Текст книги "Хроники идиотов (СИ)"

Автор книги: Chiba Mamoru

сообщить о нарушении

Текущая страница: 62 (всего у книги 74 страниц)

И, разумеется, пока Новая Волна отбивала прорыв, эльф при помощи своих товарищей, сбежал, только его и видели. Везучесть Ирфольте давно следовало пустить на фразеологизмы. Зато во время отбивания прорыва темный маг снова встретился с командовавшим всем этим безобразием Джежоли. Генерал лисов уже успел где-то оставить свою винтовку, зато обзавелся каким-то заговоренным эстоком – подобрал возле одного из убитых. Верхом на своей Зефирке и с этим оружием он выглядел достаточно внушительно – если, конечно, не обращать внимания на след от мармелада, не вытертый со щеки. Фальче не обращал. Ему самому мармелад был глубоко безразличен, Вереску тоже, а уж Астодану и подавно.

Оружие из Коридора с одной стороны, и способности оборотня с другой уравнивали шансы обоих. Впрочем, если бы и нет – в бою, где один из участников твердо намерен отнять жизнь другого, о таком быстро забывают. К тому же, после схватки на пороге полицейского управления Астодан за что-то крепко невзлюбил оборотня – может, за то, что ему удалось ускользнуть, или за вырванную буквально из пасти добычу – некромант не особенно разбирался.

Небо, так и оставшееся асфальтово-серым с утра, снова и снова озаряли магические вспышки – по лицам людей пробегали чудные тени. Темные тучи, собиравшееся над Ниневией, стали собираться снова.

Некромант не стал выдерживать драматическую паузу и изображать отличную мишень для стрельбы: дав коню шенкеля, мерной рысью двинулся навстречу противнику. Джежоли немедленно сделал то же самое. Его Зефирка по всем параметрам могла бы дать Вереску фору: судя по всему, ее родители буквально родились призерами. Так что и бежала кобыла резвее.

Инесса, все еще державшая защитные «колпаки» над указанными вестовыми местами, вытянула шею, чтобы лучше видеть. Она от кого-то из своих недавно слышала, что, вроде бы, Эту Паршивку убили, или, по крайней мере, серьезно ранили. В любом случае, хоть что-то хорошее в этом дне. С другой стороны, Инесса была одной из первых, кто желал боя. Гнев и обида, кипевшие в ней много лет, просились на волю.

Через мгновение оба всадника встретились: по-детски наивный и дружелюбный Джежоли, и справедливый рыцарственный следователь. И оба они пытались прекратить существование друг друга.

Джарская, только-только вылезшая из лазаретного обоза, после перевязки, как раз увидела эту сцену. Перед глазами, почему-то, встали ее рабочие карандаши фирмы «Фебер-Кастел». Фирменный оттиск на них как раз изображал сошедшихся в схватке конников. Ирине всегда казалось, что это очень красиво и в чем-то даже романтично. Теперь же она убедилась: ни то, ни другое. Только кровь, грязь и много боли. И норовящая вгрызться в тебя сталь. Потом ее позвали на позиции, отбивать опять обнаглевших вампиров, и она так и не увидела, чем дело кончилось. И, наверное, оно и к лучшему.

Из-за этих двоих бой переместился из центра влево – именно туда, на прикрытие от основной части Новой Волны, скомандовал идти Язоров. Его отряд в своем зверином обличье втаранился в колонну сражающихся, как нож в масло. Волна встретила барсов в штыки – и в прямом и в переносном смысле – однако, своего они добились. Разбили строй. Джежоли, все же достав некроманта напоследок острием эстока, сквозь зубы скомандовал сомкнуть ряды и не выпускать его из кольца. Однако из перспективной идеи ничего не вышло – потому что сюда опять добрел сабервирм, уже слегка оклемавшийся. Лениво раскидав противников носом, как котят, он проложил хозяину дорогу к его отряду, срочно в нем нуждавшемуся. Ни у кого даже не возникало сомнений, что едва первостепенные проблемы будут решены, эти двое снова встретятся, и растащить их сможет только безносая старуха с косой.

Переформировав отряды, Ирфольте отправился дать команду резерву. Не такому уж большому: всего дюжине человек. Но в такой момент и дюжина со свежими силами стоит многих. На территории «башни» ничего не говорило, что где-то идет бой. Утративший львиную часть своего добродушия Кальвар быстро и качественно обработал рану некроманта, попутно выложив ему все, что творилось с этой части полигона. Фальче слушал, закрыв глаза, и стараясь терпеть. Обезболивающее кончилось на этом пункте что-то около часу назад. Как обычно, Ирфольте повезло, как утопленнику…

–Кто здесь еще кроме меня? – поинтересовался он, дождавшись первой же паузы в речи оборотня

–Синтия, Рамирес, Наталья, Лаура, Феликс, и… И все.

–И – кто-кто, я плохо расслышал?..

–Не заставляйте меня выступать меж двух огней!.. – расстроенный Кальвар в сердцах бросил окровавленные бинты на землю – Она обещала, если проговорюсь, убить меня подсвечником!..

–Хорошо, можешь не говорить. А где Дана находится?

–Спра… Нет, стойте!.. Куда?! Остановитесь немедленно!.. Так она никогда не заживет!..

Однако темный маг его уже не слышал. Он преодолел те несколько десятков метров, что разделали его с домом справа. Там было устроено что-то вроде лазаретной палаты. Блондинка лежала на смятых простынях, темные пятна на которых говорили сами за себя, и тяжело дышала. Некромант с трудом опустился рядом на одно колено, убирая с лица блондинки спутанные волосы. Наверняка, Кальвар вколол ей все, что требуется. Но у девушки все равно был жар

–Я же просила… – пробормотала она, так и не открыв глаз – Я убью этого леопарда…

–Подсвечником? – невесело усмехнулся Фальче. Он аккуратно приподнял край простыни, оглядывая место ранения. Ведьмак был не силен в медицине, однако оно ему очень сильно не понравилось. Правое бедро – одна сплошная перевязка, и крови что-то уж сильно много… Да и вообще, додумался Кальвар, куда принести раненых: в то самое место, куда вчера сгрузили все вещи, что сумели найти на месте засады, где погибла Орлова. Теперь эта груда обгоревших бесполезных штуковин валялась на полу. Блондинка слепо шевелила пальцами, перебирая покореженные железки – видимо, монотонное действие отвлекало ее от боли. Фальче некоторое время наблюдал, как пальцы девушки все пытаются, и не могут, подцепить тонкую цепочку от какого-то украшения. Наконец, он не выдержал, и сам вложил ей в руку подвеску. Мимоходом, некромант ее узнал: именно эту штуку когда-то дала ему изучить Элен, когда они еще были незнакомы. А руки у него так и не дошли.

–Внутреннее – произнесла Дана, как будто зная, о чем он сейчас думает. О ее ранении, о чем же еще…

– Видимо, невозможность рожать детей – моя карма… – и она тихо, через силу засмеялась. Фальче прекрасно понимал, что ничего для девушки смешного в происходящем нет. С таким ранением она умрет от внутреннего кровотечения, как пить дать. А квалифицированного хирурга-гинеколога, чтобы зашить разорванную осколком матку, рядом не было. И не будет.

Дана выпростала одну руку из-под простыни и обхватила запястье мужчины

–Иди – произнесла она – Ты нужен там. За меня не беспокойся.

–Ты издеваешься?..

–Иди, иди… Думаешь, мне от тебя можно хоть куда-то деется, пусть и на тот свет? Ты же некромант…

–Прекрати – он наклонился, чтобы лучше слышать тихий голос – Уже недолго осталось. Победа фактически наша. Еще полчаса, максимум – час, и они сдадутся. Я найду тебе врача.

–Хорошо – Дана доверчиво прижалась щекой к его руке – Я буду ждать.

Фальче торопливо нашел в кармане последний амулет защиты, из тех, что делал Зурга, и набросил его на запястье девушки. Ему защита уже вряд ли потребуется, а вот Дане…

Кальвар поймал некроманта буквально на пороге, с сообщением, что под воротами стоят представители Института, и хотят поговорить. Фальче стало почти весело. Поговорить? Сейчас?.. Ну-ну… Когда их Институт уже собирается поджать хвост и согласится на все условия – им приспичило поговорить… Впрочем, тут же подумал он, возможно, они смогут сказать, где найти врача?.. Это стало решающим аргументом, чтобы к ним выйти.

Разумеется, это не мог быть никто другой, кроме достопамятных 414-ых… Во главе со светлым эльфом, долгих лет жизни его эльфийским традициям говорить с противником. Впрочем, ведьмак уже не думал об алтаре – собственно, ради сведений о враче, он готов был отказаться от ритуала, и от всего, что дает кровь и сердце дивного народа заодно…

И тут случился Лис. Лис случился на створке ворот, радостно подстрелив занятого 414-ми некроманта, и в следующий момент тело мужчины упало на землю. Из предплечья торчала… роза. Лис в костюме Сейлор Мун, созерцал полученную композицию с удовлетворением маньяка. Он полночи угробил на то, чтобы состряпать эту розу, собственно, всего лишь дротик с порцией парализатора. Да здравствуют светлые мозги Вонтолы, его технический гений, и запредельная анимешная наглость!..

Пока Лаари – кстати, тоже прыгавший на Ирфольте со своим парализатором, и шлепнувшийся сверху в результате – хлопотал над бесчувственным телом, сводя татуировку, наемник сбегал за напарником. Он искренне надеялся на то, что 414-ые слишком устали и слишком заняты собой. И не заметят ничего. Они и не заметили. Лиса это вполне устраивало.

Подобрав по дороге Рана, и спасая его тем самым из загребущих лап доктора Воронова, 414-ые с чистой совестью отправились домой – туда, куда их послал таки дозвонившийся до них куратор. Не нафиг, а всего лишь в Болгарский штаб ИПЭ, построенный вокруг больницы. Бэльфегор, успевший найти среди пациентов Воронова в сознании Беату, передал ей, что 414-ые захватили вражеского некроманта, свели ему татуировку «Черного хода» и теперь на полных парусах дуют отсюда.

Это было так нереально и странно – убить месяц жизни на действие, которое заняло меньше десяти минут. Они втроем: Бэл, Ран и Лаари – оббегали пол-Европы, перезнакомились с кучей самого разнообразного, часто опасного народа, впутывались в авантюры – с единственной целью. Помочь фактически едва знакомому человеку, которого они видели один раз в своей жизни, недолгое время.

Лаари, закусив губу, и собрав в кулак все свое мужество, приступал к сведению треклятой татуировки, как к решающему делу всей своей жизни. Руки у эльфа дрожали, и он очень боялся, что явится кто-нибудь из состава новой Волны. Тогда плакала их тщательно спланированная операция… Бэл стоял на стреме, зорко поглядывая, чтобы ничего подобного не случилось, пока его напарник трудился над бессознательным темным магом. И они, черт возьми. это все-таки сделали. Осилили, смогли, доказали всем, что не зря носят гордое звание агентов ИПЭ, и не зря капитан ан Аффите рвет за них глотки.

А потом вернулся лучащийся счастьем, как Чернобыль радиацией, Лис загрузил героев драмы в вертолет, за штурвалом которого сидел бессменный пилот их тандема. И они отчалили с поля боевых действий.

Пребывающий без сознания некромант, у которого буквально под носом проплыл высококласснейший хирург ( и даже два), как всегда продемонстрировал свою классическую невезучесть.

Закончилось все, так же, как и начиналось: без шума. Оставшиеся без фактического лидера, представители Новой Волны продолжали пытаться действовать по отработанному плану: его до мельчайших деталей знало немало людей, например, Керзон, привыкший, в случае чего, замещать Ирфольте во время отсутствия. Однако с исчезновением мага исчез и его ресурс, откуда черпали силы все в Новой Волне. Ситуация напоминала армлеслинг – когда противника нужно додавить. Выносливость всех подверглась сегодня тяжкому испытанию, однако, Институтовцев было по прежнему больше. Общими усилиями, они сумели нейтрализовать своих противников.

Разумеется, массовые расстрелы не входили в программу ИПЭ. Его сотрудники молча радовались, что все, наконец-то, кончилось. Можно присесть и вздохнуть свободно – не опасаясь вдохнуть «песчаной пыльцы» или «махаона», напущенного магами врага. Скорее всего, пленных переправят куда-нибудь на территорию Института, и уже там начнут разбирательство. Наблюдавшая за погрузкой пленных Джарская раздумывала, куда они денут такое количество новых кадров. Она давно работала в Институте, и выучила простую истину: если не можешь одолеть врага – объединись с ним. Скорее всего, чтобы замять эту неприятную историю, всем этим активистам предложат вербовку, разобьют по разным группам, и отправят в такие места, где никто не слышал о Новой Волне столько, сколько в Днепропетровском штабе. Забвение – лучшее лекарство. Кстати, о забвении – надо бы пойти и проследить за стиранием памяти случайным свидетелям. Тут, конечно, ошивались неучтенные личности, отлов которых и обработка как раз сейчас проводились генералом Ройко, вампиром клана Тореадоров.

Мимо нее прошла колоритная группа: оба секретаря Джежоли вели его под руки, на два голоса пытаясь ему втолковать, что он сегодня делал на поле боя. Процесс осложнялся вопросами со стороны генерала, не имеющими никакого отношения к делу, и по своему смысловому наполнению тянущими на детский сад, вторую группу.

Затем, когда уже почти все первостепенные дела были закрыты, Хьюстон сформировал отряд разведки, которые отправились изучать «башню». Куда девался некромант, знали не все. Но тот факт, что его не видеть, а поддержки ресурсом Новая Волна не получает, говорил сам за себя. Значит, с высокой вероятностью, территория уже доступна. Однако когда эти бравые агенты с шутками и прибаутками добрались до стен Ниневии, то за ними обнаружили Лионеля. Который уже с час бегал по местным окрестностям, с бешеным огнем в глазах, собирая материалы для новой статьи. Разведка поняла, что никогда в жизни им не добиться оперативности акулы пера, и плюнула на это безобразие. А первым делом обследовала дома. Как оказалось – правильно сделала. Там обнаружилось что-то типа военного госпиталя Новой Волны, человек так на пятнадцать, или немного больше. Среди этих несчастных разведка обнаружила свою приснопамятную коллегу, находящуюся пока еще при жизни – только и только благодаря тому, что какая-то добрая душа вложила ей в руку амулет «вторая жизнь». Если бы амулет одели на шею, то, возможно, Дана еще и в сознании бы была. А так – ее аккуратно сдали с рук на руки в мед блок, и расписались в ведомости для полковника Хьюстона, заранее предвкушая его реакцию. Народ из отряда совершенно искренне рассчитывал, что полковник выдаст им как минимум по ордену за спасение «хрупкой слабой женщины» из лап злобного некроманта.

Доктор Зорень подумал, что или он тут сойдет с ума, или одно из двух. Он уже не знал, каким богам молится – может, каким-нибудь человеческим? – чтобы они, наконец, вернули ему привычный распорядок дня.

В военной кампании под стенами Ниневии Институт потерял сорок два человека убитыми и триста один ранеными. Новая Волна – кстати, насчитывавшая в себе ровно четыреста четырнадцать душ – потеряла убитыми восемнадцать и ранеными двести двадцать три. Но это – если не делить ранения на тяжелые, средние, легкие, и царапины Джежоли, которые он получил, когда лез через забор из колючей проволоки за Вороновым. Кстати, из всех шести отрядов, отправленных ИПЭ в бой, только один-единственный, под командованием Джежоли, не понес никаких потерь: сколько он увел, столько и привел человек обратно.

Клиники не хватало. Разумеется, далеко не все участники были отправлены сюда, в болгарский штаб – однако и тех, что явились, хватало. Зореню старались отправлять не-человеческих пациентов за очень редкими исключениями. Одним из них стал как раз трофейный некромант, привезенный в бессознательном состоянии 414-ми. Эти самые 414-е находились с ним по соседству, и рассчитывали услыхать, когда тот придет в себя. Зорень, лично проследивший в свое время за звукоизоляцией стен, промолчал. Ребята и так слишком натерпелись, надо же дать им хоть немного отдохнуть. И самому тоже не помешает – а то вот уже глючится ему всякое, вроде виденного в окне рыжего наемника в прикиде медсестрички, упорно лезущего по пожарной лестнице на крышу. Видение через секунду исчезло (собственно, на крыше же), оставив после себя риторический вопрос, что же там наверху мог забыть Лис.

Телепортация как легла, так и не встала. И, как подозревал Зорень, и не встанет – даже если пресловутый некромант скомандует ей «встань и иди». При обработке этого самого некроманта у Зореня так и не нашлось приличных слов, чтобы обозвать Джежоли. Расовая неприязнь здесь была почти что ни при чем, хотя оборотней Зорень на дух не выносил. Разве что по долгу службы. На то у него имались свои причины. Но не они главное. Джежоли, то ли нечаянно, то ли как-то умудрившись, но таки попал эстоком точнехонько в то место, где когда-то раньше уже было ранение, и остался шрам. Зорень, в принципе, неплохо понимавший в природе людей, понадеялся, что бедолаге не придется откромсать еще кусочек селезенки. Скорее всего, нет – разве что ведьмак окажется просто-таки патологически невезуч.

Затем в болгарский штаб прибыла Джарская – сверить списки, а все ли вернулись. Сделав «перекличку» и поставив галочки, майор с прискорбием выяснила, что у них недобор в одного агента. Майор вздохнула, и умоляюще поглядев на Зореня, жалобно попросила что-нибудь выпить, и, желательно, что-нибудь покрепче, чем тройной кофе. Она размышляла, какими глазами ей придется смотреть на ИОО и докладывать, что у них опять неведомо куда пропал лейтенант СеКрет…

После «семейного ужина» для Атрея наутро наступил форменный культурный шок. Он начался с того, что утра не было. Какое, к Лису, утро в половину первого?!

Сектант какое-то время смотрел в потолок, пытаясь сложить два и два. Они упорно не складывались, вырывались и вопили, что им не проплачено. Очевидно, осложнения на мозги после Лиса, поставил себе неутешительный диагноз Атрей.

Первым делом, еще не вставая, проверил, что там поделывает его хаку. А заодно поинтересовался, почему же, собственно, его не разбудили. Каюи непредвзято ответил такое, от чего шок быстренько переполз на пару планочек повыше: «ну, ты так мило спал…»

Пока сайентолог предавался недоумевающим мыслям одной половиной мозга, вторая привычно строила коварные планы.

Вообще-то у него на сегодня и далее был задуман ряд визитов по коллегам среди темных шаманов. Такая себе разведка боем. Что правда, всю приготовительную часть он отпустил, так как банально проспал. Ну, что ж, придется без увертюр осведомить уважаемых сограждан о том, что он пока не собирается к праотцам. С чем и придется смириться.

Кристина не удивилась, увидев брата так поздно. Или отлично сделала вид, что не удивилась – она сейчас вовсю занималась приведением в порядок столовой, отдавая распоряжения по этому нелегкому делу Ревеке и Теодору. Они, единственные европейцы из всех «тринадцати», имели хотя бы смутное представление о сервировке не-японского стола…

Атрей, глядя на нее со стороны, спрятав руки в рукава юкаты, думал. Он думал, как же интересно повернулась его жизнь с этим человеком, и что получилось изз их запутанного улубка отношений. Припомнил он и тот момент, когда он привел в свою комнату безоговорочно мертвую Арну Аэддин – зомби, поднятую силой Ирфольте. Тело без души.

То, что он собирался сделать, прежде не делалось, он был уверен, никем и никогда. А все благодаря его танто – вот ведь умница… «Я открою тебе тайну моей крови» – нашептал ее голос у него в голове. И – не соврала. Открыла. Атрей еще в начале их знакомства обратил внимание на странную жидкость, что плескалась внутри прозрачной рукоятки ножа. Да и окончание этой рукоятки как-то подозрительно напоминало шприц: утончалось, пока не превращалось и вовсе в иглу.

«Дай мою кровь мертвому – поучала танто – Смешай с его. Он обретет новую жизнь, начнет с чистого листа. Он станет таким, каким ты его создашь, каким расскажешь. Я знаю, умерла женщина, которую ты любишь – я дарю тебе шанс на счастливую жизнь. Помоги Аре Аэддин – и она будет предано любить тебя всю оставшуюся жизнь. Дай ей позабыть тягостные воспоминания из Легиона, то, что заставило ее отказаться от тебя. Это все равно ошибочное мнение. Я хочу тебе добра и счастья, хозяин…»

Хозяин, не отрываясь, смотрел на Арну. Он знал ее, как он думал, лучше всех прочих. Всякую знал, наблюдая за жизнью покойной исподтишка. И сейчас его мечта была так близко – только осталось протянуть руку с зажатой в ней танто.

Атрей не задался вопросом, Как действует «кровь оружия», не придпринял и попытки расковырять, здраво предположив, что этим уничтожит свою танто. Но в голове его созрело решение. Он сделал выбор. Между прошлым и будущим, между мечтой и реальностью, между отворачивавшейся от него семь лет Арной и протянувшим руки с первого мига Бэльфегором.

Сектант вогнал иглу, убедился, что темная жидкость покинула резервуар, и заговорил мерным, рассчитанным голосом:

–Твое имя Кристина Флемминг, тебе двадцать семь лет. В 1976-м году у берегов японского города Тиба затонуло, вследствие бури, европейское судно, везшее контрабанду. Из-за незаконности рейса установить доподлинно, какой стране оно принадлежало, не удалось. Ты была среди немногих спасшихся, в возрасте всего трех лет. Так случилось, что в порту как раз в момент описываемых событий находился Тенгри Хокисарета и его сын. Они были свидетелями ликвидации результатов катастрофы, Тенгри на тот момент это событие касалось по работе. Пока он был занят, его сын и ты подружились, как могут лишь дети. Вернувшийся после своих дел Тенгри застал умилительную картину. Это тронуло его, к тому же, он недавно потерял жену в несчастном случае, и его единственный сын тяжело пережил потерю матери. Тенгри удочерил тебя, а твое имя удалось узнать из обрывочных, но, все же, частично спасенных корабельных записей. Скорее всего, ты дитя одного из контрабандистов, и, судя по бедной одежде и синякам, обращался он с тобой не лучшим образом. Ты не любишь вспоминать о том периоде, это вызывает у тебя глубокую печаль. Ты не ассоциируешь себя с биологическим родителем, кто бы он ни был. У тебя нет привязанности к стране настоящего происхождения, тебе даже не особо интересно знать, что это за страна. Твоя родина там, где ты выросла, но ты не сентиментальна. Не смотря на то, что Кристине известно свое настоящее имя, в виду некоторых аспектов жизни она может пользоваться псевдонимами, и настоящее ее имя будут знать лишь отец и брат. У тебя было спокойное детство и юность. Приемный отец заботился о тебе, но у него было слишком мало времени, чтобы уделять его детям. Поэтому самым близким существом для тебя стал сводный брат. Он непререкаемый авторитет и ему ты предана безраздельно. Вы вместе учились по домашней программе, и, хотя были одногодками, он стал занимать роль старшего. Вы учились в разных школах, и потому ваши знания и умения не схожи. О месте учебы ты не сохранила приятных воспоминаний, это была школа для обычных людей, и с ними тебе было в основном скучно. У тебя периодически бывает состояние «туманности» памяти, когда ты не можешь связать некоторые события, но с этим ты всегда идешь к брату, и он напоминает и поясняет тебе спорные моменты так, что все становится на свои места. Ты знаешь, что в его жизни была любимая девушка, которая сделала ему больно, он очень не любит этого вспоминать, и никогда не упоминает ее имени. Окружающие тактично следуют его примеру. Ты спокойно относишься к однополым союзам, и понимаешь брата в этом вопросе: если у него не вышло наладить взаимопонимание с девушкой, он попробовал сделать это с парнем. Для тебя в этом нет ничего ненормального, ты с таким сталкивалась не то, чтобы часто, но не раз и не два. Ты понимаешь, что брата интересуют не мужчины в целом, а один конкретный, выбранный среди прочих за свои особенные качества. Ты имеешь представление о магии и всем, что с ней связано. Ты привыкла к этому с детства, а вопросы, которые оставались непонятными, можно было прояснить при помощи брата. Ты не ксенофоб и не расистка. Ты склонна к самоанализу и самообразованию. Тебе интересно осваивать все новое, что может быть полезным. Ты прилежна и трудолюбива. У тебя нет вредных привычек, ты полностью осознаешь, насколько они губительны для здоровья. Ты знаешь три языка: японский, французский и русский (а что не знаешь – выучишь), ты разбираешься в теории магии. Ты знаешь, что такое Институт и никогда не присоединишься к нему, по крайней мере, не посоветовавшись в спорном случае с братом. Ты знаешь так же и о прочих группах (сайентологах, сатанистах, оборотнях и вампирах, Новой Волне и.т.д.) Ты спокойная, рассудительная, с чувством юмора девушка, тебе свойственен практический здравый смысл, и в первую голову ты ставишь интересы Атрея Хокисарета и его ашуррана. Этого человека ты не предашь никогда и ни за что. С тобой приятно поговорить, ты умеешь признавать свои ошибки и указывать на них прочим так, чтобы им не стало обидно. В тебе присутствует доля здоровой агрессивности, но ты умеешь держать себя в руках, когда действительно надо. Ты любишь своего брата, как самого близкого человека, на которого всегда можно положиться, и которому всегда можно довериться. Он никогда не поступал с тобой плохо, и ты отвечаешь ему тем же. У тебя нет лишних сантиментов, нет глупой привычки упрямиться только из принципа, ты не любишь повышать голос и ругаться, проявлять темперамент. Ты приятна в общении и умеешь улыбаться врагам. Ты умеешь сражаться, и делаешь это с умом, а не просто под влиянием момента. Ты трезвомыслящая, хорошо ориентирующаяся в мире личность. Ты отличный боец, по первой команде готовый встать на защиту ашуррана. Ты пожертвуешь собой ради приемного отца, брата или его хаку. Ты ради них вотрешься в доверие, украдешь, предашь, убьешь. Ты знаешь, что такое совесть, но это понятие отличается от общепринятого. Ашурран – твой дом, твоя семья. Те, кого принял и одобрил брат – «свои», если только он не предупредит об обратном, либо каким-то еще способом даст знать об их ненадежности. (Для примера: Бэльфегор «свой», Деймос и Ирэна, пока не докажут – нет) Ты знаешь, что такое Судебный коридор, ты первая, кто отправился туда не один. Ты прошла его с братом и получила метательный нож, который назвала самостоятельно. Ты называешь брата «нии-сан», старший братец, он тебя «оней-чан», сестричка сестренка. Ты знаешь себе цену, и никому не позволишь уйти безнаказанным после оскорбления. Не обязательно покараешь его на месте, но рано или поздно он исчезнет из жизни, а слухи об этом – останутся. Таким образом, репутация составит сама себя. А теперь ступай в восточную комнату и ложись спать. Когда ты проснешься, ты будешь Кристиной.

…И она стала. Самой верной, самой преданной сестрой, какую лишь можно было пожелать. Атрей сам создал себе идеальную родственницу, и теперь пожинал плоды такого поступка. Его танто все не давала ему покоя, укоряя за то, что он мог бы спасти Арну – и не спас. Атрей лишь пожимал плечами. Ему за это не платили.

Через час наемник, ничем не выдавая своего истинного состояния, уже стучал в дверь Тетсайи Номуры – своего ближайшего «соседа» среди темных шаманов. Вопрос к Номуре у него был исключительно территориальный, и на него сектант не рассчитывал потратить много времени. Зато впереди маячили еще где-то день-два таких увлекательных походов «в гости».

Одним словом, жизнь действительно налаживалась.

Прекратила она это делать, когда Атрей, уже возвращаясь, в одном из переулков не встретил одного своего знакомого, встречать которого ему бы не хотелось.

Дело Глена Равана уже давно было сдано в архив – все произошло четыре года назад. Однако некоторым, иногда, неймется – они упорно ищут грабли, на которые с разбегу и прыгают. Помощник погибшего Равана, Филипп Мейергольд, настырно искал японского наемника все эти годы, и вот – нашел.

Разговор получился коротким, но невероятно содержательным: один резкий удар явно готовящегося к чему-то подобному Филиппа в переносицу и последующая темнота с извечным вопросом всех наемников «кто сдал?»…

====== Крошащийся металл ======

Крошащийся металл

С героями трудно чистить картошку

(Лешек Кумор)

Инстинктивное знание приходит, когда основная часть рассудка спит. Мы просто знаем, и все.

Фальче просыпался медленно и мучительно. Голова раскалывалась. Тяжелая и тягучая пульсация замедляла мысли. Для простого осознания, что он лежит, потребовалось что-то около часа. Тем не менее, сознание возвращалось.

На боль он почти не обращал внимания. Не потому, что умел терпеть – уметь можно многое, но всему же есть пределы – а просто потому, что все добиралось до его измученного мозга с удручающей медлительностью.

Перед тем, что обычно именуют «внутренним взором», а сам ведьмак – «кинозалом психопата», проплывали картины. Ради того, чтобы не видеть их, Фальче бы многое отдал. Но, увы, никто подобной сделки ему не предлагал, а потому приходилось смотреть.

Последнее, что он помнил четко – как он засыпает в кресле, так и не дождавшись Атрея. Свинцовая усталость смеживает веки, а потом начался кошмар. Долгий и красочный кошмар, из которого он выплыл только сейчас. Спустя… Сколько там?..

Темное клубящееся нечто, которое он снова ощущал загнанным в глубины себя, недовольно заворочалось, и мужчина поспешно прикусил язык. Только не вслух…

Его магия была все еще при нем. Недовольно била себя чешуйчатым хвостом по бокам, шипела, но из клетки вырваться не могла. За столько лет Ирфольте привык постоянно удерживать поводок. И это работало, пока чья-то недобрая рука не сорвала замок и не распахнула двери клетки настежь.

Воспоминания о кошмаре медленно обретали плоть. Они были слишком точны и подробны, чтобы действительно являться снами.

Он созвал других магов и подчинил их. Он отдал приказ Эфле, лишив его воли. Он изменил Дану, как ему подсознательно хотелось. Скольких он уничтожил?..

Он едва не убил Лаари, которого всегда полагал самым приятным существом из всех, кого он встречал среди оперативников ИПЭ. И военный конфликт, отголоски которого еще шумят в ушах, кровавая бойня, расправа над неугодными – все это тоже его рук дело.

Произнеся мысленно слово «рук» он невольно пошевелил правой. Это доставило еще больше боли. Но Фальче сейчас было все равно.

Хуже всего было то, что он до сих пор помнил, какое это было удовольствие. Выпустить себя на волю, оборвать поводок, перепилить ошейник. И говорить то что думаешь, не сдерживаясь, сражаться с тем, кого считаешь виноватым, причинять боль тем, кому хотелось… А ему хотелось. И до сих пор, по правде сказать, хочется. «Это не мне хочется» – подумал ведьмак. «Как это – не тебе? Разс-све мы не одно тс-с-селое?» – ответил шипящий голос внутри него. Но разговаривать с Астоданом сейчас не хотелось.

Ему здесь оставили сравнительную свободу. Он мог встать, если бы захотел, и даже уйти. Недалеко, наверное, и не быстро, но мог бы. Видимо, Институт не опасался «злобного ведьмака», понимая, что он уже не опасен. Или, скорее всего, здесь поработал ан Аффите, со своими «незаконно». Зомби своего некроманта отлично знает, и знает, что тот не станет вредить Институту.