Текст книги "Что-то кроме магии (СИ)"

Автор книги: Akana again

сообщить о нарушении

Текущая страница: 51 (всего у книги 87 страниц)

– В том, что он не тот, за кого себя выдает.

Директор насмешливо посмотрел на подчиненного поверх очков.

– С такой оголтелой подозрительностью вам самое место в Аврорате, Северус. И кто же он, по вашему мнению?

– Не знаю, – неохотно признался Снейп.

– Не далее как час назад я долго беседовал с ним. Между делом упомянул о людях и вещах, которые были известны только нам двоим… – Дамблдор многозначительно умолк, а затем продолжил: – Грюм показал свою полную осведомленность. Мне ни на чем не удалось подловить его.

– Но мой вопрос о выдуманном человеке!

– Аластор редко действует по готовым шаблонам, – покачал головой директор. – Думаю, именно поэтому он и жив до сих пор… Ну хорошо, предположим, что вы правы, и под личиной Грюма в Хогвартс проник кто-то другой. Его цель?

– Поттер, – без колебаний ответил Снейп. – Наша – уже не новая, – знаменитость. Именно он из года в год привлекает в школу самых нежелательных визитеров.

– Идите спать, Северус, – Дамблдор устало подпер щеку кулаком. – Такими темпами вы скоро приметесь обвинять Гарри в зимних метелях и летнем зное.

– Помяните мое слово, без Поттера не обойдется, – проворчал декан.

На следующий день Кубок Огня, вслед за тремя чемпионами от трех школ, выбрал, ко всеобщему изумлению, четвертого чемпиона – Гарри Поттера.

Глава 84. Собкор «Придиры»

Это утро началось для Ксенофилиуса Лавгуда с хороших новостей. Розница «Придиры» разошлась за час – впервые за все годы существования журнала. О причинах успеха гадать не приходилось: уже третий месяц издание публиковало главы из «Истории магической Британии в хрониках и мемуарах» Квиринуса Квиррелла. Скандальная вступительная статья автора, уникальные документы, легкий слог и парадоксальные выводы привели к тому, что сначала лондонские, а затем и провинциальные волшебники взахлеб бросились читать историю собственного мира, ранее известную им лишь по скучным и предвзятым трудам Батильды Бэгшот.

Определенно, в декабре следует увеличить тираж вдвое. И, пожалуй, стоит поднять розничную цену – не резко, но ощутимо. Так, чтобы стала видна вся выгода подписки.

Лавгуд полистал записную книжку, куда вносил идеи насчет любимого бумажного детища. Новая концепция обложки... Иллюстрации... Карикатуры! Вот о чем он сегодня поговорит с Квиринусом. Художнический талант историка уступал литературному, но сатирический взгляд и точная кисть имелись, а Министерство предоставляло широкое поле для упражнений в насмешке.

Накануне Квиррелл пригласил друга-издателя в гости, обещая познакомить с «одним потрясающим старым чудаком». Лавгуд охотно принял приглашение, несмотря на то, что недолюбливал Лютный переулок из-за темных подворотен и зловещей репутации. Впрочем, выбеленная первым снегом, в солнечный полдень середины декабря эта часть магического Лондона выглядела мирно и приветливо.

Едва переступив порог квартиры Блэка, Лавгуд пожалел, что не взял с собой Луну. Ей бы наверняка пришлась по душе гостиная, где вещи сами выбирают себе место, оказываясь тем не менее под рукой хозяина в нужное время.

Под стать жилищу был и хозяин. Мариус настолько очаровал журналиста, что тот предложил ему стать героем одной из публикаций.

– Благодаря вам я понял, чего не хватает «Придире», – признался Лавгуд. – Рассказов о людях! Человеку всегда интересны дела ближнего своего, и если умеючи преподнести... Решено, мистер Блэк: прошу вас назначить время для интервью. Им мы откроем нашу новую рубрику.

– Я почти всегда дома, приходите, когда угодно, – не стал отказываться старик. – Что же, и фотографическую карточку сделаете?

– На всю страницу! И еще несколько интерьерных снимков... Не возражаете?

Блэк не только не возражал, но пообещал ради такого случая «продемонстрировать почтеннейшей публике несколько презанятнейших вещиц».

Уладив дело с Мариусом, Лавгуд принялся обсуждать с Квирреллом текущие журнальные дела. Квиринус согласился попробовать себя в карикатуре, тем более что «Ежедневный Пророк» в каждом номере публиковал парадные фото высших министерских чинов. «Придира» противопоставит надутой важности едкую иронию!

– Но вот в фоторепортаже с открытия Турнира Трех Волшебников «Пророк» нас обошел, – вздохнул Лавгуд. – Эх, не успеваю я в одиночку!

Квиринус ничего не ответил. Он смотрел куда-то мимо Ксенофилиуса, сосредоточенно почесывая кончик носа. Лавгуд, еще со школы знакомый с привычкой приятеля, помалкивал, зная, что за чесанием обычно следовала хорошая идея.

– А что если в Хогвартсе у «Придиры» появится постоянный представитель?

– Собственный корреспондент? И кто же это будет?

– Тот, кто по части пронырливости и наглости превосходит Риту Скитер, – Квиррелл весело посмотрел на ничего не понимающего Лавгуда. – Впервые в истории магловской и магической прессы сотрудником журнала станет полтергейст!

Ксенофилиус расхохотался.

– Пивз?! Гениально! Но как ты его уговоришь?

– Я знаю к нему подходы, это не такая уж большая сложность. Вопрос с фотокамерой меня беспокоит куда сильнее. Твой громоздкий аппарат для него не годится, нужно что-то поменьше, полегче и попроще.

Издатель помрачнел, проблема действительно была серьезной. В магическом мире фотокамеры не выпускались; аппаратами и фотопленкой, закупленной у маглов, торговал единственный магазин в Косой аллее, и цены там кусались. К тому же, будь Лавгуд лучше знаком с магловским миром, он непременно заметил бы, что фотолавка предлагает давно устаревшую технику.

Тем временем Блэк, присутствовавший при беседе, встал и, не говоря ни слова, ушел к себе. Друзья не обратили внимания на маневры старика, а спустя несколько минут он вернулся в столовую, неся в руках небольшую картонную коробку. Вид у Мариуса был заговорщицкий.

– У вашего Пивза будет камера, за которой в свое время тщетно охотились разведки трех государств, – торжественно сообщил он. – Немецкая штучка! С войны храню.

С этими словами он выложил на стол из коробки толстую плитку шоколада. Яркая обертка, на торце серебрится фольга...

Лавгуд смущенно откашлялся.

– Не спешите с выводами, – разгадал скепсис гостя Блэк. – Как говорили его создатели, айн, цвай, драй!

Мариус провел пальцем по фольге, и обертка в центре «плитки» разошлась, выпуская крохотный объектив.

– Бесшумная, может снимать почти в полной темноте, увеличивает объект в десять раз, кассета микропленки рассчитана на сто кадров! Правда, кассета у меня только одна, – развел руками Блэк.

Квиррелл первым закрыл приоткрывшийся от удивления рот. Затем вновь открыл, чтобы изумленно выдохнуть:

– Откуда она у вас?

– Можно сказать, трофей. Весной сорок пятого занесло меня в Берлин... – Мариус мечтательно улыбнулся каким-то своим воспоминаниям.

– Ну ничего ж себе! – вышел из восторженного ступора Лавгуд. – Мистер Блэк, да вы просто находка!

– Полно вам, мистер Лавгуд! Живу долго, видел много... Правда, понял за это время намного меньше, чем хотелось бы. Вот лучше послушайте и посмотрите, как управляться с камерой.

Устройство оказалось несложным, и несколько минут спустя Квиринус сделал первый кадр.

– Бережнее расходуйте, – предупредил Блэк.

– Должна же быть и от магии какая-то польза, – заметил Лавгуд, доставая волшебную палочку. – Джеминио! Вот, на некоторое время проблема с запасной пленкой решена.

* * *

Сушеные златоглазки, горец птичий, водоросли, пиявки, рог двурога, шкурка бумсланга. Все компоненты, за исключением двух последних, продаются в любой аптеке, хоть в Косом, хоть в Лютном. Два последних тоже продаются, но под заказ, только в одном месте, и ждать товар приходится по месяцу, а то и дольше. Не говоря уже о стоимости рога и шкурки. Вывод? Очевидный, как бездарность Поттера: тот, кто скрывается под личиной Грюма, не может ждать и не хочет связываться с аптекарем, потому что это лишний свидетель. Оттого и пытался залезть в лабораторию. Запасы рога, видимо, у него имелись, в отличие от шкурки.

Гора свитков на столе настойчиво напоминала о непроверенных контрольных, но слизеринского декана сейчас не интересовали текущие дела. Он чувствовал себя охотником, ставшим на след опасного и хитрого зверя.

Дамблдору нужны доказательства. Пойманный с поличным псевдо-Грюм его устроит? Сесть в засаду среди колб и пробирок декан, к сожалению, не может. А заманить вора в ловушку может. Настоящий Грозный Глаз весьма умен и всегда начеку. Вот и проверим, в полной ли мере перенял эти качества неизвестный проходимец.

Шкуры взрослого бумсланга хватает на галлон Оборотного. Если допустить, что наш якобы-Аластор держит в своей фляжке зелье и вынужденно отхлебывает один раз в час... бр-р-р, должно быть, редкостная дрянь на вкус. Фляжка, кажется, пинтовая... Для поддержания чужого облика требуется не менее четверти пинты... Погрузившись в расчеты, Снейп не сразу услышал, что его зовут из камина.

– Северус! Э-эй! Спишь уже, что ли? – допытывался дымоход голосом Трелони. – У меня дело к тебе... Я спускаюсь?

– Падай, – Снейп порадовался про себя, что не успел еще переодеться в пижаму. Впрочем, и Сивилла вылезла из каминного зева в дорожной мантии.

– Пивза позови, а? Квиринус попросил передать ему вот эту штуковину.

Ученические свитки примяла увесистая плитка шоколада.

– Твой муж решил его сладким подкармливать?

– Я тоже не сразу догадалась, – довольная Сивилла уселась в кресло напротив. – Посмотри внимательнее. Да убери ты палочку! Так ничего не увидишь. Пощупай, понюхай... – она хихикнула. – Надкуси!

Скептически хмыкнув, Снейп взял плитку, повертел в руках. Он не разбирался в кондитерских марках, да и надписи на обертке были сделаны не по-английски. Принюхался: шоколадом не пахло.

– Что это?

– Фотокамера! – Трелони повторила движения Мариуса. На Северуса уставился круглый глаз объектива. – Квиринус с Лавгудом хотят сделать Пивза сотрудником «Придиры».

– Кем-кем? – пятна изморози на стене обозначили силуэт слизеринского призрака. Мгновением позже возник он сам и тут же скользнул к столу. – Что вы такое задумали?

– Новое занятие для духа хаоса, – ответил Снейп, – ручаюсь, так он еще не развлекался. Буйная фантазия дражайшего сэра Штопаного решила дать Пивзу возможность делать моментальные картины... подглядывая за нами. Тиражи журнала взлетят до небес, пока кому-нибудь не надоест и он не отберет у полтергейста аппарат.

– Увы, я не смогу это сделать, – заметил Барон. – Но картины все же лучше, чем слабительное для великанских лошадей.

– Как знать... – декана одолевали сомнения. – Кстати, где он? Пивз! Пи-и-вз!

– И незачем так орать, – донеслось с верхушки дальнего шкафа. – Я и в первый раз прекрасно слышал. О, шоколадка!

Пивз спикировал прямиком на стол, протягивая к камере пятерню, но Снейп успел перехватить ее.

– Это не шоколад, а кое-что поинтересней.

Наученная Квирреллом, Сивилла расписала Пивзу все прелести тайной съемки, не забыв упомянуть и о персональном портрете на целую страницу, и о возможных гонорарах.

– Что, прямо настоящий портрет? – недоверчиво переспросил шумный дух. – Такой, какой сам захочу?

– Именно так!

– И как ты сказала – фотограбить? Фотографить? – могу кого угодно?

– Фо-то-гра-фи-ро-вать, – терпеливо поправила его Трелони. – Да, кого угодно. И участников Турнира Трех Волшебников – в первую очередь.

– Йе-х-ху! – полтергейст с камерой в руках взмыл под потолок, перекувырнулся там несколько раз и, наведя объектив на Барона, щелкнул затвором. – А как потом смотреть, что получится?

– Лавгуд мне все рассказал. Нужны особые зелья, Модифицирующее, Проявительное и Закрепляющее. Тогда можно брать обычную бумагу. Я захватила образцы, – Сивилла выудила из кармана три флакона. Северус, ты поможешь?

– А вот эту гору писанины ты за меня разгребать станешь? – проворчал Северус.

– Зато я могу копировать пленку, – лучезарно улыбнулась Сивилла. – А ее много понадобится!

К улыбкам прорицательницы Снейп был равнодушен. Но если направить фотопронырливость полтергейста в нужную сторону...

– Ладно, пошли в лабораторию.

Проявительное зелье по составу оказалось еще проще Антибородавочного. Хоть бери да вставляй в учебники первого курса. Для Модифицирующего и Закрепляющего потребовалось заменить всего два ингредиента. Несколько несложных манипуляций – и на бумажных листах проявились веселые лица Квиррелла и Лавгуда, а вслед за ними слегка смазанный белый абрис Кровавого Барона.

– Ну вот, а я собирался свой любимый желтый камзол надеть, – огорчился Пивз. – Что же получается: как ни старайся, а они так и останутся не разноцветными?

– Боюсь, что да. Разве что кто-нибудь в ближайшее время придумает состав, который сумеет сохранить цвета на снимках.

Сивилла и Пивз, не сговариваясь, с надеждой уставились на него. Снейп протестующе поднял ладонь:

– У меня и без того дел по горло! Пусь Лавгуд ищет другого зельевара для своего журнала.

Черно-белые перспективы если и уменьшили энтузиазм полтергейста, то совсем ненамного. На следующий день он с самого утра взялся за камеру, в полной мере используя ее бесшумность, скорость и компактность.

* * *

– ...Это фотокамера! У Пивза!

Восторженный вопль гриффиндорца Колина Криви разбил напряженную тишину урока.

– Пять баллов с Гриффиндора за шум на уроке, – Снейп сделал вид, что не замечает пристроившегося на стене Пивза. – Полтергейст выполняет важное поручение, не отвлекайтесь.

– Профессор Снейп, можно вопрос? – потеря баллов, кажется, ничуть не огорчила Криви.

– Слушаю.

– У него зеркалка? А объектив сменный? С какой пленкой работает? Пользуется обычным Проявляющим, да?

В глазах мальчишки горел огонь неукротимого любопытства.

– Вам знаком состав Проявляющего?

Колин незамедлительно выпалил рецепт и способ приготовления. К неослабевающему интересу добавилось чистое удовольствие знания. С таким студентом можно горы свернуть...

– Криви, как вы полагаете, что именно в составе зелья влияет на цвет изображения? Почему оно выходит черно-белым, а не цветным?

Школьник молчал. Он не выглядел подавленным или испуганным – он думал. И собирался во что бы то ни стало найти ответ.

– Получите пятьдесят баллов, если определите, что влияет на цветность, – Снейп обвел взглядом сидящих. – Желающие принести по десять баллов своему факультету могут присоединиться к исследованию, которое я предложил мистеру Криви.

Найдутся ли добровольцы или нет, но азарта у Колина явно прибавилось. Несмотря на дополнительную задачу, он, как обычно, успешно сварил зелье, которое изучали на уроке. А потом, нахально заступив учителю дорогу, выложил ему свои первые соображения насчет того, какой ингредиент отвечает за цветность.

А ведь пришлось попотеть, чтобы доказать мальчишке ошибочность его выкладок, признавался сам себе учитель, покидая класс. Рассуждения у него, конечно, пока младенческие, но зародыш истины в них определенно есть. Он способен далеко пойти, этот Криви. Как жаль, что он гриффиндорец! И дважды жаль, что его фамилия не Поттер.

Хотя чего ожидать от «нашей знаменитости» при такой наследственности: Джеймса, помнится, интересовал исключительно квиддич, а Лили... увы, она тоже не отличалась жаждой знаний.

Мысль о Лили отозвалась привычной болью. С годами она притупилась, но отступать не спешила.

С недавних пор Северус начал замечать, что любимый образ в его сознании раздваивается. Семнадцатилетняя рыжеволосая девушка уходила все дальше в прошлое, становясь заурядным человеком со своими достоинствами и недостатками, тогда как золотисто-белый очерк лежащего тела на полу в разрушенном доме горел перед мысленным взором по-прежнему ярко. Вместе с живой Лили остались обиды, непонимание, упреки. Мертвая Лили, отдавая ему свой последний свет, сама становилась воплощенным светом. Быть может, именно его отсвет он надеялся увидеть в глазах ее сына? Надеялся и понимал, что это абсолютно невозможно и бесконечно глупо, что мальчишка унаследовал зеленую прямоту взгляда живой Лили, а не мертвой, той самой, которая не приняла оправданий, не простила, и не простит уже никогда...

Топот легких ног за спиной, запыхавшаяся скороговорка:

– Профессор Снейп, а если попробовать пыльцу не ночных бабочек, а дневных, она же красочная, а не серо-коричневая!

Спасибо тебе, Колин Криви. Пусть даже ты никогда об этом и не узнаешь.

Глава 85. Любой ценой

– Профессор Снейп, не могли бы вы задержаться на несколько минут?

Не мог бы, уже готов был сказать он. Еженедельные собрания в учительской и без того воруют недопустимо много его времени. Но взглянув на просящую, передумал. Из любопытства.

Преподаватель магловедения Чарити Бербидж за все четыре года работы в Хогвартсе в общении с ним ограничивалась лишь «здравствуйте» и «до свидания». Неопределенного возраста, с мелкими, невыразительными чертами лица, жидкие волосы мышиного цвета собраны в узел на затылке. Вспомнилось, как когда-то отзывался о ней Квиринус: «Она с таким жаром проповедует постулат «маглы – тоже люди», что невольно тянет в этом усомниться».

– Профессор Снейп, я собираю подписи под обращением к директору, – видя, что собеседник настроен ее слушать, начала Бербидж. – Речь идет о том, чтобы перевести магловедение из факультативных предметов в обязательные.

– Зачем?

– Вот, почитайте, тут все подробно изложено, – засуетилась преподавательница, протягивая ему исписанный лист бумаги. – Деканы МакГонагалл и Спраут уже поставили свои подписи, другие преподаватели тоже.

– Вы не в состоянии устно объяснить суть своего предложения? – вежливо удивился слизеринский декан.

– Хорошо, я объясню, – на бледных щеках женщины проступили красные пятна. – Я считаю, что все без исключения учащиеся, вне зависимости от статуса крови, обязаны хорошо знать и уважать магловский мир. Маглы – такие же люди, как и мы!

– Да что вы говорите! Позвольте осведомиться: вы сами сделали это грандиозное открытие или вам кто-то подсказал?

– Вы неудачно шутите, профессор. К счастью, я не одинока в своем мнении. Сразу видно, что вы не читали трудов историка Квиррелла!

На стол между спорщиками упал свежий номер «Придиры».

– Прискорбно, что вы не интересуетесь ничем из того, что выходит за рамки ваших зелий!

Снейп пролистал журнал, остановившись на «Истории магической Британии».

– Вы об этом, профессор Бербидж?

– Именно! Мистер Квиррелл приводит неопровержимые доказательства того, что маглы имеют такое же право на уважение, как и волшебники!

– Таков ваш главный и единственный вывод?

– Но вы-то и его не сможете сделать, потому что не читали!

– Отчего же, читал. И, судя по всему, внимательнее вас. Квиринус Квиррелл утверждает тождество истории, мировоззрения и философии, которое на протяжении веков складывалось у наших предков. Вы же своей петицией провозглашаете их разделение. Более того, ставите маглов на более низкую ступень развития по сравнению с волшебниками, утверждая, что они «тоже люди».

– В-вы... вы... вы извратили мои слова!

– Ничуть, – Северус захлопнул журнал и толчком отправил его по столу к оппонентке. – Это вы извратили суть теории, о которой прочитали. Иначе требовали бы не обязательного магловедения, а объединения его с курсом истории магии, который читает профессор Биннс, в курс всеобщей истории человечества. Советую впредь внимательнее изучать литературу по своему предмету.

– Вы не смеете меня отчитывать! – возмутилась Бербидж. – Я вам не школьница!

– К сожалению. Будь вы школьницей, оставалась бы надежда заменить фанатизм здравым смыслом.

– Да, странно ожидать чего-то иного от циничной и высокомерной с... – она вовремя опомнилась: – от высокомерного и циничного слизеринца! Обойдемся и без вашей подписи!

– Благодарю за комплимент, профессор, – усмехнулся Снейп вслед гордо удаляющейся спине.

* * *

Вечером за ужином у Квирреллов Северус пересказал диалог с преподавательницей магловедения.

– Короче говоря, фанатичные поклонницы – это не то, с чем я хотел бы тебя поздравить.

– Она мне писала, – вздохнул Квиринус. – Высказывала примерно те же соображения, что и тебе. Честное слово, по мне уж лучше угрозы расправы, чем восторженный фанатизм.

– Угрозы? – насторожился Снейп.

– Северус, ну хоть ты ему скажи! – вклинилась в разговор Сивилла. – В него ведь уже тухлыми яйцами кидали, а он как ходил в одиночку, так и ходит, даже меня с собой не берет!

– Не хватало, чтобы и в тебя тухлятиной бросались!

– Так, давай с самого начала и в подробностях, – сердито потребовал Северус. – Почему я до сих пор ничего не знаю?!

Как и следовало ожидать, публикации в «Придире» глав из «Истории», а также серия политических карикатур далеко не у всех вызвали восторг. Разгневанные представители древних чистокровных семейств подкарауливали издателя и его сотрудника у дверей типографии, чтобы осЫпать бранью и упреками. Потом кто-то попытался поджечь мантию Квиринуса, но Лавгуд вовремя погасил огонь. А на днях какой-то мальчишка, догнав историка в Косом переулке, швырнул в него два протухших куриных яйца. Квиррелла такие случаи лишь подзадоривали, а Сивилла всерьез тревожилась, опасаясь, что за яйцами могут последовать Непростительные, которым сквиб не в состоянии противопоставить даже слабого «Протего».

Снейп разделял ее беспокойство. Лишенный магии, Квиринус стал уязвимей младенца, но продолжал упрямо лезть на рожон. Отдавая должное смелости и упорству друга, Северус ломал голову над тем, как понадежнее обезопасить его. Задумавшись, он не сразу заметил, что Квиринус пытается рассказать ему о странном происшествии с Сивиллой.

– Погоди, что-то я упустил нить... в нее тоже чем-то запустили?

– Давай лучше я расскажу, – потребовала Трелони. Она умудрялась одновременно говорить, разливать по чашкам чай и следить, чтобы скворец, вольно прыгавший по столу, ничего не опрокинул. – Значит, зашла я сегодня к Фортескью за миндальным тортом, как обычно. За прилавком был сам Флориан. Он меня знает, ну и поздоровался, мол, доброе утро, мисс Трелони. А рядом какой-то господин стоял. Ничего так из себя, симпатичный, – Квиринус поморщился, и Сивилла это заметила. – Ну зачем мне врать, Райни? Его только глаза портят: слишком холодные и злые. А в остальном мистер Малфой очень хорош собой.

Снейп поперхнулся чаем.

– Малфой?!

– Да, он так представился, – Трелони заботливо похлопала его по спине. – Сказал, что чрезвычайно рад познакомиться с преподавательницей предмета, который его сын считает самым интересным в школе. Заливался соловьем, наговорил кучу банальностей насчет счастливой встречи, женского очарования, манящего ореола таинственности, который, по его мнению, свойствен прорицательницам... Кончил тем, что пригласил меня на ужин.

– И ты?

– Отказалась, разумеется, – пожала плечами Сивилла. – Меня никогда не привлекали богатенькие красавчики.

– Северус, зачем ему это? – спросил Квиринус.

– Хотел бы я думать, что он просто решил приволокнуться за молодой учительницей... Но это же Малфой, у него никогда не бывает «просто».

– Ничего не понимаю, – помотал головой Квиррелл.

– Я пока тоже... – Снейп задумчиво смотрел на Трелони, невозмутимо разрезавшую торт. – Сивилла, твое прошлогоднее пророчество, кроме Поттера, никто не слышал?

– Нет, только он один. А при чем здесь пророчество?

– При том, что Малфой панически боится возвращения Темного Лорда. И он знает, что именно ты предрекла Лорду встречу с рожденным на исходе седьмого месяца.

– Откуда? – почти хором спросили супруги.

– У Малфоя хорошие связи в Министерстве. И не только там. Наверняка встреча в кондитерской была не случайной... Ты в последние дни не замечала слежки за домом?

– Нет, вроде бы... То есть я правильно сделала, что отказала ему?

Снейп кивнул.

– Вам обоим теперь надо быть очень осторожными. Избегать глухих переулков, чаще оглядываться. Сивилла, держи постоянно наготове палочку. И, прости, Квиринус, но пока твоей жене безопаснее ночевать в Хогвартсе.

– Понимаю, – нахмурился Квиррелл. – И как долго это продлится?

– До тех пор, пока я не переговорю с Малфоем и не выясню, чего он добивается, – Северус бросил быстрый взгляд в окно, точно уже увидел там Люциуса. – Мне пора в замок. Могу проводить Сивиллу, если ты не возражаешь.

Доставив притихшую прорицательницу к дверям Хогвартса и убедившись, что она вошла внутрь, Снейп задержался на школьном дворе.

Тишина... Какая она здесь редкая гостья! Воздух застыл в безветрии, черные шпили башен тянутся к звездам, которые сегодня кажутся особенно яркими. Даже снег под ногами старается скрипеть не так громко, как днем.

Замок спал, только два окна все еще тихо светились: Дамблдор бодрствовал в своем кабинете.

С удовольствием вдыхая морозную свежесть, Северус неторопливо шел к озеру, темному зеркалу в белой раме берегов. Посреди него смутно угадывался силуэт огромного корабля Дурмстранга, на котором по случаю позднего часа были погашены все огни.

У воды почему-то думалось особенно хорошо.

Зачем же все-таки Люциусу понадобилась Сивилла? И почему он действовал, не таясь, под своим именем? Очевидно, не сомневался, что оно, а также блестящая наружность произведут неотразимое впечатление на бедную дурочку, он заморочит ей голову и добьется нового пророчества. Старшекурсницы, во всяком случае, вслух восхищались такими, как Малфой-старший. А Сивилла... Не так давно она в глазах слизеринского декана выглядела всего лишь школьницей-переростком. Разительные перемены произошли с ней после того, как с Квиринусом случилась беда. Так что Малфой опоздал со своими ухаживаниями минимум на два года... И он, не будучи дураком, скоро это поймет и может предпринять более решительные действия.

Когда-то Люциус пригласил бывшего школьного товарища на обед в приватной обстановке. Пришло время ответного приглашения. К счастью, доступ в школьную совятню для преподавателей был открыт в любое время суток.

* * *

За год, прошедший с их совместной трапезы, обстановка отдельного кабинета в «Дырявом котле» не изменилась. Бархат, черное дерево, начищенная бронза, накрахмаленная белоснежная скатерть располагали к утонченному и щедрому празднику если уж не души, то хотя бы желудка. Но Снейп жестом отказался от протянутого меню и отослал трактирного слугу прочь: пусть гость утоляет голод у себя дома. Его сюда не за тем позвали.

Малфой удивленно поднял брови, когда вместо ожидаемого изобилия увидел голый стол и мрачную черную фигуру. Он еще надеялся, что пригласивший разыграет шутку в духе директора Хогвартса, когда посуда и снедь появлялись, стоило заложить за ворот салфетку, но и салфетки не нашлось на пустынной белой поверхности.

Любезное выражение на лице гостя сменилось пренебрежительным. Он сел на полагающийся ему стул и поднял на бывшего школьного товарища холодные прозрачно-серые глаза.

– Приглашение на обед без обеда? С твоим чувством юмора определенно творится что-то неладное.

– Зачем ты пытаешься познакомиться с Трелони? – пропустив мимо ушей язвительную фразу, спросил Снейп.

Малфой снисходительно усмехнулся.

– У мужчины в расцвете лет существуют определенные потребности. Боюсь, тебе этого не понять.

– И среди всех дам и девиц магического Лондона именно Трелони очаровала тебя настолько, что ты подстерег ее в кондитерской?

– Встреча произошла совершенно случайно, – вскинул подбородок Люциус. – Я часто бываю у Фортескью.

– Неужели? – разыграл изумление Северус. – Но не ты ли как-то отзывался о его заведении, как о лавчонке для нищих?

Малфой сделал вид, что собирается встать.

– Мне надоел этот допрос. Если ты намерен шантажировать меня тем, что доложишь обо всем Нарциссе, вынужден огорчить тебя: ничего не выйдет. Мы с ней давно не вмешиваемся в личные дела друг друга.

– В свою очередь, вынужден огорчить и тебя, – вернул ему реплику Снейп. – Мне нет дела до твоих постельных утех. Но я хочу, чтобы ты оставил в покое Трелони.

– А-а, понял! Сам к ней подкатываешься?

Северус не ответил. Чуть склонив набок голову, он разглядывал сидящего напротив с таким видом, будто хотел сказать: «ну и болван же ты!» От этого взгляда скабрезная улыбка постепенно сползла с губ Малфоя. Повисшая пауза начала заметно нервировать его.

– Прошлым летом Трелони сделала еще одно пророчество.

– Пророчество?!

– О нем знают трое: Поттер, Дамблдор и я. Причем мне Трелони сообщила лично, поскольку безгранично доверяет. Единственному во всем Хогвартсе, заметь.

– Что она сказала? – перебил его Малфой.

– Не очень много. Но те несколько слов были довольно содержательны.

Люциус крепко сжал набалдашник трости.

– Хорошо, давай начистоту. Меня действительно интересует пророческий дар Трелони, а не ее прелести. Думаю, ты тоже ощутил, что Метка ожила. Сейчас любая информация о Повелителе дороже золота. Если же речь идет о пророчестве...

– Темный Лорд воспрянет вновь. Его слуга возвращается к нему, – процитировал Снейп.

– Кто может быть этим слугой?

– Дамблдор и я подозреваем одного человека. Ты его тоже знаешь, это Питер Петтигрю.

– Невероятно!

– Судя по нашим меткам, ему удалось разыскать Повелителя. Как думаешь, он уже задался вопросом, отчего на его поиски отправился ничтожный Петтигрю, а не клявшийся в верности Малфой или Снейп? Например, Каркаров сходит с ума от страха при мысли о том, что придется давать отчет Лорду.

– Я тоже, – нехотя признался Люциус. – Снейп, что нам делать?

– Нам? – недобро усмехнулся Снейп. – Нет уж, перед Лордом каждый сам за себя. Я берегу ему мальчишку Поттера, думается, такое подношение стоит помилования. Ну а ты готовь галлеоны... Глядишь, и откупишься.

– Если бы только они, – простонал Малфой. – Семья... сын... я рискую их жизнями!

Снейп нетерпеливо побарабанил пальцами по столу.

– Кстати, о сыне и его безопасности. Он удался весь в тебя, так же заносчив и не сдержан на язык. Один раз его уже побили гриффиндорцы, вторую драку я успел предотвратить. Положа руку на сердце, ничего не имею против того, чтобы с мистера Малфоя-младшего периодически сбивали спесь. Но могу обеспечить ему защиту и покровительство... в обмен на небольшую услугу.

– Ну ты и мерзавец, – Люциус смотрел на него почти с восхищением. – Кто бы мог подумать, как развернется жалкий сопливый полукровка! Какой же услуги ты хочешь?

«Мерзавец» и «сопливый полукровка» были встречены с полным равнодушием.

– Ни под каким видом не мешайся в дела школы и оставь в покое Трелони. В обмен получишь безопасность и высокие баллы для сына и свежую информацию о будущих пророчествах для себя. Как видишь, для мерзавца я достаточно скромен в своих запросах.

– Ладно, пусть будет по-твоему. Надеюсь, Повелитель встретит тебя хорошим «Круцио»! – в сердцах добавил Малфой, с грохотом отодвигая свой стул.

– При встрече напомни ему, – невозмутимо предложил Снейп.

* * *

Этот уголок магического Лондона никогда не спал. С наступлением ночи жизнь из степенного и законопослушного Косого переулка перемещалась под разноцветные фонари и в темные глухие тупики Лютного. Тут торговали любовью, жизнью и смертью, заключали сделки с дьяволом, а после играли с ним в «чет-нечет». С вечера и до утра здесь не бывало случайных прохожих: любого, кто вышагивал, тащился, бежал, крался по отполированной миллионами подошв древней брусчатке, привело в Лютный какое-то дело.