Текст книги "За краем Вечности (СИ)"

Автор книги: Jane_BlackCat

сообщить о нарушении

Текущая страница: 44 (всего у книги 45 страниц)

– Не веришь – нырни и проверь, – романтично вздохнул кэп.

Я сложила руки на груди и приподняла уголок губ.

– Думаешь, слабо?

Джек ответствовал кратким «Пфф!» и закатил глаза. Воняло в отхожем месте похлеще, чем в общественном уличном туалете, но я мужественно склонилась над «благоухающим» отверстием в надежде разглядеть что-то в его недрах. Пришлось всеми силами сдержаться, чтобы не выплюнуть в гальюн вчерашний ужин, но старания были вознаграждены зрелищем: в кромешной тьме покачивались, подвешенные на верёвках, несколько мешков, в которые, следуя логике, Джек переместил всю марихуану. Я поднялась, с шумом втягивая свежий воздух.

– Ну ты… даёшь, – я кашлянула и помахала у себя перед лицом, отгоняя естественный аромат. – Вот же товар достанется заказчикам! Сперва в нём занимались любовью два пирата, а потом он полчаса болтался над гов… над отходами жизнедеятельности.

– Вот видишь, мы почти что благодетели! Отбиваем у них вредные привычки! – и Джек, чертовски довольный собой, отправился на мостик. – Эй, парни, можете приступать к вылавливанию нашей запретной «рыбки» из ароматного «моря»!

В скором времени «Жемчужина» вошла в русло Миссисипи и заскользила по широкому простору пресноводной реки. Видеть вокруг оживлённые, цветущие берега вместо морского горизонта было очень странно, будто я попала в другой мир. Именно поэтому весь заплыв я провела, сидя на пушке и рассматривая удивительный город: его пёстрые, красочные дома, густую растительность и людей – колоритных настолько, что даже с воды можно было наблюдать их индивидуальность. От роскошных француженок до сморщенных гадалок в лохмотьях. От нищих оборванцев-мальчишек до жутковатых сектантов в чёрных одеяниях, украшенных чьими-то клыками. От пышноформых торговок выпечкой до удивительно тощих и высоких колдуний со змеями вместо воротничков платья. И чем глубже мы продвигались в город, тем больше усиливался этот контраст. Ближе к окраинам обычных людей в штатском было почти не встретить. Каменные дома вытиснились хлипкими лачугами, а мощёные булыжником улицы – густыми зарослями. Берега стали болотистыми, влажными, и звуки города сменились на пение птиц. Именно там «Жемчужина» свернула к одинокому причалу, затерянному в густой листве. Нас уже ждали заказчики, расположившиеся вокруг телеги с лошадьми у основания контрабандного причала.

К этому историческому моменту товар уже был вытащен из нашего инновационного сейфа, снова переложен в ящики и гордо возвышался в тени грот-мачты. На берегу, из зарослевого полумрака вывалились несколько человек в потёртой одежде, и замахали руками. «Жемчужина» мягко соприкоснулась с гнилой пристанью, и в воду с треском рухнули несколько причальных досок. Трап спустили с опаской, не исключая возможности провалиться в воду, едва ступив на пристань. Пока Джек управлял торжественным спуском марихуаны на берег, я пыталась разглядеть заказчиков, которые укрывались в лесной тени. Стоило сузить глаза в щёлочки, как удалось распознать подозрительно знакомые очертания широкополой шляпы, украшенной солнечными отсветами. Я чуть за борт не свалилась и истерично глотнула влажный бриз.

Джек бодро шагнул под сень деревьев и развёл руками:

– Доброго дня, господа! Соизвольте предъявить оплату за, – Джек неопределённо махнул рукой на матросов, стаскивающих ящики с судна, – высококлассный, отборнейший, свежайший, лучший на Карибах тов…

Джек так и застыл на полуслове, глядя на сидящего во главе повозки Барбоссу. В густой листве удивлённо засвистела птица. Между двумя пиратами будто воцарилось особое атмосферное поле, натянутое, как струна. И спустя несколько мгновений молчания эта струна лопнула.

– Ты?

– Ты!

– Нет, ты! Какого чёрта, Воробей?! – Барбосса подорвался с места и грузно соскочил с повозки.

– К тебе тот же вопрос! – Джек с угрозой шагнул навстречу.

– Кто тебе дал право разбрасываться вопросами, после того как отправил мой корабль под обстрел Стивенсу, а сам свалил на «Жемчужине»?

– О-о, видать, «Месть…» сильно побили, раз теперь ты не пиратствуешь, а сидишь в Новом Орлеане и наркоманствуешь!

– Наркоманствую? Ха-ха, не суди по себе! Я заказываю с Тортуги травку и продаю втридорога в Орлеане!

– Да брось оправдываться, в тебе всегда было что-то от наркомана…

– Настолько же, настолько в тебе – от адекватного человека. То есть, нисколько!

– Скорее настолько, насколько в твоём корабле от грязной, трухлявой, вонючей как твои сапоги, отвратительной посудины! То есть, много, очень много, Гектор!

– Ещё хоть одно слово про мой корабль…! – прорычал Гектор, хватаясь за саблю.

– Ещё хоть одно любое слово…!

И два пирата замерли, пронзая друг друга яростными взглядами и сжимая эфесы. Шорохи леса отсчитали несколько секунд, прежде чем они синхронно вернули сабли в ножны и резко переменили тон беседы.

– Говоришь, продаёшь втридорога? – Джек задумчиво поскрёб подбородок и обернулся к матросам, занятым спуском марихуаны на берег. – И кому же? Не говори, что всем подряд. Если бы тебя не финансировал конкретный человек, ты бы не смог сделать заказ на двести килограммов марихуаны – с твоим то состоянием в полгроша… Так кто же он, этот сказочно богатый весельчак?

Гектор хищно сощурился.

– Ты совсем идиот, если думаешь, что я кому-либо позволю увести своего клиента.

– Ей-богу, говоришь как шальная девица из борделя на Тортуге! Впрочем, путём логических размышлений можно легко прийти к верным выводам: такой недешёвый товар может себе позволить либо чиновник, коих тут немного, либо банкир. А дальше выяснить путём отсеивания нетрудно…

– Дьявол заставил с тобой связаться! – сплюнул Гектор. – Что ты хочешь? – Джек ответил интригующей ухмылкой. – Ведь задумал что-то, чёрт поганый! Иначе зачем при мне рассуждаешь на такие темы? Хотел бы увести клиента – не стал бы говорить о таком в слух. Значит, ты собираешься сделать что-то, для чего тебе нужен союзник в моём лице!

– С каких это пор ты стал так живо соображать? Похвально, – Джек пафосно закивал и плавно указал рукой вдоль берега. – Отойдём чуть-чуть и поговорим без лишних, – он неодобрительно глянул на развесившую уши матросню, – свидетелей.

Я наблюдала, как Джек и Гектор удаляются на расстояние, не досягаемое слуху, и обескураженно хлопала ресницами. Такая удивительная встреча и ещё более удивительный разговор поселил во мне одну навязчивую мысль: скоро начнётся то, что в народе называют «жесть». И пока я издалека наблюдала, какой оживлённый разговор ведут два пирата, внутренний голос умолял небо, чтобы очередное сотрудничество Джека и Гектора не закончилось тем, что они пристрелят друг друга.

Время тянулось медлительно, и когда две пиратские фигуры поплелись в нашу сторону, весь товар уже был перегружен на повозку.

К этому моменту я уже прокрутила с десяток теоретических вариантов дальнейшего развития событий, однако, когда взору предстало подсвеченное искорками авантюризма лицо Джека, внутренний голос тоскливо взвыл: «У-у, похоже, сейчас начнётся».

Джек спешно отдал честь Гектору, который взгромоздился на повозку с марихуаной.

– Завтра в шесть утра, у объекта.

– Чао.

Повозка со скрипом двинулась в путь, уместив на себе высокую гору ящиков и несколько сотрудников Барбоссы, а довольный Воробей стремительно взлетел на борт.

– Отойдём от берега и встанем на рейде, за работу! – он повелительно взмахнул рукой, направляясь в каюту. Но перед самым входом я резко возникла на его пути, упирая кулаки в бока.

– Я полагаю, ты решил… – но не успела я договорить предположение о том, что Джек собрался хорошенько обчистить буржуя-заказчика марихуаны, как вдруг он с детским восторгом в голосе выпалил:

– Ограбить банк!

Я поперхнулась нервным смешком и едва не завалилась в дверной проём каюты. Весело живём, однако. Я с трудом проглотила комок возмущения и просипела сквозь зубы:

– Ты что, успел покурить травку? Или на солнышке перегрелся?

Джек неопределённо поднял глаза к небу, затянувшемуся густыми тучами, и наклонился:

– О-о, похоже, это ты употребила товарчику, и просто отводишь от себя подозрение такими вопросами. – И дождавшись, пока я устремлю на него измученный вопросительный взгляд, пояснил с видом психиатра: – Где ты тут солнце видишь?

– В зеркало посмотрела, – язвительно фыркнула я.

– Странно, что где-то в зеркале ты разглядела солнце. Меня же там не было, – он сощурил глаза, сверкая ослепительной, воистину солнечной улыбкой.

– Слушай, Воробей. – Я сурово выпрямилась и пафосно глянула на него свысока. – Если не ответишь по-хорошему, я могу начать к тебе домогаться.

– Раз уж меня ждёт такое заманчивое наказание, то я тем более промолчу!

Я устремила в него упрекающий взгляд.

– Если расскажешь, я научу тебя экзотическому, исконно русскому рецепту самогона.

Джек издал задумчивое «Хмм» и принял вид великого мыслителя.

– Шантажистка, – наконец, выдохнул он. – Идём, – и схватил меня за руку, утягивая в каюту.

Спустя десять минут детального выяснения капитанского замысла, я пришла к определённым выводам: идея не так уж плоха. Оказалось, что заказчиком марихуаны является владелец местного банка, расположенного на берегу Миссисипи. И Джек с Барбоссой собрались с завтрашнего утра, ещё до открытия банка, заявиться к этому многоуважаемому джентльмену под предлогом передать привезённый товар. А имея возможность пройти внутрь закрытого банка, имея доверие банкира, и зная схему строения здания – при определённом старании можно тихо и аккуратно позаимствовать сбережения честного Новоорлеанского народа.

На следующий же день, ранним утром, задолго до открытия, к банку подкатила повозка, укрытая покрывалом. Мы с Джеком и Гектором сидели во главе, а группа поддержки в лице матросов расположилась на ящиках с марихуаной. В подробности плана меня никто не посвятил, и узнать информацию удалось лишь в общих чертах: Барбосса в молодости своей уже занимался поставками марихуаны господину банкиру, поэтому пользуется его доверием. За долгие годы услужения ему он сумел выведать пароль от подвала, где хранятся деньги, и ставка делалась на то, что за эти годы он не изменился.

Залаяла собака. Из утренних сумерек нам навстречу вышли двое солдат.

– Товар для господина банкира, – приглушённо просипел Барбосса, и откинул покрывало с ящика. Солдат заглянул под крышку и указал на ворота:

– Заезжайте.

Колёса повозки прошуршали по дороге, подъезжая к воротам.

– Можно приниматься за разгрузку, – начал Барбосса. – Мои люди вам помогут, а я со своими… приятелями хотел бы зайти на аудиенцию к…

– Не положено, – отрезал солдат.

– Ну-ну, посмотрим, что вам скажет хозяин, когда узнает, что от его охраны перегаром за версту несёт! Более того, поверьте, он не одобрит, что его старого друга не пропустили к нему на встречу какие-то алкоголики! – рявкнул Гектор.

Угроза сработала, и солдаты, слегка замявшись, пропустили нас в дом, а сами принялись за разгрузку марихуаны вместе с нашими матросами.

Барбосса же с Джеком подхватили один из ящиков и уверенно – будто с десять лет ходят по этому дому – отправились прямиком в кабинет хозяина роскошного Новоорлеанского банка. Я неуверенно плелась позади, украдкой придерживая саблю, спрятанную под юбкой.

Кабинетом оказалась просторная светлая комната, украшенная картинами, дорогой мебелью и пышными цветами. А посреди всего этого великолепия на алом кресле восседал тот самый банкир – очень соответствующий стереотипному образу жирного, зажравшегося чиновника.

– Мистер Барбосса! – пропел он, с трудом поднимаясь с кресла и раскрывая объятья старому знакомому.

– Добрый день, сир. Рад снова оказывать вам услуги. Позвольте представить вам моего коллегу, благодаря которому груз пересёк Карибское море и прибыл к вам. И… его спутницу.

– Очень приятно, господа и дамы, очень приятно! – живо закивал банкир. Удивительно, никогда бы со стороны не подумала, что такой учтивый и живой человек может быть наркоманом. Однако, как известно, у богатых свои причуды, поэтому Барбосса сразу поспешил перевести разговор в нужное русло:

– Как и просили, – едва слышно пробасил он и пнул крышку с ящика. На пол вывалились несколько цветочков и кусков бамбукового угля.

– Изволите испробовать, дабы убедиться в качестве товара? – учтиво поинтересовался Джек.

Банкир задумчиво подвигал бровями и запустил руку за полу кафтана.

– Пожалуй, – и протянул Воробью богато инкрустированную курительную трубку. – Только немного.

Пока Джек умело набивал травку в трубку, а Гектор расхваливал товар, я мялась на пороге, отчаянно желая скорее приступить к действиям и удивляясь, почему же они тянут время? Охрана занята переноской товара через чёрный ход, банкир с нами один на один – так почему бы не отправить его в нокаут и не спуститься за деньгами?

Вскоре задымила трубка, и по комнате распространился сладко-горький аромат. Банкир со скептическим выражением лица затянулся и медленно закивал, выпуская дым изо рта:

– Отличный продукт.

Постепенно его лицо покрылось тенью удивления, вытянулось, а рука с трубкой опустилась. В нас устремился непонимающий неосознанный взгляд, и за секунду до того, как банкир завалился навзничь, Джек с Гектором подхватили его под руки и аккуратно пристроили на диване. Жертва травки безвольно раскинулся средь мягких подушек, а пираты довольно потёрли руки.

Я захлопала глазами:

– Передозировка марихуаной, что ли?

– Марихуаной с примесью другой травки, – хмыкнул Воробей. – Помнишь волшебные фиолетовые цветочки, после которых люди имеют свойство просыпаться в гробу?

Я присвистнула и приподняла уголок губ.

– Сколько у нас времени, Гектор? – Джек вытер руки об одежду – видать, запачкался о скверного буржуя.

Барбосса метнул взгляд на комнатные часы.

– Шаманка, у которой я приобрёл дополнительный ингредиент для банкирской трубки, говорила, что он будет витать в сладких грёзах часа с два, так что надо торопиться.

Я злобно хихикнула и потёрла руки. В обществе двух пиратов я тенью покинула кабинет и понеслась по пустующему зданию банка. Длинный коридор, увенчанной каменными ступенями, вывел нас к том-самому-подвалу, перекрытому огромными железными дверьми. Именно у него нас ожидала группа пиратов, с достоинством выполнивших миссию.

– Что с охраной? – коротко поинтересовался Джек, пока Барбосса с усердием набирал на кодовом замке нужную комбинацию цифр.

– Сидят среди марихуаны и чешут репу, не понимая каким это образом их заперли в кладовке, – стеснительно пожал плечами Гиббс.

Джек в сомнении изогнул бровь.

– Все?

– Ну… за исключением тех, которые сторожили хранилище.

– Что с ними?

Гиббс символически погладил рукоять пистолета и неоднозначно улыбнулся.

– Ну, просто молодец! – Воробей похлопал его по плечу.

Раздался металлический грохот, и Барбосса театрально указал на дверь, открывшуюся в подвальное помещение. Команда приободрилась, и один за другим мы проникли внутрь, где посреди тёмных стен, как железный исполин, возвышался огромный сейф. Я прислонилась к стене и сложила руки на груди, пока Гектор принимал попытки вспомнить пароль от сейфа, а матросы доставали мешки и раскрывали их в предвкушении нагрузить их золотом.

Время затянулось. Джек метал на двери серьёзные взгляды, и наконец, не выдержал:

– Гренвилл, иди, встань на страже.

Матрос повиновался и отправился наверх, сторожить вход в заветный коридор.

– Ты сейчас все цифры на нём сотрёшь, – фыркнул Джек, наблюдая за тем, как Гектор крутит полосы на кодовом замке. – Пароль забыл, что ли, дырявая твоя башка?

– Заткнись, – сурово рявкнул Барбосса. – Или я тебя мордой об этот замок приложу – авось откроется.

Заметив, как я напряглась от этих слов, Джек издал снисходительный смешок:

– У-у, тогда, боюсь, ты из этого подвала не выберешься. Оксаночка тебя в сейфе замурует.

Барбосса замер и издал протяжный, рассерженный выдох. Дело шло к очередной потасовке, и я уже приготовилась хвататься за оружие, как вдруг сверху донеслось перепуганное «Горим!». Я дрогнула. В животе шевельнулось острым комком плохое предчувствие. Заскрипели двери, и в подвал ворвался взъерошенный Гренвилл:

– Горим, мать честная, горим! Уходить срочно надо, иначе не выберемся.

В душе всё оборвалось, едва отрывки памяти воссоздали замедленные мгновения, как из руки банкира вываливается курительная трубка, и из неё на ковёр сыпется подожжённое содержимое. Стоило не заметить это в тот момент – и вспыхнуло здание. В подтверждение этому подвала достиг лёгкий запах дыма.

– Чёрт возьми! Не бросать же деньги! – развела руками я, когда матросы заметались по комнате.

Джек окинул взглядом сейф и высоту ступеней – и решительно мотнул головой:

– Возьмём вместе с сейфом. Ну-ка, давайте! И-и раз! Взя-яли!

Все матросы, включая двух капитанов, обступили железного хранителя денег и с мученическим кряхтением принялись поднимать его и пытаться не прибить им друг друга к полу.

– Вперёд! – скомандовал Барбосса. Я вприпрыжку понеслась по ступеням вверх, вырываясь из мрачного подвала в коридор. Впереди, в его начале, уже стояли клубы дыма. Из дымовой завесы вывалился кашляющий Гренвилл.

– Чёрным ходом не пройти, там всё горит!

– Пойдём парадным, – без раздумий кивнул Джек.

– Чёрт! Сейчас толпа соберётся у стен, и нас спалят с потрохами! – сплюнул Барбосса.

– Если не поторопишься, то слово «спалят» можно будет применить в прямом значении, – рассудительно заметил Джек, качнув головой в сторону дымовой завесы. Капитаны соприкоснулись злобными взглядами. Пираты со своей бесценной ношей двинулись по коридору, в главный зал банка. Мы с Гренвиллом мчались впереди, показывая дорогу.

В большой зал мы ворвались как торнадо. Помещение затянул дым. Языки пламени карабкались по стенам, цеплялись за занавески, лизали кирпичный потолок. Взгляд забегал вокруг в поисках выхода, однако запнулся об убегающую фигуру в красном мундире. «О-о, свидетель», – присвистнул внутренний голос. Сабля взвизгнула о ножны. Мы с Гренвиллом ринулись в разные стороны – он к выходу, а я – за мундиром.

– Стоять, сволочь ты эдакая! – я сурово взмахнула саблей, однако алая фигура солдата нырнула в соседний коридор и птичкой сиганула в окошко. Я поскакала за ним, однако в начале коридора с потолка с грохотом обвалилась горящая деревянная подпорка, а за ней несколько кирпичей разбились у моих ног. Вспыхнуло, и я в ужасе отшатнулась. Махнув рукой на сбежавшего свидетеля, я спешно вернулась в главный зал.

Стойкое ощущение дежавю застряло в горле. Взгляд заметался по объятому пламенем помещению, а десятки кадров, за миг пронёсшихся в воспоминаниях, оборвали сердце.

Вокруг трещало и шуршало. Дым валил, как из адовой печи. Рука сжимала саблю. Выход из огромного зала перекрывало пламя. Но сквозняк утягивал дым – таким образом можно было разобрать, где выход – Гренвилл всё же открыл парадные двери для нас. Дым выедал глаза, выжигал дыхательные пути, отчего лёгкие разрывались мучительным кашлем.

Что-то затрещало под потолком. Я задрала голову, смаргивая слёзы, вызванные дымом. По залу раскатился грохот – и с потолка шумно и грузно сорвалась огромная люстра. Она разбилась прямо посреди зала, осыпая всё вокруг градом осколков.

Я качнулась; рукав прикрыл лицо в жалкой попытке уберечь от угарного газа и обломков.

– Давайте, живо! И-и раз! Взяли! – натужно прозвучало неподалёку. Взгляд метнулся влево. Несколько матросов, пыхтя и обливаясь потом, тащили металлический сейф к выходу.

Барбосса скребанул когтями по стальному днищу хранилища, и его протез скользнул по раздавленной виноградной горсти. Пират вскрикнул, будто кот, которому отдавили лапу – и распластался на полу.

– Нашёл время разлечься, – закатил глаза Воробей. – Ну если захотел отдохнуть, то милости просим! Благодарю, что отдал свою долю нам.

Гектор неуклюже завертелся, но это походило на попытки опрокинутой черепахи перевернуться со спины.

– Помог бы, мерзавец!

Воробей наигранно покачал головой и ахнул, однако отпустил сейф, отчего другие «носильщики» едва не присели под тяжестью стали, и шагнул к старому доброму врагу с протянутой рукой.

Наверху шаркнул камень. Взгляд взлетел к потолку. Прямо над Джеком поехал обожжённый кирпич, выбиваясь из кладки.

– Джек, осторожно! – я подала было голос, но вырвавшийся хрип не походил на чёткие слова. Необратимое осознание раздалось в мыслях как гром среди ясного неба: это реальность. Это происходит сейчас. В один миг всё стало предельно ясно. Не вызвало никаких сомнений. Лишь поставило перед выбором. Выбором ценою в жизнь. Потому что я знала, что сулит падение этого кирпича. Ужас пронзил меня сотней кинжалов, когда в голове беспощадно громыхнуло: это смерть. Смерть сейчас сорвётся с потолка. Или ты, или Джек. И лишь несколько секунд.

Дым шумно вторгся в лёгкие. Из горла вырвался крик – разрывающий на части, оглушающий и сводящий с ума. Я ринулась к капитану. Дым закрыл потолок, перекрывая от взгляда падающий кирпич. И я безумным зверем прорвалась сквозь завесу, давясь слезами и не имея права на ошибки, глупые надежды и размышления. Потому что всё решала одна секунда. Секунда, через которую я влетела в Воробья всем телом, сбивая его с ног. Один миг, в который соприкоснулись два взгляда, отпечатался в памяти навечно. И я не успела испугаться или о чём-то пожалеть, когда затылок сотрясло тяжёлым ударом.

Меня повело назад, рядом с телом на мрамор рухнули каменные крошки. Я медленно оседала на пол, сквозь рябь и тёмные пятна в глазах глядя в переполненные ужасом глаза Воробья. Через звон, взорвавшийся в ушах, донеслось отдалённое и отчаянное «Оксана!»

Я жадно глотнула воздух, но вместо него в рот ворвался вкус дыма и густая солёная жидкость – кровь из носа. Я пыталась схватиться за пространство, пока не вцепилась в рукав Джека. Ощущения терялись, растворяясь в вечности. Унося меня через её край. Оставляя напоследок лишь воспоминание о тепле его рук, поднимающих меня.

Тьма.

Пустота.

Спокойствие.

Взмах ресниц. Я в отчаянии подорвалась, глотая воздух. Свежий. Чистый. Прозрачный. Взгляд забегал вокруг, однако вместо больничной палаты меня окружала странная, удивительная лиловая невесомость. Сияющая. Переливающаяся. Знакомая. Я изумлённо моргнула, а сердце забилось ускоренно. Неуверенная улыбка тронула губы. Я ничего не понимала, но одно знала точно: это не наш мир, не XXI век. Но едва робкая радость пустила по телу поток мурашек, из-за спины прозвучал мелодичный, женственный голос:

– Я знала, что мы рано или поздно встретимся.

Я вскочила и в мгновение ока обернулась. Сердце снова ушло в пятки: по переливающейся бесконечности ко мне шагала молодая, смуглая, красивая девушка. Аккуратное точёное лицо обрамляли чёрные блестящие кудри, собранные в простую причёску; большие тёмные глаза были честно распахнуты – без прищура, без ухмылки. На пухлых, округлых вишнёвых губах теплилась едва заметная улыбка. Девушка остановилась в метре, и я про себя отметила, что она ещё более худая и невысокая, чем я ожидала – чуть выше, чем мне по плечо.

– Что это за место? – шепнула я, чтобы дрожь в голосе не выдала мой скрытый ужас. Потому что в глубине души я и так всё знала.

– Как будто ты так ничего и не поняла, – девушка заулыбалась сильнее. Я отвернулась и прижала кулак ко рту, сдерживая вопль осознанья. Несколько мгновений – или веков? – прошли в тишине, пока мне на плечо не легла изящная рука. – Оксана, ты хочешь, чтобы я всё озвучила, но ответ тебе уже известен… Понимаешь?

Я мелко задрожала и закивала.

– Да… – пискнула я обречённо и медленно развернулась, содрогаясь, как при лихорадке. – Да… Роза Киджера.

Девушка одобрительно кивнула, улыбаясь глазами. Едва мы пересеклись взглядами, меня прорвало. Краткий крик вырвался из горла, ноги задрожали, и я закрыла лицо руками.

– Тише… Не бойся. Мир после жизни хорош. И Джек обязательно присоединится к нам здесь когда-нибудь. – Меня медленно обвили её тёплые руки, заключая в объятья.

– Я… Я! – всхлип. – Я не хочу… умирать!

Роза отстранилась, выпрямилась и с грустной улыбкой покачала головой.

– Ты сама это предрешила.

Я подняла голову, таращась на неё круглыми опухшими слезящимися глазами.

– Ты ведь догадывалась, Оксана. В тот день, когда ты спасла Джека на Исла-дель-Диабльо, ты изменила Судьбы мира. В тот день в мир-после-смерти должна была отправиться его душа, но ты вернула Джека с того света с помощью Амулета. А такое вмешательство в высшие силы даром не проходит… – она прикрыла глаза и вздохнула. – Он не должен был жить, Оксана, а ты должна была. Но ты поменяла вас ролями. Ты соприкоснулась с тайнами вечности, с тайнами жизни и смерти, и поэтому реальность стала тебя отторгать – помнишь, тебе снились сны об этом дне? Это потому, что ты вернула Джека с помощью Амулета. «Одна душа другой не стоит». Только наоборот. В обмен на его жизнь ты должна умереть.

Я издала дрожащий выдох и проглотила слезу, скатившуюся на губы.

– Я… теперь я ничего не смогу сделать?

– Ты мертва, Оксана. В том мире ты мертва, – вразумляюще произнесла Киджера. – Увы, моя дорогая. Это было предрешено тобой же. Прими это.

Я закусила губу и нервно заломила пальцы.

– А… я могу… его увидеть? Хотя бы в последний раз… – прошептали потрескавшиеся губы.

Роза понимающе прикрыла глаза и указала в сторону. Я перевела взгляд по направлению её руки и шагнула ближе. В сияющем пространстве разверзлось нечто вроде портала – материя завертелась в водовороте, разошлась, и сквозь щель в огненной бесконечности стал виден кусочек прошлого мира. Там, на земле, полыхало здание, и клубы дыма взмывали в небо. Пожар, как страшный монстр, бесился, рвался из окон и из двери. Оттуда, задыхаясь и кашляя, выбежал Джек с безвольным телом на руках. Я прищурилась до боли и отпрянула, узнавая в этом безжизненном теле себя. Джек оттащил меня от здания, уложил наземь, стал приводить в чувства, звать меня, трясти, оказывать первую помощь – как никогда бесполезную.

Мои ноги подогнулись, и я рухнула на колени перед порталом. Отзвуки его голоса рвали душу, выдавливали слёзы и мучали больнее огня. Его взгляд – покрытый несвойственным ему отчаянием и отрицанием, вызывал во мне волны холодного ужаса. Сзади Джека возникла фигура Гиббса. Он положил руку ему на плечо и скорбно покачал головой. Воробей медленно поднялся на ноги, сблизив брови к переносице и устремив пустой взгляд на моё тело. Шагнул назад, дёрнул усом, качнулся медленно обернулся, скользнул невидящим взглядом по пожарищу – и задрал голову к небу, будто бы мог увидеть меня – живую, настоящую…

Портал сомкнулся.

Я замотала головой и разревелась ещё сильнее. Роза медленно опустилась на колени рядом со мной. На спине ощутилось тепло её руки – поглаживающей, успокаивающей.

– За что… – всхлипнула я, глядя в никуда. – За что ему всё это? Он потерял на пожаре… уже вторую женщину, которая ему дорога…

Рука Розы интенсивнее загладила меня по спине.

– Ну… Ну не плачь, дорогая моя… Джек сильный. Джек справится… Он всё выдержит. Поверь мне, я знаю: он проживёт ещё очень много лет, пройдёт через много испытаний, но не утратит вкуса к жизни. У него будет ещё много женщин, много выпивки, много веселья. Но он будет помнить нас с тобой. Будет вспоминать до самого своего последнего дня. Пройдёт очень много времени, и он присоединится к нам. Он покинет тот мир в честном бою, он умрёт как герой, и там, на земле о нём будут помнить ещё очень долго. Так долго, что спустя три столетия люди найдут записи очевидцев о его жизни и воссоздадут их в популярном кино. Ты шагнула через край вечности в целых три столетия, и тебе выпала честь побыть рядом с таким человеком, так не о чем жалеть! Для печали нет причин, моя дорогая.

Ласковый голос Розы Киджеры постепенно свёл мою истерику на нет, и теперь я просто сидела, чувствуя странное опустошение, будто с этими слезами из меня вытекла вся душа.

– Я лишь не думала… Что я умру… такой молодой.

– Я была ещё моложе, дорогая моя, – заулыбалась Роза Киджера. – Но мир после жизни хорош. Он куда лучше, чем грешная земля, и здесь каждый обретает то, что когда-то потерял. То, что ему дорого. Здесь все… И Тим, и я, и все остальные… Мм… Да… Мир после жизни хорош, Оксана. Но пока ты не можешь в нём остаться.

Я подняла на неё вопрошающий взгляд. Роза опустила веки и обнажила белые зубы в улыбке.

– У тебя есть свой мир. И в нём ты ещё не сделала всё то, что должна. – Роза выдержала паузу, давая прочувствовать её весомые, ощутимые слова. – Твой путь ещё не завершён, и ты должна вернуться в своё тело, которое лежит в коме под аппаратами уже третью неделю.

Я открыла рот, но была не в силах издать хоть звук. Всё в душе замерло.

– Мы ещё обязательно встретимся – и ты, и я, и Джек, и все остальные, кого ты знала… Но сейчас тебе пора.

Я медленно закивала, опуская голову. И подняла на неё покрасневшие глаза.

– Роза…

– Прощай, дорогая моя, – шепнула девушка. Я ослабленно протянула к ней дрожащую руку, но пространство пошло помехами, стало искажаться, плыть, закручиваться, изменяться, растворяться в бесконечности, пока не растаяло во мраке и тишине, вновь отправив меня через край вечности в целых три столетия. Ощущение границ пространства и времени успокаивало, залечивало душевные раны, извлекало из меня остатки душевной боли…

И, приходя в себя в больничной койке под писк приборов, восторженное «Ковалёва вышла из комы!», радостные голоса родственников и бесконечные телефонные звонки, я могла лишь бессмысленно глядеть на пиратское клеймо на собственной руке, поглаживать его кончиками пальцев и… улыбаться.

Комментарий к Глава

XXV

. Закат Остался…

Только…

Эпилог…

====== Эпилог ======

Год спустя, в центре Москвы.

Пронзительно зазвонил рабочий телефон. Я прижала трубку к уху, продолжая усердно выписывать ровные строки в блокноте.

– Здравствуйте, отель «Авалон», Оксана, слушаю вас, – выдохнула я. В ответ из телефона на меня посыпалась куча суровых указаний и наставлений – начальник сетовал по поводу того, что в этот самый день, когда в отель, где мне удосужилось работать, заселяется таинственный очень-важный-гость, за стойкой портье оказалась «Неопытная, рассеянная Оксанка, которая всего-то полгода назад выпустилась с факультета «Гостиничное дело».

– Не беспокойтесь, Дмитрий Алексеевич, гостя примем со всеми почестями, – сухо бросила я в ответ и положила трубку. С губ сорвался раздражённый выдох. Да уж, к прежней жизни я адаптироваться я до сих пор не успела. Даже с горем пополам закончив институт и устроившись в элитный московский отель на должность портье, я не могла вернуть себе мировосприятие человека двадцать первого века: в каждую свободную минуту мысли возвращались к родным воспоминаниям – временами вызывая улыбку, а временами – желание взвыть от тоски. Ох уж эта тоска – первое время она преследовала меня на каждом шагу, в каждом взгляде прохожих, но погрязнуть в отчаянии я себе не позволяла – постепенно, день за днём, утомительная работа и общение с коллегами возвращали всё на круги своя, помогали смириться и жить дальше. Всё вокруг принимало прежний облик – пожалуй, всё, кроме меня – пиратство начисто изменило мой характер и превратило в совершенно другого человека.