Текст книги "Never Back Down 2 (СИ)"

Автор книги: Menestrelia

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 53 страниц)

Но на сей раз ссоре было не суждено завязаться, прервали нас самым пакостным образом. Какой-то мальчуган, который уже минут пять бегал туда-сюда по залу чёрт знает зачем (да я как-то и не интересовалась), при очередном пробеге через зал споткнулся и вывернул на меня склянку какого-то болотно-зелёного месива. Хвала демиургам, холодного и не вонючего, но любимый свитер был безнадёжно испорчен.

– О… простите, простите, мисс, я… я не специально, – лепетал парнишка. – Это всего лишь мушиный отвар, он безвреден, честно! Вообще безвреден!

– У тебя есть пять секунд, чтобы ты убрался, иначе я найду, что это за зелье такое, сварганю цистерну и утоплю тебя в нём! – рявкнула я, раздосадованная порчей свитера. Мальчишку как ветром сдуло. А ведь я его узнала, это он пару лет назад мне розу передал, когда у нас с Ремом состоялась довольно-таки тяжёлая беседа. М-да, парень блистает в сфере «не в то время, не в том месте». Когда-нибудь вручу ему награду в этой области в виде больших и смачных люлей.

– Зелёный тебе не к лицу, – заметил Эд.

Я хотела что-то ответить, но просто устало махнула рукой. Плевать. На всё как-то плевать.

– Отведёшь учеников? Я схожу переоденусь. Вдруг свитер ещё можно спасти.

– Топай, конечно, – пожал плечами Эд.

Остаток вечера я провела как в тумане. Ни черта не соображала. Списывала всё на усталость, в конце-концов, у меня С. О.В. в этом году, а тут ещё с учениками носись, ещё и за Мародёрами приглядывай, а то очень они разбуянились в последнее время. Плюс прибавить кошмары, щепотка паранойи и вуаля! Я – сомнамбула!

Свитер спасти не удалось, на половину домашней работы я попросту махнула рукой – сил не было.

С самого утра я была какой-то рассеянной, из рук всё валилось, ни одного заклинания путного я не создала, ловила себя на том, что секунд пятнадцать пялюсь в пространство. Ещё и снадобье на Зельеварении убежало. Эх. Мозг как будто ватой проложили.

– Эй, что с тобой? – Спрашивала Лина, пока я, уставившись на струю ледяной воды, мыла собственный котёл. – Ты какая-то потерянная. Где витаешь?

«Вот бы туда голову сунуть, авось, прояснится»

– Не выспалась, наверное, – пожала я плечами.

– Тебе бы пропустить сегодняшнее полнолуние, – посоветовала подруга. – Трелони на Прорицании предсказала ночь диких зверей!

– И?

– Это дурной знак!

– У неё каждый второй знак дурной, – поморщилась я. – Напоминаю, что она нам с Джасом предрекла ужа-а-а-асную судьбу пару лет назад. И что? И где?

– Хочешь сказать, по поводу тебя она была не права? – криво усмехнулась подруга.

– Ладно, засчитано. Но Джас? Жив, здоров и в ус не дует!

– Обо мне сплетничаете? – раздался позади голос Джастина. – Думаю, усы мне не пошли бы.

– Да. Что ты знаешь о «ночи диких зверей»? – спросила я.

– Очередная байка Трелони, – пожал плечами парень, подставляя под струю воды котёл. – Понятия не имею, что она означает, но, наверняка, смертельную опасность.

– Ага. И кому она это предрекла? Тебе? Или Лине?

– Да никому, просто оповестила. Так сказать, прощальное напутствие.

– М-да. Если она завтра объявит вечер живых канделябров или ночь танцующей черепахи, я не удивлюсь ни на йоту, – хмыкнула я, поднимаясь с корточек.

***

»Заметка на полях: слушать, что говорят безумные прорицательницы!»

***

Бродяга поджидал меня у корней Гремучей ивы. Под лапами шуршала пожухлая листва, в воздухе витал лёгкий запах грядущего мороза. Чёрный, почти невидимый в сгустившихся сумерках пёс нетерпеливо помахивал хвостом, подгоняя меня. Когда я подбежала, Бродяга громко фыркнул, развернулся и нырнул в лаз. Я только ушами пошевелила – а что ещё тут скажешь?

Посреди лаза возникла небольшая проблема. В какой-то миг я вновь стала человеком. Бродяга уже успел отойти на порядочное расстояние, теперь только мелькнул его хвост за поворотом.

«Так, это ненормально», – подумала я.

Пришлось потратить некоторые силы, чтобы снова превратиться в лису – застрять посреди подземного лаза мне ну никак не улыбалось. Превращение далось труднее, чем обычно, словно я это делала в первый раз. Какой-то части меня это категорически не нравилось, но я всё равно продолжила путь.

Бродяга, Сохатый и Хвост ждали меня в комнате, соседней с той, где Ремус превращался в оборотня. Пёс при виде меня недовольно тявкнул, я рыкнула в ответ что-то неопределённое. Он почуял, и ему это не нравилось. Я вскарабкалась на драное синее кресло. Обычно именно здесь сидит Наваждение в моих снах.

За дверью был слышен нечеловеческий вопль. Инстинктивно я прижала уши к голове. Рано пришла. Шерсть на загривке встала дыбом. Вопль сменился воем и рыком. Тишина. Потом тихое поскрёбывание в дверь. Сохатый рогом поддел щеколду и отворил настежь дверь. Я радостно тявкнула при виде огромного волка, вышедшего из жуткого тёмного помещения. Тот в ответ махнул хвостом.

Мы почти вышли из хижины, когда Лунатик прижал уши к голове и глухо зарычал. Мы настороженно замерли.

Человек.

Сохатый и Бродяга начали, было, теснить оборотня назад в хижину, но тот уже учуял добычу, так что разошёлся не на шутку. Питер сбежал первым – тут он нам помочь не мог. Вот только мне не хотелось оставлять своих друзей.

Волк тем временем бесновался. Бродяга ухватил зверя зубами за загривок, но тот лишь тряхнул пса, недовольно рыча на него. Я чувствовала его злость и жажду крови. Я знала, что он испытывает.

Запах человека усилился. Он почти вошёл в хижину из лаза. Пока мы возились, обшарпанную комнату осветил свет палочки, высвечивая землисто-бледное лицо Снейпа. При виде взбеленившегося оборотня слизеринец смертельно побелел, выронил палочку из рук. Сохатый поспешно подскочил к нему и попытался вытолкать за дверь.

– Бродяга! Задержи его, я уведу этого кретина! – рявкнул Поттер, превращаясь в человека и подхватывая готового хлопнуться в обморок Снейпа.

Видя, что добыча уходит, оборотень обезумел от злобы. Бродяга, рыча и скалясь на друга, не давал тому выйти в прихожую. Пёс вновь вцепился клыками в загривок оборотня и сильно тряхнул. Волку было хоть бы что, мощным ударом огромной лапы он стряхнул с себя пса. Бродяга вылетел за пределы комнаты, в прихожую. Оборотень готов был броситься следом, когда я (о, чем я думала?!) прыгнула на его спину. Этого хватило, чтобы отвлечь его.

Огромные клыки опасно щёлкнули около самого моего носа. Я соскочила со спины, помахивая хвостом, зарычала на оборотня. Волк проигнорировал мою угрозу, направляясь к приходящему в себя Бродяге. Тогда я совершила, наверное, безумнейший поступок в своей жизни. Я укусила оборотня за заднюю лапу. Ой, как это ему не понравилось…

Раздался страшный удар в голову, лапы оторвало от земли. Оборотень от души лягнул меня и теперь хотел отомстить. При падении я вновь потеряла контроль. С хлопком я снова стала человеком. Осознав своё положение, я едва не задохнулась от ужаса.

Хлопнула дверь.

За ней я слышала вопли Сириуса, пытавшегося открыть её.

В глазах всё поплыло. Я отползала от надвигающегося на меня огромного волка. Мне было страшно. В лунном свете, пробивающемся сквозь щели, в ставнях блеснули клыки. Волк утробно рычал. Он готовился к прыжку. Дыхание чёрным облачком вырвалось из моей груди… Рукой я нашарила обломок стула. Я не хотела причинять Ремусу вреда…

Это не Ремус!

Прыжок. Поспешно отскакиваю в сторону, спотыкаюсь об наваленные обломки мебели, падаю… Голова взорвалась от боли, когда я приложилась ею об каменную кладку камина. В глазах поплыли красные пятна. Их становилось всё больше и больше…

Страшно. Мне было до ужаса, до одури страшно. Я не хотела умирать, не хотела!

«Гнев сильнее страха»

Боль от головы разлилась по всему телу, превратившись в сладкую ярость. Черное дыхание сменилось отрывистым смехом, ужас – эйфорией.

Это не Ремус!

Это монстр! Спасую – разорвет на части!

Убить! Убить, пока меня не убили!

Подрагивая, я поднимаюсь на ноги. С яростным рыком волк прыгает на меня.

Я чувствую покалывание энергии, она пульсирует во всем теле, жжётся на кончиках пальцев.

Во тьме мелькнули алые полосы энергии.

По моей руке струилась кровь…

========== Часть 6. (I’m So Sorry) ==========

Он очнулся от жгучей боли в груди. С трудом открыв глаза, он осознал, что лежит в Больничном крыле. На его кровати сидела Марисса.

– Марс… – Хотел, было, позвать он её, но закашлялся, подавившись словами. Жжение было почти невыносимым, дышать было тяжело.

Жестом девушка попросила его молчать. Её левая рука покоилась на его груди, между прохладными пальцами плясали языки синего пламени.

Пламя…

Воспоминания обрушились на него тяжёлым грузом. Он помнил всё. Впервые в жизни он помнил минувшее полнолуние.

Ярость, голод, мрак, безумный хохот, красные языки пламени, полыхающие глаза во тьме, её ярость, её хохот, её безумие, жар, огонь, боль, кровь, кровь, кровь…

Он не сдержал сдавленного вопля. Девушка убрала руку, голубые язычки исчезли. Ремус, тяжело дыша, пытался припомнить ещё хоть что-то, но всё было как в тумане.

– Ты всё помнишь, – тихо, даже как-то хрипло сказала она.

– О господи… – выдохнул Ремус и закрыл лицо руками. – Я ведь… я не? ..

– Нет, ты меня не кусал, – ответила Марисса, отводя глаза.

– Я мог тебя убить… – прошептал парень.

– А я тебя. И мне это почти удалось.

Ремус потянулся к её руке. Он видел, что девушка испугана, взволнована.

– Ну, всё ведь обошлось, – тихонько усмехнулся он. – Мы оба живы и…

– Знаешь… Я слишком к тебе привязана и… она это чувствует, – невпопад сказала Марисса. – А что если это повторится?

– Не ходи с нами в полнолуние и всё. – Он не совсем понимал, о чём говорит девушка.

Но та лишь покачала головой, кусая губы. Ей было тяжело подобрать верные слова, он видел это.

– Тогда, в хижине… во мне что-то сломалось, Рем. Я не знаю, могу ли держать её достаточно долго. Это очень опасно для тебя. Она злится, что я прервала её… игру. Она захочет продолжения. Это и в правду опасно.

– Я, знаешь ли, тоже опасен. Я оборотень!

– А я – бомба с часовым механизмом! Я могу рвануть в любой момент! – воскликнула она и посмотрела на него. Синие глаза были полны горечи и слёз. – Ты опасен одну ночь в месяц, я – всегда. Тебя можно запереть в момент опасности, меня нельзя, потому как момент-то неизвестен! Рем, я не смогу себя простить, если с тобой что-то случится по моей вине! Мне страшно, мне, чёрт возьми, дико страшно! Но я не могу позволить себе…

Её голос оборвался. Девушка отвернулась, смахнув слезу. Ремус понимал её чувства. Он помнил, как пылали во тьме её глаза, как смех заставлял шевелиться шерсть на загривке, как красные вспышки энергии причиняли ему нестерпимую боль. Тогда он чувствовал её ярость. И он знал, что она упивается этой яростью.

Он вспомнил, как полыхающие алым огнём когти впивались в его грудь… Инстинктивно он рванулся вперёд. Голова закружилась, но он успел увидеть, что на его теле нет ни единого шрама. Ну, нового, по крайней мере.

– Я тебя исцелила, – глухо сказала Марисса. – Это меньшее, что я могу сделать – исправить свои ошибки.

Ремус тяжело опустился на подушки. Сердце его ныло, сжимаясь от дурного предчувствия.

– И… что теперь? – тихо спросил он.

– Я попытаюсь её удержать, пока не найду выход, но… Рем, нам… Ох, – она зажмурилась и отвернулась. – Не могу я! Не могу! Умоляю, скажи ты. Мне попросту не хватит сил. Прости меня, пожалуйста.

Он молчал. А что тут скажешь? Лгать? Впустую. Они оба знали, что выхода другого нет. Но сердце разрывалось от боли, сознавая, ЧТО они оба собираются сделать.

– Скажи это за меня, – попросила она. – Пожалуйста. Я не могу. Язык не поворачивается. Я не могу тебя отпустить просто так.

– Эй, – он сжал её руку, улыбаясь. – Всё хорошо, я понимаю. Ну-ну, Марс. Всё будет в порядке. Мы же знаем, что это на время…

– Не уверена.

– Тогда я буду надеяться.

– Не стоит.

В сердце словно калёное железо вонзили. Но он продолжал улыбаться и сжимать её ладонь, не смотря на то, что ему хотелось выть и корчиться от боли. Никакая трансформация не шла в сравнение с этим.

– А я всё равно буду, – тихо сказал он. – А пока… возможно, на время, нам стоит с тобой… расстаться.

Тяжёлое слово камнем рухнуло между ними. Девушка смахнула слёзы, слабо улыбнулась и прошептала:

– Спасибо. Прости меня, Ремус.

Она поднялась, поцеловала его и вышла из Больничного крыла.

Ремус остался лежать в постели, глядя ей в след. Губы ещё хранили тепло и вкус поцелуя. Болезненно сжималось сердце. Он знал, что поступил правильно, но теперь он себя ненавидел.

Он не мог бы её отпустить до конца…

***

Я солгала Ремусу, сказав, что во мне что-то сломалось. Нет. В ту ночь во мне что-то умерло. С неподъёмным грузом в душе я быстрым шагом уходила от Больничного крыла, оставляя за спиной первое разбитое сердце. Мне было плохо. Хотелось сигануть с Астрономической башни.

Я шагала, никого не замечая. Из глаз текли слёзы, я не удосуживалась их стирать. Я знала, что поступила правильно, но теперь я себя ненавидела.

«Тебе придётся вырвать его из сердца, дитя», – сказала мне Наваждение той ночью.

Когда я проснулась в Больничном крыле, я от души надеялась, что это был сон. Идиотский сон, как тогда, с Розье. Но нет, это было, это на самом деле случилось. Шрамы, оставленные мною на груди Ремуса были более чем красноречивым подтверждением.

Хотелось сигануть с Астрономической башни.

Я успокаивала себя, как могла, пока шла к башне Рейвенкло. Я знала, что спасаю его, что это на его же благо, что всё можно вернуть со временем. Но я себя ненавидела, и эта ненависть горячим ядом растекалась по венам, пульсировала острым шипом в мозгу.

И она это знала. О… какой же она ловила с этого кайф! Она упивалась моим страданием. Я это чувствовала.

Хотелось сигануть с Астрономической башни.

«Ничего, – говорила я себе. – Это на время. Это боль на благо. Всё хорошо. Жизнь продолжается».

Продолжается. С дырой в груди, правда, с болью в сердце, с безумием, но продолжается.

Около входа в башню Рейвенкло я вытерла слёзы, на удивление твёрдым голосом ответила на вопрос-пароль и толкнула дверь. На мой приход никто не обратил внимания. Я забилась в любимое кресло и уставилась в окно. Нужно было отвлечься, нужно было занять себя чем-то, кроме самобичевания.

На шатком столике лежит толстенький томик магловской поэзии. Лина теперь часто с ним таскалась, но теперь как-то позабыла о нём. Я взяла книгу в руки. «Мировая поэзия. Том 5». Открываю наугад.

«У меня сегодня много дела:

Надо память до конца убить,

Надо, чтоб душа окаменела,

Надо снова научиться жить«…*

Захлопываю книгу, отпихиваю от себя. Отвлеклась, спасибо. Но уже через пять минут я снова накрутила себя до состояния желания сброситься с башни, так что я снова берусь за книгу. Окрываю на той же странице:

«Уже безумие крылом

Души накрыло половину,

И поит огненным вином

И манит в черную долину.

И поняла я, что ему

Должна я уступить победу,

Прислушиваясь к своему

Уже как бы чужому бреду». *

«Нет уж, я уже заплатила большую цену, чтобы так просто уступать ему победу», – зло думаю я, захлопываю книгу и выхожу из гостиной. Тошно. По дороге натыкаюсь на Лину. Она знала, что я собралась делать, ещё утром я рассказала ей всё, что случилось. Сейчас подруга лишь молча меня обняла. На душе чуть потеплело. Я была благодарна ей, что она не пытается мне что-то втолковать или сказать нечто неуместно-неловкое. Собственно, что тут скажешь-то?

Дня через три я начала возвращаться к жизни. Драмы драмами, а жить как-то надо. Друзья поддерживали меня, как умели. Но на сей раз, пожалуй, без посиделок в Выручай-Комнате и ночных приключений, ибо Мародёры были заняты исключительно воскрешением Ремуса.

И вновь какая-то скотина всем растрезвонила сочную сплетню. О, потоки жалости обрушились на меня, как водопад. И ладно бы студенты – ну, дураки, ну шут с ними. Но профессора?! Макгонаглл, Флитвик, Спраут… особенно сокрушались Слизнорт и Трелони, словно это была их личная драма. Прорицательница и вовсе раз рыдала на моём плече, повествуя о горе и радостях, ждущих меня на пути.

– Вот что мне нужно меньше всего, так это жалость! – зло шипела я, ловя взгляды окружающих.

– Вы были самой милой парой, – вздыхала Лина. – Вот все и жалеют вас.

– А я ещё раз повторяю…

– Да слышала я. Только прими как данность, что твоё желание не учитывается в данном вопросе.

– Блес-с-ск!

– На меня-то не надо шипеть!

– Блэк! Чего расселась?

Единственным, кто не косился на меня, как на сироту-жертву войны, был Эд. Да, он выдал пару сочуствующих фраз в самом начале, но так глобально, как других, его это не заботило. И вот ей богу, я была ему за это безмерно благодарна! Ему и Лине, которые на меня смотрели как на меня, а не на побитого щеночка.

– А что, мне перед тобой ламбаду плясать? – оскалилась я.

– Хочешь – танцуй! Но в направлении Хогсмида! Твоя очередь тащить отряд.

– Эд, да как ты можешь! – послышались возмущённые вопли.

– Ни стыда, ни совести!

– Имей ты сострадание…

– А ну, цыц! – рявкнула я на этих шептунов. – У, заладили! Ладно, идём. Но ты составишь мне компанию! Никаких «но», иначе тебя эта вот публика на костре сожгёт!

– А почему не Лина?

– Её в списке нет.

– Шла бы с Джастином.

– У него двадцать своих недоумков, ещё и моих собирать предлагаешь? Давай, блин, Эд! Подними зад, уступи место первокурснице и шагай со мной! Лентяй!

– Вот! Вот этого я от тебя ждал все пять минувших дней! – расхохотался Эд. – Все это слышали?! Она в порядке! Всё та же Блэк! Всё та же гусыня!

– Заткнись и иди! – пробурчала Джина.

Я самодовольно усмехнулась, взяла со стенда список тех, кому разрешено было посещать Хогсмид и вышла из гостиной.

– Быстро ты пришла в норму, – бодро говорил Эд, когда мы спускались во главе стада отряда учеников.

– О господи, и ты туда же?

– Да нет, просто здорово это, – замахал он руками, увидев мой гневный взгляд. – Жизнь продолжается, все дела. Молодец.

– Давай лучше о погоде или политике. Эта тема, даже будучи свежей, не вызывала у меня энтузиазма.

– Давай так, у тебя в последние дни вообще ничего энтузиазма не вызывало. К тому же, приятно поговорить с тобой, а не с твоим автопилотом, который меня по привычке не жалует.

– Просто он помнит, что большую часть жизни ты вёл себя, как скунс, – фыркнула я.

– Ну вот, опять я скунс, – надулся Эд.

– Могла назвать похуже, так что терпи.

– Погоди, ты куда? «Три Метлы» в другую сторону.

– Прогуляюсь немного, – натянуто усмехнулась я. В трактир идти не хотелось, велика вероятность, что я наткнусь на Ремуса.

– Далеко не ходи, – крикнул мне вслед Эд. – Олух, Пузырь и Остаток мужи, конечно, могучие, но не всесильные!

– Я запомню, – хохотнула я и свернула с главной улочки.

Я шагала, засунув руки в карманы, и старалась не думать ни о чём. Вообще. Хороших мыслей пока толком не было, а плохие уже надоели. Жить-то я продолжила, а начала ли я ей радоваться? Вопрос.

Пока мои мысли вертелись вокруг этого вопроса, усилившийся ветер, помимо опавших листьев, принёс тёплый запах корицы и гвоздики. Ноздри благодарно затрепетали. Я вспомнила, как мы с Джастином пробовали приправленный специями кофе в какой-то лондонской забегаловке в начале позапрошлой зимы. Я не сдержала улыбки. Стояла, как дурочка, нюхала ветер и улыбалась.

Я продолжила свой путь, сворачивая невпопад, вообще за дорогой не следя. В конечном итоге я… нет, я не заблудилась. Я оказалась близ «Кабаньей головы», недалеко от главной улицы. В Хогсмиде невозможно потеряться, если честно.

Внезапно повеяло холодом. Списать на ноябрьскую прохладу не получилось бы при всём желании, ибо по ощущениям холод пробирал до костей, ледяной лапой сковывал сердце. Я почувствовала подкрадывающуюся панику. Хорошие воспоминания из головы словно ветром сдуло. Послышался протяжный вой.

Я обернулась. Из-за угла выглядывала облачённая в чёрное драное одеяние фигура. Под тканью, трепетавшей на ветру, была видна склизкая блестящая рука, покрытая нарывами и струпьями, как у покойника. Вой усиливался. Я ощутила, как на затылке шевелятся волосы.В ушах слышался далёкий-далёкий вопль.

Нужно бежать. Нужно сделать хоть что-то. Хотя бы достать палочку. Но холод сковал меня по рукам и ногам. Окружающий мир стремительно темнел, уши заложило. Меня словно окунули в ледяную чёрную воду.

Земля опасно покачнулась и поспешно выскочила из-под моих ног.

***

С тяжёлой головой я проснулась от боли в шее. Распахнув глаза, я поняла, что я уже далеко не в Хогсмиде. Я лежала в тёмной пещере на холодном, как сам лёд, камне. За пределами пещеры бесновалась буря. Я чувствовала дикую слабость, тело болело, словно его пинали железными ботинками. Желудок подскакивал к горлу, но рвотный позыв мне сдержать удалось. Тяжело вздохнув, я уловила запах сигаретного дыма.

У выхода в пещеру спиной ко мне стоял высокий темноволосый мужчина…

Комментарий к Часть 6. (I’m So Sorry)

* А. Ахматова. Отрывки из поэмы “Реквием”.

В названии – песня группы Imagine Dragons – I’m So Sorry

========== Часть 7. (Ищейка) ==========

Он стоял ко мне спиной, глядя на бушующий за пределами пещеры ураган. Чёрная мантия развевалась, чуть хлопая на ветру. Моего пробуждения мужчина, казалось, не заметил, продолжал созерцать гнущиеся ветви, стряхивая сигаретный пепел в сторону.

Я села на камне, осматриваясь. Небольшая узкая пещера в какой-то скале, что ли. И шут бы с ним, в хижине было ещё страннее. Подозрительно было то, что я не была связана или обездвижена. Для проверки я даже пошевелила руками и ногами – конечности меня слушались, сломаны не были. Даже кулон на шее по-прежнему висел.

Я потянулась к Талисману, «ощупывая» помещение взглядом. Трюк, которому я научилась, когда утратила зрение. Но даже так я не почувствовала ни магических барьеров, ни ловушек. Когда я попыталась увидеть своего похитителя, я словно начала куда-то проваливаться. Это было похоже на водоворот, на чёрную дыру или бездну, которая затягивает и почему-то неизменно манит. Я поймала себя на том, что даже перестала дышать. Контакт пришлось прервать. В тот же миг раздался тихий голос:

– Если тебе любопытно, ты могла просто спросить. В конце-концов, лезть в людские души чертовски невежливо.

По спине пробежался каскад мурашек. Нет, не от того, что я узнала этот голос, а от того, как он звучал. Мягкий, вкрадчивый, чуть уставший. Он говорил, чуть растягивая слова, словно мурлыча. И всё же в его голосе чувствовалась опасность, заставляющая волосы на затылке шевелиться.

Я тряхнула головой, пытаясь развеять наваждение. Тем временем, выдохнув облачко сизого дыма, мужчина продолжил:

– Надеюсь, мой посланник не причинил тебе много беспокойства?

– Почему я всё ещё жива? – прервала я его, глядя исподлобья.

По-прежнему не оборачиваясь, мужчина рассмеялся.

– Тебя в самом деле интересует только это? Ни кто я, ни где ты, ни зачем мне понадобилось твоё общество?

– Я просто пытаюсь понять, кто ты. Либо идиот, что не удосужился меня связать, либо… либо здесь какой-то подвох.

– Ну, знаешь ли, – с улыбкой проговорил он, туша сигарету о влажную стену пещеры. – За мою скромную жизнь мне по-всякому называли, но идиотом пока ещё нет. А подвох… Смотри сама, вот выход, вот я стою на краю обрыва. Ты можешь меня столкнуть и сбежать в любой момент. Замок в той стороне, его отсюда видно. Дашь сигнал, и тебя тут же найдут. Но мы оба знаем, что ты этого не сделаешь. Ты слишком любопытна, а мне пока есть, что сказать.

– А ты собираешься рассказать мне весь свой коварный план? – криво усмехнулась я.

– Я же сказал, что пока в идиотизме меня не уличали.

– Ладно, хорошо, тогда всё-таки ответь, почему я всё ещё жива.

– Потому что пока что мне интересно, – он пожал плечами. – И пока что мне убивать тебя совсем не хочется. Я бы даже посмотрел, что будет дальше.

– И зачем же тогда тебе было меня похищать?

Он обернулся, я не сдержала вздоха изумления. Проклятье, он красив, как сам дьявол… Чёрные как смоль волосы, плавный изгиб выделяющихся скул, нос с небольшой горбинкой, тонкая, даже элегантная усмешка и чуть прищуренные бледно-зелёные глаза, цепко смотрящие на меня сквозь овальные очки в тонкой золотой оправе.

– О, тут несколько причин, – произнёс он. – Во-первых, не смотря на все мои достоинства, я чертовски тщеславный человек. Мне хотелось, чтобы ты знала в лицо своего оппонента.

– Было бы неплохо узнать ещё и имя, – пробормотала я, оправившись от эстетического шока, который производил этот человек.

– Думаю, это было бы лишним. – Несмотря на полуулыбку, взгляд его оставался колючим. – По имени меня уже давно никто не зовёт.

– Хорошо, что во-вторых? Талисман? Беллатрикс пыталась, без меня эта штука бесполезна.

– Мне твои магические фокусы ни к чему, я вполне самодостаточен в этом плане. Нет, мне просто было любопытно. Я хотел взглянуть на тебя вблизи. К тому же, твои сны так… вдохновляют.

Я вздрогнула. Сны? Как он мог видеть мои сны? Даже если бы это было возможно, то ему как минимум пришлось бы пробираться в башню Рейвенкло, в нашу спальню… Или я что-то не так понимаю?

Увидев замешательство на моём лице, он снова рассмеялся.

– Нет, я не влезаю в вашу башню. У тебя свои таланты, у меня – свои. Да и как тут удержишься, ты ведь подходишь к вопросу так творчески. Боль. Кровь. Огонь. Крики. Страдания. Мольба о пощаде.

Он смаковал каждое слово, вызывая где-то в глуби моего сознания сладостную дрожь. Срываясь с этих тонких губ, слова становились словно живыми, они ласкали слух. Мужчина произносил их, словно это был мёд, словно ничего мягче и слаще этих слов и выдумать нельзя. Даже стены, внимая этим бархатным страшным словам, множили и повторяли их тихим эхом.

– Я могу назвать лишь пару человек, так упивающимся процессом убийства людей, как ты, – закончил он. – Пусть даже во снах. Вот только… Ах, разве тебе не хотелось разнообразить сценарий? Мне – да. Айби, Берн, Тодд, Лоди, Дрейк… одни и те же персонажи. Скучно даже как-то. Всё тот же лес, всё та же хижина… Хотя пытка Розье… О, это было не так виртуозно, но как эмоционально! Даром, что это был не сон.

– Это был сон! – вскрикиваю я, отчаянно покраснев. – Этого не было!

– Не для нас, Марисса. – Он протянул руку в перчатке и достал новую сигарету.

– Ты-то здесь с какого переплёта? – рассердилась я. – Это моё дело! Моё и… и только моё!

– Уже нет, – оскалился он.

Мы молчали, глядя друг на друга. Я старалась справиться со злобой. Он курил и сверлил меня взглядом.

– Хорошо. Что теперь? Утащишь меня куда-то и будешь пытать?

– У меня нет фетиша на похищение людей, как у моего брата, – улыбнулся он, дохнув на меня дымом.

– Ой ли? – прошипела я, припомнив похищение Эда.

– А… это? Маленький перфоманс, далеко я его бы не унёс. А касательно тебя… пока что у нас идёт игра, которая мне пока ещё не надоела. Ты интересный игрок. Счёт «1-1».

Я непонимающе уставилась на него.

– Честно говоря, я делал большую ставку на полнолуние, – продолжал он. – Либо оборотень разорвал бы тебя, избавив меня от хлопот, либо ты его прикончила бы, оставшись мучимая чувством вины. С такой кровью на своих аристократических ладошках ты бы не смирилась, сбросилась бы с какой-нибудь башни. Признаюсь, я хотел забросить тебя куда-нибудь в глушь или натравить дементора, чтобы он совершил свой знаменитый поцелуй. Но потом меня озарило… впрочем, не важно.

– Так это ты подстроил? – Ахнула я. – Ты запер дверь в хижину, оставив меня один на один с оборотнем! И Снейпа, небось, подослал…

– Даже больше. Твои… сбои в превращении тоже моих рук дело. Простенькое зелье, вывернутое на свитер, зато какой эффект! – Похвастался мужчина, лукаво сверкнув глазами.

– Зачем тебе это? Игра какая-то… Почему я? И каков результат этой игры?

– Личные мотивы, – обронил он. Взгляд его на миг устремился куда-то в пространство, но почти сразу же вновь сфокусировался на мне.

– Так убей меня, – я развела в сторону руки. – Избавь себя от хлопот. И меня заодно.

– Рано, – вновь улыбнулся мужчина. – Всему своё время. Убить тебя слишком просто. А человек, поставивший на уши весь аврорат и штаб Пожирателей Смерти, зверски расправившийся с пятью людьми, двоих сведший с ума и обративший в прах около полудюжины за одни сутки… Нет, такой человек простой смерти не заслуживает.

Если он пытался меня запугать, то ему это удалось. Хотя в последнее время бояться за собственную жизнь стало таким привычным делом…

– Ладно, делай со мной, что хочешь, – медленно произнесла я. – Но не трогай остальных. Игра так игра, но не впутывай в это…

– Нет уж, – оборвал он меня. – Иначе неинтересно. Тик-так, Марисса, маятник запущен для всех.

***

– У тебя скоро войдёт это в привычку, – сказала Лина, протягивая мне чашку чая.

Мы сидели в кабинете профессора Дамблдора. Сам директор, допросив меня, удалился ненадолго. После его ухода на столе появился чайный сервиз, горячий чайник и гора бутербродов. Я была зверски голодна. Пока Лина возилась с чайником, я один за другим уписывала бутерброды, пока не начала икать.

Лина и Эд нашли меня на подходе к Хогсмиду. Я не имела понятия, сколько я добиралась до деревни от пещеры через глухой лес и разыгравшуюся бурю. Мне повезло, недалеко от пещеры я нашла тропинку среди деревьев, которая вывела меня к железной дороге. Там я по шпалам почти дошла до Хогсмида, да вот только сил не хватило. Я была голодна, устала, несколько раз я спотыкалась в темноте, разбила в кровь руки и колени. Живот сводило судорогой, ноги молили об отдыхе, но об остановке посреди леса у железной дороги в незнакомом месте не могло идти и речи. В конечном итоге меня нашли лежащей без сознания около рельс. Видимо, мне хватило сил и благоразумия отползти с путей.

После того, как мой похититель меня покинул, аппарировав, в голове царила звенящая пустота. Нет, мысли были, но они были настолько не по делу, что я не обращала на них внимания. Я понятия не имела, что тут можно предпринять. Как можно бороться с недосягаемым? Как можно предугадать действия человека, о котором я решительно ничего не представляю? Да, он азартен, умён и крайне опасен. Но мне неизвестны его методы, его мотивы, средства достижения цели и сама цель. Хотя нет, цель предельно ясна – моя смерть.

Так же ему было слишком многое известно: про ликантропию Ремуса и наши вылазки в полнолуние, про моё альтер-эго, мои сны, про случившееся в лесу… Откуда бы ему знать? Только если он всё это откопал в моей голове…

И ясно ещё и другое: в опасности все. Я предупредила об этом директора, но что тот мог предпринять – непонятно.

– О чём ты? – икнув, спросила я.

– Похищения. В который раз мы тебя по лесам, да по горам разыскиваем? Третий? И это только с лета.

– Как будто я сама себя похищаю, – буркнула я и сделала большой глоток чая. – Мне, знаешь ли, это тоже ехало-болело. Я хочу нормальной жизни, чтобы самой большой опасностью было обнаружить в сумке живую мышь или упасть с лестницы. А не похищения, угрозы и прочая фантасмагория.