Текст книги "Год после чумы (СИ)"

На следующее утро Гертруда проснулась совсем рано и посмотрела на спящего Седрика в ореоле его разметавшихся по подушке рыжих волос, затем – на покрытое морозными узорами окно. За окном висел всё ещё видимый бледный силуэт полной луны. Гертруде было настолько тепло, что, казалось, снег на дворе растает от одного её появления. Может, это стоит проверить? Смеясь без видимой причины, она натянула свою старую мантию и накинула плащ, затем схватила метлу, распахнула окно и вылетела навстречу зимнему рассвету. Она направилась к озеру – интересно, купается ли Меаллан по утрам зимой? Вода в озере замерзала только в самые лютые морозы. И точно, на берегу лежала его одежда. По-прежнему не ощущая холода, она скинула с себя всё, забралась в воду и поплыла к нему навстречу. Только теперь она ощутила, наконец, что в мире зима.

– Глазам своим не верю – так это ты нагрела воду в озере так, что мы тут с русалами просто сваримся сейчас, как треска в похлёбке?

– Шутишь? Я уже начинаю замерзать, – со смехом ответила она, поднимая небольшие брызги.

– Тогда плывём к берегу. Не хватало мне ещё трупа окоченевшего профессора в озере.

– Хотела сказать тебе спасибо. За вчера. Думаю, ты догадываешься….

– Догадывался я вчера. А сегодня, когда ты, обнажённая телом и открытая душой, находишься в воде, я не просто догадываюсь – я всё знаю, причём в подробностях, которые ты, возможно, не собиралась мне рассказывать.

– Я бы покраснела, но мне так холодно, что придётся обойтись смертельной бледностью.

– В общем, я за тебя рад. Ты излучаешь радость. Несмотря на смертельную бледность.

Они выбрались на берег и высушили друг друга Фервеско. Гертруда натянула мантию и плащ и спросила у Меаллана.

– А ты мне когда расскажешь то, что обещал?

– Поверь мне, сейчас для этого не самый подходящий момент.

Тут Гертруда ощутила, что Седрик проснулся. Ещё через несколько минут в её голове словно прогремело что-то, а потом раздался его голос «Гертруда!!» Она встревоженно спросила «Что случилось?» Мысленный голос Седрика выдавал крайнее волнение: «Où es-tu?![3]» Гертруда ответила, что возле озера. «Возвращайся скорее!» Быстро попрощавшись с Меалланом, она запрыгнула на метлу и понеслась к своему окну. Ворвавшись в комнату с ветром и хлопьями снега, она закрыла снова окно и увидала стоящего посредине комнаты Седрика в одних штанах и с палочкой в руке. Глаза у него были широко раскрыты.

– Гертруда, свяжи меня, – сказал он, порывисто дыша. – Обычным Инкарцерусом.

– Что? – пыталась улыбнуться она, но увидала, что он говорит это без тени шутки. – Ну, ладно. Держись. Инкарцерус!

Верёвки рванулись из её палочки и туго оплели его тело. Облизав губы, он произнёс: «Эмансипаре», и разорванные путы упали на пол. Гертруда догадалась, что происходит и посмотрела на него с восторгом, а затем спросила:

– Теперь с уточнением?

Седрик кивнул в ответ, и она снова кинула в него Инкарцерус, уточняя его на виноградную лозу. И снова он легко скинул их при помощи заклинания «Эмансипаре», которого Гертруда никогда ранее не слыхала. Она подошла к нему и прижала к себе.

– Ты. Изобрёл. Новое. Заклинание.

– Да, парное к Инкарцерусу. Проснулся – и оно пришло мне в голову само!

– Вот видишь! И для этого не надо было пить отворотное зелье!

– Как ни странно.

– Я же говорила: оно ни при чём.

– Ну, в каком-то смысле я получил освобождение от того, что меня мучило, – просто не тем способом, которым собирался.

– Правда же, этот способ не хуже?

– Гораздо лучше. Просто несравненно! – и, приглядевшись к ней, добавил, – ты купалась, что ли? Кажется, тебя надо согреть.

И, сорвав с неё плащ и мантию, Седрик на руках отнёс её в постель, чтобы ещё раз убедиться в превосходстве такого способа освобождения. И Гертруда действительно согрелась очень быстро, а выпущенные на волю бабочки безмятежно порхали и над песчаными столбами в горах Улинъюань, и над бескрайними полями цветущего огнетрава.

[1] Я не могу больше ждать (фр.)

[2] «Vous» означает «вас», а «t’» – сокращенная форма от «тебя» (фр).

[3] «Где ты?» (фр.)

========== ЧАСТЬ ВТОРАЯ ==========

Интермедия

Из средневекового сборника песен магов-поэтов «Carmina Magi», датируемого концом XIV века

Баллада о недоваренном зелье неизвестного автора

(Перевод с французского)

Как майских дней пьянящий мёд,

Как жаркий феникса полёт,

Меня твой дерзкий взор манит

И вот любви огонь горит.

Но я в тебе не находил

Ответной страсти и грустил,

Затем отчаялся – и вот

Варю я зелье-отворот.

Я белладонну раздобыл,

Пиявку кровью напоил,

Котёл наполнил я водой,

И вдруг – стоишь ты предо мной.

Затрепетало всё внутри!

Но я сказал себе: вари!

Пусть хмель душистый упадёт

В котёл, где зелье-отворот.

Но всем сомненьям вопреки

Пиявку ты сняла с руки

И мне поведала, обняв,

Как прорастает огнетрав.

И вот стою и не дышу -

В полях твоей души брожу.

Так прочь же, зелье, из котла —

В костре любви сгорю дотла.

Из разговора исследователя трансграальной метамагии с его подругой-писательницей

– Прочёл половину твоего романа.

– И что скажешь?

– Это точно основано на том, что мне рассказала Моргана?

– Конечно. Разве не узнаёшь?

– Что-то узнаю, конечно. Но все эти подробности! Фантазия у тебя под стать Моргановской.

– Я засчитаю это как комплимент. К тому же, сам говорил, что нужно завраться. А как тебе научно-магические пассажи?

– Смотря какие. У тебя Берна, выходит, не знает, что она синестет?

– Как она может знать об этом, если она и слова такого никогда не слыхала?

– Я имею в виду, что она не замечала за собой этой особенности, пока не начала практиковаться в Сенсибилитасе.

– Она слишком слабо проявлялась, чтобы она могла заметить.

– Понятно. Авторство анонимной баллады о зелье ты приписала Сен-Клеру – интересный ход. Вывела из этого все эти рождественские страсти между ним и Гертрудой.

– Слишком уж хорошо ложилось. К тому же, у тебя есть доказательства, что не он автор баллады? Нету? Ну, вот и славно.

– Допустим. Но вот открытая лесбийская любовь в XIV веке – это перебор.

– Не для Зореславы Яги.

– Да они вообще у тебя как-то все, не особо стесняясь, проявляют свои чувства! Словно и не средневековье вовсе.

– Слушай, тогда люди и женились раньше, и любили смелее. Это сегодня у каждого – сплошные… issues.

– Ты хочешь сказать, тараканы,

– Они, родимые. К тому же, не все мои персонажи так уж открыты. Но они ещё раскроются.

– Посмотрим. И эротики уж добавь тогда, раз они раскрываться начнут.

– Думаешь, стоит? Может, я лучше потом эротические спин-оффы напишу? Есть парочка идей. А тут всё-таки речь о Граале…

– Я не вижу, почему Грааль не совместим с эротикой.

– Ну что ж, доверимся в этом вопросе исследователю трансграальной метамагии…

– Очень смешно. И добавь Айдана Макфасти побольше! Что-то он у тебя всё время за кадром остаётся? И драконов!

– Хорошо, только ради тебя, отправлю Макфасти к драконам на Гебриды.

– Отлично. Тогда не буду отвлекать тебя от драконов.

– Это мудро. Не стой между писательницей и её драконами. Увидимся!

– И конспектов я тебе донесу, а то матчасть у тебя провисает немного. Анахронизмы встречаются…

– Берегись, драконы уже просыпаются!

– Всё, ушёл.

========== Глава первая ==========

Из книги «Увлекательное драконоведение» Тилли Тоук, носительницы Ордена Мерлина первого класса (опубликовано в 1937 году)

Клан Макфасти, много столетий занимавшийся драконоводством на Гебридских островах, разделился со времён перехода этих территорий под власть Шотландии в XIII веке (до этого они принадлежали Норвегии) на Северных и Южных Макфасти. Северные Макфасти жили на острове Скай, а Южные – на Малле, деля между собой ответственность за обитающих на островах драконов. Чёрный гебридский дракон, будучи крупной и агрессивной породой, доставлял клану немало хлопот. Драконы не только перелетали с острова на остров в поисках добычи, но также порой совершали нападения на Шотландию и Ирландию. Таким образом, клан постоянно совершенствовался в техниках групповых полётов на мётлах и командной работы. Дружеские соревнования между Северным и Южным кланами происходили ежегодно летом и носили название «Драконьи Игрища».

Айдан Макфасти, январь 1348 года

Иниго снова убежал вперёд по заснеженному лесу и пропал из виду. Вскоре его лай стих, и я остался в зимней тишине один на один со своими думами. Мэгги ещё явно спала, так что её голос тоже не нарушал моего морозного утреннего уединения. Впрочем, она в последнее время была на своей волне – судя по всему, запущенной Морганой, – и задавала мне вопросы совсем редко. Я не знаю, стоит ли мне пытаться вернуть её к усиленному постижению магии земли или пусть всё идёт своим чередом. Правда, она специально осталась в Хогвартсе на каникулах, чтобы мы с ней позанимались, но всё как-то не складывалось. Вот, отметил Воин, ты в этом весь: дать событиям идти «своим чередом», а потом тосковать от того, что всё зашло не туда.

У многих ипостаси не меняются с юного возраста, как, например, у Кристины. Она говорит, что внутренняя «Королева» жила в ней, сколько она себя помнит. У меня же с каждой обретённой мною руной на теле возникал новый внутренний житель, который постепенно вбирал в себя несколько других. Так что сейчас у меня осталось ровно три обитателя моих островов души: Огонь, Земля и Воин. Последнего Кристина называет «Драчун» и советует мне выпускать его почаще на «прогулки». Но я уже дрался достаточно, так что хватит с меня шрамов на теле и на душе. Пусть уж лучше Воин просто ехидничает.

Патронус Гертруды появляется передо мной, напоминая, что этим утром я всё-таки не совсем один в лесу. Мы вышли сегодня на рассвете вчетвером – Гертруда, Седрик, я и Иниго – чтобы найти в чаще умирающего единорога. Я давно уже чувствовал его присутствие – ощущение пронзительной светлой печали – и сегодня, похоже, пришёл его час. «В западной стороне – ничего. Мы идём теперь на север», сказала серебристая саламандра и растворилась в воздухе. Я тоже держал курс на север, так что свистнул Иниго и свернул немного восточнее.

Руны на теле взаимодействуют у каждого по-разному. Руны земли, воды и воздуха у Зореславы делают её ходячим Сенсибилитасом – кажется, она замечает всё, что происходит с каждым, кто дышит с ней одним воздухом и ступает по той же земле. И что будет, когда она заполучит ещё и руну огня? Впрочем, она не спешит с этим. Я же ощущаю не столько других людей, сколько всё живое вокруг, устанавливая с ним контакт. Хотя, когда горит огонь и рядом с ним люди, они тоже порой становятся для меня почти прозрачными. Но если Зореслава может и вмешаться, то я предпочитаю… «дать всему идти своим чередом», закончил мысль Воин.

Иниго вернулся и потянул меня снова в северном направлении: похоже, он взял след. Так и есть: вскоре мы наткнулись на цепочку следов на снегу, серебрившихся в крошеве косых утренних лучей. Я подозвал пса к себе.

– Иниго, беги за Гертрудой и Седриком, веди их сюда. Давай, мой хороший.

Пёс умчался, а я остался ждать их, прислонившись спиной к сосне. Земля внутри меня распахнула глаза, потянулась и прислушалась к зимней песне полусонного дерева – тяжести снега на пушистых лапах, тягучему танцу сока под корой, тёплой темноте уходящих вглубь земли корней. Жизнь сосны – такая прозрачная, когда смотришь на неё глазами Земли. Впрочем, некоторых людей тоже можно читать, не разводя костры. Как Гертруду и её ученика, например. Я ещё с осени ощущал растущее между ними напряжение, но с тех пор, как они стали любовниками, из них обоих чуть ли ни искры сыплются. Кажется, магия бурлит и выливается из их сосудов – хоть чашу подставляй. А уж если их чары соприкасаются – то лучше в сторону отскакивай, вместе с чашей.

Хуже всего то, что они используют свою ментальную связь в личных целях! Сложно находиться в одном месте с двумя влюблёнными, между которыми постоянно идёт беззвучный разговор. Магглы бы на их месте уже давно поженились и отправились заводить детей, но не таковы чародеи, чьи головы полны безумных идей. Эти продолжают обучение и поиски магических истин, а сегодня – и поиски умирающих в зимних чащах единорогов. А вот и они сами.

Я оторвался от сосны, ступая навстречу несущемуся Иниго, за которым, немного отстав, шли разгорячённые Гертруда и Седрик. Я молча указал им на след и двинулся по цепочке следов. Важно было не опоздать – тело умершего единорога очень быстро начинает рассыпаться серебристым прахом, так что на сборы даров у нас будут считанные минуты. За спиной я услыхал тихий смех Гертруды.

– Как вы мне надоели! – проворчал я. – Говорите уже вслух или вовсе молчите, даже в мыслях.

– Хорошо, Айдан, – ответила она извиняющимся тоном. – Мы прекращаем болтовню.

– Это всё я виноват, – подал голос Седрик. – Поскольку сейчас каникулы, у меня неделя глупых шуток. Но при других я стесняюсь, так что приходится всё наставнице выносить.

– Просто помолчите, а? – сказал я, и вышло, кажется, довольно резко. Что это я, в самом деле? Гертруда мне как сестра, а Седрик – отличный малый. Если меня раздражает их любовь, то это явно мои проблемы, а не их. Так что сам помолчи, Макфасти.

Единорог, лежавший на поляне и казавшийся белее снега, ещё дышал. Иниго, мягко ступая по следам зверя, подошёл к нему и прижался к его едва вздымающемуся боку. Я тоже последовал за ним и присел рядом с головой единорога. Его глаза ещё сверкали – мне вспомнились слёзы Кристины, вызванные ярким июльским светом. У неё всегда слезились глаза от солнца. Единорог взглянул на меня, и я прочёл в угасающем взоре историю его долгой жизни. Земля внутри меня спросила у зверя, можно ли принять его дары, и получила ответ «да». Я услышал, как Гертруда нерешительно подошла сзади, затем присела рядом со мной и положила руку зверю на голову. Я подумал было, что она пытается продлить жизнь единорогу – что было бы уже бессмысленно – но она всего лишь делилась со зверем на прощание нежностью. Свет в его глазах ещё раз сверкнул, затем стал медленно меркнуть.

– А теперь быстро и точно так, как я вам объяснял, – скомандовал я, когда зверь перестал дышать, и принялся за дело.

Седрик занялся рогом – это была самая лёгкая из трёх задач. Он шустро справился и переключился на волосы, которые уже срезала и собирала в приготовленный для этого мешочек Гертруда. Я же делал надрезы и нагревал тело единорога: собрать его кровь нужно было быстро, что зимой совсем непросто. А ведь где-то волшебники убивают единорогов, чтобы добывать ценные ингредиенты, подумалось мне, и Воин вскинул голову. Нет, я не буду охотиться на охотников, сказал я ему, заканчивая сборы крови и чуть ли не разливая её, но тут Гертруда переключилась на помощь мне, и всё удалось сохранить. Ещё немного – и тело зверя стало бледнеть и истончаться, а затем превратилось в облако серебристого праха. Можно было возвращаться.

– Айдан, – обратилась ко мне Гертруда на обратном пути. Она честно старалась не общаться с Седриком, отчего мне стало немного стыдно. – Послушай. Мэгги грустит в последнее время. И, если мне это не чудится, ты тоже.

– Уже и погрустить нельзя.

– Отчего же, грусти на здоровье. Но вот ученицу надо бы развеселить.

Я хотел было пошутить насчёт того, что не всем доступны такие способы веселить учеников, как ей, но сдержался. Что-то я и, правда, дёргаюсь без всякой причины.

– Ты на Гебридах когда был в последний раз? – продолжала Гертруда, и я осознал, что этот разговор она затеяла неслучайно.

– Давненько уж. Летом так и не выбрался – пропустил Игрища, отчего родители в ярости прислали мне Крикуна.

– Я так и думала. Почему бы не наведаться к ним на каникулах?

Почему бы нет? Нет причин, конечно, кроме… Огонь внутри вспыхнул и вздохнул. Гертруда права – самое время отправиться на Гебриды и полетать с драконами. Воин немедленно заявил, что лучше ничего и не придумать.

– Признаю, мысль хорошая, – сказал я вслух.

– Ещё бы, – ответила Гертруда. – А мы хотели напроситься с тобой. Седрику в Китае удалось поймать пламя огнешара. Неплохо было бы повторить эксперимент с гебридским чёрным – чтобы понять, насколько этот способ применим к разным видам.

– Так вот оно что! Не трогательная забота о друге, а магические эксперименты…

– Айдан, – серьёзно произнесла Гертруда, перебив меня.

– Извини, я не знаю, что на меня нашло.

– Зато я знаю. Отправляйся к родным, друг. И поскорее.

Голос сонной Мэгги раздался в голове: «Доброе утро, профессор Макфасти». Я мысленно поприветствовал её, а затем выслушал нытьё на тему, что заниматься с землёй слишком холодно и слишком снежно, и что у неё совсем нет сил, и можно ли перенести занятие… Я узнал голос её ипостаси Мелани. «А хочешь отправиться на каникулы на Гебриды, Мэгги?», спросил её я. «Когда?» Ответ был молниеносным и бодрым, и это уже была вовсе не Мелани. Явно Молли, любительница приключений.

– Когда вы будете готовы к вылазке на Острова? – спросил я Гертруду и Седрика. Они переглянулись и пожали плечами – хоть сегодня.

«Отправление после обеда» послал я Мэгги мысленный ответ и добавил «Но готовься к занятиям». «Но ведь Гебридские острова на севере. Разве там не холоднее, чем тут?» пришёл новый вопрос от ученицы. Во всех ипостасях Мэгги не разобраться – их не менее пяти – но дотошную «Этьену» я не могу не узнать. Как бы у нас всех от знакомства с Этьеном де Шатофором не завелась такая внутренняя личность.

– Ха! – сказал я и в мыслях, и вслух. – Там теплее, чем нынче во Франции. Драконы знают, где обустроиться.

Через несколько часов я уже был готов к отправлению и ждал в хижине своих спутников. А родителям сообщить? сказала внутри Земля. А точно надо? Может, лучше устроить сюрприз? ответил я, но всё же вызвал патронуса и попросил передать маме, что я скоро прибуду, а со мной – ещё и трое гостей. Вскоре передо мной возникла мамина серебристая выдра и проговорила: «Вспомнил таки про наше существование, мерзавец! Ждём и тебя, и гостей». Звуки гэльского наполнили душу радостью – давненько не приходилось ни с кем общаться на родном языке. Так и забудешь его, чего доброго. Меня даже нетерпение охватило – где уже там Седрик, Гертруда и Мэгги?

Тиффани, словно ощутив мой душевный подъём, сорвалась с каминной полки и сделала круг по комнате. Я подозвал её к себе и, поглаживая, тихо сказал:

– Нужна твоя помощь, Тиф. К родне на Острова собираемся. С Иниго только ты справишься. Что скажешь?

Тиффани ничего не сказала, а только заглянула мне в глаза, склонив свою золотисто-пунцовую голову набок. И что она там видит? Иногда этот её взгляд напоминает мне Стефанию, в честь которой мой феникс носит своё имя. Впрочем, это скорее фантазия, нежели воспоминание. Птица тем временем снова взлетает, делает ещё один круг по комнате, словно разгоняясь, затем стремительно подлетает к Иниго, который тут же подскакивает и поднимается на задние лапы, и оба исчезают в огненной вспышке. Наверняка, Тэм заметит их появление первым – и побежит обниматься с псом, а Тиффани полетит здороваться со своей любимицей Гленной. А там уж и другие дети прибегут – Энни, и все эти друзья Тэма, которых не упомнишь, но уж Рори и Дональд точно там будут, а за ними – и норвежец Лахланн увяжется. И Хизер, которая отправилась домой сразу после Рождества. Да они ведь и не дети уже (ну, кроме малышки Энни). Узнать бы всех да не попасть впросак! Это сколько же я их не видел, что в ипостасях Мэгги начал разбираться лучше, чем в юных Макфасти?

Раздался стук в дверь, и на пороге появились Седрик и Гертруда с мётлами в руках. В хижине сразу стало жарче, несмотря на то, что вместе с ними ворвался порыв холодного ветра. Нечего вздыхать, прошипел Воин, лучше готовься к отправлению. Мэгги уже на подходе. Я отправился заканчивать сборы и делать портоключ.

– Кому дать хлебнуть укрепляющего? Перемещение будет немалое, – спросил я у всех, когда Мэгги, наконец, появилась на пороге и начала отряхивать снег с сапогов. – И снег оставь на месте – там, куда мы собираемся, его, скорее всего, не будет, так что струсишь снежок с сапогов в подарок.

– Так может нам всем снежки слепить и по прибытии устроить общий залп? – спросил Седрик. – У нас с моей уважаемой наставницей большой опыт в снежных боях. Она меня на них тренирует.

Гертруда пнула его локтем в бок.

– Спасибо, но мне укрепляющего не нужно, – сказала она мне. – Седрику тоже. А вот Мэгги, думаю, стоит выпить.

Я не стал уточнять, чем они так пополнили запасы витальности, и протянул склянку Мэгги. Та выпила, оставив в покое снег и опустив на пол набитую вещами сумку. Я начал левитировать превращённый в портоключ черепок от разбитого недавно горшка.

– Что ж, если все готовы, то на счёт три.

– Подожди, Айдан, – сказала Гертруда. – Ты не хочешь нам хоть пару слов про свою семью рассказать? Чтобы мы хоть не сильно краснели, когда будем говорить «Айдан нам много про вас рассказывал»?

– Лично я собираюсь отделаться enchanté, – хмыкнул Седрик.

– Во-первых, не семья, а клан. Клан Северных Макфасти, живущий на острове Скай. На самом деле, по-гэльски это иначе звучит, но так вам будет привычнее. Во-вторых, Седрик, они не только не говорят по-французски – многие из них и английского не понимают. В-третьих… на месте разберётесь. Они вам сами про себя всё расскажут – как бы уши не отпали.

– Ну, хоть имена их скажи!

– Ладно. Мои родители – Фергюс и Майри. Мой старший брат Малкольм, главный драконовод, – отец Хизер и муж Коры, и у них есть ещё дочь Энни. Есть у меня также сестра Гленна и младший брат Тэм – он ровесник Хизер. Это мои ближайшие родственники, но остальные в клане считают, что прав у них не меньше, чем у моих братьев и сестры. И все они нас заждались, так как Тиффани и Иниго – уже там. Чем дольше мы тут болтаем, чем больше Макфасти подвалит сейчас к дому моих родителей, готовясь раскрывать нам объятия… Так что, на счёт три!

Я не преувеличивал – пока мы приходили в себя после перемещения на вытоптанной площадке перед таким знакомым домом с крышей из дёрна, меня уже успели затискать и отец, и мать, и Кора с Энни, а Гленна, стоя на пороге с Тиффани на плече и ухмыляясь во весь рот, подбадривала своих подруг, Мейзи и Кирсти, соревновавшихся в том, кто сильнее меня поцелует. Кажется, меня им не хватило – они перекинулись и на остолбеневшего Седрика, вызвав у него испуганное enchanté. Тэм – так и есть – уже носился где-то с Иниго, но Рори с Дональдом были тут, разглядывая во все глаза прибывших со мной гостей. К ним уже пристраивались и другие дети – я слышал, как Хизер объясняет им, кто есть кто. Лахланн, не отрываясь, смотрел на Мэгги, которую мне пришлось поддерживать, – несмотря на укрепляющее, перемещение далось ей нелегко.

Пока мать затаскивала нас в дом и усаживала сразу за стол, а Гленна возилась с Мэгги, к нам уже пожаловали и старик Тэвиш, учитель молодёжи, которая не захотела отправляться в Хогвартс, и целый отряд драконоводов: Финола, Рона, Фингал, Финдлей, Ранульф. Кора, заметил я, была беременна, а Энни вымахала так, что её уже и малышкой не назовёшь. Малкольма не видать – но нам тут же объяснили, что он сейчас на вылете, так что будет ближе к ночи. Вот тогда и будем пировать, а сейчас лишь немного эля и перекуса с дороги – вяленая треска, тюленье мясо, мидии, ржаной хлеб, мочёная брюква, овсяные лепёшки…

– Ну вот, а ты говорила, что мне тут несладко придётся – без паштета из утиной печени и бланманже, – прошептал Седрик Гертруде. – Ты посмотри, какая волшебная копчёная селёдка!

И только тут я сообразил, что мне нужно взять на себя роль переводчика – после чего клан Макфасти вытянул из гостей слово за словом истории их жизни, включая раннее детство и полную родословную. Я же спрятался за своей ролью – меня с расспросами теперь не так просто достать, а ежели кто и спросит о том, чем я не готов делиться, то я занят вяленой треской – сильно уж по ней соскучился, сами понимаете.