Текст книги "Не верь глазам своим (СИ)"

Автор книги: Jane Jourin

сообщить о нарушении

Текущая страница: 34 (всего у книги 52 страниц)

Из задумчивости ее вывело мягкое прикосновение к плечу:

– Мадемуазель Лайла, оставьте тяжелые мысли до утра. Сейчас наслаждайтесь моментом. Это ваш день. И я не могу еще раз не отметить, насколько вы ошеломляюще обворожительны. Вы затмеваете всех вокруг своим изяществом и эфемерностью. Вы просто воплощение мечты, мадемуазель Лайла.

– Спасибо, Николя. Ты меня смущаешь. Хотя я благодарна тебе за эту щемящую искренность. Мне очень приятно, что ты оценил мои, точнее наши с Жасмин, старания.

Рассвет был встречен девушками в обнимку на одном из красивейших мостов. Лайла даже пожалела, что не взяла фотоаппарат, хотя и на телефон ей удалось словить несколько восхитительных снимков. Эван накинул на плечи Жасмин смокинг, Николя жестом фокусника достал из салона лимузина плед и укрыл им обеих девушек. Дождавшись, когда рассвет проиграет зрителям все свои краски, девушки, утомленные долгим днем, решили расходиться по домам. Лайла, задремавшая на плече у своего спутника, очнулась почти у дома. Представив, что она снова окажется в холодной постели, совсем как недавно в ожидании Генри, ее передернуло.

– Николя, отвези меня к себе, пожалуйста. Не хочу домой.

– Но ваши родители. Они ждут вас…

– Не думаю, что они будут против. В конце концов, я сегодня уже взрослая… – Она снова положила голову на плечо мужчине, прекращая тем самым пререкания.

Лайла засыпала в своей волшебной комнате, убаюканная спокойными и уверенными руками Николя, который гладил ее по голове, пока дыхание девушки не стало ровным.

– Не хочу быть взрослой, – прошептала девушка, проваливаясь в сон. – Хочу еще немного побыть маленькой девочкой.

– Засыпайте, маленькая мадемуазель Лайла. Засыпайте.

====== То, что изменилось навсегда ======

Комментарий к То, что изменилось навсегда Я знаю, что я непостоянная, но поверьте, чаще писать не могу. Хотя сейчас в моей жизни такой бардак, что эта история – это единственное, в чем я уверена безусловно и безоговорочно. Если ее, конечно, кто-то ее еще читает, спасибо вам!

– Знаешь, жаль, что мама снова на работе. Я бы хотел, чтобы ты с ней познакомилась. – Клеман с видимым удовольствием стянул парик с головы девушки, другой рукой разлохмачивая свернутые в пучок темные волосы.

– А мне не жаль! Мне и Риччи вполне хватило. Если бы я познакомилась еще и с твоей мамой, все стало бы совсем реальным. Совсем настоящим. Слишком настоящим. Мы все-таки играем в любовь… – Катя не звучала грустной или расстроенной, но ее задумчивые и немного отстраненные интонации рассказали уже неплохо поднаторевшему в наблюдательности парню о том, что девушка всерьез сомневается в своих словах. – Я должна сказать тебе, что я тобой горжусь. Твои результаты по тестам превзошли мои ожидания. Я молодец!

– Да, ты молодец. И я молодец, потому что согласился использовать шанс, который судьба и ты мне любезно предоставили. Мне было приятно, что на балу был кто-то, кроме младшего брата… Спасибо, что решилась на такую авантюру…

Катя серьезно посмотрела в лицо молодому человеку:

– Не заставляй меня разочаровываться в тебе. Ты же знаешь, что это часть продуманного Вадимом плана. Я должна была так нелепо засветиться на балу в этом стремном парике.

Клем только кивнул, не уделяя особого внимания этому факту:

– Конечно, знаю. Но это не отменяет того, что я сказал. Мне было приятно. – Они уже сбежали с выпускного бала, совершенно некультурно бросив подруг и не попрощавшись. Сейчас машина подъехала к той самой квартирке, где они провели свою первую ночь вместе. Кажется, судьба имеет свое чувство юмора – последнюю ночь они тоже проведут вместе именно здесь.

Вадим посвятил в свой план Клемана накануне выпускного. Обрывочно, совершенно не уделяя внимания ненужным деталям. Парень знал только то, что ему требовалось для выполнения поставленной задачи.

Когда Катя расположилась на расправленной кровати и похлопала по простыне, Клеман не смог сдержать тоскливый взгляд.

– Эй, послушай, не нужно… Мы так здорово провели время. Нам было хорошо, давай не омрачать? Давай не будем вспоминать о том, что это наш последний раз? Ты помнишь прошлую ночь в этой постели? Это было так невероятно! Давай просто повторим? – Несмотря на то, что Катя говорила, а она кажется и сама хотела верить в то, что произносит, звучала та печально и немного неуверенно.

Повторить не удалось. Этот секс был наполнен грустью прощания. Движения их были рваными и быть может на грани истерики, а прикосновения жадными и жесткими, будто они пытались насытиться друг другом и оставить на теле партнера хоть какой-то след. Катя искусала и пометила практически каждый сантиметр на бедрах и спине мужчины, а после долгого и безумно грязного минета, от которого у Клемана звездочки перед глазами не проходили как минимум несколько минут, вздернулась наверх, седлая так и не кончившего ей в рот парня, присасываясь к его шее, впиваясь зубами, вонзаясь когтями в напряженные грудные мышцы. И контраст обволакивающей его член нежности с испорченной грубостью тяжелой лаской губ и рук словно сработавшее пусковое устройство вырвал оргазм из тела парня. Он кажется забыл, как дышать, но Катя требовательно и бескомпромиссно продолжала двигаться на нем, не отпуская мышцами болезненно чувствительный орган, который предательски продолжал стоять, аккумулируя кровь для еще одного раунда.

И девушка взяла свое. Клеман кончил еще раз, прежде чем она соскользнула с него, довольно облизнувшись. Но ее игра еще не была кончена, она как-то просительно и неуверенно взяла его руку, направляя пальцы в себя, и увидев ошеломленного и восхищенного партнера, вновь обрела преисполненный жаждой и повелением взгляд. Такие ласки они не практиковали, едва касаясь их в жизни, остановившись лишь на теории, которую Катя щедро преподнесла ему в самом начале их знакомства. Но Клем будто интуитивно чувствовал, что и как делать, оглаживая пальцами гладкое, а местами чуть ребристое нутро. Комнату пронзил разочарованный и требовательный стон, девушке явно не хватало интенсивности ощущений. Клеман одним движением перевернул их, поменяв позу, занимая доминирующую позицию. Катя удовлетворенно хмыкнула, чтобы через секунду забиться в экстазе, пальцы внутри задели сгусток нервов, электрическим разрядом проходясь по жилам, выбивая из и так совсем не уравновешенного эмоционального состояния. Громкие стоны сменились тихими смазанными вздохами, хриплый голос все чаще срывался, но долгожданной развязки все не было. Парень, видя, как в исступлении тело бьется о простыни, сильнее вжался в него своей грудью, придавливая, подчиняя, вгрызаясь в ключицу, оставляя метку. Он с силой сжал ее грудь, постепенно смещаясь пальцами на сосок, выкручивая его, не жалея податливую плоть. Это стало последней каплей. Со сломленным криком девушка выгнулась, еще сильнее прижимаясь к придавившему ее Клеману, и потерялась в оргазме.

Она еще пыталась словить свое дыхание, когда на телефон парня пришла смс. Он накинул на Катю простыню и открыл дверь в комнату. В небольшой гостиной за столом сидел Вадим. Ничем не продемонстрировав, что слышал все, что происходило за закрытой дверь, он сходу вручил выпускнику сумку.

– Там сейчас очень жарко. Я подобрал пару вещей. Выезжать нужно через полтора часа, чтобы успеть к вылету завтра в полдень.

– Ты ее оставишь здесь? – Клем не знал, слышит и слушает ли их та, спасательную операцию для которой они сейчас обсуждают. И ему хотелось верить, что нет. Иначе споров не избежать.

– Я отвезу тебя, иначе все это не имеет смысла. Никто не поверит, что она улетит без меня. Если только я не труп.

Клеман понятливо кивнул.

– Она будет в безопасности. Мы с тобой позаботимся об этом. – Вадим немного напряженно сжал кулаки.

– Она ведь и без тебя может за себя постоять, не так ли? – Парень будто сам себя убеждал. Увидев уверенный кивок, он чуть расслабился. – Когда я вернусь из Рима?

– А с чего это ты решил, что летишь в Рим? – Этот голос раздался из-за спины. Катя, едва прикрывшаяся наверняка влажными от их игр простынями, стояла в дверном проеме.

– Он проверит надежность нашего прикрытия в Италии. – Вадим звучал холодно, уверенно, но Клему все равно показалось, что тот немного робеет. Видимо он еще не рассказал Кате весь план. А может и не планировал этого делать.

Глаза у девушки сверкали в гневе. Она сжала кулаками невесомую ткань, от чего та открыла вид на стройные ноги. То, что предстало перед глазами обоих мужчин выбило их из равновесия. Взлохмаченные пышные локоны, горящие огнем глаза и румяные от недавно пережитого оргазма щеки, красные, припухшие губы, влажные от постоянных покусываний. Простыня не скрывала изгибов тела, скорее очерчивала высокую грудь с намечающимся соском, который вроде и не был виден, но точно проглядывал сквозь полотно. И ударом, отправившим мужчин в нокаут, стала картина влажных бедер, по внутренней стороне который стекали остатки двойной порции спермы, которую заполучила в себя во время отчаянного секса ненасытная, сейчас еще и разъяренная Катя. Метка на ключице зияла словно открытая рана, но воинственный настрой девушки казался вторичен перед атмосферой сгибающей и выкручивающей нутро похоти, которую распространяла готовая броситься в атаку Екатерина Немцова.

– Значит, я лечу вместе с ним. Вадим, это не обсуждается, я не могу бросить его, как щенка в пасть к крокодилам. И вообще, с каких это пор вы вдвоем спелись?

Запах секса в комнате и искры в глазах девушки заставляли произнесенные ею слова растаять без ответа, воспринимаясь будто сквозь вату. Горло нервно дергалось, пытаясь прогнать неожиданную сухость. Взгляд Вадима потяжелел, Клеман же только сейчас до конца осознал, что вышел к начальнику охраны своей уже не «девушки», не удосужившись даже трусы нацепить. Осознал он это, почувствовав, что его член снова готов к активным действиям, и его даже не смутило присутствие еще одного мужчины в квартире. Стыд пинком под зад вышвырнул парня из оцепенения, и тот прикрылся валяющимся на спинке кресла полотенцем. Он и не заметил, как невольно перенял от своей недолгой недевушки такое вольное отношение к наготе. Его движения видимо разорвали создавшуюся напряженность. Вадим будто от пощечины дернулся. Желваки заиграли, но спустя всего несколько секунд он взял себя в руки:

– Помнишь Даллас?

– Ненавижу Даллас. Мерзкий городишко!

– Я повторю Даллас.

– Ладно, я не еду.

Это диалог между охранником и его подопечной будто расставил все на свои места. Их отношения, их чувства, их жизнь – это все было настолько далеко от провинциального Клемана-баскетболиста. И то, что ему было позволено прикоснуться к чему-то совершенно неожиданному и неизвестному, было настоящей сказкой. Которая сейчас заканчивается.

– А что было в Далласе? – он сделал вид, что любопытство взяло верх, но на самом деле парень просто вынужден был как-то проявить себя, чтобы не впасть в уныние от осознания, что он последние часы может разделить с человеком, который навсегда его изменил.

– Он вырубил меня болевым приемом, и в себя я пришла спустя минут двадцать, когда сделать уже ничего было нельзя. Ненавижу Даллас. Я в душ.

Когда ее голая спина скрылась за дверью ванной, оба мужчины не сговариваясь сделали глубокий расслабленный выдох.

– Всегда не понимала, что такого в прощаниях, что их никто не любит. Ну сказать «до свидания». Ну помахать ручкой. А сейчас понимаю, что тоже их ненавижу. – Катя сидела по-турецки в ночной сорочке. Она положила руку поверх ладони Клемана и гладила ее своими пальчиками. – Вадим придет через полчаса за тобой. И за это время у все же успею сказать тебе то, что должна.

– Подруга, ты мне ничего не должна. Это я тебе хочу сказать… – Клем не договорил. На его губы легли кончики пальцев, запечатав их.

– Не спорь. И просто послушай, не перебивая. И помни, что я хоть и хрупкая на вид, легко могу заломать тебя и заставить слушать. Но это будет больно! – Она вроде как задорно усмехнулась. Но обмануть парня ей не удалось. – Помнишь, в нашу первую встречу я сказала, что подумаю, как сформулировать то, что я вижу. Про отношение Жас к тебе. И не мотай головой, это важно. У Жасмин сейчас очень тяжелый период, но пройдя через него, она поймет наконец то, что чувствует к тебе. Осознает эти чувства. А сейчас она будто сквозь пелену на все смотрит. Маман ее, конечно, постаралась! Но с этим сейчас бороться может только сама Жас. И хорошо, что у нее есть другой помощник, хорошо, что это не ты. Потому что в твоей дурной головушке возникла бы идея, что она влюбилась в тебя из благодарности… А это не так. Она любит тебя как давно и просто существующего в ее жизни мужчину. Не друга или приятеля, а именно мужчину, даже мужа, я бы сказала. Будто мимо нее прошла вся романтика и конфетно-букетный период отношений, прошел мимо период притирания друг у другу, она словно сразу оказалась замужем за тобой. Вот только страсти в этом «браке» места не оказалось из-за ее тараканов… – Катя помолчала. – Поэтому она считает совершенно естественной твою верность и преданность, поэтому она неосознанно предоставляет тебе право на вмешательство в ее личное пространство и ее жизнь и планы. Ведь только сейчас, когда ее состояние обострилось, вы отдалились друг от друга. А до этого… Я наблюдала за вами. И поверь, вы были похожи на пару. Поэтому слушай меня внимательно. И бога ради не спорь. Ты можешь и не последовать моему совету, но хотя бы выслушай. Когда Эван из ее жизни уйдет, не торопись начинать с ней отношений. Не торопись тащить ее в постель и в мэрию. Продолжай дарить ей тепло и надежность, но дай ей возможность показать и доказать тебе свою любовь. Без этого ты будешь вечно сомневаться, и в конце концов своими сомнениями все испортишь. Прости ее и наконец посмотри на нее чуть более объективным взглядом. Ты любишь ее, а она любит тебя. Просто вам нужно немного времени. Не торопись.

Клем покивал головой и осторожно отстранил ее пальцы от своего рта. Слишком свежо еще было впечатление от внезапно появившейся во время их беседы с Вадимом полуобнаженной девушки. А возбуждение сейчас было не к месту и не ко времени.

– И почему ты думаешь, что Эван уйдет из ее жизни? Мне кажется, она его любит. И он ее… В этом я даже не сомневаюсь.

– Клем, – мягко провела девушка по его плечу. – У них обоих есть свои демоны, и сейчас они друг другу нужны. Но Жасмин не сможет дать ему то, в чем он нуждается. А Эван – не ты. И когда все тараканы в голове у твоей мулатки – да-да, твоей – наконец утихомирятся, она будет ощущать это отчетливо и ясно. А Эван не тот человек, который будет стоять на твоем пути – он ни за что на свете не вытерпит быть ненужным.

– Ты так говоришь, будто в будущее смотришь… – парень недоверчиво покачал головой.

– Я всегда права, Клеман, даже когда этого не хочу. Хотя ты – тот редкий случай, когда я однажды ошиблась… Знаешь, мне до сих пор неприятно, что я тогда обидела тебя.

Помолчали.

– Клеман, это наша последняя встреча, мы не увидимся больше, думаю, Вадим сказал тебе. И я должна сказать тебе спасибо. Ты – настоящий друг. Ты очень хороший человек. Мне впервые с момента отъезда действительно захотелось где-то остаться. С кем-то остаться. Я никогда не забуду тебя. Если когда-нибудь у меня появится возможность безопасно связаться с тобой, я обязательно это сделаю. На эта вероятность очень мала. Прости меня, я сделала несколько вещей о которых сожалею, но я так благодарна тебе за все…

Клеман просто обнял ее, сильно прижимая к себе, пытаясь запомнить, надеясь, что своими объятьями он выразит все те чувства, которые он не может высказать.

– Такая умная, и такая глупая. Это я тебе должен сказать «спасибо». Ты стала другом, а не просто помогла мне в нелепом детском противостоянии. Ты же знаешь, что я тоже не смогу тебя забыть. Ты особенная. И я знаю, что у тебя все будет хорошо. Я просто знаю. Ты главное поверь, что тоже достойна быть счастливой. И позволь себе это. Не мучай ни себя, ни его. Ты знаешь, о чем я… – Он пронзительно посмотрел в глаза и чуть грустно улыбнулся. – И несмотря ни на что я буду ждать весточки от тебя.

Входная дверь открылась и на пороге оказался Вадим. Ребята встали и обнялись еще раз.

– Береги себя. И не заставляй меня стыдиться тебя – держи голову включенной и не тупи. Не зря же мы столько проработали над твоим образованием. – Катя тихонько говорила ему на ухо, не желая перед Вадимом показывать, как она искренне и тепло относится к Клему.

– И ты будь осторожна. – Парень почему-то поддержал тихий вкрадчивый тон Кати. – Люблю тебя.

– И я тебя, шалопай. Будь счастлив.

Они еще раз посмотрели друг другу в глаза и разошлись. Клем подхватил сумку и подошел к двери. Вадим даже не заходил в квартиру – ждал на пороге. Все слова уже были сказаны, Катя десять раз повторила указания. И кажется, они даже не обмолвятся и парой слов на прощание. Будто они не самые близкие друг другу. Будто им не нужна минута наедине, чтобы просто посмотреть в глаза любимому человеку. И перед кем они притворяются? Клеман покачал головой и вышел за дверь. Он не успел прикрыть ее за собой, как мужчина буквально ворвался в квартиру, за два шага преодолев маленькую гостиную и с глухим рыком снеся за собой девушку.

– Я не собираюсь сдыхать, так и не узнав, какого это.

Вжал ее в стену, поцеловал, если этот укус можно назвать поцелуем. Он сминал ее губы, тем не менее, не решаясь ворваться языком в рот. Какой скромняга… Хотя от этого их соприкосновение не становилось более невинным. И Клеман сорвался вниз по лестнице от того, что он услышал сквозь незапертую дверь. Катя всхлипнула.

Вадима не было всего несколько минут. На губе зиял кровавый укус, а щека горела, видимо, от пощечины. Но он был доволен. Нет, его улыбки Клем так и не увидел, но тот светился довольством, как кот. На приподнятую бровь – очередной жест, позаимствованный у Кати, – он ответил: «Она приказала вернуться».

Первые несколько часов в машине парень просто спал. Сказались беспокойство выпускного бала и бессонная ночь с Катей. Когда пространство салона заполнил аромат кофе, Клем распахнул глаза. Вадим протянул ему чашку с горячей жидкостью из термоса.

– Знаешь, через полчаса будет остановка, сможешь немного размяться. Ты все запомнил? – мужчина с ходу взял серьезный тон. Клеман проникся.

– Да. И я понимаю, насколько важно сделать все, как мы договаривались. Я понимаю, что от этого зависит.

Он задумался. О последних словах, которыми они перекинулись с Катей, о том, насколько сильно она изменила его жизнь. Он из туповатого и зацикленного на несбыточном подростка превратился во вполне самостоятельного и адекватного парня, увидел перспективы и позволил себе поверить в себя, отделил свое будущее от будущего Жас. Он нахмурился, глядя на телефон. Уже вполне можно было позвонить брату. Он открыл контакты, но его перебил Вадим:

– Я договорился. О нем позаботятся. Это надежный парень. За Риччи присмотрят.

– Спасибо! – Клема кольнуло чувство вины. – Вот, значит, какой я братец. Даже не подумал о нем, прежде чем соглашаться уехать бог его знает, на сколько. Да… Спасибо тебе, Вадим.

Еще через минут двадцать они остановились на заправке, поменяв машину, и дальше путь прошел без происшествий. Посадку объявили с пятнадцатиминутной задержкой. Уже усаживаясь в кресло, Клеман дернулся. В соседнем кресле сидела Катя! Блондинка, в очках, да, безусловно хорошо замаскированная, но Катя! Тут же он ощутил весьма болезненный тычок.

– Это Лила. Она сопровождает нас в этой поездке. Вместо нее. Так что веди себя естественно.

Клем все же уселся в кресло.

– Привет. – Он больше не рассматривал девушку и постарался выглядеть непринужденно. Девушка посмотрела на него из-под очков.

– Сработаемся.

В аэропорту Рим-Фьюмичино имени Леонардо да Винчи она сменила блондинистый парик на рыжий пучок с развевающимися локонами. Клеман позвонил Риччи, чтобы услышать гору обвинений. Правда в основном в том, что не взял его с собой. Усевшись в авто – огромный приметный внедорожник – они молча просидели почти час, пока к ним не присоединился Вадим.

– Я знаю, вопрос глупый, но мы же вроде специально едем в ловушку. Так зачем весь этот маскарад с париками и тому подобное? – Клеман чувствовал себя выжатым как лимон, тех крох сна в машине по пути в аэропорт совершенно не хватало, а в самолете уснуть не удалось. Это сделало его раздражительным и угрюмым.

– Предполагается, что мы не знаем о ловушке. Поэтому ведем себя так, чтобы они на не вычислили. Они, кстати, потеряли нас в аэропорту. Так что встретят нас прямо на точке. – Вадим напрягся, глядя на телефон. Но потом смахнул настороженное выражение с лица, видимо, пытаясь не напрягать и без того злую публику.

– Она так и не написала? – Вырвалось у Клема, прежде чем он смог себя остановить.

– Что за детский сад? Платочек сопельки подтереть вам выдать? Поехали! – гаркнула Лила и отвернулась к окну.

Вадим только отрицательно помотал головой, отвечая на вопрос парня.

– Слушаем внимательно. Катю будут брать живой. В ближайшие пару недель мы обеспечим такой график, что к ней будет не подступится. Заодно изучим противника в полевых условиях. Я так и не понял, кто это. Безликие ублюдки. Клеман, выполняй мои и ее указания беспрекословно, точно и быстро. Было бы идеально, если бы у тебя выработался инстинкт вообще не думать, а просто делать как мы сказали. Это может спасти тебе жизнь.

Клем просто кивнул и тоже посмотрел в окно. Италия. Надо бы наслаждаться поездкой – это ведь первый его выезд за пределы страны. Но красотами за окном совсем не хотелось любоваться. От Кати не было весточки. Все ли с ней в порядке? Его мысли перетекали одна за другой, поднимая в памяти подробности их знакомства, общения, отношений. Он ни на минуту не сомневался, что девушка восприняла правильно его слова о любви. Это было странно, но он был искренен. Кажется, он смог до конца прочувствовать те самые отношения amis-amants, где amis не менее, если не более важны, чем amants. Постепенно мысли его скатились к Жасмин, которая в последний месяц сильно сменила позиции в его жизни. Он до сих пор был разочарован ею из-за ее опрометчивого поступка с чужим письмом. А еще он понимал, что намеренно отдалился от нее. Сейчас он понял, что ему нужна была эта дистанция, чтобы разобраться в своей жизни. И эта же дистанция дает и в будущем даст ему возможность посмотреть на Жас с другой стороны, объективнее. Любит ли он ее, или это юношеский максимализм? Впервые у него возникли сомнения на этот счет. Осознание этой мысли стало переломным моментом. Это настолько поразило его, что он не с первого раза понял, что они приехали и «Катя» уже в третий раз зовет его выйти из машины. Он встряхнулся и широко улыбнувшись сделал первый шаг в новую жизнь, где он ставит под сомнения свои чувства, анализирует их, где он с благодарностью использует все уроки, которые преподнесла ему его недолгая знакомая, подарившая ключи от этой самой новой жизни. Счастливой новой жизни.

====== Когда ты виноват ======

– Я думала, что он приличный мужчина! Что ты с Жасмин встретите рассвет, а потом он привезет тебя домой!!! Не хотела нарушать традицию выпускного бала! А он!

– А что он, мама? Что он? Он привез меня сюда! Но мне не хотелось домой! Мне не хотелось быть одной! Я постоянно одна! И Николя просто выполнил мою просьбу!

– То есть моя дочь сама напросилась отоспаться в чужом доме! Может, еще и в чужой постели? Лайла, вот уж чего от тебя никогда не ожидала, так это такой вот абсолютной безответственности!

– Мама! Что ты такое говоришь?!

Этот некрасивый разговор вот уже какое-то время собирался превратиться в жуткую ссору. Альберт решил вмешаться:

– Каролин пытается сказать, что ты совсем недавно была под прицелом камер и едва смогла избежать позора. А сейчас ты снова ставишь под сомнение свою репутацию, оставаясь ночевать в квартире мсье де-Буйона. Наедине с ним. Ты идешь с ним на бал, ты ночуешь в его доме. При том, что у тебя вроде как отношения с Генри, и при том, что этот мужчина далек от нашего круга. Ты на всю семью набрасываешь тень, снова, Лайла. Это опрометчивый поступок! И я целиком поддерживаю мать – ты не должна была даже общаться с ним! Какая дружба может быть между богатеньким сынком из аристократической семьи, у которого отчим моложе него самого, и юной выпускницы лицея из семьи среднего класса? Сколько ты с ним уже дружишь? И как же Генри?

– Да что вы все заладили: «Генри, Генри»?! Где этот Генри сейчас? Я не знаю! А ты знаешь, мама? Или ты, папа? Нет Генри здесь! Но дело ведь даже не в этом? Да? Я ведь ничего такого из себя не представляю, чтобы со мной захотелось общаться? Так? Красивая глупышка с дерзким характером, да? Только для увлечений-развлечений годная, так? Ты мама, ведь, наверное, уверена, что я пойду колледж, не так ли? На что еще я годна?

На шум из комнаты выглянул заспавшийся Алекс. Видно, он хорошенько провел ночь, раз в субботу в четыре дня он все еще валялся в постели. Сама же девушка проснулась почти в одиннадцать и, проигнорировав севший мобильный, провела день с Николя, делясь впечатлениями о выпускном и сожалея, что может воспользоваться только телефоном мужчины для фотосессии, ведь камера осталась дома. Утром изучив гардероб Лайла вновь была приятно удивлена, ведь его вешалки и полки были заполнены новой, но безусловно подготовленной для использования одежды – бирок не было, но все было отпарено и отглажено. Такая предусмотрительность и забота смущали, но были безумно приятны. Она понимала, что Николя относится к ней так из-за того, что очарован ею, и возможно с ее стороны принимать это было неправильным. Но девушка отбросила сомнения, чтобы отхватить кусочек счастливого времени у самой себя – она буквально чувствовала, что свалится в депрессию после пережитого. Так долго подавлять негативные мысли и эмоции по поводу своей личной жизни не могло пройти без следа. И Лайла во всю пользовалась моментом. Однако едва переступив порог дома, с трудом отговорив Николя передать ее родителям из рук в руки с объяснениями, девушка почувствовала, что от легкости в настроении не осталось и следа. Мама устроила ей форменный допрос. Потом к ней присоединился отец, и вот сейчас – Алекс.

– Эй-эй, родители, сестренка? Вы чего? Давайте решать все миром! Что мы решаем-то, кстати?

– Мы пытаемся убедить твою сестру, что дружба с мсье де-Буйоном – это ошибка. Так же, как и ее решение остаться у него ночевать.

– Если ты сейчас скажешь: «А как же Генри?» я тебя убью! – прошипела девушка, однако Алекс покачал головой.

– Ну не думаете же вы, что она с этим Николя спит? Он классный мужик, такой шухер в лицее навел, когда Лайла оказалась в центре скандала. Заставил все убрать и уладил все последствия. Ему пришлось выкупить что-то там, чтобы войти в попечительский совет… – на этих словах Лайла побледнела. Она на самом деле до сих пор не представляла, что пришлось сделать ее другу, чтобы она смогла избежать проблем и последствий. А было время, когда она думала, что те деньги, о которых она прочитала в переписке были самой большой проблемой.

– Такое рвение ради незнакомого человека наталкивает на определенные мысли… – Каролин была смущена, но не сочла нужным промолчать.

– Чего?! – Алекс совсем некрасиво выразился, но учитывая полнейшее изумление на его лице, это было простительно. Лайла только поджала губы и бросилась в свою комнату.

Она проревела до глубокой ночи, игнорируя мягкой поскребывание Алекса в дверь, и любые попытки родителей поговорить. Телефон, лежавший на подзарядке, она так и не включила. Говорить не хотелось. Ни с кем, кто мог бы сейчас поддержать беседу, говорить не хотелось. А с кем хотелось, не моглось. Она уже представила, как едет к Николя в ресторан и согревается в одном его присутствии. Но отбросила эти мысли. Он и так слишком много сделал для нее, чтобы опять грузить его своими проблемами. Но только с ним она могла бы помолчать. В итоге, промаявшись почти до трех ночи, он все же набрала его номер.

– Мадемуазель Лайла, что-то случилось?

– Да. Николя, просто побудь на связи… – Она только услышать его вдох.

– Конечно, друг мой. Давайте помолчим.

Спустя почти час, когда они обменялись максимум пятью фразами, девушка наконец почувствовала, что сможет заснуть.

– Спасибо. С тобой так хорошо молчать.

– Обращайтесь, мадемуазель Лайла. И помните, я всегда помогу вам, и я всегда рад видеть вас. Я был искренне счастлив принимать вас у себя в гостях и хочу напомнить, что двери моего скромного жилища всегда открыты для вас. Теплой ночи, милая моя.

– Спокойной ночи, Николя.

Она заснула, чтобы утром совершенно неожиданно наткнуться на письмо.

Утро было отвратительным. Никаких конкретных причин, чтобы объяснить, почему оно было таким, у Лайлы не было. Но ощущение было именно такое. Прислушавшись к тишине в доме, девушка расслабленно вздохнула. Родители на работе, Алекс на учебе. Значит, она одна. Снова. Но сейчас это было скорее в плюс. Вчерашний разговор не прошел бесследно. Ей все еще было обидно и горько от реакции родных. Она включила компьютер и сразу же кликнула на сборник музыки. Держать настроение в минусе она не планировала. Приняв душ и наведя на голове приемлемый вид, она вроде приободрилась, но тут мелодия сменилась на что-то больное и печальное. Трогающее до глубины души. Как оно попало в ее плейлист стало уже не важно. Слезы полились из глаз без всякого на то желания.

Девушка замерла перед зеркалом, глядя в свои зеленые глаза. Замерла не в силах двинуться. Второй куплет она уже не тихонько подпевала, а завывала в голос вперемешку с рыданиями. С окончанием мелодии она со злостью выключила проигрыватель и снова разразилась глухими рыданиями. Форменная истерика.

– Я так скучаю по тебе, сволочь, так скучаю! Что даже злиться не могу на тебя!!! Сволочь! – она высказывала наболевшее, о чем никому не решалась сказать. В конце концов, она сама загнала себя в такую ситуацию. И она не против в ней находиться – это лучше, чем потерять даже шанс на то, чтобы увидеть его, обнять его. Пусть редко, но все же… Так почему же так чертовски больно по нему скучать?

Часом позже, кое-как успокоив слезы, она вышла на кухню перекусить. Какого же было ее удивление, когда за кухонным островком сидела вся ее семья. Только сейчас девушка поняла – сегодня воскресенье. Она так потерялась в своих странных сутках, что ход времени остался без ее внимания.

– Милая, – мама начала спокойно и с сочувствием, – мы любим тебя и беспокоимся… Де-Буйон тебя обидел? Можешь сказать, мы все решим!.. – Женщина будто не видела выражение лица дочери, продолжая проявлять свою заботу в свойственной, наверное, всем матерям слепоте. – Не нужно было тебе с ним общаться.