Текст книги "Год после чумы (СИ)"
Автор книги: Linda Lotiel
сообщить о нарушении
Текущая страница: 36 (всего у книги 40 страниц)
– Эх, нечестно, – проговорила Айлин, глядя, как Бен и Конал уходят с поляны. Вперёд снова вышла Камилла. Берна с удивлением отметила, что у неё забилось сердце, и она переживает за Эли. Хоть бы справился…
Музыканты почувствовали момент, и все инструменты затихли, кроме барабанов. Под их грозный бой и под триумфальные перекаты волынки, Камилла вытащила обе палочки и снова отбила ногами флинг, выбросив в конце в воздух огненные буквы при помощи Флаграте. Слова «Draco Dormiens» завертелись над её головой, и после секундной паузы Эли пустился в пляс. Толпа заревела, осознав, что он танцует не хуже Камиллы и повторяет её движения в точности, а в конце, под уже затихающие аккорды музыки, он выпустил из своих двух палочек слова «Nunquam Titillandus», которые прицепились к словам Камиллы в нужном месте, и огненный девиз Хогвартса засиял над поляной. Берна, не стесняясь, закричала «Макгаффин!» вместе со всеми вокруг и захлопала в ладоши.
– Он истинный шотландец, как и истинный студент Хогвартса, – орал мэтр Йодль. – Осталось одно испытание – посмотрим, сможет ли Элиезер узнать свою невесту среди семерых одинаковых девушек.
И семь Эйриан в жёлтых платьях появились на поляне. Все смолкли, пытаясь разглядеть их и найти хоть какие-то отличия, но девушки были точными копиями друг друга, вплоть до последней маргаритки в венках. Эли направился было к ним, но Йодль его остановил:
– Во избежание слишком лёгких путей, например, легилименции, жених не должен приближаться к невестам ближе, чем на десять футов. Также девушки не смогут ответить на его вопросы – на них наложили Силенсио.
– Мне хоть говорить можно? – спросил Эли.
– Тебе – можно, – подтвердил мэтр Йодль, и Эли тут же спросил:
– Кто из вас Эйриан?
Все семеро немедленно подняли руки, а некоторые ещё и стали подмигивать и делать разнообразные жесты.
– Я так и знал, – сказал Эли. – У меня есть время подумать?
– Отчего же нет? – сказал мэтр Йодль и щёлкнул пальцами. Со стороны профессора Яги на поляну поплыли уже знакомые всем песочные часы. Берна услыхала, как Мэгги рядом с ней вздохнула, а песчинки в часах начали сыпаться в нижнюю чашу.
Девушки хихикали и подмигивали Эли, который погрузился в раздумья, а Берна тем временем потихоньку отошла от Мэгги и Айлин и спряталась за ближайшим деревом. Там она достала свиток, написала «всем на позиции» и сказала «Вибро». Когда она вернулась к зрителям, Эли был уже занят чем-то непонятным – он подошёл к линии, за которую ему нельзя было заходить, и что-то творил палочкой в траве. Наконец, Берна поняла, что он делает – трансфигурирует травинки в пышные ростки крапивы. Затем он обратился к стоящей неподалёку профессору Спор.
– Я, конечно, могу трансфигурировать, но у вас ведь найдутся перчатки для сбора трав?
– Ха, кто ж ходит на свадьбы без вороха перчаток для сбора трав, – сказала она под общий хохот, но все ученики прекрасно знали, что она действительно носит с собой всегда с дюжину пар из разных материалов. Ведь никогда не знаешь, не раз твердила им она, на какое растение наткнёшься во время романтических прогулок по окрестностям.
Профессор выдала Эли перчатки, и он аккуратно положил одну пару возле каждого куста крапивы. Затем он глянул на часы – песок уже почти весь выбежал, и отошёл на десять футов назад.
– Я попрошу девушек надеть перчатки и сорвать крапиву, только и всего, – сказал он. Последние песчинки упали на дно, и невесты двинулись к линии.
– А, я поняла! – восхищённо сказала Айлин. – Его бабка научила каким-то особенным образом крапиву срывать, а он показал Эйриан. Только бы она не забыла!
– Эйриан такое не забывает, – проговорила Мэгги, и все они уставились на девушек, натягивающих перчатки и срывающих крапиву. Берна увидала, что большинство из них, как сделала бы и она сама, просто потянули её за стебель и вырвали с корнем – кто-то одним махом, рассыпая землю с корней, кто-то аккуратно и медленно. И только одна из них – помедлила, затем провела рукой по стеблю, прижимая к нему листья, а затем согнула стебель почти у земли и отломала его. Эли указал на неё и сказал:
– Это моя Эйриан. И научила нас срывать так крапиву моя прабабушка, Эльвира Макгаффин.
Эйриан вышла вперёд, а остальные девушки стянули перчатки и захлопали в ладоши, давая понять всем остальным, что он не ошибся. Поляна снова загремела, а музыканты заиграли марш. Сердце Берны заколотилось. Может, отменить всё, пока не поздно? Она перевела взгляд на Августу (крайняя Эйриан слева) и увидала, что она делает с перчатками, мысленно поаплодировав её находчивости. Что ж, у Августы готов портоключ, так что отступать поздно. Она встретилась взглядами с Августой и кивнула.
– В какие тяжёлые времена мы живём, – орал Йодль тем временем, – раз узнать свою невесту можно лишь по тому, как она срывает крапиву! Воистину любовь во время чумы! Но, так или иначе, да здравствует любовь! Элиезер Макгаффин прошёл испытания и теперь…
– И теперь их должна пройти его невеста! – услышала Берна свой собственный голос, многократно усиленный Сонорусом и перекрывающий все остальные звуки на поляне. Она ощутила на себе взгляды сотни глаз.
– Это ещё почему? – спросил её растерявшийся Йодль.
– Потому что мы похитили жениха и не отдадим его, пока она этого не сделает! – ответила Берна, и только тогда все заметили, что Эли на поляне уже нет. Она услыхала чей-то испуганный возглас – сестра Макгаффина? – и решительно вышла вперёд. Музыканты замолкли, а затем барабанщик стал набивать тревожный ритм. Что ж, игра начинается.
– Ах вот как! – заорал подхвативший игру Йодль. – Испытание должна пройти и невеста! И правильно – это же Хогвартс, дорогие гости! Тут и не такое бывало. Так что же она должна сделать, уважаемая Берна Макмиллан?
– Сначала пусть Эйриан выберет себе команду поддержки, – сказала Берна и увидела, как ложные невесты становятся снова самими собой, а Августа, чья миссия уже выполнена, потихоньку отрывается от них и уходит в сторону.
– Ну, Берна, держись, – сказала Эйриан и огляделась. – Айлин Маккензи и Мэгги Лавгуд!
Обе девушки подошли к ней немедленно. Эйриан поискала кого-то глазами в толпе – наверняка она высматривает Хизер и Августу, но их тут уже и следа не было. Тогда Эйриан назвала ещё три имени:
– Кларисса Картер! Селина Брэгг! Констанция Рэбнотт!
Трое названных подошли к ней, и теперь все уставились на Берну в ожидании. Та кивнула и достала из сумки свиток.
– Эйриан Аспинуолл! Ты выходишь замуж за студента из Рейвенкло. Ты уверена, что готова к такому шагу? Вот тебе свиток, расшифровав который ты узнаешь, где спрятан Эли. Желаю тебе удачи.
Йодль заглянул в свиток, который Берна протянула Эйриан, и присвистнул.
– Дорогие гости, – восторженно закричал он. – Нелёгкое испытание выпало на долю Эйриан! Я вижу тут и загадочные письмена, и мудрёные схемы! Думаю, им понадобится время, чтобы это раскусить. Отчего бы нам с вами пока не потешить себя танцами?
Музыканты по его команде грянули, и поляна начала заполняться танцующими парами. Команда Эйриан со свитком отошли в сторону, а Берна последовала за ними. Вдруг подсказывать придётся? Она поискала в толпе Мартина и заметила, что он пошёл танцевать с Лавинией. Хм, не слишком ли сложной она сделала загадку? Вспомнив с гордостью, как вдохновенно они с Августой сочиняли её полночи, Берна отогнала все прочие мысли. Пусть уж пораскинут мозгами.
– Мерлинова борода, что это вообще такое? – воскликнула Констанция, рассматривая свиток.
– Ну, вот это гоблинские руны, – сказала Мэгги, и Берна заметила, как в её глазах зажёгся азарт. – А вот это – эльфово письмо. А вот это – Берна, которая потом получит за всё сполна, поскольку никакой древний закон её уже не защищает.
И она погрозила палочкой в сторону Берны, которая только усмехнулась в ответ.
– Вот это я знаю, что такое, – сказала Селина. – Я была на факультативе у профессора Диггори. В этой схеме надо просчитать положение планет. Как же оно было? Так, Меркурий в Овне, а Юпитер…
Пока они просчитывали и расшифровали, Берна увидала, как профессор О’Донован стоит с чашей в руках, прислонившись спиной к дубу. Надо же, не танцует, удивилась она, вспоминая, как лихо он отплясывал на рождественском балу. Она прислушалась к себе – никаких сильных эмоций его вид уже не вызывал: ни восхищения, ни отвращения. Так-то уже лучше, отметил сэр Зануда. Может, пойти его пригласить? А то Мартин как-то слишком веселится с Лавинией.
– Берна, ты чудовище! – отвлёк её голос Эйриан несколько танцев спустя. – Мы всё расшифровали. И что мы получаем за наши труды? Сие дивное послание: «Хранитель вместилища дороги лебедей находится там, где гроза райского сородича хлеба из обители друзей загадок год назад лежала на черепахе глаза земли, уносимой вдаль подругами души арфы».
Берна снова ощутила прилив гордости за свою работу, а Айлин недоумённо глянула на текст.
– Что это значит? Кеннинги, что ли?
– Да, Берна славно поигралась с кеннингами, – сказала Мэгги. – И хранитель вместилища дороги лебедей – это Эли, конечно. Но вот что такое райский сородич хлеба? Пирог какой-нибудь?
– Уж скорее печенька, – сказала Кларисса. – Помнишь, у нас был почти такой же вариант, когда мы придумывали кеннинги для печенья? В общем, выходит, что – гроза печенек из обители друзей загадок, то есть из Рейвенкло, – это ты, Мэгги!
– Да?! Ничего себе! – и Мэгги быстро глянула на Берну. – И где же это я лежала год назад? Что за черепаха?
– Может, глаз земли – это озеро? – спросила робко Констанция, которая до этого молчала. – Озёра мне иногда напоминают глаза, когда я лечу на метле и смотрю на них сверху вниз.
– Мэгги, может, это про тот урок боевой магии год назад, – прокричала Айлин. – Помнишь? Ты на плоту лежала, и его утаскивали русалки, а нам надо было тебя спасать?!
– Подруги души арфы – подруги музыки, что ли? Ну да! Им Конал спел тогда, и они заслушались.
– Так Эли на плоту на озере? – воскликнула Эйриан. – Берна?!
Та пожала плечами и сказала, поглядывая на озеро:
– Надеюсь, вы все в музыкальном настроении сегодня.
– Мы, конечно, в музыкальном настроении, – ухмыльнулась Мэгги, – но если твой тонкий слух пострадает от моего пения, ты сама будешь в этом виновата.
Берна, делая вид, что не слышит её, помахала рукой мэтру Йодлю. Он подбежал к ней, выслушал краткую сводку и заорал на всю поляну.
– Дорогие гости, наша невеста и её славные подруги расшифровали таинственные письмена и узнали, что Элиезер находится на плоту на озере, под охраной русалок. Чтобы освободить его, героиням придётся спеть. Всё внимание на них!
Эйриан с остальными пошла к берегу озера, где уже стояли Августа и Хизер с палочками, наведёнными на воду. Гости потянулись за ними, а вслед и музыканты: барабан уже начал отстукивать бодрый ритм. Никакого плота на озере не было видно.
– И где же? – спросила Эйриан у Берны.
– Вы пойте, а там видно будет, – ответила Берна.
Эйриан сделала глубокий вдох и запела балладу про Тэма Лина. Её подруги тотчас подхватили. Музыканты начали тихо подыгрывать, и вскоре вода в озере забурлила. Берна почувствовала, что на неё кто-то смотрит и оглянулась. Мартин стоял неподалёку, и когда она встретилась с ним взглядом, он сделал жест, который она сразу поняла. С нового куплета Мартин и Берна запели вместе с девушками, а уж за ними песню подхватил весь хогвартский хор:
Похитили Тэм Лина —
Нас разлучить хотят.
Но я верну любимого,
Не побоюсь преград.
Пусть в змея превратят его —
Я удержу в руках.
Пусть волком обернут его -
Я одолею страх.
Пусть плавят как свинец его -
Не дрогну я от мук.
Тэм Лина я любимого
Не выпущу из рук.
Музыканты грянули уже громче, и из-под воды показался плот, который держала дюжина русалов и русалок. На плоту лежал привязанный к нему Эли, зачарованный Эбуллио. Русалы отпустили плот, заслушавшись пением, и Августа с Хизер тут же призвали его при помощи Акцио и зафинитили Эбуллио. Но когда Эйриан попыталась подойти к Эли, они преградили ей путь. Пение закончилось, и Берна снова вышла вперёд.
– Когда наших любимых похищают, их редко отдают без боя. Так что нужно быть готовой ко всему, Эйриан. В том числе и к полным неожиданностям.
Берна глянула по сторонам – сёстры Уизли со своими армиями были уже тут: с двух сторон они подошли к вытащенному на берег плоту и стали рядом с Хизер и Августой. Вслед за ними, как утята за мамой-уткой, под всеобщие возгласы удивления прискакал десяток огромных лиловых луковиц. Луковицы неистово скакали, поднимаясь порой выше человеческого роста, и близнецы выставили стену-Репелло, не давая им разбежаться в разные стороны. Другие гриффиндорцы притащили несколько вместительных горшков с землей.
– Ничего себе, как они вымахали! – поражённо сказала Эйриан. – Никогда таких не видела! Надеюсь, что они по-прежнему становятся смирными, если их опрокинуть!
– Вот и проверим, – сказала Айлин, направляя на них палочки. Её примеру последовали остальные, а барабанщик только этого и ждал, чтобы начать настукивать ритм. Августа и Хизер тем временем выставили непрозрачную стену между берегом и плотом, на котором был Эли.
– Ну, Берна Бирюзовая, отправишь ты меня на пенсию, коли будешь продолжать в том же духе, – раздался голос за её спиной. Берна обернулась, чтобы вежливо улыбнуться профессору Яге.
– Да, ваша школа, профессор Яга, – с гордостью сказала она.
– Что и говорить, Зореслава, ты научила их работать в командах, – раздался голос Кристины Кэррик. Берна впервые её увидала сегодня – видимо, она только что появилась на свадьбе. – И много я весёлого пропустила?
– Ты себе даже не представляешь, принцесса, – сказала ей Зореслава.
– А меня тоже украдёшь? – спросил у Берны стоявший рядом с ними профессор Маклеод.
– А вы что, тоже женитесь? – уточнила Берна.
– Эх, женюсь, женюсь.
– Да что ж ты с такой тоской в голосе об этом молвишь? – просила его Яга.
– Вот именно, Тормод, – сказала госпожа Кэрик. – Хорошо, что Мэри этого не слышит.
– Дык ведь когда женюсь, из Хогвартса уйду да в Эдинбург переберусь, ко двору твоему с этикетом. Как же вы тут все без меня? – профессор потёр кулаком глаза.
– Зато Мэри будет рядом! – отвечала Яга. – И вообще, чего раскис? Смотри, как скачут репки-то! Куда там твоему квиддичу!
Луковицы-валькирии и правда скакали чудесно, но команда Эйриан не спешила загонять луковицы в горшки уточнёнными Репелло и левитацией, как ожидала Берна. Они явно замышляли что-то другое: Эйриан и Мэгги сидели на земле, закрыв глаза, а остальные стояли вокруг с палочками наготове. Затем стоявшие также опустились на землю. Неужели они собрались снова…
– А ну-ка, зрители дорогие, – прозвучал усиленный голос профессора Яги, – садитесь и вы все. Иначе, того гляди, земля уйдёт из-под ног.
Берна оглянулась, увидев, как зрители опускаются на землю, камни и прибрежный песок, а затем снова перевела взгляд на команду невесты. Из любопытства она решила остаться на ногах и тут же ощутила первый толчок. Он был довольно слабый – словно великан слегка топнул ногой. Тем временем Айлин, Констанция, Кларисса и Селина установили Репелло-крышу над луковицами, не позволяющую им оторваться от земли. И тогда невидимый великан топнул второй раз: Берна покачнулась, но устояла, отметив, что и луковицы не собираются падать. Что ж, придётся им всё-таки использовать что попроще. Но тут землю сотряс третий толчок, и Берна упала навзничь, еле удержавшись, чтобы не закричать. Однако от толпы донеслось немало визгов и возгласов, а когда Берна поднялась, то увидела, что все луковицы смирно лежат на гладких лиловых боках. Команда Эйриан принялась левитировать их в горшки, и вскоре путь к плоту был свободен. Зрители бешено зааплодировали, поднимаясь на ноги. Но когда Августа и Хизер убрали преграду, на плоту уже был не один, а семеро Элиезеров. Все они были мокрыми с ног до головы, но при этом смеялись и общались друг с другом жестами.
– И последнее испытание на сегодня, – заорал Йодль, а потом вдруг запнулся и глянул на Берну, которая пыталась незаметно стряхнуть песок с одежды. – Оно же последнее, госпожа Макмиллан?
Та моментально прекратила возиться с песком и важно кивнула головой.
– Последнее испытание! – продолжил орать Йодль. – Сможет ли Эйриан узнать Элиезера среди этих семерых молодых людей?
– Условия те же, – добавила Берна. – Близко не подходить и вопросов не задавать. На них Силенсио.
Музыканты на этот раз заиграли медленную и берущую за душу мелодию. Солнце уже клонилось к закату, и озеро сверкало миллионами бликов. Эйриан сделала несколько шагов вперёд и остановилась. Она присмотрелась к сидящим на плоту мокрым Элиезерам (Берна поняла, что все они упали в воду во время землетрясения). Затем Эйриан поставила руки в боки и выдала фразу на неизвестном Берне языке – валлийский? Конечно, он. Один из Эли закрыл рот руками, а потом не выдержал и захохотал. Ещё пару человек захохотало в толпе – Берна оглянулась и увидала, что это были мама Эйриан и валлиец Эдвин, четвероклашка из Слизерина. Отлично, вот у него потом и узнаем, что тут за шутка.
– Этот – мой, – сказала Эйриан. – И я рада, что купание с русалками и землятресение не отшибли ему чувство юмора.
Эли соскочил с плота и подбежал к Эйриан. Киприан Йодль, ставший внезапно серьёзным, подошёл к ним и велел взять друг друга за руки. Когда они это сделали, он проверил каждого при помощи Специалис Ревелио и высушил Эли Фервеско.
– О чудо, дорогие гости, это действительно они! В здравом уме, причём, несмотря на все испытания!
После чего он спросил у них, согласны ли они взять друг друга в супруги, и, получив два «да» в ответ, перевязал им руки красной лентой. Музыканты затихли, Берна снова переглянулась с Мартином, и тот дал команду, по которой весь хогвартский хор вышел на пару шагов вперёд из толпы и запел для Эйриан и Элиезера Макгаффинов безупречно отрепетированный свадебный гимн. Лента, скрепляющая две руки, вспыхнула алым огнём и рассыпалась ворохом крошечных звёзд.
– Что она ему сказала? – прошептала Айлин Мэгги, когда пение закончилось, и Йодль закричал, что объявляет их мужем и женой и что пора целовать невесту, пока никто никого не похищает. – Ты же вроде знаешь валлийский немного.
– Да не уловила я, – прошептала та в ответ. – Что-то про паруса и истинного шотландца. Не знаю, как ты, Айлин, но я замуж выходить в школе не буду. А может и вовсе пока Берна жива.
– Ты знаешь, ты так можешь никогда замуж не выйти, – продолжала шептать Айлин.
– Думаешь, она долго протянет, с такими-то замашками?
Берна хмыкнула и пообещала себе, что будет жить долго. И, по возможности, счастливо.
– А впрочем, пусть живёт долго, – великодушно решила Мэгги, стаскивая с головы помятый венок. – Можно ведь это снять, наконец? У меня уши опухли. Так вот, пусть живёт и сама замуж выходит, а мы нагрянем к ней на свадьбу и сделаем её незабываемой. Как вам эта мысль?
Айлин и остальные бурно её поддержали. Под общее ликование воздух наполнился каскадами цветов и огненными буквами. Берна увидала, как к молодожёнам бегут их родственники – младшие Макгаффины быстрее всех. Подружки невесты и товарищи жениха тоже бросились обнимать Эли и Эйриан, а потом, следуя примеру Мэгги, стащили с голов венки и бросили в озеро. Музыканты уже играли мелодию для танца «Валлийский круг», и гости возвращались обратно на поляну, где Йодль орал про возобновление танцев. Берна медлила на берегу.
– Твой голос красив, даже когда он гремит от Соноруса так, что уши закладывает, – сказал Мартин за её спиной. – Можно пригласить тебя на танец?
Берна ещё раз глянула, как русалки подхватывают венки на сверкающей поверхности воды и перебрасывают их друг другу, пытаясь поймать их хвостом или головой, а затем повернулась к Мартину и кивнула. Не добавить ли ледяного равнодушия? уточнила внутри леди Берна. Пожалуй, отложим его на потом, сказала Берна и убежала за руку с Мартином на поляну, над которой уже показался тонкий серп новорождённой луны.
[1] Фалес учил, что всё состоит из воды (лат.)
========== Глава четырнадцатая ==========
Из памфлета Бальфура Блейна, основателя комитета по экспериментальным чарам (написано в 1610 году)
Как хорошо известно досточтимым чародеям, заклинание Специалис Ревелио позволяет определять магические воздействия, которым подвергается объект. Дабы распознать чары или руны, нужно прежде досконально их изучить – невозможно узнать, к примеру, Конфундус, коли сам ты его ни разу не накладывал. Сильные чары, такие как проклятия, легко учуять при помощи Специалис Ревелио, да не каждому удастся осознать, что за тёмное колдовство тут разгулялось. Экспериментируя с заклинанием, добился я немалых успехов, задействуя свою личную особенность, согласно известному средневековому трактату. С детства я умел отлично насвистывать мелодии, а уж как по молодости выбили мне в драке один из передних зубов, так в художественном свисте мне не стало равных. Многие поражались, отчего я себе не отращу новый зуб, но одно дело красота телесная, а совсем другое – невыразимая краса наших чар. Четырнадцать различных типов свистов вывел я для сочетания их с чарами, и выяснил, что для Специалис Ревелио особенно хорош восьмой тип с гальярдным ритмом: с ним мне подвластно распознание даже тёмных заклинаний, которые в жизни сам не накладывал!
Гертруда Госхок, 20 июня 1348
Гертруда проснулась очень рано, но заря уже занималась. Два длинных, долгожданных летних дня, казалось, протягивали к ней руки через окно, стаскивая с неё одеяло сна. Ощущая прилив сил, она вскочила с постели, подошла к окну и распахнула его, впуская в комнату утреннюю свежесть. От прохлады мурашки побежали по коже её обнажённого тела, но ощущение было приятным. Не терпелось выбраться на прогулку – их Гертруда возобновила ещё в мае и теперь уже не пропускала, что бы там ни было. Иногда приходилось пить особое укрепляющее зелье, которое она покупала у мадам Натали в Хогсмиде, но сегодня в нём явно нет нужды.
Умываясь, она с улыбкой вспомнила, как Орсина Диггори впала в праведный гнев, высчитывая по её просьбе точное время наступления июньских полнолуния и солнцестояния. «Каждый уважающий себя маг должен уметь делать эти элементарные вычисления хоть во сне», говорила она, покрывая пергамент схемами и цифрами. «Когда уже в Хогвартсе введут астрономию, скажи мне, дорогая коллега. А мои предметы долго ещё будут факультативными? Или ты тоже считаешь, что они не столь важны?» Гертруда заверяла её, что она лично похлопочет о введении в Хогвартсе как можно большего числа новых дисциплин – ибо все знания важны, а с глупостью можно бороться лишь образованием. Раз уж розги не дают желанных результатов. Орсина фыркнула в ответ: мол, в Хогвартсе преподаватели постыдно расслабились и о розгах нынче только шутят. Когда тут вообще секли студента в последний раз, я тебя спрашиваю, Гертруда? А ведь если со знанием дела подойти к этому проверенному временем наказанию, да с учётом гороскопов и персональных лунных циклов как наказуемого, так и карателя…
За всеми эти разговорами, а также паузами на кормёжку разволновавшегося от присутствия Гертруды авгура, вычисления продвигались не так уж быстро, но постепенно пергамент был исписан полностью. Согласно подсчётам Орсины, полнолуние выпадало на ночь с 19 на 20 июня, ближе к полуночи, так что его сакральное влияние распространялось поровну на обе эти даты. Солнцестояние же наступало в ночь с 20 на 21 июня, за час до рассвета. Так что 20 июня, как ни крути,– самое подходящее время в этом году для обоих ритуалов, подумала Гертруда. Да и сама она родилась в ночь Солнцестояния, так что тот ритуал, в котором она будет принимать участие, не сорвётся от недостатка сил.
Витальность переполняла её можжевеловую чашу и норовила пролиться через край – не в силах откладывать полёт, Гертруда оделась и вырвалась на метле прямо из окна. Обогнув замок и совершив лихой вираж над башней Рейвенкло, она полетела на восток, навстречу восходящему солнцу.
Время размышлений, споров и поисков истекло – сегодня день, посланный мирозданием, чтобы вершить великие дела, думала она, набирая скорость. Все прозрения уже собраны, все видения в шарах проанализированы, все подсказки стихий сведены воедино, чтобы сделать пророчество явью. Пламя, из которого родится новый грааль, – это пойманное ею и Седриком дыхание Сердцеедки. Гертруда вспомнила то ощущение, которое охватило её, когда они влетели в чудесное малиновое облако: прикосновение к волшебству такой силы, что может стереть тебя в порошок. Но в один прекрасный миг – ты с ним на равных. Доведётся ли пережить такое вновь?
Всё могло быть иначе, шепчет внутри серый пепел: вы могли бы вырастить этот грааль вдвоём с Седриком, как Томас и Эльвира когда-то, насыщая его своей любовью. Гертруда распустила пепел по ветру и сказала себе, в который раз: нет, так не могло случиться. А если бы и случилось, то принесло бы им, наверняка, не меньше горечи, чем Кубок Огня – своим создателям. А новый грааль – дело для Круга невинных сердец. Для учеников Хогвартса, которые согласны вложить в него часть своей витальности и свою юную веру в то, что высокие цели – достижимы. Желающих нашлось немало – недаром же ещё с мая прошлого года они ждали возможности приобщиться к кипящим вокруг событиям не только сбором крапивы. И это прекрасно, что их много, – каждому понадобится оторвать от себя совсем немного силы для вложения её в новый артефакт.
Она развернулась и полетела обратно, глядя издалека на стены замка, освещённые рассветными лучами. Сколько сердец бьётся в нём сейчас в предвкушении чуда? Она представила себе тайное, незримое сердце самого замка, биение которого резонирует и попадает в такт со всеми сердцами из плоти и крови. Эх, пламя Сердцеедки, ты ведь и правда поглотишь их в каком-то смысле, как поглотила когда-то два других, наполненных жаждой и… Нет, думать об этом уже почти не больно. Ещё немного работы над собой – и воспоминания будут лишь в радость. Но лучше оставить это занятие для вечерней окклюменции, а сейчас – просто полёт. А сердца в замке бьются, добавил Профессор, скорее в предвкушении завтрашнего финала по квиддичу, и, конечно же, конца семестра. И тебе бы не мешало по этому поводу испытывать восторг – это я тебе как Профессор профессору говорю.
Жаль, конечно, что мне не доведётся увидеть всё это своими глазами, думала Гертруда, подлетая снова к замку и огибая его на этот раз с северной стороны – Башне Гриффиндора тоже полагается вираж. Но указания стихий были неумолимы: как можно меньше взрослых! Познавшим разочарования в жизни в ритуале не место, ибо именно из-за них теряется невинность души. И в результате было принято решение, что взрослых будет только двое: Кристина, которая выпустит пламя из его вместилища и создаст Нексус Ментиум, и портретистка Тэгвен, задание которой будет состоять в трансфигурации огня в чашу при помощи её художественного дара. Эли, конечно, будет там с Чашей Небес, через которую студенты направят свою витальность и помыслы к новому граалю.
Не обойдётся без Эли и во втором ритуале, вечернем. При мысли о нём Гертруду охватили, уже в который раз, противоречивые чувства. Она надеялась на гнев, который она испытывала ранее. Он пригодился бы ей для выполнения задачи, но почему-то он больше не приходил. Ну, ничего, думала она, возвращаясь в свою комнату. В нужный момент он наверняка явится.
После завтрака она направилась в хижину Айдана, куда вскоре пришли также Зореслава и Перенель. Айдан, явно только проснувшийся, стоял у камина с чашей чего-то горячего в руках и поглаживал Тиффани, дремавшую на каминной полке, а Кристина, одетая в белое, уже готовилась уходить. Гертруда не выдержала и обняла её, прошептав ей на ухо пожелания удачи. Та улыбнулась ей и начала говорить что-то в ответ, когда их прервал стук в дверь.
– Кого ещё принесло? – проворчал Айдан и направился к двери. Вскоре в хижину зашли слегка смущённые сёстры Уизли. Айдан удивлённо глянул на них и спросил. – Вы ко мне?
– К вам, но раз тут ещё и профессор Госхок, то и к ней тоже, – заговорили наперебой сёстры. – Мы её потом разыскивать собирались. Профессор Макфасти… нет, лучше начать не с этого, профессор Госхок, вот вам зелье мерцания!
– Да уж, давненько я не мерцала, – проговорила ошеломлённая Гертруда.
– Да вы не поняли! Это ж эксперимент ваш! С луковицами, – и Фиона шмыгнула носом. – Пришёл их час.
– Они же в состав нескольких зелий входят – например, настойка бодрости! – продолжила Джулиана. – Но мы подумали – как её потом мерять, бодрость эту, ежели двоим дать выпить? Иной на метле прокатился – и тут же бодрее стал. А вот кто больше мерцает – запросто разглядишь.
И Фиона протянула Гертруде две склянки.
– Вот это зелье с моей Сигрюн, – торжественно заявила она. – Помните же её?
Гертруда взяла склянку и пробормотала что-то неразборчивое. Фиона тем временем протягивала другую.
– А это – из Хлёкк: она из Джулиных валькирий. Я тут пометку сделала.
– Варили-то сами? – спросила Зореслава.
– Ну, нет, варил оба зелья профессор О’Донован на уроке недавно – для чистоты эксперимента! Ну, чтобы все остальные факторы совпадали, как он объяснил. В общем, это всё вам.
– А мне вы что хотели сказать? – спросил Айдан.
Они немного потоптались на местах и потом Джулиана выпалила.
– У вас же есть руна «Воин», профессор? Возьмите нас в ученицы, а? Мы будем очень стараться. Мы даже новое заклинание боевое выдумали! Флипендо! Только им луковиц, когда они вымахали, можно было опрокинуть – а когда они опрокинутся, то теряют сразу прыгучесть. На людей тоже действует – мы проверяли! Хотите, покажем?
Айдан, подавившись во время этой тирады горячим отваром, зашёлся кашлем, а потом долго вытирал слёзы с глаз и махал руками, давая понять, что немедленная демонстрация Флипендо не обязательна. Кристина смотрела на него с еле заметной улыбкой.
– Вы же участвуете в Ритуале сегодня, Джулиана, Фиона? – спросила она их.
– А то как же! – ответили они хором. – Как же без нас?!
– Тогда нам с вами пора, иначе рискуем опоздать. А профессор Макфасти придёт в себя от столь радостной неожиданности и ответит вам позже. Идём?
– Спасибо за зелья! – крикнула им вслед Гертруда, когда они выходили из хижины, а как только дверь захлопнулась, Перенель с Зореславой расхохотались.
– Сначала Мэгги, теперь сёстры Уизли! – сказала Перенель. – Айдан, вам достаются лучшие!
– Да, я сам себе порой завидую, – сказал он, опускаясь на стул.
– А ты там чего зелья зажимаешь? – обратилась к Гертруде Зореслава. – Сама, что ли, мерцать собираешься? Нет уж, делись, для чистоты эксперимента. Ну-ка, глянем, что там наш профессор О’Донован наварил.
