Текст книги "Не верь глазам своим (СИ)"
Автор книги: Jane Jourin
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 52 страниц)
Уже почти дойдя до двери, Жасмин развернулась. Этот вечер не должен так заканчиваться. Она просто не сможет уснуть, если с Клеманом ситуация не прояснится. Написав маме смс, что задержится на 15 минут, она побрела в сторону дома друга. Уже поднимаясь по лестнице, она в сотый раз за весь маршрут в голове прокрутила все моменты, которые должна была сказать. Ее сердце сжималось в ожидании.
Дверь распахнулась широко, Клеман стоял полубоком, обернувшись вглубь дома, в руках у него была испачканная майка, спортивные штаны, мокрые на коленях, едва держались на бедрах, влажная от пота кожа подчеркивала рельеф мышц. Открывая незваному гостю, он все еще отчитывал младшего брата за разгромленную кухню. Оттуда послышалось: «Ну я же случа-а-айно!» и звуки капающей воды. Жасмин, пожалуй, впервые так долго рассматривала своего друга, и ей в очередной раз подумалось, что он все-таки чертовски привлекательный парень, и любая, кому он предложит свое благорасположение, будет без ума от счастья… А еще подумалось, что ей было бы интересно узнать, как выглядел бы в такой же ситуации Эван… В этот момент Клеман, наконец, перевел взгляд на гостя, и Жасмин увидела удивление и беспокойство в его глазах.
– Что-то случилось? Не ожидал тебя сегодня увидеть… – Он сделал приглашающий жест. – Проходи… Я сейчас.
Он ушел вглубь дома, а девушка осталась в дверях. Младший куда-то растворился с кухни, и она вновь пережила воспоминания вчерашнего вечера. Клеман вернулся, переодетый в приличные штаны и сухую майку, взял Жасмин за руку и провел в гостиную.
– Ну что ты, как маленькая? Что случилось? У тебя такой испуганный вид…
– Я хотела поговорить с тобой. Не хочу заканчивать день, не понимая, друзья ли мы еще… – девушка говорила бойко, по заготовленному сценарию. Но Клеман ее прервал.
– Что за чушь! Конечно, мы друзья! И вряд ли это сможет что-то поменять. Ты уверена, что шишка на голове не такая уж серьезная? А то, мне кажется, ты умом тронулась…
– Но, ты ушел… И я знаю, что неправильно поступила, неправильно выразилась, и это недопонимание между нами могло стоить нам дружбы… – эти слова тоже были продуманны заранее, но вся ее запланированная беседа шла псу под хвост.
Клеман удивил ее еще раз: – Послушай, – его голос был мягким и нежным, он взял ее за руку и тихонько поглаживал по тыльной стороне ладони. – Я же написал, что понял, что ты хотела мне сказать. Я конечно, не такой умный, как ты, но все-таки не полный же болван. Вчера вечером, убеждая меня броситься на поиски Лайлы, которая, кстати, мне не звонила и не писала. Называется «друзья с детства»… Так вот. Ты сказала, что я научился игнорировать очевидное. И я действительно очень многого не видел. Точнее, просто решил не видеть… Так сосредоточившись на баскетболе и семье, я просто игнорировал некоторых людей, которые очень хотели бы оказаться в моей жизни. И ты пыталась открыть мне глаза. Не волнуйся, я правда благодарен за такой, пусть и немного резкий совет. Я думаю, что с этого момента моя жизнь немного изменится, но надеюсь, это не сильно отразится на нашей с вами дружбе… – Он приподнял ее подбородок, чтобы увидеть глаза: – Ну, теперь ты спокойна? Как ты провела вечер?
– Невероятно. – Жасмин ответила на автомате. – Эван очень необычный молодой человек. И я надеюсь, вы с ним скоро познакомитесь… – В глазах девушки вновь возникло сомнение, и она быстро добавила: – Если ты не против, конечно!
Клеман улыбнулся: – Против? Да с чего ты взяла? Тебе точно нужно к доктору. У тебя сотрясение… Да я не знаю, что отдам, чтобы посмотреть на человека, который покорил твоё сердце…
– Ну, до этого пока далеко… Ладно, я пойду.
В дверях она остановилась и повернулась к парню, крепко обняла его и сказала:
– Я правда несказанно рада, что мне все это показалось. Не представляю своей жизни без тебя. Прости, что так ворвалась и напугала…
– Ну все, я звоню в скорую… С тобой точно что-то не в порядке… Ты, может быть, и щекотки больше не боишься? – и он угрожающе стал подходить к Жасмин, шевеля пальцами, будто желая ее защекотать. Она шутливо стала пятиться и, оперевшись на больную ногу, вскрикнула. Клеман в очередной раз ее поймал – это уже вошло у него в привычку. Ее губы опять оказались прямо рядом с его. Он отвел взгляд, но она успела заметить, как расширились его зрачки и сбилось дыхание. Но парень, как ни в чем не бывало, поддержал ее: – Как кстати нога? Мама сможет сменить тебе повязку? И как же это я забыл… Постоишь сама? – он отлучился на секунду и принес уже знакомую мазь. – Это тебе, на ночь после душа, только не сильно горячего, натрешь ногу, повязку сделаешь снова утром. Поняла? – девушка кивнула. – Так, а дойти-то сама сможешь? – Жасмин фыркнула: – Ну у меня же не перелом… – Чмокнула его в щеку и, попрощавшись, ушла.
Клеман закрыл дверь и плотно прислонился к ней спиной. Потом съехал по ней и уселся на пол. Откуда-то материализовался младший и принес телефон. На нем горело уведомление об смс: «Жасмин: Спасибо за мазь. Спокойной ночи».
– Трудно тебе дался этот спектакль… – протянул почти еще ребенок с очень серьезным выражением лица.
– Тебе-то откуда знать? – потухший взгляд молодого человека говорил сам за себя.
– Ну, я не слепой. И я тебе сейчас совсем не завидую…
– А раньше, что, завидовал? – Клеман и сам не понимал, зачем вообще об этом говорит с младшим братом, но от слов становилось неожиданно легче.
– Еще как! Рядом с тобой постоянно две потрясные офигенные девчонки. Вы с ними тусуетесь, в кино ходите… – он возбужденно описывал свои эмоции, постепенно ускоряя темп речи. – Но сегодня я, пожалуй, впервые увидел, как это фигово, когда рядом с тобой две потрясные девушки, а ты у них всего лишь во френд-зоне…
– А слова-то какие знаешь… – Клеман улыбнулся. И в следующий момент его просто понесло: – Я люблю ее с первого взгляда. Уже много лет, получается… И все это время у меня хватало ума ничего не показывать, или хотя бы старательно притворяться, что я к ней отношусь просто по-дружески. А вчера был такой вечер и ночь, что я заигрался со своими иллюзиями. И просто не смог остановиться, принимая желаемое за действительное. Она мне сказала, что я игнорирую тот факт, что она ко мне ничего не чувствует, кроме дружеской симпатии… А я захотел услышать, и услышал кое-что противоположное. Она намекала, что мне пора заканчивать валять дурака и сохнуть по ней, найти девушку и перестать пускать на нее слюнки. А я услышал предложение открыться ей. И чуть не сделал этого. И мне просто повезло, что остался пусть для отступления. Хотя, когда я писал ту смс, я не был уверен, что вообще смогу с ней заговорить снова. Придя домой, ну, а что я тебе собственно рассказываю – ты сам все видел… Я был просто в панике, что не увижу ее снова, не смогу с ней общаться… Не смогу смотреть ей в глаза, и видеть ее улыбку, и слышать смех… Боже, мне кажется, что я скорее умру, чем сознательно от этого откажусь… И только чувство страха заставило меня пойти на этот спектакль, как ты сказал… И что, хорошо отыграл?
– Не подкопаешься, парень! – он широко улыбнулся и подал ему руку, предлагая подняться с пола. – Я не знаю, как поступил бы на твоем месте… Но так не может продолжаться вечно. Сейчас, или через год, или через пять, но ты поймешь, что она живет своей жизнью и наслаждается ей, а ты наслаждаешься редкими моментами, когда наблюдаешь за Жасмин… Если она тебе прямо сказала, что ничего не будет между вами, то, быть может, правильнее смириться с этим. И попробовать – ну хотя бы попытаться – найти радостные моменты без ее участия… В конце концов, тебе почти 18! Тебе нужно удовлетворять и те потребности, удовлетворение которых спорт тебе не обеспечит… И не надо на меня так смотреть, – братья прошли на кухню, чтобы продолжить устранять причиненный ущерб, – я не пошляк, просто если мне уже… «интересно размышлять на эту тему», то у тебя, наверное, с утра кровать дымится от нереализованных потребностей…
Получив подзатыльник, он замолчал, вытирая пол, а Клеман задумался над тем, что сильно недооценивал подростка, и уж точно не заметил, как он вырос и повзрослел. Хорошо, что мама этого не слышала… Наверное, стоит как минимум прислушаться к его словам. Закончив с кухней, стоя в душе перед сном, парень задумался, как один и тот же день может так волшебно начаться, печально продолжиться и так неоднозначно закончится…
====== Ответы на все вопросы ======
Комментарий к Ответы на все вопросы Жасмин и Клеман очень интересно провели свой выходной. Узнаем, как Генри и Лайла проведут воскресенье? Поехали!
Очередной порыв ветра бросил ветку в окно номера с такой силой, что она сломалась. Капли дождя поливали ни в чем не повинное здание, будто зная, что происходит в номере, где Лайла и Генри сидели на одной кровати. Будто пытаясь потушить пожар между ними. Но безуспешно. В голове у беглянки пронеслось столько мыслей, что за всеми и не уследишь. Но главное – это то, что Генри в нее влюблен. И она ему верит. Это не решает многих вопросов, и не является гарантом того, что они будут вместе. Но она задолжала ему ответ. Не меняя положения рук, как будто от этого зависела вся ее жизнь, она прошептала: – Верю. Верю, что между вами ничего не было, что ты говоришь правду о своих чувствах, что ты примешь любой мой ответ. Но мне нужно время. Я ошарашена твоими словами. Но лгать тебе нет смысла. Твои чувства взаимны, я… – она продолжала шептать, но теперь ее взгляд был направлен прямо в бездонные голубые глаза. – Я думаю, ты и так об этом знаешь… Однако, ты предлагаешь мне отношения, в которых ты имеешь право на недомолвки. И, сколько эти отношения будут развиваться в таком ключе, ты не говоришь. А смогут ли они развиваться? Если говорить искренне, то все, что я могу сказать с уверенностью, это то, что у нас есть «сейчас». И в этом «сейчас» мы настоящие – я это чувствую. А про будущее я не готова что-то сказать.
Генри опустил все еще протянутую руку, получив тот ответ, на который Лайла была способна. Он улыбнулся, и столько всего читалось в этой улыбке… Облегчение, любовь, благодарность и… боль. Боль от того, что он все еще не мог облегчить состояние любимой открыв ей всю правду. От того, что он, высказав просьбу довериться ему, сам не может ответить тем же. И как у него смелости и наглости хватило на такую авантюру…
– Я был готов к тому, что мы с тобой больше вообще не будем общаться… Что я отвезу тебя домой, быть может даже в полной тишине, и ты после этого знать меня не захочешь… А ты говоришь о взаимности, о том, что веришь мне. Я не уверен даже, что это не мой бред, и что я не сплю… Ты… Удивительная… И самая прекрасная девушка, что я когда-либо знал… Прости меня…
– За что? Мне не за что прощать тебя. Я сделала выводы, они были неверными. Но мой побег открыл некоторые новые аспекты наших отношений. Генри… Я хочу быть с тобой. И не буду врать, не думаю, что мы сможем быть просто друзьями. Смотреть на тебя, зная, что не смогу прикоснуться, обнять… Думаю, ты понимаешь, о чем я – вернуться к тому, с чего мы оба начинали, «смотреть, но не трогать»… Скорее я и правда разорву все контакты, чтобы не мучить себя. И все же: ты сам говоришь, что не до конца честен со мной. Как ты себе представляешь это? Ты уходишь куда-то, а я не могу даже спросить, куда, зачем… А вдруг вокруг тебя будет сотня длинноногих моделей, и ты…
– Лайла, я понимаю. И ни о чем больше не попрошу… Ты уже сделала во стократ больше, чем я смел надеяться. Чтобы ты не решила, я приму любое… – девушка перебила его, нетерпеливо схватив за вторую руку и прижав ее к своей груди:
– Что же такое страшное происходит в твоей жизни, что ты не можешь решиться мне рассказать? Неужели ты думаешь, что я буду осуждать тебя, или смеяться над тобой? Чего ты так боишься?
Генри опустил глаза в пол. Он готов был уже сказать, но не смог. Лайла погладила его по шее, как бедного щенка. Они посидели молча еще минуту, держась за руки, как дети, пока девушка не вздрогнула от очередного раската грома.
– Уже полтретьего ночи, хорошая моя. Ты сказала, что уверена только в нашем «сейчас». Так давай сейчас укладываться спать. А утром я сделаю все, что ты захочешь: отвезу домой, или к тете, или куда скажешь… Это был чертовски длинный и тяжелый день. – Генри помог девушке переползти по кровати, чтобы улечься под одеяло, и накрыл ее. Сам он устроился на кресле под пледом и выключил свет. Уже задремав, он почувствовал, как ее руки касаются его лба. Потом ощутил что она тянет его, вынуждая подняться. Открыв глаза, он увидел ее в свете молнии, взволнованную, полураздетую и немного испуганную. Она провела его к кровати, не издавая ни звука, усадила на нее, и надавила на плечи, понуждая его лечь. Потом так же молча легла рядом. Не отводя наполненных слезами глаз, она гладила его по голове, по лицу, по плечам, по груди, легко касаясь кончиками пальцев, словно пытаясь запомнить каждый изгиб его тела, каждую складочку запечатлеть у себя в памяти. Будто прощаясь с ним, решаясь на отчаянный шаг отказаться от любимого человека.
– Ты так и не сказал мне, что случилось с тобой…
– Я не хотел тебя волновать по пустякам…
– Я и так уже достаточно взволнована. Ответь мне.
– Ну, я нашел твой автобус после Шабли. И пытался рассмотреть тебя на заднем сидении.
– А как ты вообще нашел меня… – Лайла сама не заметила, как перебила его.
– Как только я получил звонок Клемана, я все бросил. Поехал в магазин видеоигр, а потом ты сняла трубку… – Девушка закатила глаза: – Я случайно… – И тем не менее, я услышал что-то о Ровелле, предположил, что ты в автобусе, и поехал на автовокзал. Там путем нехитрых умозаключений мы выяснили… – Вы? – Лайла опять вставила свои пять копеек. – Да, мы выяснили несколько маршрутов, и я поехал тебя искать. Выбрав один из них, я догнал его после Шабли, и, как уже говорил, пытался рассмотреть, тот ли это маршрут, есть ли ты в автобусе. И выехал на встречную полосу. И чуть не столкнулся с другим автомобилем, который тоже ехал по встречке. Меня вынесло в кювет, и я был без сознания около полутора часов. Иначе я нашел бы тебя задолго до полуночи. Когда я пришел в себя, я бросился догонять тебя снова. Но, когда догнал автобус, тебя в нем уже не было. Я сразу подумал, что ехал не за тем автобусом, что ошибся. Но что-то подвигло меня остановить автобус… И в нем я нашел твой рюкзак. И подумал, что ты сошла раньше. В ту забегаловку я заехал просто потому, что нужно было заправиться, и нашел там тебя…
Парень вел рассказ с закрытыми глазами, а когда закончил, то вздрагивающее тело девушки вынудило его открыть их. Он увидел крупные слезы, стекающие со щеки, и совершенно беспомощный взгляд. Не отдавая отчет в своих действиях, он сгреб ее в объятья и сильно прижал к себе.
– Ну что ты, хорошая моя… Все в порядке, я в порядке, твои вещи нашлись… А завтра и погода проясниться и все будет замечательно…
– Генри, ты не подумал, что ты мог… Что тебя могло… не стать… Ты это понимаешь?! – Она уже кричала, не заботясь о том, услышит ли ее кто-нибудь еще, кроме парня, лежащего в паре сантиметров от нее. Ее кулачки били его в грудь, а слезы просто лились без остановки. – Я никогда бы себе не простила этого! Из-за моей глупости, незрелости, несдержанности я подвергла тебя такой опасности! А ты о чем думал? Такой взрослый, рассудительный, серьезный, о чем ты думал, в такую погоду садясь за руль? Да как Антуан отпустил тебя? – всхлипы потихоньку прекращались, превращаясь в злость.
– Ну, я думал о том, что не знаю, как дышать без тебя. – Парень говорил спокойно, но в его голосе проскальзывали нотки воспоминаний о тех часах, когда он не знал, где найти любимую. – И пусть это эгоистично, но думал о том, что я не смогу найти способ, как жить, если смысл моей жизни неизвестно где, убежал от меня без объяснения причин… А Антуан просто знал, что останавливать меня бесполезно, и сделал то лучшее, что мог в той ситуации – дал мне свою машину.
– Какой же ты дурак! Тебе очень больно? – Лайла аккуратно погладила его по шее рядом со ссадиной от ремня безопасности.
– Нет. Я сразу не обратил особого внимания на все это… Я злился, что столько времени упустил. И что из-за меня чуть не пострадала другая машина…
– Генри, пообещай, что больше не будешь таким безответственным, – строго сказала девушка, продолжая путешествие по его телу.
– Рядом с тобой вся моя взрослость и рассудительность пропадают… И, Лайла, – парень посмотрел ей в глаза, дождавшись, когда их осветит очередная вспышка, – я не задумываясь, поступил бы так же. Не убегай больше, не подвергай себя риску. Лучше просто выскажи мне все, что думаешь, в лицо, дай пощечину, игнорируй, не знаю – брось кирпичом, только не подвергай себя опасности. Ты ведь уже приняла решение, да? Я однажды уже видел такой взгляд, как у тебя был пару минут назад, пока ты всему мотелю не рассказала, какой я плохой мальчик… Видел его в зеркале, когда принял одно важное решение в своей жизни. Я уверен, что каким бы оно ни было, оно правильное. А теперь спи.
Лайла уткнулась носом в его грудь и закрыла глаза. Время и мерный шум дождя сделали свое дело – она уснула, прижимаясь к горячему телу такого близкого, нужного, родного человека. Генри был прав. Она уже приняла решение.
Дерево напротив номера Лайлы вновь предприняло попытку присоединиться к их компании. От громкого удара в стекло девушка проснулась и обнаружила себя в сомкнутых объятьях Генри. Это было абсолютно, совершенно правильно и комфортно, лежать так, обнявшись с ним. Их тела идеально умещались на кровати, будто сливаясь в одно целое. Пальцы на правой ножке немного замерзли, и девушка чуть согнула ее в коленке, чтобы спрятать под одеяло. Она услышала негромкий стон и в это же мгновение поняла, что наткнулась на кое-что новое и очень интересное. Удостоверившись, что Генри не проснулся, она не смогла унять любопытства и опустила руку ниже, кончиками пальцев едва касаясь его возбужденной плоти. Так она еще ни разу не осмеливалась делать. В голове промелькнула мысль, что это совершенно лишнее. Что учитывая прошлую ночь, их «сейчас» почти закончилось, и она только все усложняет. Он был горячий и гладкий, и Лайла не удержалась, чтобы провести пальцами от самого основания до конца. Очередной стон сорвался с губ мужчины, и он открыл глаза. Первые секунды он не совсем понимал, что происходит. Лайла отдернула руку, но коленка все еще упиралась мошонку. Парень выглядел смущенным, он попытался чуть сдвинуться, но вместо этого только усугубил ситуацию.
– Генри, это… – Лайла звучала удивленно и восхищенно одновременно.
– Да, я не могу контролировать свое тело, когда сплю. И когда ты так близко, в таком виде. Ты просто не представляешь, чего мне стоит держать себя в руках. Твои поцелуи сегодня были просто откровенным издевательством. Я не смею тебя останавливать, ты сама решаешь, что и как тебе делать. Но я живой человек, Лайла.
– То есть, я над тобой издеваюсь? – девушка приподнялась на локте пытаясь освободиться от сцепленных рук Генри. Но он не собирался ее отпускать ни на миллиметр от себя, пока у него была такая возможность. – Мне казалось, что ты получал удовольствие от того, что происходило… Во всяком случает отдельные части твоего тела однозначно были не против моих действий. – И он провела рукой от шеи через всю грудь, останавливая руку на твердой и почти обжигающей, так жаждущей прикосновений части тела. Обхватив его, она слегка погладила головку большим пальцем и провела ладонью с начала до самого основания и обратно. Взгляд она ни на секунду не отводила от глаз Генри. От этого нехитрого действия буквально все его тело прошибло волной дрожи, и Лайла прочитала отчаяние, мольбу в его взгляде, еле уловив что-то звериное. Резко прижав ее к себе, парень наконец расцепил руки и положил одну ей на затылок, проводя по щеке большим пальцем, повторяя то движение, которое только что сделала сама девушка:
– Ты не понимаешь, с чем ты играешь, Лайла. А я не понимаю, зачем ты меня провоцируешь. Убери руку, если не планируешь играть до конца, и засыпай, сейчас только полпятого утра. Потому что, видит Бог, у меня стальное терпение, но если ты не образумишься, я за себя не ручаюсь. – В его словах звучала едва сдерживаемая страсть, хриплый голос больше был похож на рычание, и сейчас Лайла отчетливо различила угрозу, скрывающую истинные эмоции, может, разочарование, или боль… Девушке стало неприятно, что ее шалости так отзываются в эмоциях Генри, но она по привычке пошла в наступление – ох уж этот несносный характер… – А с чего ты взял, что я не пойду до конца? – Она смотрела парню в глаза, читая все те же эмоции. Он простонал, приблизился к ней и коротко поцеловал, вложив в этот поцелуй такие же чувства, которые Лайла испытывала, когда пыталась запомнить его пальцами. Потом он повернул ее, как куколку, спиной к себе, не взирая на протесты, прижался к ней, уже не стесняясь того, как сильно тело выдавало его возбуждение. Он уже смирился с тем, что услышит утром. Смирился, кажется, еще до того, как поверил, что у них с Лайлой может что-то получиться… – Потому что ты уже приняла решение.
Проснулась Лайла от холода. Рядом никого не было. А полотенце, надетое после душа, не сильно грело. Одеяло валялось в ногах, наверное, ночью было жарко… Генри всегда очень теплый. Именно его и не хватало. Она вспомнила его прощальный поцелуй. Только сейчас, выспавшись, не чувствуя влияния близости парня, она осознала, что это было. Так же, как она внутренне готовилась к утреннему разговору, к тому, чтобы отпустить его и постараться забыть, прощалась с его телом, которое она так безрассудно хотела, так и он поцеловал ее, используя последнюю возможность, которая у него была перед тем, как их «сейчас» исчезнет с рассветом. Он даже не дождался ее ответа, он все понял без слов и просто ушел. Лайла не хотела верить в это. Она прислушалась, но номер ответил ей тишиной. Приподнявшись на локтях, она осмотрела комнату. Ее рюкзак лежал на прежнем месте, о Генри ничего не напоминало, кроме аптечки на столике. Девушка поежилась и, завернувшись получше в полотенце, на цыпочках пробежала в ванную. Встав под горячий душ, она не смогла сдержать эмоций. Упершись руками в кафельную холодную стену, она слушала шум воды, который не заглушал стихию, так и не успокоившуюся с ночи. В груди нарастала черная дыра, а в горле появился ком, который никак не возможно было сглотнуть. Слез не было. Поняв, что это то, чего она сама хотела – оказаться подальше от Генри, от дома и друзей, чтобы иметь возможность подумать и принять решение – Лайла поняла, что все ее желания сбылись, черт их возьми. И все сложилось, как нельзя лучше. Она в нескольких часах езды от всех ее знакомых – пространства для мысли хоть отбавляй, есть крыша над головой и время, чтобы разгадать все загадки галактики. Целую неделю никто не потревожит ее, можно оплатить номер, раз уж Генри нашел ее рюкзак с документами, и наслаждаться одиночеством. И решение уже принято, не нужно ломать голову, что же делать дальше. И самое трудное – объявить это решение и объяснить тоже не нужно. Генри ушел. Генри ушел. Генри ушел. В какой-то момент эти слова перестали отбиваться стократным эхом у нее в голове, а зазвучали реальным в узком пространстве ванной комнаты. Перебивая мерный стук воды о кафель, затмевая по своей силе даже самые смелые завывания ветра за окном. Лайла плакала вголос, слезы, наконец, пришли, принося кратковременное облегчение. Постепенно ее крики перешли в шепот. Генри ушел. Все как она хотела. Повернувшись спиной к стене, она потихоньку съехала по ней и упала на колени – дрожь в них стала невыносимой и неверное движение могло спровоцировать падение. Крепче любых слов за людей говорят их поступки. Он чуть не погиб, пытаясь найти несносное дитя, безбашенно убежавшее от проблем, он не воспользовался ситуацией вопреки своим желаниям, болея душой за то, что девчонка может пожалеть о необдуманной близости с человеком, которого более не хочет видеть рядом, он молча ушел, уважая ее желание расстаться, не делая этот и без того некрасивый момент жалким и оставляющим неприятный осадок на языке, еще ночью высказав все, что ему осталось сказать в том самом прощальном поцелуе. Лайла коснулась рукой своих губ, будто пытаясь запечатлеть его навсегда. Как же права была ее мама, когда в шутку сказала однажды: «Мы – женщины – очень загадочные существа… Мы можем долго, годами добиваться того, чего нам хочется. А когда добьемся, оказывается, что хотели мы совсем не этого…» Только сейчас не до смеха. Ее любимый ушел, как она того и хотела. Она даже запланировала небольшую речь: «У меня есть неделя каникул. Я бы хотела провести ее одна. Поезжай домой. Не думаю, что мы сможем остаться друзьями. Но мы можем попробовать хотя бы избежать неловкости…» Господи, какая же это все чушь! Как же она заблуждалась в своих истинных желаниях! Как можно было прогнать его? Она ведь до этого момента даже не представляла свою жизнь без него. Как вообще можно представить жизнь без любимого человека? Который дополняет, поддерживает, защищает, делает целой… Как она соберет себя по кусочкам, если огромной части их не хватает? На нее накатила волна отчаяния, черная, ослепляющая и оглушающая, лишающая возможности двигаться и вообще дышать. Она совершила ошибку, которую не исправить… Закрыв лицо руками, забившись в угол, она просто завыла от отчаяния, не слыша ни раскатов грома, ни шума воды. В голове набатом звучал стук собственного сердца.
Когда открылась дверь ванной, а затем и душа, она никак не отреагировала. Звуки доносились до нее будто сквозь вату, а происходящее вокруг ни капли не интересовало. Сильные руки подняли ее на ноги и немного потрясли, кажется, кто-то звал ее по имени. Ей было не важно, ни кто это был, ни как он вошел в номер. Глаза смотрели невидящим взглядом, но от сквозняка из-за прикрытой двери ее стала бить крупная дрожь. Ноги не держали. Она снова услышала свое имя, и на это раз голос показался смутно знакомым… Когда пальцы приподняли ей подбородок, и она, наконец, встретилась взглядом с нежданным гостем, из горла вырвался стон. Сознания коснулась мысль, что у нее галлюцинации, и теперь любимые голубые глаза она будет видеть везде…
Уха коснулось горячее дыхание, и она услышала свое имя в очередной раз, только теперь отчетливо различая каждое слово: «Лайла, любимая, что с тобой, что произошло, ответь мне, хорошая моя, ну же, Лайла». Из охрипших связок никак не хотел выходить звук, но она шепотом задала вопрос, чудом услышанный в шуме воды и грозы: – Генри? – проглотив ком в горле, она облизала губы и постаралась осмысленно посмотреть на того, кто держал ее на ногах. Увидев встревоженное лицо любимого, она сморгнула слезы и бросилась ему на шею, покрывая ее поцелуями. Он попытался оторвать ее от себя, но безуспешно, девушка вцепилась в его холодную мокрую одежду, вынуждая стать под струи горячей воды, и накрыла его губы требовательным отчаянный поцелуем. Ей не хватало воздуха, но она прерывалась лишь на мгновение, продолжая целовать его везде, где могла дотянуться.
Почувствовав, что девушка уже твердо стоит на ногах, Генри отпустил ее плечи и обнял. – Генри. – Лайла чередовала выдыхаемое имя и поцелуй, не пропуская ни миллиметра. В какой-то момент она поняла, что ей ужасно мешает рубашка, и просто сорвала пуговицы, открывая себе доступ к ключицам, груди, возвращаясь то и дело к губам, продолжая называть имя такого нужного сейчас человека. – Генри, – поцелуй в шею, – Генри, – поцелуй чуть выше, за ухом, – Генри, – поцелуй в губы, снова требовательный, нуждающийся в продолжении и не находящий его, – Генри, – и снова поцелуй в шею, чуть ниже, у ключицы, и снова, и снова…
И снова поцелуй в губы, на этот раз робкий и боязливый. Девушка вышла из своего безумия и начала осознавать, что стоит голая в душе с парнем, которого сама прогнала, сказав, что не знает, о каком будущем может идти речь, и с которым попрощалась морально еще вчера, но сегодня, осознав это прощание и остро ощутив его отсутствие, поняла, что не просто не готова к этому. Она не может смириться с таким расставанием. Он нужен ей. Но может ли она так набрасываться на него, может ли она просить его остаться рядом, после того, как сама и прогнала? Он не ответил ни на один из ее поцелуев, мягко обнимая за плечи, поддерживая, поглаживая, успокаивая, но не поддаваясь эмоциям, вновь позволяя делать ей, что заблагорассудится.
Лайла оторвалась от его губ и подняла глаза. Чтобы снова увидеть в них боль и непонимание. Читая в них все невысказанные вопросы, она снова выдохнула его имя: – Генри, я поняла каждое слово о смысле твоей жизни. И я не отказываюсь от своих слов, что не знаю, какое будущее нас ждет, но я готова пойти на любой риск, если у меня есть шанс быть рядом. Рядом с тобой. И я верю тебе, где бы ты ни был, чем бы ни занимался, чтобы ни скрывал от меня, я верю, что тебе никто другой не нужен. Что я важна для тебя, нужна тебе, и не важно, знаю я, где ты, или нет, верю, что ты не предашь мое доверие. Я целиком и полностью доверяюсь тебе, просто потому что люблю. – С каждым новым предложением выражения лица парня менялось от недоверия самому себе, удивления, и облегчения. С последними ее словами оно светилось теплом и счастьем. Лайла приблизила свое лицо к нему, задавая вопрос: – Я надеюсь, еще не поздно сказать это вслух. Я люблю тебя. И я верю тебе. Примешь ли ты мой запоздалый ответ? – Она напряженно вглядывалась в его глаза, губы пересохли, а дыхание сбилось. Она не допускала в голову ни одной мысли, просто ожидая ответа, и ей казалось, будто прошло полчаса, но сердце ударило все три раза.
По прошествии этих трех ударов губы Генри со стоном впились в ее, язык проник в рот, словно заново изучая каждый уголок, парень толкнул ее к стене, поднимая руки над головой, переплетая пальцы, прижимаясь к ней всем телом. Голубые глаза стали почти черными, а хриплый голос было трудно узнать. Он произносил ее имя, как только он умел, не прекращая поцелуев, опускаясь на колени, целуя ее грудь, живот, бедра, все еще сжимая пальцы в руках, а девушка словно не осознавала до сих пор, принят ли ее ответ. Она только чувствовала любимого повсюду. Пожалуй, это был первый раз, когда Генри перенял у нее инициативу. Он всегда будто извинялся перед тем как обнять ее, и будто просил разрешения перед каждым поцелуем. Но сейчас, он словно забыл обо всех своих предрассудках, о том, что именно ей предоставил решать, как далеко они зайдут.
