Текст книги "Что-то кроме магии (СИ)"

Автор книги: Akana again

сообщить о нарушении

Текущая страница: 41 (всего у книги 87 страниц)

Подчеркнутая приватность встречи и ясно обозначенное условие делали презент очень похожим на взятку. Такие деньги – и только ради того, чтобы Драко взяли в ловцы? Слишком расточительно даже для Малфоя.

– Кстати, что нового в школе? – как бы между прочим поинтересовался тот. – Что сталось с тем учителишкой? Ну, помнишь...

– Наш общий знакомый его покинул, и где находится сейчас, неизвестно, – многозначительно понизил голос Снейп. – Ты ведь об этом хотел спросить?

Малфой кивнул.

– Надеюсь, в школе отныне наступят тишина и покой... Надолго ли?

Северус бросил быстрый взгляд на собеседника: что-то знает или, наоборот, пытается выведать?

– Хогвартс настолько древний замок, что странное и непонятное для него – в порядке вещей, – пояснил Люциус. – И если некие... из ряда вон выходящие явления – впрочем, никак не вредящие славному Дому Слизерина, – если подобные явления станут происходить, то декану совершенно не обязательно в них вмешиваться.

Вот она, истинная цена семи «Нимбусов-2001» и будущих слизеринских побед в квиддиче.

– То, что не касается славного Дома Слизерина, не касается и его главы, – с расстановкой проговорил Снейп. – Хогвартс не только древний замок, но и очень большой. Невозможно уследить за всем, что в нем происходит.

– Не сомневался, что мы поймем друг друга, – Малфой поднял бокал. – За умных людей, которые всегда сумеют договориться.

Тонкие хрустальные стенки согласно зазвенели, соприкасаясь.

Итак, он затеял какую-то свою игру, размышлял Северус, медленными глотками растягивая винное удовольствие. Родному факультету гарантируется неприкосновенность, что не может не радовать, но есть одно «но». Наглое «но» со шрамом и зелеными глазами, которое не входит в зону слизеринской безопасности. Ох, Люциус, не зря ты явился на встречу, обвешанный амулетами от ментальной магии! Перстень, булавка в галстуке, наверняка что-то еще – то, что во время беседы кутает тебя в упругий незримый кокон, отталкивающий любую попытку легилименции.

Что ж, не можем проникнуть в чужой мозг, заставим работать свой. Целится ли Малфой в Поттера? Едва ли. Они всегда свободно обсуждали планы Повелителя в отношении мальчишки, к тому же Люциус ничего не знает про обещание, данное Дамблдору. С чего бы тогда напускать туману с метлами и неясными намеками на «некие явления»? Нет, тут что-то другое, и Поттера оно не касается. Попробуем дернуть за последнюю ниточку...

– Говорят, ты, как последний магл, подрался со старшим Уизли?

– Он первым бросился на меня! – обиженно вскинулся Малфой, становясь в этот момент очень похожим на собственного сына. – Маглофил поганый! Из-за него пришлось... – он вовремя прикусил язык и закончил уже спокойно-зловещим тоном: – Ничего, мы с ним еще сочтемся. И с другими маглолюбцами тоже.

* * *

Новые метлы доставили в среду. Неразговорчивый курьер компании «Скоростные мётлы Нимбус» сунул декану на подпись фирменный бланк и испарился. Ни прессы, ни лент с гербами, даже сопроводительного письма нет. Ни дать ни взять – дар доброго гения, пожелавшего остаться неизвестным.

Драко без малейшей радости отнесся к известию о своем назначении ловцом, но при виде сверкающих лаком новехоньких метел сразу согласился и побежал к Флинту хвастаться щедростью отца и узнавать расписание тренировок.

Тихо пролетевший сентябрь сменился октябрем, не принесшим с собой ничего, кроме затяжных дождей. Поттер, кажется, охладел к ночным вылазкам, и Хогвартс мирно спал до самого утра.

Как будто отдыхал перед наступлением обещанных Малфоем «явлений».

Глава 66. «Фантазии странные и оскорбительные»

Труднее всего было привыкнуть к шрамам. Сивилла старалась изо всех сил, но пальцы, помнившие густые волнистые пряди, невольно вздрагивали, касаясь грубых рубцов и шершавой холодной кожи на темени и затылке. Квиринус чувствовал ее испуг, сам спускал ее руки на шею и плечи, уверяя, что так ему намного приятней. Но она понимала, что говорится это ради ее спокойствия. Не зря ведь мягкий сумрак, который оба любили в постели, сменился полной темнотой именно по настоянию Квиринуса.

Трелони стала напиваться чаще прежнего и однажды ввалилась к нему в Лютный с пустой бутылкой хереса, злющая и полуодетая, страшно смутив Мариуса, и заявила, что уже давно взрослая девочка и любить своего мужчину собирается со всеми его заплатками и лысинами, причем прямо здесь и прямо сейчас. И не смей тушить лампы! Квиринус едва успел утащить ее в свою комнату, а деликатный Блэк поспешил отправиться на прогулку, потому что Сивилла не сочла нужным наложить чары тишины.

К счастью, в последующие разы уже не забывала о них, щадя нервы старика.

Кровать зверски скрипела, и они устраивались на полу, постелив широкий тюфяк. Больше ничего не требовалось...

Потом Сивилла утыкалась ему в подмышку и тихо лежала, прижавшись всем телом. Он укрывал их обоих пледом, и время останавливалось, только незаметно темнел прямоугольник окна.

– Райни, давай бросим все и рванем к маглам, а?

Он ничего не ответил. Сивилла приподнялась на локте и продолжила, как ей казалось, очень убедительно:

– Мы там запросто устроимся: я гадательный салон открою, видела такие в Лондоне, а тебя любой музей с руками оторвет!

– Может быть, – улыбнулся Квиринус, укладывая энтузиастку обратно, – я и сам об этом думал, любимая. Но пока нельзя. Не могу уйти, пока не выполнил своего обещания. Сперва надо закончить историю Хогвартса и опубликовать ее. Хотя бы попытаться.

– Ты не уверен, что получится?

– Я покушаюсь на непогрешимость министерских историков, а им это вряд ли понравится. Но все равно попробую. Эх, будет драка!

– Одержимец... – Сивилла потянулась к его губам. – И за что только люблю такого?

* * *

Годрикова Лощина тонула в сырых осенних сумерках, как в сером киселе. Редкие фонари на домах зажигались медленно, будто нехотя, и Квиринус забеспокоился: еще не хватало заблудиться в одинаковых улочках и опоздать к последнему автобусу!

Поправив то и дело сползавший с плеча ремень сумки, он прибавил шагу. Хорошо было бы зайти перекусить куда-нибудь, потому что от жидкого чая с каменными сухариками, которыми потчевала гостя Батильда Бэгшот, давно осталось одно воспоминание. Уф, до чего тяжелая старуха! Квиррелл провел у нее всего три часа, а чувствовал себя так, будто весь день махал киркой на раскопках. Но что самое обидное – потратил время впустую.

Миссис Бэгшот не желала признавать никаких других точек зрения, кроме собственной, а свидетельства магловских хроник и летописей отметала как несущественные. «У вас странные фантазии, молодой человек, – сказано было на прощание. – Странные и, пожалуй, оскорбительные. Да, да! Они ни у кого не найдут поддержки, вот увидите». – «Это не фантазии, а правда!» – «Бросьте, мистер Квиррелл. Кому нужна ваша правда...»

Рассуждая беспристрастно, никто не обязывал его искать встречи с автором многотомной «Истории магии», так что пенять за полученное разочарование не на кого. Основательность, унаследованная от отца, сыграла с ним плохую шутку. Жаждал, понимаешь, пообщаться с корифеем, почерпнуть, как говорится, из родника мудрости... Почерпнул. «Читайте мои учебники и не морочьте себе и другим голову – вот что я вам скажу, дорогой мистер Квиррелл».

Переулок, который должен был упираться в центральную площадь поселка, почему-то вывел к кладбищу. Кажется, в темноте свернул не туда. Квиринус взглянул на часы и в панике бросился назад – автобус отходил через пятнадцать минут!

Он бежал изо всех сил и еще успел увидеть, как его задние фонари скрываются за поворотом шоссе.

Окончательно стемнело. Под навесом, обозначавшим автобусную остановку, было безлюдно. Квиринус присел на куцую лавочку, чувствуя, как в горле закипают слезы горечи и бессилия. А ведь еще совсем недавно ему было бы достаточно представить себе то место, куда требовалось переместиться! Инвалид, убогий, куда тебе путешествовать, обезьяна облезлая...

Послышались чьи-то шаги. Он не поднял головы: кто бы то ни был – пусть идет своей дорогой.

Рядом зашуршала одежда, лавка чуть качнулась под тяжестью еще одного тела. Кто-то шмыгнул носом – так знакомо, что Квиринус вздрогнул.

– Дрянная погодка. А скамейка еще хуже.

– Что ты тут делаешь?! – горячая волна радости сразу высушила слезы.

– Не видишь, что ли? Сижу, задницу морожу.

– Северус, я серьезно, – он уже вовсю улыбался. – Как ты меня нашел?

– Вечером заглянул к тебе, там Трелони с Блэком с ума сходят: ей опять что-то привиделось... Еле-еле выяснил, куда ты отправился.

– А я на автобус опоздал. Аппарировать-то не могу, сам знаешь...

Вместо ответа Снейп заерзал, усаживаясь поудобнее, поглубже засунул руки в карманы пальто, поднял воротник, вытянул ноги и закрыл глаза.

– Надеюсь, эта крыша не течет, – зевая, пробормотал он.

– Ты что – спать тут собираешься? – настороженно спросил Квиринус.

– Ну, ты же явно намерен провести здесь всю ночь... Только, пожалуйста, если хочешь еще постонать о своей несчастной судьбе – делай это шепотом, ладно? В свою очередь обещаю не храпеть.

– Шепотом стонать – никакого удовольствия. Как думаешь, паб на площади еще не закрыт?

– Идем проверим, – сразу оживился «спящий».

Паб встретил теплом, людским гомоном и вкусными запахами. Удалось найти свободный столик, и теперь уже Квиррелл почувствовал себя хозяином положения, потому что на золотые галлеоны Снейпа можно было купить только неприятности с полицией. К счастью, магловской наличности хватило на двоих.

– Старуха Бэгшот рассказала что-нибудь дельное? – поинтересовался Северус.

– Она категорически заявила, что я занимаюсь опасными и оскорбительными фантазиями. Особенно ее задела моя версия происхождения Хогвартса. В том смысле, что не всегда школа была школой.

Энергично жующий друг удивленно задрал брови.

– Представь себе глубокое-глубокое Средневековье, – Квиринус отхлебнул пива из кружки, с удовольствием замечая, что оно свежее и в меру холодное. Он вообще почувствовал, что настроение у него неуклонно повышается. – Год этак девятисотый нашей эры. Повальная неграмотность, скудная полуголодная жизнь, болезни и ранняя смерть. Больше половины младенцев умирают в возрасте до года, из выживших редкий не страдает всевозможными хворями – от чесотки до туберкулеза. Но и такие в хозяйстве годились. Как думаешь, много нашлось бы родителей, согласных добровольно остаться без помощников, особенно весной и осенью? К тому же одиннадцать лет – почти взрослые, в тринадцать-четырнадцать их уже женили и выдавали замуж.

– И какой вывод ты делаешь из этого? – Снейп слушал, забыв о еде.

– Прежде чем стать собственно школой чародейства и волшебства, Хогвартс на протяжении минимум трех столетий был чем-то средним между сиротским приютом и лазаретом. Проще говоря, богадельней.

Какое-то время молчали оба. Северус задумчиво потер лоб.

– Недовольство Батильды теперь легко понять... Нужны факты.

– Факты есть, – Квиринус торжествующе стукнул кружкой по столу. – У Хью я раздобыл архив кастелянов Хогвартса, примерно с одиннадцатого века. Среди прочего там оказались списки учеников. Я не поверил своим глазам, когда увидел приписки у фамилий: золотуха, слепота, падучая, сухая рука... Представь себе, даже проказа! Из сотни имен наберется едва ли десяток без указания болезни.

– Но зачем Основателям были нужны такие?

– Потому что никто не отдаст молодого здорового парня и тем более девицу непонятно куда и неизвестно кому! Другое дело, сбыть с рук калеку или хворого. В Хогвартс принимали всех, закономерно, что кто-то оказывался восприимчив к магии. Ваш Салазар, между прочим, оставил нечто вроде дневника, и там...

– Никогда не слышал ни о чем подобном! Хотя погоди-ка... Барон когда-то говорил, что все рукописи Слизерина из Хогвартса исчезли. Значит, ты их нашел?

– Гигантский архив уже которое столетие пылится в Отделе Тайн, – Квиринус подался вперед, давнее возмущение вновь вспыхнуло в нем. – Коробки опечатаны, на сургуче дата – 1689 год. И с тех пор их не вскрывали! Понимаешь?! Подлинная история Хогвартса и магического мира не интересовала ни-ко-го! – Он залпом осушил кружку. – Хроники, письма, трактаты, дневники – там хранится все. К сожалению, денег у меня хватило только на то, чтобы выкупить у Хью записи кастелянов и немного личных рукописей Основателей. Остальное он мне только показал в виде списка.

– Так что же писал Салазар?

– «Мы бредем во тьме, не имея свечи; мы путаемся в собственной силе, как младенец в одежде взрослого...» Они учили читать и писать, пытались лечить, пытались понять, откуда берется дар волшебства, от чего он зависит...

– А каким образом он пришел к идее чистой крови?

– У-у, там, похоже, много чего было до этой идеи! Вообще, об Основателях надо говорить отдельно – долго и подробно...

Увлеченные беседой, они не заметили, что остались в пабе последними посетителями. Хозяин красноречиво поглядывал на них из-за стойки, на дальних столиках уже были подняты стулья.

За порогом их встретила все та же сырая, промозглая тьма.

– Ну что, возвращаемся на скамейку? – нарочито беспечным тоном осведомился Снейп.

– Какой же я идиот, – запоздало спохватился Квиринус. – Совсем забыл, что это та самая деревня! И ты, наверное, предпочел бы лишний раз не приходить сюда...

– Ну что ты, я регулярно посещаю местный погост и пляшу на могиле Джима Поттера, – ядовито ответил тот. – Скажешь еще что-нибудь душещипательное или отправимся наконец в Лютный?

– Прости, я не хотел...

Северус прошипел что-то неразборчивое, уцепил его за локоть, и они исчезли.

* * *

Гризельда Марчбэнкс задумчиво помешала ложечкой в чайной чашке. Чай давно полагалось выпить, но она зачиталась чужой рукописью, чего с ней не случалось уже много лет.

Отставив чашку, Марчбэнкс еще раз перебрала десяток страниц, уложенных в простую картонную папку. Будем откровенны: такого она не ожидала. Милый мальчик, когда-то пытавшийся на спор за нею ухаживать, очаровательный проказник, устроивший веселую проделку ради куска Распределяющей Шляпы, писал, помнится, совсем другое. Да, имелись дерзкие открытия и смелые гипотезы, но в итоге все сводилось к подтверждению теории величия и совершенства магического мира.

А что получилось в реальности? Блестящий молодой волшебник исчез, вместо него возник жутковатого вида сквиб в капюшоне до глаз и вручил эту самую папку, где каждый абзац заставлял недоверчиво хмуриться или удивленно вскидывать брови.

«Профессор Марчбэнкс, я понимаю, что написанное здесь у кого угодно вызовет протест и недоумение. Но я готов документально подтвердить каждую цитату, дату и цифру. А выводы смогу защитить перед любым оппонентом».

Протест и недоумение? Еще бы!

«На протяжении столетий, вплоть до приятия Статута в 1689 году, магический и магловский мир были нераздельны. Из этого общеизвестного факта следует очевидный вывод о единстве истории и менее очевидный, но столь же закономерный – о единстве мировоззрения. Иными словами, волшебники являлись таким же продуктом своей эпохи, как и маглы. Великие тайные знания, которыми принято объяснять превосходство магов, скорее всего не существовали, иначе бы они оставили заметный след в истории как всего человечества, так и самих волшебников. К сожалению, действительные тайные знания сводились к созданию золотого снитча, летучего пороха и целого ряда подобных прикладных вещей с нешироким кругом применения...»

«Неоспорима ценность многотомного труда по истории магии, написанного госпожой Бэгшот, однако ряд моментов в нем освещен однобоко и подается упрощенно. Магия как система знаний далеко не сразу выделилась из недр богословия и философии; авторами первых магических книг являлись те, кого принято называть маглами...»

И так далее в том же духе. Самозваный историк Квиррелл и не собирался подтверждать теорию о величии магического мира... Он разносил ее вдребезги! И кто, скажите на милость, согласится не только это слушать, но и публиковать в виде книги?

Марчбэнкс захлопнула папку и оттолкнула ее в сторону.

Можно и нужно критиковать деятельность очередного Министра магии, но сомневаться в безупречном устройстве магического общества, в неоспоримом и изначальном превосходстве магов над простыми смертными – это, знаете ли, попахивает изменой... Или сумасшествием. Определенно, он помешался от горя, лишившись магической силы, вот и несет околесицу.

Пока не поздно, беднягу надо остановить. Для его же блага: сквибу не следует привлекать к себе повышенное внимание, оно чревато самыми печальными последствиями.

Узловатые старческие пальцы вновь потянулась к серому картону. Безумец высказывал то, о чем не раз задумывалась она сама. Задумывалась – и тут же себя одергивала, потому что судье Визенгамота и главе Экзаменационной комиссии не положено иметь крамольных мыслей. Допустимо сомневаться в мелочах, но покушаться на фундаментальное нельзя! Она так старалась убедить себя в этом...

Непонятное беспокойство заставило почтенную леди встать из-за стола и пройтись по кабинету. Она остановилась у большого полукруглого окна, выходившего в Атриум министерства.

Рабочий день давно окончился, огромный зал был безлюден и погружен в полумрак, даже фонтан Магического Братства сиял тише обычного.

Покой. Умиротворение. Незыблемость.

Гризельда бессчетное число раз видела золотые фигуры в центре фонтана, но сейчас взглянула на них по-новому. Волшебник и волшебница возвышаются в центре, кентавр, гоблин и домовой эльф – в позе почтительного смирения ступенькой ниже.

Гоблины не скрывают своей неприязни к волшебникам, кентавры не желают иметь ничего общего с людьми, самоуничижение домашних эльфов зачастую достигает такой степени, что напоминает скрытую насмешку... Золотое сердце министерства таит в себе ложь?

Мятежные мысли сквиба разбередили душу старой волшебницы, прогнали сонное равнодушие, незаметно охватившее ее в последнее время.

Безумец ли Квиринус, бунтарь, гений или всё сразу – она добьется слушания его работы. Старый друг Тофти поддержит ее, а если удастся вытащить из Годриковой Лощины дряхлую Батильду, будет совсем хорошо.

Истине пойдет на пользу испытание на прочность. А истине многовековой и фундаментальной – тем более.

Глава 67. Голова и другие мелочи быта

Глупеют ли привидения с возрастом? Вряд ли кто-то ответит на такой вопрос, но у некоторых призраков после пяти сотен лет посмертной «жизни» появляются странные идеи.

Сэр Патрик Дэлейни-Подмор, придя к такому заключению, растерянно поскреб в затылке. Надо заметить, в затылке очень удобно скрести, когда голова лежит рядом, на подоконнике. Водрузив ее на законное место, глава Клуба Безголовых поскреб еще, вздохнул, извлек из стены призрачную чернильницу с пером, полупрозрачный лист бумаги и принялся писать.

Работа предстояла нелегкая: требовалось сочинить письменный отказ на заявление Почти Безголового Ника, пожелавшего вступить в Клуб.

Умение ловко складывать слова не входило в число достоинств сэра Патрика. К тому же его ирландская прямота подсказывала такие выражения, которые совсем не приличествовали высокому званию Главы Клуба.

Попыхтев с полчаса, Дэлейни-Подмор призвал на помощь Толстого Монаха. Брат Джером славился среди хогвартских привидений своей ученостью и охотно согласился помочь.

Они увлеченно обсуждали каждую фразу и были так поглощены своим занятием, что ничего не замечали вокруг. А между тем среди теней сводчатого потолка над ними уже давно виднелась плутовская физиономия Пивза. Слушал он очень внимательно.

* * *

Юбилей своей смерти сэр Николас де Мимси-Порпингтон праздновал каждые десять лет, чем неизменно вызывал недоумение остальных Хранителей. Никто из них не считал день собственной гибели радостной датой, к тому же Ник всякий раз устраивал не веселую пирушку, которая могла бы отвлечь от мрачных мыслей, а унылое действо с ужасной музыкой и отвратительным угощением. Тем не менее призрачные обитатели Хогвартса посещали его «смертины»: Почти Безголовый Ник был славный малый, которому легко прощали это чудачество.

Никто не удивился даже тогда, когда в подземелье, полное привидений, вошли трое живых детей. Они, конечно, сразу побледнели и придвинулись плотнее друг к другу, но в остальном вели себя прилично, и на них перестали обращать внимание. Кровавый Барон дольше других следил за ними: гриффиндорская троица, явившаяся на юбилей, в прошлом году доставила слизеринскому декану немало неприятных минут, и факультетский призрак опасался повторения чего-либо подобного.

Вскоре в зал влетел Пивз и полностью завладел вниманием школьников. А Барон вернулся к прежнему объекту своих наблюдений – новичку Клуба Безголовых по прозвищу Бродяга Дик. Он недавно объявился в Хогвартсе и моментально сделался своим в буйном братстве сэра Патрика. Но главное – этот призрак в последнее время откровенно искал общества Серой Дамы. И она нисколько не возражала.

Барон не осуждал выбор дочери. Правда, Бродяга Дик был слишком молод по меркам привидения, всего каких-то 342 года. Но Дэлейни-Подмор отрекомендовал его как храбреца-кирасира, павшего в сражении[1] и долгое время скитавшегося в поисках боевых товарищей. Однополчан в Хогвартсе он не нашел, но Безголовые Охотники по достоинству оценили его доблесть, а также ловкость, с которой Дик ловил собственную голову на острие своего палаша. Что до Елены, то ей пришлись по душе веселая галантность и бойкий ум кавалера. Слизеринский призрак опасался только одного: чтобы Дик, оправдывая свое прозвище, не отправился бродить дальше, оставив Элли еще более печальной, чем до встречи с ним. Но на этот случай имелся добрый меч – лучшее средство вразумления юнцов, хоть пеших, хоть конных.

А Бродяга кружил Елену в танце и о бегстве из замка, похоже, не помышлял.

Тем временем Пивз натравил на гриффиндорцев Плаксу Миртл. Упреков рыдающего привидения дети не выдержали и сбежали, но полтергейст не огорчился: Плакса была лишь разминкой перед главным развлечением вечера. Состроив простецкую мину, он приблизился к юбиляру, который обиженно поглядывал на развлекающихся членов Клуба.

– Ник, говорят безголовые тебя к себе не приняли, сказали, что ты им такой не подходишь?

Сэр Николас только вздохнул в ответ.

– Слушай, я знаю, как тебе помочь, – Пивз придвинулся к самому его уху, но продолжал говорить громко. – Давай ее того? В смысле, полностью!

– Кого «ее»? – попятился от него Ник.

– Да башку твою! – и в подтверждение своих слов Пивз выволок из кармана штанов длинную алебарду наподобие тех, с которыми в коридорах стояли рыцарские доспехи. – Раз и готово!

Алебарда со свистом прошла сквозь шею призрака, который страшно оскорбился таким отношением к своей особе.

– Н-наглец! – от гнева сэр Николас даже стал заикаться. – Н-не смей!

Но Пивза было уже не остановить: он с гиканьем понесся по залу, круша все на своем пути. Зазвенела посуда, полетели в разные стороны куски гнилого мяса и заплесневелого хлеба, музыканты на эстраде побросали свои пилы и шарахнулись кто куда. Привидения из других замков громко требовали прекратить разгром, кто-то пытался поймать полтергейста, но где там! Топор превратился в мерцающую ленту, а сам Пивз – в бешеный волчок.

– Пивз дал ему дельный совет, – заметил сэр Патрик, подлетев к Барону. – Ты, или я, или вот хоть наш новенький вполне могли бы помочь...

– Палаческая работа? Уволь, – поморщился тот. – На месте Ника я бы давно довершил дело сам.

– За пятьсот лет мог бы и сообразить, – согласился Делэйни-Подмор. – Но тогда бы потерял замечательное прозвище! – Он рассмеялся и присоединился к толпе Охотников, которые увлеченно гонялись за полтергейстом и его алебардой.

– Бедуир, уймите же его, наконец! – взмолился Ник. – Иначе ко мне больше никто не придет!

– Не только придут, но и попросят повторить, – Барон похлопал страдальца по плечу. – Давно надо было придумать что-то новое в ваших смертинах, Николас! Но вы правы: пора остановить, иначе он примется крушить стены... Пивз! – гаркнул призрак. – Вот я тебя!

Пивз заверещал и метнулся к выходу. Барон и Охотники с улюлюканьем кинулись следом. Туманные фигуры наперегонки взлетали по лестницам, преодолевали пролет за пролетом, наполняя замок уханьем и пронзительными воплями. Ночь Хэллоуина обещала выдаться на славу!

На третьем этаже у стены толпились школьники, над ними возвышались фигуры директора и деканов. Пивз и его преследователи остановились: здесь пахло бедой, а не веселой проделкой.

Дети испуганно перешептывались, на полу виднелась большая лужа воды.

Сунув свое оружие обратно в карман, шумный дух просочился вперед и увидел на стене корявые буквы: «ТАЙНАЯ КОМНАТА СНОВА ОТКРЫТА. ТРЕПЕЩИТЕ, ВРАГИ НАСЛЕДНИКА!»

Под надписью, вздетая на крюк, висела окоченевшая кошка Филча.

* * *

– Северус, может, все-таки есть какое зелье? Ну, чтобы побыстрее? Она ж старая, не выдержит столько ждать...

– Пожалуйста, верьте директору. Мандрагоры созреют совсем скоро, а кроме них ничто не поможет. Мне очень жаль, Аргус. Дать вам успокоительного?

– Ох, дайте...

Филч укутал кошку в свой шерстяной жилет и прижимал к себе, как ребенка. Снейп слышал позади себя его шаркающие шаги, тяжелые вздохи и бормотание.

– Соседка у меня была, тоже одинокая... заглядывала иногда. Как померла, дети дом продали, а эта осталась... Куда ей идти? Вот и взял... Северус, а если ее к Помфри отнести?

Получив склянку с зельем, старик вытер рукавом покрасневшие глаза и погрозил в пространство кулаком:

– Я вас, гадов, поймаю! Ох, пойма-а-ю...

– Это не простое хулиганство, Аргус, тут дело посерьезнее.

Кое-как уговорив завхоза не тащить кошку ни к Помфри, ни в Мунго, Снейп отправил его восвояси и попросил домовика принести кофе. С ним думалось лучше.

Вход в Тайную комнату находился где-то в лабиринте подземелий. Точное местоположение мог знать директор, остальным это без надобности: легенда гласила, что дверь в обиталище василиска сумеет открыть только змееуст. Значит, либо в замке завелся новый знаток серпентарго, либо необязательно владеть языком змей, чтобы отодвинуть зачарованный засов?

Второй вопрос – при чем тут миссис Норрис? И третий – уж не малфоевские ли это дела? То-то Драко кричал что-то про нечистую кровь...

– Господин Барон, вам не показалась странной фраза «снова открыта»? Когда же ее открывали – и кто?

– Еще как показалась, – тревожно ответило привидение, скользя вдоль стен кабинета. – Потому что я прекрасно знаю, где находится дверь в Тайную комнату, и на моей памяти она открывалась лишь дважды: самим Салазаром и еще нынешним директором, когда он перемещал туда книги из Запретной секции библиотеки. Ни тот, ни другой, разумеется, василиска не выпускали. Если был кто-то еще, кто сделал бы это – мы с тобой узнали бы первыми, потому что милая змейка непременно проползла бы по нашим коридорам. Но! – призрак остановился и поднял указательный палец. – Из Тайной комнаты есть еще один ход. Что-то наподобие трубы проложено между нею и дамской уборной второго этажа. Я как-то попал туда и летел, помнится, довольно долго. Не знаю, способен ли василиск передвигаться по отвесным поверхностям... Но если способен, то выпустить его могли именно по этой трубе.

Внезапная догадка плеснула из кружки с кофе.

– Том?! Он же был змееустом!

Барон с сомнением покачал головой.

– Он не открывал дверь в подземелье. Она расположена ниже тайника Салазара, у него не хватило смелости пуститься так далеко в одиночку. Уж туда-то я его провожать не собирался... Вот проход в туалете открыть мог. Между прочим, Миртл любит рассказывать, как ее убили желтые глаза.

– Василиск... – Северус задумчиво заглянул в кружку. Зеленый фаянс на новые откровения не расщедрился, очередная идея пришла в голову самостоятельно. В высшей степени скверная идея.

– Неужели Повелитель снова в Хогвартсе?! Опять в кого-то вселился?

– Исключено, – возразил призрак. – Во-первых, мы бы почувствовали «блоху». Во-вторых, директор усилил защиту. Тем не менее странно...

Продолжая что-то ворчать, он уплыл в стену. Декан посмотрел на часы: ночь Хэллоуина только-только вступала в свои права. Сигнальные чары на входе в факультетскую гостиную установлены, срочной работы нет, и лучше не быть сейчас одному, потому что... Он накинул пальто и пошел к выходу из замка.

* * *

В окнах на втором этаже дома в Лютном горел свет. Значит, не спят еще. Северус поднялся по знакомой вонючей лестнице и на секунду остановился перед закрытой дверью. Из темноты подозрений и тяжелых воспоминаний – в мир и тепло. Нужно прочувствовать это как следует...

– Северус! Хорошо, что пришел!

Ну, как всегда. Квиринус, Мариус и гора рукописей. И Сивилла тут как тут. И глинтвейн.

– Глянь-ка, что мне Шейфик прислал.

Поверх рваных пергаментов лежала стопка глянцевых магловских цветных фотографий. Руины, заросшие травой, остатки каменной стены, покосившийся столбик с помятой табличкой «Осторожно! Опасно для жизни!»

– Что это?

– Это развалины замка Данфэйл[2], о котором в летописях не сохранилось ни одного прямого упоминания, – объяснил Квиррелл. – Хотя правильнее было бы назвать их развалинами Хогвартса. Не нынешнего, конечно, а прежнего, времен Основателей.

– Слепцы, слепцы, – нараспев проговорил Мариус, – что создали себе фата-моргану...

Многоцветные витражи высоких окон, пестрая черепица башен, статуи в нишах, уходящие за облака стены, – Снейп до сих пор помнил тот детский восторг, когда Хогвартс впервые предстал перед будущим учеником волшебной школы во всем своем мощном и стройном величии. И двадцать лет спустя Хогвартс неизменно вызывал у него благоговение и горделивое чувство сопричастности таинству.

И вдруг – камни, покрытые коростой лишайника, одинокая стена торчит гнилым клыком мертвого чудища, повсюду запустение, гибель... Ничего подобного он никогда не видел в окрестностях замка. И видеть не хотел бы.

– Филч, думаю, видит и развалины, и новодел, – предположил Квиринус. – Я тоже вижу. Теперь мы имеем еще и взгляд с магловской стороны. Это наша подлинная история, Северус. Корявая, неприглядная, но другой она и не бывает, если ее не заменяют ложью. И вот что примечательно: сильнейший магический поток идет именно от развалин. Они питали и до сих пор питают новый Хогвартс.

– Как ты понял, что замок моложе, чем принято считать?

Квиринус довольно усмехнулся.

– Помнишь, Пивз украл у тебя котел с зельем, и оно взорвалось в Восточном крыле? Тогда еще разнесло два или три этажа... Я его восстанавливал по приказу директора и среди камней наткнулся на старинные кирпичи. На некоторых стояли клейма семнадцатого века. Оставалось лишь порыться в справочниках по средневековой архитектуре, чтобы убедиться в том, что нынешнему Хогвартсу не больше трехсот лет.