Текст книги "Never Back Down 2 (СИ)"

Автор книги: Menestrelia

сообщить о нарушении

Текущая страница: 46 (всего у книги 53 страниц)

– Не ожидал тебя увидеть здесь, – улыбнулся он. – А где дети?

– Я всегда являюсь без приглашения, – пожала я плечами. – Дети с Андромедой, а я намереваюсь излить тебе душу. Есть покупатели?

– Как всегда, никого, – развёл руками Люпин. – Твоя душа подождёт, если я заварю чай?

Я кивнула и с наслаждением бросилась в любимое кресло. Немного подумав, я достала палочку и махнула ею в сторону патефона. Игла сдвинулась и встала на дорожку. Тягучий бас Джонни Кэша наполнил помещение, играя бликами и переливами мелодий.

– Вам нужно начать варить кофе, – сказала я. – Представляешь, что будет, если в вашем магазине будет ещё и аромат кофе? Да люди будут жить здесь!

– Этого ещё не хватало, – фыркнул Ремус. – Клиенты – это хорошо, конечно, но так… обременяюще.

– Это твоя работа, дружок. Ты должен был привыкнуть.

– Да как-то не смог. Самое потрясающее, что Болка, кажется, не заботит, есть клиенты или нет… Я никогда не слышал из его уст слов «норма», «выручка» и прочее. Он просто радуется, что кто-то просто приходит. А если нет, то, видимо, не так страшно.

Ремус поставил на столик между нами две чашки, чайник и вазочку с печеньем, опустился в кресло и устремил на меня долгий взгляд.

– Итак, излагай, в чём беда.

Я задумалась. Конечно, я пришла к Рему, как к единственному, кто меня понимает. Эд может всё неверно истолковать, Сириус слишком твердолобый, а Молли не знает и о половине моих проблем. Тем не менее, я не знала, как можно высказать другу то, что я чувствовала, чтобы он меня верно понял. А Ремус ждал, испытующе глядя на меня.

– Мне кажется… – неуверенно начала я. – Мне кажется, что я как будто застряла. В смысле, как будто меня поглотила рутина, которой прежде не было или которую я прежде не замечала. Кажется, что из жизни ушло что-то важное и значимое, что не давало мне превращаться в домоседку. Не знаю, как тебе объяснить… – Я вздохнула и прошептала: – Иногда мне кажется, что всё это просто не моё. Что не для меня вся эта размеренная мирная жизнь.

Неожиданно для меня Ремус засмеялся. Тихо, по-доброму, но засмеялся. Я во все глаза недоумённо смотрела на него, не зная, обижаться или продолжать недоумевать.

– Извини, – отсмеявшись, сказал он. – Просто я ожидал, что ты прибежишь жаловаться на всё это гораздо раньше. Ты долго продержалась ещё.

– Ты мне не помогаешь, – буркнула я.

– Ну, вообще, я не смогу тебе помочь в этом, – продолжал улыбаться Люпин. – Видишь ли, я сейчас скажу дикую вещь, но вся беда в том, что тебе не хватает Клариссы.

– Что?!

– Но это так, – кивнул он. – Сколько лет она была частью твоей жизни? Шесть лет? Подумай только! Шесть лет ты вела с ней борьбу. Она и Кьялар были неотъемлемой частью твоего существования. Что бы ты ни делала, ты сними боролась. В каком-то смысле, я немного утрирую, конечно. Исключительно ради художественности и наглядности, не смотри на меня так. В любом случае, все эти годы были связаны с Клариссой. Сны, мысли, сражения… Ты сама говорила, что не было ни дня, чтобы ты не переживала о детях до того Хэллоуина. И вот теперь, когда твой враг побеждён и низвергнут в Пустоту, тебе не с кем сражаться.

– Это же хорошо. Но почему же мне тогда так нехорошо?

– Потому что, как бы жестоко это ни звучало, тебе нельзя жить в мире. Тебе нельзя без приключений. Ты не из тех девушек, кто бережёт домашний очаг. Ты из тех, кто хватает меч, щит и мчится на поле брани. Эдакая валькирия, если поэтично выразиться.

– Добрался до «Старшей Эдды»? – Прервала я его.

– Сильно заметно? – Хмыкнул Ремус.

– О да. Но в любом случае, что мне делать? Да и ты говоришь, что живу в мире, но как бы не так. Всё ещё идёт война с Сам-Знаешь-Кем и…

– Давай будем откровенны, – поморщился Рем. – Эта война никогда не была твоей. Да, ты принимала участие в той вылазке в Хэмпшире, да, ты поубивала тучу Пожирателей, но Ты-Знаешь-Кто всегда был для тебя месте эдак на десятом.

Он замолчал, глядя куда-то в огонь. Я выжидающе смотрела на него, ожидая, что он продолжит, ибо, зная его, должна была дальше идти неотъемлемая часть любого нашего с ним разговора. Но Рем продолжал молчать, сидя с задумчивой миной.

– Это всё? – Не вытерпела я. – Ты не станешь говорить, что это не моя война? Чтобы я не смела ввязываться? Что я не должна рисковать жизнью, все дела?

– Можно подумать, ты меня послушаешься, – грустно усмехнулся Ремус. – Разумеется, это опасно, рискованно, а сиротство твоим детям не пойдёт. Разумеется, на все мои уверения ты скажешь, что ты можешь быть полезна на поле боя, что ты мне уже несколько раз спасала жизнь. Я на это отвечу, что ты, безусловно, права, но напомню, как всё закончилось в тот раз.

– Тогда я скажу, что тот раз был скорее исключением, – подхватила я. – И напомню, что Талисман по-прежнему бережёт меня от смерти.

– А я отвечу, что Талисман не сможет уберечь тебя от нанесения серьёзного ущерба здоровью, что ты можешь увлечься и зачерпнуть столько сил, что ты развоплотишься. Ну, и в том же духе. Наша дискуссия будет длиться бесконечно, но ты всё равно поступишь по-своему. Я знаю тебя, Марс. Чересчур хорошо. И ты будешь распоследней лгуньей, если скажешь, что это не так.

Я промолчала. А что тут скажешь? Рем прав.

Пробили часы. Семь ударов. Я изумлённо обернулась. За окном уже парило тёмное небо. Бурые облака вытряхивали на землю пригоршни снега. Белые хлопья кружились в жёлтом свете фонарей, подхватываемые порывами ветра. Чёрт возьми, не так давно было два часа дня!

– Странно, – пробормотала я, коснувшись чайника. Горячий. – Во сколько я пришла?

– Не обращай внимания, – вздохнул Ремус, поднимаясь. – Время здесь часто ведёт себя странно. Мы болтали около получаса, а снаружи минуло часов пять. А иногда в магазине может пройти несколько часов, тогда как на улице – минут десять. Привычное дело.

– Но почему?

– А чёрт знает, – искренне пожал плечами друг. – Может, дело в искривлении пространства, а может в том, что мы так воспринимаем само время. Или дело в самом магазине, я не знаю. В любом случае, в семь я обычно заканчиваю смену.

– А эти часы точно правильно идут?

– Они привязаны к временному потоку снаружи, – объяснил Рем. – Если они начнут врать, то мир сойдёт с ума. Бинки!

Рядом со мной появился знакомый мне домовик. Сегодня он был одет в чудеснейшие клетчатые брючки на подтяжках, белую рубашку и красные кукольные ботиночки. Чёрт, чувству стиля у этого эльфа можно только позавидовать.

– Ключ на столе, чайник горячий, чары я не снимал, – отчитался Ремус, заматываясь в шарф. – Передай Болку, что сегодня мы прыгнули на пять часов вперёд.

– Если бы хозяин мог что-то сделать со временем, то он бы сделал, – проворчал Бинки.

– Я не прошу что-то делать, я прошу просто поставить его в известность, – нахмурился Ремус.

Я удивлённо посмотрела на него. За столькие посещения я уже привыкла к перебранкам Рема и домовика, но только как к факту таковых. Мой внутренний аристократ рвал и метал, вопя: «Да как так можно? Что этот домовик себе позволяет?!». Должно быть, мне ещё предстоит к этому привыкнуть.

– Не хочешь навестить крестника? – На автомате спросила я, глядя, как Ремус взялся за ручку двери. – Ты уже давно не видел Ричи.

– Да, давненько, – пробормотал Ремус. – А знаешь, хочу. Только я присоединюсь через пару минут, хорошо? Приходить с пустыми руками – не комильфо.

– Буду ждать, – рассмеялась я.

Дома меня ожидал сюрприз в виде Марлин и Хьюго. Видимо, им тоже надоело сидеть дома. Меда отчитала меня за задержку, хотя не то, чтобы она очень уж сердилась. В ожидании Рема, Эда и Сириуса мы возились с детьми и обсуждали что-то отвлечённое.

– Кстати, скоро ведь фото! – Вспомнила Марлин.

– Какое фото? – Не поняла я.

– Ну, фото Ордена. Помнишь, Мародёры решили, что на память нужно сфотографировать весь наш состав.

– Чтобы любой Пожиратель мог вычислить нас по этой фотографии? Умно, – хмыкнула я. – Но да, идея неплохая. Для истории. Меда, посидишь с ребятами?

– Куда ж я денусь? – Хмыкнула кузина. – Но это потом. Сейчас я, пожалуй, пойду. И так задержалась, а мне ещё с Дорой нужно позаниматься.

– На ночь глядя?

– Вечернее чтение. Очень рекомендую, кстати. Всего доброго.

Сказав это, Меда аппарировала. Я только усмехнулась. Как бы кузина не била себя пяткой в грудь, крича, что она не Блэк, воспитание у неё никуда не делось.

Пару минут спустя появился Ремус, доверху нагруженный сластями и парой игрушек для детей. Я высказала предположение, что роль Санты в следующие годы можно смело отдать именно ему. Ремус только самодовольно усмехнулся, посадил себе на колени Ричарда и потянулся за чашкой чая.

Казалось, что вечер так и минует в тёплой неторопливой атмосфере дружеской беседы. Однако ближе к десяти вечера меня начало охватывать беспокойство – Эда всё ещё не было дома.

В одиннадцать Марлин с Хьюго нас оставили. Ремус согласился составить мне компанию и подождать Лафнегла. Беспокойство тягучей пружиной накручивалось в душе. В голову начинали лезть самые жуткие мысли. Пальцами я отбивала ритм по спинке кресла. Тёплая ладонь опустилась на мою руку. Я подняла глаза на Рема.

– Всё будет хорошо, – тихо сказал он, глядя мне в глаза. – Я понимаю, что ты волнуешься, но всё хорошо. Иначе меня бы вызвали.

Не сказать, что меня это сильно успокоило.

В полночь раздался хлопок аппарации за дверью. Уже задремавшая я вскинулась и побежала в прихожую. Однако не успела даже коснуться двери, как услышала взволнованные голоса. На краткий миг я остолбенела. Дверь распахнулась. Сириус, Джеймс и Питер внесли в дом Эда.

Кровь капала на ковёр из рваной раны на боку. Лафнегл был смертельно бледен, лицо испещряли ссадины и раны, левая нога была неестественно вывернута. Мне стало дурно.

– Мордред, что случилось? – Подскочил Ремус.

– Тащим на кухню, там стол большой, – скомандовал Сириус сквозь зубы. – На нас напали. Мы просто патрулировали один из штабов. Даже внутрь не заходили. Чёрт возьми, Лафнегл, не думай откинуть коньки!

Чуть не плача, я растолкала друзей и бросилась к мужу. Нет-нет-нет, не смей, не смей меня оставлять… Грудь его тяжело вздымалась. Глаза были прикрыты, но как только он услышал мой оклик, они распахнулись. Затуманенные болью, они словно не могли сфокусироваться. Дрожащие ледяные пальцы потянулись ко мне. Я схватила его за руку, пытаясь не удариться в панику. Пальцы коснулись крови. Волна зашкаливающего адреналина на гребне ужаса ударил в голову. Я достала волшебную палочку – нет времени на сантименты, чёрт побери!

Дрожащими от страха руками я поводила палочкой над Эдом. В местах повреждений над ним вспыхивали слабые огоньки. Один, другой, третий… чёрт побери! Пять! Помимо раны и перелома ноги у него сломано ребро, повреждено лёгкое и распорота рука от локтя до запястья.

– Сири… Кхм, Сириус! – Дрогнувшим по началу голосом позвала я брата. – Быстро, в спальне лежит аптечка! Джим! Нужно наложить жгут на руку! Быстрее, что встал?! Ремус! В комоде пузырёк бадьяна и полотенце! Живее, чёрт возьми! Держись, Эд, ради всего!

Эд хотел что-то прошептать, но из груди вырвался лишь слабый свист, вздувшись на губах пузырьками крови. Едва удержав себя от повторного приступа паники, я схватила ножницы и решительным жестом распорола приклеившуюся к телу рубашку. Эд вскрикнул, когда я пыталась отделить ткань от раны. Закусив губу, чтобы не разораться от ужаса, я дрожащими руками аккуратно орудовала ножницами. Сириус притащил аптечку.

– Отлично, – выпалила я. – Бери бадьян и обрабатывай рану на руке. Рем, зажми рану здесь. Что у него с ногой?

– Мы драпали от Пожирателей, – начал Джим. – Нас занесло в лес, завязалась потасовка. Эду на ногу грохнулось дерево.

– Чёрт, у него же кость раздроблена! – Взвыла я. – Я понятия не имею, как такое лечить!

– Обескостить и влить «Костерост», – пропыхтел брат. – Меда тебя так лечила.

– Гениально. Закончили? Сириус, пихни ему в зубы это! – Я протянула брату небольшой ремешок. – Джим, Рем, Пит, держите его крепче.

Тем временем я выплеснула на полотенце почти полпузырька с синей жидкостью. В нос ударил кислый резкий запах. У меня по-прежнему дрожали руки. Сердце стучало так, что я почти не слышала собственных слов. Я осознавала, что собираюсь делать, мне это категорически не нравилось, но иного выхода сейчас не было. Я осознавала, что намереваюсь причинить Эду невыносимую боль, которая пробьёт любые обезболивающие. Но как лечить такие глубокие раны иначе я не знаю.

Собравшись с духом, я приложила мокрое от зелья полотенце к ране. Эд взвыл, изогнувшись дугой. Крики Лафнегла были мне невыносимы, но я продолжала прижимать стремительно пропитывающееся кровью полотенце к нему. Парни вцепились в его плечи и ноги, пока Эд извивался на столе. Я чувствовала, как на глазах вскипают слёзы. Окружающий мир стремительно смазывался. Я пыталась сморгнуть слёзы, но их становилось всё больше. Не в силах сдерживаться, я всхлипнула, но не отпустила рук.

– Ч…чем его так? – Прохрипела я, чтобы услышать хоть что-то кроме криков и боя собственного сердца.

– Понятия не имею, – выдохнул Джеймс. – Вообще, я ему по гроб жизни обязан. Заклятие летело в меня, Эд успел меня оттолкнуть, но ему прилетело по касательной.

– Вы слышали формулу? Кто-нибудь?

Я чувствовала, как ушлые щупальца отчаяния тянутся к Талисману, нашёптывая, что есть ещё один способ, что есть ещё выход…

– Сектумсемпра, – ответил Питер. – Кажется, это было Сектумсемпра.

Я выругалась сквозь зубы. Проклятье…

Рана под пальцами ощутимо уменьшилась, но всё ещё была до ужаса широкой. Зелье удерживало кровотечение, но это был лишь временный эффект. Сектумсемпра… когда-то я уже сталкивалась с ним… Я помню, что делать… я знаю… Нет. Должно быть что-то ещё.

«Ты рискнёшь жизнью мужа, чтобы не тратить силы? – Услышала я бархатистый мягкий голос за своей спиной. – Какой эгоизм. Не ожидал от тебя, милая Марисса. От тебя зависит, собирать ли мне сегодня урожай в твоём доме или нет…»

Ледяное дыхание, на миг щекотнувшее шею, стало последней каплей. Я заорала от ужаса. Отняв руки от полотенца, я вцепилась в голову, которая словно вибрировала от паники, и отшатнулась. Желание забиться в угол и закрыть глаза опутало меня с головой. Отчаяние, страх, ужас – я была на пике эмоций.

– Марс! Марс, что ты делаешь? – Услышала я оклик Ремуса сквозь стук крови в ушах.

– Я не знаю… я не уверена… я не знаю… – бормотала я, сжимая голову, словно боясь, что она развалится.

– Марс! – Горячие ладони сомкнулись на моих плечах и несильно встряхнули. – Соберись, пожалуйста! Ты нужна Эду!

– Но я боюсь! – Заливаясь слезами, прокричала я. – Я не знаю, смогу ли я!

– Марс, он умирает!

Слово хлестнуло меня словно плеть. Тошнота подкатила к горлу. Вместо того, чтобы взять себя в руки, как это было с Джеймсом, я разревелась, как маленькая девочка.

«Тик-так, тик-так!»

Холодный шёпот вплёлся в сознание зелёной змеёй. Знакомый тягучий гнев медленно пробивался сквозь скорлупу страха. Я не позволю ему умереть. Чёрта с два я позволю ему умереть! Я спасу этого недоумка! Решил бросить меня?! Так просто отвертеться?! Ну уж нет! Никогда! Ни за что! Ни ему, ни Смерти сегодня я такого удовольствия не доставлю!

– Сириус! Держи его! Будет больно. Опять, – прохрипела я, смахивая слёзы.

Руки окутались синим сиянием. Языки пламени заплясали на кончиках пальцев. Мир вокруг померк на миг, после чего взорвался калейдоскопом ярких красок. Потоки Силы кружили вокруг, разворачиваясь в прекрасных водоворотах и спиралях. Звенящие струны магии натягивались и пульсировали. Фиолетовая клякса омерзительного заклятия облепила тело Эда. Не помня себя от охватившего меня безумия, я погрузила пальцы в эту эфемерную субстанцию и рванула на себя. Крик Эда разорвал окружающее пространство Силы, возвращая меня в нормальный мир.

Рана на глазах затягивалась. Я подобрала полотенце, плеснула ещё зелья и всучила Питеру со словами: «Держи крепко!». Сама я, едва не падая от опустошающего бессилия, накатившего на меня, потянулась к Талисману. Сложно остановиться, когда уже начала.

Я подняла руки над ним. Обжигающее синее пламя каплями стекало с кончиков пальцев. Как когда-то давно я положила руки на его грудь, направляя потоки Силы к нему. Пусть он выживет! Пусть он выживет!

Эд распахнул глаза и вздохнул. Горячие пальцы схватили меня за запястье.

– Ты с ума сошла?! – Услышала я его бесконечно далёкий голос.

В тот же миг ток магии исчез. Синее пламя исчезло из моих рук. Я почувствовала себя невероятно опустошённой.

Сириус подхватил меня, чтобы я не упала. Эд продолжал сжимать моё запястье и недоумённо взирать на меня. Я смотрела на него. Рана на боку затянулась окончательно, разодранная рука вновь была в норме… осталось привести в порядок его ногу и всё будет… будет…

Мир начал меркнуть. Я поняла, что проваливаюсь в забытье. Нет, нельзя… нельзя, ещё нужно заняться ногой…

Почти на краю сознания я взяла палочку в руку и пошатнулась в сторону сломанной ноги.

– Брахиам Эмендо, – заплетающимся языком произнесла я. Чуть фиолетовое сияние опутало ногу Эда, которая в тот же миг повисла бескостным куском мяса.

Меня качнуло назад. Ремус успел меня подхватить.

– Тебе нужно присесть, Марс, – тихо сказал он. – Дальше мы сами.

– Акцио, «Костерост», – произнесла я, игнорируя его.

– Марс, пожалуйста, ты сделала всё, что могла.

– Сколько нужно, чтобы нарастить две кости? – Пробормотала я, отмеряя дозу.

– Марс, у тебя кровь носом пошла, – заметил Сириус.

Не слушая их, я протянула Эду стакан с зельем.

– Как ты? – Едва-едва произнесла я.

– Примерно как ты, – слабо усмехнулся Лафнегл. – Ты меры не знаешь, ей-богу.

– И горжусь этим, – промямлила я, чувствуя, как тьма накрывает меня. – Пей. Мерзко и больно, но нечего строить из себя героя и падать под брёвна и заклинания.

– Кто бы говорил про «нечего строить героя», – фыркнул Эд, проглотив зелье.

Я хотела сказать что-то ещё, но тьма окончательно схлопнулась, устав ждать.

Очнулась я только на следующий вечер. Рядом сидела Молли. Едва шевеля языком, я спросила, где Эд.

– С детьми, – ответила Молли. – Ты его вчера здорово подлатала, но сама при том чуть на тот свет не отправилась. О чём ты думала?

– О том, что могу его потерять, – прошептала я. – Собственно, мне этого хватило. Как он?

– Кости ещё растут, так что он в сидячем положении и на костылях. Позвать его?

– Нет, кажется, меня сейчас снова вырубит…

Только погружаясь в целебный сон, я ощутила сладостный трепет в груди. Вот чего мне не хватало всё это время. Вот, в чём я нуждалась последние месяцы. Прав был Ремус. Мне нельзя без приключений.

Комментарий к Часть 81. (Мне нельзя без приключений)

Остановите нас кто-нибудь

========== Часть 82. (Угроза из-за горизонта) ==========

Чёрное небо расцвечивается золотистыми прожилками вспышек. Ветер треплет чахлую чёрную траву. Сгустившиеся над пустошью сумерки кольцом обступили грязный старый шатёр. Красное пламя в расколотых лампах извивалось будто в агонии. Чернильно-чёрные тени плясали на табличке над входом в цирк. Красные, словно кровью написанные, буквы на грязно-белом фоне: «Цирк De Morgue». Треньканье музыкальной шкатулки и взрывы хохота разрывают тишину, глухим облаком опустившуюся на шатёр.

Эд делает первый шаг к этому цирку. Он помнит его, хотя сколько лет уже минуло. Пальцы машинально сжимаются на рукояти бронзового меча, что висит на поясе. Страх змеёй проскальзывает под кожу, по спине бегут мурашки. Он был один. Один посреди безжизненной пустыни, один перед лицом страшного цирка.

И тем не менее, он шёл вперёд. Он знал, что очутился здесь не просто так. Перешагнув через вывернутое кресло кассира, Эд осторожно отогнул полог шатра и шагнул в пыльный сумрак. Шаги гулко отдавались в тишине. Покорёженные балки, из которых состояло закулисье, щерились обломками, словно распахнутая жадно пасть. Чёрная копоть покрывала каждый дюйм пространства. Эд осторожно шагнул на тёмную сцену. Смех стих, теперь звучала только музыкальная шкатулка.

Застонала старая спусковая система, с громким жужжанием заработал моторчик. Что-то засвистело, падая с большой высоты. Из тьмы вынырнули золотистые кудри. Судорожно вздохнув, Эд выхватил меч. С громким хихиканьем перед ним очутилась марионетка с разбитым лицом. Огромные тёмные стеклянные глазищи смотрели прямо в его душу. Грязное некогда голубое платье было заляпано кровью. Золотые кудри спутанным комком разметались по деревянным плечам. Сама кукла была ростом с десятилетнего ребёнка.

Эд настороженно замер, однако марионетка продолжала висеть на почти истлевших верёвочках. Он сделал шаг назад. Кукла качнулась в потоке сквозняка, заставив сердце Лафнегла забиться чаще от страха.

Щелчок. Голубой свет прожектора, разрезавший сумрак, заставил Эда обернуться. Посреди арены стояла колыбелька. Яркий луч высвечивал чёрные волосы спящего в ней ребёнка. Подхватываемый ужасом Эд бросился к кроватке. Под тонким одеяльцем в ней лежал Ричард. Глазки мальчика были плотно закрыты, несмотря на яркий свет.

– Дамы и господа! – Раздался механический девичий голос. – Добро пожаловать в цирк ДеМорг!

Детский хохот прокатился над пустыми трибунами. Холодея, Эд обвёл взором арену. Из сумрака выступали всё новые и новые марионетки. Лафнегл обернулся. Первая кукла смотрела прямо на него. Что-то зажужжало, щель, исполнявшая роль рта, начала дёргаться:

– Сегодня в нашей программе! – Объявил тот же голос устами куклы. – Сможет ли Эд Лафнегл уберечь сына от смерти? Или кровь младенца украсит нашу арену?

Свет погас, погрузив арену в полнейшую темноту. Эд почти на ощупь вынул Ричарда из кроватки, прижав сына к груди. Тишину наполнило жужжание и громкий смех. Эд чувствовал, как куклы парят на нитях вокруг него, но не видел ни одну из них. Смех кружил по арене, птицей взметаясь к крыше шатра и холодными иглами впиваясь в сознание Эда.

– Соскучился по мне? – Обрамлённое рыжими кудряшками лицо куклы появилось прямо перед ним. – Я так очень!

Вскрикнув, Эд со всей дури рубанул мечом по нитям, державшим куклу. Марионетка с деревянным стуком рухнула на грязный пол. Ричард испуганно озирался, прижимаясь к отцу. Эд чувствовал, как сын дрожит от страха. Маленькие ручки обвили его шею.

– В Пустоте так скучно! – Продолжал говорить голос.

Жужжание слева стремительно приближалось. Эд поспешно отскочил в сторону – в кроватку со всего размаха врезалась марионетка, изображавшая мальчика. Нити с хлопком лопнули, оставив безвольное тело лежать в груде обломков.

– Я так хотела тебя увидеть, Эд! – Раздался голос за его спиной. Эд обернулся. К нему медленно подбиралась кукла с белым лицом, чёрными длинными кудрями и грубо намалёванными синими глазами. – Увидеть и расписать картину твоей кровью! Хотела услышать твои крики, вплетающиеся в симфонию Бетховена! Хотела вскрыть твою грудь и сжимать твоё ещё бьющееся горячее сердце!

Марионетка бросилась на него. Ударом меча Эд пытался перерубить её пополам, но лишь отбросил её. Кукла, ударившись о трибуны, зависла в воздухе. Голова её вновь поднялась, марионетка вперилась в него взглядом. На груди щерилась чёрная зазубрина – место удара. Из «раны» сочилась тягучая чёрная жидкость.

– Я так хотела выжать из тебя твоё синее пламя по самой капельке. Выпить твою жизнь до дна. А вы меня так бесцеремонно пихнули в Пустоту.

Ричард издал громкий вопль ужаса. Эд обернулся и лицом к лицу столкнулся с первой куклой.

– Но не думай, что ты так просто от меня избавился! – Проговорила кукла и ударила его.

Прикрывая Ричарда, Эд пытался увернуться, но почувствовал, как в бок упирается холодное острие клинка. Эд бросился бежать, но почувствовал, как его отбрасывает в сторону. Защищая сына, Эд врезался в ограждение спиной, приложившись головой со всей дури. Горячая кровь оставила след на размалёванной трибуне.

– Твои ненаглядные детки оставили внушительный след. О, как просто было выбраться на изнанку по нему из Пустоты! Такой источник силы!

Сквозь звон в ушах Эд слышал, как плачет Ричард. Прижав сына к себе крепче, Лафнегл отбросил меч и вскинул руку. Всполох синего пламени высветил две марионетки, надвигающиеся на него – темноволосая, истекающая тьмой и первая кукла с разбитым лицом.

– Не счесть моих ликов, не счесть воплощений! – В унисон пели две куклы. – Познай свою гибель, Эд Лафнегл! Познай свой ужас, когда ты увидишь, как умирает твой сын!

Эд схватил протянувшуюся к нему деревянную руку. Облупившаяся краска вспузырилась и вспыхнула. Воя нечеловеческим голосом, темноволосая кукла взмахнула ладонью. Горящая краска и щепы попали на её шевелюру. Миг спустя она зашлась ярким оранжевым пламенем.

Эд попытался вскочить и отбежать в сторону, когда ощутил холод клинка, пронзившего его бок. Тело взорвалось болью. Вскрикнув, Эд обернулся. Золотоволосая кукла следовала за ним. Увидев её, Ричард зашёлся в новом потоке воплей ужаса. Мир ощутимо задрожал. Волна горячей энергии наполнила арену. Эд ощутил тошнотворную слабость. Рана словно горела огнём, кровь стекала на пол. У него не было сил удивляться. Он не смог удивиться тому, что сумрак озарила вспышка яркого света. Он не удивился тому, что воздух стал разреженным, что магия дрожала в нём подобно натянутой тетиве. Он не удивился, увидев в стеклянных тёмных глазах ужас. Но он понял, что это его шанс.

Пальцы вновь коснулись холодной рукояти меча. Откуда он взялся? Да какая разница? Может, он всегда с ним? Может, это была его воля? Не важно.

Эд размахнулся и со всех оставшихся сил вогнал мерцающий бронзовый клинок в голову куклы, разрубив её надвое. Марионетка издала разгневанный вопль, стеклянный глаз выскочил из орбит и скрылся в неизвестном направлении.

– Эд! Эд, проснись, пожалуйста! – Услышал он бесконечно далёкий родной голос.

Он ухватился за этот голос, как за якорь. Продолжая крепко прижимать к себе Ричарда, он позволил голосу вытянуть его. Вытянуть из тёмного, полного дрожащей энергии и воплей, сновидения. Из этого кошмара.

И как же он был счастлив, когда он открыл глаза и увидел насмерть перепуганное, но такое родное и любимое лицо Мариссы.

***

Эта ночь была уже третьей или четвёртой. Вновь Эду снились кошмары, но он отказывался мне о них рассказывать. Вновь с криками ужаса просыпался Ричард, будя сестру. Вновь я чувствовала, как в мир выбрасывается колоссальное количество энергии.

А самое ужасное – я понятия не имею, что делать. Я не знаю, как оградить семью от кошмаров, я не знаю, как прекратить выброс этой силы, которая с лёгкостью может стать приманкой для стервятников. Или для НЕГО. Я содрогалась от одной только мысли о том, что в одну из ночей я могу вбежать в детскую и увидеть, как тёмная фигура склоняется над колыбелью, сверкая алчными колючими бледно-зелёными глазами.

Этой ночью меня разбудил вопль Эда. Я вскинулась на кровати и зажгла свет. Зажмурившись, Лафнегл метался во сне, не в силах проснуться. Перепугавшись, я звала его, пока он, наконец, не распахнул глаза, с облегчением и благодарностью глядя на меня. Чувствуя, как в груди бешено колотится сердце, я опустила голову на его грудь, тщась скрыть выступившие слёзы. Я хотела спросить, что он видел, когда раздался вопль Ричарда. Не тратя времени на расспросы, я бросилась к сыну.

Минут через десять я снова заглянула в спальню. Эд уже куда-то ушёл. На смятой постели расползлось кровавое пятно. Ледяная волна ужаса накрыла меня. Дрогнувшим голосом я окликнула мужа. Слабый голос Лафнегла донёсся из кухни. Я торопливо спустилась туда.

Эд стоял возле комода, пытаясь найти что-то в одном из ящиков. Багровое пятно влажно поблескивало в свете лампы.

– Что произошло? – Дрогнувшим от страха голосом прошептала я, глядя, как Эд достаёт из ящика пузырёк с Бадьяном.

– Дурной сон, – просто ответил Эд. – Не поможешь?

Я выхватила из его дрожащих пальцев пузырёк и задрала футболку. Глубокий порез растянулся на несколько дюймов. Я застонала от ужаса. Могут быть повреждены мягкие ткани. Удивительно, что Лафнеглу вообще хватило сил спуститься.

Словно вторя моим мыслям, Эд покачнулся. Я поспешно усадила его на стул. Бледное лицо покрылось испариной. Закусив губу, чтобы не дать панике поднять голову, я оторвала от футболки лоскут ткани и прижала к ране. Бадьян тут не поможет.

Дрожа от ужаса, я бросилась к буфету. Среди пузырьков должен быть где-то Рябиновый отвар. Окровавленные пальцы оставляли следы на пузырьках, в голове роились беспорядочные мысли, почти выталкивая наружу панику, ледяной змеёй скользнувшую по спине.

– Ради всего, почему обязательно нужно рисковать жизнью, а потом латать себя на кухне? – Пробормотала я, заглушая мысли.

– Иначе неинтересно, – раздался слабый шёпот.

Пальцы нашарили нужный пузырёк. Вытащив зубами пробку, я осторожно вылила отвар на лоскут бинта. Пропитавшуюся кровью футболку я потом выкину. Смоченный зельем бинт коснулся раны, Эд зашипел от боли.

– Потерпи немного, хорошо? – Тихо попросила я. – Скоро всё будет хорошо. Правда ты тут всё кровью залил, придётся крововосполняющее пить неделю.

– Опять… – Хмыкнул Эд. – Прямо как тогда, в январе.

– Не вижу ничего смешного, – пробурчала я. – Я чуть от страха не умерла тогда. Я и сейчас бы умерла, но сперва тебя вылечить нужно.

– Марс… – Тихо, даже как-то неуверенно позвал Эд. – Я видел ЕЁ.

Я вздрогнула и едва не уронила пузырёк с Рябиновым отваром. Новая волна страха накатила на меня, осев на губах привкусом пепла.

– Уже не в первый раз, но тогда было как-то… не так. Я имею ввиду, она стала сильнее.

– Не хочу этому верить, – прошептала я. – Просто… не хочу. Из Пустоты не возвращаются.

– Она сказала, что смогла вернуться по следу наших детей.

Я почувствовала, что начинаю дрожать.

– Сказала, выбралась на «изнанку».

– Изнанку чего?

– Не знаю. Мира? Реальности? Понятия не имею.

Боги… Как страшно. Я зажмурилась, и под закрытыми веками вновь вспыхнули эти страшные злые глаза. Далёкий смех отзвуком раздавался в ушах. Я тряхнула головой, прогоняя наваждение.

– Я возведу защиту, – пролепетала я. – Щиты, барьеры, всё, что угодно. Постараюсь оградить тебя с детьми. Буду стеречь ваши сны. Нельзя допускать, что… что…

Голос сорвался. Холодная рука Эда легла на моё плечо. Я подняла голову. Серые глаза яркими искрами горели на бледном лице. Я поймала себя на том, что прижимаю окровавленный бинт к себе, что рана на боку Эда уже затянулась. Всхлипнув, я порывисто обняла Эда. Тот слабо охнул.

– Я не хочу тебя терять, – прошептала я. – Не могу и не хочу.

– Так просто ты от меня не отделаешься, – хмыкнул Эд, целуя меня в висок. – Да и я без боя не сдамся. Ты же меня знаешь. А если что… зато вы с детьми будете живы.

– Нет! – Со злостью сказала я, не отнимая лица от его плеча. Не хотела, чтобы он снова видел мои слёзы. – Нет, не смей. Не будь героем. Если ты умрёшь, то я не смогу… не сумею… без тебя я не справлюсь.