Текст книги "За краем Вечности (СИ)"

Автор книги: Jane_BlackCat

сообщить о нарушении

Текущая страница: 34 (всего у книги 45 страниц)

Успокоившись по поводу того, что мисс Тич не присвоила себе какой-либо из моих комплектов одежды, мысли зацепились за ещё одну чертовски важную тему: Анжелика. Теперь, когда сложная операция по возвращению «Жемчужины» законным владельцам была позади, очевидный факт ощутился как контрудар: «А ведь Анжелики не было на борту. Ни на «Мести…», ни на «Чёрной Жемчужине». А когда Джек попытался узнать у Барбоссы о причине её отсутствия, последний очень ловко ушёл от темы.» И теперь, со стороны, снова и снова прокручивая ленту воспоминаний, я всё больше была уверена, что Тич ни за что не упустила бы удовольствия поглумиться над Джеком, угодившим за решётку своего же корабля. Чтобы Анжелика, зная о фееричном проигрыше Джека, не спустилась в карцер и не поиздевалась? Да легче поверить в то, что можно пересечь океан на черепахах, чем в это!

Цепочка логических рассуждений прервалась на причине её отсутствия. Это не прельщало Барбоссу, ведь если бы это была часть его плана, он обязательно похвастался этим. Выходит, он ушёл от ответа, так как исчезновение Тич было для него ущемляющим фактором, или же он просто не знал, куда она делась.

Я выронила из рук запасной комплект одежды и приросла к полу. «Анжелика предала Барбоссу и смылась, добившись своей цели!» – заключил внутренний голос. Меня будто водой окатили. И даже мотив её сотрудничества с Барбоссой стал понятен. Он требовал лишь подтверждения – подтверждения, которое можно получить очень легко. Которое можно получить в капитанской каюте.

Я вывалилась из комнаты и понеслась на палубу. Деревянный настил отозвался глухим стуком под сапогами, и вероятно, матросов смутила девица, бегущая сломя голову через судно.

Я была в метре от дверцы под капитанским мостиком, когда периферическое зрение уловило точку на горизонте. Я резко затормозила – едва искры из-под сапог не посыпались – и обернулась к морю.

В отдалении, подсвеченный лучами восходящего солнца, чернел корабль. Воздух встал поперёк горла и озноб пробежался по коже. Это судно я бы узнала из тысяч. Болотно-зелёные драные паруса безжизненно обвисали, будто не чувствовали ветер, будто он проходил сквозь них. Но несмотря на это, дырявый замшелый корпус тяжело полз по воде, с натугой переваливался по волнам. Изъеденные гнилью мачты царапали небо как костлявые пальцы мертвеца. И не надо увидеть надпись на борту, чтобы догадаться о названии грозного галеона. Именно он периодически попадался мне на глаза, когда глядела на горизонт. Именно он преследовал меня навязчивой галлюцинацией. И даже когда я с берега видела, как это судно стоит борт о борт с «Жемчужиной», никто из матросов, включая Джека, не обмолвился о нём ни словом, словно его и не было. Последнее время судно перестало попадаться на глаза, чем приносило немыслимое облегчение. Но стоило мне окончательно решить, что это происходило лишь в моей голове, как «Летучий Голландец» снова возник на горизонте. Только теперь был стократ ближе к нам, чем прежде.

– Джек, ты его видишь? – я дёрнула кэпа за рукав, заметив, что его взгляд устремлён в ту же сторону. Не важно, что раньше он не замечал призрачный галеон: я устала держать при себе свою галлюцинацию, и уже плевать, что капитан может решить, что у меня развилась новая стадия шизофрении. Но едва мы с Джеком соприкоснулись взглядами, у меня перехватило дыхание: он всё видел. В чёрных глазах не было насмешки, а лишь смятение. У меня за спиной будто выросли крылья – я так и знала, что это не галлюцинация! Мгновение – и мы с кэпом синхронно устремили взор к горизонту. Крылья за спиной обломились. «Голландца» уже не было. – Чёрт! – я пнула выпирающую из палубы доску и отвернулась. Прямой взгляд снова коснулся горизонта. Я буквально почувствовала, как расширились зрачки: «Голландец» снова был на горизонте, только теперь с другой стороны от судна.

– Вон он, Джек! – я возбуждённо дёрнула Воробья за руку, ткнула пальцем в горизонт и кинулась к фальшборту. Врезалась ладонями в планшир и перегнулась через него, напрягая зрение до микроскопической точности. Что первым бросилось в глаза, так это то, что «Голландец» стал ещё ближе, и уже можно было разглядеть резные пушечные порты и носовую фигуру. Я боялась моргнуть, чтобы не спугнуть видение, и вскоре глаза защипало, выступили слезинки. На плечо легла тяжёлая рука в перстнях.

– Оксана… – серьёзно прозвучало над ухом. Я в запале обернулась к Джеку. Его озабоченный взгляд прошёлся по мне оценивающе, будто изучающе.

– Только попробуй сказать, что ты его не видишь! – прошипела я и вспыльчиво ткнула пальцем за борт. Джек не развернулся, так и продолжил стоять прямо лицом ко мне, лишь глаза его сместились вбок, к горизонту. Напряжённое лицо и хмурые брови не могли означать чего-то конкретного: то ли он искренне пытается разглядеть в лазурной дали призрачный корабль, то ли взаправду видит его.

Повинуясь голосу разума, я вновь обернулась к морю. Рассерженный медленный выдох вырвался из груди – горизонт был чист.

– Он был там, – выразительно пробасила я. Джек повёл плечами, мол, не спорю, и отпустил меня, собираясь уйти. Я хотела разочарованно взвыть – жаль, луны не было, поэтому лишь возвела взгляд к небу. «Ты сходишь с ума, подруга», – констатировал внутренний голос. «Уже давно сошла», – саркастично отозвалась я в ответ.

И вдруг, подобно урагану, в считанных метрах от противоположного борта вода взорвалась оглушительной бурей брызг и пены. Гигантская стена буйной воды взмыла ввысь, на палубу хлынул поток. «Жемчужину» качнуло, я завалилась назад – благо под спину попал фальшборт, и я вцепилась в него до побеления пальцев. Воздух взорвался возгласами ужаса, кого-то опрокинуло с ног. Когда вода схлынула, я издала приглушённый вопль. Колени нервно дрогнули.

В считанных ярдах от «Жемчужины» стоял «Летучий Голландец». И хотя я имела представления об эффектном появлении корабля из-под воды, встреча лицом к лицу с этим явлением повергла в шок. Теперь я не сомневалась, что это происходит наяву: возбуждённые матросские голоса и обнажённые сабли красочно говорили о том, что это не только в моей голове. Матросов обуяла паника вперемешку с готовностью дать отпор. Только Джек стоял по стойке смирно, настороженно, и, кажется, не двинулся с места с момента «всплытия» призрачного галеона. Он чего-то ждал: вероятно, первых шагов к началу переговоров, или, хотя бы движения на «Голландце», а поэтому просто напряжённо вглядывался в него: наблюдал, как с бортов, сквозь шпигаты, через пушечные порты, струятся ручьи, как палубу орошает капель с качающихся парусов, как вода обтекает плесень, тину и ракушки. Одним словом, вид «Голландец» имел пугающий. Если сравнивать корабли с живыми существами, этот уже давно мёртв. От него даже веяло могильным холодом, и костлявый корпус судна напоминал труп, пролежавший в могиле не первый год.

– Не симпатичное зрелище, – заметила я.

– Я бы сказал, омерзительное, – добавил Джек.

Спустя время на «Голландце» появилось движение – матросы возникали на палубе как из воздуха – отделялись от переборок, отслаивались от мачт, отлеплялись от бортов. Облегчение принёс тот факт, что они выглядели более-менее человечно, хотя их кожа имела синевато-зелёный оттенок, а местами их тела всё-таки приукрасились лёгкой порослью ракушек. И среди них, как истинный король, появился Уилл: новый капитан «Летучего Голландца» спокойно вышагал из мрачных рядов своей команды. Его походка была тяжела, будто он нёс на плечах целую гору, а взгляд казался неживым, холодным и прозрачным. Вместо левой брови из его лица выпирал стройный рядок коротеньких кораллов, а с другой стороны, по линии подбородка вперемешку с волосками аккуратной бородки торчали маленькие ракушки каких-то моллюсков. В его мокрых чёрных волосах появились зеленоватые пряди. Когда Уилл взялся за канат и натужно перелетел на борт «Жемчужины», я разглядела, что тина вовсе не вплетена в его причёску, а растёт из головы вместе с волосами. Выходит, Уилл не всегда по чести выполнял свою обязанность перевозить души погибших в море, и это начало сказываться на внешнем виде. Уильям Тёрнер – когда-то красавец – теперь отпугивал, и всё же в нём до сих пор было нечто притягательное – и даже некая жалость просыпалась в душе при виде бессердечного капитана.

– Уилл! Рад видеть, дружище! – распахнув руки в приглашающем жесте, Джек зашагал ему навстречу. – Ого! Похоже, работёнка тебя обременяет, – и в смятении остановился, оглядывая изменившегося Тёрнера.

– И я решил повидать того, кому этой работой обязан, – Уилл говорил сухо, без эмоций, только голос его звучал так, будто в нём сконцентрировалась вся тоска, что есть в мире.

– Да брось, лучше так, чем мёртвым!

– Джек. Нам надо поговорить и обсудить наш договор.

Пока Уилл и капитан Воробей завязали беседу, я вспомнила, зачем вышла на палубу. Не особенно желая глядеть на жутковатый корабль и его не менее жутковатых обитателей, я попятилась под мостик и нащупала дверную ручку. Прошмыгнув в капитанскую каюту, закрыла дверь и навалилась на неё спиной. Едва я спряталась в каюте Джека, исчезло маленькое щекотливое чувство, мешающее вздохнуть спокойно. И, не сомневаясь, что Джек с Уиллом вот-вот объявятся на переговоры в каюту, кинулась на поиски нужной вещи. Я хлопала ящиками, шуршала в сундуках, шарила в шкафах и продумывала дальнейшие действия: уверена, что Джек попытается снова скрыть от меня свои свой сговор с Уильямом, поэтому вместо того, чтобы пускаться в тщетные уговоры, мол, расскажи мне свою тайну, лучше узнать всё из первых уст – в конце концов, мне не привыкать подслушивать и подсматривать!

Наконец, под руку подвернулась нужная шкатулка. Я спешно откинула крышку и с замиранием сердца не увидела внутри неё искомого. Листок с первой частью координат, насколько я видела, Барбосса клал именно сюда, но теперь, когда его не было, моя догадка подтвердилась: Анжелика украла его! И сбежала с «Жемчужины», после чего, наверняка, тоже наведалась к Стивенсу-младшему за второй частью координат! А теперь же в этой шкатулке лежала лишь знакомая мне синяя книжка, которую когда-то Джек положил сюда вместо дневника Розы Киджеры. Я перелистнула несколько страниц и похабно захихикала, глядя на порнографического характера текст и картинки.

Фантазируя, как сообщу кэпу свою догадку, а также представляя, какой восхитительный скандал устрою ему за то, что он всё это время сотрудничал с Уиллом, а мне врал, что не видит никакого мелькающего корабля за бортом, я услышала тяжёлые, хлюпающие шаги совсем рядом. Спохватившись, закусила губу, вернула книжку и шкатулку на место и забегала по каюте в поисках укрытия. Взгляд упал на большое расстояние между полом и кроватью, и я галопом кинулась туда. Плюхнулась на пол, и извиваясь подобно гусенице, заползла под койку. Здесь меня встретила вековая пыль, покатывающаяся пустая бутылка, а также – я не сдержала презрительной усмешки – какой-то кружевной предмет женского белья кокетливого вида, забытый одной из капитанских подружек.

Взвизгнула дверь. Я замерла. Сквозь щель из-под кровати было видно только ноги вошедших Уилла и Джека. В полном молчании они прошествовали за стол.

От пыли засвербело в носу. Я с ужасом уловила позывы к чиханию и зажала нос, яростно сдерживаясь, чтобы не разразиться громким «Апчхи!», и не выдать своё присутствие. Зазвучал звук струящейся жидкости, а потом по столу стукнула кружка.

– Сомневаюсь, что ты согласишься выпить, поэтому достал всего одну чарку, – беззастенчиво объявил Воробей.

– Зря, – мрачно отозвался Тёрнер и залпом опрокинул содержимое чарки себе в рот – вряд ли живого мертвеца горячит ром – скорее, сделал он это, чтобы опровергнуть слова Джека.

– Что ж! – подождав, пока Уилл вернёт чарку, Джек наклонился над столом. – Вижу, ты следил за нами всё это время. Скользил за бортом, как ангел-хранитель.

– В этом была необходимость.

– Думал, я скроюсь и предам тебя? Какое унизительное замечание!

– Джек, – мрачно и укоризненно проговорил Уилл. – Ты действительно хочешь обсудить, почему я не доверяю тебе?

– Ты не находишь странным заключать такие серьёзные сделки с тем, к кому у тебя нет доверия?

– Просто я знаю, что ради того, чтобы твоя «Жемчужина» снова не вернулась на дно, ты пойдёшь на всё, – в голосе Тёрнера впервые появились нотки улыбки. Джек посчитал разумным промолчать. Вместо ответа в чарку снова полился ром. – Итак, – медленно произнёс Уильям, принимая в руки хмельной напиток. – Надеюсь, наш уговор в силе? Всё нужное у вас?

– Если бы ты принял участие, а не наблюдал со стороны, всё нужное было бы в наших руках намного раньше, – заметил Джек. Однако Уилл уловил суть:

– Выходит, у вас.

– У нас, – подхватил капитан. – И не без помощи твоей златовласой зазнобы. Когда я виделся с Элизабет, она… кхм… упоминала, как скучает по тебе.

Я слушала беседу, открыв рот, а после того, как разговор ушёл в это русло, осторожно высунула нос из-под кровати. Взгляд Уилла подёрнулся пеленой и устремился куда-то сквозь Джека. Словно зачарованный, он повторил со вселенской тоской в голосе:

– Ты. Виделся. С Элизабет…

– Ага, – беззастенчиво закивал Джек, прикладываясь к бутылке. – Но вот что, Уильям. Я передумал и предлагаю альтернативу. Вместо амулета ты получишь это, – в руке Джека появился золотой медальон, украденный на острове аборигенов. – На эту вещицу можно долго жить. Хотя, тебе это и так обеспечено, – заметил он, чем вызвал неодобрение на лицо Уильяма. Джек тряхнул медальоном, и он маятником закачался на цепочке. – Не суть. Ты можешь продать этот медальон за огро-о-омные деньги, потом махнуть в Новый Орлеан и там заказать услуги какой-нибудь симпатичной ведьмочки, чтобы она сняла с тебя проклятье «Голландца».

– Ты думаешь, я не пытался ходить к тем, кто называет себя колдунами? Думаешь, не пытался снять проклятие у них? Теперь я не верю шарлатанам. А такую, как Тиа Дальма, мне не найти. Я на эти условия не согласен.

– Подумай ещё раз, – Джек положил медальон в ладонь Уильяма и сжал её. – Этот медальон стоит столько, сколько тебе и не снилось, смекаешь?

– Нет! – Уилл резко подскочил и швырнул медальон в лицо Джека. Тот отшатнулся и попытался поймать драгоценность, но та выпрыгивала из его рук, как горячая картошка. Уилл не утратил аристократичных манер и терпеливо дождался, когда Воробей наконец ухватит медальон за золотую цепь, и только тогда продолжил: – Нет, Джек. Мне нужен Амулет. Позабыл про своё обещание? Я сойти на берег не смогу ещё много лет. Поэтому всё в твоих руках. Или тебе не дорога твоя «Жемчужина»? Забыл, как просил меня поднять её со дна?

В Уилла устремился взгляд, полный раздражения. Джек искривил губы и сдвинул брови, будто вместо Уильяма перед ним находилась нелитературная субстанция. Только я со своего ракурса могла видеть, как руки Воробья под столом сжались в кулаки.

Я же в свою очередь чувствовала себя, как только что родившийся ребёнок, который в утробе матери не подозревал, что вокруг него существует огромный мир. Этот диалог перевернул всё моё представление о реальности. Раньше мне представлялось, что момент, когда мне станет известна цель поисков Амулета, будет пафосным и ярким, и сложно было поверить, что это произойдёт под кроватью. А ещё сложнее поверить и осознать, какова эта цель.

Несколько секунд Джек потратил на внутреннюю борьбу, после чего, наконец, с огромным трудом выдохнул:

– Я всё сделаю.

Тёрнер удовлетворённо кивнул. Не прощаясь, не говоря ни слова, он задержал взгляд на Джеке и прошагал к порогу каюты. Воробей не двинулся с места, пока за спиной Уильяма не хлопнула дверь. И, едва тот скрылся, я выкатилась из-под кровати:

– Так! Будь добр всё объяснить! – Джек уставился на меня как на привидение. Я беззастенчиво отряхнулась от пыли и встала перед Воробьём, скрестив руки на груди. – Впрочем, нет! Я и сама всё поняла. Это Уилл заставил тебя искать Амулет. А если не найдёшь, пообещал утопить «Жемчужину»! Ты всё это время не признавался в этом мне, потому что считал позорным, что тебя заставили искать Амулет!

Джек неприязненно поморщился, словно ему было противно сочетание слов «тебя» и «заставили».

– Нет. – Жёстко и холодно процедил он сквозь зубы, надвигаясь на меня. – Это было не заставление, а сделка. Незадолго до твоего появления «Чёрную Жемчужину» утопили во второй раз. И я во второй раз заключил сделку с капитаном «Летучего Голландца», благо, что с Уиллом, а не с тем осьминожкой. Только условия были другими, чем в прошлый раз: Уильям, силой, данной ему должностью капитана «Голландца», поднимает мою «Жемчужину» со дна, а я в оплату за это достаю для него Амулет Ротжета. Амулет должен помочь ему избавиться от проклятия и вернуться на берег к своей цыпочке. И только в случае, если я нарушу уговор, он вернёт «Жемчужину» на дно. Именно поэтому я ищу Амулет. Для Уилла. Для «Жемчужины». А почему же я тебе об этом не говорил? Ха-ха, вовсе не потому, что считаю позорным заключать сделки ради того, чтобы сохранить свой корабль на плаву. А потому что мне не нужно было, чтобы ты искала встречи с Уиллом и пыталась изменить условия. Одним словом, чтобы не натворила глупостей и не лезла на рожон.

– Но я ведь лезла, так? – грустно улыбнулась я. Печальный взгляд устремился за оконное стекло. «Голландец» отходил в море. – И я знаю, если я совершенно случайно не оказалась бы под кроватью рядом с местом ваших переговоров, ты бы не раскрыл свою тайну даже сейчас. Боялся бы, что я буду тебе мешать!

– Боялся бы, что будешь пытаться всё изменить и в ходе попыток откинешься. А я не хочу брать грех на душу за смерть милой дамы.

– Спасибо, Джек! – максимально язвительно выплюнула я, прежде чем покинуть каюту. Однако, вылетая за дверь, я не понимала своих эмоций: в глубине души разлилось приятное тепло: косвенным образом выяснилось, что Джеку не всё равно на мою жизнь. Быть может, последняя фраза была наигранной – всего лишь отмазкой – но отмазкой, вызывающей улыбку и желание в неё верить.

К вечеру следующего дня мы достигли суши. Городок, который едва можно было назвать этим словом, казался игрушечным и будто бы выцветшим. Редкие огни в рассеянном порядке рассредоточились по улицам, и светились тускло, как будто сквозь туман. Совершенно одинаковые, жмущиеся друг к другу серые домики выглядели бумажными – словно архитектор складывал оригами, а потом просто свалил все поделки в одну кучу. Со всех сторон к городу жался лес, будто пытался вытеснить со своей территории незваного гостя. И этот единственный на многие мили кусочек цивилизации словно находился в коматозном состоянии: нищета и уныние тяжёлым запахом висели в воздухе, а безлюдные серые улицы были будто бы погружены в сон. Во всяком случае, именно такое впечатление сложилось, когда мы шагали по пропахшему морем и рыбой городу к таверне. «Мы» – это половина команды. Джек же с мистером Гиббсом и парочкой матросов отправились на рынок за необходимыми покупками.

Вопреки ожиданиям, таверна «Тихая Гавань» полностью соответствовала своему названию. В этой «Гавани» было уж слишком тихо для того, чтобы оно могло называться именем «таверна». От силы, занята была половина столиков – и то, с натяжкой. Поэтому, когда мы большой компанией ввалились внутрь, мы приковали к себе всё внимание: видать, здесь очень редко можно увидеть новые лица, да ещё в таком количестве. Голоса и заунывный писклявый мотив скрипки стихли, а пожилой грузный трактирщик, кажется, наоборот пришёл в восторг и поспешил выбраться из-за своего прилавка.

Разместившись, мы свели число свободных столиков к нулю. По живому блеску в глазах трактирщика можно было судить, что для него это настоящий фурор. Я устало приземлилась за столик у входа. В это место меня привлекло сразу несколько факторов: во-первых, хотелось посидеть в отдалении ото всех и погрузиться в свои мысли, а не мучиться в шумной компании матросов. Вторая же причина была более весомой: на этом столе была забыта полная чарка какого-то напитка. Плох тот пират, который не стремится получить вещь за даром, поэтому я нагло присвоила брошенный напиток себе. А ещё, потому что на покупку нового денег не имелось. Одним словом, вечер обещал пройти наискучнейшим образом.

Я сидела за на шершавой лавке, сложив руки на столе и водрузив на них голову. Чарка так и осталась нетронутой, и взгляд задумчиво скользил по неровностям на её корпусе. Первое время возбуждённые пиратские голоса мешали, но я автоматически включила в голове белый шум и пустилась в долгие раздумья – о Джеке, об его сотрудничестве с Уиллом, о том, успели ли Стивенсы добраться до Острова Дьявола быстрее нас, об Анжелике и мотивах её поступков. В результате долгих поисков самой логичной причины мне удалось связать два последних пункта вместе: что, если Анжелика работает на Стивенса, именно поэтому пыталась нам помешать, а смылась с координатами Острова Дьявола она только ради того, чтобы отдать их своему хозяину, Кристиану? Такие выводы выглядели правдоподобно, и я взяла на заметку рассказать о них лихому капитану.

За окном зашуршало, а по крыше раздался лёгкий стук. Взгляд устремился за оконное стекло: это был дождь. Своим появлением он сделал городок ещё мрачнее, а вечер ещё грустнее – будто пытался выжать из меня остатки настроения. И я развлекала себя тем, что делала ставки, какая капля воды стечёт с окна быстрее другой. Наблюдать за ручейками, стекающими по стеклу, нравилось с детства, поэтому я настолько абстрагировалась с этим занятием, что вздрогнула, когда скрипнула входная дверь и звякнул колокольчик. В тёплую таверну сразу же ворвался поток свежего влажного воздуха и навязчивый шум дождя.

– У-у, кэп! Идите к нам! – сгрудившиеся за соседним столиком матросы замахали руками. Взгляд перенёсся ко входной двери. Джек, стоящий на пороге, с профессиональной точностью оценщика обвёл взглядом таверну и шагнул внутрь.

– Поздравляю, господа! – Джек остановился прямо рядом с моим столиком, чем заставил меня недовольно отлепить голову от столешницы. – Мы пополнили запасы оружия и провизии. Завтра же выйдем в море – и прямиком за Амулетом!

Соседний столик взорвался нестройным криком «Ура!» в воздух взметнулись кружки, а Джек Воробей в свою очередь, подхватил с моего стола мою чарку и залпом осушил её до дна. Я в справедливом негодовании отклонилась назад. Внезапно мысли посетила гениальная идея. Внутренний голос разразился зловещим смехом. «Давненько мы не издевались над нашим кэпом…» – хмыкнул он. Я сразу же привела план возмездия в исполнение: брови поднялись «домиком», губы искривились и задрожали, а глаза налились искусственными слезами. Секунда взгляда в глаза капитану – и я уронила голову на руки и зашлась в громких, несчастных рыданиях. Вокруг стихло. Десяток изумлённых глаз уставился на меня и на крайне смятённого Джека. Брови Воробья сблизились, а его рука осторожно легла на мою дрожащую спину.

– Э-э… Милая, ты не переживай так, – произнёс осторожно, смутившись, будто боялся, что я сейчас накинусь на него с кулаками. – Было бы из-за чего рыдать. Сейчас тебе нальют за мой счёт! Эй, трактирщик, – капитан щёлкнул пальцами хозяину таверны, и снова склонился надо мной.

– Ты не понимаешь! – я оторвала голову от стола так резко, что едва не припечатала затылком нос Джека. – Я самый одинокий и несчастный человек на свете; я никому не нужна, и моя жизнь – одна сплошная душевная боль! Вдобавок, у меня сегодня был самый отвратительный день в жизни! Меня ограбили, избили, изнасиловали! И вот, я, наконец, решаю покончить с собой, но тут приходишь ты, и выпиваешь мой ЯД!!!

Воцарилась такая тишина, что единственным звуком стал визг тряпки о тарелку, которую по инерции вытирал трактирщик, с абсолютным шоком глядя на разверзшуюся ситуацию. Джек моргнул, отступил назад, покосился в пустую чарку, склонил голову на бок и нахмурился. Из матросской компании прилетело одинокое «я-якорь мне в ром», кто-то присвистнул. Все чего-то ждали, вероятно, признаков того, что яд подействовал. В глазах Джека появился нездоровый блеск, как при лихорадке: он был шокирован не меньше остальных, и, уверена, на несколько секунд его обуял ужас. Пока я не хлопнула по коленям и не разразилась смехом:

– О-ой, не могу! А-ха-ха! Купился! Ха-ха-ха-ха-ха! Купи-и-ился! – и от бешеного порыва согнулась пополам. Среди матросов недовольно загудели, откуда-то тоже донеслось подленькое хихиканье. Джек прирос к полу и возвышался надо мной, как хищник над жертвой. Я не могла остановить поток смеха. Взгляд подпрыгнул к капитанскому лицу, чтобы увидеть, какие эмоции вызвал очередной розыгрыш. Но вместо оттенков уязвлённого самолюбия, которые всегда забавно отпечатываются на капитанском лице, появилось странное выражение. Джек качнулся, будто потерял равновесие. Лицо исказила болезненная гримаса, губы слегка приоткрылись, будто капитану стало нечем дышать. Его почти неосознанный взгляд прошёл будто сквозь меня, сквозь команду. Кэп зашатался, опёрся о край моего стола, будто вот-вот упадёт, и тяжело, надрывно задышал.

– Э-эй, Джек! – испуганно просипела я, легонько коснувшись его руки. – Джек, ты чего…? – голос задрожал как у барашка, которого ведут на заклание.

Воробей издал звук, похожий на «А» и «Э» произнесённое одновременно, завалился назад. Глаза закатились – и он шумно рухнул на пол.

Мне будто пощёчину влепили. Шок молнией пронзил тело. Дальше слов было не нужно – я рухнула на колени рядом с капитаном и заистерила:

– Джекки! Джекки, что с тобой, Боже! – я легко похлопала его по щеке, прижалась ухом к груди, прислушиваясь к сердцебиению, вцепилась в его запястье, дрожащими пальцами нащупывая пульс. – Джек, миленький, что же ты… Врача! Кто-нибудь, врача!

Я не заметила, как команда сгрудилась вокруг меня и Воробья, загалдела, как Гиббс, расталкивая всех, принялся трясти друга за плечи, таким несмышлёным образом пытаясь привести его в чувства. И сквозь весь этот галдёж эхом пробился внутренний голос: «А ведь ты не знаешь, что было в этой чарке. Ты её просто нашла. Там действительно мог быть яд». У меня оборвалось сердце. Всё вокруг замедлилось, и воспринималось сквозь пелену. Душа как будто отделилась от тела: неожиданно для самой себя, я кинулась на Гиббса, который своими действиями делал только хуже, и подобно дикому разъярённому зверю взревела:

– Прочь! Уйди прочь! – и оттолкнула его от капитана, пугаясь собственного голоса – будто в меня вселился бешеный демон.

Я примкнула к губам Джека, вдыхая в них воздух. Несколько вдохов – и от искусственного дыхания я приступила к непрямому массажу сердца: крест-накрест сложила руки на его груди и принялась с силой надавливать. После этого снова набрала полные лёгкие воздуха и прижалась к губам Воробья, выдыхая всё до последнего, не жалея ни капли воздуха. Оторвалась от него и снова сложила руки на груди, но не успела надавить, как замерла, уставившись на лицо Джека. Я сразу заметила на нём едва уловимую перемену. Внезапно его тело содрогнулось и затряслось. Меня обуял новый приступ паники:

– Джекки, что же с тобой? – но, заметив на его лице появившуюся улыбку, внезапно поняла, что он просто смеётся!

Я оторопела и несмышлёно хлопнула ресницами, наблюдая, как беззвучный смех Воробья перерастает в оглушительный:

– А-ха-ха-ха! Ха-ха! Купилась! – передразнил он меня. Я шокировано наблюдала, как Джек заливается смехом, едва ли не катаясь по полу и показывая на меня пальцем.

– Я чуть с ума не сошла! Ты… Ты нормальный вообще?! – я с порывом забила его по руке, задыхаясь от возмущения.

– Один-один! – ухмыльнулся Воробей, принимая сидячее положение. – Это оказалось очень забавно, обращать против тебя твой же розыгрыш. Но искусственное дыхание мне понравилось.

– Ненормальный! – пропищала я, схватила его за грудки и впилась в его губы поцелуем – жёстким, требовательным и необходимым, чтобы почувствовать, что он жив, что он рядом. А когда оторвалась от его губ – не успел он отвесить очередную реплику – влепила ему звонкую пощёчину. Воробей отшатнулся и зашипел.

– Я бы сказал, что этого не заслужил, но не скажу, так как поцелуй был вполне заслужен.

Матросы протянули Джеку руки, помогая подняться – он опёрся на них, резво вскакивая; а меня одним движением за талию поднял мистер Бергенс. В руки сразу же сунули чарку рома – и мне и Джеку, после чего он поспешил объявить:

– Итак, господа, сегодня, двадцать пятого июня тысяча семьсот двадцать шестого года, я объявляю финальный раунд наших поисков открытым!

Чарки взметнулись вверх, расплёскивая красные капли хмельной жидкости. И только я замерла, глядя куда-то невидящим взглядом, а внутренний голос эхом повторил слова Джека.

– Двадцать пятое… – себе под нос выдохнула я.

– Что-то не так? – поинтересовался мистер Гиббс.

– Да нет, всё так, – я хмыкнула и глупо улыбнулась. Потом пожала плечами и подняла взгляд. Десяток вопрошающих глаз уставился на меня. Я кивнула своим мыслям и как бы невзначай добавила: – Сегодня мой день рождения.

Заявление было неожиданностью для всех, возможно, отчасти, потому что многие пираты давным-давно забыли дату появления на свет и редко её празднуют. Однако спустя секунду молчания зал залился весёлыми криками:

– О-о-о! За это надо выпить!

– Да-да!

– Поздравляем!

Я взметнула чарку в воздух.

– За то, чтобы мы удачно завершили нашу операцию! – провозгласила я и залпом осушила половину кружки.

– А я предлагаю выпить за одну очаровательную именинницу, которая к тому же великолепно целуется! – в свою очередь произнёс Джек. Матросы понимающе захмыкали, кто-то похабненько загоготал. Кружки снова стукнулись боками. Я привалилась к Джеку, заливаясь полупьяным смехом и едва не расплескала ром на его одежду.

– И сколько же лет, простите за невежество, исполнилось тебе, мисси? – склонившись к моему уху, прошептал мистер Бергенс. Я задорно вздёрнула подбородок:

– А как вы думаете?

Бергенс неопределённо повёл глазами.

– Двадцать. Если ты младше, тебе это польстит. Если ты старше, тебе это тоже польстит.

– А-ха-ха! Ну почти, – закивала я. – Прибавь к этому числу ещё три годика, и я скажу, что ты угадал.

Пока Бергенс с воодушевлением, по старой доброй традиции, дёргал меня за уши целых двадцать три раза, а матросы вели дружный счёт, трактирщик что-то восторженно обсуждал с парочкой посетителей, ненароком поглядывая в нашу сторону. Ещё бы! Такое шоу в этом скучном поселении редко можно было увидеть! Завтра им будет что рассказать собутыльникам.

Мы вернулись за стол дружной гурьбой, и на этот раз отвертеться мне не удалось – и я заняла почётное место во главе застолья. И пока со всех сторон на меня сыпались пожелания и комплименты, я самоотверженно вгрызалась в сочную куриную ножку, что так заботливо мне подали в качестве праздничного блюда. И, доедая последний кусочек под звуки пошленькой пиратской песни, пришла к закономерному выводу: «Пожалуй, это лучший день рождения в моей жизни!»