Текст книги "Что-то кроме магии (СИ)"

Автор книги: Akana again

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 87 страниц)

– Дерек, какое задание я дал в начале урока? – вкрадчиво спросил учитель.

– Сварить Напиток живой смерти, – набычившись, ответил парень.

– Тогда зачем вы варите клейстер?

Снейп презрительно скривился:

– Эванеско, – варево исчезло. Джагсон стоял, опустив руки и тупо глядя в опустевший котел.

– Я, кажется, понял: корень асфодели надо не резать, а толочь! – подал голос староста гриффиндорцев. Зельевар стремительно обернулся к нему:

– Почему вы так думаете?

– Чем мельче частицы, тем лучше и быстрее они растворяются, – последовал уверенный ответ.

– Ваша фамилия?

– Скримджер, сэр.

– Кто бы мог подумать, мистер Скримджер, что вы не только буянить умеете, – он пристально посмотрел на Кристофера. – у вас есть все шансы стать вторым кандидатом. Работайте дальше.

К концу урока еще четыре человека смогли найти и обосновать поправки к рецепту: гриффиндорцы Хэймон Праудфут и Кэрис Дирборн, и две слизеринки – Полина Гринграсс и Бертина Крэбб. На бледном, одутловатом лице последней отчетливо виднелись следы ожогов. Кэрис старалась не смотреть на изуродованную девушку и все время держалась поближе к своим.

– Остальные студенты могут подобрать себе другую специализацию, – подвел итог урока Снейп. – Мой предмет явно не для вас. А вы шестеро, – обратился он к тем, кто прошел испытание, – к завтрашнему занятию будьте готовы сделать сравнительный анализ составов Сыворотки правды, Болтушки для молчунов и Болтливого зелья. На сегодня все свободны.

Класс опустел. За окнами сгущались сумерки. Северус проверил, чтобы на столах не остались неиспользованные ингредиенты, наложил Распознавательные Чары на шкаф и устало опустился на ближайший стул. Какой длинный выдался день... а сколько их еще будет! Не лучше ли было бы послать Дамблдора куда подальше и... он застонал сквозь зубы – не пошлешь, нельзя, он дал слово! Ради Лили... знакомая боль тут же зашевелилась в груди, распуская безжалостные иглы. Он встал. Только не раскисать. Дело! Нужно срочно заняться чем-то. Например, сходить в библиотеку, пока Пинс еще не ушла, да набрать новых книг. Ого, так ведь теперь ему открыт доступ в Запретную секцию! Усталость тут же как рукой сняло. Мысли о Лили отступили... Снейп снитчем вылетел из класса, на ходу накладывая на аудиторию Запирающие чары, и поспешил в книгохранилище.

Глава 4. На грани

– Альбус, я так больше не могу. Не мо-гу, – Слагхорн рассеянно ковырял ложечкой кремовое пирожное. В большой фарфоровой чашке рядом остывал чай. Декану Слизерина сейчас было не до пирожных и не до чая. Он сидел в кабинете директора и жаловался на жизнь, которая с некоторых пор стала невыносимой.

– Ему показалось мало той наглой выходки за обедом, – раздраженно говорил пожилой зельевар. – На прошлой неделе он заявил, что большая факультетская лаборатория, видите ли, нужна ему для работы. И даже не стал спрашивать позволения: просто вошел и принялся там хозяйничать!

– А вы в это время там что-то варили? – поинтересовался Дамблдор. В отличие от собеседника он отдавал должное и свежайшей выпечке, и ароматному чаю.

– Откровенно говоря, я там редко бываю, все необходимые зелья варю у себя, – неохотно признался Слагхорн. – Но дело же не в этом, дело в принципе! В уважении к старшим, наконец!

– Не нужно было так глупо подставляться в истории со шкафом, – холодно заметил директор. – Пожадничали, вот и получаете теперь.

Слагхорн обиженно поджал губы, от чего его пышные усы встопорщились. Громко сопя, он молчал какое-то время, потом, шумно отхлебнув чаю, продолжил рассказ о своих невзгодах.

– Теперь еще новая беда – его оценки моим студентам. Нет, я все понимаю: они далеко не гении. Но он за три дня наставил больше «троллей», чем я за три года! Они обозлились и стали совсем неуправляемы... Альбус, убедительно прошу вас: образумьте вздорного юнца!

– Интересно, что о том же на днях просила Минерва, – Дамблдор подлил гостю еще чаю. – А вот Флитвик и Спраут почему-то не жалуются. Странно, правда? – Он усмехнулся, поглаживая бороду.

– Все бы вам шутить, Альбус...

– Я не шучу, – он посмотрел прямо в глаза престарелому декану. Тот не выдержал и принялся разглядывать недоеденное пирожное. – Очень хорошо, что Снейп поставил на место слизеринских выскочек.

– Вы, похоже, им довольны, – проворчал Слагхорн.

– Скорее, доволен первыми результатами его работы, – Дамблдор откинулся на спинку кресла, держа блюдце с чашкой в руках. – Он чем-то напоминает меня самого в молодости. Любопытно только, надолго ли его хватит.

– Не знаю насчет него, а вот меня точно не хватит надолго. Студенты-дерзецы и двуногая сколопендра в качестве коллеги – это слишком!

– Уж не подумываете ли вы об отставке, Гораций? – удивленно вскинул брови Альбус.

– Почему вы спрашиваете? – насторожился тот.

– Ну вы сами только что сетовали, как вам трудно... а министерские пенсии, как мне известно, после войны должны повыситься. Не говоря уже о том, сколько вы скопили за годы работы в Хогвартсе, а? – директор вдруг заговорщицки подмигнул.

Слагхорн промолчал. Когда родители (особенно состоятельные) просят декана присмотреть, чтобы другие дети не обижали их дорогое чадо – разве можно отказать? И вполне закономерно, что внимательного и снисходительного наставника щедро благодарят...

– Я пока не думал насчет отставки, – медленно проговорил он. – Но кого же вы предполагаете взять на мое место?

– Кандидатура вам известна, – улыбнулся Дамблдор.

– Это уже не смешно! – старик от негодования даже подпрыгнул в кресле. Объемистый живот гневно колыхнулся. – Безродный сопляк – и вдруг на такую высокую должность! Другие деканы ни за что с этим не согласятся! Я уже не говорю о родителях и Попечительском совете! Нет-нет, никакой отставки при таких условиях!

– Попечительский совет я возьму на себя, – директора откровенно забавлял Слагхорн, очень похожий сейчас на большой кипящий чайник. – Равно как и родителей с деканами. Вот не ожидал, что вас это заботит.

– Пострадает престиж факультета! – не унимался Гораций. – Мое имя все-таки кое-что значит в магических кругах! А кто знает этого Снейпа? Он ноль, ничтожество, пустое место!

– Престиж, говорите... тогда почему Слизерин на протяжении последних трех лет занимает последнее место по количеству баллов? – Дамблдор помолчал, задумчиво барабаня пальцами по столу. – Впрочем, дальше будет еще хуже. Аресты ведь продолжаются, в новом учебном году на факультете прибавится пожирательского потомства. Боюсь, Гораций, вашей главной проблемой является не Снейп, а вот эти юные господа. Слизерин превращается... да что там, уже превратился в факультет детей преступников. И ведут они себя соответствующим образом... да-да, каково дерево, таков и плод, магловская поговорка тут вполне уместна. Подумайте на досуге, дорогой коллега, так ли уж нужно вам на старости лет разрешать бесконечные конфликты между малолетними заговорщиками и мстителями.

Слагхорн грустно покивал и занялся, наконец, пирожным.

* * *

Еще недавно захламленная и пыльная, лаборатория полностью преобразилась. Он не доверил уборку домовикам: потратив два дня, навел здесь порядок сам. И сейчас, не обращая внимания на пыльные полосы и грязные пятна на рубашке и брюках, удовлетворенно оглядывал результаты своего труда.

Идеально отмытая посуда выстроилась ровными рядами на протертых стеллажах. Рабочий инструмент, с которого раз и навсегда пропали пятна ржавчины, занял свое место в ящиках стола. Почищенные горелки перестали коптить. Он возобновил чары температуры, благодаря которым в подземной лаборатории стало прохладно и в меру влажно. Северус снял с потолка древние медные светильники на цепях и заменил в них магические свечи на особую смесь волшебных масел, которая горела гораздо ярче. Что касается вентиляции, то о ней в свое время позаботился еще сам Салазар и она работала безупречно.

Одну стену лаборатории Снейп целиком отвел под полки с книгами и сейчас заканчивал выставлять последние фолианты.

Будь его воля, он поселился бы тут, между любимыми книгами и зельями, которые никогда не надоедали ему. Здесь не было ни врагов, ни унижения, ни боли, а только знания, бесконечная, манящая бездна знаний и открытий. В лаборатории он забывал о голоде, усталости, течении времени... лишь домовики напоминали об этом, осторожно входя сквозь стену и приглашая на завтрак, обед или ужин.

Но сейчас в подземелье заглянул не домовик.

– Северус, ты ли это? – воскликнул кто-то благородным раскатистым баритоном.

Снейп очнулся от блаженного созерцания и увидел зависшего под потолком Кровавого Барона – привидение факультета Слизерин. Призрак, особенно отличавший умных одиночек, благоволил Северусу. В пустых глазницах по-прежнему мерцал мертвый белый огонь, но в голосе слышалась почти человеческая радость.

– Он самый, господин Барон, – улыбнулся юноша. – Странно, что мы не встретились раньше, я ведь уже вторую неделю живу в Хогвартсе.

– Я гостил у приятеля в замке Алник (1), – объяснил Барон. – Только сегодня вернулся.

Хозяин лаборатории попросил принести ужин прямо сюда, и они с привидением до ночи проговорили о прежних временах и нынешних делах факультета.

Их отвлек домовик, который явился за пустыми тарелками, ворча, что, мол, все порядочные люди и привидения давным-давно спят.

– И впрямь мы заболтались, – признал призрак. – Доброй ночи, Северус. Мы теперь будем часто видеться, так что еще не раз поговорим.

– Доброй ночи! – накопившаяся усталость все-таки давала о себе знать: глаза начинали неудержимо слипаться. Он наложил особо надежные Запирающие чары на дверь и побрел по знакомым до последнего камня слизеринским подземельям к лестнице, ведущей наверх.

В сводчатых гулких коридорах стоял запах вековой пыли, тысячелетней каменной кладки и холодной воды подземного озера. Он с радостью вдыхал его снова...

Ноздри вздрогнули, уловив в воздухе что-то новое – знакомое и настораживающее. Запах пота и спиртного.

Сонливость и расслабленность мигом улетучились. Годы школьной травли и хождения по лезвию бритвы на службе Темного Лорда приучили его молниеносно реагировать на сигналы опасности: Щитовые Чары и палочка наготове.

Впереди за поворотом послышался какой-то едва различимый звук – то ли смешок, то ли шепот. Похоже, его ждали.

* * *

– Уилкис говорит, что они все-таки сняли с него трусы! Представляешь, да? С нашего зануды! – взахлеб рассказывал Джагсон. – А под ними, – ну вот столько, не больше!

Парень ткнул ногтем большого пальца в крайнюю фалангу указательного. Макнейр заржал.

Мужской туалет факультета Слизерин был очень удобным местом для тех, кто желал пообщаться в тесном кругу без посторонних глаз. Сюда никогда не заглядывал декан, поэтому запасы огневиски, припрятанные в нише под раковинами, оставались в неприкосновенности. Кроме того, у дальней стены уборной в незапамятные времена кто-то поставил широкую скамью, которая не была видна от входной двери. На ней и устроились оба студента со стаканами в руках. Ждали Долохова, который пообещал подкинуть идею, как проучить зарвавшегося Снейпа.

– И что дальше было? – спросил отсмеявшийся Гордон.

– Ну что... поболтался, пока действие заклинания не кончилось, и свалился на землю, – фыркнул Дерек. – Гриффиндорцы его труселя в озеро закинули, ну он с голой жопой так и пошел!

Теперь покатывались уже оба, да так, что не сразу заметили подошедшего Долохова.

– Это ты про гриффиндорские развлечения рассказываешь? – уточнил он. – Классно они с Нюнчиком расправились!

– Нюнчик? – удивился Джагсон. – Я и не знал про эту кличку.

– Да что ты вообще знаешь, – Деннис вытащил из ниши за раковиной третий стакан и плеснул себе спиртного. – Нюниусом его даже многие наши дразнили. И мне кажется, самое время напомнить ему об этом, – Долохов осклабился. – И о том, как он яйца перед всей школой проветривал... парни, он сейчас в лаборатории, скоро уже должен вылезти. Надо будет встретить его где-нибудь в коридоре. Пошли, надраться потом успеете.

Прямой длинный коридор, ведущий к выходу из подземелий, делал перед самой лестницей крутой поворот. Макнейр и Джагсон остановились прямо за ним, а Долохов – чуть поодаль, у противоположной стены.

Ждать пришлось долго. Они уже несколько раз по очереди сбегали отлить, а коридор все еще оставался пуст.

– Может, он ушел уже? – заворчал Дерек. – До утра нам тут стоять?

– Тихо! – шикнул на него Деннис. – Там он. Выползет, никуда не денется.

Тут все трое вздрогнули. Из-за поворота донесся знакомый резкий голос:

– Почему вы не в спальне, мистер Макнейр?

– Засек, гад, – вполголоса ругнулся Долохов и выступил из-за поворота, держа палочку наготове. – У нас к тебе разговор, профессор Нюнчик... Экспеллиармус!

– Экспеллиармус! – почти одновременно выкрикнули Макнейр и Джагсон, выскакивая вслед за ним.

Три голубых коротких молнии, сверкнув в полутемном пространстве, ударились о невидимую преграду и погасли. Студенты, не ожидавшие такого поворота событий, растерялись на миг, и тут же их палочки вырвались из рук и взлетели к сводчатому потолку.

– Акцио, палочки, – проговорил Снейп, принимая их в ладонь. – Так как вы меня назвали, мистер Долохов?

– Нюниус, – Деннис спрятал руки в карманы и презрительно сплюнул на пол. – Или Сопливус. Кажется, так тебя дразнили гриффиндорцы?

– Чего ты добиваешься? – очень спокойным тоном спросил он.

– Убирайся из школы. Пусть Слагги снова ведет зелья и ни во что не вмешивается.

– Ты должен помогать своим, а вместо этого валишь всех подряд! – не выдержал Джагсон.

– А если я не уйду, что тогда?

– Тогда все узнают новые подробности про приключение у озера, – ухмыльнулся Долохов. – и про твои размеры, и про трусы, и про то, как тебя грязнокровка защища...

Снейп дернулся, как от удара, что-то прошипел и взмахнул палочкой. Деннис осекся на полуслове, коротко всхлипнул и схватился за лицо. Он пятился, отходил к стене, не сводя застывшего взгляда с палочки. Между пальцами проступили алые капли, быстро превращавшиеся в ручейки.

– Дэн, ты чего? – испугался Гордон. Долохов стремительно бледнел, сползая по стенке на пол. Джагсон схватил приятеля за руки, пытаясь убрать их. Ладони, густо залитые красным, опустились... Дерек отшатнулся, почувствовав, как к горлу подкатывает комок дурноты.

Деннис улыбался – багровой, чудовищной ухмылкой вывороченных щек, располосованных от уха до уха. В прорезях белели залитые кровью зубы и бледно-розовые десны.

– Т-ты... Что ты с ним сделал?! – заорал, заикаясь от ужаса, Макнейр и шарахнулся к лестнице, собираясь бежать.

– Инкарцеро... – прохрипел Снейп, выпуская из палочки сноп длинных тонких лент, в мгновение ока опутавших локти и лодыжки Гордона. Следующее Инкарцеро связало Джагсона.

Северус почувствовал страшную слабость в ногах, перед глазами все плыло, голова раскалывалась. Дикая вспышка ярости, которую ему лишь в самый последний момент удалось обуздать, вымотала его окончательно. Он прислонился пылающим виском к холодному сырому камню. Еще чуть-чуть, какая-то доля секунды – и удар пришелся бы ниже, по шее, по горлу, где сейчас жалко дергался острый кадык. Силы этой Сектумсемпры хватило бы на то, чтобы снести парню голову – одним судорожным взмахом, слепым жестом боли и ненависти.

Послышался новый звук – Джагсон, согнувшись на полу, содрогался в рвотных спазмах. Стоящего Макнейра била крупная дрожь. Долохов, поскуливая, попытался встать, но ноги подкосились, и он снова сел.

Снейп, пошатываясь, подошел к нему и какое-то время молча смотрел в глаза над страшной раной – испуганные, залитые слезами.

– Вулнера Санентур, – едва слышно проговорил он, поведя палочкой. Разрез стал медленно затягиваться.

– Возьмешь у мадам Помфри бадьян, чтобы шрамов не осталось. Веревки распадутся через полчаса. Вы двое: еще хоть слово против меня – сделаю с вами то же самое. – Северус брезгливо поморщился, глядя на валяющегося у смрадной лужи Дерека, на дрожащего Гордона, едва стоящего на ногах. Перевел тяжелый взгляд на Долохова, который теперь выглядел почти нормально, если не считать синюшной бледности. Помолчал, отвернулся от них и побрел к лестнице.

– Профессор... Профессор Снейп! – окликнули его робким хрипловатым голосом. Гордон сейчас растерял всю самоуверенность. – Наши палочки... отдайте, пожалуйста, палочки...

Оказывается, Северус все это время машинально сжимал их в кулаке.

– Надо же, каким вы стали вежливым, мистер Макнейр, – холодно проронил он и, швырнув палочки на пол к их ногам, скрылся за поворотом коридора.

____________________

(1) «Я гостил у приятеля в замке Алник». Замок Алник (Alnwick) в Англии известен тем, что «сыграл» роль Хогвартса в фильмах поттерианы.

Глава 5. Трое из сугроба

Брызги воды обильно усеяли зеркало над умывальником. Северус взял полотенце и протер гладкую поверхность. Оттуда на него посмотрел дементор: узкая щель рта, лицо теряется в завесе волос, как в капюшоне.

– От тебя скоро ученики шарахаться станут, – сказал он своему отражению. – Вот и хорошо.

Он умылся, раза два провел гребнем по волосам, в очередной раз мельком подумав о том, что не мешало бы подстричься, снова взглянул на себя в зеркало, хмыкнул и босиком пошлепал в спальню одеваться. Впереди ждал завтрак, а затем уроки, уроки, уроки – до самого вечера.

Рэйвенкло попробовал было нового преподавателя на коготь, растерял десяток-другой перьев в научных баталиях на уроках и всерьез засел за учебники и справочники по зельям. Сапфиры в их часах исправно сыпались вниз.

Хаффлпафф сделал это уже давно и к Рождеству тоже заработал изрядное количество баллов.

Наконец-то начал радовать родной Слизерин: змеи взялись за ум, особенно после того, как он крепко прищемил хвост шестикурсникам.

И лишь Гриффиндор огрызался, рычал, шипел разъяренной МакГонагалл, но не добился ничего: на уроках зельеварения рубины с огорчительным постоянством летели из нижней половины часов в верхнюю. Положения не спасали даже те гриффиндорцы, которых он отобрал в свою группу подготовки к экзаменам. Их он тоже не баловал высокими оценками.

Суровая госпожа профессор обдавала его при встрече ледяным холодом, а сегодня после завтрака, на собрании в учительской, кажется, решила высказать все начистоту.

– Вы чрезвычайно пристрастны, Северус! – без предисловий пошла она в атаку. – Пристрастны и несправедливы. Вы намеренно провоцируете студентов!

– Вы совершенно правы, уважаемая коллега, – Снейп сделал постную физиономию и покаянно вздохнул. – Я в высшей степени пристрастен. А также провоцирую и намерен провоцировать дальше.

МакГонагалл осеклась, сбитая с толку несоответствием между его словами и выражением лица. Пользуясь ее замешательством, он добавил уже обычным своим тоном:

– Пока ваши студенты не перестанут изображать светлых борцов с темными силами, Гриффиндор продолжит терять баллы, профессор.

– Да, многие поколения гриффиндорцев работали и работают в Аврорате, – Минерва была на голову ниже Снейпа и хотя невольно смотрела на него снизу вверх, но во взгляде ее отчетливо читалось презрение. – Их дети гордятся своими отцами!

– И, кажется, это все, что они у вас умеют, – парировал Северус, отвечая ей не менее презрительным взглядом.

Директор, на протяжении всего диалога сидевший за своим столом, молча наблюдал за ними. Безмолвствовали и остальные деканы и преподаватели. Все, за исключением Квиррелла: он вдруг встал и решительно подошел к своему соседу.

– Профессор Снейп совершенно прав, профессор МакГонагалл: даже на моих уроках гриффиндорцы ведут себя скверно. А ведь будущим аврорам как никому другому нужны знания о мире маглов.

Декан смотрела на него в изумлении: впервые на ее памяти деликатный и застенчивый молодой учитель отважился подать голос против старшего по должности. Она уже набрала воздуху, чтобы и этого мальчишку поставить на место, но ее остановил негромкий голос Дамблдора:

– Профессор Снейп, а разве у вас нет утренних занятий?

– Да, господин директор, есть, – сухо ответил тот и вышел.

– Мне, кстати, тоже пора, – торопливо пробормотал Квиррелл и поспешил следом.

Снейп, как обычно, шел быстро, молодому человеку пришлось перейти на рысь, чтобы догнать коллегу.

– Старая перечница... – шипел Северус, в раздражении кусая губы.

– Северус, уфф, – выдохнул Квиринус, поравнявшись с ним, – не летите так, подождите минутку.

Тот удивленно остановился.

– Скажите, вы уезжаете из школы на Рождество?

– Почему вас это интересует? – насторожился Снейп.

– Самый обычный эгоизм, – обезоруживающе улыбнулся юноша. – Праздничные вечера, которые устраивает Дамблдор – такая тоска зеленая! Вот я и решил хотя бы один раз улизнуть, например, в «Дырявый котел». Но одному скучно... Давайте вместе, а? С меня угощение, с вас – общество.

– Пригласите Трелони, – пожал плечами Снейп. – Я ненавижу вечеринки и шумные сборища.

– Она еще хуже директора, – закатил глаза Квиринус. – Ну неужели вы предпочитаете стариковское общество? Учтите, Дамблдор от вас не отстанет, пока вы не явитесь к столу. Будет посылать одного домовика за другим, а затем и Патронуса с приказом... Я знаю, пробовал уже, – он вздохнул.

– То есть спокойно поработать не дадут, – подытожил Снейп. – Ладно, идем в «Котел». Только не надо за меня платить.

– Договорились! – воскликнул повеселевший Квиррелл. – Двадцать пятого в шесть вечера встречаемся за воротами школы. Уверен, мы превосходно проведем время!

* * *

Последняя неделя перед каникулами тянулась особенно медленно, но вот закончилась и она. Можно пока отодвинуть в сторону мысли об учениках, контрольных, домашних заданиях и прочих докучливых вещах и заняться любимым делом: чтением и работой с зельями.

Он уже давно заметил, что работа помогала ему лучше всего. Было время, когда он пробовал глушить тоску спиртным, а потом и кое-чем покрепче – белым порошком, который был в магловском мире совершенно вне закона и именно потому стоил очень дорого. Изготовить «дурь» ему не составляло труда, но эффект от нее не оправдал ожиданий: кратковременная эйфория сменялась еще худшей болью, к тому же потом тряслись руки и туго соображала голова. А ведь мозги – его единственное сокровище, самый верный капитал, и их надо беречь. В итоге он выбрал иной способ – работать сутками напролет, так, чтобы едва доползать до кровати и сразу проваливаться в сон без сновидений.

Впрочем, сейчас – он чувствовал, – в таком изматывающем режиме необходимости не было. Свое тихое, но благотворное дело сделали и спокойное величие древнего замка, и заметно возросшее уважение со стороны еще недавно строптивых учеников, и, наконец, самые обычные бытовые мелочи вроде чистого постельного белья или горячего душа.

Одной из главных радостей стала Запретная секция. Мадам Пинс открыла ему полный доступ в любое время суток. Она знала по многолетнему опыту, что Северусу можно доверить книги, как никому другому, и на Рождество вообще уехала к родственникам, оставив его вместо себя.

Этот декабрьский вечер выдался каким-то по-особенному умиротворенным. С утра в библиотеку заглянули пять-шесть самых прилежных старшекурсников, не уехавших на каникулы домой, но после обеда читальный зал оставался безлюден. Убедившись, что накануне праздника сюда больше никто не придет, Северус запер библиотеку и со стопкой новых книг отправился в свои комнаты.

В кабинете сделал магические свечи поярче и погрузился в чтение, очень довольный тем, что его никто не отвлекает. Время полетело незаметно...

Он понял, что уже довольно поздно, когда строчки начали плыть перед глазами. Глянул на часы – ого, почти четыре утра!

Из гостиной донесся какой-то шорох и легкий звон. Снейп уже по привычке насторожился, с палочкой наготове заглянул в комнату... и облегченно выдохнул: в углу у окна домовой эльф заканчивал наряжать маленькую ель в деревянной кадке. Он развесил золотые и серебряные шары и сейчас прилаживал верхушку в виде звезды. Увидев человека, домовик поклонился ему и исчез.

«Ну да, уже Рождество...» – шевельнулась в голове сонная мысль. Он отчаянно зевнул и собрался уйти в спальню, но тут пушистые еловые ветки дрогнули: их задели два конверта, возникшие из воздуха и упавшие на пол прямо под елку.

Северус застыл на месте, с недоумением и даже некоторым испугом глядя на них. Ему-то и обычные письма давно никто не пишет, а это явно не простая почта. Поздравления? Но от кого? Все, кто был дорог, – в тюрьме или в могиле, сам он последний раз кого-то поздравлял с Рождеством в далеком детстве...

Полный смутной тревоги, он поднял плотные белые квадраты и присел в кресло у камина.

В первом конверте оказался вчетверо сложенный лист бумаги. На нем цветными карандашами и явно детской рукой был изображен большой кривобокий котел, из которого торчала толстая зеленая палка, щедро утыканная палочками потоньше. Больше всего это походило на рыбий скелет, но красные и синие кружкИ, рассыпанные по зеленому фону, позволяли предположить, что нарисована елка. Рядом с елкой крупно и под линеечку шли буквы: «С Рождиством!». Ниже стояли две подписи: «Сэвидж Камилла», «Робардс Бернард».

Он усмехнулся. Рождиство! И тут же чувство неловкой благодарности и непривычное тепло наполнило душу: его поздравляли те, для кого он был всего лишь учителем – строгим, требовательным, скорым на расправу в виде слетающих баллов. И вдруг – безыскусный, но такой искренний рисунок!

Из второго конверта выскользнула обычная открытка, какие перед праздником продавали в хогсмидской лавке писчих принадлежностей: кусок темного леса, идет снег, на переднем плане уютный особнячок, в котором светится окно, а над трубой вьется дымок. На обороте тоже поздравление в два слова, но рука уже взрослая, уверенная, и написано без ошибок. Подпись – инициалы «Б.М.»

Долго гадать о таинственном отправителе не потребовалось. Среди его знакомых лишь один человек носил подходящие имя и фамилию. Бернадетт Мальсибер.

Этти... длиннорукий, остроносый, голенастый подросток, за три года выровнявшийся в недурную девушку. Она стала очень похожа на брата – прежде всего, своим живым, гибким умом. Эдгар Мальсибер, старый школьный товарищ, тоже все схватывал на лету... Неудивительно, что именно Этти первая нашла поправку к рецепту Напитка живой смерти.

– Мисс Мальсибер, после урока задержитесь на несколько минут.

Когда все вышли, он подошел к ней.

– Этти, есть новости об Эдгаре?

Девушка печально покачала головой:

– Свидания пока не дают, но мистер Малфой говорит, что рано отчаиваться: он нашел хорошего адвоката, и пожизненный срок могут сократить до пятнадцати лет... – и без того тихий голос упал до шепота. Она с трудом сдерживала слезы. Северус скрипнул зубами от бессильной злости.

– Маму жалко, – Этти справилась с собой и заговорила вновь. – Она сильно сдала за этот год...

– Я могу что-нибудь для нее сделать?

– Ты уже сделал: взял меня в свою группу, – она нашла в себе силы улыбнуться. – Мама всегда так переживает за мою учебу...

– Тут нет моей заслуги, – возразил он. – Ты справилась сама. Уверен, Эд будет гордиться тобой.

– Надеюсь... – ее губы вновь задрожали. Студентка низко наклонила голову и быстро вышла из класса.

Рано овдовевшая миссис Мальсибер воспитывала детей одна. Ничего хорошего она не ожидала от Метки, что в один непрекрасный день появилась на предплечье Эдгара, но в глубине души надеялась, что хоть отчасти окажутся правдой горячие слова ее сына о новом мире, который создаст Темный Лорд. Но нового мира не случилось, Эд быстро утратил иллюзии и в итоге за одно наложенное «Империо» угодил в Азкабан. Теперь вся надежда была на связи и деньги Люциуса Малфоя.

Снейп очнулся от невеселых размышлений и вновь поглядел на поздравления. Тепло и радость исчезли, раздавленные грузом тяжелых мыслей. Он бережно уложил рисунок и открытку обратно в конверты и отнес в кабинет. Настроение было такое, что оставалось лишь завалиться спать. Что он и сделал, хлебнув для верности немного зелья Сна-Без-Сновидений.

* * *

Домовики с приглашениями на рождественский вечер стали появляться уже с обеда.

– Передайте господину директору, что я высоко ценю оказанную мне честь, – неизменно отвечал Северус, избегая прямого отказа. Опасаясь, что вот-вот вместо эльфа объявится светящийся феникс-патронус с приказом, он не дождался шести вечера и поспешил за ворота, едва стало смеркаться. Мерзнуть в ожидании Квиррелла юноша не собирался: в конце концов, «Котел» в Косом переулке только один и они спокойно могут встретиться и там. Впрочем, Квиринус тоже улизнул из Хогвартса до назначенного часа и как раз приближался к воротам, подметая свежвыпавший снег длинными полами бархатной темно-синей мантии.

– Аппарируем? – он вопросительно посмотрел на коллегу. Тот кивнул, плотнее запахиваясь в свое потертое черное одеяние. Уже очень хотелось в тепло бара.

В баре витали ароматы жареной индейки, подогретого вина, сосновой хвои, корицы и кофе. В огромном камине то и дело появлялись нарядные оживленные посетители. Рядом, на небольшой эстраде, зачарованные пианино и скрипка негромко наигрывали что-то веселое.

Смех и радостные возгласы наполняли просторный зал, украшенный еловыми ветками, плющом и разноцветными фонариками. Один укромный уголок буйно заплела цветущая омела, и там уже кто-то увлеченно целовался. После мороза улицы войти сюда было особенно хорошо.

Предусмотрительный магловед заранее заказал столик на двоих, и сейчас им осталось только пройти на свое место. Оно оказалось очень удобным: не на проходе и как раз на таком расстоянии от эстрады, чтобы музыка звучала приятным фоном, а не лезла назойливо в уши.

К их прибытию на столе уже появилось угощение. После второго бокала вина перешли на «ты». Квиррелл, откинувшись на стуле и потягивая вино, слушал магические инструменты. В какой-то момент скрипка и пианино смолкли, но потом вновь ожили и притихший зал наполнила мягкая, раздумчивая мелодия, полная светлой грусти и всепобеждающей надежды.

– Знаешь, что они сейчас играют? – Квиринус посмотрел на своего сотрапезника, который тоже, кажется, поддался очарованию музыки.

– И что же?

– Магловское творение, как ни странно. Да-да, бармен Том – большой поклонник их музыки, от самой древности до совсем новых вещей. Хотя это не такая уж и новая...

Квиринус прислушался и вдруг подхватил в такт негромким приятным тенором:

– When I find myself in times of trouble, Mother Mary comes to me, Speaking words of wisdom Let it be...

Он перестал петь и вздохнул:

– У нас есть волшебные палочки, аппарация и заклинания. А у маглов – вот эта музыка... И, знаешь, мне иногда кажется, что убогие и недалекие на самом деле мы, а не они.

– Все одинаковые, – проворчал Северус. – Руки, ноги и потроха с дерьмом.