Текст книги "За краем Вечности (СИ)"

Автор книги: Jane_BlackCat

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 45 страниц)

– Джек!

Но не успела я приблизиться, как внутренний голос сообщил о неестественности позы человека на рее – он лежал поперёк неё на животе, ноги и голова по обе стороны скрывались в воде.

– Нет… Нет-нет-нет… – зашептала я, суматошно подгребая к нему. Я перекинула руку через рей, обхватила его, а другая ладонь вцепилась в ворот человека. Тяжесть коченеющего мужского тела в мокрой тяжёлой одежде неохотно поддавалась измученному женскому организму. Я с трудом вытащила его голову из воды, по поверхности заструилась капель с тяжёлых длинных волос. Взгляд встретился с безжизненными расширенными глазами на белом, словно восковом лице. «Не он», – облегчённо выдохнул внутренний голос. Я измученно разжала ладонь, мёртвое тело скользнуло с рея и исчезло в тёмной глубине. В дрожащих чёрных волнах труп исчез быстро, и я до последнего провожала взглядом застывшее кукольное лицо. А после уткнулась лицом в дерево рея и завыла – тихо, протяжно, как потерявшийся замерзающий щенок.

Безнадёжность опьянила разум. Я больше не ждала, не звала. Губы сами отрешённо шептали: «Джек!», но ведь если бы он был жив, он бы уже отозвался, верно? С этой мыслью я утратила всякую надежду. И только внутренний голос пробивался сквозь пустоту: «Это ты убила Джека. Это твои необдуманные поступки и сделки вручили вам по чёрной метке».

Обречённая на медленную, мучительную смерть, я могла завидовать Джеку и остальным, кто ушли ко дну, не успев понять, что к чему. Вот, что сулили Огни святого Эльма. Их предупреждение привелось в исполнение практически мгновенно. Нет ни еды, ни корабля, ни берега на добрую сотню миль. Нет Джека.

Какая-то часть разума, что ещё не поддалась всеобъемлющему отчаянию, учтиво напомнила о проблемах насущных. Я оторвала лицо от рея, огляделась. Тучи раскрыли небольшую щель для звёзд и луны. Воздух посерел. Никого. Ни Бергенса, ни Гиббса, ни грот-мачты, что служила пристанищем для выживших. Ужас мурашками пробежал по телу.

– Кто-нибудь! Я здесь! Помогите! Вернитесь!

Я свалилась с рея в воду и снова звала – только теперь взяла на себя другую роль. Звала чтобы спастись, а не чтобы спасти. В ответ лишь равнодушный плеск воды. Куда, в какую сторону могло отнести заветную мачту, куда плыть, куда кричать – каждый вопрос получил лишь безапелляционную тишину в ответ. Разминуться в открытом океане с последними людьми было последним, что могло случиться за сегодня.

В отчаянии повторяя робкое «Помогите», я мёрзла, коченела, истрачивала жалкий запас сил. Плыла куда-нибудь, чтобы согреться, искала людей до последнего: изо рта вырывался пар, ресницы и волосы покрылись тонким налётом инея. Он засеребрился, когда снова вышла луна.

Заиндевелый обломок фальшборта выплыл из темноты молчаливо, приглашающе попал в поле зрения. На него я взгромоздилась с трудом, соскальзывая, едва не переворачивая его. Улеглась на спину, раскинув руки, смаргивая иней с ресниц. Отдышалась, наблюдая, как пар изо рта устремляется в звёздную высоту. Это был последний рывок. Если бы я решилась снова плыть, слезла бы с импровизированного плота, тело бы пошло ко дну камнем. В самую пору теперь напевать «Летит Жозефина в крылатой машине», ни о чём не думать и ждать конца. Но я не хотела. Не могла в силу сущности.

Я попыталась пошевелить закоченевшими ногами. Колени сгибались с трудом, с покалывающей болью. Я повернула голову. Небо слегка посветлело – но ничего не обещающе. Прикрыла глаза. Согнула ноги в коленях, подложила руки под голову. Согреться с помощью физических упражнений оказалось слишком сложно и неэффективно – этот метод допустим, когда ты ещё бодрячком, а не при смерти. Поэтому качать пресс я не смогла – меня хватило лишь на то, чтобы с трудом поднять верхнюю часть туловища – и снова упасть.

Не знаю, хныкала ли я, молилась ли, продолжала ли звать. Разум покидал бренное тело, тяжесть инея смыкала глаза. Холод внезапно сменился жарой – да такой, что впору раздеваться. Но умирающий внутренний голос напомнил, что нельзя – ведь так всегда проявляется обморожение.

Протяжный выдох вырвался из груди. Сознание меркло, растворялось в холоде, тьма обволакивала и успокаивала до последнего, пока мир не рассеялся в темноте.

====== Глава XVIII. Ритуал ======

Ничего не чувствую. Ничего не вижу. Море шумит вокруг. Мёртвый, едва уловимый плеск, что издавала вода всю страшную ночь, уступил место живому рокоту прибоя и шороху морской пены, омывающей берег.

«Берег?»

Слух, за долгие месяцы привыкший к этому звуку, уловил это ещё раньше, чем в разуме сформировалось осознание. Осознание, реальность которого я боялась спугнуть неосторожной мыслью, резким движением или даже слишком громким вздохом. Под спиной до сих пор твердела поверхность импровизированного плота. Только теперь он не дрейфовал на одном месте, а волнение перемещало его по морским бурунам. Перемещало до тех пор, пока его край не ударился о что-то твёрдое, а волна не подбросила. Обломок фальшборта кувыркнулся, опора исчезла, и я тряпичной куклой приземлилась в мокрый песок. Неожиданный удар вернул остатки чувств, и стало возможным разлепить опухшие веки.

Мутное изображение жёлтой полосы, ограждающей зелёно-коричневую стену, прояснилось, едва стоило проморгаться: полоса трансформировалась в рассыпчатый рыхлый песчаный пляж, а стена в неравномерную поросль пышных тропических растений. Тело окатила волна, врываясь в нос, рот и глаза, чем заставила меня принять сидячее положение и прокашляться, отхаркивая соль и воду. Взгляд невольно скользнул дальше, щурясь от яркого горячего солнца – песчаная коса вилась волнистой полосой, а потом делала резкий поворот, как сельская дорога: она заворачивала за крупный горный массив, усеянный непроглядной зеленью. Горный хребет в свою очередь, тянулся за лес, и скрывался в кронах пальм. Из-за него с любопытством выглядывали несколько холмов, стыдливо жмущихся друг к другу. Я неуклюже сдула с лица прядь просоленных волос: первоначальная радость «Суша!» уступила место справедливому вопросу «Суша? Какая?». Оптимистичная сторона меня сразу же предположила, что это Исла-дель-Диабльо. Как-никак, «Марко Поло» потерпел крушение в относительной близости от заветного места. Вторая моя сторона, имеющая свойство во всём искать подвохи, резонно утвердила: «Остров Дьявола, не Остров Дьявола… какая разница, если ваш корабль приказал долго жить, как и большая часть его команды? Какая разница, если ты навсегда потеряла Джека?». От воспоминаний о команде сразу же бросило в дрожь: выжили ли те, кто держались за мачту?

– Так, – сама себе сказала я, вскакивая на ноги. Если мыслить логически, добраться сюда мне помогло течение. Вряд ли я разминулась с выжившими на большое расстояние. Значит, есть вероятность, что они сели на хвост тому же течению. Выходит, стоит отправиться на поиски.

Верх брали инстинкты выживания, которые наглухо отдалили мысли о практически стопроцентной кончине Джека. Откуда-то появились силы идти. Сапоги приятно утопали в песке, сквозь промокшую одежду грели жаркие лучи. Уверена, если это райское местечко доживёт до XXI века, оно превратится в высококлассный курорт.

Ноги приросли к земле. Взгляд неосмысленно застыл на лодке, пришвартованной у прибрежной дохленькой пальмы. Дыхание перехватило судорогой остолбенения. Секунда – я взвизгнула и понеслась к ней, спотыкаясь о песок, забывая обо всех правилах осторожности. Затормозить смогла не сразу – подошвы сапог проехали по песку по инерции, и я влетела в борт животом. Лодочка едва не перевернулась от такого напора. Но она оказалась совершенно пуста. Тем не менее, измеритель радости зашкаливал до небес.

– Ау-у! Лю-юди! Я здесь!

Я кричала во всё горло, размахивала руками, скакала по песку, пока случайно не заметила позади себя знакомую человеческую фигуру. Остановилась и обернулась, затаив дыхание. Джек смотрел на меня с приятным удивлением, улыбаясь уголком губ и шагая навстречу. Я захлебнулась в обескураженном «Дже-ек!» – и бросилась к пирату. Одно мгновение – и я налетела на кэпа с раскрытыми объятиями. Сила столкновения была столь велика, что забавный вскрик Воробья ударил по ушам, и я не успела оглянуться, как оказалась прямо на нём в лежачем положении.

Джек издал сдавленную усмешку, поднял руки вверх и заёрзал подо мной.

– Какая милая встреча, – он приподнял ус в улыбочке.

– Ты живой!

– Не хочу тебя расстраивать, но д… – я схватила его за грудки и заткнула поцелуем – жадным, глубоким, ненасытным. Разве какие-то моральные устои и поставленные самой себе правила имеют значение, когда перед тобой тот, кого ты уже успела оплакать? Когда ты уже не имела надежды увидеть его живым? Однажды потеряв человека, нельзя допустить, чтобы это случилось снова. Невысказанные слова так и могут остаться лишь в мыслях. Жизнь можно так легко потерять – а это значит, что нужно успеть всё – и к чёрту предрассудки!

– Ого… Лаконично, – отозвался Воробей. Его дыхание участилось от возрастающего возбуждения, моё – от невиданной прежде безумной радости, сбивающей крышу ко всем чертям.

Холодная порция воды окатила нас шумной волной. Меня смыло с Джека. Со звонким визгом я оказалась рядом с ним, снова угодив лицом в песок.

– А-ха-ха-ха… – я развернулась на спину и раскинула конечности морской звездой. – Джек. Дже-ек… Вот это занесло нас… Как же ты умудрился найти лодку?

– Ты, видать, не слышала… – я в недоумении повернула голову к пирату. Тот, развалившись в мокром песке подобно мне, пожал плечами: – Перед самым крушением я отдал приказ покинуть судно. Но вышло так, что корабль взорвался, когда мы садились в шлюпку. Не знаю, что с командой, но пришёл в себя я в лодке, в одиночку, когда вокруг была лишь глухая ночь и никаких признаков жизни.

– Мм, – риторически промычала я. – Наверное, ты один успел забраться в шлюпку, а при взрыве тебя хорошенько шандарахнуло…

Ответа не последовало. Наверное, он и сам не понял тогда, что именно произошло. Сперва решив, что своим молчанием он подтвердил мою догадку, я снова возвратила взгляд в небо, пока не поняла, что Воробей что-то усердно высматривает поверх леса. Тогда взгляд сполз влево, к холмистой зелёной поросли деревьев. Воздух застрял поперёк горла, и тело резким рывком приняло сидячее напряжённое положение. Из-за леса серыми пушистыми колоннами поднималось множество столбов дыма. Они извивались змеями, исчезая в дымке облаков, будто последние притягивали их к себе.

– Пожар? – бездумно ляпнула я, сразу же понимая, что причина здесь очевидно иная.

– Или хуже.

…Мы продирались через лес. Заросли смыкались вокруг плотными стенами, а сочная зелень папоротников часто прятала в себе затаившихся змей и пауков. Ситуацию нельзя было оценивать однозначно – по сути, разжигать костры могли и наши матросы, прибившиеся к острову подобно нам. Но одно «но» нельзя было оставить вне внимания: потерпевшим крушение вряд ли пришло бы в голову уходить от берега так далеко. Даже невзирая на то, что разжечь костёр на самой высокой точке острова было бы эффективнее всего в плане подачи сигнала, этот ход был бы слишком рискованным – никто не может знать, что хранят в себе глубины этого леса. Поэтому мы с Джеком обоюдно решили убраться подальше от источников дыма. Решено было перебраться на другую часть побережья, что располагалась дальше от множества чёрных столбов дыма. Перелезая через скользкие и коварные заросли, я гадала: если огни зажгли жители местного поселения, дружелюбно ли они относятся к незнакомцам? А что ещё важнее, на какой они стадии развития: культурные ли люди, или первобытные дикари, от которых ничего хорошего ожидать не стоит? Воспоминания от просмотра «Сундука мертвеца» подгоняли не хуже плети – я мелко содрогалась, расталкивая собой царапучий кустарник, едва ли не обгоняя Джека. Впрочем, тот не особенно спешил, а в первую очередь полагался на осторожность, и прислушивался к каждому звуку, не отрывая руки от эфеса. Нам предстояло всего-навсего пройти маленький кусочек леса, что выступал в море длинным мысом, чтобы оказаться на пляже по другую его сторону. И хотя проблески серебряной воды периодически просматривались впереди, путь не спешил оканчиваться. Зато, когда сплошная стена деревьев, наконец, вытолкнула нас на чистый солнечный пляж, облегчение окатило приятной волной. Высокие кроны деревьев полностью скрыли от глаз жутковатое зрелище, и краешек чёрного дыма можно увидеть, только подойдя к самой кромке воды.

– И что же мы будем делать теперь? – я шумно втянула воздух сквозь зубы, резко оборачиваясь к Джеку, рассевшемуся в песке и ковыряющемуся в собственном пистолете. Его взгляд мельком скользнул по мне, прежде чем снова вернуться к оружию. – Что в твоих планах, кэп? Надеюсь, теперь ты не планируешься наведаться туда, – я ткнула пальцем поверх деревьев, – иначе я сама себе пущу пулю в лоб.

– Не сможешь. Порох промок.

– Ты можешь просто ответить на вопрос? – я злобно выпрямилась над ним, уперев кулаки в бока.

– Сначала надо найти, выжил ли кто, – щёлкнула коробочка на шнурке. Я в недоумении приняла из его рук компас. – Попробуй определить направление, а я пока разберусь с этим… – он злобно потряс неисправным пистолетом, пытаясь его реанимировать.

Крышка компаса послушно откинулась в моих руках. Стрелка забегала по кругу, а потом резко вздрогнула и замерла. Взгляд поднялся по её направлению, и…

– Чёрт… – я встряхнула коробочку, но стрелка упрямо вернулась в прежнее положение, показывая и так очевидное желание. Благо, что Воробей не соизволил поднять голову и заметить, что компас указал на него. Я обошла Воробья, в надежде, что бесценный прибор указывает на лес позади него, но едва Джек оказался за спиной, стрелка крутанулась на сто восемьдесят градусов. Чертыхнувшись, я плюхнулась рядом с Джеком и сердито пристроила компас в песок.

– Не работает.

– Разве? – Джек в свою очередь поднял компас, и в его руках стрелка волшебным образом перекрутилась назад, к лесу. Коварная усмешка пролегла в уголках его губ: – И на что же он указал тебе?

– Не обольщайся. Куда-то в море. – Фыркнула я, пиная носком сапога горсть песка. – А ты, надеюсь, не отправишься в лес только потому, что туда указал компас? Понимаешь, что риск очевиден?

– Придётся, – цыкнул он в ответ. – Или ты сможешь долго протянуть на берегу без еды и воды?

– Какой же ты невыносимый, – констатировала я. Тот хмыкнул, мол, знаю, ты уже говорила.

Но он не спешил отправляться в экспедицию. Выделил и себе, и мне время на релаксацию на тёплом пляже. Это было необходимо после того ада, что пришлось пережить ночью. Отдых был важен как сам воздух. Расслабив и прогрев каждую косточку на безжалостном солнце, я почувствовала, насколько вымотана. Удивительно, как ещё концы не отдала. Организм решительно требовал отдыха, и ласковые лучи мягко убаюкали, посылая долгожданный покой.

Крепкий сон покинул неожиданно, будто его и не было, ко второй половине дня – этому свидетельствовала спавшая жара, и шуршащие танцы ветра в кронах деревьев. Джек куда-то собирался: натягивал сапоги, застёгивал жилет. Мой пустой взгляд долго наблюдал за ним, пока внутренний голос не спохватился, когда Воробей поплёлся в лес.

– Эй, Джек, – я с натугой перевернулась на живот и вытянула руку к нему, будто пытаясь остановить его магической силой.

– Да?

– Какой благородный поступок, оставить женщину одну в дикой местности.

– Дикой местности самой надо опасаться, когда в ней появляется такая коварная мстительная мадам.

– Твои комплименты как отдельный вид искусства, – фыркнула я, кое-как поднимаясь. Похрустывая конечностями, поравнялась с капитаном и с каким-то мазохистским усердием потянулась, растягивая ноющие мышцы. – На поиски еды идём?

– Не только. – Джек зашагал вперёд, вынуждая двигаться за ним. – Надо мало-мальски исследовать, куда нас занесло, если не хочешь сгинуть, даже не полюбовавшись на местные природные богатства.

– А так хотелось, – цыкнула я.

В шумящем лесу над нами гоготали птицы, будто их веселило зрелище, как мы озираемся по сторонам, задираем головы в поисках фруктов и ныряем в кусты; шарахаемся от посторонних звуков, прислушиваемся и продираемся вперёд с осторожностью диких котов. И хотя я надеялась, что наши меры осторожности не оправданы, новую местность всегда следует исследовать постепенно, маленькими кусочками.

Но увы, первое время съедобного вида растительность не попадалась на глаза, поэтому нам пришлось продвинуться чуть дальше, чем предполагалось изначально.

Внезапно что-то скользкое подвернулось под сапог. Я всплеснула руками, поехала, завалилась и оказалась в объятьях Джека, который сумел и сам устоять, и меня подхватить – наверное, он уже привык, что его часто сбивают с ног. Я схватилась за его руку, облегчая себе принятие вертикального положения, и брезгливо вытерла о траву прилипшую к сапогу гниль. Однако, приглядевшись к жёлто-бурым очертаниям испорченного плода, на котором так феерично поскользнулась, я удивлённо присвистнула и инстинктивно задрала голову.

Наверху, под самыми кронами, пальмы облепляли ярко-жёлтые плоды, напоминающие карликовые тыквы. Выглядели они намного аппетитнее и безопаснее всех прочих причудливых растений, сопутствующих нам на протяжении прогулки. Словно в ответ на мою догадку, Джек утвердил:

– Папайя.

– Наконец-то, – выдохнула я, расслабленно закончив вытирать измазанную в гнилой папайе подошву сапога. – Вопрос с поиском еды решён, теперь возник вопрос, как достать её отту… – я умолкла, в молчаливой оторопи наблюдая, как Джек ловкой обезьянкой карабкается по гладкому стволу. – Ничего себе… – с неким ехидством выдохнула я. – Да ты перенял обезьяньи повадки у твоего мохнатого тёзки – питомца Гектора!

В ответ на колкость, я увидела летящий прямо в меня фрукт. Спохватившись, раскрыла ему навстречу объятья, но непокорная папайя отпрыгнула от моего предплечья и покатилась в папоротниковую поросль. Я зашипела сквозь зубы, потирая ушибленную руку, и отправилась за сбежавшим фруктом.

Высокие листья папоротника расступились передо мной с натугой, цепляясь друг за друга листьями. За ними оказался маленький пятачок, лишённый растительности, кроме высокой, по колено, травы. Признаков пребывания папайи среди неё на первый взгляд не было, поэтому я подняла рукава – и с тяжёлым вздохом запустила руки в траву, раздвигая ее в поисках фрукта, решившего поиграть со мной в прятки. Позади было слышно, как в землю ударились ещё несколько плодов, а потом зашуршала ткань – Джек скользнул по стволу пальмы вниз.

Чертыхнувшись в истинно пиратской манере, я прибавила усердия своим попыткам, пока под руки не попался сочный жёлтый бок тыквообразной папайи. Я подхватила надколовшийся плод и облегчённо смахнула пот со лба.

– Дж… – я не успела произнести, как подозрительно-странную тишину разорвал воинственный, завывающий крик, похожий на гудок парохода. За ним почти нечеловеческий рык, улюлюканье и визг вырываемой из ножен сабли. Я поперхнулась слишком большой порцией проглоченного воздуха, мигом забывая про папайю, которая снова бахнулась в траву.

Я вылетела из зарослей ракетой, но вместо того, чтобы понять ситуацию, встретилась с обезумевшим взглядом Джека. Он пронёсся, едва не сливаясь с воздухом; меня рванули за руку, от чего я чуть не нырнула в траву подобно папайе. Но всё-таки смогла совладать с равновесием и поспеть за Джеком, тянущим меня за собой. Сердце оборвалось и упало куда-то вниз: но не успела я подумать, от чего мы улепётываем, и что привело Воробья в такой ужас – сзади зашумели кусты. Я вывернула голову назад, насколько это позволял бег со скоростью гоночной машины. Из зарослей вырвались черно-оранжевые фигуры людей; сверкнули копья и наконечники стрел. Боевой клич аборигенов спугнул стайку птиц с ветки.

«Твою мать!» – возопил во мне голос, а вслух вырвалось лишь обескураженное «А-а-ой…».

Засвистел воздух – что-то пронеслось над моим плечом. Я инстинктивно отпрянула к Джеку, едва не сваливая его с ног. В дерево чуть правее впилась стрела.

Под ноги подвернулась очередная поросль папоротника, и отпихивая Воробья, я перелетела её одним прыжком. Сзади – почти над самым ухом – загудело, будто трубили в рог. Мысли в истерике сошлись на том, что аборигенский отряд призывает подмогу, как вдруг заросли выкинули нас на край обрыва – длинное глубокое ущелье тянулось за лес, а чуть левее над ним маячил подвесной мостик. До противоположного берега нас отделяло с два десятка ярдов пустоты. Ветер гудел среди скал, а где-то в непостижимой дали внизу петляла серебристая лента реки в пелене тумана. Только когда я оказалась у края моста, вдруг заметила, что он лишён половины досок. Гнилые обломки болтались на леерах одиноко и безжизненно, а качающий их ветер будто шевелил историю, в которой этот мостик забросили не один год назад.

Из шуршащей листвы вырвались гибкие воинственные фигуры дикарей; воздух снова разрезала стрела. Я едва успела пригнуться. Хилые ступеньки моста застучали под ногами – времени на раздумья не предоставилось, поэтому мост оказался единственным путём. Стоило перепрыгнуть пропасть между двумя дощечками, хлипкая конструкция пришла в движение. Лес впереди закачался, под ногами поехала влажная доска – я едва успела вцепиться в лиановый леер, чтобы не ухнуть в пропасть. Не давая равновесию как следует восстановиться, я кинулась дальше чуть ли не ползком. Сзади истошно и обречённо вскрикнули, что-то ударилось в землю. Я развернулась в прыжке, так, что воздух свистнул в ушах, и встретилась с круглыми глазами Джека. Он лежал на животе, на самом краю ущелья. Его отделял сантиметр до спасительного мостика. Пират попытался суматошно подгрести под себя руки, приподняться на локтях, но чёрно-оранжевые фигуры аборигенов мощной волной обступили его через секунду после того, как в пиратском взгляде прочитался ясный посыл: «беги».

Нога подвернулась, не найдя опоры. Края обломанных досок царапнули по рёбрам, рука в отчаянии ударила по краю доски. Ломающийся мост смачно захрустел, и мир ушёл из-под ног. Вертикальные стены ущелья просвистели мимо. «Нет!» – вспыхнул внутренний голос, пока я отчаянно пыталась ухватиться за воздух, падая в пропасть. Спина ударилась о воду, холодный бурный поток обступил, перед взглядом забурлила поверхность воды, оказавшаяся надо мной. В лёгких сразу же оказалась порядочная бадья воды, отчего глаза судорожно распахнулись. Рывок вверх – но вместо прохлады воздуха, меня завертело в горных порогах. Сила реки перевернула безвольное тело прямо под водой, припечатала коленкой о каменистое дно, и подбросила вверх. В рот шумно ворвался воздух – и тут же вырвался. Волна опрокинула меня на спину, в самую гущу. Рефлекторное барахтанье привело лишь к упадку сил, а я полностью оказалась во власти буйного потока. Вода расступилась над головой. Судорожный вдох – и я снова на глубине. Меня кидало и вертело как в центрифуге, пока маленький водопадик влёгкую не скинул меня в более мирное течение. Рывок вверх – и я оказалась на поверхности. Горные массивы ущелья остались за спиной, закончились резким обрывом. Здесь река разливалась, успокаивалась и несла мирные воды в низких пологих берегах. К одному из них я подгребла на исходе сил и вымученно раскинулась в траве.

Организм решительно требовал передышки, хотя бы минуты спокойствия – даже невзирая на выясненное обстоятельство, что где-то средь этого леса обитает вовсе не дружелюбное дикое племя.

Когда сердце утихомирилось и вернулось на положенное место, электрическим разрядом ударило осознание: «Джек у них. И уверена, выжившие матросы тоже».

– Чё-ёрт… – на выдохе пропела я, переворачиваясь на четвереньки. Взгляд прошёлся по отдалившимся стенам ущелья, по его зелёным вершинам. Страшнее, чем остаться одной в лесу аборигенов, только стать для них ужином. Вдруг они не брезгуют жареной человеческой плотью? Меня бросило в жар. Пошатываясь, я поднялась с колен, и, спотыкаясь, трусцой понеслась в тень деревьев, прочь с открытой местности. Спустя десятиметровку, согнулась пополам и опёрлась рукой о ствол пальмы. В голове на репите засел вопрос: «Что опаснее? Отправиться на поиски кэпа и команды, или прятаться?». Ни то ни другое добра не сулило, и теперь спасительная суша превратилась в настоящий кошмар. И я снова побежала. Не разбирая дороги. Да и была ли она, дорога? Лишь бы подальше от рокового места.

Внутренний голос сопровождал меня ехидными комментариями: «Боже, как банально! Аборигены! Но смертельно, чёрт возьми!». Наверное, проблемы окончательно выбрали объектом пристанища именно меня. Даже не удивительно, что остров оказался новой западнёй – я уже привыкла. Но всё равно бегу в страхе, мечусь в непонимающих «Что делать?!», несусь сквозь джунгли.

Не знаю, сколько времени прошло, но ощущения вернулись только тогда, когда земля резко ушла вниз, и тело плашмя встретилось с голой землёй. Падение привело в чувство, будто выбило из головы какое-то забытье. Я непонимающе моргнула. Лес вокруг молчал. Сзади, с вершины низкого обрыва, ниспадали корни и лианы. Наверху, в кружочке из крон, синело небо – далёкое как никогда. Осознание одиночества окатило ледяной волной. Захотелось в исступлении зарыдать.

Я забилась под обрыв, свернулась калачиком и уставилась в зелёную темноту зарослей, улавливая мельчайшие шорохи, чтобы при нападении незамедлительно дать отпор. Хотя бы попытаться. Шло время. Время, которое можно было потратить на поиски друзей, но потраченное на пустое блуждание средь страхов. Однако действовать надо будет в любом случае – даже если Джек умудрится выбраться самостоятельно (чему я не удивлюсь), я могу так и остаться в неведении и рано или поздно угодить к хозяевам острова.

Зашуршало слева. Рука вцепилась в эфес. Я сочла необходимым вскочить на ноги и замереть в засаде, с микроскопической точностью вглядываясь в мрачный куст. Шуршало недолго – до тех пор, пока оттуда не вывалилась грузная крупная жаба. Облегчённый выдох сорвался с губ. Я вытерла пот со лба, сабля вернулась в ножны. «Господи, я так скоро с ума сойду!» – внутренний голос истерично рассмеялся. – «М-да-а, ну ты и влипла, подруга».

Шорох впереди. Короткий свист в воздухе. Резкая краткая боль в боку чуть ниже рёбер. Взгляд нырнул вниз, натыкаясь на тонкий шип с оперённым концом, торчащий из рубашки. Перед глазами сразу же взорвался бурный фейерверк пёстрой ряби, в ушах зазвенело. Внутренний голос возопил обречённое «Чё-ё-ёрт!». Рука поспешно схватилась за кончик дротика, выдёргивая из тела, но порядочная порция яда, попавшая в кровь, уже делала своё дело: обзор заволокло чёрными пятнами, и меня повело куда-то в сторону. Под щекой оказалось что-то склизкое и холодное. Отчаянно не желая превращаться в никчёмного пленника, я зарычала и вцепилась в эфес сабли немеющей рукой, но он показался тяжёлым как гиря, напрочь завязшим в ножнах, словно в тисках. Вдобавок перед последними миллиметрами взора появились несколько смуглых поджарых фигур. Я пыталась дёргаться, сопротивляться, но воздух превратился в вязкое болото, затормаживающее движения. Кажется, кто-то подхватил под руки, закинул меня на плечо. Моё мычание и попытки молотить кулаками, скорее похожие на поглаживания лапок букашки, увенчались провалом. И резко, будто экран старого телевизора, мир погас. Всё растворилось во тьме.

Перед глазами всё плыло, уши заложило. Сознание возвращалось, а какой-то острый камешек, лежащий под поясницей и упрямо вдавливающийся в тело, подсказывал, что душа ещё не покинула бренную плоть. Я хлопнула ртом, чтобы открыть слуховые проходы, и зажмурилась, смаргивая плывущую пелену. Фокусирующийся взгляд встретился с мутным аборигенским лицом в обрамлении зелёной краски. Оно нависло прямо надо мной и понуро разглядывало.

Я издала звук похожий на визг и мычание одновременно, подорвалась и инстинктивно зарядила кулаком в челюсть незваному наблюдателю. Того откинуло назад, а я заворочалась, пытаясь собрать расползающиеся вялые конечности.

– А-а… Зараза.

Уловив знакомую интонацию, я вздрогнула, а взгляд застыл где-то на земляном полу. Голова поднялась к источнику звука.

Джек, украшенный боевой аборигенской раскраской, болезненно потирал подбородок и шипел как кот.

– Вот почему – почему?! – когда к ней подходишь с чистосердечным желанием помочь, получаешь кулаком в лицо? – несчастно простонал Воробей, обращаясь к грозной безэмоциональной личности с копьём наперевес, что застыл немым стражником рядом с нами.

– Ах-мх… Наверное, потому что твоё желание помочь выглядит как покушение на убийство, – неохотно ответствовала я. Мир обрёл прежние очертания и довелось оглядеться. За спиной Джека расстилалось круглое помещение, стены которого сужались к потолку конусом. Посередине земляного пола трещал маленький костерок, обложенный камнями, а на нём в глиняном котле кипело ядовито-красное варево. В стенах, симметрично друг напротив друга, расположились три прохода, завешанных – неприятная дрожь сотрясла тело – трупами длинных пёстрых змей. У каждого из проходов дежурила группа стражников. Отсветы костра жутко блестели на наконечниках копий и бросали пугающие тени на неестественно глубоко посаженные глаза людей – всех как один обвешанных шкурками убитых зверей и клыками, похожими на акульи. У стен на полу покоились соломенные коврики, на которых, неприлично раскорячившись, сидели несколько женщин. Впрочем, об их половой принадлежности можно было судить лишь по наличию абсолютно обнажённой груди – лица же скрывались под плотным слоем раскраски. Впрочем, она не имела ни капли общего с раскраской воинов, которым нам не посчастливилось попасться: лица женщин покрывались неприметной, растрескавшейся серой краской – наверное, такая цветовая дискриминация обусловливалась тем, что они занимали низший ранг прислуги.

Заторможенный взгляд, гуляющий по шатру как по экспонатам музея, мельком скользнул по группе людей, столпившихся рядом с проходом; перешёл к большому обточенному булыжнику, заваленному всяким барахлом… и тут же переметнулся обратно. Я забыла, как дышать и ощутила только растекающуюся по лицу улыбку, соприкоснувшись взглядом с людьми, ставшими родными. Мистер Гиббс удивлённо присвистнул, заметив меня, а Бергенс прихлопнул в ладоши, и пробасил на ухо Хоггарту: «Ты проиграл пари! Она снова выжила», за что его немилосердно стукнули по плечу древком копья. Остальные же матросы (которых, к приятному удивлению, оказалось намного больше, чем ожидалось), лишь молчаливо глазели по сторонам.

– Эй-ей, поаккуратней!

Джека подхватили под руки и насильно отвели к команде; меня же ухватили за шиворот и подняли как молочного котёнка, заставляя самостоятельно стоять на ногах.