Текст книги "Не верь глазам своим (СИ)"
Автор книги: Jane Jourin
сообщить о нарушении
Текущая страница: 45 (всего у книги 52 страниц)
Они помолчали, глядя на воду, и Лайла решилась продолжить беседу:
– Ты из-за этого пришел таким грустный вчера? Твоя мама недовольна твоим холостым статусом и хочет внуков?
Николя не сводил глаз с водопада, когда ответил через несколько долгих минут тишины:
– Мадам де Буйон не особенно волнуется о внуках, у нее нет непреодолимого желания поняньчиться с маленькими детками, и ее точно не беспокоит тот факт, что у нашей маленькой империи не будет наследника. Что некогда славный род де Буйон прервется с моей смертью. Ее беспокоит то, что я имею достаточно своеволия и ресурсов поступать так, как считаю правильным.
– А тебя не волнует этот факт, ты же говоришь о своем наследии?
– О каком наследии? Бизнес? Наследие – это прежде всего семейный уклад и традиции. А чему смогут научить ребенка в нашей семье?
– Но ты ведь удивительный, Николя, ты просто потрясающий человек, и я уверена, что ты был бы прекрасным отцом…
– Я… – мужчина растерялся, явно не зная, что на это можно сказать. – Благодарю вас, юная леди, это очень приятно слышать от вас, – он был смущен, что явно выдавал румянец на его щеках и чуть покрасневшие уши.
– Если честно, я сама никогда не задумывалась о детях. Мне всегда казалось, что до этого момента должно пройти еще очень много времени. Не могу себя представить в роли матери…
– Всему свое время, милая моя… Когда вы будете готовы к этому, вы станете прекрасной мамой, я в этом уверен. И я не просто из вежливости возвращаю вам комплимент. Я искренне считаю, что вы станете образцовой матерью.
Девушка улыбнулась и задумалась. Надолго. Уже поднялся вечерний ветер, а Николя все никак не решался вырвать её из раздумий. И все же он спросил:
– О чем вы думаете, милая моя?
– Что? О, прости, я ушла в себя… Просто я стала размышлять о том, каким бы отцом стал Генри… И это завело меня в настоящее воображаемое будущее… Это так странно. Я люблю его до слез в глазах, но как я могу одновременно быть влюбленной и в Джея? Я ведь не просто очарована, понимаешь? Чем больше я думаю об этом, тем больше склоняются к мысли, что он будто моя родственная душа… Не могут не близкие люди так синхронно воспринимать мир… Я будто схожу с ума, я не знаю его, но мне кажется, что знаю… И мне не терпится снова увидеть его, не терпится повторить для него презентацию книги… Не терпится услышать его оценку моей работы… И я волнуюсь, конечно, волнуюсь, но будто знаю, что ему понравится. Ну вот, опять я потянула одеяло на себя, а ты так и не рассказал мне о своей маме…
– Как вы посмотрите на то, чтобы мы с вами вывели из тени нашу дружбу? Быть может, если она узнает об этом, перестанет строить досужие домыслы?
– А ты человек действия, а? Что у тебя на уме?
– Я приглашаю вас в ресторан!
– Как неожиданно!!! – девушка изобразила удивление.
– Я серьёзно! В «Клифф»! Там сегодня вечер «П». Только серьёзная публика. Сколько всего напридумывают себе эти почтенные джентльмены… Ну, пожалуйста… Соглашайтесь на мою авантюру, мне так хочется позлить maman…
– Ну, конечно!!! У меня нет повода отказать, я конце концов, свободная девушка!!!
Предоставив Лайле полтора часа на сборы, Николя загадочно исчез. А увидев результат, счастливо рассмеялся.
– Это не слишком? – девушка явно была уверена в себе, спрашивая, скорее нарываясь на комплимент.
– Ничуть. Вы выглядите, как… Как… – мужчина искренне не мог подобрать слов. – Как настоящая куртизанка. Как же вы прекрасно порочны, мадемуазель… Я догадывался об этом, но не ожидал увидеть подтверждение воочию.
– Пусть у них будет повод для сплетен. Уверена, ваша матушка оценит ваш выбор друзей…
Вечер, а после и ночь прошли бесподобно. Лайла мгновенно завладела всеобщим вниманием. Она выглядела элегантно, эффектно, и очень, просто безрассудно сексуально. Отказавшись играть в покер, она весь вечер оставалась рядом с Николя, который, как выяснилось, уезжал за наличными и смокингом, который остался в ресторане. И ее невинно-откровенное платье цвета ее кожи гармонировало с классическим одеянием графа чрезвычайно. Ее взгляд наткнулся на него случайно. Она толком не изучала гардероб, который подобрала для нее Кристин – ее крестная фея – по заказу хозяина квартиры. Женщина явно знала, что делала, потому что внезапно сбежавшая из дома Лайла не знала недостатка ни в чем, будь то колготки, нижняя юбка, или потайная бретель для бюстгальтера для одежды с открытой спиной. И будто угадав ее стиль, консультант по красоте обеспечила ее и джинсами, и классикой, и совершенно безумными пижамами со смешным принтом. Это платье было выходящим из ряда вон, оно было слишком во всем – слишком простое, слишком открытое, слишком дорогое, но для данного случая подошло как нельзя отлично. Лайла выглядела в нем крайне соблазнительно, дорого и стильно. Оно подчеркивало ее достоинства, начиная от хрупкой талии и длинных ног, благодаря обнаженной спине и высокому вырезу, заканчивая юностью и явной неискушенностью.
Только оказавшись в этом обществе, она поняла, что стала лакомым кусочком для взглядов практически всех мужчин, и Николя был в постоянном напряжении – каждый второй спрашивал о его спутнице. И на каждый такой вопрос он отвечал, что девушка – его добрый друг и очень талантливый журналист. И ни намека на личные отношения. В конце вечера Лайла даже пошутила, что если решит переключиться на мужчина постарше и забыть о парнях вроде Генри и Джея, то обязательно попросит Никки взять ее с собой еще раз. Этим случайным замечанием она сильно задела мужчину, и тот с больным взглядом вернулся к игре. Однако не заметившая этого изменения девушка уже через минуту исправила ситуацию, сама того не зная:
– Хотя зачем мне эта «почтенная» публика, если у меня есть ты?
Все оставшееся время игры Николя нервно перебирал карты, но поскольку к картам на руках это не имело никакого отношения, он бессовестно выиграл банк, совершенно случайно и без какой-либо радости по этому поводу.
Уже в лимузине, который стал почти привычным, учитывая, что мадам де Буйон практически постоянно брала машину сына для своих передвижений, Лайла заметила беспокойство друга и тут же поспешила выяснить ее причину:
– Я что-то опять сказала не так? Или сделала? Я, конечно, попыталась вжиться в образ, но это явно не мой круг общения. Я чем-то тебя обидела или задела?
– Мадемуазель, поверьте, лучше вы отыграть отведенную вам роль не могли, и у вас это получилось непринужденно и очень естественно. Не извольте беспокоиться…
– Но я же вижу, что ты чем-то встревожен, и не хочу, черт подери, это игнорировать! – в ней говорило ее извечное любопытство и алкоголь, который девушка пусть и более, чем умеренно употребляла в ресторане, но все же немного дал ей в голову.
– Лайла, вы…
– Снова это «вы»! А мне так нравилось, что в «Клиффе» ты, наконец, опустил эту глупую формальность!!!
– Лайла, мне нужна эта дистанция. Нужна, чтобы помнить! – немного нервно проговорил Николя и замер, поняв, что сказал лишнее: – Пусть это будет мой каприз! – попробовал он исправить ситуацию очаровательной улыбкой, и девушка ему позволила. Она слишком ценила эту дружбу, чтобы своей прихотью все разрушить.
Спустя несколько кварталов Жюль сообщил хозяину, что его мать на «проводе», но мужчина проигнорировал это сообщение. Водитель корректно ответил, что мсье де Буйон не может сейчас принять звонок, но как только станет возможным, обязательно свяжется с ней.
– Знаешь, Николя, я так боюсь, что сама все испортила с Генри… Я ведь не знаю, как жить без него. И сейчас, когда все мое время не занято работой, я просто медленно погибаю. Но не могу снова пытаться строить отношения с ним, когда душа так рвется к Джею…
– Девочка моя, все постепенно разрешится. Вам нужно время, и если мужчина, которого вы любите, достаточно мудр, он вам его даст. Что до вашей странной увлеченности этим артистом… Он явно к вам неравнодушен. Я видел вас вместе всего несколько минут, но этого было достаточно, чтобы понять все, что нужно, если знать, куда смотреть.
– Что за глупости, Николя! Не надо все усложнять, у меня нет шансов! У него есть любимая, и то, как он о ней говорит, как горят его глаза… Она для него целый мир!
– Тогда у него два мира, параллельных, если хотите. Потому что на вас он смотрит так же! Как на свою собственную вселенную, – ответил мужчина на скептический взгляд.
Они подъехали к дому, и разговор сам по себе затих. Но выбросить его из головы у девушки не получалось. Засыпая, она думала о том, что послезавтра ей нужно встретиться лицом к лицу с человеком, из-за которого она оставила свои отношения подвешенными и неровными. Однако после этого вечера, она неожиданно поняла, что это будет не первый раз, когда они находятся в таком состоянии, однако первый – по ее вине. Не считая ее глупого и малодушного побега в апреле, конечно.
Антуан нервно теребил телефон, не понимая, как он дошел до такого: его подопечная звезда каким-то неизвестным образом смогла сломать девочку-припевочку, которая своим жизнерадостным цинизмом поставила в тупик не одного партнера. Она, мало того, что явилась на съемки вовремя, чего даже ее менеджер, приехавших через час после нее, не ожидал, так еще и полностью сменила концепцию номера. Никто не ждал от нее звезд с неба, но такие резкие изменения были как снег на голову. Большинство из ее съемочной команды комментировали все очень живописно, но из цензурных выражений было, пожалуй, только одно: «Психанула!»
Собственно, Антуану было нужно узнать, какие медийные последствия их ожидают. Раз с утра ничего не было опубликовано, значит девчонка готовит что-то масштабное. Но Джей, приехав, только пожал плечами. Он совершенно не представлял, что их ждет. Однако очень удивился, когда менеджер проекта сказал ему, что Лола записала все, что хотела еще с самого утра, она собственно, за полчаса отработала несколько дублей и уехала, разминувшись с Крисом на добрых пятнадцать минут. Тот до сих пор бегал по студии, не понимая, куда его подопечная делась.
Джей из всего услышанного уловил главное: он может сегодня закончить съемки. А значит, к вечеру среды, он точно уже будет дома. И этого хватило, чтобы окунуться с головой в работу. Чужие драмы его мало интересовали.
– Что это за место, Клем? – Лайла осматривала помещение с внимательностью и подозрительностью настоящего сыщика.
– Это просто клуб, немного не наших интересов, но здесь тебе ничего не угорожает. Ты сама навязалась пойти со мной, так что не нагнетай атмосферу.
– Мы не общались толком уже не знаю сколько. Конечно, я хочу знать, что происходит в твоей жизни. А твои короткие отчеты о том, как идет лечение Риччи, не спасают ситуацию. Я вижу, что ты не в порядке. И не то чтобы я ожидала увидеть тебя в солнечном настроении, но Клем, ты не в порядке!!!
– А ты была бы в порядке, если бы те, кто избил Алекса, разъехались отдыхать на каникулах по всему миру?! Что им ничего не будет за то, что едва не убили твоего брата! Что он сам прощает их, как какой-то блаженный, и не хочет ни возмездия, ни компенсации?!
– Клем, тише, тише ты! Я понимаю, что ситуация не простая, но ты просто одержим этими ребятами. И я считаю, что они должны получить по заслугам, но это работа полиции! А не твоя! И уж точно не кого-то из этих ребят… – она указал на посетителей клуба, которые выглядели как настоящие бандиты.
– Его нет, – ответил вернувшийся из-за занавески бармен, и парень тут же потащил девушку к выходу.
– Забудь, что была здесь. И перестань лезть в мои дела, Лайла. Я люблю тебя, и мне ценно твое мнение, только вот что-то подсказывает мне, что ты сама действовала бы намного круче, окажись в моей ситуации.
– Как знаешь, Клеман, только я еще кое-что скажу: ты без Жасмин стал совсем неуправляемым. И это не доведет тебя до добра! Твоя импульсивность и жажда мести могут сыграть с тобой плохую шутку!
– Плохая шутка, – вспылил парень, – это то, что Риччи боится задеть свою любовь больнее, хотя сам из-за него пропустит половину первого семестра, и вообще переводится в другой лицей!
– Из-за него? Клеман?
– Забудь! Давай, Лайла, у меня дела.
Девушка выцепила друга случайно, и хотела отвлечься от постоянно снедающих мыслей о Джее и Генри, поэтому и напросилась на поход в это странное место. Но беседа не задалась с самого начала, а к концу съехала к некрасивой размолвке.
Первым желанием было позвонить Жасмин, чтобы пожаловаться на съехавшего с катушек Клема, но Лайла тут же одернула себя. Теперь у Жас есть Эван, с чего она вообще взяла, что та сохранила то же влияние на их друга, что и раньше. В конце концов, охлаждение их отношений было очевидным, даже несмотря на намечающееся потепление.
Завтра в первую половину дня она должна была появиться на организационном собрании с мадам Жако, которое ознаменовывало начало учебного семестра в университете. По этому поводу она волновалась ничуть не меньше, чем по поводу встречи с Джеем после учебного дня. Все же мадам упоминала возможные вопросы и комментарии со стороны комиссии, и они могли наложить отпечаток на ее поступление. Так или иначе, к этим волнениям добавилось и беспокойство об одержимости Клемана. Жизнь не обещала быть простой.
Впервые за все время работы над книгой Лайла пришла первой. Зал был погружен во мрак, не горела даже подсветка у ступеней. Единственное яркое пятно находилось на сцене: прожектор был направлен на рояль. До начала интервью, если можно так назвать их сегодняшнюю встречу, ещё было время, поэтому девушка, стараясь унять волнение, решила отвлечься. Она подошла к инструменту, аккуратно провела по гладкой поверхности кончиками пальцев и не заметила, как окунулась в воспоминания.
Если судить по её первому уроку музыки, который преподал ей Генри, Лайле лучше бы вообще не касаться такого чуда – все равно ничего толкового не выйдет. Но искушение поднять крышку было слишком велико. Неожиданно она поняла, что каждую из этих белых и чёрных клавиш Джей с удивительной лёгкостью заставляет звучать то уверенно и дерзко, то жалобно, то ласково… И ей иррационально захотелось попробовать так же. Она аккуратно нажала одну и зажмурилась. Но ничего страшного не произошло. Нота отыграла и звук затих в глубине рояля. Она несколько минут перебирала клавиши, а потом поняла, что готова сыграть одну строчку из песни. Немного потренировавшись, она наконец улыбнулась: получилось!!!
– Это была первая мелодия, которую я написал, ещё даже не думая, что она положит начало целому альбому, – Парень произнес это глубоким сценическим голосом, вызывавшем столько восторгов у его фанатов. – Я смотрел на самую красивую девушку в мире, уставшую, провалившуюся в сон прямо в дороге, но такую родную. Всего несколько часов назад она позволила быть нам. И это её решение, такое трудное для нее, почти невозможное с её-то характером, вернуло меня к жизни. Даже не так. Оно меня возродило…
Лайла резко обернулась и всматривалась в темноту зала, но спустя несколько секунд поняла, что голос доносится из-за кулис. Джей стоял, прислонившись к стене между длинных тёмных полос ткани, отделявших сцену от закулисья. Свет сигнального фонаря едва выхватывал его фигуру из тени.
– Я остановился прямо на обочине дороги, достал ноутбук и просто набил несколько нот. И слова сами посыпались из-под пальцев. Я едва успевал печатать. Я смотрел, как она спит, и сердце так громко стучало в ушах, что я боялся ее разбудить этим грохотом. И не верил собственному счастью, – он замолчал, будто вспоминая, как это было, и Лайла почувствовала себя неловко, словно лишняя в этой тишине.
– Привет, – она негромко поздоровалась и повернулась обратно к роялю. Она смотрела на свои пальцы и не решалась снова прикоснуться к клавишам. – Я…
– Добрый вечер, Лайла, – Джей не двинулся с места, поэтому звук его голоса разбавлялся эхом и расстоянием. Но девушка все равно вздрогнула от того, как знакомо прозвучало ее имя.
– Я подумала, что ты хотел увидеть, что же вышло из наших интервью… – она так и не повернулась, поэтому вздрогнула, когда Джей возник прямо у нее за спиной, наклоняясь к инструменту так, что девушка оказалась в его объятьях. Он наиграл несколько фраз, пока Лайла приходила в себя от странно-родного прикосновения.
– Именно эти ноты каждый раз заставляют мое сердце снова стучать громче. Потому что они будто возвращают меня в ту ночь, когда в моей душе раскрылся робкий цветок надежды на то, что у нас с моей любимой все получится. Надежды на то, что я больше не упущу свой шанс. Надежды на то, что она сможет дождаться того момента, когда я смогу наконец открыть ей свой секрет. Мы приехали в одно милое местечко, но она так крепко спала, что разбудить ее у меня рука не поднялась. Тогда почти всю ночь я писал. Писал о последних нескольких днях. О тех жутких эмоциях, что мне довелось испытать, о тех страхах, что заполняли душу, о том бесконечном сожалении и таком же бесконечном счастье, когда стало ясно, что моя любовь не отказалась от меня. Я смотрел на звезды, которые прекрасно видны в провинции в безоблачные ночи, и понимал, что эти двадцать четыре часа изменили меня навсегда. В меня будто вдохнули новую жизнь, и я под совсем другим углом посмотрел на себя, на свое творчество, на свое окружение. Я будто в один миг прозрел. Я так ясно увидел, как нужно изменить мои работы, какую концепцию выбрать для несостоявшегося в тот субботний апрельский вечер презентации… И просто понял, что в голове бьет вулкан идей, которые я буквально вынужден записать и реализовать. Вот тогда-то я и набросал практически половину альбома. – Все это время парень наигрывал мелодию, хотя стоять тому было, наверное, очень неудобно. Но он не отпускал, лишь немного сдвигался по октавам, и девушка в его руках будто качалась на волнах, подчиняясь его движениям.
Его шепот пробивал Лайлу до дрожи, потому что она чувствовала, что сходит с ума. Что прямо сейчас она находится в выдуманной реальности, где ее неадекватные мечты, посещавшие ее во снах или после хорошей порции вина, стали явью, только это все не могло быть правдой, и от этой смеси непонятных, желанных, страшных, и совершенно необъяснимых эмоций у нее текли слезы. Джей был таким же родным, как и Генри, и это пугало до чертиков, потому что так быть не могло. Не должно было. Но было.
– Вернувшись к обычной жизни, я был настолько гоним этой чертовой необходимостью выплеснуть все эмоции, впечатления, все пережитое в творчество, что забыл о той надежде, что грела меня, не переставая. Я ушел в работу. Но вместе с этим, я лелеял в душе мечту, что когда она будет завершена, мое счастье увидит меня в новом свете, поймет меня, примет; что услышав мое признание, сможет сама догадаться о том, что я так боялся ей сказать. Но она не дождалась. Она меня оставила.
– Зачем ты мне все это говоришь? – смогла выдать девушка, хотя язык едва ли готов был двигаться. Они уже несколько минут находились в тишине: Джей выпрямился и еще крепче прижал к себе хрупкие девичьи плечи. Его голос не стал громче, но акустика помещения позволяла ей четко слышать каждое слово. Лайла не могла двигаться, даже пошевелить рукой, застывшей на коленке, но внутри ее разрывало от непрошенных чувств. Их было так много, что она не все из них могла осознать. И из-за этого шквала эмоций у нее не получалось четко мыслить, а если какая-то сформированная мысль и останавливалась на секунду, чтобы девушка успела ее уловить, то тут же оказывалась сметенной потоком постоянно меняющихся ощущений: от какого-то непонятного восторга до летящей пропасти апатии. Это был такой сумбур, с каждым новым мгновением запутывающий и захватывающий сильней и сильней, что долго его выдержать было просто невозможно.
– Потому что ты именно та, кто должен это услышать, – фраза утонула в тишине, вязкой и какой-то болезненной, настолько медленной, что даже бешеный водоворот в душе девушки стал затихать. Но парень продолжил: – Я десятки раз представлял себе этот момент, но никогда не думал, что он будет таким. Я придумывал самые разные сценарии, безумные и нелепые, но в конечном итоге, все свелось к простому разговору. И даже здесь я стою у тебя за спиной, не смея пошевелиться, не смея заглянуть тебе в глаза. Все эти концерты, конкурсы, интервью на телевидении должны бы научить меня не бояться оказаться под прицелом тысяч чужих взглядов. Но… Я все еще у тебя за спиной, Лайла…
Лайла никогда не была глупой. Нет, она, конечно, сотворила кучу глупостей за свою жизнь, но она даже в самом детстве была смышленой. Ее очень редко удавалось обхитрить, поэтому даже в младшей школе она имела репутацию умной девочки. Однако сейчас она никак не могла понять, о чем говорит ей Джей. Да, она к нему относится предвзято, и возможно он это тоже понял, да, было между ними несколько моментов, моментов интенсивных эмоций и притяжения, но по большей части они… Они просто работали вместе… И как ее собственное ощущение оторванности от реальности относится к тому, что он говорит? И что он такое говорит? Она должна услышать, что его девушка от него ушла? Это он так намекает на свое желание быть с ней? Рассказывая, как сердце разрывается от любви к другой?! Что за чушь?! Но эти руки такие нужные на ее плечах, даже запах его родной и привычный… Ее мысли ушли в пугающую сторону. И она решила вернуться в «сейчас».
– Я принесла показать тебе то, что получилось. Точнее рассказать… Хочешь, я еще раз повторю для тебя презентацию, которая обеспечила мне поступление в университет? Сегодня был мой первый учебный день… – то, как неуверенно и растерянно прозвучала девушка, говорило намного больше, чем все невысказанные вопросы, что остались у нее на языке.
– Покажешь, если сама захочешь… – они снова замолчали, и Генри понимал, что Лайла в его спонтанных объяснениях ничего не поняла, что у него все еще есть выбор. Развернуться сейчас и уйти, не показываясь без грима, и оставить все как есть.
Когда он шел на эту встречу, единственное, что он знал точно, это то, что игры кончились. Что сегодня он обязан найти слова и смелость, чтобы их озвучить. Лайла ушла от него, думая, что предает его и свои чувства, что она чувствует себя виноватой, но ведь все совсем наоборот! А что будет, если она не пойдёт на презентацию, если она за этот месяц вообще решит, что не хочет отвлекаться на отношения и посвятит себя учёбе, чтобы не разбираться в этом болоте?
Но сейчас, когда у него появился выбор, он задумался о необходимости раскрываться именно сегодня. А что будет, если попробовать снова начать общаться с ней за пределами студии, только без сценического образа, быть может, пригласить на чашку кофе или обед? Подождать, пока ее эмоции к Джею пройдут, пусть это займет год, два, он подождет, сколько понадобится, он дождется, когда она вернется к нему, а пока будет рядом так, как она позволит. Просто будет радовать ее и заботиться, делать то, на что ему вечно не хватало времени. Делать то, что сейчас для нее делает Николя. Когда он говорил Лайле, что готов принять что угодно, лишь бы она была рядом, он не врал, он искренне в это верил. Ревность, которая душила и ломала его грудную клетку, поставила его в жесткие рамки: так или иначе, его нет рядом, зато кто-то другой есть. За все время, что он видел излишнюю увлеченность своей девушки Джеем, он постоянно давился этим гадким чувством, переживая какой-то дичайший диссонанс: испытывать ревность к самому себе, искать достоинства соперника, которыми ты не обладаешь, когда этот соперник и ты – одно лицо. Но кроме Джея был еще и Николя, который вполне однозначно высказался о своей позиции: стоит Генри совершить ошибку, и он будет рядом для нее. Такие люди, как мсье де Буйон, не упускают предоставленных судьбой шансов. И сейчас, когда Лайла сама приняла решение уйти от него и поселиться вновь у Николя, а работа с Джеем закончена, у мужчины наконец появились шансы изменить их отношения. А вот если сейчас парень пойдет на попятную, отложив признание до презентации альбома, если из тени прошлых отношений выйдет Генри, и попробует расположить к себе девушку вновь, то возможно, соперник опять затаится и не станет предпринимать каких-либо действий для сближения.
И Генри почти ненавидел в этот момент наличие выбора. Потому что соблазн был слишком велик. Потому что намного проще было снова избежать страшного разговора, который мог поставить крест на их отношениях с любимой девушкой, на этот раз навсегда. Он попытался признаться, но попытка оказалась неудачной, и Лайла обязательно узнает правду, но зачем делать это именно сейчас? Кому от этого станет легче? Если можно просто оставить все как есть?
Парень закрыл глаза и медленно выдохнул. Все его проблемы решатся, если он сейчас просто мягко поднимет руки с плеч девушки и так же тихо как подошел к ней, ретируется со сцены. Генри мотнул головой и осторожно оторвал ладони от застывшей любимой. Потом взял ее за локти и перевернул вращающийся стул на сто восемьдесят градусов. Увидев лицо девушки, он не смог устоять на ногах и рухнул перед ней на колени:
– Лайла, открой глаза… – прошептал парень, прослеживая дорожки от слез на ее щеках. Девушка не реагировала. Крупные капли стекали по лицу, оставляя чуть влажные следы, подбородок был высоко вздернут, возможно, в попытке сдержать жидкость, заполняющую глаза, возможно в попытке не проронить ни звука. Слишком много эмоций она сейчас испытывала, слишком сильно сейчас смешались в ней волнение и трепет с чувством вины и непониманием происходящего. Мысли находились словно в желе, и ей совершенно не хотелось выныривать из спасительной темноты. Прожектор освещал рояль со спины, и, развернув стул, Джей вынудил ее встретиться лицом к лицу со светом, пусть рассеянным, но все равно нежеланным. – Ну же, открой глаза, мне нужно сказать это тебе, а тебе нужно это услышать…
– Я не понимаю, что тебе нужно от меня, Джей! – она очень тихо говорила, потому что каждое слово, произнесенное со сцены разносилось по всему залу. Она все-таки нашла в себе силы открыть глаза, но влажные от слез, прищуренные от света, они блуждали по его лицу и никак не находили ответа на свой вопрос. – Что мне нужно услышать?
– Тебе нужно… – Генри прервался. Лайла смотрела прямо на него, но не узнавала. – Мне нужно сказать тебе в глаза, что я Джей! В этом причина всех моих вечных секретов…
– Я это и так прекрасно вижу! Что с того? Если это такой странный способ сблизиться со мной, играя на моих чувствах, то я не впечатлена! – она уже злилась, потому что выдерживать такое напряжение столько времени было трудно. Ее глаза сияли гневом, но тело все так же неподвижно оставалось на стуле, и только кулачки сжимались от злости. Генри протянул руку к ее лицу, но девушка отклонилась, не давая прикосновению случиться. Она все еще выжидательно смотрела на парня, явно не желая оставаться без ответа.
Долгую минуту они неотрывно смотрели друг другу в глаза. Ровно до того момента, как во взгляде девушки мелькнуло сомнение. Рассмотреть что-то в такой темноте, особенно, когда свет ослепляет, а тот, на кого ты смотришь находится в тени, очень сложно. Но глаза Джея были… голубыми… любимыми… Лайла сделала случайный вдох, осознав этот факт, и тогда Генри поднялся выше, притягивая к себе девушку, находящуюся сейчас с ним на одном уровне. Практически утыкаясь в ее лицо своим, он прошептал ей в губы:
– Любимая, я – Джей. Я не просто ботаник, который играет на виолончели, я музыкант. Поэтому у меня было так мало времени для нас, поэтому мои доходы имеют столько нолей, поэтому я тебя чуть не потерял. Но ведь еще не поздно? Ты говорила, что дождешься… Ты дала нам шанс, и я… Я верю, что еще не все потеряно, – но, кажется, девушка его не слышала. Ее глаза заволокло пеленой, а потом в них и вовсе потемнело. Она только успела проговорить:
– Никки был прав… – и потеряла сознание.
Генри подхватил оседающую в его руках девушку и переместил к себе на колени. Много времени не понадобилось, чтобы она пришла в себя. Всего несколько минут – и она пошевелилась в уютных объятьях. Но глаза открывать не спешила. Она взяла ещё десяток бесконечных секунд, чтобы подготовиться к встрече взглядами.
– Эй, ты в порядке?
– Даже близко нет. Но встать я могу. Помоги мне! – она неловко поднялась на ноги и как могла быстро отошла от парня. В ее взгляде не было ни тепла, ни привычного огня. Зато он светился пониманием и каким-то остервенелым мыслительным процессом. Генри нервно переступал с ноги на ногу, оставаясь на авансцене, а Лайла отвернулась наконец и стала пятиться к выходу. Но потом остановилась, прежде чем Генри успел её окликнуть. Она просто стояла там, опустив руку с крепко зажатой в ней сумкой, а второй вцепилась в волосы, будто это помогало ей оставаться здесь, а не сбежать. В конце концов, она заговорила:
– Джей… Это вполне логично… Я сейчас должна попросить объяснений. Но как-то не хочется… Давай ты просто скажешь мне то, чего не сказал, и я пойду. Все, что ты хотел, ты уже сделал, так что делать мне здесь нечего…
Генри замер, так и не перенеся до конца вес с одной ноги на другую, подобравшись, как перед атакой. Он действительно готовил речь, черт, да он за этот почти год в голове прокручивал миллион разных оправданий, но в этот момент он понимал, что сказать ему нечего. Что любое оправдание будет смешным и неуместным. И увидев разочарование в глазах девушки, приправленное ледяным пониманием, он сказал единственное, что имело значение:
– Прости меня. Я трус, всегда был им. И я виноват. Я виноват, что не сказал, не смог довериться раньше. Я так боялся, до сих пор боюсь тебя потерять, – он сделал шаг к девушке, но понял, что это лишнее. Он в отчаянии посмотрел на любимую и упал на колени: – Я могу лишь молить о прощении, – парень низко опустил голову, позволяя челке закрыть глаза, вверяя себя в руки самого дорогого человека.
– Встань, Джей, хватит ломать комедию, просто посмейся, наконец, над удавшейся, но явно затянувшейся шуткой, и мы разойдемся! – парень непонимающе вскинулся, и видя болезненно искривленное лицо Лайлы, убрал волосы и горько бросил:
– Меня зовут Генри! Джей – это просто сценический псевдоним!
– Довольно, – выкрикнула девушка, – ты заигрался! Я поняла, Генри рассказал тебе о нас, и вы решили сыграть на вашем внешнем сходстве! Но это плохой юмор! Это плохая, гадкая шутка! И я могу понять, почему ты согласился на этот злой розыгрыш, но Генри… Он, наверное, решил отомстить мне за мои чувства к тебе, а твоё раздутое самомнение не могло пройти мимо такой хохмы: ещё одна фанатка влюбилась без памяти в звезду! Чем не подтверждение твоей неотразимости! Но хватит уже! – последние слова она буквально выплюнула. И Генри сорвался. Он вскочил с колен, за пару секунд оказываясь рядом с любимой.
