Текст книги "Год после чумы (СИ)"
Автор книги: Linda Lotiel
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 40 страниц)
Впрочем, они выбрались из замка и вышли на дорогу, ведущую к Хогсмиду, без всякого общения. Каждая погрузилась в свои мысли, а Мэгги и вовсе беззвучно шевелила губами, словно вела разговор с кем-то в своей голове. Так и ведёт же наверняка, мрачно думала Берна. Ученичество у профессора Макфасти она ещё не закончила и руну земли не получила. Значит, ментальная связь у них по-прежнему поддерживается. Вот с ним и болтает постоянно. Надоела уже, видать, профессору, хуже болтливого джарви. И Берна, слегка поёжившись, бросила взгляд направо, в сторону желтеющей Рощи Фей, туда, где стояла хижина профессора Макфасти, преподавателя бестиологии и любимца многих девочек в Хогвартсе. И также всех джарви, и пикси, и докси, и грюмошмелей, и всех остальных тварей, которых он не даст в обиду, пока те не начнут пить из тебя последнюю каплю крови. Рука невольно потянулась к шраму от укуса докси. Что ж, он её тогда и спас, так что спасибо ему. И надо оказать ему ответную услугу – отвлечь от него Мэгги и дать человеку покой хоть на пять минут.
– И зачем мы нужны Моргане втроём одновременно? – медленно произнесла она. Мэгги и Августа также неспешно вынырнули из своих мыслей.
– Видимо, хочет сказать что-то, что нужно знать всем троим, а повторяться – лень, – предположила Мэгги.
– Что-то мне подсказывает, что Моргане никогда не лень повторить свои же слова, – задумчиво сказала Августа.
– Значит, она собирает из нас конфигурацию, – хмыкнула Мэгги и тут же, переведя взгляд на поле для квиддича, мимо которого они проходили, отвлекалась от разговора. – О, тренировка команды Рейвенкло. Ух ты, Захария! Эй, Захария, привет!!
Мэгги изо всех сил стала подпрыгивать и махать рукой Захарии Мампсу, выпускнику Хогвартса этого года и бывшему старосте Рейвенкло. Тот отвлёкся от бурных объяснений чего-то Адаму Трэверсу, ловцу и с этого семестра капитану команды Рейвенкло, и помахал ей в ответ.
– Наверное, заменяет Маклеода, пока тот сопровождает профессора Кэррик в её делах, – предположила Мэгги, когда они отправились дальше.
– Видимо, Хизер Макфасти тоже заменяет профессора Маклеода, – ехидно отметила Августа.
Берна не сразу заметила Хизер, но, оглянувшись ещё раз на поле для квиддича, она увидела, что та сидит неподалеку от Захарии и наблюдает то ли за игроками на мётлах, то ли за облаками в небе. Безразлично пожав плечами, она снова посмотрела вперёд на дорогу, ведущую мимо покрытых лиловым вереском холмов. Неизбежное надвигалось. Уже скоро им придётся свернуть с нахоженного тракта и пойти по петляющей тропе среди холмов, ведущей к водопаду.
Две тени упали на дорогу перед ними, и, подняв голову вверх, Берна увидала сестёр Уизли на мётлах. Они ловко приземлились, преградив им путь, и синхронно спрыгнули с мётел.
– Августа! Постой! Нам надо с тобой поговорить, – начали выкрикивать они, как обычно, наперебой. – Это важно!
Августа, Мэгги и Берна остановились. Августа, нисколько не удивлённая этим явлением, коротко сказала:
– Говорите.
– Может, лучше наедине? А то мало ли? – И сёстры многозначительно покосились на Берну.
– Я знаю, что вы хотите сказать, – устало ответила Августа. – Мы спешим в пещеру Морганы. Давайте покончим с этим как можно скорее.
– Как хочешь! Послушай нас, – прорвало Фиону и Джулиану. – Ты, это, правда, выходишь замуж за Мэлфоя? Ты с ума сошла? Ты, наверное, не с ума сошла, а просто на тебя наложили чего-нибудь! Ну, явно же Конфундус! Или ты зелья пила странные? Вспомни! Или тут ещё и Обливиатус? Мэлфой же сам и наложил, ну точно тебе говорим. Давай мы с ним разберёмся, а? Ну, нельзя вот так вдруг – и замуж за Мэлфоя!
– Слушайте меня внимательно! – прочеканила Августа. – Профессор Госхок лично проверила меня на наличие Конфундуса, Обливиатуса, Империуса, Амортенции и других магических воздействий, которые могли бы привести человека к такому трагическому исходу, как помолвка с Николасом Мэлфоем. И ничего не обнаружила! Кроме того, не забывайте, что на Николасе лежит проклятье Морганы, которое не даёт ему причинять кому-либо вред. Так что прошу вас понять и принять следующее: я это делаю, находясь в здравом уме и трезвой памяти, и только потому, что я сама этого хочу. Если вы мне дадите Веритасерум, то услышите то же самое. Вам всё понятно или повторить?
Близнецы только хмуро глядели на неё из-под своих шапок спутанных рыжих кудрей.
– Если понятно, то попрошу передать эти слова всем в Гриффиндоре. Да и вообще кому пожелаете. И на этом, надеюсь, разговор наш закончен. Или у вас есть ещё вопросы?
– Пожалуй, спросить нам больше нечего. Ну, удачи тогда. – Хмурые и озадаченные сёстры снова взобрались на мётлы и улетели.
– Премного благодарна, – вежливо сказал им вслед Августа. – Идём, что ли. Или сделаем портоключ сразу к входу в Пещеру? А то мало ли кто ещё решит спасти меня от Мэлфоя?
– Меня слегка мутит после использования портоключей, – пришлось признаться Берне. – Скорее бы уже нас научили аппарировать.
– От аппарации многих мутит не меньше, чем от портоключей, – сказала Августа. – Да и витальности, как говорят, на неё уходит больше…
– Да тут идти осталось всего четверть часа, – сказала Мэгги. – Прибавим шаг.
Тропинка и правда вскоре привела их к водопаду, за которым прятался вход в Пещеру. Августа, Мэгги и Берна осторожно прошли по узкому каменному порогу, скользя руками по влажной стене, и проникли в просторную пещеру с тремя уходящими вглубь горы проходами. Берна оказалась тут впервые, а Августа и Мэгги – героини майских приключений – не только бывали, но и совершали тут подвиги. Что ж, пойдём за героинями, буркнула сама себе Берна и поплелась за двумя другими, уверенно проследовавшими в средний проход. После длинного спуска по постоянно сужающемуся каменному коридору (в одном месте они с трудом протиснулись) девушки оказались в гроте с искривлённым пространством.
Про этот грот Берна была уже наслышана, но одно дело слышать, а другое – своими глазами созерцать. Мозг упрямо отказывался признавать то, что показывали ему глаза: уходящие в никуда переходы, каменные мосты над провалами, в которых терялись понятия «верх» и «низ», сталактиты, растущие сквозь самих себя, озеро на нескольких уровнях сразу, периодически бьющие струи гейзеров… Голова Берны закружилась, и она зажмурилась, но отражение грота всё ещё висело перед её внутренним взором, перевёрнутое и отражённое в огромных глазах Мэгги.
– Я тут подумала, – проговорила Берна. – Может, всё-таки портоключ?
– От магии Морганы тут всё наперекосяк, – ответила Мэгги. – Ни портоключи, ни аппарация не работают – так что грота не миновать.
– Ты Сенсибилитас раньше пробовала? – спросила у Берны Августа.
– Нет, – прошептала Берна.
– Тогда лучше проходить под «зельем умников». На, выпей.
– Так его же запрещено использовать!
– Для целей, связанных с обучением, – подмигнула ей Августа. – А у тебя цель – пройти этот грот и выжить.
– И это ещё что, – протянула Мэгги. – Раньше тут были также спонтанные струи пламени. После того, как расколдовали Зелёного Рыцаря и добыли Грааль, они исчезли, а также огненная стена сгинула. Только вот этот грот прижился. Помнишь огненную стену, Августа?
– Забудешь такое, как же.
Берна покорно выпила содержимое флакона, и ей показалось, что мысли, до этого хаотически носившиеся в голове, перекрикивая друг друга и постоянно спутываясь, внезапно перестроились в ровные ряды и выдвинули вперёд ту, что была нужна. Открой глаза и иди, ободряюще сказала эта мысль. Другие это проходили не раз, и ты пройдёшь. Берна распахнула глаза, и осознала, что искривление было иллюзией, на которую нужно только посмотреть с правильно подобранного ракурса. Быстро найдя этот ракурс, она ступила на первый из каменных мостиков. Услыхав, как Августа и Мэгги накладывают Сенсибилитас, Берна сделала мысленную пометку, что нужно разучить это заклинание и потренироваться в работе с ним в подходящей обстановке. Так, аккуратно выбирая ракурсы и точки опоры, отмечая закономерности в появлении гейзеров и просчитывая следующие их атаки, три студентки Хогвартса постепенно преодолели и странный грот, и проход, с текущим по его дну ручьем, и оказались, наконец, в кристальной пещере Морганы, где задумчиво журчала вода в потрескавшемся мраморном фонтане, и обитали, казалось, сотни разноголосых эхо.
Вечером того же дня, лежа в своей постели в девичьей спальне Слизерина, Берна ещё раз прокрутила в памяти весь этот поход. В голове снова зазвучал распадающийся на сотни эхо голос Морганы и её странные слова – об историях, которые сплетаются в узоры и снова расплетаются, если выдернуть нить, о времени, которое играет в прятки с людьми, о воде, которая течёт по руслу и без русла… И что-то ещё в том же духе, что воспринимать Берна уже не могла, потому что действие зелья интеллекта к тому моменту как раз закончилось, и она чувствовала себя особенно глупой. А потом Моргана дала задание каждой из них наедине и запретила рассказывать кому-либо ещё. Берна снова повторила задание, которая получила она, слово в слово. И ещё раз. Поверить в это было сложно, но не верить – нельзя. Надо делать. Но начинать уже завтра. И последняя мысль перед тем, как она заснула, мелькнула такая: так это всё-таки было прозрение?
========== Глава пятая ==========
Из личных заметок Бердока Малдуна, непутёвого главы Совета магов Британии, впоследствии преподавателя рунологии в Хогвартсе
Магия рун – древнее и почти забытое в наши времена искусство. Мы движемся к безличному и академическому волшебству, а руны – это отголосок того, какой магия была изначально: насквозь личной и творческой. Если надо было сварить зелье, действующее на кого-то, то раньше в него бросали волос или что-то аналогичное, нынче же в формулу вписывают «адресность». А рунная магия – адресная по своей природе, и чтобы делать «безличные» руны, надо вкладывать больше силы. Иначе руна ориентирована на того, кто её наносит. Чтобы создать сочетание из двух и больше рун, нужно снимать адресность с каждой и с их взаимодействия. Это очень сложный процесс, не каждому под силу. Казалось, просто нанести руну ножом или чернилами, можно хоть соком растений или мелом написать. Некоторые так и делают порой: начертали руну защиты или владения на предмете на скорую руку, и волшебство работает, пока не сотрётся. А ведь это целое искусство: как повысить эффективность, в какое время нанести руну (например, в полнолуние или сакральный день), сколько витальности вложить, как сочетать руны…
А уж что и говорить о руне стихий и мистическом поиске наставника? Многие ли готовы к этому в наши дни поспешности? Ведь нужно понять, к какой стихии ты предрасположен, найти наставника, пройти ученичество и принять ритуал с нанесением татуировки. А это значит связать свою жизнь с этой стихией навсегда.
Пожалуй, не стоит мне говорить об этом всём с такой обречённостью, будто наступает конец света, а то на мой факультатив по рунам опять никто не запишется.
Гертруда Госхок, 28 сентября 1347 года
Вылетать из окон Хогвартса на метле считалось дурным тоном, но Гертруда решила, что на рассвете её никто не заметит. Обычно она выходила на свои утренние прогулки как положено, через главные ворота, но сегодня у неё было особенное настроение и захотелось начать день с ощущения полёта. Вылетев из своего западного окна, она сразу ушла в глубокое пике, перейдя на горизонтальный полёт только уже у самой земли. После этого она набрала скорость и начала снова подниматься, подлетая к кромке Рощи Фей. Утренняя дымка обволакивала Рощу, радовавшую глаз оттенками жёлтого, зелёного и оранжевого, и Гертруда полетела чуть выше уровня деревьев, задевая порой ногами верхушки, а затем свернула налево, к озеру. Дымка скользила по его глади, переливаясь в лучах солнца, уже поднимающегося над горизонтом. Гертруда сделала круг над озером и приземлилась на северном берегу, откуда открывался отличный вид на рассвет.
Неожиданно со стороны озера послышался плеск. Гертруда приготовила палочку – скорее всего это были русалы, но всё же в озере водились и другие существа, встреча с которыми была чревата сюрпризами. Сквозь дымку проступили очертания кого-то плывущего по направлению к берегу, и постепенно пред Гертрудой престал в зыбких утренних лучах незнакомый ей и совершенно голый мужчина лет сорока. Он был крепкого телосложения с длинными спутанными черными волосами с проседью и небольшой бородой (или это небритость?) и, судя по всему, не испытывал ни смущения, ни холода (а Гертруда как раз отметила, что замёрзла в это прохладное утро, и неплохо бы развести огонь).
– От огня и я бы не отказался. Холодно тут у вас в Шотландии, – произнёс незнакомец с сильным ирландским акцентом, выходя на берег.
Гертруда вздрогнула от неожиданности: неужели он проник в её мысли вот так просто, обойдя её защиту и даже без палочки в руках? Невозможно в это поверить. Гертруда усилила защиту, прервала зрительный контакт и навела на мужчину палочку.
– Ну что вы так сразу, я в ваши мысли не лез, это они ко мне полезли. Просто я был в воде, а это на меня действует, как Сенсибилитас. Так что и ваш взгляд на меня, и лёгкую дрожь я отметил, и ещё один взгляд – короткий, в поиске подходящего места для костра. Так что всё быстро сложилось. Не думайте, я только в воде такой умный – сейчас обсохну, и снова стану как все.
Гертруда улыбнулась, ощутив полное доверие к этому ирландцу, и используя уже наведённую на него палочку, сказала «Фервеско». Струя тёплого воздуха окатила его мокрое тело, быстро высушивая влагу.
– О, как я вам благодарен! Ну вот, заодно и умные мысли улетучились. Но ещё кое-что, подсказанное водой, я всё-таки запомнил.
– Что же?
– Что здесь есть кто-то, кому нужен друг. Так что я готов им стать.
– Может, лучше сначала одеться?
– Тут вы правы, пожалуй.
Незнакомец нашёл свою одежду, лежавшую тут же неподалёку (Гертруда мысленно упрекнула себя за ненаблюдательность), и стал облачаться. Гертруда отвернулась, потом подумала, что поздно было проявлять тактичность, и снова посмотрела в его сторону. И тут наблюдательность всё-таки проснулась в ней: на правом предплечье незнакомца была татуировка с руной воды. Что ж, это многое объясняет. И тогда она спохватилась и занялась разведением костра.
– Так вот, я уже готов дружить, – сказал полностью одетый незнакомец, подходя к костру и согревая руки.
– Это похвально. А вода точно имела в виду меня, когда сообщала вам, что кто-то нуждается в друге? Это не мог быть… кто-то другой?
– Вода намекнула, что тут есть как минимум один человек, нуждающийся в друге. Не менее одного. Может, более.
– Вода всегда такая неконкретная в своих намёках?
– Ага. Ужасно расплывчатая субстанция.
– Ну что же, раз у нас нет чётких указаний от стихии, придётся поступать интуитивно.
– Отличная мысль. Интуиция мне подсказывает, что мне пора представиться. Меаллан О’Донован, к вашим услугам.
– Я уже догадалась. Вы наш новый преподаватель зельеваренья.
– Он самый. А вы…
– Гертруда Госхок.
– Та самая Гертруда Госхок? Ну конечно, я тоже мог бы догадаться. Впрочем, я и догадался.
– Вода подсказала?
– Нет, я и сам иногда умею думать. Преподавателя Хогвартса в вас видно за версту, Кристину Кэррик и госпожу Клэгг я уже знаю лично, а для преподавателя гербологии в вас слишком много огня. На Бабу Ягу вы тоже не похожи. Из женщин остаётся только преподавательница заклинаний…
– Профессора Ягу. И вообще-то, у нас ещё есть женщины-преподаватели: латынь читает Фабиана Дервент, а прорицание и нумерологию – Орсина Диггори.
– В самом деле? А я и не знал. Интересно, им тоже нужен друг?
– Завтра утром могу привести их сюда к вашему купанию – я ведь полагаю, это ежедневный ритуал – для выяснения этого вопроса. Без воды не разобраться.
– Гертруда, вы подшутили надо мной насчёт воды уже пять раз. Нам явно пора перейти на «ты».
*
Первые два урока в этот четверг у Гертруды были у семиклассников, и, работая над вариантами уточнения Репелло Мугглетум для разных ситуаций, она несколько раз возвращалась мысленно к утреннему знакомству с Меалланом. Ведь мне и правда нужен друг, подумала она. Кристине теперь не до меня, а Айдан замыкается в себе (потому что даже для него нынче у Кристины совсем мало времени). С Тормодом сложно поговорить по душам – слишком он недалёк, а Зореслава… С Зореславой у нас, возможно, и получится подружиться, но для этого нужно время. А к Меаллану симпатией она прониклась сразу. И она усмехнулась, вспоминая, как он произнёс «Ну конечно, я мог бы и догадаться. Впрочем, я и догадался» со своим смешным ирландским акцентом. Огненный феникс в её внутреннем ландшафте встрепенулся от её усмешки. Ах, да. Мне же теперь ещё необходим ученик для полного счастья, и сегодня как раз нужно появиться в Гринграсском замке. Ещё два урока у первоклассников – снова бесконечный Вингардиум Левиоса – и после обеда можно будет отправляться в путь.
За обеденным столом Меаллан сидел рядом с ней и рассказывал, как на своих первых уроках, с пяти– и шестиклассниками, он отправился на побережье слушать «песню моря». Гертруде тут же захотелось мысленно спросить у Этьена, что он думает по поводу этой вылазки, и в который раз она вынуждена себя остановить, вспомнив, что ментальная связь между ними уже прервалась. Со вздохом она бросила взгляд на стол с учениками Рейвенкло, где Этьен о чём-то оживлённо разговаривал с Элиезером. Меаллан проследил за её взглядом и сказал:
– Этот Этьен де Шатофор отличился сегодня на занятии.
– Не сомневаюсь.
– Он участвовал в Ритуале конфигурации, как я слышал?
– Да. Вложил в неё цель найти способ превращать магглов в волшебников.
– Однако. Теперь я поверю даже в то, что говорят о тебе.
– Что говорят обо мне?
– Что ты решила спасти мир от глупости.
– Не могла же я допустить, чтобы о цели моего ученика сплетничали больше, чем о моей собственной.
– Это правильно. Но всё равно я делаю ставку на глупость. Она окажется сильнее и победит.
– Профессор О’Донован, это только первый день вашего преподавания в Хогвартсе, а вы уже поёте оду глупости! Что же будет дальше?
– Кто поёт? Наш новый профессор, что ли? – вмешался в разговор сидевший справа рядом профессор Маклеод. – Так приходи сегодня вечером в «Три метлы» в Хогсмиде, это дело надо отметить! Там эль отменный.
– Отчего ж не прийти. Пить не буду, правда, но спеть пару песен с захмелевшими профессорами не откажусь.
– Это как же так, пить не будешь? Почему это?
– Я не могу пить хмельного после захода солнца. Гейс.
– Чего?!
– На тебя наложен гейс, Меаллан? – с удивлением спросила Гертруда.
– И не один, – со вздохом ответил тот. – Так что в своей борьбе с магической глупостью ты б посетила Ирландию как-нибудь, а?
После обеда Гертруда отправилась в Хогвартскую совятню, взяла там почтовую сову и вернулась с ней к себе в комнату. Там она развела огонь в камине и настроилась на стихию, чтобы пополнить запасы витальности. Пока она это делала, она перебирала в голове все залы и комнаты ненавистного ей Гринграсского замка. В бальном зале нынче палаты зельеваренья. Кабинет Ричарда опечатан, мой кабинет слишком наполнен дурными воспоминаниями, туда я не ступлю. Про спальни и говорить нечего, как и про подземелья. Гостиные могут подойти, хотя там, скорее всего, кто-то будет. Библиотека может пустовать. Да, пожалуй, библиотека подойдёт лучше всего.
Тогда она написала на чистом листе следующее: «Дорогая Магенильда! Мне срочно нужен свиток о свойствах драконьего рога из французской секции библиотеки сэра Ричарда. Будь добра, отправь за ним кого-нибудь, кто хорошо говорит по-французски: я не помню автора: лишь то, что трактат начинается с описания румынского длиннорога. Свиток перешли мне с совой. Премного благодарна, Гертруда». Свернув послание, она привязала его к лапке почтовой совы, но не выпустила её. Поискав глазами подходящий предмет, она остановилась на огарке свечи и достала палочку. Библиотеку она помнила во всех подробностях и знала, что начнётся при её появлении там, поэтому тщательно выбрала место для перемещения. Произнеся «Портус», она превратила свечу в портоключ, и, прижав к себе сову, прикоснулась к нему рукой. Её комната в Хогвартсе покачнулась и исчезла, и вокруг выросли аккуратные стеллажи и стрельчатые окна библиотеки. Перемещение заняло больше сил, чем она думала, поэтому несколько секунд всё плыло перед глазами, а портрет, перед которым она оказалась, уже узнал её и начал высказываться.
– Драгоценная Гертруда, моя дорогая невестка, какая радость, – одновременно ядовито и медоточиво заговорил портрет Розамунды Гринграсс. – Тяга к знанием снова возобладала в тебе над любовью к супругу?
Тут Гертруда уже полностью пришла в себя и кинула в портрет Силенсио. Надо бы уже сообщить госпоже Гринграсс, что любимый супруг, подобно своей матери, покинул наш мир, но при виде портрета и особенно при звуках его голоса Гертруда не могла сдержать порыв заткнуть ему рот. Потом она открыла одно из окон и выпустила сову, сказав «Магенильда Эвери, Гринграсский замок». Затем она осмотрелась. Стеллажи с французскими манускриптами находились в восточной части библиотеки, где она могла расположиться в кресле или на вершине лестницы-стремянки. Немного поразмыслив, она выбрала второе, забралась на лестницу и наложила на себя Инвизус. Затем принялась ждать. Могут прислать и кого-то другого, подумала она, например, Перенель или кого-то из аристократических домов – там все говорят на французском. Но скорее всего, сюда войдёт всё-таки Седрик де Сен-Клер.
Через минут пять скрипнула дверь, и в библиотеку ступил молодой человек с длинным рыжими волосами, собранными в косу, из чего Гертруда сделала вывод, что это именно тот, кого она ждала. Седрик замер на пороге, огляделся, а потом прошёл прямо к ближайшему креслу и упал в него со стоном. Потом подскочил, направил палочку на портрет госпожи Гринграсс, яростно сверкавшей глазами, и наложил на него Сомниум. Потом снова упал в кресло и достал из кармана небольшой предмет – Гертруде было плохо видно, что это, но она заключила, что это чей-то портрет-миниатюра. Посмотрев на него немного, Седрик спрятал его и достал из другого кармана лютню. Отлично, подумала Гертруда, потенциальный ученик вовсе не спешит искать так срочно понадобившийся ей свиток. Неужели он будет петь?
И Седрик запел, явно импровизируя, песню о том, как ему надоели, надоели зелья. Гертруда хорошо понимала французский и смогла оценить умение придумывать на ходу рифмы и образы. Афористично у него выходит, однако, отметила она, стараясь не хихикать, когда Седрик воспел чуму как самую занудную на свете профессоршу, которая борется с мировой глупостью, перебивая ей хребет скукой. Ещё одно зелье от чёрного мора, пел Седрик, и я полечу в те края, где чума ещё разгуливает по свету, и поцелую её в чёрные персонифицированные уста.
После этого он, наконец, поднялся и стал разглядывать книги в стеллажах. Вскоре он подошёл к французским манускриптам и лестнице, на которой сидела Гертруда. Что ж, пора начинать обучение, решила она. У Седрика в руках по-прежнему была лютня, а палочки не было видно – так что от неожиданности Ступефай в меня не метнет, надо полагать. И всё же…
Гертруда громко произнесла: «Отлично поёте, господин де Сен-Клер». Реакция была мгновенной: лютня в его руках сменилась палочкой с огромной ловкостью, и он пустил Экспеллиармус в то место, откуда раздался голос Гертруды. Но она была готова: перехватила заклинание Седрика своим Фините Инкантатем на лету и пустила в него Петрификус Тоталус второй палочкой. После этого она сняла с себя Инвизус.
– Урок Первый. Если вы подглядываете за кем-то, господин де Сен-Клер, используйте Инвизус. Урок Второй. Не подглядывайте ни за кем. Без крайней необходимости. Что о вас подумают потенциальные наставники?
Полностью лишённый возможности двигаться Седрик тем не менее вполне мог краснеть, что он и сделал.
– Профессор Госхок. Я так рад с вами познакомиться. Enchanté[1].
– Да уж, и в самом деле enchanté, – усмехнулась Гертруда, давая тем самым Седрику понять, что она не только хорошо говорит по-французски, но не пропускает игру слов.
– Я прошу прощения, профессор Госхок. Я… вёл себя недопустимо.
Гертруда сняла с него Петрификус Тоталус и спустилась с лестницы.
– Сильно надоело варить зелья, господин де Сен-Клер?
– Невыносимо, – сознался Седрик. – И, умоляю вас, называйте меня просто «Седрик». Просто я боюсь, что, если вы ещё раз скажете «господин де Сен-Клер», вам станет от этого имени так противно, что вы меня прогоните, даже не выслушав.
– Ну, конечно, прогоню. Я ведь оторвалась от борьбы с мировой глупостью, прилетела сюда, устроила вам тут ловушку только для того, чтобы пару раз произнести ваше изысканное имя и прогнать.
– Я прошу прощения, профессор Госхок.
– Ну, полно извиняться. Вы хотели что-то сказать мне, Седрик. Я вас слушаю.
– Я вот что давно хотел вам сказать. Я когда-то попросил Перенель замолвить за меня слово, чтобы вы взяли меня в свои ученики. Я действительно был бы очень рад, если бы вы меня обучали, это была бы такая честь для меня. Но я теперь осознаю, что обнаглел, и что у вас столько дел – мировая глупость и всё такое – да и я вообще-то упрямый и нерадивый, короче говоря, чтобы долго не морочить вам голову, я передумал. Но я очень благодарен за первый урок, который вы успели мне преподать. И за второй тоже. Я их не забуду. Разрешите теперь вас покинуть? Если вам, конечно, уже не нужен тот свиток, за которым меня послали.
Он стоял перед ней, высокий и стройный, сверкая своими ореховыми глазами, в которых светилось упрямство и ещё что-то, что Гертруда не смогла определить, с лютней и палочкой в руках. О Мерлин, я же его задела за живое! Упрямство зажглось и в ней самой: не дам я ему уйти просто так, решила она.
– Акцио трактат Бурро! – сказала она, и свиток тут же выпорхнул из шкафа и лёг ей в руку. – Пожалуйста, отнесите это Магенильде, а потом вернитесь, сославшись на то, что вы нашли в библиотеке интересный трактат о чуме и хотите его прочесть. Не думаю, что она станет возражать. Я буду вас ждать – у меня есть к вам несколько вопросов.
Седрик учтиво поклонился, взял свиток и ушёл. Когда он вернулся, Гертруда ждала его, забравшись с ногами на широкий подоконник высокого окна. Он немного помешкал и залез туда и сам, примостившись в противоположном его конце.
– Седрик, я хочу сказать вам вот что. Мой бывший ученик, Этьен де Шатофор, не доверял мне, поскольку совсем мало знал меня, и перед тем, как начать ученичество, он вызвал меня на разговор, перед которым мы оба выпили Веритасерум. Так что я не удивлюсь ничему! Я не предлагаю пить настойку правды, но я серьёзно вас спрашиваю и прошу ответить честно: что случилось? Почему вы передумали? Ваше письмо, которое показала мне Перенель, заинтересовало меня, и я была бы рада взять вас в ученики. Если я вас задела своей выходкой с Инвизусом, то прошу меня простить.
Он поднял на неё глаза, и внезапно ей очень захотелось проникнуть в его мысли, но она сдержала этот порыв. Седрик заговорил:
– Честно говоря, я и сам до конца не понимаю. Думаю, что я боюсь опозориться перед вами, профессор Госхок. О вашем гениальном Этьене столько всего рассказывают…
– Седрик, да я сама боялась перед ним опозориться. Вы не представляете, как нелегко было с таким учеником, начиная с того самого первого глотка Веритасерума. Я буду вам очень признательна, если вы окажетесь менее гениальным.
– А как же борьба с глупостью?
– Так с чего же её начинать, если не с нерадивых учеников? И кстати, в том письме вы обещали глупые шутки.
– Ну, я сегодня вроде бы уже успел отличиться.
– Да, это верно. Мне очень понравилось. Жаль, что вы уже не учитесь в Хогвартсе, я бы вам дала десять баллов за афористичность в песне про зельеваренье.
– Если вы на меня не сердитесь за то подглядывание…
– Вот кстати о нём. Так почему вы не зашли и не представились тогда?
– Я был так поражён тем, что увидел. Изменить заклинание? И оно сработало! Невероятно.
– Да, я и сама не ожидала такого успеха.
– А как вы… Вы были так увлечены уроком – я был уверен, что вы меня не заметили, а если и заметили, то никак не могли узнать.
– У меня есть свои способы, – с улыбкой сказала Гертруда. – Своему ученику я обязательно рассказала бы.
Седрик спрыгнул с подоконника и стал рядом с ней, гордо подняв голову.
– Профессор Госхок. Я идиот, и морочу вам голову. Если, в целях борьбы со вселенским злом в виде этого идиотизма, вы согласны взять меня в ученики и терпеть все связанные с этим ужасы, я буду счастлив. Я буду очень стараться.
Гертруда тоже спрыгнула с подоконника и стала рядом с ним.
– Называй меня Гертрудой.
*
Покидая Гринграсский замок, Гертруда столкнулась в дверях с Зореславой.
– Здравствуй, Гертруда.
– Здравствуй, Зореслава.
– А я тебя разыскиваю. Ученика нового берёшь, говорят?
– Правду говорят.
– Тогда возьми вот.
– Что это?
– Трава это, Ивановой травой у нас кличут. У вас – огнетрав.
– Спасибо! А… зачем он нужен?
– Да ты просто пей отвар из него. Да что ж ты так смотришь на меня – думаешь, отраву я тебе даю?
– Конечно, я так не думаю, Зореслава, что ты!
– Ну, вот и пей тогда. Смешное растение, огнетрав: пустоши да земли погорелые он первый осваивает – прорастает. А как потянется к солнцу и зацветёт – залюбуешься. Больно уж красив. А отвар из него – просто сил придаёт, только и всего. Полезно пить, когда нового ученика берёшь. Они ж как пиявки присасываются. А то ты не знаешь!
– Да знаю, знаю. Как ты с тремя одновременно справлялась, не представляю.
– Ну, у меня-то три руны, с меня и спрашивать трижды надо. Сама уж нарвалась. Вот, кстати, огнетрав и помогал. Так что пей!
– Спасибо, Зореслава.
И вечером, после кружки с горячим отваром из огнетрава, во время занятия окклюменцией, когда огненный феникс растворился в закате над выжженной пустошью, Молния ощутила, как под её стопами сквозь пепел пробиваются крошечные тёплые ростки.
[1] Приятно познакомиться (фр.) Также означает «очарованный», «околдованный».
========== Глава шестая ==========
Из легендарной книги «Как стать великим магом»
Отрывки из главы «Урок на тему Адресные зелья»
Профессор Кэррик входит в класс, держа в руках банку, покрытую инеем.
– Сегодня мы поговорим с вами про адресность зелий. До этого вы учились готовить только обычные зелья – они действуют на любого, кто их примет. Адресность – это сложное и многостороннее уточнение зелья, которое ограничивает его действие на одного конкретного человека или на группу людей. Проще всего это объяснить на примере отворотного зелья. Сейчас как раз весна, и, как всегда, у всех обострение. Обычное отворотное зелье можно дать любому влюблённому и, если оно правильно приготовлено, оно сработает. Также оно является противоядием от Амортенции, приворотного зелья. И, конечно, если у вас возник вопрос, зачем вообще нужна адресность, раз уж и обычное зелье работает, то я вам отвечу. Любое магическое уточнение помогает достигнуть гораздо более тонких и существенных результатов. В случае с отворотным зельем возможности открываются очень интересные. И нам помогут их изучить две замечательные ученицы третьего курса Гриффиндора. Скоро они должны быть тут.
