Текст книги "Не верь глазам своим (СИ)"
Автор книги: Jane Jourin
сообщить о нарушении
Текущая страница: 27 (всего у книги 52 страниц)
– Что круто? – В столовую почти ввалились Лайла и Генри, обнимаясь, прижимаясь друг к другу, не в силах оторваться, не в силах даже отвести взгляд друг от друга дольше, чем на минуту. С блестящими глазами и опухшими покрасневшими губами. – Мы проголодались! И решили спуститься к вам. Нас кто-нибудь спасет от голодной смерти? – Эван подал знак обслуге, чтобы подали блюда еще на две персоны.
– А тебе нравится эта мелодия Джея? Мы говорили о ней… – Жасмин чуть смущенно взглянула на Лайлу и сразу же перевела глаза на Генри. Они уже усаживались за столом, все еще держась за руки.
– А это разве Джей? Так непохоже на него… – Лайла, находясь в превосходном настроении, даже забыла злиться на подругу и спросила, совершенно не думая о том, что Жасмин боится лишний раз просто посмотреть в ее сторону.
Катя решила взять все в свои руки:
– Да, конкретно это – Джей, но я думаю, нам нужно что-то более танцевальное, подо что можно хорошенько оторваться, забыть про жутких журналистов, предстоящие экзамены, проблемы с головой – своей или чужой. Хэй, давайте проведем совершенно беззаботный и супер безбашенный праздник!!! – Она вскинула руку, поднимаясь из-за стола, и вскрикнула боевой клич! – Поехали!!!
Музыка сменилась на что-то ритмичное и зажигательное, а ребята поднялись из-за стола и пританцовывая переместились в гостиную.
– Вы там ужинайте, и догоняйте нас! Сейчас приедет мой друг, и начнется самое классное шоу, что вы когда-либо видели! – и уже куда-то в другую сторону: – Эван, дорогой, разберись с этой штукой с огоньками!
Лайла и Генри переглянулись и принялись за еду. Они так и не добрались до разговора, жадно, с упоением целуясь на подушках в кальянной. Но голод выгнал их из уединения мягкой комнаты и отправил вниз на ароматные запахи сервированного ужина.
– Приятного аппетита, любимая! – Генри улыбнулся и подмигнул девушке, усердно накручивая пасту на вилку. Она ответила ему коротким кивком, уже пережевывая свою порцию вкуснятины.
Несколько минут они просто наслаждались едой, но когда острый голод наконец оставил их в покое, они посмотрели друг на друга более серьезным взглядом. Невозможно оттягивать этот разговор вечно. А сейчас им никто и ничто не должно помешать. Лайла решилась:
– Когда мы с мамой праздновали ее день рождения, мне подали необычный кусочек торта. И чтобы выяснить, с чего это вдруг произошло, я согласилась на ужин с одним человеком – Николя. Мы подружились и оказалось, что рецепт принадлежит его дальней родственнице, а сам он владеет этим рестораном. Гранд-де-Буйон, ты наверное слышал… – Генри активно закивал головой, требуя продолжения, но не желая отрываться от еды. – Так вот, он предложил свою дружбу, и я не нашла причин отказаться от нее – он хороший человек! И я рассказала ему, что проспала то время, когда нужно было подготовиться к поступлению на журналиста. И вот, он решил мне помочь, что стало для меня самой огромным сюрпризом! Я даже не предполагала, жалуясь ему на свою нерасторопность, что в его силах мне помочь… Он немного консервативен в общении, поэтому его слова звучат, быть может, немного пафосно. Но он, мне кажется, был искренен в своем порыве! Исключительно дружеском!
Генри сделал глоток воды и задумался. Потом вдруг будто вернулся в «здесь и сейчас» и посмотрел на Лайлу:
– Не сомневаюсь! А сколько ему лет? Владелец… Звучит серьезно… И разве это не те самые де Буйон, которые недавно устроили шоу из адюльтера их главы семейства?
– Ээ… Не знаю, мы как-то не затрагивали ни один из этих вопросов. Он только упомянул, что его мама занята теперь своей личной жизнью… – Лайла неловко улыбнулась.
– Да, и ее личной жизни в два с половиной раза меньше лет, чем ей самой… – Он ухмыльнулся и вернулся к трапезе.
– Генри! Ты же ничего толком не знаешь! А уже осуждаешь… – Лайла нахмурилась, хотя и сама ничего толком не знала.
– Ну, прости-прости. Просто их обсуждают из каждого холодильника и тостера, не то, что по радио или ТВ.
– Мг. Меня тоже скоро будут обсуждать на всех каналах. Это же не значит, что я с этим Голдбергом сплю! – Она сделал круглые глаза и упрямо уставилась на своего визави.
– Голдингом…
– Боже, ну какая разница! – вилка Лайлы выскользнула из руки и грохнулась под стол. – Как бы его не звали!
– Ладно-ладно! Главное и правда, что ты с ним даже не знакома. Мне кажется, такая утка долго не продержится. Нет ведь никаких доказательств вашего знакомства. Значит, журналистам не удастся долго жонглировать этими «новостями».
– Не важно, как долго они будут мусолить мое имя. Вред моей репутации уже безвозвратно нанесен… – Взгляд девушки помрачнел, и она снова ушла в раздумья. Генри не стал ее отвлекать, понимая, что ей предстоит. Объясниться с родными и друзьями, доказывать им, что она никакого отношения не имеет к этому скандалу перед администрацией лицея… Скорее всего именно это ее ожидает. Вряд ли они смогут пройти мимо такой истории. Парень протянул руку и сжал ее ладонь.
– Эй! Все будет хорошо! Мы все разрулим, что бы ни случилось. Обещаю! – От такого ободряющего и уверенного голоса и правда стало легче дышать. Она кивнула и отпила из своего бокала.
– Так ты больше не ревнуешь к Николя? – Лайла смотрела на него с хитринкой, будто заранее знала, что ответить на этот вопрос будет вдвойне сложно. Генри горестно вздохнул.
– Что бы я ни чувствовал сейчас к твоему Николя, я знаю, что ты любишь меня. И ты со мной. И ты мне веришь. И это все, что мне нужно знать! Ну что, я прошел проверку? – Парень немного неуверенно смотрел на свою зеленоглазую любовь, что совершенного не сочеталось с абсолютно ровным и сильным голосом.
– Какую проверку? – Лайла невинно похлопала ресницами и сделала совершенно непонимающее лицо. Только небольшой румянец выдавал ее намерения. Генри не смог сдержать смех.
– Ладно, красавица. Если ты поела, я не прочь бы пойти к остальным. Им похоже там очень весело… Почему бы и нам не присоединиться к их авантюре. Это ведь и наш праздник тоже! – Он уверенным жестом протянул ей руку, и она быстро выбралась из-за стола.
– Ты же понимаешь, что мы не закончили? Просто отложили напотом, да? – И только дождавшись утвердительного кивка, она сделала первый шаг из столовой.
Гостиная была совершенно не похожа на то самое помещение, где они пили аперитив. Сейчас мебели было не видно, зато вся комната мелькала огоньками, разноцветными зайчиками и яркими вспышками лампочек. Буквально через несколько минут после того, как вся компания собралась, в широкие двустворчатые двери ввалился – по-другому не назовешь – молодой невысокий парень, а за ним, толкая какую-то тележку аккуратно вместился Мишель. У Клемана даже дыхание приостановилось от такой неожиданности. Он до сих пор смущался, вспоминая вполне однозначные намеки парня по поводу его мм… привлекательности и все такое… И хотя уроки с Катей имели свои результаты, и он уже не был таким зажатым ханжой, как раньше, но мысли такого порядка его немного смущали. Ладно! Много, очень много смущали. Он даже от девушек не умел принимать комплименты, не то что… Однако долго предаваться этим фрустрационным настроениям ему никто не позволил. Парень, неожиданно появившийся в гостиной, оказался непревзойденным мастером по всяким трюкам за барной стойкой, которую он, кстати, таскает за собой практически везде. В следующие несколько десятков минут над ней летали бутылки, шейкеры, стаканы, колбы, и бог его знает, что еще. Эти предметы вытворяли такие пируэты, что не верилось в то, что ими управляет живой человек, без помощи магии или какой-то неизвестной технологии.
Результатом этих невероятных представлений были коктейли, признаться честно, приводящие публику в не меньший восторг, чем история их создания. И пикантность и разнузданность вечеринки только усугублялась с каждой новой порцией, с каждым новым трюком этого волшебника. В какой-то момент Клем нашел себя тесно зажатым между Катей и Жасмин, которые с увлечением и тщательностью естествоиспытателей вылизывали стопки от своих шотов, пытаясь – очевидно – слизать остатки взбитых сливок с глубоких стенок, не забывая при этом двигаться в четком смелом ритме очередной мелодии. Парень обязательно почувствовал бы себя неловко, если бы не был так сосредоточен на том, чтобы не сорвать их общий пульс этого странного танца. Руки девушек, не занятые стеклом, с удивительной синхронностью сменяли друг друга то на талии и бедрах Клемана, то на разных частях тела девушек. И если сразу парень еще пытался удивляться тому, почему раньше никогда не видел Жасмин такой, то когда кто-то из них прикоснулся к его туго обтянутым любимой джинсой ягодицам, а руки другой повторили эти движения, он перестал заниматься ерундой. Безнадежно потерявшись в ощущениях, он лишь краем сознания отметил, что Эван спокойно наблюдает за их, с позволения сказать, танцами, изредка обмениваясь впечатлениями с Мишелем, а Лайла с Генри изо всех сил стараются соблюдать приличия и не переходить черту разумности, но чем дольше длилось представление бармена, тем сложнее им было выигрывать этот неравный бой со своими гормонами. Разобравшись, насколько это сейчас было возможно, в своих отношениях, они оба проявляли чудеса терпения, ведь теперь, когда между ними не стояло недопонимание и обида, натянутой струной звеневшая в каждом в начале вечера, ничего не мешало им оказаться так близко, как того хотелось. Поэтому руки Лайлы то и дело оказывались ниже разумных границ, с удовольствием очерчивая контуры уже не на шутку вставшего члена ее парня. Который в свою очередь проявлял потрясающую выдержку, лишь иногда касаясь едва ощутимо ее груди, заставляя вздрагивать и вскрикивать, вжиматься в него, требуя продолжения. Эти легкие дразнящие прикосновения заводили куда сильнее, чем оставшиеся в темноте кальянной поцелуи, хотя и им следует отдать должное. Одному богу известно, чего стоило не превратить их в нечто более соответствующее их взаимной жажде.
Шоу закончилось как раз вовремя, чтобы поднять градус удовольствий до максимума, но не превратить вечеринку в сонное пьяненькое царство. Присоединившись ненадолго к танцующей толпе, бармен показал еще и мастерство танцора, повергнув в шок уже совсем обалдевшего Клемана. Катя, ненадолго оставившая его с Жасмин, вернулась с Эваном и Мишелем, вовлекая их в общий танец, который поддержали Лайла и Генри, хотя насовсем оторвать их внимание друг от друга им вряд ли бы удалось. Немного пошептавшись с парнем Жасмин, она возобновила их чувственные движения, потихоньку оттесняя троицу ближе к стробоскопу, вынуждая спортсмена закрыть глаза и полагаться только на чувство ритма и интуицию. Он еще успел заметить, как Жасмин переглядывается с Эваном, то и дело меняя выражение лица. Но задумываться над содержанием этой бессловесной беседы он не стал, предпочитая поберечь и зрение, и нервы. Поэтому решение открыть глаза произвело такой ошеломляющий эффект.
Когда Катя спросила его на ушко, не против ли он, Клем просто ответил ей утвердительно, привыкнув полагаться на ее правоту. Он и представить не мог, о чем именно его спросила девушка. А потому, открыв глаза и увидев то, что он увидел, парень оказался в глубоком шоке. Его взгляд успел уловить момент, когда прижавшаяся к его спине девушка аккуратно вкладывает свой язык в рот Жасмин, которая подается на него не только губами, но и всем телом, словно невзначай задевая эрекцию Клемана своим бедром. Не в силах сдержать стон и оставить глаза открытыми, парень рефлекторно трется своим членом о подругу в отчаянной жажде разрядки, и крепко зажмурившись просит извинения в следующий же момент, в котором он себя осознает. Нельзя сказать, что это происходит хоть сколько-нибудь быстро – от сильно зажатых так долго век стробоскоп начинает мелькать уже под ними. Слова извинения выходят хрипло и невнятно, но сбежать – это единственный выход, который он видит.
От трения головкой члена о жесткую ткань джинсов волосы на руках становятся дыбом, а в глазах сияют фейерверки, каждое движение только усиливает этот эффект. Он фрагментарно отмечает, что Лайла с Генри в самом темном углу уже даже не пытаются изображать танец, и отдаваясь желанной близости самозабвенно целуются, а у самой стены танцует Эван и бармен, устроивший им незабываемое шоу. Эван не сводит глаз с Жасмин, а бармен с Эвана. Наблюдать за развитием событий нет ни сил, ни желания. Клеман вновь возвращается к основной шокирующей мысли в голове и выходит из гостиной.
Оперевшись о стену, он запрокидывает голову вверх, пытаясь унять дыхание. Почему-то первый вопрос, всплывающий сейчас в голове, это почему Эван спокойно наблюдает за поцелуем своей и чужой девушки? И почему он сам не смог за этим спокойно понаблюдать? Пожалуй, этот момент своей жизни он не забудет никогда. Профессионально выполненные коктейли не дают возможности надолго остановится на одной мысли, поэтому они текут дальше, унося его от ставящего в ступор вопроса прямо к самой насущной проблеме – уж очень больно в тисках собственной одежды. Решение находится очень быстро – проходящий мимо кто-то подсказывает, за какой из дверей скрывается туалет.
В уборной очень светло по сравнению с импровизированным танцполом, поэтому Клеман щурит глаза и решает первым делом ополоснуть лицо прохладной водой. Дверь неожиданно открывается и на умывальник бедром опирается Катя, чуть оттесняя его от спасительной воды:
– Ты действительно не против? Или мне стоит извиниться и держать свои руки подальше от твоей мулатки… – И видя возражение на лице привычно поправляет: – Знаю-знаю, она не твоя…
– Я хотел сказать, скорее губы стоило бы держать подальше, но если честно, то я сам не понял, как к этому отношусь… И обдумать этот вопрос объективно в данный момент будет очень тяжело! – Парень недвусмысленно показал на внушительную выпуклость в районе ширинки.
– Оо… Да, когда все мозги стремятся от головы к головке, думать действительно становится очень сложно… Подожди меня здесь пару минут, ладно? Я только что поняла, что тебе еще ни разу толком не делали минет…
Что-то в ее словах должно было его насторожить. Но видимо, коктейли были и правда профессионально приготовлены, поэтому в голове откладывалась только та информация, которая способствовала повышению уровня эндорфинов в крови. Спустя мгновение произошло две вещи: Клеман понял, что он экстра пьян, а Катя материализовалась в туалете нетерпеливой тигрицей, за руку выволакивающей своего парня в коридор. Они прошли только пару шагов, прежде чем его прижали к стене и очень, очень, очень многообещающе поцеловали. Катин язычок умел и без слов оставить развернутый комментарий о предстоящем, поэтому парень покорно сдавался перед хрупкой девушкой, в буквальном смысле тащившей его в постель. Спустя еще пару шагов они оказались в темной комнате, больше похожей на кладовую или склад, в котором по счастливой случайности нашлась кровать. Упав на нее с легкой руки своей девушки, Клеман тут же почувствовал еще один поцелуй и жаркий шепот на ушко:
– Просто лежи и наслаждайся, – он краем сознания отметил, как его ширинка перестала давить на уже неприлично влажную ткань трусов, а потом и вовсе ощутил, как воздух холодит обнаженную кожу. – А за это ты простишь мне наши с Жасмин поцелуи. Я дальше не зайду, обещаю…
А дальше он почти выпал из реальности из-за нахлынувшего потока ощущений, когда его головки коснулось что-то горячее, и влажное, и подвижное, и упругое, и умопомрачительно беспрецедентно нереально необходимое именно сейчас и именно в этом месте. В голове еще продолжало биться «обещаю», но события будто наложились друг на друга и временная линия перемешалась, оставляя парня в растерянности и блаженстве. Он даже не успел испугаться, что все кончится слишком быстро – его наслаждение было тщательно и умело контролируемо, и своевременное давление в нужной точке продлевало и продлевало его мучительный кайф. Ему очень хотелось увидеть это своими глазами, но было так темно, а голова была настолько тяжелой, что оторвать ее от кровати было невыполнимой задачей. Он вроде даже осознавал, что это его первый такой опыт, когда наступление оргазма намеренно искусственно оттягивается, но захлестывающие его волны удовольствия делали это осознание менее важным, чем необходимость быть в этом моменте, ощущая и запоминая каждое мгновение, каждое движение языка и губ, которые уже вовсю скользили вверх и вниз по стволу. Он не мог даже поднять руки, ладони которых, как оказалось, крепко сжимали покрывало, чтобы прикоснуться к Катиным волосам, а позже, когда он смог наконец их отцепить от ни в чем неповинной материи, просто не осмеливался.
Его первый в жизни минет прошел для него в такой шоковой и неожиданной атмосфере, что он толком ничего не запомнил, кроме самого факта, что перед его членом на коленях стоит самая невероятная и бесподобная девушка, а в голове взрываются салюты от нового потока ощущений. Катя тогда оставила неизгладимое впечатление, и он ходил еще неделю в постоянном восторге, вспоминая свершившийся факт, как какое-то чудо или ранний подарок на рождество. Сейчас все похоже шло к тому, что и в этот раз не многое останется в его памяти. Очередное новое движение языка по уздечке выбило его из осознанности, и Клем мог только чувствовать, надеясь, что мыслить он все же сможет, но позже, много позже. Даже его воображение не рисовало для него картинку того, что происходит с ним внизу, у средоточия алчной похоти.
Почувствовав ужасную сухость во рту, он вдруг понял, что все это время его рот был открыт в стонах и криках, и даже если бы он захотел постесняться для приличия, остановить их он все равно был не в силах – каждое прикосновение вызывало желание взорваться, и заставляло голосовые связки напрягаться, издавая то хныканье, то потерянное мычание, то совсем уж просящие мольбы. Которым вторили стоны внизу: тихие, чувственные, сводящие с ума. Он совершенно не заметил, когда его джинсы оказались спущенными до щиколоток, так же как и упустил момент, когда прикосновение рук почувствовалось не на члене, а на ямочках внизу спины. Плавный перебор пальцев, какие-то непревзойденно правильные массажные движения снова сводили с ума, его тело плавилось, подставляясь под эти неожиданные, но сильные ласки, прогибаясь, давая лучший доступ к спине и ягодицам, одновременно позволяя протолкнуться еще глубже в жаждущий рот. Вновь почувствовав приближение развязки, Клеман как-то по особенному вскинул бедра в глубину жаркую, и влажную, и зовущую его. На этот раз его руки коснулась теплая ладонь и перенесла ее на голову, находящуюся в непрерывном движении. И когда пальцы захватили во власть шелковистые волосы, до ушей Клемана донесся полный удовлетворения низкий хриплый стон и все происходящее померкло. Он краем сознания ощущал бурный оргазм, всей головкой ощущал давление на нее мышцами горла. Казалось, будто это будет длиться вечно – такой перегрузки его нервная система не выдержала, и он, кажется, отключился.
Резкие движения под музыку совершенно поглотили двоих молодых людей, которые не могли оторваться друг от друга. Девушка уже давно не открывала глаз, наслаждаясь ритмом и ощущением ладоней парня на своем теле. Они двигались, медленно кружась вокруг своей оси, прижимаясь друг к друг, лаская и ублажая, дразня и подталкивая к более серьезным действиям. Они будто соревновались друг с другом – кто не выдержит первым, кто первым пересечет черту. И как-то о приличиях не очень помнилось. Никто не обращал на них внимания, и постепенно их движения становились все более откровенными. Общее возбуждение окутывало их мягким покрывалом, а действия становились все более вынужденными, рваными, будто спровоцированными внезапной жаждой.
– Генри… Генри, пожалуйста, пойдем… Нам нужно очень остаться наедине… Срочно…
– Ну, как же это… Мы ведь празднуем окончание учебы… Мы должны остаться здесь…
– Ну вот, – Лайла притворно надула губки, и Генри тут же сомкнул зубы на ее нижней губе, еще сильнее оттягивая ее. Послышался довольный стон, но она продолжила: – Опять ты дразнишься…
Музыка стала тише, а свет чуть ярче. Хозяйка вечера вышла в центр гостиной, высоко поднимая бокал. Неизменный коньяк приятно искрился в хрустале.
– Друзья! Тост! За окончание учебы! За начало новой жизни! И за успехи, которые будут сопутствовать нам в этой новой жизни! Лайла, Генри, Жасмин, я поздравляю вас! Это очередной этап, который вы преодолели, и пусть полученный опыт окажется полезным, а впереди будут только приятные испытания! А еще, пусть жизнь будет наполнена драйвом, кайфом, в общем, чтобы никому из нас не пришлось скучать! Ну, и берегите дорогих сердцу людей! Салют! – Она демонстративно подняла бокал под одобрительные крики собравшихся и опрокинула его залпом. Эван на это приподнял бровь, но ничего не сказал.
– А где Клеман? – Жас почему-то именно о нем подумала на последних словах и с удивлением заозиралась по сторонам.
– Он немного отдохнет, ему сейчас совсем не до нас… – Катя хитро ухмыльнулась и подошла к Жасмин поближе, потому что музыка уже вернулась на прежнюю громкость. – Не волнуйся за него, все в порядке! Я только что была с ним, он устал немного… – Девушки снова закружились в такт музыке на этот раз с Эваном, но его быстро оттеснил от них бармен, и танец продолжился дуэтом, весьма чувственным и соблазнительным.
Генри и Лайла, окончательно потерявшие терпение, уточнив у прислуги, какие гостевые в их распоряжении, буквально убежали в спальню. Эван, прямым текстом отшив бармена прямо в руки так вовремя появившемуся Мишелю, наблюдал за не на шутку разошедшейся парочкой девчонок. И если в действиях тающей от прикосновений и собственной вседозволенности Жасмин была пьяная легкость и восторг, то в движениях Кати сквозили рваное отчаяние и горечь, она будто пыталась заглушить их развязным, жестким, демонстративно веселым поведением. Она позволяла Жасмин вести, так же, как Эван когда-то. Мулатка с любопытством исследовала новое поле деятельности. Танец уже давно перешел все границы приличий. Жас прижимала за талию Катю, поглаживая ее живот и шею, стесняясь пока касаться груди, но иногда позволяя себе легонько прикасаться. Своей грудью она с удовольствием касалась ее спины, обнимая девушку и целуя ее шею. Даже не смотря на музыку Эван отчетливо услышал стон брюнетки и увидел, как она поворачивает голову, завладевая губами Жасмин, терзая их, дразня языком, заводит руки за спину, сжимая бока и попку девушки, разжигая в ней еще больше любопытства и желания. Потом вдруг она отталкивается от партнерши по танцу и поворачиваясь к ней лицом пытается увеличить расстояние. Но Жас не позволяет ей и снова притягивает к себе, смело раскрывает ее рот языком и целует уже по-настоящему глубоко и жадно. Катя будто сдается, несколько минут они ласкают друг друга, но потом девушка повторяет попытку:
– Ммм, – она отрицательно качает головой, – я обещала… – ловит непонимающий взгляд девушки и наклоняется к уху, повторяя, – Прости, но не сегодня, я обещала…
– Кому? – Жасмин, кажется, не понимает ничего, кроме того, что ей необходимо снова ее поцеловать. В голове весело и шумно. И хочется еще большего.
– Клеману. Я обещала Клеману, что ничего, кроме поцелуев, не будет.
Жасмин делает выражение лица, означающее скорее всего что-то вроде: «Какое Клеману должно быть до этого дело?»
– Но Эван не против! – Это почти отчаянная попытка все-таки продолжить вечер – уже ночь – в желаемом ключе.
– Эван очень много чего не против, но это не значит, что ему все это нужно от меня. Или от тебя… Впрочем, не важно. Прости, дорогая… – И Катя уходит, по дороге задевая парня Жас плечом:
– Она вся твоя! – Но уйти ей не дают цепкие руки.
– Ты как? Что случилось?
Катя смотрит на него пустым больным взглядом. Она пьяна, но Эван понимает, что она гораздо трезвее, чем ей хотелось бы.
– Просто я немножко испорченная дрянь. Но это же не новость. Так что, все как обычно. Спасибо, друг. – Глаза светятся решимостью и какой-то остервенелой готовностью. – Я пошла спать… – Очевидная ложь не спасает положение, поэтому Катя просто хлопает его по плечу и уходит.
Парень подходит к Жасмин, которая немного растерянно смотрит в потолок, пытаясь танцевать. Но она больше похожа на птичку, пытающуюся взлететь, парить над землей, потому что руки ее чуть отставлены назад, а подбородок стремится вверх. Эван видит из окна, как к подъездной дорожке выводят авто из гаража и в него пакуют бармена водитель с Мишелем, а назад осторожно устанавливают тележку, исполняющую роль барной стойки. Значит, они с Жас остались одни здесь.
Эван нежно обнимает девушку сзади:
– Хочешь ее? – Он говорит на ухо, не желая пока делать музыку тише.
– Ага… – Жасмин кивает и наклоняет шею, чтобы парню было удобнее целовать ее изгиб.
– Разочарована?
– Нет… Ты же рядом… Я знаю, что ты меня не разочаруешь… – Она притирается к нему бедрами, чтобы почувствовать, возбужден ли он. Как будто возможно остаться равнодушным, пол вечера наблюдая за их с Катей представлением. Да у него почти встал уже когда Катя спросила у него разрешения на такой эксперимент.
– Жасмин, ты пьяна. Я не думаю, что это хорошая идея.
Голос у него хриплый, и девушке кажется, что он не сможет сопротивляться, если она хорошо попросит. Она осторожно разворачивается в его руках и медленно съезжает вниз, аккуратно становясь на колени перед ним. Слов не нашлось, но вот этим действием она вроде должна показать, на что нацелена этой ночью. Эван не мешает ей, когда она расстегивает его джинсы и проводит носом по твердому достоинству. Не перечит, когда она нежно и бережно высвобождает его и легонько дует на головку, чтобы потом лизнуть кончиком языка и снова подуть. Не останавливает, когда она вбирает навершие в рот, плотно обхватив губами и посасывая. Но когда она пытается взять его глубже и закашливается, он делает шаг назад. Оправив одежду, он смотрит на ее обиженное лицо и чуть припухшие губы и протягивает руки. Подтянув ее вверх и поставив на ноги, он тихонько целует ее и пытается вывести из гостиной, но Жас сопротивляется.
– Ну Эван, – она обхватывает его руками, как Катю какое-то время назад, и просит: – Я буду хорошей девочкой. Очень хорошей девочкой. Ну, пожалуйста. – Словив мрачный и немного пугающий взгляд парня, она тут же спохватилась. – Ой, я не в этом смысле, я просто ммм… Очень хочу тебя, и доверяю тебе, и знаю, что ты все сделаешь для меня. Как надо… А мне очень нужно.
– Давай договоримся, причем не только сейчас, а вообще, что исследовать свою сексуальность ты будешь только на трезвую голову, ладно?
– Ладно! – девушка безропотно соглашается, потому что… ну, это же Эван… Ему лучше знать, как лучше…
Он подводит ее к дивану и жестом предлагает стать коленками на сиденье. Жас не вовремя вспоминает, что у этого самого дивана чуть не поцеловала Клемана, и ей становится так неловко, что она готова спрятать лицо ладонями. Эван это тут же ощущает и спрашивает:
– Кого ты хочешь?
Жасмин уже в нетерпении, она готова выпрыгнуть из своей одежды, которая все еще возмутительно полностью на ней. Она дергает попкой, но это не ускоряет процесс.
– Тебя? Мм… И Катю… Я хочу кончить! Очень хочу! – Эван толкает ее на спинку и просовывает руку в белье. Его буквально током прошибает от того, какая она мокрая. Будто уже успела… Вопрос срывается с его губ даже необдуманным:
– Ты уже кончила? – Снова хриплый голос на ухо, снова чуть склоненная голова.
– Нет, но я была очень близка… Пожалуйста, Эван, я хочу кончить, а потом хочу, чтобы ты кончил. Ээ. – Она замялась, не смея продолжить. Но парень опять не дал ей уйти от ответа. – Мне на лицо. – Она практически прошептала, заливаясь румянцем. – Пожалуйста?
Эван не стал отвечать, он просто вогнал два пальца во влажное сочащееся нутро и сразу задал быстрый, уничтожающий любые мысли темп. Комната наполнилась стонами, и криками, и просьбами. Девушка буквально лежала на спинке дивана, бедра разъезжались все сильнее и дрожали от напряжения, когти впивались в обивку, а Жасмин могла только принимать в себя эти волшебные пальцы, метаясь между противоречивыми желаниями кончить и продлить удовольствие.
Эван решил за нее. Он тщательно следил за количеством выпитого ею и понимал, что она сейчас находится в том прекрасном состоянии, когда кажется, что можешь все, и нет никаких преград на твоем пути. Поэтому он держал её на грани оргазма, в последний момент меняя темп, или угол, или количество пальцев. Она уже просто висела на злосчастном предмете мебели, уронив подбородок и руки от плеча, и из горла вырывался протяжный вой, сменяемый хрипами и тяжелым дыханием.
Внезапно все прекратилось. Руки исчезли, а тепло тела рядом растворилось в мелькающих огоньках и все ещё играющей музыке. Разочарованный стон никак не повлиял на ситуацию. Когда к Жас вернулась способность двигаться, она с видимым усилием поднялась сначала на колени, а потом развернулась лицом к комнате, пытаясь устоять на ногах. Как только ей удалось уверенно перешагнуть с ноги на ногу, она осмотрелась в поисках Великого Обломщика.
То, что она увидела, заставило её подавить обиженный вздох и восторженно уставиться на парня. Он сидел в кресле в самом углу гостиной, по-королевски раскинув ноги. Одна рука покоилась на подлокотнике, а вот вторая… Вторая медленно, мучительно, с оттяжкой проходилась по его члену, то обхватывая полностью, то касаясь лишь кончиками пальцев. Голова была откинута на подголовник, глаза прикрыты, зубы зажали в плен краешек нижней губы. Такой его расслабленный вид не обманул Жасмин. Она знала, что он наблюдал за ней все то время, что она приходила в себя.
Девушка замерла в нерешительности. С одной стороны, ее магнитом тянуло к Эвану, а с другой, она не понимала, почему он ее оставил в таком неудовлетворенном состоянии. Такого не было ни разу. Взгляда отвести от широко раскинутых ног и мерно двигающейся руки она тоже не могла. Парень ситуацию не спасал, никак не показывая, чего он от нее ждет. В конце концов, когда рот его открылся в чувственном стоне, Жас не выдержала.
– Почему? Почему ты ушел?
Эван будто не слышал ее, его движения ускорились, дыхание стало более поверхностным, и Жасмин не стала ждать ответа. Она мгновенно оказалась у кресла и бухнулась на колени. Перехватив его руку, она продолжила движения, намеренно их замедляя.
– Пожалуйста, можно? – Она лизнула головку и уставилась на парня. – Ну, пожалуйста.
– Чего ты хочешь, девочка моя? – Эван говорил с трудом, хрипло и немного прерываясь.
