Текст книги "Не верь глазам своим (СИ)"
Автор книги: Jane Jourin
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 52 страниц)
– Итак. Жасмин не моя мулатка. У нее есть парень, вроде как. Просто, чтобы прояснить… А теперь к вопросам: Не подумай, что я неблагодарная скотина, но зачем тебе это надо? Почему ты это делаешь?
– Начнем с «почему». Я тебя слышала в коридоре, когда ты душу изливал первой встречной… И мне тебя стало жалко. Потому что твое состояние мне понятно. Продолжим о «зачем». Хоть какая-то развлекуха. Я уже готова к выпуску, но второй экстернат мне не разрешили – «слишком большая нагрузка на юный организм и психику» – Она сказала это, передразнивая видимо директора средней ступени. – Тоже мне, доктора медицины. Друзей заводить мне не хочется, а уехать до экзаменов я не могу. Так что я назначаю тебя своим развлечением. А вдруг ты окажешься мне полезным… – Звучало этот так, будто у нее есть пара идей. Но озвучивать их она не собирается.
– Ладно, следующая пара вопросов из моего миллиона: Тебя не беспокоит твоя репутация? Что подумают твои же одноклассники, когда узнают – если они еще не знают – что ты встречаешься с парнем с младших курсов?
– Ты думаешь, человека, курящего на заднем дворе школы сильно волнует его репутация? Что до моих одноклассников – мне все равно. – И, увидев застывшее выражение вопроса на лице Клемана, ей пришлось продолжить. Но голос ее стал звонким, появился румянец на щеках, а на губах – это не галлюцинация? – улыбка. Она кокетливо заложила прядь черных волос за ухо и накрыла его руку своей. – Я учусь с парнями, которые в два раза тупее меня, хоть и на два года старше. Я за год окончила два курса, и закончила бы за две трети срока, если бы эта овечка мне не запретила. Они априори не воспринимают меня как «свою». А я плевать хотела на их восприятие. Единственное, что было в моей власти всю мою жизнь – это круг людей, с которыми Я желаю общаться. Не коллеги отца и не подруги матери, с которыми общается их дочь. Не учителя и профессора, с которыми общается медалистка, а Я. И их было немного за мою жизнь. Но я еще ни разу не ошибалась. Хотя и видела последствия чужих ошибок. – Катя говорила серьезные вещи, но голосок ее струился, будто она щебетала о кофточках-сумочках-щеночках. Потом она наклонилась и нежно поцеловала его. Бедный Клеман опять не был готов к такому. Он замер, пока девушка не укусила его за губу, возвращая к реальности, и не прошептала в поцелуй «Болван, ответь мне, иначе будет выглядеть, что я тебя домогаюсь!» Парень неловко положил ей руку на щеку и робко ответил, стараясь не сделать ей неприятно. Катя отстранилась через какое-то время, голос ее приобрел привычные саркастические нотки.
– Боже, я подозревала, но не была уверена. Ты просто «прелесть»… Так, предвосхищая твой вопрос – представление еще не закончено. Основная часть публики уже ушла, но остались самые подозрительные. Прямо за мной стоит парочка девчат, пытающихся раздобыть сенсацию. Поэтому будь морально готов, что тебе предстоит еще один поцелуй, и – кто мог бы только представить это? – не с мулаткой!!! Я в принципе продумала – утром поцелуй в щеку, после школы прощание с долгим страстным поцелуем, а если уходим вместе, то просто идем рядом. Правила поведения: ты делаешь то, что я говорю. Или не делаешь то, что я говорю не делать. Например, убери такое рассеянное выражение лица. Ты же не полный кретин! Не ври мне. Никаких моих чувств ты не заденешь, но я не уважаю лжецов. Говорить со мной ты можешь о чем угодно. Что же до моих развлечений. Я когда придумаю, я тебе сообщу. Какие планы на вечер?
– Ээ. Историю учить. – Клеман постарался убрать «растерянное» выражение, которое на самом деле было просто «офигевшим».
– Отлично! Поехали. Вот и первое развлечение…
– Ко мне?
– Ко мне! Будешь учить историю. У тебя есть ммм… Как это у вас называется? Комендантский час?
– Пока я ничего не натворил, у меня его нет. Но у меня сегодня тренировка в восемь.
– Вот и замечательно. У нас есть два с половиной часа…
Катя набрала что-то на телефоне и положила на стол купюру. Клеман было полез в рюкзак за деньгами, но снисходительный и немного надменный взгляд девушки быстро заставил его передумать. Они прошли по холлу к выходу, остановились на полпути, парень, следуя очень конкретной и подробной инструкции, полученной перед очередным этапом операции «спасение Клемана», положил руку Кате на затылок и притянул к себе, поцеловав в щеку. Потом обвил вторую руку вокруг ее талии, и, по идее, должен был долго и страстно целовать ее, пока «разведчицы» не удостоверяться в подлинности их отношений. Но что-то пошло не так. Он вспомнил о рассказе Жасмин, и, совершенно не думая, что делает, повторил дорожку поцелуев от виска до уголка губ девушки, так ее и не поцеловав. Катя, в данной сцене предстающая перед зрителем в пассивной роли, действовать не могла, хотя отступление от плана ее сразу напрягло. А потом и не хотела, очарованная и удивленная такой неожиданной лаской. Клеман, отстранившись, посмотрел ей в глаза, немного разочарованный произведенным эффектом, и, непонятно с чего поцеловав ее в кончик носа – этого в сценарии тоже не было, – повел девушку к выходу.
На парковке их ждал автомобиль. Черный. С тонированными стеклами. И странными номерами. В голове у парня тут же стали крутиться шестеренки, но сделать хоть какое-то предположение ему не удалось. Катя буквально впихнула его внутрь.
– Привет, Вадим. Это мой ученик, Клеман, я буду помогать ему готовиться к выпускным. Клеман, это мой охранник Вадим. Он редко говорит, но все понимает. – Охранник кивнул, парень ему ответил тем же. – Не спрашивай, – это уже она прошептала своему «ученику». Он снова кивнул.
Машина остановилась через минут двадцать у большого дома в пригороде, окруженного высоким забором. После того, как ворота открылись, они проехали еще метров двести, и девушка потянулась к ручке двери. Но открыть ее не успела, она распахнулась, и ей протянули руку. Выбравшись из авто, Клеман немного опешил, но времени играть в туриста не было, и он в два шага догнал «учительницу».
– Люси, нас не отвлекать. Чай потом. Мы будем заниматься… Наверное, сегодня лучше в моей комнате. – Женщина молча на все кивала, потом исчезла в неизвестном направлении.
Поднявшись на второй этаж и закрыв за собой плотные дубовые двери, Клеман, наконец, смог задать вопрос: – И как это понимать?
Девушка сдвинула брови, потом, видимо решив, что это не так уж и важно, ответила: – Никак. Охрана, дом, машина – это все папа. Он всегда на работе. А мама всегда на общественно полезных мероприятиях. Чаще всего не здесь. Поэтому считай, что дом мой. Итак, какая у Вас тема?
Клеман открыл учебник на главе, посмотрел, сколько ему придется прочитать, и с грустью и надеждой уставился на Катю. – И что, мы и, правда, будем заниматься историей? – Она подошла к нему, посмотрела на название главы.
– Садись на кресло, читать учебник мы точно не будем. Что ты вообще знаешь об этой странице в истории своей страны?
Клеман проблеял что-то банальное, известное даже пятилетке, что вызвало смех у новоиспеченной учительницы: – На самом деле ты знаешь намного больше. Просто никогда не придавал этому значения…
И она стала рассказывать о начале эпохи, о политике и политиках, периодически задавая вопросы и, на удивление самого ученика, получая правильные ответы. За неполный час она поведала ему интересную историю, полную занимательных и печальных фактов, значимых личностей с человеческими судьбами. Пожалуй, никогда еще беседа об истории не была настолько захватывающей. Клеман даже задавал вопросы, ответ на один из которых уже выходил за рамки изучаемой темы.
– Эту главу вы будете проходить через неделю. Не боишься испортить себе сюрприз? – Катя засмеялась и встала с кровати. – Ну, я тебя развлекла, да еще и с пользой. Теперь твоя очередь… – Парень напрягся. – Я буду говорить тебе мои предположения, а ты отвечать, права я, или нет. Итак, ты – девственник. – Смутившийся взгляд и кивок. – Твой первый поцелуй с девушкой был сегодня в столовой. – Пожимание плечами. – Поясняй.
– Мой первый осознанный поцелуй, наверное, да. Но не первый вообще. Жасмин меня поцеловала однажды ночью. Но она спала, и скорее всего, представляла себе не меня. Так что… Сама решай, как ответить на этот вопрос.
Теперь Катя кивнула. – Продолжим: ты меня стесняешься и немного боишься. – Опять пожимание плечами, но затем кивок. – Ты влюблен в лучшую подругу. Нет, на это можешь не отвечать – это не предположение, а факт. Ты уверен, что она – нет? – Уверенный кивок. – Потому что она так сказала? – Опять кивок. – Значит, она сама себя обманывает… – Вопросительный взгляд. – Это трудно объяснить… Она ведет себя так, будто вы женаты. Я ж говорю, трудно объяснить даже мне, а уж кому-то другому… Но, я подумаю над этим, и потом сделаю выкладки для тебя. – Клеман прервал ее.
– Почему у тебя нет парня? – вопрос был один из того миллиона, что он хотел задать с того самого момента, как девушка спасла его от «сезона охоты».
– Я избегаю личных привязанностей. Парень в традиционном смысле слова мне просто не нужен. А для секса заводить отношения со сверстниками просто невозможно. Вы еще такие дети…
– Как будто тебе лет на пятьдесят больше.
– Кареглазый, не сравнивай. Я переехала сюда год назад. А до этого жила в стране, где в 14 большинство детей уже думают, где бы подработать, не говоря уже о процессе взросления. Поэтому в мои 16 я была намного взрослее, чем ваши девочки, заканчивающие со мной BTS. Я многое видела и много знаю. Из того, что для вас будет от неприемлемого до преступного. И это последний наш разговор в этом русле. – Она подумала немного и продолжила. – Тем более, вроде как у меня есть парень… – И улыбнулась. Надо же, Клеману не показалось. Она и правда умеет улыбаться. Но эта улыбка была настоящей. Немного грустной, но настоящей. – А можно спросить, что это было в моле? Ты можешь не отвечать…
– У Жасмин есть парень. И она рассказывала, что у нее просто крышу сносит от него. Описывала их встречи и рассказывала о таких вещах, типа этой. И я, честно, сам не понял, с чего я это сделал. Но мне было проще так, чем…
– Бо-оже, – саркастичность вернулась к ней, как и острый язык, – да ты и правда смущаешься… И боишься меня, как черта. И все только-то из-за того, что не умеешь целоваться? Так, иди сюда. – Она похлопала рукой по кровати. – Да иди же сюда. Если мне притворяться твоей девушкой, то хотя бы удовольствие от этого я тоже должна получать, нет?
Клеман покорно встал и пересел с кресла на кровать, примерно в метре от девушки. Понимая, что от него просто так ничего не добьешься, Катя села верхом ему на колени и беззаботно сказала: – Целуй. – И видя испуганные глаза олененка, добавила: – Учись, представь, что я ммм… Тренажер. Или твоя мулатка, например. – Взгляд у парня стал еще более смущенным. – Ладно, мулатку не представляем. – Она обвила его плечи руками, наклонилась и провела носом по шее. Запах был простым, мужским, настоящим… Катя потянулась к его уху. – Повтори то, что сделал в молле. – Голос был тихим, но требовательным. Девушка почувствовала прикосновение сухих губ у виска, потом чуть ниже на щеке, потом еще ниже, и, наконец, у уголка ее губ. Клеман медленно отстранился, едва не коснувшись их. Теперь эффект, произведенный на девушку, разительно отличался от того, что парень увидел в молле. Дыхание участилось, глаза потемнели, губы чуть приоткрылись, будто бы в ожидании. И он с удивлением отметил, что такой эффект ему нравится гораздо больше… Она улыбнулась: – Удивлен разнице? – И тут же шепнула на ушко: – Все дело в контексте. В торговом центре это было неожиданного и приятно, не более, потому что мы были на людях и играли представление. А сейчас мы наедине, атмосфера более располагающая, поэтому это было ожидаемо, волнующе, и немного разочаровывающе, когда поцелуй не продолжился. Это заставляет хотеть большего. – И Клеман почувствовал прикосновение ее зубов к мочке уха. Не сильное, но очень будоражащее прикосновение. Шепот продолжился: – Мне понравилось… – И она очень медленно поцеловала его, растягивая каждое движение, позволяя ему привыкнуть к тому, как двигаются ее губы. И парень сам не заметил, как ответил на поцелуй, как его язык соприкоснулся с Катиным, как он лег на кровать, увлекая девушку за собой, поглаживая ее по спине. Он наслаждался моментом, получая удовольствие от прикосновений и близости, оставляя размышления на потом. Чувствовать приятную тяжесть тела, нежность обнимающих его рук. Все это было новым и таким нужным, даже необходимым.
Катя погладила его по волосам и отстранилась, чтобы посмотреть в глаза. Клеман распахнул их и тут же пожалел об этом. Он опять почувствовал себя неловко. Но девушка продолжила проводить пальцами по прядкам волос и мягко произнесла: – Расслабься. И если не хочешь пропустить тренировку, то тебе пора ехать. Тебя отвезут. А завтра мы повторим сегодняшний урок.
Баскетболист уже поднялся с кровати и подхватил свой рюкзак, закинув его на плечо: – Но завтра у меня нет истории.
Девушка выгнула бровь и спросила: – А кто говорит об истории?
Клеман подошел к двери, и прежде, чем открыть ее спросил, сам не понимая, зачем: – А если бы я в лицее подошел и предложит тебе встречаться, ты бы согласилась? На полном серьезе?
Катя грустно покачала головой: – Кареглазый, ты не мой мужчина. Я бы не хотела все время соревноваться с твоей мулаткой. А ты ее с потрохами.
В полном непонимании парень поехал на тренировку. В полном же непонимании он заложил все мячи, будто не видя защитников противника. В полной неожиданности получил похвалу от тренера. И снова в полном непонимании он приехал домой, где его настигло совершенно нетипичное сообщение от Жасмин…
====== Прострация. Спасение. Не просто разговор ======
Никогда не понимая сути и смыслового значения этого слова, она всегда очень хорошо ощущала это состояние. Всегда его остро ощущала, хоть и не часто, но глубоко, и всегда запоминая надолго. Будто играя в театре, она пыталась произвести впечатление, что все как обычно. И ей это удавалось. С переменным успехом.
Волны страха и непонимания накатывали на нее, напоминая, что произошедшее нельзя просто скрыть и забыть, что это оставит след во всей ее жизни. А, отступив, они не исчезали, а маячили на горизонте, обещая вернуться с новой силой, вызывая горечь и желание забыться. В минуты затишья она могла даже конструктивно общаться с окружающими, но когда чувствовала приближающуюся новую волну, спешила ретироваться, понимая, что будет слышать их, как из зазеркалья, и не сможет сполна отыграть свою роль. И она чувствовала себя одной, одинокой, единственной и первой, с кем это происходит. Ей будто шептало пространство вокруг, что никто ей не поможет, потому что не знает как, потому что не сможет решить эту проблему никто, потому что она неразрешима. Потому что случившееся неповторимо, а потому неизведанно никем.
Никто не знает об этом. И не нужно ни перед кем оправдываться, можно просто отыграть свою роль. И отыгрывать, пока волнам не надоест, и они не отступят до следующего раза. Или не решат превратиться в цунами, и тогда ей будет не важно, кого заденет эта финальная волна – ее не станет с первыми ее каплями, с предвестниками – порывами ветра и темными тучами. Она умрет от страха, сердце ее не сможет больше стучаться в панике в клетке ребер и разорвется. Но она ничего не может с этим сделать и давно смирилась с таким вероятным исходом. Логика и формулы принятия решений сейчас не работали. Они были для другого, рационального пространства, а ее поглощало ее волнующееся море. Оно было никому не доступно. На его берегах она всегда была уникальна. И она иногда хотела просто в нем утонуть, чтобы больше не бояться этих волн, обманчиво заманчивых и безобидных.
Ее трясло. И сейчас она чувствовала, что они возвращаются, с бушующим ревом, заглушающим все звуки. Ей нужно спрятаться. Она не может ей противостоять. Она снова подступала. То, чего девушка боялась больше всего, снова вступало в права владения ее телом и душой. Прострация.
Выскочив из лицея, в остатках сил написав смс Клеману, единственному, кто еще был в ее памяти, она пошла. Прямо. Просто прямо. Старательно делая шаги, заставляя тело двигаться на автомате. Потому что через несколько минут она не сможет больше контролировать свое тело и окажется в «нигде». И вернется в реальность только через несколько часов. Нужно дойти до кафе, только бы хватило сил сесть и заказать чай. Каждый шаг давался все труднее, ватные ноги не хотели выполнять элементарных движений. Она готова была сдаться. Но если она упадет на улице, ее, наверное, отвезут в больницу. И родители обо всем узнают… Она делала шаг за шагом, пока не столкнулась с кем-то. Она пыталась произнести извинения, поднять глаза, но даже отступить назад не могла. Сделав вдох, она почувствовала знакомый запах. Чьи-то руки потрогали ее лоб, взялись за лицо, кажется, она слышала голос, потом ее подняли на руки и она забылась.
Пришла в себя она от того, что ей было очень приятно. Крепкие руки обнимали ее, нет, несли ее, как принцессу из сказки. Она еще видела, чувствовала волны страха и отчаяния, но они не накрывали ее, угрожающе пенясь у ног. Ее уложили на диван, кажется, мягкий, нежный, наверное, бархатный, наверное, розовый, как в сказке. Не открывая глаз, она пыталась по звукам и запахам определить, где она находится, и когда над ней склонился обладатель этих сильных, нежных рук, она вспомнила этот аромат. Эван… Открыв глаза, она посмотрела на него, будто сквозь туман над морем. Но с каждым новым мгновением видение прояснялась, и она ясно увидела красивые взволнованные глаза, аккуратный нос и правильные четко очерченные губы.
– Эван, – она попыталась подняться, и парень помог ей, взяв за руку. От этого прикосновения она еще больше пришла в себя, но ощущение уязвимости в ее состоянии заставило нахмуриться и в панике оглядеться в поисках выхода. – Где я? И как я здесь оказалась?
– Я отвечу, но потом ты расскажешь мне. – Он провел рукой по ее щеке, заправив прядь волос за ухо. – Ты не отвечала ни на одно мое сообщение. И я не знал, как на это реагировать, не хотел навязываться, но не мог тебя не увидеть. И ждал в машине, пока вы с Клеманом выйдете после уроков, чтобы «проводить» тебя до остановки, как делал это много раз… Но ты вышла одна и шла нетвердым шагом непонятно куда в абсолютнейшей прострации. – От того слова Жасмин вздрогнула. – Я медленно ехал за тобой, а потом понял, что ты не в порядке. Что я должен тебе помочь. Я не был уверен, что правильно везти тебя в больницу, поэтому привез тебя к себе домой. И сейчас ты мне расскажешь, что происходит.
Девушка в панике поднялась и повернулась к выходу, но в этот момент волна стала приближаться и захлестывать дикими эмоциями. Эван почувствовал изменение в ее состоянии и подошел, положив руку ей на плечо, погладив, успокаивая. И паника чуть отступила! Она посмотрела на парня через плечо, и ей стало еще немного легче. Прислонившись к нему спиной, она очутилась в его объятьях, теплых, нужных, и волна отступила еще на шаг. И через мгновение она почувствовала поцелуй в щеку. Кроткий, едва ощутимый, осторожный. Но ей нужно было не это. Она повернулась и поцеловала Эвана требовательно и отчаянно, так, как она нуждалась в его присутствии, так, как она хотела его защиты от этого жуткой прострации в своей душе. Страх растворялся рядом с ним, вызывающим невероятную бурю эмоций. И она требовала его ласк своими губами. И Эван ответил. Также, как и в первый вечер, его поцелуй был полон страсти и обещания, а еще пылкой нежности, нетерпения… И Жасмин улетала в этих касаниях, обвивая его крепче руками, прижимая, пытаясь как можно ближе оказаться к горячему телу. И не могла остановиться. Не могла. Ей казалось, если она остановится, все страхи вернуться вновь.
Эван отстранился от ее губ, заглянув в глаза: – Давай поговорим. Ты должна мне рассказать. – Но Жасмин посмотрела в ответ с такой мольбой во взгляде, что парень смутился и не смел настаивать.
– Поцелуй меня. Мне легче, когда ты меня целуешь… – И она снова потянулась губами, встречая новый поцелуй, более страстный и умелый, вызывающий жар по коже, и мурашки в руках. Эван попятился назад к дивану, прижимая девушку к себе, даря все новые ощущения. Он присел на спинку, чуть расставив ноги, его лицо оказалось на уровне ее ключиц. Губы коснулись поочередно каждой, приоткрывая прикрытые тканью участки кожи. Жасмин опустила ладони ему на пшеничные волосы, зарываясь в них пальцами, глубоко вдыхая его запах, чувствуя, как его руки опускаются ей на бедра, и спускаются до колен, чтобы подняться снова по внешней стороне бедра, но уже под юбкой. Она простонала, завороженная ощущением свободы от страха, и крепче прижала голову парня к себе. Он неожиданно встал и, приподняв ее за талию над землей, прижал к себе и куда-то понес. Они проходили мимо зеркал, и шкафов, и чего-то еще, но никто из них не мог оторвать глаз друг от друга. Оказавшись в спальне, Эван поставил девушку на пол, повернул к себе спиной и прошептал на ухо: – Ты сама скажешь, как далеко позволишь мне зайти. Верь мне, я смогу остановиться в любой, слышишь, любой момент. Только скажи…
И он расстегнул молнию на блузке, обнажая спину, и молнию на юбке, позволяя предмету гардероба упасть… Жасмин обернулась, сбрасывая блузку, потянулась к нему руками, глядя тревожно темными бездонными глазами: – Пожалуйста, не останавливайся…
Снова приподняв над полом, он взял ее под ягодицы, заставляя обвить его талию ногами. Сев на кровать, он принялся покрывать ее шею, ключицы, грудь над бельем, быстрыми, скользящими поцелуями, не давая насладиться ими в полной мере. Жасмин застонала разочарованно и нетерпеливо. Она расстегнула рубашку, стащила ее сбивчивыми движениями с не прерывающего поцелуев парня и перешла к ремню и брюкам. Не чувствуя ни грамма волнения или смущения, она настойчиво сражалась с его одеждой, пока Эван изучал ее тело руками. Он не торопился, движения его были размеренными, уверенными, отточенными, а глаза выражали восхищение и восторг, и горели желанием… Прикоснувшись к застежке, он несколько мгновений помедлил, но, не слыша запрета, легко справился с ней. Маленький кусочек кружева упал на пол, и парень не смог сдержать стон наслаждения от увиденного. Невесомыми касаниями он прошелся по груди девушки, едва задевая соски, постепенно увеличивая силу прикосновений.
– Поцелуй меня, – эта просьба из уст девушки прозвучала жалобно и робко.
– Чуть позже, дорогая, – голос Эвана прозвучал хрипло и негромко, но безапелляционно.
Он уронил Жасмин на кровать на спину, чуть царапая вчерашней щетиной на бороде яремную впадинку, спускаясь вниз через живот к самой нежной коже, скрытой пока тканью, становясь на колени между ее ног. Через трусики губы почувствовали влагу. А ее запах на мгновение свел его с ума, лишив самоконтроля, он прикусил небольшой бугорок через белье, надавливая, будто пытаясь порвать его. Девушка вскрикнула от остроты и неожиданности ощущений. Взяв себя в руки, Эван отстранился. Раздевшись, он отошел от кровати, оставляя Жасмин одну на простынях, и, чем дальше он отходил, тем острее девушка чувствовала приближение очередной пугающей черноты. Возбуждение терялось в страхе, несмотря на потрясающее зрелище перед ее взором: она еще ни разу не видела полностью обнаженного мужчину так близко, и его пропорции поражали… Тем краем сознания, способным воспринимать эстетику увиденного, она отметила, что это зрелище не идет ни в какое сравнение ни с кем… Но паника подступала все ближе… Словно почувствовав ее напряжение, парень моментально вернулся, укладываясь на кровать рядом, вглядываясь в шоколадные глаза, и даже глубже.
– Останови меня, – он говорил серьезно, пытаясь рассмотреть растерянность или сомнение в ее взгляде. И видел только жажду, и боль, и стремление убежать из этого мира.
– Пожалуйста, только не это. Ты мне нужен… – И Эван больше не сомневался. Приподняв ее на руки, он удобнее расположил ее на подушках, и отстранился, чтобы посмотреть на эту красоту. Стянув последний кусочек одежды, он еще раз окинул девушку взглядом и принялся изучать ее тело, касаясь руками пальчиков ног, нежной кожи колен, вызывая трепет, проводя кончиками пальцев по внутренне стороне бедра, переходя на другое бедро, ни на секунду не прекращая ласк… – Ты даже не представляешь, сколько раз я воображал тебя на этой постели, в таком виде… Ты будто ожившая мечта… Превосходящая все ожидания… – Его руки перешли плавным протяжным движением от бедер к талии, поднимаясь выше к груди, плечам, рукам, будто желая дотронуться до каждого кусочка кожи. – Я не хотел придумывать, как ты выглядишь такой – обнаженной, беззащитной, всемогущей – мечтая однажды увидеть это… Поэтому, касаясь себя руками, в надежде унять бешеное желание, я только представлял, что это твои пальчики. И мечтал, как твои губы сомкнуться на нем, даря так необходимое наслаждение… – Когда пальцами он изучил, кажется всю шею, он заменил их губами, сухими, снова скользящими, заставляющими выгибаться им навстречу, но касания, тщательно контролируемые их автором, никогда не выходили сильными, лишь обжигающими теплым дыханием. Теперь его слова растягивались не только во времени, но и в пространстве, по мере того, как парень опускался все ниже к груди, целуя ее округлые формы, старательно обходя вниманием соски и ореолы, где прикосновений хотелось больше всего, и ниже, вокруг пупка, и еще ниже. – Но ты оказалась прекраснее всех моих самых смелых мечтаний, и твой запах лишает меня способности управлять собой. Настолько он восхитительный и манящий, что хочется взять тебя прямо сейчас, без подготовки, без прелюдии, без ласк… Прямо сейчас… – Жасмин громко простонала, призывая его не медлить, но он не собирался отступать от плана.
Согнув ей ноги в коленях, поочередно укладывая их на кровати, он не отрывался от ее глаз, наблюдая, как ресницы подрагивают от особенно близких прикосновений. Девушка дрожала от предвкушения, но когда на низ ее живота легла ладонь, нежно прижав плоть к лобковой кости, а вторая рука невесомыми прикосновениями оглаживала внутреннюю поверхность бедер, она раскрыла глаза в разочаровании: – Я хочу большего, я хочу всего… – Жар внизу живота нарастал, пульсируя в поисках отзвука в ласках мужчины и не находя его…
– Я знаю, милая, но придется подождать… – И он усилил давление ладони, заставляя девушку выгибаться под его рукой. – Я ждал тебя так долго, и не могу отпустить тебя так быстро, как ты хочешь. – Опустив ладонь чуть ниже, он дотронулся подушечкой пальца до ее лона, желая медленными ласками и касаниями довести девушку до грани, но его снова подвело самообладание. Почувствовав, насколько там горячо и мокро, он скользнул еще ниже всей ладонью. Ощущая пальцами гладкую горящую плоть, он в обратном движении чуть развел средний и безымянный палец и раскрыл ее, чтобы увидеть всю. И снова не смог сдержаться – припав к ней губами, он провел языком по самому входу, чувствуя потрясающий вкус ее возбуждения, натыкаясь на преграду, пытаясь проникнуть под нее, не в силах остановить срывающийся стон. Все его планы летели к чертям. Пожалуй, сейчас, единственный, кто мог бы остановить его – это сама Жасмин. На здравый смысл полагаться больше не приходилось. Спальня наполнилась ее стонами, живыми, пока робкими, но удовлетворенными…
А из его горла вырвалось рычание… Он не хотел, чтобы их дебют был диким и безудержным. А почувствовав, что он – первый мужчина, которому позволено прикоснуться к ее страсти, Эван просто забрал у себя право на удовольствие, пока она ему это право не вернет. Он с трудом оторвался от сочащейся вожделением плоти, игнорируя разочарованный стон, и поцеловал низ живота, проводя дорожку выше, между грудей к шее, к уху, забираясь на нее сверху. Удерживая себя на руках, он поцеловал ее в губы, влажные, искусанные, мягкие. Вернувшись к шее, он провел языком по яремной впадинке, потом вверх, проникая кончиком в ухо, сжимая губами мочку. Чуть отстранившись, он подул на влажную от языка кожу, наблюдая, как на ней появляются мурашки.
Жасмин принимала ласки, как воду в жаркий день, досуха впитывая каждый поцелуй, каждое касание. Мысли расплавились и плавно перетекали вслед за губами и руками Эвана в то место, которое оказывалось объектом его ласк. Она покорно ждала следующего прикосновения, пока кожа таяла от предыдущего. Ей было мало, мало, но она не смела просить, боясь спугнуть этот момент, словно мужчина мог в любой момент оставить ее наедине с ее прострацией. Горячий ком внизу живота постоянно пульсировал, и девушке казалось, что еще несколько прикосновений, и она просто распадется на кусочки, пронзенная, словно стрелами, той энергией, что вырвется из ее нутра. Но эта сладкая медленная мука продолжалась, и продолжалась, и она не желала ее остановить. Она ловила руками волосы Эвана, притягивая его ближе, бесстыдно подставляя грудь под поцелуи и язык, бессловесно умоляя коснуться ее сосков, сама прикасалась к себе, пытаясь высвободить, наконец, этот жгущий огнем предел наслаждения. Но парень отстранялся в последний момент, убирал ее руки, прижимая их к простыням…
Время превратилось в замкнутый круг, ей казалось, что она уже проживала эти моменты, но ее тело знало, что ничего более нового с ней не происходило никогда, и каждый поцелуй был непохожим на предыдущий. Осмелев, она стала касаться тела парня, надеясь, что это облегчит ее напряженное состояние, но добилась лишь обратного эффекта – руки, чувствуя сильные мышцы, влажный рельеф кожи, передавали воображению картины, как он будет двигаться внутри ее, как будет выглядеть эта спина и плечи, когда он будет ритмично вбиваться в ее тело в такт пульсации, отдающейся сейчас по всему телу. Она потерялась в пространстве, все ее органы чувств были сосредоточены на мужчине, который забрал ее у ее страха.
Эван оторвал обе ее руки от своего тела и поднял над головой. Она не сопротивлялась, позволив ему перевернуть себя на живот. Он обнял руками ее ладони и обхватил ими кованую перекладину изголовья постели. В голове послышалось короткое «Не отпускай», а горячие руки, скользя по ее телу, переместились на спину, осыпаемую поцелуями. Нежные поглаживания, сменяемые поцелуями, успокаивали, немного сбивали остроту пульсации, пока пальцы его не легли на ямочки Венеры, от прикосновения к которым Жасмин прогнулась, чуть привстав на коленях, как кошка, едва ли не мурлыкая. Ладони ее сильнее обхватили уже горячее железо, а когда язык мужчины повторил движения пальцев, ей показалось, что они намертво вплавились в металл. Сильные руки, опустившись между бедрами, чуть раздвинули их. Почувствовав прикосновения губ на ягодицах, совсем близко к налитой кровью от возбуждения плоти, она еще больше подалась назад, натягиваясь, как струна. Забывшись, она выкрикнула: – Пожалуйста… Пожалуйста… Прошу… – Сорвавшийся голос перешел в шепот.
