Текст книги "Дети Революции (СИ)"

Автор книги: Comissarus

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 97 страниц)

– Так... Так... В основном пустой трёп и ложные совпадения, хотя есть одно – форум полиции Вейла, позавчерашняя дата – какой-то лейтенант жалуется, что на вашего Тауруса приостановили розыск. Говорит что приказ пришёл от академии охотников.... О причинах не говорит.

– Адам и охотники? – Олби недоверчиво нахмурился, – что-то мне не верится.

– Ладно, тут мы ничего не выловили, – Кэтрин на несколько секунд задумалась, – ну ка, у него каких-нибудь близких друзей не было? Можно попытаться поискать через них, а уже потом упарываться поисками по-серьёзному.

– Есть одна, – задумчиво пробормотал Финис.

– Блейки же всё ещё за ним хвостиком таскается, да? – спросила Мику, нахмурившись, – ох, говорила же я этой дуре, говорила...

– Блейк Белладонна, – чётко произнёс Олби.

?_?

Рейч поднял руку.

– Ребят, мы тут, конечно, далеко от Менаджери, но Белладонна – я эту фамилию слышал. Это что, дочь того самого Гиры Белладонны, который раньше за БэКа стоял?

– Ага, – подтвердил Финис, – она тогда с Таурусом удрала к Хан, разругавшись с родителями. Ну, я лично слышал так – она сама ничего не говорила.

_

– Хрена себе у вас знакомые!

– Ага, – Кэтрин проглядела список результатов, – Рейч.

– Уже.

– Ага, – повторила она, просматривая различные ссылки, – короче, есть совпадения... Совпадения. На форуме фанов охотников утекли списки команд первого курса академии Бикон – неудивительно, у них есть Никос, сейчас вейловские фаны ликуют, а мистральские срутся кирпичами... Опа, вот: команда RWBY, лидер Руби Роуз...

Она нахмурилась, склонив голову на бок.

– Хрен знает, кто второй член – имя потёрли модеры. Тех, кто её обсуждал тоже перебанили к гримм. Странно, обычно таким не заморачиваются – видно кто-то серьёзный, в другом случае и не чешутся. Может родственничек кого-то из корпоратов, я хрен знает, обычно они личную жизнь за семью файрволами держат... Но похер, вот ваша Блейк Белладонна – студентка первого курса академии Бикон. Её партнёр – некто Янг Сяо Лун.

– Да ладно! – вскинулась Мику, – крошка Блейки стала охотницей! А видео есть?

Кэтрин нахмурилась, изучая сайт.

– Тоже потёрли модеры – именно всю команду. Другие на месте. Я покопаюсь на досуге – метут инфу, будто там младший Шни с чемоданом кокса и когортой шлюх тусовку устроил.

#_#

– Нахуй Шни! – выкрикнул Рейч.

– Аминь, брат. – согласилась Кэтрин.

– Ладно, у нас есть информация о том, что Блейк теперь охотница, – Олби слегка усмехнулся, – видишь, Мику, всё же она свалила от Тауруса.

– Для неё же лучше, – согласилась Мику, – так, Кэтрин, я слышала, что на сайте академии есть АйДи всех курсантов – поройся там. Странно, что поисковик ничего сразу не выдал...

– Защита от дебилов и приставучих фанов, – предположил Рейч, болтая ногой, – дайте мне номер, и я отслежу звонки.

– Ага, нашла. Второго члена команды и тут нет – хрен знает, кто там, но с безопасниками у них всё нормально. Лови, Рейч.

Кэтрин жестом выделила набор цифр из списка одном из открытых на экране документов, а затем дёрнула рукой, словно кидая его в сторону Рейча.

– Спасибо, – он застучал по клавиатуре. Ни один экран не отображал того, над чем он работал.

– Монитор встроен в маску, – пояснил он, заметив вопросительные взгляды, одновременно продолжая что-то печатать.

Спустя несколько минут, он вскинул кулак в воздух:

X_X

– Готово! Смотрите, ребят, у нас есть куча исходящих звонков.

Он махнул рукой, отправляя на общий экран список номеров и количество исходящих вызовов на каждый из них. Кэтрин застучала клавишами.

– Так, большинство отсекаем – различные магазины, справочные, служба доставки еды...

Исчезли почти все номера, на которые было совершено один или два звонка.

– Так... Теперь прогоним совпадения по АйДи с сайта академии...

Исчезло большинство номеров, оставляя только три из них.

– Ага, – Кэтрин хищно наклонилась над клавиатурой, – Вот смотрите, если ваша Блейк держит более-менее постоянный контакт с этим Таурусом, то у нас два варианта – один из которых, я зуб даю, её таинственный сокомандник. Она же держит с ним контакт?

– Да гримм знает, – честно ответил Олби, – они вместе чуть ли не с самого начала. Сначала он просто за ней приглядывал, затем она в него лет в пятнадцать-шестнадцать втрескалась по уши.

– Ага, – согласилась Мику, – давай попробуем – если что, сначала Рейч заблочит камеру. Спишут на технический глюк.

– Тогда фильтры на лица кинуть? – спросила её Кэтрин.

– На себя кинь, меня он знает, – отмахнулась Мику.

– Мне похер, – честно сказал Фил.

– Тоже, – согласилась Сиф.

– Фильтры? – поинтересовался Олби.

– Ну, чтобы на камере тебя не узнали, – Мику слегка прикрыла его лицо руками, – знаешь, такая статика на головизорах? Вот то же самое.

– Тогда не надо, – задумчиво произнёс Олби, – смысл, если мы хотим с ним поговорить?

Финис согласно кивнул. Он чувствовал себя не в своей тарелке, среди множества непонятной машинерии, странного сленга не менее странных людей и вообще, ему не нравился холодный, напичканный злобными андроидами и корпоратами Атлас.

Таурус, гримм бы его побрал. Всё из-за него.

– Тогда пять секунд...

Кэтрин набрала несколько команд:

– И смотрите, народ, – она щёлкнула по списку, показывая время звонков, – десять часов за месяц, а ещё даже две недели не прошли. Серьёзно они болтают – и один из вызовов был в десять пятнадцать утра – середина перерыва в академиях, у них стандартные академические часы на занятиях по теории идут. Смысл вашей Белладонне звонить своему товарищу, если он в академии? Значит, зуб готова дать, что этот номер – Тауруса. Ну, скорее всего Тауруса, сто процентов не дам. Звонить?

Олби и Финис переглянулись.

– Давай, – согласился Олби.

Кэтрин щёлкнула клавишей и на экране высветился значок вызова.

Комментарий к Глава 21. On Top Of The World Бета просит прощения за задержку (ну, если она была), есть некоторые сложности:)

====== Глава 22. Let’s Just Live ======

Он нашёл Руби одиноко сидящей на крыше дома – точно как и сказала Янг. Она держала косу на коленях, свесив ноги с крыши и задумчиво глядя в сторону моря. Ветер ерошил её волосы, игриво дёргая за красный плащ.

Адам подтянулся, протискиваясь через оконный проём, ступив на все ещё тёплую от весеннего солнца крышу. Руби обернулась, улыбнувшись ему и снова повернула голову в сторону моря. Он подошёл к краю крыши, осторожно ступая по слегка наклонённой плоскости, остановился, оглянувшись на Руби и замер, хмурясь.

Янг была права, когда говорила о том, что ему не впервой утешать фавнов, столкнувшимся в бою с тем фактом, что их соперники могут умереть. Что, иногда, они должны умереть. Он знал нужные слова – он говорил их Блейк, когда она одиноко сидела на ветке дерева неподалёку от лагеря, смотря в пустоту погасшим, неживым взглядом. Он говорил их Илии, он говорил их многим другим фавнам. Это было давно.

Он не был уверен в том, что сможет утешить Руби словами о долге, оправданиями о том, что она сделала всё, что могла, что если не погибнут они – погибнет кто-то из её близких, что иногда надо совершать ужасные вещи ради великих целей. Это не Белый Клык, да и он уже не тот самый Адам. Старые методы больше не работали.

Что же, он может и сымпровизировать. Он задумчиво провёл рукой по шарфу, чуть дёрнув алую полосу ткани. В последнее время у него это получалось.

– Слышал, у тебя проблемы со сном? – тихо спросил он, взглянув в сторону моря.

Руби подняла голову и слабо улыбнулась.

– Тебя Янг подговорила, ведь так?

Он слегка пожал плечами.

– Тебе повезло с сестрой.

– Я знаю, – с гордостью ответила Руби.

Некоторое время она задумчиво молчала, наматывая прядь волос себе на палец, придерживая рукой Кресент Роуз, а затем вздохнула.

– Думаю, мне пригодится совет.

Придерживая ножны, Адам сел рядом с ней, щёлкнув пяткой ботинка по белоснежной стене склада.

– Это из-за Ручейного?

– Да, – нахмурившись, Руби провела рукой по прикладу винтовки, – нет, не совсем…

Она тихо вздохнула, хмуря брови, и ненадолго замолчала. Он сидел молча давая ей время подумать.

– Люди воевали с самого начала, – медленно начала она, – друг с другом, с фавнами – я это понимаю. Мне это не нравится – война хороша лишь в сказках, но не на деле…

Он кивнул, соглашаясь. Многие из фавнов, выкрикивавших лозунги на трибунах, в бою сталкивались с жестокими, мрачными фактами – тяжёлым ботам Шни было плевать на то, что дело Белого Клыка было правым, на то, что они сражались за лучший мир. Идеализм и готовность пожертвовать собой были плохой защитой от тяжёлых праховых орудий.

Покачав головой, Руби продолжила.

– Но я понимаю и то, что иногда кажется, что другого выхода нет. Может быть, его нет на самом деле, а может он есть, только его не всегда видно, или же может он был, где-то в самом начале, просто его не нашли вовремя, закрыли на него глаза пока не стало слишком поздно. Это плохо, когда у людей или фавнов нет никакого иного выбора, кроме оружия, но это мир – иногда в нём случаются плохие вещи. Я всё это понимаю…

Она остановилась, смотря на свои колени. Её ботинок щёлкнул по стене склада, заставив загудеть металлическую обшивку. Скривившись, Руби ударила кулаком по крыше.

– Я другого не понимаю! Да, Белый Клык совершает плохие поступки, они воюют, убивают и совершают множество прочих вещей. Но они верят в то, что сделают мир лучше, пусть даже им придётся сделать плохие вещи с самого начала. Они творят зло – эти нападения на город, эти Паладины, но они всё равно борются за то, что считают правильным. Они готовы сражаться за это и отдать свои жизни, совсем как охотники – пусть их цели и не такие, как у нас. Они солдаты. Но Синдер… Она же не использует их как солдат! Ей не нужны солдаты, Адам – иначе бы она не сбежала, как только мы начали побеждать! Никому из них, ни Торчвику, ни её подчинённым, ни тому новому командиру, не нужны солдаты. Им нужны пешки!

Покачав головой, Руби опустила взгляд вниз.

– Ей же на самом деле плевать и на фавнов, и на людей. Она просто использует их, как шахматные фигуры. Просто потому, что ей так нужно – а на остальных плевать. Но это неправильно, Адам! Так не должно быть! Никто – ни фавны, ни люди такого не заслуживают! Каждый из нас уникален, в каждом из нас есть что-то своё, особенное. И пусть даже кто-то совершает плохие проступки сейчас – это не значит, что он не сделает когда-нибудь что-то хорошее! Может быть даже не он, а его дети или даже внуки – но в каждом из нас есть шанс на то, что бы сделать мир лучше. В каждом из нас есть потенциал стать чем-то большим, чем мы есть сейчас…

Зажмурившись, Руби провела руками по лицу. Он тихо слушал, задумчиво глядя в сторону моря.

Руби – она всё больше и больше напоминала ему Блейк, в те старые времена, когда она ещё не начала отгораживаться от мира, когда она свободно говорила то, во что верила, когда была уверена в том, что ещё чуть-чуть, и они изменят этот мир, сделают его лучше и правильнее…

То были хорошие времена.

– Она же просто грабит их! – Руби повысила голос, оглянувшись на него, – она грабит и нас – с каждым, кто погиб из-за неё, наш мир становится хуже. Каждый, кого она использовала больше никогда не сможет сделать его лучше, может даже не для всех, но для кого-то одного. И из-за неё для этого кого-то мир может уже никогда не стать лучше. У тех, кто умер из-за неё никогда не родятся дети, у них никогда не появятся внуки – а это десятки людей или фавнов! Десятки тех, кого уже совсем никогда не будет! Когда солдат идёт сражаться, он делает выбор – он знает, что может умереть и он готов умереть, или думает что готов. Синдер... Ей же плевать на это! Ей плевать на то, готовы ли они, хотят ли сражаться или погибнуть – для неё они все фигуры, которыми можно жертвовать! Которыми нужно жертвовать! Я не могу понять, как можно жить вот так, никогда не заботясь о других, никогда не думая, что другие тоже хотят жить. Почему ей, почему таким как она всё это настолько безразлично?

Он встретил требовательный взгляд Руби и отвёл глаза. Подобрав под себя ногу, Адам вздохнул, обхватив запястье левой руки правой и положив локоть на колено.

– Я вырос вне городов – среди деревень. Нас – фавнов – тогда было слишком мало, что бы основать свою деревню – мы всегда были в движении, не давая гримм времени что бы окружить нас и задавить массой. Это было ещё до того, как я встретил Блейк и её родителей – мне было шесть или семь, не помню. Ты должна знать, то что ты видела – тычки, оскорбления, ругательства – далеко не самое худшее, что может ждать фавна. Города цивилизованы – здесь мало предрассудков, мало места для настоящей вражды, все слишком заняты своими жизнями, что бы тратить время на беспричинную ненависть. Но вот деревни… В деревнях всё куда хуже. Многие всё ещё верят в то, что фавны притягивают гримм – неудивительно, любая усталая, голодная толпа разумных может их притянуть. Многие просто считают нас чужаками, что ещё хуже чем пришлые люди – те хотя бы не отличаются от них внешне. Множество раз нас просто не пускали за стены, гнали прочь. Мы готовы были делать самую грязную работу, лишь бы получить еду – для многих деревень, обмануть чужака считалось не преступлением, а поводом для гордости. Оскорбления, презрение, недоверие – я видел всё это, я испытал всё это. И даже когда мы добрались до Менаджери, даже когда я был сыт и не дрожал от холода, я всё равно это помнил.

Нахмурившись, Руби тихо произнесла:

– Это неправильно.

– Я знаю, – согласился Адам, – и я хотел изменить это. Когда я услышал о Белом Клыке, то подумал что это и есть мой шанс – вот только всем было плевать на мирные протесты и судебные иски. Мы взялись за оружие, я знал, как сражаться ещё тогда, но даже после этого нас всё ещё не замечали. Люди клеймили нас террористами и смутьянами, но никто к нам не прислушивался. Всем было плевать. Пока наши действия не угрожали их образу жизни, этой устоявшейся рутине, отмеренной по часам, людям всё равно было плевать…

– Нам не плевать, – возразила Руби, сжав руку в кулак, – ты ведь это знаешь, Адам. Мы готовы тебе помочь – не важно, что мы люди, а ты фавн.

– Я знаю, – повторил Адам, – и если бы я встретил Янг или тебя тогда, может быть всё пошло бы по другому. Но в те годы я не видел среди людей тех, кому не было всё равно. Я их и не искал – я думал, что если люди не заботятся о нас, то зачем мне заботиться о них? Зачем мне помнить о том, что у них тоже есть свои жизни, что они тоже могут изменить мир к лучшему, если это знание никак не поможет сотням и тысячам фавнов? Время шло, и с каждым днём, с каждой операцией я заходил чуть дальше – сначала я оправдывался перед собой и Блейк, говоря, что это была самооборона, что у меня не было другого выбора. А затем я перестал искать этот выбор. Я перестал оправдываться. Не помню, когда это случилось, но я больше не хотел искоренить расизм, я не хотел мира, где люди и фавны будут равны – я просто хотел отомстить. Заковать людей в цепи, загнать на какой-нибудь пустынный, кишащий гримм островок, как они сделали со всеми нами. Я считал, что это будет справедливо.

– Это не справедливо, – не согласилась Руби, – да, может быть для тебя тогда было легче думать о нас всех, как о врагах и желать того, чтобы мы поплатились за всё то, что люди сделали со всеми фавнами. И может быть тебе бы удалось наказать и виновных в этом – но если сражаться против всех людей, то с каждым, кто виноват пострадают и десятки, сотни невинных, тех кто никогда не причинил фавнам зла, тех кто был с ними друзьями, это уже не будет справедливостью. Это будет даже не местью, а просто бойней. Глупой, бессмысленной бойней.

Адам молча кивнул, соглашаясь с ней и наблюдая за тем, как массивный контейнеровоз удалялся от города в море. Над ним кружили десятки чаек, изредка ныряющих в пенный след, хватая оглушённую ударами винта рыбу.

– Когда-то я слышал поговорку, – он прикрыл глаза, вспоминая, – чтобы победить дракона, нужно самому стать драконом. Если бы я услышал её тогда, то подумал бы, что это оправдание моим идеям. Что, если мы хотим изменить мир, победить корпорацию Шни, Атлас, охотников, нам самим надо стать такими же, как они. Атаковать без пощады, без жалости, сражаясь за свои убеждения.

– Эта поговорка неправильная, – Руби скрестила руки на груди, – всегда есть другой путь. Всегда есть другой выход. Мы должны сражаться за то, чтобы сделать мир лучше – не за то, чтобы утопить его в крови.

– Я всё равно считаю её правильной, – возразил Адам. Руби нахмурилась, готовясь возразить, – вот только чаще всего, её понимают не так, как нужно. Это не оправдание, Руби. Это предупреждение.

Она подняла бровь, заинтересованно склонив голову на бок и поморщившись, когда порыв ветра отбросил волосы ей в лицо.

– Для того, чтобы победить дракона, нужно самому стать драконом, – повторил Адам, – да, может быть так и есть на первый взгляд. Может быть, это самый лёгкий, самый верный способ который гарантирует успех. Но вот только что будет дальше? Да, может быть один дракон победит другого – но тем, кто страдал под гнётом старого чудовища, не станет после этого лучше. Старый дракон погибнет, но его дело продолжит новый – такова их природа. И какая будет разница, кто разорит их поля, сожжёт их деревни и оставит после себя вдов и сирот, если результат будет тем же?

Он провёл ладонью по рогам, чувствуя, как дует в лицо лёгкий ветер, тянущий за собой запахи моря, водорослей и огненного праха. Вдали можно было видеть портовые кварталы и сотни, тысячи людей и фавнов, идущих по своим делам.

– Даже если бы мне удалось победить всех людей, загнать их в клетки – расизм бы остался. Ненависть бы осталась. И что потом, после этого? Никто из людей не принял бы такое добровольно – а значит, мне пришлось бы сражаться. И не только против людей – против фавнов, против моих же сестёр и братьев. Таких как Вельвет, как Блейк, они бы не стали стоять и смотреть, как их друзей и близких убивают и заковывают в цепи. Они бы стали сражаться. Что было бы с ними, если фавны одержат победу? Что было бы после того, как я построил своё новое государство на обломках королевств? Они бы не стали жить смирно, они бы не забыли всё то, что сделал я, что сделал Белый Клык. Они бы начали сражаться с властью, как начал сражаться Белый Клык. И что дальше? Я бы объявил их предателями расы, врагами революции – начал бы охотиться на них, сражаться и убивать? И за что – за то, что они не согласны? За то, что они против того мира, где одна раса возвышается над другой?

Фыркнув, Адам сжал кулак.

– И чем же я тогда буду отличаться от королевств? От Шни? Я не буду лучше – я буду ещё одним драконом. Фавны заслуживают большего, – он повысил голос, – люди заслуживают большего! Я обещал покончить с расизмом не для того, что бы породить новый. Мне следовало помнить об этом – не о мести и пафосных выкриках.

– Я думаю, ещё не поздно всё исправить, – Руби слегка улыбнулась. Затем она опустила взгляд и улыбка ушла, – мне просто хочется, что бы всё это – и Синдер, и Белый Клык, кончилось по другому. Что бы мне не пришлось смотреть на то, как погибают люди и фавны, что бы мне не пришлось с ними сражаться. Это ведь так просто когда ты охотник, чуть больше силы, чуть резче взмах и всё, навсегда всё… Я не хочу их убивать, это неправильно – но если они сами хотят меня убить, если вдруг и у меня не останется выбора… Мне страшно представить то, что я буду делать тогда…

– Я надеюсь тебе не придётся выбирать, – тихо ответил Адам.

Она же была совсем ребёнком – всего лишь пятнадцать лет. Она не должна была воевать, сражаться с Синдер Фолл, с Белым Клыком… Вот только ни Синдер, ни её таинственную хозяйку это не заботило. Ребёнок или нет, если Руби окажется на их пути, её жизнь будет в опасности. А она окажется – такие как она, как Блейк или Янг или даже Шни, как все остальные команды охотников, они же не остановятся, они не станут смотреть, как гибнут люди и королевства погружаются в хаос. Она была ребёнком, но другого выбора у неё не было. Руби просто не приняла бы другой.

– Я тоже надеюсь, – Руби откинулась назад, опустившись на крышу и положив руку себе под голову, другой придерживая косу, – но ведь жизнь это не сказка. И если мне прийдётся выбирать между жизнью Вайсс, Янг, Блейк и твоей или кого-то ещё из моих друзей…

Она моргнула, и по её щеке прокатилась прозрачная капля.

– Я думаю, что знаю свой выбор. В конце концов, защищать других это то, что делают охотники, разве не так? А я охотница. И всё равно буду охотницей, пусть даже это будет сложно и страшно. Кто-то же должен это делать.

Адам промолчал, подняв голову и смотря на первые звёзды в небе. Он должен был что-то сказать, но весь его жизненный опыт не давал ему ответа. Лишь фразы о долге и необходимости, пустые и изношенные приходили на ум.

Его жизнь не давала ему ответа. Его, но не чужая.

– Ты ведь любишь сказки? – спросил он.

– Ага, – Руби слегка кивнула, смотря вверх.

– Когда-то давно, я слышал одну из них…

– Может быть, я тоже её слышала, – Руби слегка улыбнулась, – ты не представляешь, сколько я их прочитала…

– Уверен, не эту.

Адам лёг на спину вслед за Руби, так же как она смотря на небо и сделал паузу, собираясь с мыслями.

– Это было давно – многие годы назад, когда не было на земле ни королевств, ни праха, ни охотников. Было лишь племя – не знаю, люди это были или фавны. Да и не всё ли равно? Они были сильным, смелым народом. Они жили в месте, где с трёх сторон их окружали непроходимые леса, полные гримм, а с четвёртой была степь. Однажды, со степи пришло другое племя, охочее до крови и битв и прогнало их в лес. Он был стар, настолько стар что лучи солнца не пробивались сквозь густые кроны, а в корнях огромных, вековых деревьев разливались отравленные болота, от испарений которых фавны болели и умирали. Гримм рыскали среди ветвей, убивая отбившихся в сторону. Этот народ жил в степях, лес был чужд им и враждебен, и было у них лишь две дороги – вперёд, в густую чащу полную гримм и чуждых им деревьев или назад, к тем, кто изгнал их из дома. Это были сильные люди – они могли бы пойти назад и биться с захватчиками до своей смерти, но у них были заветы и память о предках, у них были жёны и дети, и пропади они – вслед за ними пропало бы и всё, что им дорого. Они не знали что им делать, а ветви деревьев всё так же скрипели над их головами, испарения болот убивали их изнутри, а гримм атаковали снаружи. В одну ночь мужчины племени сидели у костра, решая что делать дальше. Они сомневались – и сомнения ослабили их. Они источили их души, и понеслись по племени слова о том, что лучше пойти назад, на поклон к чужакам, лучше продать свою свободу, чем погибать в лесу. И тогда встал один из них – его звали Данко.

Адам сделал паузу. Руби слушала его молча, представляя огромные, мрачные деревья с иссохшими корнями, вонь болот и десятки глаз гримм, смотрящих отовсюду на горстку уставших, измученных людей.

– Он был смел и красив, Данко, – продолжил Адам, – он сказал им: «Что толку сидеть и думать над своей судьбой! Встаньте, люди, и пойдёмте вперёд – до самого конца леса, ведь у всего на свете есть конец! Не бойтесь, люди! Мы найдём дорогу!»

– Люди послушали его, и пошли за ним, потому что он был отважен и чист душой, потому, что видели как огнём горит его сердце. Долгим был их путь – потом и кровью прокладывали они дорогу вперёд. Многие погибли, от когтей гримм или усталости. И люди начали роптать. Люди начали сомневаться, винить его в том что он, молодой и глупый, что он завёл их на смерть своим идеализмом. И в одну ночь, когда бушевала гроза, когда гримм подступали всё ближе, они окружили его, оскорбляя и обвиняя, собираясь судить. Он ответил им: «Вы сказали вести вас – и я повёл, потому что у меня есть мужество вести! А что сделали вы, храбрые воины и умудрённые старцы? Шли за мной как стадо овец, не способные сохранить себе сил на долгий путь?»

Данко стоял перед глазами Руби, высокий, статный юноша с глазами, горящими праведным возмущением, с сжатыми кулаками и гордо поднятой головой. Люди окружали его, их лица, искажённые злобой и страхом, казались уродливыми масками в неровных вспышках грозы.

Руби казалось, что волосы Данко были красного цвета.

– Эти слова разъярили их ещё сильнее, – Адам горько усмехнулся, не отрывая взгляда от небольшой точки транспортника, скользящей по небосводу, – «Умри, Умри» кричали они ему, и он понял что нет в них больше ни благородства, ни жалости. И вспыхнули в его груди гнев и отвращение, но тут же погасли потому, что он любил их, и не хотел чтобы они погибли. Молнии сверкали всё сильнее, гримм подходили всё ближе, а люди уже собрались убить его – но в его сердце вспыхнуло неистовое желание спасти их, любой ценой спасти. Люди видели это и отступили, боясь того, что он разгневан и готов сражаться. Он понял это, и ещё сильнее в нём заговорила жалость.

Вздохнув, Адам снова сел, смотря на океан. Руби с тревогой наблюдала за ним, ожидая и боясь продолжения.

– «Что сделаю я для вас?!» – выкрикнул он, и разорвал себе грудь, и достал своё сердце, поднимая его словно факел. И таково было его желание спасти их, что свет его сердца осветил весь лес, что гримм в ужасе бежали прочь, а люди встали как вкопанные. «Идём же!» выкрикнул он, и бросился вперёд. Люди пошли за ним. Люди бежали за ним, полные отваги – и лес расступался от топота их шагов. Они всё ещё гибли – но гибли без страха и сожалений. И вот лес расступился и была там степь, травы и река, и закатное солнце бросало на воду отблески – алые, как кровь что текла из раны смелого Данко. Он бросил взгляд на степь перед ним, на спасённых людей, гордо рассмеялся, а затем упал на землю и умер.

Его пылающее сердце выпало из его руки. Люди, радостные и ликующие, не заметили его смерти – и лишь один из них, самый осторожный, наступил на сердце ногой боясь чего-то, разбив его на мелкие искорки… Говорят, их можно увидеть в степи и сейчас – вечером, когда опускается солнце.

Шмыгнув носом, Руби прижала рукава к глазам, закрывая лицо. Её плечи часто тряслись. Адам смущённо отвернулся, поморщившись. Он без труда различал тихие всхлипы – проклятье фавновского слуха. Он не хотел доводить её до слёз. Это было как с плачущей Блейк – такое-же ощущение собственной беспомощности и тянущей вины.

Возможно он зря рассказал ей эту историю – но именно она казалось ему наиболее подходящей для того, чтобы описать профессию охотника. Погибнуть, давая жизнь другим. Может быть далеко не все охотники следовали этой идее, может быть многие из них сражались ради денег, славы и силы… Руби была не из таких.

Он сидел рядом с ней, давая время успокоиться. Спустя несколько долгих минут Руби резко, прерывисто выдохнула, стирая слёзы и печально улыбаясь.

– Это красивая сказка, – тихо сказала она, вздохнув, – жаль, что у неё такой конец. Но, думаю что не у всех сказок он должен быть хорошим… Ты знаешь, откуда она?

Адам задумался, склонив голову, а затем ответил, медленно и осторожно:

– Её рассказала одна старуха. Её звали Изергиль.

Руби задумчиво моргнула, глядя в небо.

– Может быть в сказках бывает и плохой конец. Но… Мы живём не в сказке. Наши судьбы не записаны на бумаге – все ещё можно изменить. Всё нужно изменить – и мы изменим это. Мы сделаем так, что этот мир будет лучше. И сделаем так, что будет такой путь, который обязательно сделает мир лучше, не сделав ещё хуже.

Она встала на ноги, отряхнув юбку и закрепив снайпер-косу на поясе.

– Это будет непросто, – возразил Адам.

– Конечно будет, – согласилась с ним Руби, – мы совершим ошибки, мы столкнемся с тем, чего не понимаем, на нашем пути будет множество препятствий и трудностей – но это всё равно лучше, чем сидеть у костра в тёмном лесу!

Она улыбнулась, протянула ему руку, и он принял её, поднимаясь на ноги.

– Пойдём домой.

Он молча наклонил голову. Руби остановилась, заколебавшись на несколько секунд.

– Спасибо, Адам и… это хорошо, что ты с нами.

Он кивнул снова. Руби улыбнулась, направившись к открытому в сторожку окну. Адам последовал за ней. Раньше, он хотел изменить мир. У него не получилось – он был слишком глуп, слишком самоуверен, следовал простым решениям там, где надо было выбирать правильные. Его время ушло. Пусть Руби, пусть Блейк изменят мир к лучшему. Он приложит все силы для того, что бы они смогли это сделать.

Руби спустилась по лестнице, грохоча ботинками и жизнерадостно напевая. От недавних следов слёз почти не осталось следов – лишь мокрые капли на её рукавах. Он спустился следом за ней. Янг, валяющаяся на диване, вопросительно взглянула на него и он кивнул в ответ. Она довольно улыбнулась. Сидящая рядом Блейк перелистнула страницу книги, краем глаза наблюдая за ним, за Янг и за Руби. Вайсс сидела за столом, заваленным конспектами и учебниками. Поймав взгляд Руби, она приглашающе указала рукой на свободное место за столом.

– Может позже, Вайсс? – предложила Руби, пытаясь ускользнуть.

– Когда позже? – спросила Вайсс, требовательно подняв бровь.

– Когда-нибудь… И вообще, у нас ещё пару дней и будет закончен проект винтовки!

Руби указала в отдельный угол, где на столе лежал прототип электромагнитного орудия. Спустя многие часы работы, винтовка наконец начала обретать свои очертания. Она была выполнена из черного, гладкого пластика, с длинным стволом и изящными, резкими очертаниями, внешне напоминая косу Руби, но без массивного блока лезвия под стволом. Верхняя часть ствольной коробки отсутствовала, обнажая направляющие, слабо светящиеся от электрического праха. Не только он и Руби занимались разработкой – несколько раз к ним подключалась Коко, пачкая руки в оружейном масле, сдержанно шипя из-за прищемлённых пальцев и ударов тока, полностью игнорируя стереотипы первой модницы академии. Янг крутилась вокруг, помогая или отвлекая в зависимости от настроения, Вайсс Шни закатывала глаза на возбуждённые рассказы Руби – но обеспечила их лучшим электрическим прахом, доступным в городе.

– То есть, тебе нужно время, – уточнила Вайсс.

– Ну да, именно поэтому я и хочу сейчас поработать…

– Скажи мне, Руби, – Вайсс вздохнула, помассировав переносицу, – что сделает Ооблек, когда узнает, что ты не принесла ему домашнее задание?

– Ну-у-у… Оставит меня после занятий?

– Правильно. Так может быть, тебе стоит заняться им сейчас, сэкономив время на потом?

Руби бросила взгляд в сторону стола и поникла.

– Ты используешь против меня логику, Вайсс. Это противозаконно.

– Боги. Как я могла совершить подобное, – сухо и безэмоционально ответила Вайсс.

Недовольно фыркнув, Руби примостилась рядом с ней, зашелестев страницами учебника. Адам пожал плечами, сев на диван рядом с Блейк. Она довольно улыбнулась, придвигаясь ближе и положила голову ему на плечо, поджав под себя ноги и не отрывая взгляд от книги. Её уши задумчиво шевелились, словно бы она прислушивалась к неслышимым словам персонажей.