Текст книги "Не верь глазам своим (СИ)"
Автор книги: Jane Jourin
сообщить о нарушении
Текущая страница: 42 (всего у книги 52 страниц)
– Я бы предпочел поговорить. – Эван сказал это как бы между прочим, но Жас поняла, что парень не настроен на игры. – Для начала: что стало причиной твоей обиды?
Они проговорили почти два с половиной часа, и Жас стало легче, но той беззаботной пустоты в голове, как после сессии, у нее нет. Ее немного расстроил отказ, но у Эвана всегда есть свои причины, поэтому девушка смирилась, чтобы снова попробовать завтра. Ей очень не хватало того ощущения легкости, которое появляется после выплаканных слез, выскуленных стонов и опустошающих оргазмов. Но выбирать не приходится: упрямый, непоколебимый парень – единственный, кто может ей это дать. Они разговаривали о ее проблемах почти каждый день, иногда становилось легче, иногда нет, и только когда было совсем уж невмоготу, и на горизонте маячил призрак подступающей прострации, мужчина давал ее телу и мозгам долгожданную разрядку.
После последней сессии на ее теле остались синяки от ремней и укусов, но это ерунда по сравнению с летящей походкой и окрыленным взглядом. Эван смотрел на эти изменения с печалью и мрачным пониманием, но ничего вслух не сказал. Только предложил найти ей доктора в штатах, но в эйфории после этой ночи девушка только отмахнулась. Мужчина решил попробовать еще раз позже.
Клеман очень хочет чувствовать облегчение и утешение в объятьях матери, но не выходит. Не выходит просто положить голову ей на плечо, расслабиться и позволить гладить себя по голове, обещая, что все будет хорошо. Он выдерживает всего несколько секунд, после чего отходит и рассказывает маме последние новости. Они стали чужими людьми, и Клем в слишком серьезном раздрае, чтобы позволить себе тратить силы и притворяться. Риччи все еще не пришел в себя. Прошло уже намного больше, чем сорок восемь часов, но Риччи все еще не пришел в себя! И Клеман ходит по залу ожидания, все больше обуреваемый злостью. Нервов, чтобы винить себя, уже не хватает, поэтому на смену апатии и смирению приходит злость. Она разрывает на части, понуждая срываться с места на поиски тех, кто так покалечил его брата. Его младшего брата – солнечного, смышленого, симпатичного и очень оптимистичного ребенка, которому вчера исполнилось пятнадцать. Кто мог так его избить, что парень никак не хочет выбираться из своей норки, в которую спрятался от нападавших? А главное, за что?
Терпение заканчивается, и Клеман почти уходит из больницы, благо сменная одежда есть, но все же возвращается: что будет, если Риччи проснется, а брата не будет рядом, а брат будет сидеть в баре «У Тима», чтобы встретиться с таинственным помощником, который на крайний случай оставил контакт? Туда можно будет и позже заглянуть.
Мама обливается слезами, поняв, что никакие дополнительные подработки не помогут сына привести в сознание. Даже деньги, которые можно заработать, здесь не нужны. Сын все еще не приходит в себя, а телефон разрывается от звонков с работы – она нужна в офисе, она нужна на конференции, она нужна на совещании. Сыну она сейчас не нужна, о чем ее и ставит в известность Клеман:
– Мама, приведи себя в порядок и поезжай на работу. Здесь ты ничем не поможешь, только с ума будешь сходить. Отвлеклись, я позвоню, когда Риччи станет лучше.
И женщина соглашается. Неожиданно испытывают облегчение оба – и мать, и сын.
У Клемана очередной виток злости на весь мир, и он готов уже выйти из зала ожидания, где практически поселился в эти дни, когда Риччи переводят из реанимации в палату. Он в сознании. К нему пускают всего на минуту, он выглядит неожиданно бодро и свежо для своего положения. Но на вопрос: «Кто?» он только печально улыбается и отрицательно машет головой. Знает, но не скажет. Это выражение лица что-то напоминает старшему брату, искра этого понимания прошибает позвоночник, но Клеман покорно ждет, пока Риччи снова заснет, набирает маме с новостями, но ограничивается в итоге смс: она снова занята.
И со спокойной душой и жаждой мести идет в довольно злачный район города, где располагается «У Тима». С помощью брата или без нее, но те, кто поднял на него руку, поплатятся.
По дороге – почему-то ходить пешком вошло в привычку – он проигрывает в памяти их разговоры, дружеские перепалки, редкие моменты искренности.
– Ты ведь не разлюбил свою ненаглядную? – парни сидели перед телевизором с миской попкорна на коленях.
– Знаешь, Риччи, я даже не уверен, что могу ответить тебе на этот вопрос. Все мои чувства будут заморожены, я не уверен ни в чём. – Клеман ответил максимально искренне, надеясь, что брат наконец поделится с ним своими проблемами.
– Но ты общаешься с ней почти каждый день. И ты сияешь после каждого её звонка.
Парень вздохнул:
– Да, это так, но я не уверен, что я сияю из-за того, с кем общаюсь. Скорее сейчас она разнообразит мою жизнь. А это то, чего мне категорически не хватает. Я искренне благодарен ей, как лучшей подруге. Но не нужно смешивать чувство благодарности с чувством любви.
– Ты прав, эти два чувства легко перепутать. – Риччи немного помолчал, будто примериваясь, как лучше продолжить беседу. – Скажи, если бы ты имел выбор, ты бы полюбил Жасмин?
Клеману даже не понадобилось долго размышлять об этом:
– Думаю, да, она… Единственная в своем роде. Но тогда, когда влюблённость была нежной, но яркой, не думаю, что у меня был выбор.
– Вот и у меня выбора нет, – прозвучало тихо и очень печально.
– Мы не можем выбирать, что нам чувствовать, но мы можем выбрать, как нам действовать. Поддаваться этим чувствам или нет, зависеть от них или нет. Показывать их или нет.
– Но как? И что мне делать, если я не могу? Не могу контролировать себя, не могу отказаться от… – Было видно, что Риччи искренне заинтересовался этим вопросом, но осекся, видимо, не готовый открывать остальную часть истории.
– Ты молчишь, и я не хочу насильно лезть в твою личную жизнь. Хотя мне и сложно признать, что она у тебя уже есть. Но я очень беспокоюсь. И могу только догадываться. Я правильно понимаю, что ты влюбился в девочку. И из-за этого ты подрался?
– Не все так просто, Клеман. Все намного сложнее. – Было видно, что брат не собирается распространяться об этом, хотя взгляд был больной и печальный.
Помолчали.
– Клеман, где Катя? – Тишина. – В Италии что-то произошло. Что-то такое, что не дает тебе нормально жить. Ты будто несёшь неподъемную ношу. Я же не дурак. Я понимаю, что что-то случилось. Где Катя, Клеман?
Парень вынырнул из воспоминаний. Возможно, если бы он тогда нашел в себе силы рассказать хотя бы что-то, Риччи тоже открылся бы. Но сожалеть сейчас о том, чего он не сделал в прошлом, было бесполезно. Спустя минуту он уже оказался у входа в ничем не примечательный бар. И там он надеялся найти ответы хотя бы на часть вопросов.
Клеман пропал с радаров. Он появляется в больнице каждый день на несколько часов, общаясь с братом, стараясь его развеселить и отвлечь, но Риччи, кажется, в этом совсем не нуждается. Он позитивно настроен, несмотря на то, что реабилитация обещает быть тяжелой. С друзьями Клеман почти не общается, ограничиваясь короткими отчетами о состоянии больного. В глазах горит мрачная напряженность и затаенная готовность к атаке.
Это заставляет Генри попросить помощи у своего телохранителя, чтобы тот присмотрел за другом. Как оказывается позже, его опасения вполне обоснованны. В их отношениях с Лайлой будто образовался вакуум. Их общение в общем-то похоже на то, как все было эти недели, но что-то не так. Или все не так. Девушка закрылась в себе и на любую попытку решить проблему реагирует пожиманием плечами. Ей пока нечего сказать. Генри становится все более подавленным и неуверенным в себе. На каждый его жест проявления любви он получал слезы в глазах любимой и едва сдерживаемые рыдания. Не может быть, чтобы букет был настолько плох.
Лайла для себя решила уйти в работу подальше от всех любовных треугольников. Она буквально сутками сидела за текстом, периодически прерываясь на общение с Николя. Но как бы ей ни хотелось верить, что она сохраняет профессиональную объективность, на деле она все больше углублялась в свою увлеченность суперзвездой. В каждой строчке, в каждой новой главе она описывала историю создания альбома, и текст сквозил неозвученными чувствами.
Когда после очередного интервью Лайла решилась показать Николя кусочек работы, он, после прочтения, только обнял ее и с сожалением произнес:
– О, милая моя…
Лайла все поняла. Этот мужчина обладал удивительной способностью понять ее и высказать свое мнение так, чтобы его то же поняли. Глаза ее наполнились слезами, и она просто уткнулась носом в подставленное плечо. И спустя несколько часов напряженного молчания и полторы бутылки вина на двоих, приняла решение. Она никогда не обманывала любимого. Сейчас не лучшее время начинать.
Придя домой, девушка сразу же направилась в спальню. Легкое вино уже давно не кружило голову. Лучшего времени, чтобы поговорить, не представится.
Генри ждал ее в постели, уткнувшись в ноутбук, который тут же отложил, когда увидел девушку. Лайла поцеловала его в губы, но глаза были надрывно печальными, и парень как-то сразу понял, что произойдет дальше.
Она ушла в душ, чтобы вернуться через пятнадцать минут, решимость поговорить никуда не делась, глаза горели настойчивым нетерпением. Она вздохнула, и начала:
– Я так сильно люблю тебя. Я не знала, что так можно. Чтобы сердце замирало от чувств. И именно поэтому мне нужно тебе кое-что рассказать, – она вздохнула, ожидая какого-то вопроса, но Генри покорно ожидал продолжения. Внутренности будто замерзли от этого ожидания, он не мог пошевелить даже пальцем. Лишь кивнул, чтобы показать, что внимательно слушает любимую. Та продолжила: – Я испытываю чувства к другому парню. Я увлечена, думаю даже, что влюблена. И я не могу от тебя это скрывать. Потому что ты достоин знать правду. Мои чувства к тебе никуда не делись, но я не могу встречаться с тобой, жить с тобой и обманывать. Я не хочу предавать твое доверие.
– И что же твой мужчина сердца? Что он говорит по этому поводу? – Генри все-таки перебил ее, не выдержав ледяной корки, все сильнее сковывающей сердце. Сухой, напряженный голос. Зачем прозвучал этот вопрос, он и сам не знал – ответ был уже ему известен.
– Он не знает ничего. Он счастлив в своих отношениях. Я не ухожу от тебя к другому, Генри. Я все еще люблю тебя, но и оставаться рядом, когда так сильно сердце трепещет при одной мысли о другом, не могу. Прости. Я уеду завтра. Прости меня…
Она хотела сказать что-то еще, но не успела. Генри поднялся с кровати, взял ноутбук и пошел к двери. Уже на пороге он развернулся и глухим голосом спросил:
– Это Джей?
Лайла смогла только кивнуть. Тень отчаяния на лице парня потемнела еще сильнее, а потом он будто просто исчез. Глаза потускнели, он тяжело сглотнул и кивнул в ответ. И ушел.
Утром девушка уже собрала чемоданы и собиралась позвонить Жюлю, как ее отвлек звук кофемашины. Она не ожидала, что Генри окажется дома. Но в столовой ее ждала чашка кофе.
– Доброе утро. Я отвезу тебя, – кажется он не спал ночью ни часу. – Заодно и поговорим. О том, что будет с нами. Я просто не знаю, как жить без тебя, Лайла. – Это не звучало отчаянно или просительно. Он просто констатировал факт.
– Я предала тебя, Генри. Я не знаю, почему у меня возникло что-то к нему. Потому что я люблю тебя так сильно, что сейчас мне больно дышать. Но и игнорировать свое предательство я не могу.
– Но чем он лучше меня?! – в отчаянии выкрикнул парень, едва сдерживая глухую ярость. Он все-таки ударил рукой по столешнице, но тихо и даже как-то смиренно.
– За эти месяцы, что я брала у него интервью, я узнала его лучше, чем тебя! За десяток встреч! Он не прячется и не закрывается, он не скрывает себя, боясь сболтнуть лишнее, он… Я не знаю, Генри. Просто я чувствую, что знаю его. Без остатка. Без утаек. Прости меня, я…
– Что ты хочешь узнать? – выпалил парень, не задумываясь, и, услышав ответ, сник:
– Чем ты зарабатываешь на жизнь?
– Я помогаю отцу… Ты же знаешь…
– Так помогаешь, что у тебя миллионы ежемесячного дохода? Да я сбилась, считая количество цифр твоего баланса! – Генри молчал. – Видишь, тебе нечего сказать, как обычно. Мне очень стыдно, Генри, что я не смогла сохранить тебе верность, но видит Бог, я этого не хотела. Не хотела этих чувств… – девушка обняла себя руками. Ей не хотелось исповедоваться, но это меньшее, что она должна своему любимому. – Когда я стала узнавать, как создавался альбом, когда услышала эти слова, положенные на мелодию… Это так близко мне, так знакомо… Будто он поет обо мне, для меня, ради меня. И я знаю, что это просто смешно, потому что у него, помимо миллиона сумасшедших фанаток есть и самый важный и дорогой человек. Но я чувствую так. И для меня эти чувства стали сюрпризом, неприятным, но неизбежным. Генри, я не знаю, сможешь ли ты когда-нибудь меня простить. Ты так дорог мне, так нужен мне… И я сама все испортила…
– Мне кажется, я готов принять это, все, что угодно, лишь бы ты была со мной… – в голос пробилась надежда, но Лайла помахала головой, останавливая, уводя от унижения:
– Не делай этого с нами, Генри. Мне нужно самой разобраться во всем. Возможно, все это пройдет, исчезнет после публикации книги. И без постоянных встреч с Джеем эти чувства превратятся в обычное восхищение поклонника. А может, я вообще все это придумала себе… Но пока я не могу ничего решить, кроме того, что сейчас мне лучше уйти. Прости…
Генри молчал. Кусок, точнее, глоток в горло не лез и Лайле, но она упорно пыталась допить свою чашку каппучино. В конце концов парень встал и взялся за ручку чемодана:
– Я буду ждать тебя в машине.
На самом деле наблюдения Лайлы оказались верны – ночью он не сомкнул глаз. В голове крутились по новой все те мысли, что за последний месяц так или иначе уже приходили к нему на ум. Все его попытки быть идеальным парнем по сути не имели и шанса. Как только девушка осознала свои чувства, она уже не могла повернуть назад. И Генри знал, что будет именно так, с каким-то мазахистским наслаждением наблюдая за тем, как рушится его личная жизнь. И в чем-то он даже понимал любимую – Джей был свободен от секретов. Возможно так будет лучше – у Лайлы появилось любимое дело, благодаря Николя она поступит на журналиста, а в том, что она поступит у него не было сомнений. А с выходом альбома она сама поймет, кто скрывался за личностью Джея.
Генри миллион раз представлял, как он после презентации альбома пригласит любимую в гримерку. Наверняка, даже говорить ничего не придется, потому что ей будет очевидно, кто под маской Джея. И ее реакция могла быть разной. От самой положительной до самой отрицательной, но он всегда думал, что именно так произойдет его признание. Сейчас же этот план был не просто под угрозой. Ему срочно нужно было что-то предпринять… Он не мог поверить, что между ними все закончится вот так. Все не могло так закончится. Генри знал, что это не конец. Он не намерен был терять любовь всей своей жизни. Но сейчас разумным было ненадолго отступить.
Что ж. Он попытался остановить Лайлу, хотя, предсказуемо, ему это не удалось. Значит, нужно признаться. Скоро очередное – предпоследнее интервью. Книга почти закончена, как говорила любимая. Остались моменты, которые нужно утрамбовать, устаканить, и можно отдавать редактору и оформителям.
Пока девушка спускалась, Генри твердо решил признаться ей во всем на следующей встрече с Джеем.
====== Сожалеть о несделанном. Врозь ======
– Ну что тебе стоит, Эван. Ты же любишь это не меньше, чем я…
– Я люблю тебя, и люблю делать тебе приятное. Делать тебе хорошо – это действительно мой кинк. Но то, что ты просишь, – это не просто «хорошо». Жасмин, ты должна уметь определять, улавливать и справляться со своими эмоциями без этого. Потому что ты попадаешь в зависимость от того человека, которые делает это для тебя. И я настроен к тебе очень серьезно. Я отношусь к тебе с неведомой ранее открытостью и любовью. И не могу тебе позволить впасть от меня в зависимость. Это не здорово. Прошу, давай найдем тебе врача по эту сторону океана.
Девушка злобно на него посмотрела и выбежала из комнаты. Вернулась она с полным бокалом вина и упрямо уставилась на любимого.
– Ты считаешь, что я становлюсь сексоголиком?
Эван рассмеялся:
– Что за чушь? Просто ты слишком привыкла справляться со своими нерешенными эмоциональными вопросами при помощи сексуальных практик. И такие эмоциональные горки были действенным способом вывести тебя из прострации, или помочь снять стресс. Но в повседневной жизни этот способ не подходит. Ты должна научиться анализировать свои эмоции. Это долго, нудно и неприятно. А иногда сложно и мучительно. Но это то, как делают все нормальные люди… – видя, что девушка намерена ему что-то возразить, он выдал последний аргумент: – Я уже видел это. Поверь, это сродни наркоте, слазить с которой ничуть не легче, чем с настоящей, наверное. Ты зависишь от того, кто дает тебе этот кайф свободы над собой, своим телом, своими желаниями. А когда тот исчезает из твоей жизни, тебя ломает. Корежит, выворачивает наизнанку. Поверь мне, Жас. Секс может быть просто приятным, страстным, ошеломительным времяпрепровождением, без техник, которые заставляют тебя забывать свое имя. А ты становишь эндорфиновым наркоманом. Ну, ты больше не злишься?
– Не знаю… – и без транспаранта над головой Эвана было понятно, что он говорил о себе. И эта редкая и почти всегда болезненная тема ставила ее в благоговейный тупик. С одной стороны, ей было до чертиков интересно. Любопытно. С другой же – она терпеть не могла, когда Эван становился таким мрачным, тяжелым, недосягаемым… А это было неизбежно после воспоминаний о его прошлом. Она решила, что видеть откровенное наслаждение на лице любимого лучше, чем полдня пытаться привести его в чувства, и добавила: – Ты что-то говорил о том, что секс может быть приятным… Ошеломительным… Удовольствием? – с каждым словом она все теснее притиралась к телу парня, вырисовывая движущимися в разговоре губами неведомые узоры на его коже.
Но развить свою мысль она не смогла – их прервал телефонный звонок Эвану.
– Я обещаю серьезно подумать об этом. Иди, и мы продолжим на том, на чем остановились сейчас…
Недолго думая, она решила скоротать свое время за разговором с Лайлой. Но вместо веселой мордашки она наткнулась на угрюмое заплаканное лицо.
– Что случилась, солнышко? Что-то с Риччи? – Жасмин сходу придумала еще несколько причин для плохого настроения подруги, но того, что услышала, она никак не ожидала.
– Я рассталась с Генри, – девушка шмыгнула носом и зарылась головой в одеяло.
– Что? Я, кажется, не расслышала.
– Я рассталась с Генри! Он действительно ревновал меня. И небезосновательно… Я увлеклась Джеем, подруга, и поэтому рассталась с Генри, – теперь она уже не стесняясь лила слезы. Жасмин же неожиданно разозлилась.
– Боже, зачем я только подарила тебе эти билеты, зачем потащила тебя на тот чертов концерт? Какого хрена я потянула тебя за собой на сцену, когда Джей позвал меня? Я же знала, что ничем хорошим это интервью не кончится. Это все из-за меня! Прости меня, Лайла!
– Эй, стоп-стоп! Ты все-таки не центр вселенной и точно не пуп Земли. Ты тут не при чем! Перестань нести ерунду! – девушка даже плакать перестала от удивления.
– Ерунда – это то, что вы с Генри расстались. Это полный бред. Так быть совсем не должно! Вы же идеальная пара! Очнись, Лайла! А как Генри узнал, что ты кем-то там увлеклась? Что, никак выкрутиться было нельзя?! Ты же такая умница, всегда найдешь выход из сложной ситуации!
– Я сама ему рассказала, Жас. Я просто не могла его обманывать. Я сама поняла это только вчера. Я догадывалась, но чтобы так четко осознать это – а мне понадобилось всего-то полтора месяца, чтобы влюбиться – мне помог Николя. Жасмин, что мне делать сейчас? Я переехала снова к Никки… Я… – И девушка снова разразилась рыданиями.
– Дура ты, Лайла, вот что я тебе скажу. Хотя уверена, что прежняя я только поохала бы с тобой, поахала и поддержала это твое решение. С Джеем тебе все равно ничего не светит. А Генри любит тебя, и ты тоже! Ты же тоже любишь его, никогда не поверю, что ты тут слезы льешь из-за того, кто тебе безразличен. Так какого тебе потребовалось играть в эталон чести и достоинства? Молчала бы в тряпочку о своих душестраданиях… Так нет же! Сама все и рассказала любимому мужчине!!!
– Если честно, я даже не рассматривала этот вариант. Как-то и в голову не пришло. Понимаешь, у нас с Генри все на грани фола. Мы вместе очень долго были с условиями и оговорками. И только месяц как прожили под одной крышей. Я просто не смогла бы его обманывать. И прежняя ты тоже не смогла бы. А вот теперь чистота душевных порывов – точно не твоя добродетель…
– Знаешь, в народе это называют – житейская мудрость. Мы же не ссоримся сейчас, а, подруга? Потому что я все еще считаю твой поступок глупым, но безусловно твоим, а главное, я все так же сильно люблю тебя…
В комнату вернулся освободившийся Эван и глазами спросил, что случилось – он прекрасно видел растрепанную и зареванную Лайлу.
– Она рассталась с Генри, – прошептала Жас.
– Так она теперь с Николя? – вопрос прозвучал громче, чем планировал Эван, потому что Лайла встрепенулась и тут же выпалила:
– Я уходила не к другому мужчине, Эван. Просто так сложилось. Причем тут Николя? Что, тоже считаешь, что я купила место в его доме при помощи постели?! – Эй-эй, подруга, полегче! – Жасмин к такому наезду на своего молодого человека оказалась не готова, а потому отреагировала агрессивно, зато Эван сразу свернул ситуацию в нужное русло.
– Даже в мыслях не было. Просто он очень тепло и нежно относится к тебе. Для меня начало ваших отношений не стало бы новостью или сюрпризом. И он хорошая партия для тебя. Не хуже Генри. А в чем-то однозначно лучше… И простите, что влез в ваш разговор. Вам дать минутку?
– Нет, – Лайла была обескуражена такой позицией Эвана и поспешила свернуть разговор. Парень предоставил ей достойную пищу для размышлений. Хотя едва ли она смогла на этом сейчас сосредоточиться. Впереди ее ждал полный самобичевания и сожаления о несделанном день.
– Мадемуазель Лайла, вы уже два дня провели в полной прострации. Коль уж вы решили обозначить себя достаточно взрослой, чтобы выпорхнуть из родительского гнезда, то будьте так любезны, помните о своих дед-лайнах. Ромми ни за что не сделает для вас поблажки. Так что, беритесь за работу, – Николя стоял в дверях ее спальни, решительно распахнув дверь.
– Уже понедельник? Ох, я и правда совсем расклеилась… Это нормально, что я влюблена в одного и в другого одновременно? Это нормально, что я скучаю по Генри, и не могу дождаться встречи с Джеем?
– Знаете, милая моя. Сейчас вам бы лучше подумать о том, насколько нормально то, что у вас в эту пятницу защита. И к этому моменту вы уже должны будете представить работу. Не только дописанную, но и с готовой презентацией. Так что, мне наплевать, что там нормального в вашей личной жизни, а что нет. Соберитесь! Прочистите голову и работайте! А не то лишу вас моих круассанов на завтрак.
– Вообще-то я немного готовлю… Теперь, – Лайла залилась румянцем и стала выбираться из-под одеяла.
– Отлично! Но все равно вам не раскусить мой секретный рецепт! Я жду вас на кухне, дорогая. И чтобы это скорбное выражение вы смыли в душе вместе с остатками сна. Всему свое время.
Девушка уныло поплелась в душ. Но по мере настройки воды и намыливания любимого мусса с лемонграссом она смогла настроиться на нужный лад. В конце концов, ее мечта на кону!
