Текст книги "Не верь глазам своим (СИ)"
Автор книги: Jane Jourin
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 52 страниц)
От долгожданного прикосновения к средоточию своего желания она вздрогнула. Широкое движения языка, хриплый мужской стон привели ее в экстаз, и она начала плавно двигаться в такт пульсу, отбивавшемуся в кровотоке. Язык показался ей ледяным, и сотни снежных иголок будто таяли на ее горячей и такой чувствительной там коже. Она не слышала звуков, сосредоточившись в себе, в огне, текущем по ее венам… Тело отзывалось на ласки без ее участия, она находилась будто в другом измерении. Она не заметила, когда к языку добавились пальцы, не услышала еще более участившееся дыхание Эвана и еще один протяжный рык, приводящий его в чувства, не дающий ему потерять нить контроля. Его прикосновения, не имея возможности проникнуть внутрь, становились все более глубокими, жесткими, растягивающими, почти болезненными, но Жасмин и этого не замечала. Ее тело била крупная дрожь, в голове отзвуками билось «Не отпускай», бедра плавно двигались, угодливо приподнимая ягодицы, а с губ слетали слова, которых она тоже не слышала: – Пожалуйста… Умоляю… Ты нужен мне… Ты нужен мне внутри… Помоги мне… Умоляю, помоги мне… – Крупные капли пота стекали по ее позвоночнику, скапливаясь на пояснице в небольшую лужицу, стоны вперемешку с мольбой заполняли все сознание Эвана. Он физически ощущал, как он ей нужен.
Не убирая пальцев, он потянул ее вверх, чуть направляя другой рукой ее бедро вслед за пальцами внутри нее. Тело отзывалось и податливо тянулось, ведомое своим повелителем, и когда Жасмин стала на колени, так и не отпустив рук, изголодавшийся мужчина одним плавным движением, выбрав идеальный, единственно правильный угол, найденный во время изучения ее тела руками и языком, вошел в нее, не сумев сдержать стон, слившийся со вскриком девушки. Ему передалась дрожь ее тела, он дал себе несколько мгновений, чтобы справиться с болью от проникновения, стараясь не слишком сильно сжимать ее бедра руками, прислушиваясь к ее телу, пытаясь уловить несогласие и отрицание. Но Жасмин, казалось, не запечатлела в сознании вспышку боли, потому что тело ее продолжило пульсировать, плотно обхватив мужской член, не давая ему шанса выскользнуть из влажного пространства. Переместив руки до талии, Эван будто разбудил девушку, дрожь которой потихоньку ушла, сменяясь короткими рваными движениями. Она двигалась, пытаясь еще ближе прижаться ягодицами к его паху. Сделав еще несколько таких движений, она, видимо нашла то, что искала, потому что стоны ее поменяли характер и звучали победно, но одновременно с этим требовательно и до умопомрачения пошло. – «Пожалуйста…» среди этих звуков послышалось Эвану, и он не смог ей отказать. Потихоньку наращивая темп и амплитуду, он двигался в ней, поглощенный ее реакцией, ее криками, растворяясь в ней, произнося ее имя и теряясь в эмоциях.
Она задыхалась, но не могла перестать двигаться вместе с ним, пока дыхание стало не важным. Застряв где-то между вдохом и выдохом, она вдруг стала невесомой, будто поднимаясь над постелью, будто нырнув в океан похоти, она пропускала сквозь себя ее сплошным потоком, и это было так хорошо…
Ее тело еще потрясывало редкими волнами удовольствия, когда Эван вышел из нее, стягивая пустой презерватив, почти восстановив дыхание. Мягко убрав руки девушки с изголовья кровати, он укрыл ее, находящуюся в забытье, и поцеловал в щеку. Боясь оставить ее надолго одну, он молнией принял душ, и, сделав горячий чай, уселся на кресло, ожидая, пока она придет в себя. Она не спала, она скорее выпала из реальности. Молодой человек прекрасно знал, в каком состоянии она сейчас находится, и понимал, что самым жестоким сейчас было бы ее тревожить. Ей нужно восстановить силы и отдохнуть. Спустя час Жасмин повернулась на спину и потянулась. Увидев, что за ней так нагло наблюдают, она хотела было прикрыться, но увидев, как парень отрицательно мотает головой, не отводя взгляда от нее, передумала. Не было ни стеснения, ни неловкости, а самое главное, она чувствовала себя опустошенной, в хорошем смысле. Ни намека на панику или страх. Они отступили. Ей было легко и… Она нахмурилась.
– Эван, сколько времени?
Парень молча указал на часы. Без четверти девять.
– Боже, мне нужно домой. – Девушка рывком села на кровати, но парень опять отрицательно помотал головой. И что-то в его взгляде однозначно говорила о том, что домой она не поедет.
– Будь моя воля, ты в этой кровати была бы вечно… Но мы так и не поговорили. Я предлагаю написать смс Клеману и продолжить прерванный разговор. – С этими словами он поднес к кровати сумку Жасмин, присел на краешек, и пока девушка доставала телефон и набирала сообщение, ласково гладил ее по спине и плечам.
– Есть хочешь?
– Как волк… А ты?
Она увидела блеск в его глазах: – Голодный, но не так, как ты думаешь…
Эван подхватил девушку на руки, выдернув из объятий простыни, и понес в душ. Аккуратно поставив ее на пол, он поцеловал ее, демонстрируя свой голод, и легонько подтолкнул под воду: – Полотенца там. И я не советую тебе одеваться, бесполезное занятие…
Жасмин зарделась и окунулась с головой под теплый водопад. Вернувшись в спальню, она хотела было натянуть блузку и юбку, но увидев рубашку парня, решила поступить банальнейшим из всех образов – скинув полотенце, она облачилась в мужскую сорочку, и на цыпочках пошла на аромат жареного хлеба с кунжутными семечками.
Диван оказался не розовым. А предсказуемо синим. Но ее это не разочаровало. Пройдя мимо него на кухню, она уселась на барный стул и принялась наблюдать за кулинаром… Завороженная его широкой спиной и четкими движениями, она пропустила момент, когда Эван начал говорить, и ей пришлось переспросить, о чем он. Поставив тарелку с ужином перед девушкой, он пожелал ей приятного аппетита, и, удостоверившись, что ей понравилось, сел напротив и снова спросил:
– Что случилось? Ты сама-то знаешь?
– Нет, а это, кстати, непередаваемо вкусно. Просто божественно.
– И часто с тобой такое?
– Нет. Такое случалось всего несколько раз. И об этом никто, кроме тебя не знает.
Парень кивнул. И превратился в слух. Жасмин начала рассказ:
– Я не знаю, отчего это происходит, что это провоцирует, как это называется. Я называю это прострацией. В такие моменты мне кажется, что в моей жизни произошло что-то ужасное, но я не знаю, что. Это что-то неисправимое, совершенно меня надломавшее, но я не помню, что это, понимаешь? Будто событие просто ушло из моей памяти, оставив все страшные последствия… Знаешь, я ведь не боюсь ни темноты, ни высоты, ни пауков. Мне нравиться море, и Джей, и мои друзья, и ты. И я не знаю, что со мной иногда происходит. И думаю, что не узнаю никогда.
Он обошел стол, чтобы положить руки на плечи девушке. – Ты рассуждаешь, как ребенок. Маленький и неразумный. Почему ты не рассказала родителям? Или Клеману, он бы если и не понял, то точно тебя поддержал бы…
– А что я им скажу. «Я не знаю, что такого со мной случилось. Но из-за этого я сумасшедшая?»… Когда она приходит, я совершенно не могу сопротивляться. Со всех сторон меня будто поглощает страх. Но я не знаю, чего я боюсь.
– Говорят, чтобы справиться со страхом, нужно взглянуть ему в глаза… Твое состояние чем-то похоже на панические атаки. Но если для них всегда есть выраженная форма и явственная причина, то у тебя, как я понимаю, все совсем не так… Когда это впервые случилось?
– Где-то через месяц после нашего переезда… Но я должна была идти в кружок. А вместо этого сидела в шкафу, мокрая от пота. А маме просто сказала, что заболел живот. Я была такая бледная и не могла есть совсем… Она подумала, что у меня желудочный грипп… А потом еще несколько раз… Но всегда складывалось так, что мне выходило проще что-то соврать, чем признаться в этом. Потому что эти ощущения… Мне стыдно, будто произошло что-то предосудительное, понимаешь… Но я не помню этого. А вдруг это и, правда, произошло? – Она закрыла лицо руками, пытаясь вернуть спокойствие. Эван заварил сладкого чаю, поставил перед Жасмин кружку с ароматным напитком, а рядом с собой стакан воды с лаймом, опять сел напротив, держа свою кружку в руках. Девушка тем временем пришла в себя и попробовала сделать глоток.
– Что это? – вкус у напитка был насыщенным, приятным, но совершенно неописуемым.
Широкая улыбка неожиданно осветила кухню, и вопрос, прозвучавший следом, был наполнен энтузиазмом и любопытством: – Нравится? Это мой секретный чай… – Эван протянул через стол руку и дождался, пока Жасмин положит в нее свою, и тут резкая смена настроения и темы вопроса немного шокировала Жасмин. – Расскажи, что ты чувствуешь по порядку… – Наткнувшись на загнанное выражение лица, он не отступил, лишь сменив тактику. – Я не считаю, что ты сумасшедшая. И уж точно никому ничего не скажу. А иногда и простой разговор помогает разложить все кости скелета по нужным полкам в шкафу…
Она смирилась, и стала рассказывать, как начинается этот ужас, как она научилась справляться и маскироваться… Рассказывала все, что приходило на ум, не скрывая ничего. В какие-то моменты ей было так трудно подбирать и произносить слова, что только присутствие Эвана и его секретного чая помогало продолжить. Порой она надолго впадала в задумчивость, выныривая из нее уже совсем на другой волне, продолжая разговор о совсем других своих эмоциях.
Постепенно углубляясь в диалог, они перебрались на диван с чаем в руках. Эван улегся в угол, в Жасмин прижалась к нему спиной. Укрытая пледом, она вытаскивала из памяти все новые детали. И некоторые из них удивляли ее саму… Ей никогда не хватало ни желания, ни смелости так холодно анализировать это ее состояние. Даже идея эта в голову не приходила. А ведь это так просто – подумать о том, что происходило с тобой вчера… Она не все помнила, но и этого хватило хотя бы для нескольких выводов… Когда слова иссякли, а вторая кружка чая закончилась, девушка вдруг сменила тему:
– Но, откуда ты об этом столько знаешь? Ты же вроде архитектор…
– Мои родители очень долго пытались понять, почему я такой скромный. И делали все возможное, чтобы это выяснить. Они видели, что со мной что-то не так… Поэтому я бывал у разных психологов, докторов, даже у целителей… Знаешь, что самое забавное? Практически каждый доктор, у которого я был на сеансах, спрашивал, не бьют ли меня родители, потому что в моем поведении усматривал жертву психологического и, возможно, физического насилия. И когда он говорил об этом по отдельности с моими родителями, они не могли понять, что же происходит такого в нашей семье, что бы так влияло на меня… Так что до моих почти 16 лет я побывал у кучи специалистов… Поэтому, поверь, я об этом кое-что знаю… – И он привлек девушку к себе, целуя ее щеки и нос. А потом и губы. Дыхание ее снова участилось, и она, не стесняясь распускать руки, притянула Эвана к себе, целуя его шею и грудь. Забравшись руками под майку, она ощупывала каждый доступный кусочек кожи ладонями, не позволяя ему отстраниться. Желание снова охватило ее, и она не желала с ним бороться. Но у парня были другие планы. Он взял ее руки в свои, переплел их пальцы и сказал: – Ты так и не отпустила… Почему?
– Ты же велел не отпускать… – она подняла на него глаза и наткнулась на удивленное выражение лица.
– Велел?
Действительно, Жасмин только сейчас обратила внимание на то, что именно так восприняла эту просьбу и не смела ослушаться. Странный угол восприятия событий, должно быть, был продиктован ее состоянием…
– А почему ты перестал ходить к докторам? Нашел того, кто смог тебе помочь?
Эван пожал плечами и немного нахмурился, но не захотел делать тайну из этого… Задумавшись, он нашел способ описать это так, чтобы не выдать лишней информации.
– Как видишь, моя скромность никуда не делась. Но… Я ходил к психоаналитикам и иже с ними, потому что мои родители считали, что со мной что-то не так. Что моя скромность патологическая. Что… Меня нужно исправить, вылечить… Но один человек сказал, что, быть может, я не могу общаться с другими людьми, потому что мне это просто не нужно. Потому что я не вижу смысла говорить с каждым встречным. И что, быть может, со мной все в порядке, и моим родителям нужно принять меня, любить меня таким, какой я есть… Она сказала, что если я найду человека, с которым захочу поговорить, я пойму, я найду способ это сделать, правильные слова, и линию поведения… И я ей поверил… – он будто вынырнул из воспоминаний, вернувшись к девушке, сидящей на его барном стуле, в его кухне, лежащей на его диване, в его рубашке, в его… жизни…
– Она? – Жасмин переспросила, но тут же пожалела об этом. Да, определенно, в отсутствие подруги, она, очевидно, компенсирует тоску по ней, перенимая ее качества… – Прости, мне, наверное, лучше поехать домой, я уже хорошо себя чувствую…
– Глупышка, ты на часы смотрела? Тем более, ты вроде как у Клемана, с чего тебе ночью отправляться домой? Я уже не говорю о том, что просто тебя не отпущу… – и он снова поцеловал ее. Также, как в первый раз, показывая все свои желания в простом касании губами и языком. – Пойдем в кровать. Все приличные люди в полпервого-ночи уже спят… – Парень поднял ее на руки и встал с дивана, стараясь лавировать между мебелью.
– Но я не хочу спать, – обхватив его за шею, она летела над землей, пытаясь поцеловать его губы.
– А кто говорил, что мы будем спать? Конечно, со вторым раундом нужно повременить, но никто не запретит мне целовать, облизывать, покусывать, поглаживать и любыми другими доступными способами сводить тебя с ума, и быть может, ты будешь настолько великодушна, что ответишь мне тем же…
– Даже не сомневайся… – Жасмин приземлилась на кровать и потянулась. Взгляд ее коснулся разорванной упаковки от презерватива, оставшейся на тумбочке. Только сейчас она поняла и, наверное, осознала, что между ними произошло. От какой-то маленькой бумажки все стало до жути реальным.
– А почему ты сказал, что нужно повременить со вторым раундом? – она не ожидала, что задаст этот вопрос. Эван улегся под одеяло, увлекая ее к себе, предварительно стянув с нее свою рубашку…
– Потому что я не хочу сделать тебе больно… Тебе нужно восстановиться после первого раза, чтобы набрасываться на меня снова… – он ласково и нежно улыбался, поглаживая ее по носу.
– Я так и не сказала тебе спасибо.
Он непонимающе уставился на нее: – За что?
– За то, что спас меня. За то, что вернул к жизни. И за тот способ, которым ты меня вернул к жизни тоже спасибо. Мне было безумно хорошо… Слово «хорошо» даже близко не описывает то место, в котором я оказалась благодаря тебе…
– Твои эмоции в эти моменты со мной просто бесценны. И то, что ты подарила мне свою невинность, тоже. И это мне нужно тебя благодарить, даже если ты не все помнишь… Ты не представляешь, какой ты на меня оказываешь эффект…
– Но, ты так и не сказал, было ли тебе… – она смутилась, пытаясь переформулировать вопрос, но он все понял.
– Было не просто хорошо. Ты – моя мечта, ставшая реальностью… – и он поцеловал ее снова, углубляя поцелуй, заманивая ее в свои объятья еще ближе…
– Тогда почему ты был голодным, ну помнишь, там, в душе… Я ведь правильно поняла смысл твоего поцелуя… – она вопросительно на него уставилась.
– Потому что только ты можешь мне подарить это… Ты сама решишь, как мне доставить удовольствие… Ты сказала, что я велел тебе не отпускать… Так вот, я хочу, чтобы ты осознавала, что именно ты делаешь это со мной, а вчера ты не совсем в себе была…
– Но… – Жасмин растерянно хлопала глазами… – я думала… То есть, ты до сих пор не удовлетворен? – Девушка кардинально сменила точку зрения на ситуацию, находя ее возможностью… – И я к этому могу иметь какое-то отношение… Как-то исправить это упущение… – С каждым ее словом атмосфера под одеялом менялась, она все смелее прижималась к обнаженному телу молодого человека, чувствуя его реакцию на такие ее инсинуации. Глаза его потемнели, а губы приоткрылись в беззвучном стоне… – Но тебе нужно будет снова взять этот процесс в свои руки, и немного еще мной поруководить… – Она шаловливо водила руками по его спине, бедрам, намеренно не касаясь его возбуждения.
– Ооо, я прекрасно понимаю, на что ты намекаешь, и поверь, тебе тоже перепадет кусочек сладкого. Если ты будешь хорошей девочкой…
Впереди была вся ночь, и мысли о завтрашнем дне в школе, пережитой сегодня прострации , предстоящих экзаменах нисколько не тревожили Жасмин. Она отдалась желанию, дрожа от предвкушения, внимательно слушая инструкции своего преподавателя, растворяясь в чувственном танце в его кровати, в новом совсем недавно открытом для нее мире удовольствий.
Комментарий к Прострация. Спасение. Не просто разговор Очень трудно писалась глава. Уверена, читается она не легче. Но…
Спасибо, Шери, за подарок…
====== Мадам Мелье ======
Лайла проснулась, и не сразу поняла, где она находится. Спустя пару мгновений глаза привыкли к полумраку, и она увидела зеркало напротив кровати и красивое окно в пол, сквозь которого едва видимо проглядывала белая пелена. Повернувшись, она обнаружила на кровати Генри, который спал, положив руку ей на волосы, разметавшиеся по подушке. В уголке зеркала отражался какой-то свет, и любопытство взяло верх – Лайла встала с кровати и подошла в дальний угол комнаты. Там на столике стоял ноутбук. Потянув приоткрытую крышку, она увидела запароленный светящийся экран. Видимо Генри недавно лег, если экран еще не погас… Обернувшись, она посмотрела в окно, и только сейчас заметила, что начался рассвет. Подвластная какому-то неведомому чувству, она укуталась в плед и, раскрыв окно, вышла на балкон, поднявшись на пальчики, чтобы не морозить ноги. Красота, открывающаяся с этого места, была неописуема. Эмоции захлестывали, ветер шептал не знакомые ранее сказки, и спустя мгновение запела птичка – тихонечко, заискивающе, но с каждым звуком трель ее становилась смелее, а голосок увереннее. Внизу послышался звук открывающейся двери, и по дорожке прошла женщина. Повернувшись на песню птички, женщина увидела Лайлу. Взмахнув рукой, она негромко произнесла:
– Доброе утро, мадам Мелье.
Удивленная Лайла хотела было сказать, что она обозналась, но сзади ее обняли крепкие руки, и Генри ответил за нее:
– Доброе утро, Констанс! Этот рассвет невероятен…
– Доброе утро, мсье Мелье. Да, – в голосе чувствовалась некая гордость, – такие рассветы бывают только у нас и в Шампани…
Генри поцеловал Лайлу в шею, и женщина, поняв, что ее присутствие неудобно, поспешила ретироваться.
– Мадам Мелье? – Лайла изогнула бровь. – Генри, ты не торопишь события?
– Мадам, это семейный отель, и если только ты не жаждала проехать еще часа четыре до следующего места, придется побыть мадам Мелье – его голос приятно щекотал ухо, а отросшая щетина заметно царапала кожу на шее.
– Милый, я совсем не против была поспать эту ночь на удобной кровати. Так что, пусть будет мадам… Но ты лег совсем поздно – твой ноут еще работает… Зачем ты поднялся?
– Не мог проспать рассвет. Это мое любимое время суток. И ты в этом свете прекрасна. Я еще ни разу не видел, как лучи солнца освещают твое миленькое личико, пробираясь по подушке в тщетной надежде тебя разбудить… Но ты так крепко спишь, что даже наполеоновским пушкам не достичь успеха… – Он внезапно подхватил ее на руки, и Лайла поняла, что Генри даже халат не накинул, а вышел на балкон, в чем был. А был он ни в чем.
– А что бы сказала Констанс, если бы увидела тебя в таком виде… – Лайла округлила глаза.
Генри усмехнулся, укладывая девушку на кровать и распахивая плед, – Меня гораздо больше интересует, что бы ты сказала, если бы Констанс увидела меня в таком виде… – промурлыкал парень, целуя шею, ключицы, яремную впадинку, заставляя девушку дрожать совсем не от холода. – Согреешь меня, непутевого?
– Согрею, – девушка слегка приподнялась на локтях, чтобы наблюдать за любимым мужчиной. Он поднял на нее глаза, темные, загадочные, с небольшой чертинкой. Перекатившись в следующую секунду на спину, он увлек Лайлу за собой, уложив сверху.
– Согревай… – он положил руки ей на спину и крепко обнял…
– Вообще-то у меня была другая идея… – девушка села и подхватила подушку с другого края кровати, кинула ее на свою, потом, сжав крепко бедрами талию мужчины, стала подползать к образовавшейся горке. Когда Генри оказался спиной на подушках, она съехала на кровать, укладываясь рядом с ним. Накрыв его одеялом, она указала на окно. – Смотри.
Перед ними, как в кинотеатре открывалась непередаваемая картина рассвета. Крепко обнявшись, они дождались первых солнечных лучей, оказавшихся гостями их номера.
– Надо же, как это может быть захватывающе – смотреть, как приходит утро…
– Да, не отвести глаз… – прошептал Генри, и девушка знала, что он смотрит на нее.
Немного еще повалявшись, Генри нежно поцеловал задремавшую Лайлу и пошел в душ. Но одному принять его не удалось. Девушка ужом просочилась в ванную и принялась натирать спину приятным ароматным мылом. Очарование момента было в его простоте и некой обыденности. Будто они делают этот ритуал каждое утро. Просыпаются, принимают душ… Разговором не хотелось дополнять и без того завершенную картину. Так, не проронив ни слова, они нежились под теплыми струями, гладили друг друга, и каким-то чудом сохранив атмосферу домашнего уюта и человеческого тепла, они спустились к завтраку, сцепив руки и мягко улыбаясь, пытаясь навсегда запечатлеть эти бесценные моменты…
Усевшись в просторной гостиной, они с аппетитом принялись завтракать.
– Вы без колец? – с удивлением посмотрела на них Констанс.
Лайла, совершенно не стушевавшись, ответила: – О, мы не носим колец, это немного старомодно, не считаете? Тем более, в нашей профессии так намного удобнее. Мы занимаемся внедрением новых технологий в агро-культурный комплекс, чтобы повысить производительность без ущерба окружающей среде… Понимаете, чтобы сохранить планету нашим детям, нам придется усердно поработать. – И она с аппетитом укусила еще один кусочек тоста. Генри от такой тирады только усерднее пережевывал доставшийся ему омлет, стараясь сделать как можно более голодный вид.
– А ты та еще обманщица! Так с ходу наплести бедной любопытной женщине свою байку… – глаза его искрились, а улыбка не сходила с лица.
Расплатившись за номер, они выехали из семейного отеля, оставляя в нем «мадам и мсье Мелье» с некоторой грустью. На пути в город они то и дело перекидывались милыми колкостями. А Лайла начала конкретно пошлить, вспоминая, как Генри унес ее с балкона. Приятная волна тепла разлилась по ее телу, и, в конце концов, после всех пошленьких шуточек, девушка просто сказала: – Генри, останови машину.
Молодой человек обеспокоенно на нее посмотрел и свернул на обочину, замедляя ход: – Все в порядке?
– Да, Генри, – она стала перебираться со своего сиденья на водительское, усаживаясь к нему на колени. – Все в порядке. – Потянув за рычаг и отодвинув сиденье, она устроилась поудобнее. – Генри, – она посмотрела ему в глаза, находящиеся сейчас совсем близко, – я тебя хочу. – И поцеловала его, укладывая руку ему на шею, зарываясь пальцами в волосы, второй рукой поглаживая плечо. Парень, как всегда позволяя ей делать с собой все, что захочется, сам держал себя в руках. – Расслабься, и поцелуй меня, я разрешаю, я этого хочу, в конце концов. – Голос ее звучал хрипло, она не прекращала целовать его, смещаясь на шею, нашептывая эти слова то в правое ухо, то в левое. Генри откровенно балдел от этих ощущений, но не терял самоконтроль. Положив руки ей на талию, он нежно поглаживал ее спину, напряжение в джинсах нарастало. В какой-то момент Лайла ловким движение опустила спинку в горизонтальное положение, полностью легла на парня, поставив одну ногу на колено между его ног, а вторую рядом. Опираясь на колено, он надавливала на его возбуждение, а рукой поглаживала полоску кожи над ремнем, иногда позволяя пальчикам проникать под ткань джинсов, которые приносили уже откровенную боль.
– Скажи, что мне сделать, чтобы свести тебя с ума? Как мне заставить твой хваленый самоконтроль отступить. Подскажи мне, как мне тебя ласкать, чтобы получить желаемое? – Эти слова сопровождались нежными невесомыми ласками, будоражили сознание. Руки парня переместились на спину, одна скользнула вниз по бедру, а вторая к шее, несдержанный стон наполнил тесное пространство салона.
– Лайла, неужели ты так себе это представляла? В машине? На обочине дороги? – голос его был абсолютно неузнаваем, а глаза закрыты в напрасной попытке взять себя в руки и прекратить это безумие. С улицы послышался звук проезжающего мимо авто.
– Я, – за ним последовал поцелуй за ушком, – тебя, – снова поцелуй, теперь в шею под ним, – хочу, – и ее язычок скользнул в ухо, заставляя Генри выгнуться и застонать, вжимаясь болезненно напряженным членом в колено девушки. – И мне все равно, где. Я хочу сейчас. – Лайла прикусила мочку уха.
Положив обе руки на талию, он приподнял нетерпеливую девчонку – благо высота салона позволяла не удариться головой о потолок – и усадил обратно на пассажирское кресло. Поправив сильно выпирающее достоинство, чтобы не было так больно, он повторил ее движение, разложив сиденье в горизонталь, лег рядом с ней и, ловким движением расстегнув ее джинсы, опустил руку в трусики, ощутив приятную горячую влажность. Впившись в ее губы, он покусывал то верхнюю, то нижнюю, проникая пальцем все глубже, то добавляя второй, то убирая, повторяя большим пальцем движения языка у нее во рту. Стоны разрывали пространство салона, отражаясь от окон, пока Генри с каким-то остервенением терзал губы девушки, доводя ее до экстаза. Она ерзала на сиденье, пытаясь освободиться от штанов, развести ноги шире, предоставляя более легкий доступ к жаждущим прикосновений местам. В этот раз все не было бы неожиданно, Лайла ждала разрядки, сжимая и царапая ногтями обивку машины, пытаясь уловить такт, с которым двигались пальцы внутри нее, пытаясь отвечать на поцелуй, но парень сминал ее попытки безжалостным напором своего языка. Через мгновение манера поцелуя изменилась, и он мягко проскользнул языком в ее рот, касаясь неба, а внизу смял ее плоть и чуть повернул пальцы. И девушка выгнулась, задыхаясь в беззвучном крике.
Генри провел ладонью по виску и щеке Лайлы, даря нежность, пока девушка наверстывала дыхание, и аккуратно убрал руку. Снова поправив причиняющий нереальный дискомфорт неудовлетворенный орган, он достал из бардачка влажные салфетки, и, вытерев свою руку, легонько прикоснулся холодной поверхностью к еще горящему от ощущений лону девушки. Она вздрогнула и снова прогнулась в волне дрожи, издав тихий стон. Перехватив его руку, она прижала ее к самому скромному месту и надавила, продлевая удовольствие. Мелко дыша, она открыла глаза. Генри смотрел на нее, не в силах отвести взгляд. Он был вновь потрясен тем эффектом, что произвел на него вид любимой в пик их интимности. Она улыбнулась, немного обиженно надув губки.
– Опять ты остался ни с чем. А я хотела тебя… – Она не двусмысленно указала на выпирающие джинсы.
– Наберись терпения, любимая. Всему свое время. Надеюсь, я хоть немного умерил твой пыл… – он подстроил сиденье и снова завел мотор.
Покатавшись по местности, они прибыли, наконец, в город, где первым делом пробежались по магазинам. Генри не терпелось переодеться.
Пообедав в потрясающей кафешке с домашней кухней, они снова отправились в путь. Лайле позвонила тетя Агата с наставлением срочно связаться с мамой, потому что оправдания заканчивались. Услышав счастливый голос племянницы, женщина моментально успокоилась и пообещала сильно обидеться, если та не познакомит ее со своим похитителем. Звонок родителям принес много неудобных вопросом, и небольшое чувство вины. А следом за виной перед родителями возникла вина и перед друзьями. Она игнорирует их целый день, даже не узнав, как они провели время в лицее без нее. Все ли у них хорошо…
Но вид из окна быстро разогнал тоску – лестничный сад, только-только распускающийся, создавал неписаную картину, постоянно меняющуюся по мере смены угла зрения. Прогулявшись по нему, они вновь отправились в путь. Природа за окном завораживала, а разговоры обо всем на свете с любимым человеком делали день наполненным и живым.
Столько эмоций в один день утомили девушку, а плотный ужин в постоялом дворе «У Анри» – такие, оказывается, еще бывают – сморил ее окончательно. У Лайлы хватило сил только на то, чтобы отправить смс Жасмин. Укладываясь в постель в новой пижаме – Генри настоял на том, чтобы купить ее, иначе можно замерзнуть ночью – она успела пробормотать только «Все равно ты от меня не отделаешься, и когда-нибудь я все-таки завладею тобой, Генри. Я же все-таки мадам Мелье» – она уснула.
Генри снился очень неприличный сон. Обычно его подсознание не радовало его настолько красочными и яркими образами, но он будто наяву чувствовал то, что ему снилось. А сегодня, после целого дня поездок и впечатлений, тот краешек сознания, который не был поглощен эротическими фантазиями своего хозяина, совершенно не ожидал еще и во сне испытывать шквал эмоций. Лайла вдохновляла его на написание совершенно новых работ, и вторую ночь подряд он набивал на ноуте отца идеи, композиции, варианты исполнения старых песен. В нем будто проснулся творческий вулкан, и Генри знал, кто этот вулкан подогревает. Напитавшись за день энергией любимой, он пытался запечатлеть это как можно скорее, чтобы не пропустить ни одного прекрасного фрагмента, подаренного ему его музой. Несмотря на то, что спящая Лайла манила его сонным теплым телом, он сопротивлялся до последнего, чтобы успеть набросать как можно больше заметок, создать материал, с которым дальше можно будет работать… Сегодня часы показывали половину третьего, когда он сдался и отправился к сверкающим пяточкам под одеяло, заснув почти мгновенно.
Но и тут – в царстве Морфея – ему не удалось отдохнуть. Образ Лайлы, вытворяющей невероятно откровенные вещи, заполнил пространство сна. Он слышал отзвуки ее стонов, вторящих его, проводил рукой по волосам, прижимая ее голову к твердому, влажному от ее слюны, выпирающему у нее изо рта достоинству… Внезапно тот же краешек сознания, который удивлялся яркости его сновидения, запечатлел еще одну вещь – он чувствует своей ладонью мягкость и шелковистость ее волос, а бедрами и низом живота приятно щекотящие его прядки, так игриво спадающие ей на лицо, когда она поворачивает голову. Генри мгновенно проснулся, чтобы обнаружить уже без всякого удивления Лайлу в самой непристойной позе, которую он вообще видел. И это зрелище вызвало у него глубокий разрывающий хриплое от возбуждения горло стон. И прежде, чем взять себя в руки, он зарылся второй рукой в волосы девушки, направляя ее, поглаживая по голове, будто поощряя. Ощущая движения высунутого языка вдоль всего члена, он не мог заставить себя убрать руки, а тихие стоны девушки выбивали все мысли из головы будто иерихонскими трубами. Каким-то нечеловеческим усилием он все-таки превозмог себя: он обхватил ее голову и отстранил от себя, заставляя влажный блестящий в свете луны орган с легким звуком выскочить из ее рта и со шлепком о его живот приземлиться на кубики пресса. Все это выглядело настолько беспредельно пошло, что в голове его снова помутнело, а разочарованный вздох Лайлы, и ее инстинктивное движение головой, продиктованное желанием вернуть выроненное достоинство обратно, едва не сломили крепость его сопротивления. – Поднимайся ко мне, моя проказница. Не думал, что ты решишься на изнасилование своего любимого… – Хриплым севшим голосом Генри пытался найти нотки юмора и отвлечься от пульсирующего желания, отдающегося болью в мошонке. – Так не пойдет. – Она разочарованно поднялась к нему, укладывая голову на плечо и перекидывая ногу в пижамных штанах ему на бедро. – Я тоже хочу доставлять тебе удовольствие… – Ты прекрасно справляешься с этим, когда стонешь от моих прикосновений. – Парень мурлыкал, пытаясь отвлечь девушку от событий ближайшей минуты. – Ты же понимаешь, что я имею в виду. Я хочу, чтобы ты это удовольствие испытывал… Сам. Почему ты не позволил мне?.. Почему ты не позволяешь мне этого? Что-то не так? – Голос ее был взволнованным и немного обеспокоенным. – И вообще… – Она встрепенулась, вскидываясь на кровати, стягивая с них обоих одеяло. – Это не честно! Я не могу себя сдерживать. И если хочу тебя, то честно тебе об этом говорю, а мое тело только подтверждает это. А ты! Ты как каменный, ей богу! Ты не можешь меня просто трахнуть? Генри смущенно привстал на локте, опираясь на подушку: – Во-первых, не нужно пытаться разбудить весь постоялый двор… Это, конечно, не семейный отель, но нас и отсюда за такое твое поведение могут «попросить»… – Кто бы говорил, твои стоны были слышны, наверное, даже на первом этаже… Парень вскинул бровь: – Да? Ну и кто в этом виноват? – Девушка невинно похлопала глазками. – Во-вторых, ты права, я не могу, а точнее не хочу просто тебя хм… – он замялся – просто тебя трахнуть. Я безумно хочу заняться с тобой любовью. И не думаю, что кто-то или что-то сможет меня остановить в моем желании. Но всему свое время, Лайла, поэтому прошу, наберись терпения… Я уверен, что еще пару дней ты вполне способна потерпеть. – Но почему мне нельзя сделать тебе приятное, пока не настанет так деспотично выбранное тобой единолично, между прочим, время и место? – Если хочешь, считай это моей прихотью… И… Я не знаю, как еще тебе это объяснить… Если ты заметила – это единственное, чего я тебе не позволяю… Лайла фыркнула: – А я считаю, что любимой можно позволить делать все, что она захочет. А я хочу… – и она снова стала спускаться на коленках к его пояснице – почувствовать тебя во рту, довольствуясь не только той сладкой капелькой, что успела слизать, а всем, что ты можешь мне предоставить… – У Генри прервалось дыхание от того, насколько вульгарно и сочно звучали ее слова. Он и не подозревал, насколько близко подошел к ммм… развязке. – А я и не знал, что ты такая опытная и голодная тигрица… – он опять попытался найти комичный подход, но, похоже, ошибся с выбором слова, потому что его тигрица уже готова была впиться губами (а возможно и зубами…) в совсем не желающий успокаиваться кусок плоти. Он вовремя ее подхватил, и, опрокинув спиной на кровать, лег сверху, прижимая всем телом. – Поверь мне, ты не будешь разочарована в конечном итоге. – Парень мягко поцеловал ее в нижнюю губу. Потом в верхнюю. И понял, что если не сменить позу, то никакой самоконтроль и никакая фланелевая пижама ему не помогут. Он просто порвет на кусочки эту тряпку и возьмет Лайлу прямо на скрипящей кровати старенького Анри, противореча самому себе. Поцеловав девушку в нос, он сполз с нее и улегся на подушки, похлопывая рядом с собой на постели. Она покорно переползла и накрылась одеялом. – Милая, у меня есть сегодня шанс поспать? Пожалуйста, разреши мне хоть чуть-чуть отдохнуть… А не то сегодня мы не сможем проехать столько, сколько запланировали… А у меня есть вполне определенные планы, которые я очень хочу осуществить… – каждое слово Генри говорил, все больше погружаясь в полудрему, пока его стало практически не разобрать – Пообещай не шалить больше… – И он уснул. Лайла же напротив, свернувшись в его объятьях, наслаждаясь запахом и отросшей еще чуть-чуть щетиной, задумалась над своими страхами. В наступившее утро с громким стуком распахнувшегося окна ворвались полицейские сирены. Они приближались, и Лайла, чтобы не разбудить все еще крепко спящего молодого человека, вскочила, чтобы закрыть окно. Она увидела мельком несколько машин. Одевшись, она спустилась на завтрак, прихватив кошелек своего парня. Заехать в банк они так и не удосужились, потому что у Генри была кредитка, а озаботиться о своих деньгах она просто не додумалась, пребывая в абсурдно легком счастье. Через час, чувствуя приличную сытость и довольность, она хотела вернуться в номер за ноутом, но быстро вспомнила, что он запаролен, и шансов выйти в интернет у нее все равно не будет. Обмолвившись с родителями буквально парой слов – они были рады ее слышать, но заняты с ней разговаривать – она проигнорировала идею набрать брату и друзьям – у них как раз уроки в разгаре, а она отдыхает, недавно проснувшись… Нечего дразнить их своей неожиданной приятно пахнущей деревенской Францией свободой. Без четверти одиннадцать в таверну при постоялом дворе вошли полисмены. – Чья машина стоит за въездом на парковке? Белый внедорожник? Официантка пожала плечами, очевидно, никто из гостей не знал ответа. Но Лайла решила не скрывать ничего от представителей закона и порядка: – Это машина мсье Мелье, а в чем дело? – Нам срочно необходимо с ним пообщаться. Вы не подскажете, где он? Лайла кивнула: – Он еще спит, я сейчас попрошу его спуститься. – И видя намерение двух господ подняться за ней в их комнату, добавила: – Чтобы не ставить вас в неловкое положение, я попрошу его одеться, он не очень любит себя стеснять… Взгляд одного из них вспыхнул интересом, но тут же погас, когда его коллега хмуро кивнул и присел за стол. Зайдя в комнату, она увидела Генри уже одетого, и готового к выезду: – Лайла, я уже думал вызывать поисковую бригаду. Надо же… Ты проснулась раньше меня, и не стала валяться… – И даже успела поесть. Я, кстати, взяла твой бумажник… – Генри беззаботно кивнул, эта новость его ничуть не взволновала. – А внизу нас ожидают два полисмена с вопросами о твоей машине. И твой завтрак уже готов, и ждет тебя там же. Генри удивился этой новости, не предполагая, что могло понадобиться от него полиции. Кивнув, он окинул комнату последним взглядом и вышел вслед за девушкой. Усевшись за столом, где ароматно пахла яичница с беконом и склянка с сырным квасом, он взглянул на господ-полисменов и вежливо поздоровался. В животе заурчало, и уточнив, не против ли они того, что он позавтракает, он принялся уплетать приготовленную стряпню, внимательно слушая их вопросы. – Расскажите подробнее о том инциденте на дороге. – Я все уже описал офицеру, стоящему в кордоне. Я, не видя разметки, выехал на встречную полосу. Навстречу ехала машина, и я пытался избежать столкновения. И меня отнесло в кювет. Машина, столкнувшая меня, не пострадала. Я некоторое время был без сознания, но когда очнулся, второй машины не было. Поэтому я и сделал вывод, что никто не пострадал. Кроме авто, конечно. А я могу спросить, в связи с чем мой бедный автомобиль вызывает такой интерес? – Все так и было? Мадам… Генри резко перебил представившегося офицера, фамилию которого он не запомнил:
