Текст книги "Что-то кроме магии (СИ)"

Автор книги: Akana again

сообщить о нарушении

Текущая страница: 40 (всего у книги 87 страниц)

Глава 64. Новые знакомства

– Тергео.

Чужая злоба черными струйками дыма поднимается над страницами рукописи. Буквы, похожие на змеиные зубы, исчезают без следа под действием очищающего заклинания. Остается только почерк автора... И так страница за страницей. Пометок, продиктованных Волдемортом, больше не должно быть в работе Квиринуса, которой отдано десять лет его жизни.

Палочка действует сама, уже не нуждаясь в словесном сопровождении, давая хозяину время подумать.

Когда ты изо дня в день используешь магию, это становится чем-то естественным и незаметным, подобно способности говорить, двигаться... Но однажды просыпаешься немым или обезноженным. Как с этим жить? И как в твоем присутствии вести себя тому, кто помнит тебя... нормальным?

Тем майским утром Северус в самый последний момент вспомнил, что рукопись, хранившаяся в тайнике, вся исчеркана. Хорошо, что по дороге попалась укромная ниша и все удалось сделать в каких-нибудь четверть часа.

Квиринус радостно схватил свои бумаги, принялся листать... Руки замерли, он поднял на друга смущенный взгляд:

– Спасибо.

– Если потребуется что-то еще... – начал Снейп и не завершил фразы: смущение быстро сменялось досадой.

– Постараюсь обойтись без магии. В экспедиции же как-то выживал без нее.

В сумерках он вместе с родителями вышел из Хогвартса и с их помощью аппарировал в Ньюарк. На прощание попросил отложить все визиты к нему хотя бы на неделю.

Сивиллы хватило на четыре дня. Вернувшись, она сразу отправилась к Помфри – отпаиваться чаем и делиться впечатлениями. Поппи настояла на том, чтобы при ее рассказе присутствовал Северус.

– Он все время молчит. Спрашивают – отвечает что-нибудь односложное или не отвечает вовсе. Мать в слезах, весь дом сердечными каплями пропах. А еще – рисует. Готовое бросает на пол. Потом может по ним пройтись, как по мусору... Я подобрала несколько рисунков.

Черно-белый мир замер в беззвучном крике. Разорванные клыкастые пасти, костлявые лапы когтят истекающие смолой глаза без зрачков... Помфри содрогнулась и отложила листки на стол.

– Как он воспринял твое появление? – спросил Снейп.

– По-моему, сначала разозлился, – призналась Трелони, – потом перестал обращать внимание. Вот родители мне обрадовались: хоть с кем-то можно поговорить по-человечески. Ты к ним заглянешь, Северус?

Он кивнул и снова взялся рассматривать рисунки. В болезненно искаженных линиях, в ломаных контурах все явственнее проступало лицо, в разных положениях, но одно и то же – лицо самого Квиринуса, превращенное в кошмарную карикатуру.

Через несколько дней сова от Квирреллов принесла ему письмо. Одна короткая строчка: «Жду».

* * *

Дамблдор, помнится, советовал смириться с непоправимостью некоторых вещей. Не сразу, но разум согласился со словами более старшего и опытного. Протестовала только совесть. Совесть не желала ничего знать и заставила Северуса признаться во всем: и в былом отвращении, и в ненависти, и в разговоре у зеркала Еиналеж после борьбы с Поттером.

Квиринус не перебивал его. Только раз дернул щекой, узнав, что его предлагали добить. Потом, точно забыв о том, что в комнате он не один, принялся наводить порядок, собирая разбросанные по столу листы бумаги, исчерканные углем.

– А если я сейчас скажу, что с меня хватит, что быть сквибом невыносимо, и попрошу у тебя яду – дашь? – не отрываясь от своего занятия, странно спокойным голосом спросил он.

– Я дам тебе веревку и предложу удавиться в моем присутствии, – устало огрызнулся Снейп. – Подыхать так подыхать, тут деликатничать нечего.

– И ты, наконец, напишешь на плите розового мрамора свою дивную эпитафию! – неожиданно хохотнул Квиринус и кивнул на стопку своих рисунков: – вот мой яд, петля и прочие прелести суицида. Перебивался малеванием в первые дни, когда давило сильнее всего. Сиби утащила несколько картинок, видел? Но сейчас мне не до них: у матери совсем плохо с сердцем, да и отец заметно сдал. Ты мог бы помочь с зельями?

Волшебники, как известно, живут долго и магловскими недугами страдают крайне редко. В госпитале Святого Мунго развели руками и посоветовали обратиться в какой-нибудь кардиоцентр. Трелони также вызвалась помогать, и лето для всех троих пролетело незаметно в перемещениях между Хогвартсом, Лондоном и Ньюарком, в рысканье по магическим и магловским аптекам и в регулярных визитах в «Гринготтс» – единственное место в Лондоне, где меняли галлеоны на фунты стерлингов.

В августе миссис Квиррелл почувствовала себя лучше и вернулась домой. Когда все более или менее утряслось, Квиринус сообщил, что подыскал себе в Лютном отдельное жилье.

* * *

– Блэк? Ты сказал, его фамилия Блэк? – Снейп даже замедлил шаг. Этого оказалось достаточно, чтобы их с Квирреллом начали чувствительно толкать прохожие, которых по случаю воскресного дня в Косом переулке было немало.

– И что с того, что Блэк? Забавный безвредный старикан, – Квиринус потащил друга дальше, по направлению к Лютному. – Сиби с ним подружилась, а тебе достаточно не рычать на него. Он тоже сквиб, но главное – он мой сосед и собеседник, так что придется тебе с ним считаться.

– Меньше всего я намерен считаться с кем-либо из этой семейки! – вскинулся Северус. Одного упоминания знаменитой фамилии было достаточно, чтобы из глубины памяти всплыли самые гадкие картины.

В скверном расположении духа он вслед за Квиринусом поднимался по полутемной лестнице, на которой, как нарочно, сегодня сильнее обычного ощущались запахи горелого и скисшего. Тем страннее было услышать мягкие звуки музыки, доносящиеся откуда-то сверху.

– Кажется, это у Мариуса, – предположил Квиррелл.

И точно: едва он открыл знакомую дверь, как навстречу им поплыла томная мелодия, исполняемая, кажется, целым оркестром. Северус, впервые увидев жилище старого чудака, на какое-то время потерял дар речи. Сам хозяин добавлял экстравагантности своей гостиной, увлеченно вальсируя с Сивиллой Трелони, намотавшей на себя дюжину ярких шарфов и платков.

– Ты куда меня привел? – пробормотал Снейп.

– Здесь спокойно и не скучно, – улыбнулся Квиринус. – Вот тебе и Блэк собственной персоной.

Первой вошедших заметила Сивилла, но танцевать не перестала, а лишь шепнула что-то на ухо своему партнеру. Мариус обернулся, просиял, кивнул вошедшим и, не отпуская даму, легко провел ее к столу, по-прежнему накрытому географической картой. Правда, теперь в центре возвышался не сапог, а небольшой открытый чемоданчик, внутри которого крутился матово-черный диск. Блэк что-то передвинул в чемоданчике, и музыка смолкла. Он церемонно поцеловал Трелони руку и нараспев произнес:

– Прекрасная дева Сивилла

поэта навек покорила

сияньем очей,

журчаньем речей,

И тем, что скворца покормила.

Трелони смутилась, покраснела, но тут же рассмеялась, и Северус вдруг заметил, что без очков с толстыми стеклами и с распущенными волосами она выглядит совсем по-другому – моложе и симпатичней.

– Я гуляла по магазинам и подумала, что застану тебя здесь, – Сивилла от души чмокнула Квиринуса в щеку и весело глянула на Снейпа: – Хорошо, что и ты пришел.

Тем временем Мариус, подойдя поближе, пристально смотрел на нового гостя. Не пронизывающе, как легилимент, и не холодно-пренебрежительно, как бывает свойственно представителям древних чистокровных семей. Синие глаза заглянули будто в самую душу, но не с наглостью бесцеремонного любопытства, а с бережным добрым участием. Этот Блэк определенно ничем не походил на своих родственников Сириуса и Беллатрису, и Северус немного успокоился.

Квиррелл отрекомендовал его как лучшего друга и чертовски искусного зельевара. Снейп искренне пожал узкую сухую ладонь и, получив от Сивиллы шепотом совет ничему не удивляться, добросовестно ему последовал.

Время полетело незаметно, но полностью выкинуть из головы все докучные мысли не удалось: декан вспомнил, что сегодня вечером должно состояться традиционное совещание перед началом нового учебного года. А еще неплохо было бы заглянуть к Хью, узнать кое-что...

Блэк проводил его до дверей и, прежде чем попрощаться, заметил:

– Знаете, между вами и моим Нельсоном есть некое сходство.

– Мы оба черные и носатые?

– У вас, кажется, тоже подбито крыло, – тихо ответил Мариус.

* * *

Хромой Хью в Лютном переулке имел дурную репутацию. Даже отпетые пройдохи предпочитали связываться с ним лишь в случае крайней нужды в деньгах или информации, потому что он знал всё обо всех, промышлял шантажом и к тому же был на редкость живуч и мстителен. Откуда он брал сведения – оставалось загадкой, потому что никто никогда не видел, чтобы он покидал свою лавчонку в тупике, которым заканчивался переулок.

Крысиный нос долго подергивался в щели полуоткрытой двери, острые глазки обшарили Снейпа с ног до головы, хотя видели его далеко не в первый раз. Наконец ему позволили войти.

– Есть хорошие документы, – сообщил продавец. – Смотреть будешь?

– Не сегодня. Хью, мне нужны сведения об одном человеке. Всё, что есть. Имя – Мариус Блэк. Сколько времени тебе понадобится?

– Нисколько, – осклабился Хью. – О Блэках мне известно больше, чем самим Блэкам... Цену ты знаешь.

Столбики галлеонов один за другим вырастали на пыльном прилавке. Хью сморщился, точно собирался чихнуть, и деньги исчезли.

– Родился в 1919-м году, сквибом, – он говорил размеренно и монотонно. – До совершеннолетия жил в родовом доме Блэков на площади Гриммо. В сороковом, когда бомбили Лондон, был контужен, по магловскому выражению. Потом долгое время бродяжил, успел и в тюрьмах посидеть, и, между прочим, поработать кастеляном в Хогвартсе. Но потом у него совсем с головой плохо стало, его и попросили... С год примерно в Мунго провел. Если ты с ним общался, заметил, небось, что чердак у него сильно набекрень.

– Жена, дети?

– Перед самой войной он женился на какой-то магле и переселился к ней. Потому-то и попал под обстрел: уж свой-то дом Блэки защитили как следует. Были дети или нет – неизвестно, он тогда один уцелел.

– Как давно Мариус поселился в Лютном?

– Уже лет двадцать как.

– На что он живет?

– Папаша Сигнус оставил ему кое-что.

– Ты хочешь сказать, Блэки согласились с тем, что в завещании упомянут сквиб?

– Еще чего! Мариус и попал-то туда потому только, что его мамаша Сигнусу плешь проела насчет своего сыночка. А потом гоблины уперлись, как это часто бывает. Так что наследство так и осталось разделенным на четверых.

– Тебе бы в отделе Тайн работать, – осведомленность скромного торгаша не переставала изумлять Снейпа.

– А кто тебе сказал, что я там не работал? – хмыкнул Хью. – У меня послужной список длинный... Если хочешь узнать о Блэках еще что-нибудь, придется доплатить.

– Предпочел бы не знать о них вообще ничего, но приходится, как назло.

Несмотря на эти слова, из лавки Хью он вышел окончательно успокоенным: старый Блэк определенно «белая ворона» в темном семействе (Снейп мысленно отметил удачный каламбур), и Квиринусу опасаться нечего. Ну разве что тоже стихи начнет сочинять...

* * *

На сегодняшнем собрании в учительской присутствовало новое лицо. Молодое, красивое, холеное, с тонким румянцем на в меру полных щеках, ослепительной улыбкой и яркими голубыми глазами. Кроме того, к лицу прилагались золотые кудри, картинно обрамлявшие высокий лоб, изящное сложение и лазурного цвета шелковая мантия.

Щеголь занимался тем, что раздавал автографы учительницам, которые протягивали ему раскрытые книги в пестрых обложках. «Мистер Локхарт, и мне! И мне, пожалуйста!» – слышалось со всех сторон. Минерва МакГонагалл, сидевшая на своем обычном месте, наблюдала за происходящим с нескрываемым неодобрением.

– Что это за хлыщ? – поинтересовался у нее Снейп, который в кои-то веки разделял мнение гриффиндорского декана.

– Некто Гилдерой Локхарт, весьма бойкий сочинитель. Будет вести Защиту от Темных Искусств. Ума не приложу, зачем он понадобился Альбусу...

Вошел Дамблдор, за ним Спраут и Флитвик. Появление директора осталось незамеченным: блестящий Локхарт прочно завладел вниманием всех, кроме двух деканов-соперников, которые сейчас временно объединились в неприязни к новому преподавателю.

– Профессор Локхарт, я бы хотел начать, если не возражаете, – негромко проговорил Дамблдор. Несмотря на шум, тот услышал и, чуть пригасив улыбку, коротко поклонился:

– Прошу прощения, господин директор, нелегкое, но почетное бремя писательской славы, если можно так выразиться...

– Садитесь, и начнем, – оборвал его словоизлияния директор.

МакГонагалл оказалась права, и вскоре Локхарт снова встал, но уже на законном основании – чтобы раскланяться как новый учитель ЗоТИ. Потом заговорил о важности выбранного предмета, быстро и незаметно свернув на изложение автобиографии. Из нее следовало, что Хогвартс осчастливил своим прибытием отважный путешественник, фантастически умелый волшебник и невероятно талантливый автор нескольких романов и ряда учебных пособий. «Уверен, мои книги послужат неиссякаемым источником знаний для всех учеников», – заключил он.

Дамблдор рассеянно слушал, играя бледными язычками пламени, выраставшими на столе из-под его пальцев. Снейп и МакГонагалл с одинаковым удивлением наблюдали за его действиями: директор демонстрировал открытое пренебрежение, что позволял себе крайне редко по отношению к посторонним, и никогда – к сотрудникам.

После выступления Локхарта собрание пошло обычным чередом и завершилось традиционным пожеланием успешного нового учебного года.

В коридоре Снейпа окликнули. Он обернулся – к нему в переливчатом облаке мантии спешил Гилдерой, прижимая к груди одну из своих книг.

– Северус, вам, кажется, не досталось ни одного экземпляра! – воскликнул он, протягивая ему довольно увесистый том. – Вот, я уже подписал: «Дорогому другу Северусу на долгую приятную память!» В этой книге я описываю свои приключения в...

«Прошу простить за вторжение... Позвольте представиться, ваш сосед и коллега, Квиринус Квиррелл...»

– Книги и друзей я привык выбирать сам. И будьте добры в дальнейшем: не «Северус», а «профессор Снейп». Тергео.

Локхарт, приоткрыв рот, обескураженно глядел вслед быстро удаляющейся черной мантии. Форзац книги в его руках сиял первозданной белизной.

Ближе к полуночи домовик сообщил слизеринскому декану, что господин директор ожидает его в своем кабинете.

– Думаю, в наступающем году вам будет проще приглядывать за Поттером, – услышал Северус, едва переступив порог. – Волдеморт больше не сможет проникнуть в замок, магистериум считается уничтоженным...

– Ничего, Поттер найдет, чем заняться, – проворчал Снейп.

– А вы, вероятно, в качестве развлечения опять станете изводить нового учителя Защиты? Кстати, как он вам?

– Блескучая погремушка.

– И самодовольная посредственность, – добавил Дамблдор. – Он настолько самовлюблен, что это уже не раздражает, а смешит.

– Извините меня, Альбус, но я решительно не понимаю, – декан вовсе не разделял директорского веселья. – Вы из года в год подбираете на эту должность идиотов, бездарей или авроров, но упорно игнорируете мою просьбу. Неужели я хуже, чем они или Локхарт?

– Не может быть, чтобы вы, задавшись вопросом, не попытались сами найти на него ответ, – все в той же шутливой манере заметил Дамблдор.

– Когда три года назад открылась вакансия преподавателя нумерологии, вы подвергли претендентов жесткому отбору. В позапрошлом году кандидатов на должность учителя рун гоняли так, что некоторые ушли еще до конца испытательного задания. Наконец, в прошлом году отказали в отставке мадам Хуч, мотивируя тем, что она не нашла себе достаточно квалифицированную смену. А учителя ЗоТИ между тем сменяются ежегодно, и качество их знаний вас совершенно не волнует! – Снейп взволнованно ходил по кабинету. – Какой напрашивается вывод? Единственный: вам не нужны хорошие учителя ЗоТИ.

– Вывод верный. Ну, заключительный шаг: почему не нужны?

– Не знаю, – вздохнул Северус. – Ваши мотивы для меня загадка.

– Темные Искусства – это власть и сила, – с Дамблдора слетела вся шутливость. – Человек, способный научить сопляков умело использовать власть и силу, – мой прямой конкурент, и не только в школе. Вот почему ЗоТИ преподают и будут преподавать бездари, не знающие ничего дальше учебника, не менее бездарного, либо безвольные тюфяки, не способные оценить настоящую силу и подлинную власть. Вы умеете ценить Темные Искусства, вы способны и взять власть, и воспользоваться силой. И потому я не доверяю вам преподавание этого предмета. Возможно, пока не доверяю, – «пока» директор особо выделил голосом.

Часы Хогвартса пробили полночь. Вот и закончился последний день лета... Северус прислонился плечом к одной из каменных колонн галереи, ведущей в Астрономическую башню. Безветренно и так тихо, что слышно, как на берегу озера переговариваются и смеются русалки. Их смех почему-то напомнил о Сивилле, потом перед глазами возникла залитая солнцем комната, где обитали своевольные вещи, задиристый скворец и чудной старик. Хотелось думать именно о них, а не о намеках Дамблдора и скором приезде Поттера, уроках, контрольных, экзаменах... Эх, рутина, рутина! Хотя бы раза два-три в месяц надо выбираться к Квиринусу в Лютный – за противоядием от нее.

Глава 65. Тридцать два – еще не старость

Северус никогда не замечал за собой дара предсказания, но словами «Поттер найдет, чем заняться» попал в самую точку: новый учебный год Гарри начал с того, что... не прибыл в школу.

Срочно вызванный в кабинет директора Снейп застал там МакГонагалл, сердитую и встревоженную.

– Я уже связался с Авроратом, они подключили магловскую полицию, – сообщил Дамблдор. – Мальчиков в последний раз видели на вокзале, они собирались на нашу платформу.

– Мальчиков? – переспросил Снейп.

– Рональд Уизли тоже не приехал, – пояснила МакГонагалл.

– Состав уже обыскали, – продолжал директор, – двери вагонов на время движения блокируются, форточки в окнах слишком узкие. Очевидно, пропавших в поезде и не было. Семья Уизли не может сказать ничего определенного...

Его рассуждения прервал домовик, возникший у директорского стола с «Ежедневным Пророком» в руке.

– Только что доставлено министерской совой, – доложил он.

Дамблдор схватил газету. В центре передовицы красовалась большая колдография парящего над Лондоном автомобиля.

– «Маглов изумил летящий в небе форд «Англия»», – прочитала вслух МакГонагалл. – Наверняка это они! Близнецы Уизли как-то проговорились, что у Артура есть такая машина!

– Поездом ехать скучно, решили соригинальничать, – процедил Снейп. – Ну еще бы, это же Гарри Поттер, ему можно!

– Северус, ваш сарказм сейчас неуместен, – поморщилась Минерва. – Если они выехали примерно в то же время, что и поезд, то должны были уже появиться. Через полчаса начнется церемония Распределения! Альбус, может быть, отложим ее, пока мальчики не найдутся?

– Пусть все идет своим порядком, – решил Дамблдор. – Минерва, встречайте первокурсников, проводите церемонию. Северус, организуйте поиски на территории, прилегающей к замку.

– Хотел бы я знать, почему студентов одного факультета должен искать декан другого...

– Вы желаете вести церемонию вместо Минервы? – тон директора стал холоднее январской стужи. – Или предпочитаете, чтобы вся школа вместо праздничного ужина жевала слухи?! Ну не Филча же посылать вокруг школы бегать, – добавил он уже мягче. – С его-то одышкой.

* * *

– Нашли бегуна, так вас растак, – ворчал Снейп, стоя у подножия Астрономической башни. Бестолково рыскать по обширным угодьям Хогвартса он не собирался. Со смотровой площадки самой высокой из башен должен открываться хороший обзор, и, к счастью, еще не совсем стемнело.

Винтовая лестница, ведущая туда, крута и утомительна. Но он давно не практиковался и сильно раздражен... Что ж, абсолютный покой оставим для неспешного ночного парения над озером. Прикладная левитация в условиях, приближенных к экстремальным, опыт проводится профессором Снейпом, откройте ваши тетради и приготовьтесь записывать...

Черное пламя плеснуло перед глазами и пропало; знакомое короткое удушье – воздух там, выше! Лиловеющее небо подмигнуло первой звездой: вот прямо так, рывком и ко мне? Да! Холод и жар смешались в плотный поток, качнули... И подошвы перестали чувствовать землю.

Кое-как отдышался он уже на площадке. Пишите, дети, первое правило прикладной левитации: не выделывайся. Даже если считаешь себя сильным опытным магом. Потому что ноги дрожат, колени подгибаются, и сердце колотится о ребра так, будто профессор Снейп полдня бегал по той самой лестнице.

Справившись с головокружением и тошнотой, он заметил неподалеку от озера красные огни и два бледных конуса света. Ветер принес резкий звук автомобильного сигнала. Северус пригляделся: Гремучая ива воевала с тем самым автомобилем, изображение которого опубликовал «Пророк».

Пока декан торопливо спускался (обычным способом), опоздавшие успели войти в замок и, забыв обо всем, наблюдали за церемонией Распределения. Зрелище настолько поглотило их, что на звук шагов за спиной они не обратили внимания. Снейп послушал их диалог, оборвал в самом подходящем месте и, хмыкнув при виде побледневших вытянувшихся физиономий, погнал обоих в свой кабинет. Директор, конечно, не поручал ему отчитывать провинившихся... Ничего, пусть считает это личной инициативой подчиненного.

Северус страстно желал высказать двум недорослям, что из-за них в прошлом году Слизерин лишился первого места и что он будет безмерно счастлив, если Малфой и компания превратят их школьную жизнь в ад кромешный. Но пришлось читать нотацию о нарушении Статута и об ущербе дереву: личные мотивы декан все же решил держать при себе. Зато интонации и выражения выбрал такие, что Поттер и Уизли не знали, куда деваться от страха расплаты и стыда за свою проделку. Оставив их дрожать в полутемном кабинете, он отправился за МакГонагалл.

Войдя, она первым делом разожгла камин. Северус хмуро следил за тем, как Минерва хозяйничает в чужом кабинете, но молчал: устраивать скандал при этих двоих не хотелось. Вскоре пришел и Дамблдор; они втроем выслушали объяснения Поттера, и дело предсказуемо кончилось одним лишь выговором. Директора определенно больше интересовал банкет, о чем он и заявил, приглашая деканов присоединиться к нему.

Минерва задержалась, расспрашивая своих студентов о чем-то еще, а Снейп вслед за Дамблдором вышел в коридор. Здесь главе школы уже не было необходимости изображать терпеливого и всепрощающего любителя тортов.

– Откуда взялся барьер на вокзале? – задумчиво проговорил он. – Зачем кому-то мешать мальчишкам сесть на поезд?

Декан молча шел рядом, понимая, что его собеседник не спрашивает, а рассуждает.

– Артур Уизли рассказал аврорам, что на днях в книжной лавке его спровоцировал на драку Люциус Малфой. Северус, эти два факта могут быть как-то взаимосвязаны, с учетом его прошлого?

Чистоплюй Люциус, машущий кулаками – на это стоило бы посмотреть! Но неужели ему в самом деле понадобился Поттер? Нет, слишком грубая работа, и проваленная к тому же.

– Не думаю, что барьер связан с Малфоем. Ему нет никакого дела до Поттера и его учебы. Даже с учетом, как вы говорите, прошлого. А насчет драки... Вам сообщили только версию Уизли. Я бы послушал и другую сторону.

Директор ничего не ответил, и до Главного зала они шли в молчании.

Шляпа в этом году распределила на Слизерин непривычно много учеников – десять человек. По традиции они ждали в факультетской гостиной напутственной речи декана. Красочные обряды посвящения, которыми запомнились Северусу первые годы работы, сами собой ушли в прошлое. Выдумщиков среди студентов хватало, но то ли не появлялось настоящих заводил, то ли в нем самом что-то погасло – он не мог сказать. Да и новые слова для свежеиспеченных слизеринцев с каждым годом находились все труднее. И уставать он стал что-то слишком быстро...

В невеселых размышлениях о том, можно ли считать тридцать два года началом старости или еще нет, Снейп уже после отбоя притащился к своему кабинету. Открыл дверь – и чуть не задохнулся от волны спертого теплого воздуха, ударившего в лицо.

Камин! МакГонагалл ушла, не потрудившись его погасить, ее ученики тем более этого не сделали. Северус принялся торопливо накладывать охлаждающие и освежающие чары, как вдруг слова заклинаний застряли в горле: он увидел, во что превратился его рабочий стол.

Тарелки, кубки с засохшими желтыми потеками, огрызки бутербродов, крошки, пятна...

– Декан тут своих мальчишек кормила, – пожаловалась Моргана. Она полулежала в кресле, обмахиваясь широким рукавом. – А когда ушла, рыжий мне язык показал. Невежа!

– Закройте уши, – сквозь зубы попросил Северус и внятно, обстоятельно изложил подробнейший маршрут, по которому долженствовали отправиться Поттер, Уизли, МакГонагалл и все их предки до десятого колена.

После многоэтажного загиба на душе стало полегче, но пришлось возвращать на полки попадавшие книги. Да и среди пузырьков оказались потери: не всякое стекло выдержит крепкую ругань волшебника.

Наконец в кабинете был наведен порядок, и очень кстати пришлась заветная фляжка с Бодрящим зельем особого состава. Вытянув ноги под столом, он не спеша прихлебывал золотистую жидкость, когда позади него возник Кровавый Барон. Северус давно научился определять появление привидения по ледяному сквозняку, сопровождавшему его.

– Новый учитель ЗоТИ поселился в бывших комнатах Квиринуса, – Барон неторопливо обогнул сидящего и занял свое излюбленное место в кресле напротив. – Пивз занимается там э-э-э... приданием своеобразия обстановке. Как думаешь, остановить его или не стоит?

– Нельзя мешать творческим порывам, – Снейп чувствовал, что любимое зелье склоняет его к философскому взгляду на вещи. – Ибо они суть духовное начало нашего мира, погрязшего в сугубой приземленности поступков и низменности мышления.

– Ты прав, надо выпить, – заключил призрак и вытянул из стены бочонок с лунным светом. Некоторое время спустя к ним присоединился Пивз, умиротворенный, словно честный труженик после нелегкого рабочего дня.

* * *

Наутро голова не болела, мешков под глазами не было, и Северус вывел из этого, что тридцать два – совсем еще не старость. Что до опыта со спонтанной левитацией, то его можно считать удавшимся. Подумаешь, запыхался слегка.

В Главном зале он обнаружил у своего прибора конверт со знакомым золотым гербом. Именины у Малфоя-старшего еще не скоро, а других поводов искать встречи быть вроде бы не должно... И тем не менее бывший факультетский товарищ приглашал декана в пятницу вечером в «Дырявый котел» для обсуждения, как говорилось в письме, «важных дел Дома славного Слизерина».

Тут чтение пришлось прервать, потому что у своего места за накрытым столом появилась декан Гриффиндора.

– Добрейшего утра, Минерва! Должен сказать, вчера вы подали мне отличную идею.

МакГонагалл сухо ответила на приветствие и насторожилась: елейный тон ее слизеринского коллеги был верным предвестником неприятностей.

– О какой идее вы говорите?

– Идее устраивать пикники в чужих кабинетах. Уверен, никто из слизеринцев не откажется отобедать за вашим столом в вашем кабинете! Ну, как вы находите такую мысль, профессор?

– То, что Поттер и Уизли не убрали за собой – действительно мое упущение, – МакГонагалл оставалась невозмутимой. – А остальное, Северус, всего лишь проявление склочной стороны вашего характера. Дети оставались голодными целый день, как вы не понимаете?

– Так и кормили бы их у себя!

– Не вижу никакой разницы. Я же, извините, не в вашей спальне их кормила, а в рабочем кабинете, куда приходят и другие ученики.

– От ваших дрязг скоро сливки прокиснут и булки заплесневеют, – не выдержала Помона Спраут. – Сами не завтракаете, дайте хоть другим поесть!

...Начинался очередной учебный год.

* * *

Для посетителей, желавших тишины и уединения, на втором этаже «Дырявого Котла» были предусмотрены отдельные кабинеты. В небольшую комнату, отделанную темным деревом, не проникал шум общего зала, здесь уютно горели свечи в бронзовых шандалах, а окна скрывались тяжелыми бархатными портьерами.

За столом, накрытым на две персоны, сидел Люциус Малфой. Он непринужденно откинулся на спинку стула, пальцы рассеянно поглаживали серебряный набалдашник трости, по лицу разлилось выражение высокомерной скуки... И только тревожное выражение глаз, не отрывавшихся от двери, нарушало образ праздного и довольного жизнью джентльмена.

Дверные петли повернулись без скрипа, и в проеме возникла знакомая фигура в черном.

– Точность – вежливость деканов, – улыбнулся Малфой, делая приглашающий жест рукой. – Надеюсь, хогвартская стряпня не отбила у тебя вкус к доброму жаркому и славному вину.

– Мне пришлось спрашивать у слуги дорогу, – ответил Снейп, входя и осматриваясь. – Общий зал ниже твоего достоинства?

– Нашего достоинства, Северус, – поправил Малфой, вынимая из кольца белоснежную накрахмаленную салфетку. – По статусу ни тебе, ни мне не годится сидеть среди черни.

Не обольщаясь насчет истинных намерений Малфоя, Снейп предложил перейти сразу к делу. Люциус оживился и поинтересовался, как у слизеринской команды обстоят дела с ловцом. Узнав, что прежний в прошлом году окончил школу и ушел, а кандидатура нового пока не определена, заявил, что очень хотел бы видеть ловцом Драко.

– Выбором ловца занимается Флинт, капитан команды, – ответил декан, удивленный подобной настойчивостью. – Я полностью доверяю его мнению во всем, что касается квиддича. Если бы Драко подходил на эту роль, Флинт выбрал бы его сам.

– Из Драко выйдет превосходный ловец! – убежденно воскликнул Малфой. – Особенно с учетом того факта, что летать он станет на «Нимбусе-2001». И, кстати, вся команда тоже. Семь метел этой модели доставят тебе до конца следующей недели. Эксклюзивный заказ, ограниченная серия с улучшенными характеристиками.

Северус едва не поперхнулся куском жаркого. Сумма покупки по самым приблизительным подсчетам в несколько раз превышала размер его месячного жалования. Малфой, занявшийся благотворительностью, явление столь же невероятное, как братание Волдеморта с маглом.

– Зачем тебе это нужно?

– Пекусь о престиже родного факультета, хочу вновь видеть его в лидерах, – Люциус с заботливым видом подлил ему вина. – И не забываю о наследнике, само собой.

– Имей в виду, Флинт – ярый последователь школы Бешеного Стью. Драко пожалеет, что родился на свет.

– Драко выдержит. Кровь Малфоев и Блэков – это кое-что значит.

Северус вспомнил побитого гриффиндорцами отпрыска двух благороднейших семейств, зареванного и жалкого, но предпочел промолчать.

Подарок настораживал не только стоимостью. Зная характер Люциуса, этого любителя блеска и общих восторгов, от него скорее можно было бы ожидать торжественного приема в поместье, метел, увитых лентами с гербами Слизерина и Малфоев, вспышек колдокамер прессы... Если бы речь шла исключительно о желании облагодетельствовать факультет.