Текст книги "За краем Вечности (СИ)"

Автор книги: Jane_BlackCat

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 45 страниц)

Близко к краям бумаги шла искривлённая линия берега. Внизу она образовывала относительно ровный полукруг, а наверху было два витиеватых мыса, между которыми раскинулся большой залив. Формой остров напоминал голову с двумя рогами (Неужели, своему дьявольскому названию Исла-дель-Диабльо обязан всего лишь формой?). Почему же я решила, что это именно Остров Дьявола? Понятия не имею. Но если после всего пройденного это оказалось бы не так, я бы уж точно кого-нибудь придушила в порыве эмоций.

Остров был покрыт несколькими крупными галочками, будто ребёнок пытался изобразить горы. Ближе к одному из мысов была начерчена почти идеальная парабола, над и под которой торчали ещё две галочки. В углу карты было изображено странное, уродливое существо – вероятно, какой-то древний примитивный божок. С его обезьяньей вытянутой морды смотрели два крохотных кругляшка-глазика, а из приоткрытой зубастой пасти вился длинный змеиный язык, который дважды обвивал маленькое тельце, сидящее на корточках, а внизу сплетался со львиным хвостом. В маленький кенгуриных ручках он держал зеркальце, в котором застыло отражение островка. На его голове торчали два бесовских рога – чуть ли не больше всего тела – на кончиках которых, как кисточки на рысьих ушках, изображались два маленьких огонька.

Половину береговой линии окружали какие-то странные письмена. Каждые три слова отделялись от других трёх недлинной прямой чертой. Буквы, схожие с латинскими, всё же не были ни английским, ни каким-либо другим известным нам языком. И никаких цифр, никаких координат!

– Либо составитель над нами посмеялся, либо Фридрих Стивенс нас надурил и вручил вовсе не ту бумажку, – заключила я. – Это уж точно не вторая часть координат Острова Дьявола, – я схватила лист и поднесла к глазам, но ничего нового узнать не удалось.

– Это заметно, – ехидно отозвался Воробей.

– Угу. И что же ты намерен делать дальше, а, великий изобретатель? – я опустила карту и пытливо взглянула на Джека. – Надеюсь, не возвращаться к Фридриху за пояснениями?

– Нам в Пуэрто-Плата путь заказан. Более того, у нас прибавился ещё один соперник.

Я непонимающе моргнула. Джек снизошёл до пояснения:

– Сама посуди: Кристиан Стивенс говорил, что у него есть ещё один «достоверный источник», у которого вторая часть координат. Естественно, он говорил о своём племяннике, жертве зелёного змия, Фридрихе. А если верить моему старому доброму старпому, он как раз направляется в Пуэрто-Плата, к нему, – Джек одобрительно похлопал Гиббса по плечу. – После того, что ты натворила с Фридрихом, он, безусловно, вконец расстался с женой и наверняка отправится с дядюшкой Кристианом. Не оставлять же тебя неотомщённой…!

Я красноречиво изогнула бровь.

– Я натворила? – естественно, Джек не сказал ожидаемого «Хорошо. Мы натворили», и быстро закивал.

– А более того, я считаю, что либо Барбосса, либо Анжелика тоже работают на него. Правда ведь, странно, что три организации ищут один артефакт в одно и то же время? Вот что, – Джек поднялся из-за стола. – Пока мы не можем расшифровать эту бумажку, отправимся на Кайо Дель Пасахе. Скажи рулевому, Гиббс.

Пока тот отправился исполнять просьбу, я поинтересовалась:

– Кайо Дель Пасахе? Никогда о таком не слыхала.

– Не удивительно. Маленький островок недалеко от Кубы. Когда-то там жила небольшая община. Деревенька, можно сказать. Сохранилась ли она до нынешнего дня или нет – чёрт знает.

– Почему именно туда? – спросила я, но Джек к тому моменту уже выскользнул за дверь, прихватив странную карту.

Дни потянулись медлительно, лениво, будто устали после долгих бурных событий. Виной тому, очевидно, была смена судна: в отличие от привычной, родной «Жемчужины», шхуна «Марко Поло» ползла как умирающая черепаха, и я впервые всерьёз осознала, почему Джек так дорожит своей жгучей чёрной красоткой – во-первых, слухи о её невероятной скорости оказались вовсе не слухами, во-вторых, удобства в управлении (о да, меня причислили к гордому титулу «рядовой матрос» и заставили управляться со снастями). Даже не учитывая факта, что на «Жемчужине» мне от силы несколько раз приходилось возиться со шкотами, я уже могла в полной мере оценить, насколько «Марко Поло» уступает ей по качеству, если можно так выразиться. Грубо говоря, шхуна походила на китайскую подделку с «AliExpress» – всё в руках ломалось, не желало подчиняться; даже палуба – к ней настолько крепко прирос налёт грязных матросских следов, что она никак не поддавалась швабре. В-третьих, обустройство. Вопреки моим слабым надеждам, персональной каюты для меня здесь не нашлось. Пришлось довольствоваться законным местом в трюме, наравне с теми же самыми рядовыми матросами. У стенки меня ждал качающийся, плохо натянутый гамак, от одного вида которого я поняла, что заработаю радикулит и прочие проблемы со спиной намного раньше положенного. Как оказалось позже, это местечко приберёг для меня Тимми – когда матросы «разбирали» места, заботливому парню пришлось стерпеть немало глупых усмешек по поводу его «влюблённости», мол, благородный рыцарь выбрал самое отдалённое местечко для барышни, чтобы создать мало-мальские условия. Гамак самого Тима расположился рядом, справа, в двух шагах. Уточнять я посчитала неудобным, но про себя догадалась, что такое близкое расположение наших спальных мест обусловлено тем, что, если кто-то из матросов попробует посягнуть на мою дамскую честь, Тимми не придётся далеко бежать, чтобы меня защитить. Нельзя сказать, что это меня полностью успокоило, но некоторую долю недовольства сняло. Но невзирая на это, теперь я предпочитала спать во всём обмундировании, включая саблю и пистолет.

Дни я часто проводила в кают-компании за изучением морского дела. В частности, посчитала своим долгом выяснить, куда и зачем мы направляемся. От немногословного Джека получить ответ на этот вопрос было непросто, будто он специально каждый раз переводил тему, чтобы потешить самолюбие, мол, пусть красавица поуговаривает его, поумоляет. Но такого урона для своей чести я не допускала, и в конце концов, зарылась в карты. И тогда сразу прояснилось, почему корабль никак не доползёт до нужного места уже неделю. Кайо Дель Пасахе оказался крохотным, едва заметным островком в числе архипелага, немного северо-западнее Кубы. Нас с ним разделяли многие мили воды, и добираться чуть ли не на другой конец Карибского моря на медлительной шхуне оказалось очень долгим и нудным занятием.

За бортом в туманной дымке изредка проплывали острова, а временами вдоль берегов какой-то суши приходилось плыть целыми днями – но море с каждым разом скрывало берега в далёких просторах горизонта. И блестящая бирюзовая вода, чем дальше становился берег, тем становилась темнее и глубже.

В один прекрасный день, когда я ранним утром свалилась с гамака и, потирая затёкший позвоночник, с кряхтением поползла на палубу, внезапно вспомнила про свой изощрённый план мести, впопыхах задуманный на Пуэрто-Плата. Наспех вернувшись к гамаку, я встряхнула фартук горничной, в котором «соблазняла» некогда мистера Фридриха Стивенса, и запустила руку в карман. Злобный внутренний голос разразился триумфальным смехом. В руке оказался краденый с «Неудержимого» компас – почти точь-в-точь копирующий знаменитый «воробьиный». Разве что белых полос по контуру не было, но для первого впечатления этого будет достаточно. Я скопировала злобный смех величайших суперзлодеев всех времён и народов, поставила ногу на сундук и, раскрыв компас, ударила его об коленку сцеплением. Крышка с кратким «щёлк!» отломилась. Я запрыгала на одной ноге, потирая ушибленное колено и негромко зашипела. Дальше в ход был пущен кинжал. Лезвие просунулось под стрелку компаса и отогнуло её настолько, что она встала чуть ли не вертикально. «Не достаточно!» – захихикала сидящая во мне мелкая пакостница. Для завершения ритуала я занесла руку над головой и с силой шмякнула компас на пол, а в добавок знатно попрыгала на обломках, превращая их в кучу искорёженных деталей. Под ногами характерно хрустели внутренности компаса и, едва они приняли вид не подлежащих ремонту, сгребла их в горсть и на первое время вернула в карман фартука. Теперь дело стояло за временем – как и у всех злодеев, план было решено совершить глубокой ночью – для жутковатости и, само собой, конспирации…

Весь день я сидела как на иголках; нервничала, похихикивала и фантазировала реакцию Джека на мою маленькую, безобидную, но едкую месть. Даже тереть палубу и варить похлёбку было веселее, зная, какая «награда» предстанет моему взору завтра утром.

Вскоре небо стала заволакивать мгла, а солнце окрасило горизонт прощальным заревом. Вечер только начинался, а я, получив законное «Всё, на сегодня свободна», уже не могла дождаться.

Трюм уже поглотила темнота, и светильники разбавляли её дрожащим свечным освещением. Я бесшумно прокралась мимо кубрика и украдкой нырнула в кладовку. К величайшей радости, там обнаружился целый запас рома. Сориентировавшись что да как, я нырнула в глубокий мешок и, громыхая стеклянными тарами, вытащила оттуда самую большую пустую бутылку, а после до самого горлышка заполнила её хмельным напитком из огромной бочки. «М-да-а, подруга… С каждым разом превосходишь саму себя. Неужели не стыдно, фу-у, – саркастично пропел внутренний голос. – Более того, решила даже личную выгоду понести в процессе возмездия…» «А почему бы и нет? – отвечала ему я. – Два дела сразу!» «Ну ты и стратег…»

Когда окончательно смерклось, я снова появилась на палубе и застучала в дверь под капитанским мостиком.

– Хгм… Входи, если это ты, наша любопытная Всесрара… – прозвучало в ответ.

– Вообще-то «Варвара», – рассмеялась я, вваливаясь в комнату. «Всё. Фраза «Любопытная Всесрара» станет легендарной, – ухмыльнулся внутренний голос. – Знал бы Джек, что на русском языке сказанное им слово звучит настолько… кхм… экспрессивно, это словечко стало бы его любимым наравне со «Смекаешь» и «Зараза»…»

Взгляд Воробья снова устремился в найденную карту, развёрнутую на столе, и поднялся ко мне только когда прямо перед ним по столу громыхнула полная бутылка рома. Вернее, не ко мне, а к бутылке.

– Оу! – оживился пират, сгрёб со стола всё барахло и откинулся на спинку стула. – Если так, то можешь быть и Варварой, и кем угодно!

– Спасибо, сэр, но я предпочла бы остаться Оксаной, – ехидно ответствовала я, притянув ногой табуретку и плюхнувшись на неё, напротив кэпа.

– В чём причина твоего внезапного визита?

– Решила напоить и обокрасть.

– Обычно я не люблю, когда меня обкрадывают, но тебе я с радостью это позволю, дорогая! – Воробей как по щелчку пальцев водрузил на стол металлический бокал, напоминающий чашу Понсе-Де-Леона.

– А ты решил всё выпить сам, или предполагается, что мы будем пить из одной чашки? – равнодушно произнесла я.

– Больше чашек нет, дорогая. Но если брезгуешь, мы можем сделать так! – Воробей мастерским движением лишил бутылку пробки и наклонил над чашкой. Заструилась тёмная жидкость, и когда заполнила треть ёмкости, Джек придвинул чашу мне, а сам от души приложился к горлышку бутылки.

– Щедро. – Я укоризненно взглянула на кэпа, но тот это проигнорировал.

– Да-да, – он довольно охнул и вытер усы рукавом. – Так что, дорогая, ты намерена со мной проделать? – похабненькая улыбочка растянула его губы.

– То, что ты своей вечной скрытностью заставляешь меня сделать. – Я наклонилась над столом. – Что тебе нужно на Кайо Дель Пасахе? – я решила спрашивать прямо, не ходить вокруг да около, не пытаться намекнуть, ведь желая запутать капитана Воробья можно с лёгкостью запутаться самой – да ещё так, что выгоду получит он.

– Сомневаюсь, что этот вопрос подходит под нашу атмосферу.

Я тихо, но медленно выдохнула. «А ты ожидала, что будет просто?» – снисходительно фыркнул внутренний голос.

– Хорошо. Давай ещё чуточку улучшим атмосферу, – я подняла бокал.

– О! Вот это по-нашему! – бокал и бутылка стукнулись боками, расплёскивая капли напитка. Джек знатно хлебнул рома, а я лишь пригубила напиток, не желая опьянеть раньше времени.

– Ита-ак, – я стукнула кружкой по столешнице и кровожадно оскалилась. – Атмосфера стала приятнее, чувствуешь? А я чувствую, что тебя не просто так понесло на другой конец Карибов.

– Мм, интуиция у тебя не так хорошо развита, как твоя красота, хе, – Джек расплылся в чертовски наглой улыбке, насквозь пропитанной хитрецой и харизмой.

– Признаться честно, такого комплимента мне ещё никто никогда не делал. – Заметила я. Джек отмахнулся, мол, пустяки. – Но раз моя интуиция хромает, может, ты облегчишь её мучения и перестанешь молчать аки партизан, для которого сказать правду хуже, чем застрелиться?

– Почему же «аки»? – возмутился собеседник. – Так и есть. Ведь пропадёт вся интрига, смекаешь?

Я театрально подняла руки к потолку.

– Что может быть ужаснее! Так. – Я стукнула по столу. – Давай, напейся уже, скорее. С тобой в трезвом виде нет смысла общаться.

Джек поперхнулся ромом.

– А ты коварная, мисси, – слегка захмелевшим голосом ответствовал Воробей, прокашлявшись.

Я ухмыльнулась.

– У меня был хороший учитель.

– Видимо, нет, если он научил тебя сразу же выдавать твои планы. – Джек предусмотрительно отодвинул бутылку. «Всё, – поняла я. – Теперь он принципиально не расскажет. Из интереса. Чтобы почувствовать себя «крутым». Впрочем, главный замысел я осуществила, а именно – оставила в распоряжении Джека огромную бутылку рома. Конечно, он к опьянению стойкий, но такое количество выпитого вряд ли не подействует на заядлого любителя алкоголя. Ведь для пирата ром, как для нас чипсы – пока не увидишь дно, не сможешь остановиться.

– Ладно… – я грустно вздохнула. – Надеюсь, Гиббс окажется разговорчивее. – Я шаркнула отодвигаемым стулом и, безрадостно ссутулившись, поплелась к двери.

– Ха-ха, посмотрим, как тебе удастся из него что-нибудь вытащить! – начал было пират вдогонку, но дверь уже скрыла его от моих глаз. Теперь, оказавшись на палубе, я позволила себе снова вернуть на лицо коварную ухмылочку и злорадно захихикать. «Давай, кэп, напейся хорошенько, чтобы утром не вспомнить, что произошло ночью!» – продолжал неизменный спутник, засевший в разуме. А Гиббс, как раз, на моих глазах только что скрылся в трюме. Я посеменила следом за ним и догнала у входа в кубрик.

– Мистер Гиббс! Хотите испанское белое полусладкое вино двадцатилетней выдержки?

– Что? – застигнутый врасплох старпом удивлённо почесал пушистые бакенбарды. – Эээ… конечно хочу, мисс Оксана.

– Так и знала, – я покрутила глазами и убедившись, что никто не наблюдает за нами, увлечённо зашептала: – Тогда вот что, мистер Гиббс. От вас многого не требуется. Вы лишь должны сказать мне, на кой чёрт Джека понесло на Кайо Дель Пасахе.

Гиббс медлил, топтался на месте и явно сомневался – безусловно, ему не хотелось выдавать очередную тайну Джека, да вот предложение было слишком заманчивым. Уловив причину его сомнений, я мягко добавила:

– Не переживайте, Гиббс. Капитан не узнает.

– А-а… Ну хорошо. – Он неловко, будто даже стыдливо, взял меня за плечи и оттеснил в тёмный угол. – Мисс. Кайо Дель Пасахе – это тот самый остров, где… ну… когда-то жила та самая мисс Роза Киджера, где она проводила исследования по поводу нашего амулета и где, собственно, умерла. – Наверное, мои глаза стали размером с чайные блюдца, на что Гиббс усмехнулся: – О да. Знаете, тогда случился пожар. Но сгорел не весь дом, а только его часть. Осталась пристройка, которую почти не затронуло. Знаете, именно в этой пристройке мисс Киджера когда-то работала. Её дом был на отшибе, а у местных была традиция после смерти обладателя оставлять его дом в покое. Считалось, дух покойника так и остаётся в том месте, где он умер, и тревожить его нельзя. Поэтому есть шанс, что та оставшаяся пристройка дома мисс Киджеры до сих пор осталась в нетронутом виде.

– Угум… – я задумчиво закивала, а после подняла голову на Гиббса: – И что Джек хочет найти в ней?

– Остатки исследований мисс Киджеры. Он говорит, что там должно было остаться ещё что-то. А именно, некие подсказки, которые должны помочь сориентироваться на самом Острове Дьявола, найти тайник с Амулетом и не отдать Богу душу. Джек говорит, у неё был лоскуток ткани, на котором это было записано. А ехать на Исла-Дель-Диабльо без него… Ну, ты сама понимаешь – проще самому себе пустить пулю в лоб.

– Значит, подсказки, как найти Амулет на самом острове и как там выжить… – скорее для самой себя повторила я. – Хорошо. Это всё?

– Да. – Объявил Гиббс, но, заметив, что я собралась уходить, возмутился: – Эй-ей! Мисс Оксана! А как же вино?

Я остановилась вполоборота.

– Какое вино?

– Ну-у, вы спрашивали, хочу ли я белое полусладкое… тридцатилетней выдержки… – последовало в ответ. – Я ответил, что хочу, а…

– А-ах, вы об этом! – облегчённо усмехнулась я. – Ну, знаете… Я тоже хочу.

И оставив поражённого обманутого Гиббса непонимающе хлопать глазами, гордо удалилась в кубрик, чувствуя, как плечи сами собой расправляются, а самооценка подскакивает выше флагштоков.

… Гамаки в кубрике уже стали занимать матросы, честно отработавшие день, а я сразу же поспешила снова залезть в карман того самого фартука. Обломки краденого компаса по-прежнему прятались там от посторонних глаз. Выждав пару часов, чтобы, по моим расчётам, напившийся Джек лёг спать, я прихватила фартук, в качестве сумки, и со всем его содержимым бесшумной тенью помчалась наверх, где в дверях капитанской каюты уже погас свет… Началось исполнение коварного плана.

Утро следующего дня я застала на палубе, поднявшись заранее и устроившись на кормовой пушке. Восходящее солнце разбавило предутренний сумрак и поползло на небеса, натягивая за собой розовую полосу зари. Закаты и рассветы в море – отдельная тема для восторгания. Такого не увидишь больше нигде, ни в каком краю, и встреча первых лучей солнца стоит того, чтобы встать как можно раньше. Впрочем, сейчас это была не единственная причина моего раннего подъёма, и совсем скоро, когда честная команда матросов начала стекаться на палубу, из капитанской каюты приглушённо зазвучал отборный, буйный поток ругани. Губы растянулись в самодовольном коварном оскале, а дьявольский смех едва не вырвался из груди. Я покинула пригретое местечко и спрыгнула под капитанский мостик.

– Что случилось, кэп? – я придала лицу заспанное, неопределённое выражение и толкнула дверь. За моим плечом тут же возник мистер Гиббс. В капитанской каюте витал стойкий запах перегара и ужаса. Едва дверь впустила нас, взгляд встретился с обезумевшими глазами Джека. Воробей перекрыл собой проход, а вдобавок расставил руки в стороны в отчаянном стремлении не пустить никого любой ценой.

– Джек! Что ты орёшь как оглашённый, будто беса морского увидел? – Голос Гиббса из-за моей спины прозвучал возмущённо и слегка напугано. Джек послал ему взгляд, красноречиво поясняющий: «Хуже».

Я приподнялась на носках в попытке выглянуть из-за капитанского плеча, но Джек тут же перекрыл обзор. Я резко присела, выглядывая из-под его руки, но он сразу же подвинулся, снова не давая ничего увидеть.

– Не дури, Воробей! – я закатила глаза и попыталась его отодвинуть. Но Джек решил косплеить стену и не поддался ни на миллиметр. Если бы мне было неизвестно, что там случилось, я бы так это и не увидела, но так как знала, а конкретнее, сама сотворила то, что его так шокировало, решила сделать вид, будто успела заметить, и округлила глаза до размера иллюминаторов: – О-о-о… Ты свой компас разломал?!

Джек скривился, мол, всё потеряно.

– Ну ты даё-ёшь, кэп… – присвистнула я.

Наверное, за нами стали собираться другие матросы, поэтому Джек внезапно схватил меня и Гиббса за руки, затянул в комнату и захлопнул дверь. На полу во всём своём великолепии громоздились обломки компаса. Крышка валялась отдельно, «внутренности» горкой лежали у кровати, а рядом покатывались три бутылки из-под рома.

– Признавайтесь, чьих рук дело? – в нас вперился гневный, пропитанный бессильной злобой взгляд Воробья. Пират подрагивал, будто вот-вот мог взорваться от негодования и тщательно скрываемого, но всё-таки заметного ужаса. – Что замолкли, вандалы? Кому обломать кривые грязные гадско-смрадские подло-мерзопакостные, идиотически-ненавистно-уродские из задницы растущие ручищи?! Ммм?!

Я не удержалась от смешка, о чём тут же пожалела – гневный взгляд теперь сверлил лично меня.

– Наверное, самому себе, – фыркнула я и скосила глаза на бутылки, две из которых были подброшены мною этой ночью. – Так напился вчера, что ничего не помнишь? И не надо тут говорить, что до такого не допиваешься! – я опередила открывшего было рот капитана, подошла к нему и сочувственно водрузила руки ему на плечи: – Результат-то, пфф, налицо. Мда-а… Не думала, что легендарный компас так окончит свою жизнь. Меньше пейте, капитан.

От выражения его лица мне сделалось плохо. Брови «домиком», несчастный взгляд, в котором так и читалось разочарование в этой жизни, наполнился такой душевной болью (вот уж не знаю, от поломки компаса или от необходимости сократить объём потребляемого алкоголя), что мне захотелось прямо сейчас признаться в том, что это я подкинула ему переломанную копию его компаса – и на коленях просить прощения. Или продолжить шутить. Пока внутреннее «я» рвалось и металось между двумя желаниями, «я» внешнее продолжило свою изощрённую пытку:

– О-о, капитан, вы ещё не до конца вспомнили, что вчера вытворяли… Ха-ха, думаю, никто из матросов никогда не забудет, как вы распахнули дверь каюты и танцевали голым на столе, во всё горло распевая «Баночка с землицей, что в ней угадай-ка!». – Джек вытаращил глаза и нервно дёрнул усом. – Да-да. А потом, когда вы навернулись с этого стола мордой в пол, а мы честной компанией принялись вас поднимать и тащить до кровати, вас стошнило прямо на Гиббса. Точнее, на его физиономию. Ах да. Ещё вы после этого спустились в трюм, где стали домогаться к козе, которую мистер Бергенс бережёт для особого обеда. Хорошо, что, когда ты к ней уже пристроился, мы с Гиббсом успели спасти бедное животное от твоих грязных желаний. А потом…

– Что-о?! – завопил Джек. – Может, это ты слегка употребила вчера, женщина?! Это ж надо…! Такая наглая клевета! На своего капитана!.. Да как вообще посмела?! Чтобы я… да к козе! Да на столе… да голым…!

Мистер Гиббс стоял как громом поражённый и не мог вымолвить ни слова, непонимающе поглядывая на меня, а с его раскрытого рта никак не могло сорваться членораздельное высказывание вместо «А-а-а… Э… Гм… Кхм…», но я незаметно дёрнула того за рукав, мол, подыграй, зараза эдакая. Возмущения вперемешку с руганью из капитана Воробья извергались как из рога изобилия. От того, как он размахивает руками, притоптывая на месте, в горле зародилась новая порция смеха. Надо отдать должное, на лице капитана не показалось страха, мол, а вдруг это правда? Хотя я не сомневалась, что любой человек, даже уверенный в том, что «до такого не допивается», после такого заявления не обойдётся без суеверного страха – а вдруг, правда? Особенно, если Гиббс молчит и не стремится вступиться за тебя. Особенно, если налицо последствия вчерашней пьянки – а именно, переломанный компас, которым ты дорожишь как зеницей ока.

– Да уж, капитан… Как же ты покажешься людям на глаза после такого-то позора? М-м-м… – я покачала головой, когда бурный поток красноречия приутих. – Это я ещё не успела сказать, что все видели, как ты начал самоудовлетворяться, развалившись на полу в трюме… – брови Джека поползли под бандану так высоко, что казалось, вот-вот и покажутся над ней. Тут я не выдержала. Из груди вырвалось сначала робкое «Ха», потом уже громче, а потом я во весь голос разразилась смехом. – А-ха-ха-ха-ха! А-а-а! Ой не могу-у! Ха-ха-ха!

Я не могла видеть спектр эмоций, сменившийся на лицах Джека и Гиббса, пока я билась в конвульсиях, держась за живот и едва ли не катаясь по полу. Заслезились глаза и, почувствовав, что меня сейчас разорвёт на сотню маленьких Оксан, я поспешила ретироваться, но перед этим запустила руку в карман и, нащупав холодную крышку настоящего волшебного прибора, который украла этой же ночью, вытащила компас на свет Божий и прихлопнула к капитанской груди. После этого, согнувшись пополам от смеха, вышибла собой дверь и ракетой вылетела на палубу.

Горизонт выпустил нам навстречу крупный архипелаг по истечении ещё половины недели. За это время, усердно натирая палубу, я не раз ловила себя на мысли, что после такой выходки я просто так не отделаюсь. Как посмела посмеяться над великим капитаном Воробьём! А учитывая его коварную натуру, его поведение а-ля «как ни в чём не бывало» наталкивало на мысль, что это лишь затишье перед бурей. Перед возмездием. Просто так он, естественно, не забудет этого унижения. Но плевать! Это стоило того! Наверное, от прежней доброй и милой меня не осталось ничего. Прошлая Оксана трансформировалась в нынешнюю: саркастичную, настырную, неусидчивую, любопытную поклонницу мелких пакостей. Единственное осталось неизменным: любовь к несравненному красавцу-Джеку. Только теперь, чтобы не казаться слабачкой и размазнёй, эту любовь приходилось тщательно скрывать и заслонять пакостями – безобидными, но уж очень забавными. В конце концов, моя месть была им справедливо заслужена! Кто просил его отправлять меня к незнакомому человеку за незнакомой вещью без инструкций? Да мне из-за него чуть не пришлось своей честью пожертвовать!

Казалось, Джек позабыл о моей выходке сразу же, лишь только искоса поглядывал на меня в первое время, но сейчас уже ничем не выдавал своего мнения на этот счёт и, вольготно жмурясь на полуденном солнце, лениво поворачивал штурвал, лавируя между островков. Я, оттерев с палубы последнее пятнышко, со скрипом разогнулась и, потирая спину, прислонилась к фальшборту. «Марко Поло» петлял между островами архипелага, медленно огибая густые зелёные берега, лишённые признаков жизни. Невозможно было не удивиться: «Как же Воробей не путает, какой из них – тот самый?» Кайо Дель Пасахе находился чуть в отдалении и, преодолев залив между двумя другими островами, шхуна поскользила к приземистому берегу, украшенному буйной растительностью и каймой из крохотного каменистого пляжа, почти сразу же перерастающего в поросший травой склон небольшого холмика.

– Не говорите мне, что снова придётся тащиться по джунглям, – простонали у меня над ухом.

– Хорошо, говорить не буду, но факта это не изменит, – улыбнулась я, поворачиваясь к Тиму. Тот выгнул рыжую бровь и помрачнел.

– Ты так позитивно говоришь, будто рада, что этот идиот снова впутывает тебя во что-то, – фыркнул он, через плечо покосившись на капитанский мостик.

– Тим. – Я сурово сдвинула брови. – Не перебарщивай.

– Это я-то перебарщиваю? У-у… – он снисходительно присвистнул. – Думаешь, я не понимаю, как ты рисковала?

– И что? Мне нравится это, – я повела плечами и зашагала прочь.

Якорь нам пришлось бросить в сотне ярдов от берега, так как ни залива, ни природной бухты тут не наблюдалось. Лодки доставили нас до берега, когда день достиг своей середины. Я не могла сдержать лёгкой дрожи предвкушения: как-никак, прогулка по «местам боевой славы» не могла не интриговать. И всё же, какой-то тяжёлый осадок появился на душе, когда лодка заскребла килем по дну: когда-то на этой земле случился переломный момент, разделивший сущность капитана Воробья на «тогда» и «потом». Легендарное место, которое, можно сказать, ещё пятнадцать лет назад послужило началом всей истории с Амулетом.

Я взошла на берег одной из самых последних, прошлась взглядом от редко стоящих деревьев до склона холма неподалёку и отметила, что джеков компас не покинул привычного места на его поясе – Воробей помнил дорогу и решил не прибегать к его помощи. Бывал ли он здесь после смерти Розы, или воспоминания так глубоко врезались в его память с тех самых дней – он бы никогда не признался. Даже за выпивкой в ночи. Сейчас он, гордо водрузив одну ногу на камень, свысока наблюдал за матросами, выбирающимися на сушу.

– Ну, – хмурая фигура Тима выросла передо мной. – Я его не понимаю. Взять так мало человек, когда путь предстоит через лес… И даже компасом не воспользоваться…

– Его мало кто способен понять, – я снисходительно улыбнулась, а мысли сошлись на том, что Джек ограничился отрядом из шести человек, потому что не хотел посвящать в свои тайны посторонних людей. И от осознания, что я не в числе «посторонних» (Джек не особо сопротивлялся моему желанию сойти на берег) в душе разлилось приятное тепло. А может быть, он просто понял, что я в любом случае отправлюсь за ним. И не ошибся. Отправилась бы, даже если бы не взял с собой.

Тим был в другом отряде – он с мистером Бергенсом и Коттоном отправлялся за пресной водой, и долгое время настырно уговаривал меня отправиться с ними, однако получил твёрдый и, может, слегка грубый отказ. Что поделаешь, если слишком навязчивые люди имеют свойство раздражать…

– Счастливого пути, – крякнул мистер Бергенс, подхватывая пустую бочку для воды. – И смотрите, мисси, не найдите на свою головушку новых проблем.

– Вам того же желаю, – я презрительно повела плечом, отвернулась, и зашагала за Джеком, который, бросив краткое «Туда», указал саблей на деревья и двинулся в путь.

В пути я успела десять раз послать виртуальные благодарности Тимми, который перед вылазкой выдал мне свой запасной комплект пиратской одежды вместо тесного и ползущего по швам платья. Конечно, одежда «кавалера» была заметно велика, однако, когда я отыскала на корабле ленту и подпоясала ею широкие высокие штаны, в которые послушно заправилась коричневая блуза, получился вполне себе сносный образ оверсайз. Он не сковывал движения, не цеплялся за все подряд веточки, корни и кустики, поэтому я в кои-то веки не боялась сделать шаг не так, чтобы одежда не порвалась прямо на глазах у матросов. Эти обстоятельства улучшили настроение и вернули боевой дух. Выделенная мне покоцанная сабля лихо разрубала кустарники, застилающие путь, а ставшие родными вонючие сапоги почти не скользили по листве. Джек упрямо плёлся впереди, всем своим видом демонстрируя занятость и отсутствие желания разговоров, отчего почти весь путь мы проделали молча, за исключением пары проклятий, вырвавшихся сами собой, когда каверзные ветви деревьев хлёстко били в лицо.

Впрочем, участь наша оказалась не столь тяжка, какой ожидалась: путь мы преодолели от силы за десять минут, большую часть из которых занял подъём на холм. Чем дальше мы пробирались в чащу, тем заметнее редели деревья, и сквозь них совсем скоро проглянулось пустое, выжженное солнцем пространство. Лес вытолкнул нас на большую пустошь, поросшую мелкой травкой и редкими деревцами. Пустырь холмился, тут и там земля обрывалась пологими склонами, и на каждом из четырёх достаточно крупных холмов, а также в низинах меж ними, понуро стояли хилые, полуразвалившиеся домики, пропечённые безжалостным солнцем. Внизу под ними струилась изумрудная лента реки, берега которой густо украшала зелень. Там было особенно много домов – чуть ли не добрая половина. Но райский уголок (коим он показался вначале), стоило подойти ближе – превратился в запустевшие одинокие покосившиеся лачуги. Я почувствовала, как уголки губ обвисают в разочаровании и, протянув преисполненное неудобством «Оу», робко пнула маленький камешек. Большая часть домов была в полном запустении и предавалась коррозии не первый год: местами отсутствовали крыши, в стенах чернели дыры, многие здания исполосовали трещины, некоторые покосились, постепенно сползая с края холма. Джек остановился позади меня: не надо быть психологом, чтобы понять: его глаза – нынче хмурые и мрачные – в последний раз видели это место совсем другим. Наверное, цветущим, полным жизни и доброжелательности. Запустение всегда очень тоскливо и одиноко. А если есть в этой деревне хоть одна живая душа, захочет ли он её видеть?