Текст книги "Хроники идиотов (СИ)"
Автор книги: Chiba Mamoru
сообщить о нарушении
Текущая страница: 36 (всего у книги 74 страниц)
–Ладно – решил, наконец, рыжий – Дописывай последний абзац, и пойдем в ванную, буду на тебе пробовать новые извращения. Ты счастлив, душа моя?
Вонтола холоднокровно притянул к себе словарь.
Лейтенанту не спалось. Наверное, выспался на неделю вперед в больничном отделении, потому что сейчас сон упорно не шел. А если и удавалось задремать ненадолго – в голове все время крутились события прошлого, как недавнего, так и произошедшего много лет назад. Собственно, крутилась работа.
Оставив бесплодные попытки уснуть, он, стараясь не шуметь, встал. Скорее всего, наемники тоже сейчас спят. Не оба, так хоть один. И спят чутко, потому что от этого зависит их жизнь, и не только, кстати, их.
Добравшись до кресла у окна, СеКрет устроился там, подбирая под себя ноги. Он не совсем понимал, что сейчас происходит, но очень бы хотел понять. Для этого придется немного поработать, хотя это и было бы немного нежелательно. Но от этого тоже зависит не только он.
Телепат осторожно потянулся к сознанию госпожи Аэддин, терпеливо разыскивая ее среди всех прочих существ земного шара.
Арне снился сон. На этот раз она понимала, что это – сон, она осознавала, что это не она бежит, легко перепрыгивая лужи, по улице, сворачивая с освещенных участков, и углубляясь все дальше в переплетения переулков.
Она понимала, что мелькающее в витринах и окнах отражение – не ее. Потому что она никогда в жизни не была рыжим парнем, и не носила завивку аккуратными локонами. И одежды такой тоже не носила: рубашки с пышными манжетами, изумрудно-зеленых узких штанов. Благодаря этому наряду бегущий выглядел отставшим от съемок киноартистом.
Задним умом, припомнив все, что знала об этом, она сообразила – видимо, Кин-Иро в очередной раз сбежал от своих коллег и товарищей в театре, оставив продюсеру «успокаивающую» записку, и подался гулять по городу…
С другой стороны – непонятно, почему для этой цели он не изменил облик. В таком виде его каждая собака узнает…
Кицуне Кин-Иро был одержим своей музой. Он жил, чтобы петь, и не затыкался ни на минуту. Когда приходилось молчать, он выключался, выпадал из жизни и создавал впечатление не вполне адекватного человека. Арна раньше видела его старые плакаты, но никогда не слышала записей. Потому что Лис искал их и методично изымал, не оставляя ни единого следа своей прошлой жизни.
За его спиной раздался шум мотора – погоня, видимо, решила не мелочиться. Певец не первый раз подобные номера откалывал, и его менеджер уже был к ним готов.
Парень затормозил, оглянулся по сторонам, прикидывая, куда бы лучше всего спрятаться. И, придя к какому-то, несомненно, не дружащему со здравым смыслом, решению, бросился к стене дома. Подпрыгнул, подтянулся на нижней перекладине пожарной лестницы, и принялся карабкаться вверх. На крышу ему было никак не попасть – не с таким типом постройки. Единственный шанс – окно, но они, как на грех, все были закрыты.
Кроме одного – но и то лишь потому, что его открыли изнутри, едва рыжий с ним поравнялся.
Он не стал раздумывать, экономя время – нырнул туда, припал к полу, и затаился. Арна откуда-то знала, что ему совершенно все равно, кто находится в этой комнате, и зачем открыл ему путь на свободу. Разбираться с этим вопросом он рассчитывал, когда шарящие по переулку фонари и фары уберутся, а голоса затихнут.
А еще Арна ощущала усталость – тупую, запредельную, выедающую изнутри. Сколько можно пытаться посадить на цепь то, что сидеть на ней не то чтобы не желает – но и не может? Взаперти он не мог думать, не мог писать ничего, просто ждал, когда снова сможет выйти.
Наконец, группа поиска убралась из этого места – сердитые окрики стихли, хлопнули дверцы, машины, сдав назад, растворились в ночи. Только после этого он разрешил себе сесть и оглядеться. В комнате было темно. На него никто пока не кидался с расспросами, и не теребил, кто он и какого здесь делает. Было такое впечатление, что здесь вообще никого нет.
Но Кицуне знал, что это не так – он не один в этом помещении. Поэтому поднялся с пола, и поискал выключатель.
–Не надо – раздался из темноты вежливый голос – Они могут заметить свет.
–Откуда ты знаешь?
–Не знаю. Но мне кажется, что именно так.
–Ладно – не стал спорить рыжий – Почему ты впустил меня?
–Мне показалось, это будет хорошим решением.
–Это действительно было хорошим решением – пробормотал он – Спасибо
–Не за что – так же вежливо отозвалась темнота. Голос, скорее всего, принадлежал подростку – лет четырнадцати, не больше. Однако было, мягко говоря, непривычно разговаривать с таким вежливым подростком. Мальчишки в таком возрасте обычно агрессивны и нахраписты, такова уж человеческая природа. Но этот не проявлял ни того, ни другого. Помолчав несколько минут, он произнес:
–Думаю, теперь можно. Они окончательно ушли.
Кицуне, давно нашедший выключатель, повернул его, и комната осветилась мягким желтоватым светом бра. Это была спальня гостиничного номера, недорогого, но и не трущобного. Обычно именно такими пользуются туристы, не знающие, где искать настоящего пристанища. На разосланной кровати действительно сидел подросток, и держал в руках книгу. Совершенно очевидно, что он читал – его рука двигалась вдоль строк. Видимо, он занимался этим и до прихода рыжего.
–Ты читаешь в темноте? – удивился тот
–Я всегда читаю в темноте. – Он немного наклонил голову, и длинная челка еще сильнее закрыла лицо. Глаз из-под нее не было видно. Собственно, наверняка этого товарища заботливые родственники уложили баиньки, но ему было скучно, и он взялся за чтение, готовый в любой момент, если сон все же объявиться, отложить книгу и нырнуть под одеяло. На парнишке была явно великоватая ему желтая футболка, использовавшаяся как одежда для сна. Из широкого воротника все время выскальзывало то одно плечо, то другое – непривычно-бледное, словно он недавно переболел чем-то тяжелым.
–Как у тебя это получается?
–Я читаю руками – он немного наклонил книгу, и Кицуне, наконец, сообразил, где собака зарыта. Шрифт Брайля, рельефный, отбрасывал на страницах тень.
–Извини.
–За что ты извиняешься? – искренне удивился его собеседник
–За то, что затронул тему, для тебя наверняка неприятную
–Почему неприятную? Тема как тема. Не беспокойся об этом.
–Вот как…
Рыжий осторожно выглянул в окно, но там действительно никого не было.
–Скажи, здесь красиво? – любопытно осведомился его добродетель. Вопрос заставил призадуматься, но ненадолго. Кин-Иро сел на подоконник, жалея лишь о том, что под рукой нет синтезатора.
–Здесь можно видеть то, что обычно видят в телескопы – скопления звезд, огней, таких далеких, что они почти не существуют для нас. Но эти, местные звезды – ближе и яснее, их можно найти, и на них можно побывать. Эта спираль разноцветных отражений закручивается в лабиринт, и нет ничего лучше, чем заблудится в нем ночью. Потому что утром начнется новый день, в который придется бежать туда, куда не хочешь, и делать то, что нужно, а ночь принадлежит безраздельно, делай, что хочется. Никто тебя не узнает, можно прятаться за любой личиной, и бродить в лабиринте чужих душ и близких огней, местных звезд, пока не надоест. Мне никогда не надоедает. Мыслей после этого так много, что они не помещаются в голове, и их нужно куда-то девать, чтобы они не отравили жизнь окончательно. Я их записываю на бумаге, а потом пою. И отравляю слушателей той же беспокойной лихорадкой, и они тоже уходят ночью из дому, блуждать по лабиринтам, и искать то, что я им показал в своих песнях. Некоторые находят. Я не знаю, как они не видят этого…
–Я вижу – отозвался внезапно слушатель – Вижу, о чем ты говоришь. Это для тебя действительно чудо – хотя для других просто ночной вертеп.
–Знаю – отозвался рыжий – Но мне все равно. Я не могу без этого.
–Ясно. Ты сейчас идешь туда?
–Шел. Пока меня опять не попытались призвать к порядку. Дескать, недостойно и не подобает… – он произнес последнюю фразу делано-строгим, почти менторским тоном, и сам же рассмеялся. Его собеседник выскользнул из-под одеяла и подошел – он оказался тощим недорослем, слабой на вид бледной поганкой. Встал рядом с окном, вдыхая ночной воздух. Протянул, не оборачиваясь, руку, и нашел рыжего рядом.
–Я хочу услышать весь остальной город – попросил он – Ты ведь не только лабиринт перелил в слова?
–Не только – улыбнулся Кин-Иро. Он чем дальше, тем больше терял ощущение реальности. Такого собеседника у него еще не было. Белка, например, считала его вообще ненормальным романтиком, живущим в одном из своих воздушных замков.
–Тебя в таком виде быстро найдут – улыбка на тонких бескровных губах напоминала тень на воде
–А что поделать – я не успел сегодня добраться до гримерной… Впрочем – может, ты не откажешься со мной поменяться?
–Я тоже читал Твена
–Я не пытаюсь шутить – мне некогда, время ночи идет, и оно безвозвратно. Так как? Ты не против?
Он не был против, этот странный мальчишка. Так же, с непонятной улыбкой, отдал свою желтую растянутую футболку, и легко скользнул в белую рубашку, немного запутавшись в пышном кружеве манжет.
–Тепло – поделился впечатлениями он. Кин-Иро не понял его – он точно знал, что шелк на ощупь холодный, и не держит температуру дольше нескольких секунд. Тем не мене, здесь, видимо, был особый случай…
–Ладно. Я пойду. Спасибо. И прощай.
–До свиданья – мягко отозвался голос из окна сверху, когда он уже спускался вниз. На одной из последних планок рыжий сорвался, и ощутимо стукнулся при падении. От удара Арна проснулась. Как раз вовремя – в лагере вовсю трубили сбор.
====== Черно-белый романс ======
ЧЕРНО-БЕЛЫЙ РОМАНС
Мой образ жизни – что-то вроде
пассивного самоубийства
(Лорел Гамильтон)
Вампир открыл глаза и увидел бегущие по небу облака. Белые, легкие, воздушные. Взбитые сливки, а не облака. Он скосил глаза в сторону.
Крыло. Собственное. Черное, как сажа самой преисподней. Таким крылом – да сквозь облака… М-м-м…
Ощущение было на грани физической боли. Неутоленное, как голод, неотвязное, как бред, неприемлемое, как проваленное задание. Ощущение, что все в этом мире – немного не так, как хотелось бы.
Вчера он проснулся, и увидел белый потолок. На завтрак вчера люди его команды ели молочную лапшу, разумеется, белую. Перед их домом распустились белые цветы. Само небо в полдень утратило синеву, и, словно смущенное ранним теплом в апреле, стало белесым, почти прозрачным…
Бэльфегор приподнялся на локте и осторожно сжал петлю хвоста теснее, опасаясь сделать больно. За ночь лейтенант никуда не девался – он спал сном праведника, трогательно сложив ладони под щекой и улыбаясь во сне. Невинный ангел, а не агент Института, что бы там Бэльфегор не думал об ангелах… Он свернул крылья как можно удобнее, стараясь не потревожить человека.
…Вообще-то, он сюда вчера вечером отправился с пафосным желанием пострадать в свое удовольствие. А то как же – черная ночь, черная крыша многоэтажного дома, вампир в черной коже, предающийся черным терзаниям… Все было продумано. Кроме одного. Кроме одного-единственного светлого пятнышка в этой мрачной картине. Кроме лейтенанта СеКрета, который обнаружился на той же самой крыше.
–О, здрасьте… – Бэльфегор, словно со всего маху налетел на стену, неловко улыбаясь. Он вертел в руках собственный хвост, и мысленно проклинал свое неизвестно откуда появившееся смущение. Товарищ лейтенант приветливо улыбнулся ему.
–Добрый вечер, господин Ли Кард – мягко произнес он, немного наклоняя голову, от чего густые, темно-синие волосы заструились по плечам.
–Какими вы тут судьбами? – задал очень интересующий того вопрос вампир. Он аккуратно присел рядом на конек крыши. Но желание смотреть на ночное небо, предаваясь пафосной депрессии, незаметно куда-то девалось. Здесь нашлось намного более занимательное зрелище. И занятие, чего греха таить… Интересно же, Лис побери!.. Что это добропорядочный товарищ СеКрет тут делает?..
–Здесь тихо – произнес телепат так, словно это все поясняло. Бэльфегор сморгнул. Он так пока ничего и не понял. Собеседник это почувствовал.
–Здесь никого нет, и можно отдохнуть от шума и спешки – расширил свою мысль лейтенант. Он не видел – не мог видеть – колебаний собеседника, но, видимо, почувствовал нечто подобное.
–Вы ведь сюда за тем же пришли? – у СеКрета получилось произнести эти слова без контекста «я все про всех знаю». У него это всегда как-то получалось.
–Да – коротко отозвался вампир. К нему разом вернулось его скверное настроение, ибо он вспомнил, что послужило его причиной. Опершись о колени, вампир сел, и задумчиво поглядел вперед, на простиравшиеся перед ними мириады крыш. Ему внезапно стало жаль, что телепат не видит, и никогда не увидит того, что сейчас расстилалось прямо под ногами. Огни ночного города. Темно-фиолетовые бархатные мазки на ночном небе. Острые, как осколки бриллиантов, звезды. Для слепого от рождения не было всех этих чудес. Только тишина.
–Расскажите – внезапно предложил телепат.
–Что?..
–Расскажите мне, если хотите – СеКрет протянул тонкую руку ладонью вверх, и на нее спланировала белая пушинка. Скользнула по пальцам, и снова взмыла вверх, куда ее увлекал ветер. СеКрет не сделал даже попытки поймать ее.
–Мы – как она – произнес он непонятно – У нас мало времени. Расскажите, что там?
–Огни – Бэльфегор и сам не узнал свой голос. Тот охрип, будто от желания, хотя желать лейтенанта казалось ему почти кощунством. Видимо, и у вампиров есть в мире что-то святое. Иногда ему даже казалось, что от его прикосновений на лейтенанте останутся следы. Сажи – на белом фарфоре. И он торопливо отдергивал руку, уже готовую вобрать в себя чужую ладонь, доверчиво открывшуюся для этого прикосновения. Бэльфегор знал, что слепой так общается со всеми – прикасается к ним, чувствует, понимает. Но пересилить себя не мог.
–Огни людей, каждый из которых хочет быть особенным, и зажигает свой – другого цвета, но они так часто повторяются… Там много их, этих людей – вампир прогнул спину, он позабыл, что и сам сейчас говорит с одним из тих людей
–И машины скользят по своим трассам, как светлячки по траве – хищные, голодные и круглые глаза этих машин слепят.
–Если вы так не любите этого, зачем пришли сюда?
–Огонь всегда разжигал во мне… – вампир задумался, как бы так поточнее выразится, но не нашел
– Желание
–Желания могут быть разными.
–Да. Но не мои. Все мои желания об одном – хоть и в различных областях, но всегда одни и те же.
–Вы меня убеждаете, или себя?
–А, ну да… Вы же телепат…
–Я никогда не пользуюсь этим, чтобы узнать что-то, мне не предназначенное – лейтенант аккуратно снял ладонь со своего колена – жест, неизменно приводивший вампира в полу-транс – и коснулся руки собеседника. От этого чуть прохладного прикосновения стало… странно. Какое-то невесомое ощущение, как будто его собеседник не совсем присутствует в этом мире. Так, одно очень светлое наваждение, не более того…
–Есть вещи, которым следует оставаться неоткрытыми – продолжил лейтенант – Зачастую, они не имеют никакого отношения к великим тайнам, неважно, служебным или личным. Мелочи, неведомые прочим, намного важнее этих грандиозных вещей, для душевного здравия.
Ничего себе, заявленице!.. Вампир прокашлялся, еще раз напоминая себе, что лейтенант СеКрет никогда не врет, и если сказал, что не подсматривал в чужие мысли, следовательно, именно так оно и есть. Он бы свалил все на тот факт, что у него все на лице написано, так нет же. И этим СеКрет воспользоваться бы ну никак не мог бы… Очевидно, эта тайна так и останется неразгаданной.
–Скажите, вам когда-нибудь предлагали… – Бэльфегор опять запнулся. Ну как, ну вот как, скажите на милость, донести до этого чистого и невинного создания всю правду жизни? Всю ее такую неприглядную, совсем не белую правду?.. А?...
–…Предлагали вступить в брак?
–Нет – легко отозвался лейтенант – А почему вы спрашиваете?
–Мне сегодня предложили.
–И это вас так расстроило?
–Н-нет. Скорее, наоборот. Только я ничего не могу понять…
–Это пройдет.
Вампир снова подозрительно покосился на собеседника, но решил, все-таки, остаться при своей тайне. И не потому, что такая уж она страшная, а потому, что она имеет прямое отношение к нарушению целого ряда ИПЭ-шных правил. Зачем же подводить под монастырь хорошего человека?
–Но вы ведь совсем не знакомы с этим аспектом, я правильно понимаю? – снова подал голос СеКрет
–Ага
–Тогда, возможно, вы не сочтете неуместным принять мою помощь?
Вампир едва не поперхнулся. Сегодня, видимо, день сюрпризов…
–Какую… помощь?.. – хрипло переспросил он, а его не здравая фантазия уже рисовала ему дикие картины лейтенанта в белом свадебном платье.
–Я могу вам показать.
–Показать что? – Бэльфегор чем дальше, тем больше запутывался. Впрочем, во время общения с лейтенантом, это была не редкость.
–Вы не можете принять определенного решения, потому что не знаете, как оно бывает. Чем обернется для вас выбор. Я могу вам это показать.
–Чем он обернется?
–Да
–А… – вампир замялся – А вот… Если…
–Разумеется, то, что вы увидите, принадлежит только вам. Чем бы оно ни было. – Телепат продолжал мягко улыбаться, но ощущение от его слов было, как от весеннего паводка: мягкая, податливая вода, сметающая все преграды на своем пути.
–Вы тоже увидите…
–Это легко исправить. Я никогда не рассказываю о таких вещах никому. Но есть люди, которым неуютно знать, что их тайну кто-то делит с ними. Тем не менее, насколько я понимаю, амнезин есть у нас обоих.
–Если вы отказываетесь от знания, зачем вообще мне все это предлагаете?..
–Чтобы вы нашли ответ на свой вопрос
–И все?!
–И все.
Вампир умолк. Хотел было закурить, но передумал – вовремя вспомнил, что лейтенант плохо переносит табачный дым. Раздумье было тяжелым. Выбор, как ни крути, никогда не был сильным местом вампира.
Но с другой стороны – а что он теряет?..
–Ладно – кивнул Ли Кард – Я согласен. Что нужно делать?
–Ничего. Расслабьтесь. Не сопротивляйтесь. Я не причиню вам вреда.
Прохладное прикосновение к руке, и огни города смешались в одну огромную светящуюся медузу, превратившуюся в воронку. Он провалился в нее, совершенно потеряв ориентацию в реальности.
Просыпаться было тепло. Это даже странно – он всегда просыпался позже, а тепло сохранялось. Видимо, еще одна тайна человеческой анатомии, не доступная вампирам.
–Уже утро, господин. Прошу, вставайте – безликий женский голос. Это одна из учениц Тенгри – Эцуко, он уже запомнил ее имя. Все ученики верховного темного шамана исполняли работу у него в доме. Кому-то это казалось недопустимой вольностью, но Бэльфегор, в сущности, понимал, почему так. Атрей объяснил. Таким образом, ученики получают свою долю силы, вписываются в обмен энергиями, или еще что-то такое же метафизическое.
Он сел, потягиваясь. Спина болела значительно меньше, чем всегда – Атрей сказал, что для полного излечения потребуются годы, и усилия со стороны их обоих. Но минимум массаж был вампиру обеспечен каждый вечер, в чем он уже успел убедиться в последнюю неделю.
Бэльфегор огляделся. Небольшая светлая комната, стены в бамбуковых плетенках, а сам он лежит на футоне. Татами на полу приятно пружинят. Рядом лежит его одежда – немного… ничего себе «немного»!.. Нет, непривычная она была очень даже много!.. Мало того, что она белая – так еще и… нет, слава демонам, пронесло. Не женская. Просто белое кимоно. Шелк гладко обласкал руки при прикосновении. И вышивка – белым по белому. Ручная, между прочим.
Еды ему не принесли. Как и воды для умывания. В первый день Эцуко совершила эту ошибку, за что немедленно поплатилась. Впрочем, она не виновата – ведь не обязана ученица знать все и обо всех. А воды Бэльфегор боялся едва ли не больше всего на свете – когда-то, неизмеримо давно, его подвергали пыткам водой. С тех пор он не мог даже спокойно взять в руки стакан, наполненный ею. Непременно отшвырнет, разбив о стену и расплескав содержимое.
–Каюи-сама, вы готовы?
Бэльфегор улыбнулся. Каюи-сама… Атрей называл его «Каюи» – щекотка, потому что клыки и когти вампира его всегда щекотали. Имя прицепилось, и осталось – вот, даже стало общим достоянием. Зато его настоящего никто не знает – тоже, согласитесь, неплохо. Впрочем, настоящего даже он сам не знал – «Бэльфегором» его назвал его самый первый хозяин, который поставил на вампире тавро, и которого он впоследствии убил.
Он вышел из комнаты, и прошел мимо трех почтительно поклонившихся девушек. Почему-то следящие за этой частью дома все были девушками – кроме одного товарища, работавшего в саду. Вампир был абсолютно уверен, что это – чистой воды случайность, а вовсе не коварный план. И уж совсем фантастическим было бы предположение, что Атрей решил приревновать его, а потому ограничил контакты с другими мужчинами. Вот что сектанту свойственно не было – это собственническая ревность. Попроси вампир – он бы сам привел ему того, кого тот захочет. Еще и подержит, если станет вырываться.
–Сюда, Каюи-сама
Он прошел через тихий сад, в котором не было ни души. Цвела глициния. Любимые цветы Атрея. Он говорил, что всегда приезжает домой во время их цветения. Вернее, всегда приезжал – в последние годы работы стало слишком много. Он не мог позволить иметь себе подобную слабость. Но на сей раз – ему повезло.
Гладкие камушки шуршали под ногами. Пришлось – с тихой дрожью ужаса – перебежать хлипкий с виду плетеный мостик, под которым бежал ручей. Насильно успокоить шаг, и дойти до дверей синто спокойно.
Внутри было темно, но не душно и не затхло – приятная разновидность ночи-среди-дня. Ли Кард сделал шаг вперед, и двери за его спиной тихо закрылись, навсегда отрезая дорогу назад. Да кому она нужна…
Здесь были люди – не менее трех десятков, но Бэл не мог бы их увидеть – они так укутались в защитные заклинания, что он и чуял-то их с трудом. Откуда-то со стороны подошел Атрей – вампир узнал его по запаху, по шагам, и еще по некоторым приметам, пригодившимся бы только не-человеку. Сектант взял его за руку, и сжал в своей – сухой и горячей. Человеческая температура всегда была выше вампирской, но температура сайентолога превышала стандартные 36.6 градусов. Потому-то и просыпаться было тепло.
Он повел вампира куда-то вперед, где загорелись парные огни. Светильники, с виду, едва ли не старше Бэльфегора, установленные на камнях, давали мало света. Но достаточно, чтобы очертить окружающих бликами.
Атрей был в точно таком же, как и у него, кимоно, только черном. По ту сторону светильников стоял Тенгри. Он улыбался, как старый, очень хитрый и умный кот, умеющий прикидываться кем угодно ради сметаны. И подманивать глупых молодых птенчиков. Он держал в руках свиток, не бумажный, а шелковый, по которому змеились значки катаканы. Но шаман не заглядывал в текст – держал, видимо, потому что такова традиция.
–Тридцать три верховных темных шамана собраны здесь сегодня с одной целью – смотреть, слушать и запоминать – произнес он – Так же, они будут свидетельствовать. Коллеги, перед нами двое, что хотят влиться в нашу судьбу, соединив собственные. Известны ли кому-то из присутствующих причины, могущие воспрепятствовать этому?
–Супруг-хаку – вампир – хрипло каркнул кто-то из угла
–Это нигде не запрещено – немедленно парировал Атрей
–Куро – не высший – донеслось из другого угла
–Это так же не помеха для заключения брака
–Хаку – работает с врагами
–Он шпион
–Докажи!
–И не подумаю.
–Хаку не может быть шаманом – проскрипел ей-то очень старый голос. Старый, и, как показалось, вампиру – пыльный.
–Хаку не знает наших ритуалов, и не может их понять. Он не может войти в ашурран. А раз так, то и женится, не может.
–Он может – отозвался Атрей тихо, и, на первый взгляд, без эмоционально
–Он может, и для этого ему не обязательно быть шаманом. Для вампира есть магия крови. Ашурран допускает это.
Пыльный голос издал очень странный звук – скрипучий и противный. Лишь погодя Бэльфегор догадался, что это был смешок.
–Когда-то и я имел супруга – каинита – произнес он – Только через двадцать лет его пришлось убить.
Атрей не переспросил, и ничего не ответил. Камень, брошенный в его огород, так и остался валяться без внимания.
–Еще причины будут? – воспользовавшись паузой, спросил Тенгри – Нет? Да будет так. Дайте руки, дети.
Дети, не сговариваясь, протянули разные – потому что ни один, ни второй, не пожелали отпускать друг друга. Романтика здесь была не причем. Просто – так было безопаснее. Вампир чувствовал ток крови, бегущей по венам человека. Сладкой крови. Во рту аж запылало от одного воспоминания. Кровь Атрея он полагал самым замечательным лакомством – этот человек вел здоровый образ жизни, и кровь у него была здоровая. А еще он просто был Атреем, за которого вампир собирался выйти замуж, даже не узнав его фамилии… Каждый их вечер (вернее, ночь) кончались тем, что Атрей кормил его. Понемногу, все-таки, Бэльфегор знал меру. От пары глотков человеку ничего не будет. А для него такой десерт пуще оргазма.
Тенгри достал из-за пояса нож – самый обычный, ни в одном месте не пафосный предмет. Он не был древним, он не был красивым, и не был извлечен из драгоценного ларца. Он даже магическим не был – он был рабочим. Одним движением, легким и скользящим, шаман рассек кожу на обеих руках – сначала сына, потом вампира – у запястий. Атрей торопливо сжал кулак, выдавливая темно-красную жидкость наружу. Первые капли упали на камень, почти сразу застывая. Бэльфегор как в замедленной съемке наблюдал, как первая капля его вампирской крови срывается с руки, летит вниз – бесконечно долго – и, наконец, достигает поверхности камня. Смешивается с кровью сектанта, так же застывая.
–Все здесь собравшиеся – свидетели того, что вы связаны – все так же, без тени пафоса, продолжил Тенгри – Все здесь знают, какие обязанности вы взяли на себя. Мы подтверждаем ваш брак.
Собравшиеся невнятно, и совершенно неодобрительно зашумели – неохотно, но вынужденно. Да. Подтверждаем.
Атрей едва ощутимо сжал вампирские пальцы. Не расслабляйся, мол, еще не все. Они пошли на выход, и Бэл откровенно не понимал, почему нужно так нервничать. Вроде бы, уже все закончилось?..
Двери медленно открылись, и солнечный свет на миг ослепил, а потом глаза притерпелись. Они вышли из синто, все так же, держась друг за друга, и двери бесшумно захлопнулись. Только после этого сектант расслабился.
–Все – шепотом выдохнул он.
–Можно?.. – вампир просительно скосил глаза на порезанную руку
–А? Да. Держи. – сектант подал ему свободную конечность, и Ли Кард жадно заработал языком, слизывая уже немного присохшую кровь. Досталось ему всего ничего – порез был неглубоким. Руку (свою, а не порезанную), видимо, Тенгри набил неплохо.
–Почему ты так нервничал?
–Потому что они могли придумать что-то, чего я не могу предвидеть. – сайентолог пошел вперед, все через тот же сад, и Бэльфегор поспешил следом. Никакого ощущения изменения в их жизни он пока не чувствовал. Что женился, что радио слушал…
–Почему?
–Потому что они – высшие шаманы, политиканы почище ИПЭ-шных. И ни я, ни ты им не нравимся.
–А что нужно сделать, чтобы понравится?
–Желательно само-ликвидироваться.
–Что-то меня не вдохновляет…
–Знаю. Меня тоже – Атрей отодвинул дверь в сторону, пропуская вампира первым, и заходя следом. Здесь, в доме, запах глицинии был, кажется, еще сильнее…
–Теперь я расскажу тебе об ашурране – сектант устроился, поджав под себя ноги. Он привык так сидеть, и ему было удобно. Бэл огляделся, прикидывая, как устроится удобнее всего ему – может, на стену влезть?.. Сектант терпеливо ждал. Вампир уже подобрал было полу длинного кимоно, но внезапно передумал, и спросил:
–А если я рядом улягусь – ничего?
–Пожалуйста – Атрей сделал приглашающий жест – Если ты еще не уяснил, то я твой муж. И мы можем вести себя соответственно.
–Ты ведь так и не сказал, нравится тебе подобное, или нет – Бэльфегор устроился на татами, свернувшись вокруг человека. Его тепло успокаивало.
–Я готов слушать.
–Слушать, и запоминать, потому что повторить дважды я не смогу – Атрей был очень серьезен – До конца дня я и ты еще можем находиться в доме отца – закон не запрещает этого. Предполагается, что в это время проходит свадебное празднование. Но на ночь мы должны будем уйти в свой – там, где будет собираться новый ашурран.
–И что?
–То, что Тенгри за годы своей жизни, защитил свое жилище многими ритуалами и заклинаниями, всем, в общем, что смогло пригодиться. Он очень любит жить, мой отец. А дом, в который нам предстоит уйти – построен совсем недавно. Таков закон.
–Понял. Не беспокойся. Если кто-то придет этой ночью – я убью его для тебя.
–Спасибо.
–Это не та благодарность, какой бы я хотел.
–Рад, что ты говоришь об этом, и не ждешь, когда я сам догадаюсь. Но все же, не мог бы ты озвучить? Я по-прежнему не совсем понимаю такие вещи.
–Просто поцелуй меня, и продолжай.
…На ветке глицинии заливисто распевала маленькая желтая птичка…
Теперь мир уменьшился до невероятных размеров. Центром мира был футон, вернее, несколько меховых одеял и татами, засланная мягким льном. Окруженное защитным контуром, место было сравнительно безопасным. Рядом с центром мира были прилегающие территории – столик, плетеная скамеечка, окно, всегда закрытое. Дальше шли сопредельные государства – ванная и кухня.
Бэльфегор уже понял, что разговор об опасности, ведшийся в самом начале его семейной жизни – отнюдь не параноидальный лепет. Он сам уже несколько раз спасался из ловушек, благодаря тому, что он – вампир. И еще благодаря тому, что его муж знал, где его искать в случае чего.
Рассчитывать приходилось только на себя. Их ведь было только двое. Ашурран – семейная группа, людей, связанных не только и не столько по крови, сколько магическими связями. Это объединение, подобное клану, только меньше и сплоченнее. Не обремененное ненужными традициями, и всякими там гербами и гимнами. Это просто те, кто может позволить себе роскошь подставить свою спину другому члену ашуррана и быть уверенным, что это пройдет для него безболезненно.
Тридцать три верховных шамана – и это только те, о которых вампир знал, кто был на церемонии бракосочетания – и их ашурраны, каждый не менее десятка. Атрей говорил, что встречал ашурран в сорок два человека. Строгих критериев не было. Так что, и точного числа противников они не знали.
Вот такой вот романтический медовый месяц – держать постоянно ушки на макушке, и жить, как на войне. Сектант сказал – если продержатся, по истечении времени их оставят в покое – не навсегда, ясное дело. Просто поймут, что с наскока не взять, и начнут придумывать стратеги уничтожения. Это время можно будет использовать на создание защиты – барьеров, например, или поиска новых людей в ашурран. Бэльфегор, наблюдая это, часто думал, что у них есть все шансы войти в историю темного шаманизма, как самый малочисленный из них. Всего двое: потому что ни он сам, ни Атрей, не хотели еще кого-то. Одиночки до мозга костей, они бы долго проверяли каждого, кто только попадется. Впрочем, кажется, сектант был бы не прочь взять к себе Ирфольте – как тяжелую магическую артиллерию. С ним, конечно, будет очень много мороки, но каков был бы эффект…
