Текст книги "За краем Вечности (СИ)"

Автор книги: Jane_BlackCat

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 45 страниц)

Ром горячил, приводил в чувства после шока. Солнце припекло, но не сушило липнущую к телу одежду. Все чувства испарились, оставив только холодную пустоту. Они возвращались постепенно, по мере того как попускал шок. Стало легче замечать мир вокруг и думать о произошедшем.

– Держи. – Меня коснулась полупустая бутылка.

Я дрогнула и медленно повернула голову. Джек с некой робостью улыбнулся, повёл плечами и притянул к себе сползший край одеяла.

– Ты уже опустошила свою чашку, так что держи, – повторил он, насильно втискивая мне ром.

Я кивнула своим мыслям, задержала взгляд где-то между Джеком и ромом – и приложилась к горлышку бутылки, а после вернула её обладателю. Тот сухо понаблюдал, как кружится напиток за зелёным стеклом, и последовал моему примеру, глотнув хмельной жидкости.

– Странно, да?

Джек обратил непонимающий взгляд ко мне и моргнул:

– Что?

– Ты поступил слишком благородно для пирата. – В ответ на меня всего лишь махнули рукой. Отрешённый взгляд сместился к горизонту. – Впрочем, я не удивлена. Я же всегда знала, что тебе знакомо слово «честь». Сам заварил кашу, сам и расхлёбывал. – В меня вперился пронзительный капитанский взор. Я усмехнулась: – Я всё понимаю. Это была ответная месть. Месть за все мои розыгрыши и пакости. Признаю, ты своей единственной пакостью переплюнул все мои. Ведь именно ты подкинул змею и членистоногих гадов, чтобы напугать меня так же, как пугала тебя я, когда сделала вид, будто ты сломал свой компас. Это было… ммм… радикально, но очень эффективно. И признаюсь, справедливо, – на губах затеплилась улыбка. Джек пожал плечами и не глядя протянул мне бутылку. – Уверена, расклада с акулами ты не ожидал. А поэтому, когда они напали, ты понял, что всё зашло слишком далеко. И только тот, кто во всём виноват, должен решить проблему, чтобы глупая случайность не унесла мою жизнь.

Он молчал. Впервые не отшучивался, не искал отговорок. Просто молчал.

– Спасибо, Джек. – Я выдохнула и придвинулась к капитану, забираясь под его плед. – Спасибо.

– Странно, да? – в свою очередь хмыкнул Воробей. – Чудны́е вы существа, женщины. Благодарите того, из-за кого вас едва не посетила старуха с косой. – Никакого стыда в интонации. Только горькая усмешка.

– Ты имел те же шансы на встречу с её карающей косой, что и я. Ты мог их избежать, мог остаться на корабле – но добровольно прыгнул за мной. Именно поэтому спасибо.

Со стороны Воробья донеслось лишь неоднозначное «Хм». Мне снова передали бутылку. Я приложилась к горлышку и вытерла губы рукавом.

– Ха, знаешь, Джек, а ведь я чуть в штаны не наложила от страха! – я засмеялась внезапно для себя самой, возвращая бутылку кэпу.

– Почему ж ты этого не сделала? Авось, акулам не понравился бы аромат, и они уплыли бы куда подальше!

Я рассмеялась и пихнула Джека локтем.

– Вот придурок! – с добротой произнесла я.

– Спасибо, ты мне тоже симпатизируешь.

На наш смех никто не обратил внимания. А может, и обратил. Неважно. Я подняла бутылку.

– За нас, двух сумасшедших придурков!

– В точку!

Мы отпили по очереди. Я нырнула под крылышко пирата и стянула на себя часть его пледа. Тот возмущённо потянул его обратно. Наше перетягивание каната закончилось тем, что я буквально влетела в его объятия – он зарыл в плед и себя, и меня. В обнимку с капитаном стало намного теплее – и вот, вместо былого ужаса, душу обволокло приятное спокойствие, а на губах заиграла улыбка. Его рука приобняла меня. Я облокотилась на неё, созерцая искрящий бликами горизонт.

– Мир? – прозвучало над ухом. Я подняла лицо к кэпу. Сейчас он спокоен, прост, не скрывается за привычными масками. Просто улыбается. Просто искренен.

– Мир. – Мы стукнулись кулаками и одновременно потянулись к бутылке.

– Ну же, уступи даме! – с наигранным пафосом воскликнула я, пытаясь вырвать бутылку из его цепких пальцев. Джек на секунду призадумался, а потом резко разжал ладонь:

– Пожалуйста!

Я опрокинула бутылку к губам, но ни капли не попало в рот. Я в ступоре отодвинула её и встряхнула. Потом обернулась к Джеку.

– Здесь пусто!

– Ага. То-то я удивился, зачем же даме пустая бутылка? Что, интересно, дамы с ними такое делают? – он ехидно прищурился, за что чуть не получил этой самой бутылкой по носу. Я замахнулась, а он рефлекторно отодвинулся. Секунда молчания – и мы снова взрываемся потоком пьяного хохота. Бутылка полетела за борт. А вместе с ней полетели все обиды и предрассудки.

Дни финального плавания потянулись долгой, размеренной чередой. Ветер благоприятствовал. Море не штормило, и спокойными волнами двигало шхуну к Исла-Дель-Диабльо. Но чем дальше мы были от Последней Пристани, тем чаще бил мандраж. Как ни крути, мы двинулись по финишной прямой. И теперь до таинственного острова нас отделяют лишь мили и мили опасного моря. Больше никаких загадок, никаких тайн и интриг – только шум моря за бортом, да долгая полоса кильватера за ахтерштевнем. Никто не может знать наверняка, но уверена, что в каждом, кто прошёл тягостный путь вместе с нами поселилось желание покоя, желание оставить этот путь позади и вернуться к прежней жизни. А вместе с тем, со скоростью пролетающих дней, в голове всё сильнее и чаще звучал главный вопрос: зачем всё это было? К чему мы шли всё это время? Но Джек был неумолим, и каждая попытка вывести разговор в нужное русло заканчивалась тем, что он переводил тему или попросту не отвечал. Что он скрывал? Скрывал ли причину поисков Амулета или скрывал, что сделает, когда Амулет будет у него в руках? Известные нам свойства Амулета Ротжета могли вызывать разные предположения. Во-первых, способность Амулета делать обладателя неуязвимым. Может, Джек хочет таким образом защититься от чего-то? Во-вторых, свойство Амулета исполнить одно желание. Но что это за желание? Бессмертие? Богатство? Та же пресловутая неуязвимость?

Не знающий Воробья человек мог бы предположить, что он просто-напросто хочет выручить за Амулет немалые деньги – но будучи знакомой с Джеком столько дней, я могла с уверенностью утвердить: на такой риск Воробей не пойдёт ради денег. Выходит, причина тут не в жажде богатства и уж точно не в желании довести дело Розы Киджеры до конца.

Неизвестность пугала, но с каждым днём в душе появлялось всё большее смирение: от неизбежного не убежать. Такой философский подход к жизни облегчил мою участь. Я слишком устала гадать и бороться, элементарно выдохлась и желала покоя. Впрочем, сейчас он предоставился с лихвой: дни сменяли друг друга, изредка мимо проплывала голубая земля в туманной дымке, зарницы плясали над далями, прозрачный ветер заполнял паруса и веял прохладой, волны теснились к друг другу, отражая круговорот солнца и луны. Каждый день начинался с гудения снастей, скрипа дерева, шуршания тросов, хлопанья парусов – и заканчивался тем же. Можно сказать, провела курорт на круизном лайнере.

Оздоровительный отдых над морем затянулся. Джек неизменно дежурил у штурвала, и с особенной строгостью глядел вдаль. Дни становились напряжённее. Ветер уменьшался. Уверена, каждый ощутил приближение Финала. Пригретое место на квартердеке уже привыкло встречать меня каждое утро – на «Марко Поло» запас литературы оказался разнообразнее, чем на «Жемчужине», и книги стали главным досугом.

Преодолев широкий пролив, мы вошли в Мексиканский Залив – и острова сразу же исчезли. Как позже рассказывал мистер Бергенс, ночью мы простояли у побережья Гаваны и запаслись продуктами перед долгим плаванием без причалов. Я сперва сомневалась, что Мексиканский Залив лишён островов – карта имеет огромный масштаб, и маленькие атоллы могут быть слишком малы для обозначения на ней, но к удивлению, моё мнение оказалось ошибочным: суша перестала встречаться на пути. Временами просидишь на пушке полдня, и ни одной земли вдалеке не мелькнёт. Разве что маленькие отмели встречались на первой половине пути – потом и вовсе исчезли. Куда не повернёшься – везде одно и то же. Вода, вода, вода. Её глубокий тёмно-синий свет сообщал о том, какая глубина разверзлась под нами. Так продолжалось уже который день, и справедливый страх касался разума: когда на сотни километров вокруг тебя ни единой души, ни единого источника пресной воды и пищи, невольно содрогнёшься: если шторм решит утопить хилую шхуну, никакое волшебство не доставит тебя до берега. Однако шторма не предвиделось: ветер утихал, а иногда и вовсе не подавал признаков жизни, отчего судно ползло как умирающая черепаха.

Ночь опустила подол на море. Не спалось. Я вывалилась на палубу под ночной пронизывающий холод и обомлела. Вокруг была чернота. Такая плотная и густая, что казалось, за неё можно ухватиться. Звёзды не разукрасили небо привычным узором, и даже луна пряталась от глаз в невидимых тучах. Воздух был холоден, резок и чист, резал по лёгким при каждом вдохе. И никакого шума, никаких звуков. Первым впечатлением было, что какой-то великан огромной рукой переставил кораблик с моря в мёртвую пустыню. Или, что я оглохла. Последняя догадка не оправдалась: вахтенные негромко разговаривали, пытаясь раскурить отсыревший табак на главной палубе. Я прошла мимо фальшборта, пытаясь уловить малейший плеск у подножия бортов. На корме было лучше видно – фонари слегка разбавляли мрак, и жёлтый свет лежал на квартердеке. Внизу не было никаких движений: казалось, что корабль увяз в бескрайнем болоте из желе – вода застыла гладким зеркалом, и ни единого порыва ветерка не трогало их. Взгляд непроизвольно всполз к реям. Они скрывались в полной тьме, а фонарный свет долетал только до шкаторин – но и при виде их не возникло сомнений, что паруса безжизненно висят. Я продрогла и поёжилась – но не только от холода. Было здесь ещё что-то на уровне женской интуиции, непроглядная тьма вкупе с абсолютным безветрием вселяли уверенность в приближении неладного.

– Полный штиль, – прозвучало над ухом. Я обернулась к боцману, сэру Хоггарту. Фонарь в его руке отбрасывал жутковатую тень на его загорелое лицо, а бледные светлые глаза были непривычно темны.

– Да-а, – отозвался Гиббс с другой стороны. – Очень мало кто из моряков в своей жизни видел такое. Вода как зеркало. Такого почти не бывает. – Он глотнул из фляжки и поёжился: – Говорят, не к добру.

– Слыхал, в таких водах обитают русалки. Вы слышали про русалок, мисс Оксана?

– Слышала. Но не верю, – я выдавила улыбку, хотя всё моё существо этому противилось. – Впрочем, правильнее будет сказать: верю, что они обитают где-то «на странных берегах». А здесь – нет. Чушь.

– Зря вы так, – протянул Хоггарт, прикуривая трубку. – Тем, кто не верит, всегда приходится испытать это на себе.

Я сочла верным промолчать. Судить о русалках, не встречаясь с ними я не могла, и не имела желания, просто надеялась, что с никакой нечистью мне не придётся иметь дело ни в этом мире ни где-либо ещё. И словно в ответ на мои мысли с полубака донеслось:

– Эй! Смотрите!

Я заозиралась. Вокруг заохали, забегали, зазвучали тревожные вскрики. Что-то засветилось в высоте. Я задрала голову. От зрелища перехватило дыхание.

– Ого… – вырвалось само собой.

На краешках мачт вспыхивали огоньки. Вспыхивали, гасли и снова загорались. Свет падал на реи, на мёртвые паруса и такелаж. Со всех сторон загудело.

– Мать честная! Огни святого Эльма! – прозвучало со стороны. Я шокировано раскрыла рот. Такое явление мне довелось увидеть в первый раз. И хотя когда-то читала о нём, не могла сдержать восторга, перемешанного с суеверным трепетом. Светящихся кисточек становилось всё больше. Они расцветили мачты, дрожали и перемещались. Посреди непроглядного мрака «Марко Поло» превратился в светящуюся новогоднюю ёлку. Более того, гирлянды огней на стояли на месте – снопы пламени, загоревшиеся на верхушках мачт, перемещались, как светлячки; стекали по такелажу вниз, постепенно перебирались на палубу. Молчание охватило судно. В нём удалось расслышать лёгкий треск и шипение, как при разжигании костра.

Хлопнула дверь капитанской каюты. Джек появился на палубе – и сразу же переменился в лице. Оглядел палубу, несмело шагнул из-под мостика и сдвинул брови. Матросы засуетились, попятились, кто-то крестился и нашёптывал молитвы, глядя на блуждающие огни.

– Э-эй, – я тронула остолбеневшего Гиббса за руку. Тот дёрнулся и прыгнул назад. – Что с вами?

– Не подходи к этим огням!

– Почему? Огни святого Эльма – это же вроде хорошая примета, разве нет?

Гиббс забился под сходни капитанского мостика.

– И да, и нет, – уклончиво ответил он. – Обычно появление огней высоко на мачтах – это добрый знак – это значит, что в ближайшие дни не будет шторма, и море будет спокойно. Но если светящиеся звёздочки спускаются и ярко светят над головой человека, то конкретно ему это сулит самые страшные несчастья.

Взгляд обвёл палубу: почти всё огоньки спустились вниз. В некоторых местах они концентрировались в особенном количестве. На вантах сгустилось целое облачко светлячков Эльма – но они потрескивали и шипели не над пустым пространством. Джек задрал голову: целая стайка огоньков толпилась над ним. Матросы попятились от кэпа, кто-то произнёс: «Матерь Божья, помилуй нас», несколько человек разом перекрестились. Джек сердито нахмурился, опустил голову как ни в чём не бывало и сделал несколько шагов прочь от злополучного места, дабы показать случайность того, что огни появились именно над ним.

– Да что вы, как дети малые! – я всплеснула руками и вышла из-под мостика. – Это всего-навсего коронный разряд! Мм, как же объяснить вам… Это значит, что воздух сильно наэлектризован, где-то недалеко идёт гроза. И всё! Никаких духов, призраков и несчастий!

Но в качестве реакции на мои слова несколько матросов подняли дрожащие руки с вытянутыми указательными пальцами по направлению чуть выше меня. Я шумно выдохнула и скосила глаза наверх. Несколько светящихся снопов оказались прямо над головой. Волосы встали дыбом – что таить, не только от электризации, но ещё и от лёгкого суеверного страха. Разве могут просто так огни собираться над конкретными людьми? Я злобно фыркнула и возвратила взгляд на палубу. Джек, переместившийся к противоположному борту, снова стал эпицентром скопления огоньков. Заметив это, пират твёрдой походкой вернулся под мостик и злобно зыркнул по сторонам.

– Чего уставились, будто дьявола увидели? Отставить бояться всякой чуши! За работу.

В бессильной злобе он хлопнул дверью каюты, поспешив убраться от плохой приметы. Я нервно сглотнула: неприятно осознавать, что святой Эльм пообещал нам самые страшные несчастья. И мне, и в особенности Джеку. Неспроста же именно Воробей притянул к себе такую толпу огоньков! Сколько я ни старалась убедить себя в том, что это глупые предрассудки, и явление можно объяснить с научной точки зрения, внутренний голос гадал, какие же беды ждут капитана и меня.

После ухода Джека с палубы, сияние Эльма сдало позиции – огни меркли, исчезали, и трещание затихало. Я устроилась на пушке, сложила руки на планшире и положила на них голову. Кажется, судно тронуло течение. Или это неуловимый ветер? Или мы всё ещё стоим? Я окончательно потерялась в своих мыслях, и чтобы отбиться от навязчивых страхов, тихо запела всплывшие в памяти строки любимой музыкальной группы:

– «Мой крылатый дредноут уходит в глухую ночь.

Лишь сияние Эльма нещадно рвёт темноту.

Все трусы-штатские крысы давно разбежались прочь,

А остальные со мной и бесстрашно стоят на посту…»

Кажется, что-то сверкнуло недалеко за бортом. Я подалась вперёд, но ничего не было. Наверное, последние огни святого Эльма. С их полным исчезновением стало спокойнее, хотя осадок остался, и не только у меня. Сделалось холоднее. При дыхании изо рта вырывались облака пара. В густой тьме за бортом воображение рисовало какие-то движущиеся фигуры.

– «Но даже если взорвать весь душевный боезапас,

Пробить пространство и время, мне не вернуться туда,

Куда всё смотрит мой странный упрямый компас…»

По правому борту заскрипело. В темноте что-то двинулось – будто тень мелькнула. Я привстала, вытянула шею и мучительно вгляделась во мрак.

– «…Где по тонкому льду летят твои поезда…» – я довела строку и умолкла. Галлюцинация посетила не только меня. Рядом к фальшборту припал Гиббс, от усердия приоткрывший рот. Было ли то предчувствие, или увидела движение ни я одна – палуба погрузилась в тишину, а матросские руки легли на клинки.

Мгновение, и с марса долетел обрывок крика:

– …жи-и-ись!

Но, прежде чем я успела что-то предпринять, за бортом сверкнул огонёк фитиля, и в борт «Марко Поло» оглушительно впилось ядро. Судно качнуло, меня впечатало лицом в доски, над головой взметнулся фонтан обломков. Пушечный залп и чей-то крик оглушили; кого-то отбросило к мачте.

Зашумело, застреляло, зазвенело вокруг. Периферическое зрение уловило полыхнувшие слева источники света. В ушах звенело. Я с трудом отлепила лицо от палубы: вокруг проносились матросы, визжали клинки. В фальшборте чернела рваная дыра с расщеплёнными краями. Сквозь неё взгляд соприкоснулся с тёмным деревом другого судна, и поднялся выше: высокий борт глядел на шхуну с высока, мачты скрывались в бездонной тьме. Тени на борту мелькали неразборчиво, глухая ночь скрывала образ незнакомого судна.

Над ухом прогремело «Заряжай!». Я оттолкнулась от досок, вскочила на ватные ноги и дёрнула из-за пояса пистолет. Я не понимала ничего, вертела головой, но в черноте невозможно понять, где враги, в которых надо стрелять. Судно, подошедшее в глухой тьме, полностью было лишено освещения, что и помогло ему подкрасться незаметно. Хлопнула дверь под мостиком, и взгляд встретился с обезумевшими глазами Джека. Из-за спины полыхнула вспышка света. Мы с кэпом обернулись в долю секунды, успевая заметить, как пушечный залп подсветил борт с крупной надписью «Августиниус», прежде чем «Марко Поло» поймал ядро в борт. Судно застонало, как простреленный навылет дикий зверь, бушприт повело в сторону, борт наткнулся на преграду и корабль качнуло. Я едва не распласталась на палубе, но удержала равновесие, вцепившись в такелаж. Внутренний голос, мечущийся в неразберихе, понял, что корабль не один – их двое, и они зажали хилую шхуну в ущелье между друг другом. В подтверждение мысли по другую сторону пальнуло сразу же несколько раз. Палубу затрясло как в турбулентности, ядра, пущенные почти в упор, оглушительно грянули в трюм. Снизу донёсся вой и грохот. Меня качнуло, под пятой точкой оказалась палуба. От грохота заложило уши.

Я ползла к пушечным портам. Канониры заряжали. Джек на мостике что-то кричал. Моими действиями руководили инстинкты, а разум отключился от происходящего: я поднимаюсь и, шатаясь, бегу к команде. Хватаю у кого-то фитильный пальник в жизненной необходимости сделать это, помочь команде, не остаться в стороне. Фитиль загорается от моей руки, шипит, огонёк ползёт от края, пушечное жерло выплёвывает раскалённое ядро. Удар приходится прямо в название судна «Неудержимый». Но огромный фрегат не реагирует на свежую рану, разве что обломки взмывают в стороны. Память воспроизводит смутные слова кэпа: «После того, что ты натворила с ним, Фридрих, безусловно, вконец расстался с женой и наверняка отправится с дядюшкой Кристианом.» Оказавшись зажатым меж двух союзников, «Марко Поло» ловил новые ядра и не мог ничего поделать. Вжихнули канаты, пролетели тени. Чьи-то сапоги ударили в палубу. Кто-то вцепился в запястье; меня рванули к мачте. Я зарядила рукоятью пистолета наугад, удар пришёлся во что-то мягкое, над ухом зашипели:

– Дрянь.

Я вырвалась, взвизгнула вынимаемая сабля. Холодные бесстрастные глаза Кристиана Стивенса насмешливо прошлись по лезвию и поднялись к моему лицу.

– Вот чем ты отплатила за своё спасение из тюрьмы?

Я зарычала, сжимая эфес. Кровь забурлила в ожидании боя.

– Значит, готова предать Воробья… – холодный взгляд смягчился, подёрнулся ехидством и сместился за моё плечо. – Не думал, что предательство заключается в содействии, помощи и совместной краже карты у моего племянника.

– Хватит! – я сделала выпад, сабли врезались друг в друга рёбрами. Я заработала клинком, смешивая техники и приёмы.

Третий клинок вторгся в водоворот наших сабель. Моё лезвие скользнуло по нему, а сабля Стивенса нанесла тяжёлый удар у основания клинка. Моё оружие клюнуло в палубу, и его тотчас придавили ногой. Руку, не успевшую выпутаться из эфеса, вывернуло и пробило тупой ноющей болью. Я отпрыгнула, встряхнула кистью и наткнулась на ещё одно знакомое лицо. Оно изменилось с нашей прошлой встречи – протрезвело, очистилось от щетины, но знакомые холодные глаза не утратили прошлого презрения. Алкоголик Фридрих Стивенс, племянник Кристиана, вытянул руку с саблей к моей шее.

– Оксана, – Стивенс-старший приподнял уголок губ в бессердечной ухмылке. – Какое мужественное сопротивление! – мой взгляд метался меж двумя Стивенсами, пытаясь предопределить, чья сабля первой попытается пронзить меня, и уже рассчитывая, что при необходимости буду отводить от себя клинки голыми руками. Кристиан приблизился. – Только вот поймите уже, что своей выходкой вы сами подписали смертный приговор. И себе, – в серых глазах блеснула кровавая искра, – и всем этим людям.

– Мы можем кое-что обсудить, – я подавила предательскую дрожь и придала голосу холодную уверенность. – Если вы прекратите всё это, – и выразительно повела глазами.

– Нет! – прозвучало так резко и с таким порывом, что меня чуть не сбросило с полубака. – Обсуждать уже поздно и бесполезно.

Толчок. Прокатившийся мимо пират задел меня плечом. Воздух свистнул в ушах. Я загремела по трапу на нижнюю палубу, что, уверена, спасло меня от участи быть нанизанной на две сабли сразу. Я оказалась лежащей на спине. Вдохнуть получилось не с первого раза, как и перевернуться. Две тени Стивенсов так же незаметно перемахнули на свои корабли, как и явились.

– Чё-ёрт! – я подскочила. Времени на переваривание сказанных Стивенсами слов не было катастрофически, и я поспешила снова ощутить в ладони тяжесть сабли, но главный посыл сказанного был осознан. Стало жутко. – Чёрт, чёрт, чёрт! – Оглянулась. Но вместо вихря алых мундиров, не наткнулась ни на единого врага на палубе. Лишь наши матросы собранно действовали, тащили ядра и поджигали фитили. Если был бы абордаж, было бы проще. А отстреливаться из пушек, когда тебя зажали два огромных линейных судна, слишком неэффективно и сулит плачевный конец.

Быстро и прерывисто засвистел воздух – так бывает, когда раскручивают верёвку перед броском. Но вместо верёвки над головой пронеслись книппеля, с лёгкостью подрезая мачту. Сцепленные цепью ядра обломили её посередине, и отстреленная часть мачты с ужасающим треском ухнула в воду, задев фальшборт, который разлетелся под ней десятками щепок и досок. Синхронно с книппелями снова заголосили пушки. Непрерывная череда залпов подрезала борт по ватерлинии, и даже на палубе было слышно шипение воды, врывающейся в трюм. Корабль выл. Корабль погибал. Осознание неизбежности укрепилось, едва я наткнулась взглядом на Джека. Позади него взвивались языки пламени – ядро срубило стеклянный фонарь гакаборта, и огонь впился в палубу. Воробей нёсся с капитанского мостика, расталкивая всех на пути и перепрыгивая через горящие сходни. Свет пожарища озарил много метров вокруг, и можно было видеть, как «Неудержимый» и «Августиниус» уходят. Огонь полез на мачту, охватывая каждый дюйм древесины. Горящие паруса извивались змеями, ванты шипели, такелаж звучно лопался и опадал на палубу огненными лентами. Я забегала, пытаясь увернуться от огня и бешено соображая, что делать. Полоса пламени охватила надломленную мачту, полулежащую на палубе. Джек был за ней, он что-то энергично объяснял команде, активно размахивал руками, что-то кому-то приказывал. Я кинулась к кэпу, но «Марко Поло» застонал; крен повёл судно в сторону. Дифферент пришёлся на горящую корму. Палуба наклонялась, превращаясь в покатую горку. Воздух разорвал новый пушечный залп. Угол наклона палубы увеличился. Сабля нырнула в ножны. Носки сапог скользнули по покатому дереву. Нос корабля поднимался. Я ударилась о палубу всем телом – и безвольно заскользила вниз, отчаянно шаря руками по палубе и хватаясь за всё что можно. Под руку подвернулся обрывок такелажа. Пальцы скользнули по канату, обдирая кожу. Мышцы по инерции рвануло вниз, чудом получилось удержаться. Нос корабля поднимался над водой. Эпизоды «Титаника» прокручивались в воспоминаниях скоростной кинолентой. Я опустила голову: внизу шипел огонь, заливаемый водой, которая жадно поглощала метры палубы. Дым ударил в лицо, глаза защипало, грудь сотряс кашель. В подсвеченной тухнущем пламенем тьме метались тени – люди скатывались по палубе в самое пекло, мимо пролетали ошеломлённые перепуганные лица. Смачный стонущий хруст ломающегося дерева намешался с предсмертными криками. Кричали повсюду. Невидимо для меня и пробивающе до костей ужасом. Не успела я сделать рывок, цепляясь лучше – меня сбило, как яблоко камнем – чья-то туша кубарем снесла меня со спасительного места, и я полетела вниз.

Сквозь человеческие крики, бурление воды и шипение пламени раздался треск. Мгновение тишины. Грянуло вокруг, до звона в ушах, до боли в голове. В живот ударило деревом, щепки гурьбой встретились с лицом, мир закувыркался безумным хороводом. Огонь, вода и дерево смешались. Несколько секунд в полёте – и вместо неба взору предстала стремительно приближающаяся водная гладь. Ударило ледяной зеркальной поверхностью прямо в голову. Всё обволокла чернота воды, и дьявольский холод сдавил грудь. Спазмом обожгло дыхательные пути. Конечности перестали подчиняться, как будто сковались льдом.

В себя я пришла на страшной глубине. Внизу была бездонная тьма, её чернота утягивала и давила. Верх можно было определить только благодаря дрожащему пятну света от горящих останков судна. Я суматошно заработала руками и ногами, вырываясь на поверхность. Воздух нырнул в лёгкие обжигающе, соль запершила в горле. Я сотряслась кашлем, отхаркивая воду. Горящие обломки подсвечивали темноту жутким заревом. Огонь вился от самой воды. Взорванное судно горело расчленёнными обломками в радиусе двух десятков ярдов. Только оторванный нос корабля вертикальным поплавком ещё стоял на поверхности. Я застучала зубами; заложенные природой инстинкты повелели грести дальше, спасаться от воронки, поглощающей судно. Рука измученно ухватилась за обломок, но он отказался удерживать вес и послушно нырнул под воду. Я расширила глаза и замельтешила ногами, обломок выскользнул меж пальцев. Что-то толкнуло в спину, тело снова погрузилось в холодную пучину. Неровная толпа пузырьков устремилась к поверхности; руки ухватились за чью-то ногу. Но матрос не позволил использовать его в качестве спасательного круга – его вторая нога наугад пнула меня, едва не расквасив лицо каблуком. Я замычала, задёргалась, пока не смогла поднять голову над водой.

Нос корабля почти исчез, только бушприт вертикально смотрел в небо, как протянутая рука утопающего. Но пузырящаяся, кипящая вода подчиняюще заглатывала его. Последние сантиметры дерева неумолимо нырнули под воду.

Корабля больше не было. Вместе с его погибелью мир озарил некий покой. Обломки догорали непозволительно мирным пламенем, будто вечерние костры. Жуткое зарево на месте кровавой трагедии утихало, и я поплыла обратно. Жизненная необходимость что-то сделать, искать живых, придавала энергии опустошённому организму. В иное время я никогда бы не поверила, что смогу наскрести столько сил, но экстренные ситуации всегда открывают неприкосновенный запас возможностей.

Ближе к месту происшествия колыхались маленькие волны.

– Эй! Кто-нибудь! Джек! Мистер Гиббс! Отзовитесь!

Тишина.

Я кричала, прерывалась на кашель, звала и молила, не теряя надежду. Чьи-то руки вцепились в плечи, потянули назад. Я забила по воде, развернулась.

– Цепляйся.

Мистер Бергенс притянул меня к продолговатой отстреленной части грот-мачты, не успевшей стать жертвой огня. Я стала хвататься за неё, путаться в снастях, пока, наконец, не уцепилась за натянутый шкот и не прижалась к холодному горелому дереву. Стук сердца волнами расходился по телу, слышался в пятках и горле. В душе мало что осталось – кроме застывших в ушах криков и испепеляющего ужаса. Последний уступал место пустоте, поглощающей и уничтожающей. Вскоре над ухом зазвучал хриплый голос:

– Эй! Есть кто ещё живой?! – сквозь пелену слабо пробивались звуки, напоминающие, что я ещё не на том свете. Я отлепила голову от промокшей древесины: к мачте прибились ещё четверо человек, не считая Бергенса и меня. Взгляд прошёлся по измученным обезумевшим лицам, промокшим, продрогшим, отрешённым – неосознанно выискивая среди них знакомые чёрные глаза. Их нет.

В голове заевшей пластинкой вертелась одна мысль: «Это ты погубила всех. Ты вырыла для них могилу». Ведь Стивенс не врал. Он выполнил обещание найти нас в случае моего обмана. Как и почему он вышел на наш курс, не было желания размышлять.

Время шло. Недостаток сил мало-мальски восполнялся. Истерика сдала позиции, рассудком завладел сосредоточенный холод. Взгляд снова оторвался от дерева. Шесть человек. Шесть из тридцати четырёх. Среди них кок, мистер Гиббс, боцман и два рядовых матроса.

– Где все? – мало-мальски придя в себя, тупо произнесла я. В ответ лишь скупое покашливание и покачивание головой. – Эй! Лю-юди! Мы здесь! – хрипящий крик вырвался из груди. Мольбы затерялись в пустоте. Мои призывы поддержали и остальные. Мы звали хоть кого-нибудь, дёргали за последнюю ниточку. Поняв, что силы слегка восполнились, я разжала руки и по плечи погрузилась в воду. Погребла к эпицентру происшествия, где над прогоревшими обломками поднимался траурный дым.

– Кто-нибу-у-удь! – изредка доносилось позади. Но оборачиваясь каждый раз, я видела кого-то из тех, кто точно-так же отправился на поиски выживших.

Луна прорвалась сквозь вату туч, вода поймала дрожащую дорожку света. Это не подсобило – никаких человеческих фигур не проявилось.

Отчаявшись дозваться до кого-нибудь, теперь я раз из раза повторяла лишь одно имя:

– Джек! Джек.

Безжалостная тишина. Мышцы неумолимо устают удерживать меня на воде. Я дрыгаю ногами слабее, устаю держать голову высоко. Вода обтекает подбородок, едва ли не затекает в уши. Я слабо сопротивляюсь волнам и отрешённо хватаюсь за кусок палубного настила, позволяя себе пару минут на передышку. Дрожащие губы продолжают шептать единственное имя, иногда бесшумно. Постепенно осознаю, что больше не слышу ничьих голосов. Всё стихло.

Неподалёку колыхался обрывок паруса, прикреплённый к рею. Там чернела посторонняя фигура. Поспешная радость охватила душу, руки отпустили спасательный поплавок, а с губ сорвалось обнадёженно и громче: