежат, что Люц поседел и начал заикаться, когда в пять утра посреди ночи он услышал кульминацию хора стаканов, которых забыли расколдовать, что крокодил никуда не хочет уходить и уже успел сожрать всю местную водную фауну.

После у письма словно кончился объём памяти или кузина просто выбилась из сил, так что письмо заткнулось на словах: «Задержало Министерство…». Я застонала и схватилась за голову. Можно было не читать, что там в первом письме, и так понятно, что мне настоятельно рекомендуют забрать брата, жениха и их друзей из места временного заключения.

Ища у Ремуса поддержки, я повернулась к нему. Тот закрыл лицо руками, плечи его мелко тряслись от сдерживаемого хохота.

– Ладно. Смейся, – буркнула я.

Ремус засмеялся в голос. Смеялся он долго, от души, до слёз.

– П-прости, Марс, – икнул он, вытирая слёзы. – Но ведь и в правду смешно до нелепости! Я понимаю, то, что наши друзья сейчас отсыпаются в каком-нибудь, прости меня, обезьяннике, это не очень хорошо. Но представь: открываешь ты утром газету, а там статья о том, что неизвестные вандалы надругались над поместьем Люциуса Малфоя! С интервью Нарциссы, фотографиями крокодила и соц-опросом разумных поющих бокалов о том, насколько плохо им живётся в шкафу. Да и всё настолько в духе Джима и Сириуса, что не может не радовать.

Я не удержалась и рассмеялась. Действительно, невероятно забавно. Славная вышла шалость, что тут сказать? Разве что только то, что им может грозить суд от разъярённого Малфоя, солидный штраф за порчу имущества и прочие-прочие неприятности.

Улыбку как ветром сдуло. Оставив завтрак нетронутым, я сгребла остатки письма, выкинула их в мусор, после чего поспешила переодеться.

Примерно полчаса спустя, взвинченная до невозможности, я влетела в отделение магического правопорядка, где должны были содержать различных хулиганов, вандалов, правонарушителей и прочих имбецилов.

– Вот. Я за этими недоумками, – рявкнула я какому-то пареньку, протягивая письмо.

Молодой аврор поперхнулся кофе, изумлённо посмотрел на меня, на письмо, снова на меня, сложил в уме два и два и выдал:

– Мисс Блэк! Рады видеть!

– Где мой жених и мой брат? – Прорычала я, опираясь руками на стол. Раздражение, клокотавшее в груди всю дорогу, грозилось вылиться на этого бедолагу просто потому что он подвернулся под горячую руку.

– Э-э-э… пройдёмте, мисс… – Он вскочил так, что стул отлетел на пару футов. – Э-э-э, за мной, пожалуйста…

Парень пулей пролетел по коридору вдоль запертых, обитых железом дверей и закрытых решёткой камер. Порой мне вслед доносились выкрики обитателей этих обезьянников, но я старательно их игнорировала, памятуя о том, что весь свой гнев я должна излить только на один квартет.

– Вот, мисс, пришли, – нервно заулыбался паренёк, остановившись возле одной из железных дверей. – Т-только я вынужден буду попросить вас…

– О чём? – Я посмотрела на него. Парнишка чуть побледнел.

– В-ваша палочка, мисс. Вам нельзя заходить в камеру с волшебной палочкой. Такова инструкция.

– Ваша конфискация палочки погоды не сделает, ибо, при большом желании, я могу убить их голыми руками, – изогнула я бровь. Юный аврор посерел. – Да шучу я. Ты новенький?

– Д-день назад перевели из отдела магических происшествий и катастроф.

Я рассеянно кивнула и протянула ему мою палочку. Молодой человек убрал её в специальный чехол и открыл дверь. Из камеры на нас практически выкатилась волна богатырского храпа.

– Ого. Отсюда было не слышно, – поразилась я, заглядывая в тёмную камеру.

– Нам пришлось наложить специальные чары, – пояснил юноша. – Ваш брат, мисс, полночи распевал похабные частушки и поимённо оскорблял членов Визенгамота.

– Вполне в его духе, – пробормотала я. – Можно мне на секундочку мою палочку?

– З-зачем, мисс?

– Хочу поговорить с братом. Я её верну тут же, обещаю. Да, и закройте дверь минут на десять, хорошо?

– Э-э-э?..

Я вздохнула, направила палочку на собственное горло и сказала: «Сонорус». Парень понимающе усмехнулся, забрал палочку и приоткрыл дверь пошире. Я шагнула в сыроватый сумрак камеры, по которому метался почти осязаемый храп. Когда дверь за моей спиной захлопнулась, кто-то что-то неопределённо промычал. Я подошла к одной из лавок и осторожно ощупала голову лежащего. Пальцы коснулись длинного вьющегося тяжёлого локона. Торжествующая злая усмешка исказила моё лицо.

– ДОБРОЕ УТРО! – Гаркнула я на ухо Сириусу.

С криком Джеймс и Сириус подскочили, как ужаленные.

– Марс? Ты, что ли? – Моргая, спросил брат. – Можешь чу-у-уточку потише? У нас просто была та ещё ночь…

– ДА НЕУЖЕЛИ? А ТО Я ДУМАЮ, ПОЧЕМУ ЭТО МНЕ НАРЦИССА ГНЕВНЫЕ ПИСЬМА ПИШЕТ? – Продолжала громыхать я. Блэк и Поттер схватились за головы. – ВЫ ВООБЩЕ СООБРАЖАЕТЕ, ЧТО ВЫ ТВОРИТЕ? ВЫ, НЕДОУМКИ! ЭТО ЖЕ СКАНДАЛ! САМЫЙ НАСТОЯЩИЙ СКАНДАЛ С ВЛИЯТЕЛЬНОЙ АРИСТОКРАТИЧЕСКОЙ СЕМЬЁЙ! ВЫ МОГЛИ ПОЕХАТЬ ЗАДИРАТЬ СНЕЙПА, РАСПИСАТЬ МАГАЗИНЧИК «ЗОНКО», НО НЕ-Е-ЕТ! ВЫ ВЫБРАЛИ МАЛФОЕВ! ГЕНИАЛЬНО! А ОТВЕЧАТЬ КТО БУДЕТ, А?!

– Марс… Марс, пожалуйста… не так громко… – Тихо пробормотал Джеймс, тщась спрятать голову под курткой.

– Мы же и ответим, – сказал Сириус. – Только… голова звенеть перестанет и…

Я осмотрелась. Только тут до меня дошла одна ужасная вещь.

– ПОЧЕМУ ВАС ТОЛЬКО ДВОЕ? ГДЕ ЭД?

Джеймс и Сириус переглянулись. В глазах брата недоумение медленно сменялось паникой. Я почувствовала, как во мне закипает ярость.

– КУДА. ВЫ. ДЕЛИ. МОЕГО. ЖЕНИХА?! – Прокричала я. С потолка посыпалась штукатурка, в крохотном зарешёченном окошке дрогнуло стекло. – Я ОТПУСТИЛА ЕГО ПОД ТВОЮ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ! Я ПРОСИЛА ТЕБЯ НЕ ВПУТЫВАТЬ ЕГО В НЕПРИЯТНОСТИ! СИРИУС!

Я схватила брата за грудки и прижала к стенке. Гнев горячей волной наполнял меня, сжимая горло.

– ГДЕ ЭД? – Повторила я шёпотом, способном контузить.

– Я… я не помню, – признался Сириус. – Из поместья Малфоев нас забирали, кажется, вместе, но там такая беготня началась…

В полыхающем горниле гнева дали знать о себе искры паники. Следующие несколько минут я выливала на Сириуса и Джеймса весь поток словесной ярости, на который способна паникующая беременная женщина. В не самых культурных выражениях я повествовала им о том, какие они придурки, что Сириус обещал не втягивать Эда в заварушки, не выпускать его из виду, что за минувшее время с ним могло приключиться всё что угодно.

– Марс, прошу, не нервничай, – Сириус попытался меня утихомирить, схватив за руки. – Тебе нельзя же…

– А КАК С ВАМИ, ИРОДАМИ, ИМБЕЦИЛАМИ, НЕГОДЯЯМИ, НЕ НЕРВНИЧАТЬ?! – Продолжала гневаться я. – ТЫ ХОТЬ ПРЕДСТАВЛЯЕШЬ, ЧТО МОГЛО УЖЕ СЛУЧИТЬСЯ? ОН МОГ СТОЛКНУТЬСЯ С ВОЛДЕМОРТОМ, ЕГО МОГЛА ПОХИТИТЬ КЛАРИССА, ОН МОГ ПОСТРАДАТЬ, ЗАБЛУДИТЬСЯ, УПАСТЬ В УЩЕЛЬЕ… ЧЁРТ ПОБЕРИ, ДА ЧТО УГОДНО!

Меня душили слёзы. Обессиленная я села на скамеечку возле Сириуса и умолкла. Брат с тревогой коснулся моего плеча. Я раздражённо стряхнула его руку.

– Мы найдём его, Марс. Обещаю, найдём. С ним всё в порядке, я уверен, – успокаивающе сказал Сириус, придвигаясь ближе. – Ну, да, мы придурки. Хочешь, отлупи нас потом, когда жениха твоего отыщем?

– ХОЧУ, – прошептала я, чувствуя, как по щекам катятся слёзы.

Сириус обнял меня и ласково пробурчал что-то вроде «дурочка». Я несильно пнула его, но всё равно улыбнулась. В тот же момент открылась дверь камеры. Нас выпустили, вернули палочки, парни заплатили положенный штраф, и мы поспешно ретировались из Министерства. Однако вместо того, чтобы мчаться на всех парах в Оттери-Сент-Кэчпоул, я, бросая в камин летучий порох, произнесла: «Нора!». Несколько мгновений бешенного круговорота зелёного пламени спустя я очутилась в гостиной Уизли. Тут же мне в ноги врезался носящийся по комнате Билл. Мальчик поднял на меня глаза, улыбнулся и прокричал: