Текст книги "За краем Вечности (СИ)"

Автор книги: Jane_BlackCat

сообщить о нарушении

Текущая страница: 36 (всего у книги 45 страниц)

Вскоре на вершину холма стали подниматься люди. Солдаты шагали ровным, выверенным строем, а среди них выделялись две фигуры: холёные, в сверкающих сапфирово-синих мундирах. Узнать их было немудрено: Кристиан и Фридрих Стивенсы шагали во главе отряда, и едва заметили меня, бодро засеменили в мою сторону. Стоило им подойти ближе, Кристиан удивлённо поднял брови и сложил руки за спину:

– Полагаю, первым делом должен сказать, насколько я рад встрече, но кое-что меня удивляет, и это требует задать вопрос. Мисс Оксана, зачем вам факел средь бела дня?

Я удобнее перехватила потеющей ладонью факел, который зажгла, пока отряд поднимался на холм.

– Не переживайте, мистер Стивенс, ни вас, ни вашего племянника я не сожгу, – я натужно улыбнулась, и сдержанно кивнула молчаливому Фридриху. – Кхм… К делу. Я хочу увидеть Воробья. Удостовериться, что он жив.

Стивенс ухмыльнулся по-крысиному противно.

– Как забавно. А я в первую очередь требую, чтобы вы мне показали, что лоскут с подсказками Киджеры у вас.

Я невольно ощутила, как подрагивают колени, а спина покрывается испариной. Рука опустилась в карман, леденеющие пальцы нащупали тряпицу.

– Хорошо, – злобно выплюнула я, извлекая на свет подсказки. Стивенс, как одержимый, рванулся к ним с лихорадочным жаром в глазах. Но не успел он протянуть загребущие руки, я уже занесла лоскуток над факелом. Кристиан будто на невидимую стену наткнулся: тотчас остановился и примиряюще поднял руки. – Значит так, господин Стивенс. Я кое-что перепутала, и нечаянно постирала тряпицу в масле, а не в воде. Если она упадёт в огонь, от неё в два счёта останется лишь пепел. Если вы сделаете глупость, я без раздумий разожму руку. Можете провести логическую цепочку?

Стивенс издал тяжёлый вздох и поднял уголки губ в такой натянутой улыбке, что вокруг глаз появились морщинки.

– Как же неразумно вы себя ведёте. На вид: совсем взрослая, умная и серьёзная дама. А на деле совершаете такие по-детски глупые поступки. Неужели вы действительно готовы отрезать пути к такой великой цели ради спасения какого-то малахольного пирата?

– Где Воробей? – чётко выговаривая слова, с расстановкой повторила я.

Не отворачиваясь, Стивенс тронул за плечо своего племянника, что до сих пор невесомо присутствовал рядом с ним. Тот спешно засеменил к солдатам. Мимо них он немного спустился с холма и махнул рукой, после чего оттуда нарочито медленно вышли ещё два солдата. Я ощутила, как рука над факелом начинает трястись. Между ними шагал пленник. Его запястья были крепко перетянуты верёвкой, а походка прихрамывала: простреленная нога давала о себе знать. Его сверкающий взгляд с профессиональной скоростью бегал по окрестностям, подмечал малейшие детали, но запнулся об меня и задержался. Я приветственно склонила голову с лёгкой улыбкой, хотя внутри всё взорвалось фейерверком облегчения: кажется, он невредим. Джек удостоил меня едва заметным приветственным кивком и недовольно зарычал, когда его дёрнули, заставляя стоять смирно. Солдаты с пленником остановились в отдалении от нас, а Стивенс, лениво пронаблюдав за процессией, снова повернулся ко мне.

– Как видите, он жив и невредим.

– Отпустите его. Пусть он уйдёт.

Стивенс выразительно покосился на тряпицу.

– У меня нет гарантий. Сначала выбросьте факел.

Я почувствовала приближение паники. Этот поворот не входил в план, и, если повиноваться приказу, всё будет зависеть только от Стивенса. Тело пробил озноб. Умоляющий взгляд обратился к Джеку. Воробей не двигался и молчал, и даже взгляд был простым, прямым, ничего не подсказывающим. Искать поддержки у команды пиратов, засевших в засаде где-то неподалёку, бесполезно: по сравнению с огромным отрядом Стивенса, Гиббс и несколько матросов никчёмны, как деревянная сабля против атомной бомбы. Остаётся надеяться только на себя и на то, что Кристиан сдержит слово. Я резко и шумно выдохнула, обернулась к морю и швырнула факел. Он прочертил в воздухе огненную дугу и булькнул в волну.

Я уныло глядела ему вслед, накапливая в глубине души новых сил для борьбы – неважно, моральной или физической. Но внезапно за запястье схватили. Не успела я возмущённо пискнуть и обернуться, как тряпица выскользнула сквозь пальцы.

Стивенс довольно потряс отнятым лоскутком, но не успела я нащупать пистолет на поясе, он заломил мне руку. Ещё миг – и я оказалась в руках солдат. Они вцепились в плечи, где-то в стороне в предвкушении звякнула цепь кандалов. Я взревела и зарядила пяткой назад, замахала локтями, заехала кому-то под глаз, но касание пистолета у виска и характерный щелчок привели в чувство. Пришлось успокоиться и опасливо поднять руки.

– Спасибо, что отдала, – Стивенс издевательски помахал у меня перед лицом тряпицей. – Вот так бы и сразу.

– Всё, подсказки у вас, дайте нам с Джеком уйти. Вы сказали, что отпустите, – прошипела я, стараясь примириться с яростью, и всё ещё питая надежду на мирное разрешение переговоров.

– Конечно, отпущу! – Стивенс снова заложил руки за спину, что уже перешло в его любимый жест, и медленно приблизившись, склонился ко мне. – Мисс Оксана, вы считаете меня извергом, но это не так. Я всего лишь политик. Стратег. Конечно, я вас отпущу. – Он прошёл к пленному Джеку, и остаток фразы выдохнул ему в лицо: – Только после того, как достанем Амулет.

Джек насмешливо фыркнул.

У меня внутри всё похолодело. Увы, но мимолётная мысль «Не стать бы провожатой», была отгадкой к плану Стивенса. И Джек, который проделал такой долгий путь, чтобы найти дорогу на этот остров, стал главным козырем, так как он показал, что способен пройти через всё ради цели, а с таким чертовски изобретательным попутчиком сильно увеличиваются шансы довести дело до конца.

– Чёрт… – чётко и громко выговорила я, будто нарекая этим именем Стивенса. Джек же выдавил лёгкую и независимую улыбочку, а также повёл плечами, будто бы намекая прилипшим к нему солдатам, что их хватка ему не в радость:

– Так и знал, что этим кончится.

– А теперь, капитан Воробей, будьте так любезны, сообщите нам, куда держать путь, – намеренно скомкано выговорив его имя, Стивенс с наигранно учтивым видом протянул Джеку лоскуток с подсказками.

Воробей встряхнул связанными кистями рук в молчаливом намёке, что верёвки мешают ему взять тряпицу. Скрепя сердце, Стивенс кивнул своему племяннику – и тот чиркнул по ним кинжалом. Путы опали, и пока Джек возился с лоскутком, Стивенс наблюдал за мной, снисходительно покачивая головой. Под его взглядом я чувствовала себя совершенно голой и беззащитной, и спустя минуту не выдержала: смело подняла голову и вперила ему в лицо прямой взгляд:

– Вы дыру во мне прожжёте.

– Я всего лишь гадаю, что мне сделать с вами, если вы или Воробей вздумаете сбежать, либо же заведёте нас в западню. – Кристиан Стивенс выпрямился передо мной, и его холодные шершавые пальцы осторожно приподняли моё лицо за подбородок: – Я надеюсь, тряпица настоящая?

Я настойчивым движением убрала его руку, стойко выдерживая тяжёлый упрекающий взгляд.

– Разумеется.

Тем временем Джек под надзором Фридриха Стивенса окончил изучать инструкцию, и с его стороны доносилась возня, будто кэп пытался привлечь внимание Стивенса, который усердно игнорировал его.

– Кхе-кхе… – Только когда из-за спины Кристиана донеслось вежливое покашливание, тот страдальчески возвёл очи к небу и повернулся. Джек приподнял ус в самодовольной ухмылке, защёлкнул крышку компаса и взмахнул тряпицей, как веером: – У нас есть курс! К северо-западу от нас. Надо пройти к основанию мыса и ещё с милю продвинуться вглубь острова.

Стивенс сурово возвысился над капитаном:

– Назови конкретный ориентир.

– Там есть скалы, образующие полукруг. У их подножия озеро, – последовало в ответ раздражённо, будто кэпу чертовски надоел весь этот цирк.

Обменявшись тяжёлыми, пропитанными ненавистью взглядами, мы двинулись в путь. Я старалась сократить дистанцию с Джеком, идти ближе к нему, но каждое моё движение повторял пистолет в руке Стивенса-младшего. Этот факт угнетал и невольно приводил к мысли: «сбежать не получится». Сложно сохранять спокойствие, когда каждый твой шаг контролируют.

Сквозь плотную завесу лиан и равномерный частокол деревьев пробираться пришлось невыносимо долго. От сочной насыщенной зелени вскоре начало рябить в глазах, а широкие мясистые листья так и норовили встретиться на пути у моего лица, будто пощёчину дать хотели. Но такие природные «пощёчины» помогали сохранять хладнокровие. Правда и вынуждали быть вдвойне настороже: ведь если отвлечься на коварное полчище листьев, под ногу обязательно подвернётся каверзная коряга, а падая, я запросто смогу стать неким «спусковым крючком» для рефлекса Фридриха Стивенса. Заядлый пьяница с по закону трясущимися руками может совершенно случайно от неожиданности сделать выстрел. Поэтому я чувствовала себя раненым кузнечиком, прыгающим по минному полю среди голодных птиц. Впрочем, и птицы, и кузнечики тоже встречались на пути: первые аккомпанировали нашу дорогу мелодичными криками, а вторые временами бились прямо в лицо, будто с ума сошли.

Наконец, в этом увлекательном квесте наступил перерыв: заросли мягких ветвей, переплетённых коричневыми лианами, не без труда раздвинулись руками Стивенса, и в лицо дыхнуло свежестью прозрачного горного воздуха. Перед нами земля резко обрывалась: внизу глубокого обрыва сапфировым блеском отдавало озеро – большое и почти идеально круглое, будто нарисованное ребёнком. «Привал», – сообщили впереди, и я с восторженным «Ах!» растянулась на земле. С двух сторон озеро окружала цельная скала – она образовывала почти идеальную параболу, и будто обнимала, прикрывала собой озеро от ветров. Я невольно подивилась: такое чудо природной архитектуры в другое время могло бы стать магнитом для туристов и предметом восторгания учёных. Удивительно, однако.

– И куда дальше?

Джек растянул тряпицу таким резким движением, что она хлопнула на воздухе.

– Мм… – Воробей недоверчиво прищурился и перевернул инструкцию. – Скажем так… Мы-ы… опоздали. – И он одним движением смял лоскуток, а после развёл руками.

Брови Стивенса возмущённо сползлись к переносице.

– Что-о? Дай сюда! – он выхватил у пирата лоскуток, на что тот дёрнулся и брезгливо потряс рукой.

Пока Стивенс возмущённо вертел тряпицу, Джек закатил глаза и подавил тяжёлый вздох:

– Суть в том, что это нечто вроде природной карты, – И он указал на озеро. – В дни солнцестояния последний луч солнца, проходя через горный разлом, пересекает эту каменную… параболу точно посередине, а перед тем, как исчезнуть, освещает место, где находится Амулет. Увы, летнее солнцестояние было уже несколько дней назад.

– Какое сегодня число?

Я припомнила позавчерашнее празднество моего дня рождения и, не задумываясь, ответила:

– Выходит, двадцать седьмое июня.

– Значит, мы опоздали на пять дней. Это не столь важно. Сейчас всё равно самые длинные дни в году. Останемся здесь до вечера, а потом будет видно, – заключил Стивенс.

Далее отряд разбил нечто наподобие лагеря: двое матросов натаскали из чащи фруктов, и когда день стал сдавать позиции, затеплился маленький костёр. Джек занял себе место, облокотившись на согнутую пальму у самого обрыва. Обрадовавшись, что мне выпала возможность на время избавиться от наблюдения пистолета Фридриха, я поспешила к капитану:

– Я подсяду? – и не дожидаясь ответа, привалилась к пальме рядом с капитаном.

– Разве я могу сказать «нет»? – с улыбкой в голосе Джек повернулся ко мне.

Я придвинулась к нему и еле сдержалась, чтобы не обнять его, но вместо этого просто поковырялась носком сапога в земле и опустила взгляд:

– У тебя есть план?

– Спорный вопрос. У меня почти никогда нет плана. В основном я импровизирую. Нужен только…

– …Благоприятный момент… – одновременно закончили мы. Я словила на себе вопрошающий взгляд Джека и не смогла сдержать улыбки.

– Этим ты руководствовалась, когда пришла добровольно отдавать Стивенсу инструкцию Розы безо всякого плана?

– Благодарность засчитана, – усмехнулась я. – Кстати, как ты? – и указала взглядом на ещё не затянувшуюся рану.

Джек качнул ногой, перетянутой белой окровавленной тканью.

– Нормально. Пуля не задела кость. А на корабле этого парня в парике, – Джек кивнул на Стивенса, о чём-то спорящего с племянником, – был пленный судовой лекарь. Вот он и помог, вынул пулю и перевязал.

– Хорошо, – у меня с души свалился ещё один камешек.

– Подъём! Сворачиваем это лежбище и скоро выдвигаемся в путь, – раздражённый взбалмошный голос Стивенса пронёсся над лагерем и отразился эхом где-то меж скалистых склонов. Я с кряхтением приняла вертикальное положение и похрустела затёкшей спиной.

День гас. Огромный солнечный диск опускался за чёрные танцующие верхушки леса, вспарывая небо кровавым закатом. Облака, как порванная вата, замерли вокруг. Заря поднималась всё выше, будто пыталась вытеснить их с неба. Ветер гудел в скалах, будто затянул прощальную песню. Я не сдержала мрачную усмешку: надеюсь, эта песнь не станет нашим реквиемом. Промозглые порывы ударили в лицо свежим холодом. Солнце гасло. Тень поползла по горным склонам, и полоса света на скалах стала сужаться, поднимаясь всё выше, пока гигантская скала-парабола не осталась освещена только по плоской равномерной верхушке. Тогда – мы все подались вперёд – на миг всё затихло, будто природа Исла-дель-Диабльо подготовилась к тому, чтобы приоткрыть нам свою тайну. И последний луч света сошёл с блестящей тёмно-синей вершины каменной параболы – и скользнул на шершавый горный пик, украшенный зеленью, подсвеченной золотом заката. От этого захватило дух, а слова Джека эхом пронеслись в голове, будто он снова повторил их: «…последний луч солнца, проходя через горный разлом, пересекает каменную параболу точно посередине, а перед тем, как исчезнуть, освещает место, где находится Амулет.» Это было настолько сокровенно – видеть то место, к которому мы стремились столько времени, в считанной полумили от нас.

– А теперь вперё-ё-ёд, – деловито сообщил Стивенс, подбоченясь и подхватив с земли кожаную сумку.

В лесу темнело с каждой минутой, поэтому двигаться к горному пику пришлось с увеличенной скоростью. Тени сгустились, чем усугубили препятствия на пути. Когда мы обошли каменную котловину по кругу, оказалось, что высшая точка гор, на которую указало заходящее солнце, намного ближе, чем кажется, и склоны поднимаются не очень высоко. Это обстоятельство помогло нам добраться на вершину до наступления полной темноты.

В лиловых сумерках разреженный горный воздух отяжелел и стал более весомым. Даже пальмы будто бы склонились под его тяжестью. Джек шарил в кустах, Стивенсы отдалились к противоположному склону холма, а я продвинулась вглубь леса. Что конкретно искать никто не знал, но я не сомневалась, что Амулет не может просто так висеть на ветке под табличкой «Поздравляем с завершением пути!». Естественно, с каждым из нас увязалось по паре солдат, обязанных следить за тем, чтобы мы с Джеком не сбежали, а со Стивенсами не приключилось худого. Но не успела я выйти на опушку меж тонкими искривлёнными деревцами, возбуждённый крик потревожил засевших в кронах птиц:

– Э-ге-гей! Все сюда!

Я почувствовала, как волосы на затылке встают дыбом от предчувствия: ничто не может пройти гладко. И сгорая от волнения, рысцой побежала на зов, не сомневаясь: они что-то нашли. И оказалась права: стоило спуститься чуть ниже по склону, как меж деревьями проступил силуэт каменного строения. Джек, взъерошенный как кот, которого напугали пылесосом, одиноко стоял перед дверьми небольшой часовни, увитой плющом и позеленённой покрывалом из мха. Из кустов послышалось суматошное шуршание, и на свет заходящего солнца вывалились Стивенсы в обществе солдат, придерживаясь за шляпы и очищая офицерские мундиры от приставучих веток и листьев. При виде часовни все впали в лёгкую оторопь на доли секунды. Я обвела строение настороженным взглядом, и спину закололо иголочками плохого предчувствия.

Часовенка – совсем крохотная – имела преклонный возраст, и из неё уже сыпался песок вперемешку с кирпичами и древесиной: местами обвалившаяся крыша и замшелые стены, изъеденные коррозией, вне сомнения, не видели человеческого присутствия не первый век.

– Если Амулет и правда на этом острове, то кроме как здесь нигде находиться не может.

Я ответила молчаливым согласием.

Пришлось приложить немалое усилие, чтобы освободить вход в часовню от преграды в виде плотного зелёного вьюна. А пока мужчины отдирали его от двери, я нервно грызла ногти. Когда поросль отодралась от каменной стены, дверь, в отличие от неё, совершенно не стала сопротивляться нашему вторжению. Стоило пары толчков – и она звучно хлопнулась на пол. Из темноты прохода повеяло замогильным холодом. Внутри было темно и сыро, как в склепе. Нас с Джеком вежливо «попросили» стать первопроходцами «ненавязчивым» толчком пистолета в спину. Подозрительный запах чего-то гниющего ударил в нос так, что в глазах помутнело. Сзади в руках Стивенсов полыхнули фонари.

– Спасибо! – послышалось рядом. Я скользнула мрачным взглядом по Джеку, невозмутимо выхватившему фонарь из рук незадачливого Фридриха Стивенса, и цыкнула языком. Внутри часовни оказалось совершенно пусто. На холодных кирпичах застыли капельки природного конденсата, а на каждой из четырёх арочных стен изображалась одна из стихий: на восточной синела облупленная краска, которая складывалась в изображение морских волн, напротив неё проглядывалось выцветшее изображение пламени, на южной стене вырисовывались облака на синем небе, а напротив – земляные холмы. Но было здесь и ещё что-то, что неумолимо привлекало внимание. Посередине каждой стены из-под слоя краски выступала маленькая золотая фигурка местного божка с обезьяньей мордой, изображение которого глядело на нас ещё с карты, найденной некогда на Пуэрто Плата. Но одна из фигурок – а именно та, которая была на «земляной» стене – была перевёрнута вверх ногами. Отчасти интуиция, отчасти запах гнили, чувствующийся именно в том направлении – убедили меня приблизиться. Пока Стивенсы и солдаты уныло пинали куски обвалившейся крыши и подсвечивали фонарями на расписные стены, мы с Джеком синхронно – будто он тоже что-то почувствовал – подошли к стене с перевёрнутой фигуркой.

Перевёрнутый божок вызывал ощущение чего-то неправильного, недоделанного, будто внутренний перфекционист словил занозу. Более того, неприятная вонь у этой стены усиливалась, что наводило на справедливые предположения.

Ладонь прошлась по холодной золотой выпуклой фигурке, а взгляд обратился к Джеку. Тот глядел на меня, сблизив брови и, уловив в моём взоре немой вопрос, поспешил растянуть лоскуток с инструкцией. Бледные буквы на ткани гласили, очевидно, цитату из какого-то древнего манускрипта:

«Стихии вмиг круговорот

Всю землю вниз перевернёт.

И чтоб восстановить баланс

Ты спросишь у страниц:

Где златом тайна отдаёт,

Где Амулет тебя зовёт,

Перевернёшь весь мир, и лаз

Сквозь стены поведёт вас вниз.»

Лёгкая, как полёт мотылька, мысль, коснулась разума ненавязчиво: и я увидела в капитанских глазах, что мы с Джеком поняли всё одновременно. Поняли и не усомнились: неужели всё может быть так просто?

Ладонь до сих пор лежала на золотой фигурке. Один поворот: как будто ключ в замочной скважине провернула. Фигурка приняла вертикальное положение. Воображение уже нарисовало картинку, как часовня содрогается землетрясением, со стен летит вековая пыль, и кирпичи разъезжаются, открывая потайной ход. Но всё случилось издевательски просто: стоило слегка надавить, как стена чуть углубилась, и появилась характерная щель: это оказалась дверь. Дверь, сливающаяся с разрисованной стеной, а фигурка божка – всего лишь дверная ручка.

За моим плечом вырос Стивенс, не успели мы с Джеком обменяться торжествующими ухмылками.

– Догадливые, однако, – хмыкнул он. Меня бесцеремонно оттеснили. Стивенс толкнул дверь. Её пронзительный скрип резанул слух, но потом резко оборвался – дверь на что-то наткнулась. Дрожащий фонарный свет упал на иссохшую почерневшую мумию: мёртвый человек лежал у самого прохода, протянув руку к двери.

– Оу… – я зажала нос – именно этот недоразложившийся труп создавал в воздухе такое стойкое амбре.

– Бедняга, – скорее следуя формальности, цыкнул Джек.

Стивенс толкнул дверь так, что она смела труп в сторону, открывая тёмный тоннель. Путь уходил вниз: узкий проход, звенящий капелью, был похож на горло какого-то монстра, что нас всех поглотил. Поэтому шли мы с осторожностью лис, пробравшихся в курятник – и ощущения были такими же: будто мы здесь совершенно чужеродны, и любое опрометчивое движение может спугнуть хозяев этого места. И тогда пиши пропало.

– А ведь кто-то бросил его здесь, – шепнула я, когда труп остался далеко позади. – Кто-то, выходя отсюда, запер дверь, специально чтобы он не успел выбраться. Ведь кто-то повернул дверную ручку с той стороны.

– Согласен. И этот кто-то, что немаловероятно, забрал Амулет.

Несколько возмущённых вопрошающих взглядов вперились в Джека. Тот с видом рассерженного учителя пояснил:

– Сами посудите, это очень удобно: забрать Амулет и бросить своего собрата погибать, чтобы тот не претендовал на него.

– Звучит как угроза, – холодно заметил Фридрих.

– Скорее, как факт, – вступилась я. – Поэтому у нас есть ещё один шанс отказаться от этого риска и не идти за Амулетом, которого там наверняка уже нет, – и выразительно покосилась вперёд.

Спустя минуту молчания Стивенс отрицательно мотнул головой:

– Идём.

С тяжёлым вздохом мы продолжили путь. Наше крайне натянутое положение привело к тому, что нам с Джеком пришлось выступать в роли «пушечного мяса», которое специально ведут впереди себя в качестве своеобразного щита. Первопроходцами были именно мы, а Стивенсы бесстрашно прятались за нашими спинами. Принимать удар на себя было даже унизительно, и про себя я решила, что как только начнётся участок пути с ловушками, характерными для таких пещер, я всенепременно спихну в неё Стивенса.

Но вопреки изощрённым планам возмездия, вместо участка с испытаниями из темноты молчаливо выплыла развилка: одна дорога вела прямо, а другая резко поворачивала влево.

– Во-от, начинается, – мрачно хмыкнула я. – В одном из этих тоннелей обязательно запрятаны смертоносные западни, и по закону жанра главные герои свернут именно туда.

Стивенс покрутил головой и с рассерженным сопением сложил руки на груди:

– Куда дальше?

В тишине снова хлопнула разворачиваемая тряпица.

– Направо, – Джек кивнул в сторону ближнего коридора и сложил лоскуток. – Здесь написано, что Амулет всегда прав.

Мы беспрекословно повиновались подсказкам Розы Киджеры и свернули в правый тоннель.

Скоро в нос забрался запах земляной сырости, вызывая ассоциацию с кладбищем. Под ногами захрустели щепки, крошки осыпающейся земли сообщили, что каменный участок пути остался позади, и теперь мы, подобно кротам, шагали по вырытой в земле гигантской норе. Огни фонарей растворялись во тьме, и по коже бежали мурашки от холодного страха: что же скрывает эта темнота? Резкий бездонный обрыв или гигантское подземное озеро? Горы сокровищ или горы человеческих костей? Стайки летучих мышей или прототип дьявола, в честь которого назван остров? А может быть, рукотворную глубокую шахту с множеством лестниц и подъёмников, как в «Сокровище нации»?

Нога обо что-то запнулась. Пещера растворила мой крик в своих гулких сводах. Я махнула руками в тщетной попытке ухватиться за воздух и кувыркнулась вниз. Вместо земляного пола пещеры меня встретила пустота. Холодный воздух просвистел в ушах вместе с каменной осыпью – тело мешком рухнуло на гладкую поверхность и покатилось вниз, как по горке. От собственного визга заложило уши, кожу на руках и подбородке обожгло – я стремительно съезжала по покатому обрыву, считая собой все выступы и неровности. Из тьмы навстречу стремительно вынырнула какая-то преграда – я только и успела закрыть лицо руками – тело наткнулось на крупный камень, и, показалось, даже подлетело вверх, будто бревно. Теперь я катилась по склону боком, будто опрокинутая бочка. Впереди чернота сгущалась. Что-то заставило действовать, возможно, страх высоты. Я перевернулась на спину, в лицо ударили комья земли, залепляя глаза, рот и нос. По груди, горлу и лицу заскребли корни, свисающие с потолка длинными лапами. Повинуясь ощущениям, а не зрению, я зашарила руками и ногами вокруг себя, затормозила так, что ещё чуть-чуть, и искры бы полетели. Вытянутые вперёд ноги ударились о преграды так резко, что боль обожгла суставы. Колени, повинуясь инерции, безвольно согнулись, но падение прекратилось. Пару секунд, полулёжа в кромешной тьме на склоне каменной горки, я слушала, как шуршит каменная крошка. Её резко обрывающийся шум навёл внутренний голос на мысль, жуткую, будто электричеством прошибающую: «Прямо перед тобой обрыв».

Сердце билось в районе горла, будто птица в клетке. Несколько секунд я прислушивалась к собственным ощущением: к саднящей ободранной коже, к синякам и ноющим внутренним органам – пока позади меня не возник источник стремительно приближающегося света, рокот камней и поистине шокированный вопль, нарастающий как лавина:

– …а-а а-А А-А-А!!!

Не успело в мыслях пронестись перепуганное «Нет!», как в спину ударило чужое тело, сбивая меня, как кеглю в боулинге. Опора исчезла. Мандраж свободного падения пробил на доли секунды – пока мне навстречу не вынырнула деревянная дощатая площадка. Удар об неё вышиб воздух из тела, как из резиновой игрушки. Вокруг подлетели облака вековой пыли. В глазах помутнело – пока площадку не встряхнуло от падения ещё нескольких тел, сразу после чего прямо рядом моим лицом разбился стеклянный фонарь Стивенса. Огонь мгновенно впился в дерево.

Вопль ужаса и рваный кашель смешались в одно целое, я дёрнулась прочь от огня. Но рука не нащупала опоры за спиной. Тело занесло назад, и я суматошно замахала руками, возвращая равновесие. Перепуганный до смерти взгляд метнулся за плечо. Огонь подсветил картину, от которой воздух встал поперёк горла. Я, Джек, Стивенсы и несколько солдат находились на маленькой деревянной площадке, дряхлой и пыльной. А вокруг чернела бездна. Площадка находилась посреди обрыва.

Пещерная тишина поглотила испуганный вопль. Взгляд со скоростью ракеты промчался по округе, успевая заметить лестницу, ведущую от площадки куда-то вверх, а также короткий мостик, примыкающий к каменной стене. В ней чернела огромная пасть пещеры. Зов инстинктов побудил меня подскочить, как ошпаренную, в два прыжка преодолеть мостик и влететь в пещеру. За спиной послышалась беготня и надрывное пыхтение – и остальные, едва ли не сбивая меня с ног, ворвались в пещерную темноту за мной. Теперь можно было отдышаться, упасть на колени и затравленно оглядывать место, в которое мы так феерично свалились. Благо, горящая площадка подсветила округу. Гудящий огонь разбросал дрожащие тени по стенам: мы находились в огромном каменном колодце – круглом, без дна и потолка. Стены были испещрены провалами, чёрными норами пещер; и аналитическое мышление позволило даже примерно определить, из какой норы мы вывалились. Она располагалась чуть выше, и никаких мостиков к ней не вело. Грустная усмешка разбавила напряжённое молчание: почему-то это даже не удивило.

Внезапно снизошло понимание: «Да это же жерло вулкана!» Выходит, высшая точка гор была самым настоящим потухшим вулканом, и пещеры привели нас в его сердце: в жерло, в котором много сотен лет назад полыхала лава, которая теперь оставила от себя лишь бездонную пропасть.

Посреди бездонного котлована с потолка спускалась лестница – вполне себе комфортабельная, с перилами и не слишком крутыми ступенями – именно она вела к площадке, которая сейчас догорала. Будучи привыкшей к тому, что всё идёт «наперекосяк», я лишь уныло вздохнула: выходит, единственный путь, который ведёт хоть куда-то, теперь отрезан. Однако, эта мысль была сразу же опровергнута: мостик, по которому мы перешли с площадки в пещеру, оказался вовсе не мостиком, а чем-то вроде подъёмника: от его углов в невидимую высоту тянулись толстенные канаты, а пятый канат, за который положено тянуть, чтобы поднять этот своеобразный лифт, висел безжизненным хвостиком совсем рядом. Боевой дух снова дал о себе знать: «Ещё не всё потеряно!» как вдруг захрустело дерево, горящая конструкция жалобно взвыла, и со смачным грохотом пылающая площадка отломилась от лестницы – и беззвучно растворилась в глубине. Мы синхронно подались вперёд, свесились с обрыва: горящие доски превратились в маленький огонёк непостижимо далеко – а потом раздался звонкий удар, который разнёсся эхом по котловану – и горящая площадка разломилась на множество досок в непостижимой глубине дна.

Потрясённое молчание продлилось не меньше минуты, пока мы не стали отходить от впечатлений и вспоминать о насущных проблемах: раз источник света канул в небытие, мы снова не могли видеть ничего в пределах единственного фонаря, который уцелел, и теперь покачивался в руках Джека. Воробей шастал за моей спиной, оглядывал стены и чем-то шуршал. Наконец, с его стороны прилетело радостное «У!», что побудило меня обернуться к пирату:

– Что нашёл?

Вместо ответа Воробей вытащил из фонаря большую догорающую свечу – и в горизонтальном положении положил её на выступ в стене. Не успели Стивенсы открыть рот, чтобы осведомиться о причине этого действия, как полыхнула полоса огня. Пламя вспыхнуло от свечи и пронеслось в темноту пещеры, удлиняясь с каждой секундой. Я не сдержала восторженного «Вау!» и вскочила на ноги:

– Это же… горючая смесь, нечто вроде масла! Так раньше делали, чтобы люстры зажигать!

Джек одобрительно кивнул. Я мысленно возблагодарила древних строителей, которые позаботились об освещении и щедро налили масла в желоб в каменной стене, который, уверена, сами и выдолбили. Тем временем полоса огня прошла до конца стены, обогнула каменную тумбу, стоящую в дальнем конце пещеры, и вернулась к нам по другой стене. Теперь пламя освещало пещеру по всему периметру, и стало возможным оглядеть её. Стивенсы за моим плечом неслышно поднялись, поражённые до глубины души – это выдавала их красноречивая оторопь.

Пещера представляла собой прямоугольную комнату – вне сомнений, рукотворную, так как настолько ровные стены не могли быть созданы природой. Но вопреки моим представлениям о хранилищах важных артефактов, здесь не было ни грамма сокровищ. К слову, пещера была абсолютно пуста. Голые стены без рисунков выглядели, как опустевшая квартира после переезда хозяев – будто вместе с ними и со всей мебелью это место покинула душа. За отсутствием какого-либо «интерьера» всё внимание сфокусировалось на одном-единственном предмете: в нескольких метрах от нас, у дальней стены возвышалась каменная тумба – гладкая, идеально ровная. На её вершине, как настоящий король этого места, стоял огромный кубок. Именно он взял на себя должность главного украшения места, и его роскошные, расписные золотые стенки могли заменить самые удивительные произведения искусства.