Текст книги "Миротворец (СИ)"

Автор книги: AgentSolt

сообщить о нарушении

Текущая страница: 34 (всего у книги 53 страниц)

– Хорошего дня.

Но день хорошим не был. Для начала пришлось убирать конференц-зал. А после пресс-конференции он изобиловал бумажками, смятыми стаканчиками и прочим мусором, что оставили после себя журналисты. Затем вернулся господин Саурон, тут же загрузив Бильбо ещё большим объёмом работы, а сам, заперевшись с господином Трандуилом в кабинете, ещё и два раза требовал принести им кофе. Да и у Бильбо ничего сегодня не выходило. Таблицы не хотели складно располагаться в документе, слова не подбирались для написания служебной записки, не удалось с первого раза произнести название их компании, когда звонил кто-то из акционеров. В конце концов, господин Саурон отчитал его за невкусный кофе прямо в присутствии господина Трандуила и обещал выплатить лишь оклад, лишая всей до цента премии. А если господин Саурон что-то сказал, то, значит, так оно и будет, в этом-то уж сомневаться не приходилось.

В расстроенных чувствах Бильбо вернулся за свой стол, положил локти на столешницу и с силой обхватил руками голову, пытаясь избавиться от угнетающих мыслей.

– Бильбо, – услышал он оклик, и тут же поднял глаза на посетителя. Это был Фили, и вид его был обеспокоенным. О, Боже. неужто он уже всё знает?

– Ты-ыы.. что-то хотел?

Приглядевшись получше, Фили задал свои вопросы, оставив без внимания чужой.

– У тебя всё нормально? Тебе плохо?

Или не знает?..

– Ну-уу.. эм.. побаливает голова. Но я могу тебе помочь.

– Ты не знаешь, Торин и Кили снова повздорили?

Бильбо напрягся ещё сильнее. Нервная дрожь прошила всё тело, а зубы лязгнули друг о дружку.

– Я.. я не знаю. У меня так много дел.

– Кили вообще сам не свой. Я таким его никогда ещё не видел. Он как тень самого себя. Ничего не говорит мне, но на лице конец света. С детства не умеет скрывать свои чувства.

Бильбо смотрел на него с тоской и болью. Ему до ужаса, до безумного ужаса было жаль Кили и его душевное состояние, а после слов Фили ему ещё сделалось страшно. Реакция Кили была немного другой, чем он предполагал. Он-то думал, что Кили тотчас же расскажет брату, и они оба начнут выяснять, осуждать, отговаривать. А Кили замкнулся в себе и молчит. Это точно не было на него похоже. Боже, поскорее бы обеденное время, чтобы Торин всё им объяснил.

– Ты считаешь, это из-за вчерашнего визита Торина? – несмело задал вопрос Бильбо лишь для того, чтобы не молчать и ничем себя не выдать.

– Конечно же. Знал бы ты, какой разнос он нам вчера устроил. Видимо, сегодня Кили сказал ему что-то, и Торин. Как думаешь, он действительно выселит нас из нашей квартиры?

– Не-еет, – задумчиво помотал головой Бильбо.

– Почему ты так уверен?

– А?.. Э-эм.. потому что.. потому что Торин понимает, что вы уже взрослые, вам нужно своё пространство. Но с нюхательными смесями вы вчера явно переборщили.

Фили не стал отрицать. Лишь задал вопрос, от которого сердце Бильбо пропустило несколько ударов.

– Я ведь могу положиться на тебя, Бильбо?

Молчание нельзя было затягивать. С усилием отняв язык от нёба, Бильбо проговорил то, в чём не сомневался, но при этом чувствовал себя настоящим подонком:

– К-конечно. Да. Да, Фили.

– Если ты что-нибудь узнаешь, ты ведь скажешь мне?

О, Боже. Он всё знает и молчит. Он самый гадкий, самый мерзкий, самый скверный человек на земле. Хуже, чем он, никого нет.

– Мне очень жаль, – произнёс он с состраданием в голосе. – Ты даже подумать не можешь, насколько мне жаль.

– Спасибо, Бильбо, ты – настоящий друг.

Сердце споткнулось ещё раз, и Бильбо, глядя на то, как удаляется Фили, зажал себе рот рукой, чтобы не застонать в голос. Что они наделали? Что же они наделали, Боже?.. Ему приходилось рассчитывать лишь на Торина, больше не на кого. Если Кили так отреагировал, если и Фили превратится в тень, то им с Торином придётся принять одно из самых сложных решений в своей жизни. Наверное.. да, им придётся расстаться.

Гулким эхом раздавались шаги Торина по коридору, хотя вокруг отнюдь не царствовала тишина. Ручка двери в кабинет легко поддалась, и он, дёрнув её, вошёл внутрь, принеся с собой прохладный воздух и запах фужерного парфюма.

Кили сидел за своим столом и тупо пялился в монитор компьютера, вряд ли понимая, что написано на документе, который находился перед ним в ворде. Он даже не повернул головы в сторону дяди, но плотнее стиснул зубы, словно бы направляя свои негативные эмоции в себя, а не наружу. И выглядел угнетённым и подавленным.

– Кили. Поговорим? – начал первым Торин, подходя ближе, но не совсем вплотную, чтобы дать им обоим пространство, на которое никто не посягнёт. Напряжение, что разлилось по кабинету, подвигло его на это.

Молодой человек не совсем внятно покачал головой, так, что до конца невозможно было определить, согласился он, либо был против. Однако Торину было выгодно расценить это, как разрешение, и так он и поступил.

– Ты кое-что видел сегодня, и я хочу расставить все точки над i, – продолжил он спокойно. Даже можно сказать мягко, уж точно мягче, чем обычно. – Я знаю, что тебе трудно это пережить, что ты шокирован, может даже разочарован, и я это всё хорошо понимаю.

Тишина вливалась в уши, густая, как сироп.

– Кили, я думаю, что я ни в чём перед тобой не виноват, – вновь произнёс Торин, убивая затянувшееся молчание. – Ты можешь ненавидеть меня, можешь проклинать, но в конечном итоге это ни к чему не приведёт. Я не стану говорить, что так случилось, потому что случилось. Ты ведь знаешь, что я все свои решения взвешиваю, прежде чем внести в свою жизнь изменения. Тем более такие резкие. Это было моё осознанное, взвешенное решение, и я уже не отступлю от него.

Взгляд Кили сверлил монитор. Он был такой пустой, уязвлённый, отчаявшийся, словно у зверя, пойманного в ловушку.

– Знаешь, Кили, я не прошу, чтобы ты продолжил относиться ко мне, как прежде, но не вздумай оскорблять или задевать Бильбо. Он того не заслуживает.

– Так это не шутка., – обречённо и безжизненно констатировал факт молодой человек.

– Ты считаешь, что я способен на такие шутки?

– Я не против геев, – качнул головою молодой человек, резко и пружинисто поднимаясь со своего стула и переводя глаза на урбанистический пейзаж за окном. – Я вообще не против геев, я не гомофоб! – тон такой же резкий, как и движения. Кили очень-очень напряжён, встревожен и разгневан. – Но ты.. Торин! – он стремительно развернулся. – Я был уверен, что у тебя появилась женщина! Женщина, а не.. Бильбо. Ты ведь никогда не принимал этого, ты над Трандуилом всегда глумился! И осуждал всех с тринадцатого! Почему? Почему блин я увидел то, что увидел?! – его голос сорвался и дрожал. – Ты всегда латентным был или что?!

Дверь резко распахнулась и Фили застыл на пороге, тревожно бегая глазами от брата к дяде.

– Что происходит? – спросил он, хмуря брови.

– Выйди, Фили, – приказным тоном потребовал Торин. – Мы разговариваем.

– Да разве эти крики можно назвать разговором? Почему я не должен знать, о чём идёт речь?

Быстрым шагом подойдя к старшему племяннику, Торин практически силой вытолкнул его из кабинета и запер дверь на ключ, вновь затем повернувшись к Кили.

– Ты не скажешь ему?! – Кили возмущённо указал подбородком на дверь, запихивая руки в карманы брюк. – Как давно вы это скрываете?!

– Совсем недолго. И, конечно, я скажу ему. В обеденный перерыв я хотел отвезти вас в «Синие горы», но Двалин сказал, что ты похож на каменную статую у себя в кабинете. Я решил поговорить прямо сейчас.

– Двалин тоже не знает?

– Да никто не знает! За кого ты меня принимаешь?! – рявкнул Торин, огрызнувшись, сам того не желая.

– Почему? – в голосе Кили чувствовался вызов, но Торин благоразумно не стал обращать на это внимания.

– Потому что не хочу, чтобы думали, будто я пропагандирую нечто такое, потому что не хочу, чтобы это хоть каким-то образом задело Бильбо, и его бы стали избегать или того хуже оскорблять, но самое главное – я не хочу портить отношения с вами, со своими племянниками. Я молчал по этим трём причинам и молчал бы и дальше, если бы ты не увидел. Ты считаешь, я должен был поступить как-то по-другому?!

Кили, насупившись, вновь отвернулся к окну, скрестив на груди руки. Молчал и думал. Думал и молчал. Сердца обоих рвались на части, и в голове происходила ядерная бомбёжка. Станет ли мир прежним? Похоже, нет.

– Это неправильно, – забормотал Кили в какой-то момент себе под нос, но в образовавшейся тишине Торин слышал его более, чем явственно. – Меня от этого тошнит. Так не должно быть. Это противно, противоестественно, гнусно. Почему блин я об этом узнал? Лучше бы я ничего не знал. Так было бы лучше! – он часто смаргивал, тряс головой. Казалось, он пытался сдержать слёзы, а они всё подступали, размывая картину перед глазами.

– Я так же думал, когда Бильбо внезапно заявил, что влюблён в меня, – горько усмехнулся Торин. – Те же самые слова сам себе говорил. Но всё изменилось. И я не жалею. Я всё ещё уверен, что ни в чём перед тобою не виноват. Может, ты и не сможешь относиться ко мне так, как прежде. Может, я лишился твоего уважения. Может, ты даже возненавидишь меня. Но. Кили. Я всё тот же. И вы по-прежнему мои племянники, за вас я отвечаю и люблю вас. Даже если вы будете презирать меня, я всё равно буду радеть о вас. Прошу лишь не выказывать пренебрежение к Бильбо и общаться с ним согласно деловому этикету. У меня всё, – развернувшись, Торин направился к выходу, не оглядываясь назад. Кили смотрел ему вслед, сверлил его глазами, хотя изображение всё сильнее мутнело.

– Наконец я буду в курсе всего, – с готовностью слушать, Фили уселся напротив Торина и взглянул ему в глаза.

– Не уверен, что ты будешь так радоваться этому после, – ворчливо отозвался дядя, сцепляя руки в замок.

Фили настороженно ждал. Быстро отослав официантку с заказом бизнес-ланч, Торин задумчиво помолчал ещё немного, чтобы как следует подобрать слова. Но тщетно, они не могли и не хотели превращаться в нужные, сильные, убедительные.

– Я хотя бы узнаю, чем так сильно опечален Кили, – заговорил Фили. – Он сам не свой как будто. Хотя я догадываюсь, конечно.

– Действительно? – саркастичная улыбка пересекла лицо Торина.

– Да. Это насчёт того, что ты приезжал вчера? Ведь ты хочешь выселить нас из квартиры, да?

Торин тяжело вздохнул, хотя и был уверен, что Фили ни за что не угадает. Ведь он не ясновидящий.

– Нет, это совершенно другое.

Лицо Фили удивлённо вытянулось. Похоже, он был абсолютно уверен в том, что дело касалось предыдущей вечеринки. Он и предположить не мог, что в следующее мгновение ему самому представится возможность осудить дядю.

– Тогда что же?

– Фили. Твой брат кое-что увидел сегодня. И я вовсе не виню его в том, что он пребывает в таком настроении.

Тревожность на лице Фили сменилась на напряжение, напряжение – на откровенное опасение. Но он терпеливо ждал.

– Я могу его понять, – продолжил Торин, стараясь смотреть племяннику в глаза. – Он зашёл в приёмную в тот момент, когда мы с Бильбо. Фили. У нас с Бильбо отношения, и Кили случайно стал свидетелем.

Напряжение, тревожность и опасение одновременно промелькнули на лице Фили и, похоже, он не знал, как ему вести себя, как реагировать. Ни то рассмеяться, ни то обвинить во лжи. Но он был гораздо разумнее, чем казалось. И он решил молчать дальше.

Торину пришлось продолжить, ибо затянувшаяся тишина была ему вовсе не на руку, ведь была не ясна реакция племянника на ошарашившую новость:

– Всё началось не так давно, и в мои планы не входило посвящать в это кого бы то ни было. Мне жаль, что Кили довелось увидеть. Он и начальница отдела кадров пришли совершенно не во время. И мне жаль, что приходится говорить с тобой об этом.

– Неожиданно, – хриплым, грудным голосом, сорвавшимся на полушёпот, произнёс Фили, водя растерянным взглядом по столу.

Они замолкли ещё на какое-то время, пока официантка расставляла на столе их заказ. В ноздри пахнуло ароматной форелью, но никому из них сейчас не хотелось есть.

– Ты просил, чтобы я рассказал – я это сделал, – Торин внимательно посмотрел своими светлыми глазами на племянника. То, что он не был так эмоционален и резок, как его младший брат, было вполне предсказуемо, но это вовсе не означало, что Торину нравилась молчаливая реакция, которая неизвестно к чему могла привести. Он выжидающе смотрел.

– Так ты говоришь, что начальница из отдела кадров тоже всё видела?

– Какая мне разница, что она там видела. Она волнует меня меньше всего.

– Это ты зря, – Фили всё ещё не поднимал на дядю глаза, но говорил вполне спокойно. Гораздо спокойнее, чем мог предположить Торин. – Ведь это означает, что через пару часов уже весь офис будет гудеть об этом. Женщины, сам понимаешь.

Задумчиво взглянув на блюдо перед собой, Торин осознал, что в словах Фили есть логика. Едва какая-то новость возникала на горизонте перед женщиной, цепочку сплетен невозможно было остановить и, чаще всего, получалось так, что эти сплетни множились, искажались, и уже невозможно было понять, где там правда, а где вымысел. Так новость о повышенной премии могла трансформироваться в новость о том, что в каком-то молле намечается грандиозная распродажа туфель, или, если какой-то сотрудник заболевал, на выходе получалось, что его бросила жена, забрала детей, а самого пустила по миру. Так что вполне может получиться, что окажется, будто Бильбо обслуживает Торина ради рабочего места или ещё какая-нибудь мерзкая ложь.

– Считаешь, будет лучше собрать всех и объявить прямо? Так вообще делают? – Торин стал излишне мрачен.

– Но это лучше, чем всякие домыслы сильно испортят вам жизнь. Если, конечно, уже не поздно.

– Я не ожидал от тебя такого участия, признаться, и думал, что ты не захочешь со мной разговаривать, как твой брат.

– А разве это что-то изменит? – невесело усмехнулся Фили. – Ты взрослый человек, и сам принимаешь решения. Я, конечно, предпочёл бы, чтобы ты встречался с продавщицей, которая строит тебе глазки, или с соседкой, что живёт в доме напротив, но кто я такой, чтобы осуждать тебя.

Торин задумчиво покивал головой.

– Я и мечтать не мог о том, что ты так мне ответишь, потому что., – он замолк, уловив движение справа. Кто-то подошёл к их столику и остановился.

Повернув голову, Торин с незаметным удивлением увидел перед собой Кили, сверлящего его глазами. Губы дрожали, и весь вид его буквально кричал о том, словно он собирается с парашюта прыгнуть с небывалой высоты. Но всё-таки он был решителен и твёрд, как никогда. И не выглядел более мужественным, чем в этот момент.

– Кили,. – Торин поднялся, чтобы глаза их были на одном уровне. – Ты что здесь делаешь?

– Я искал вас.

– Мы не прятались, – качнул головой дядя.

– Я хотел сказать кое-что.

Настало время снова внутренне напрячься. Но Торин ни словом, ни взглядом не подал виду, что беспокоится. Внутри всё клокотало, но снаружи он лишь выжидательно глядел на племянника спокойным взглядом.

– Я хотел сказать.., – губы Кили задрожали сильнее, – то, что.. то, что уважаю тебя не за ориентацию, а за то, какой ты человек.

Торин чуть отпрянул, но глаза вспыхнули.

– Ты храбрый, – продолжил племянник, не отводя взгляда, и губы сложились в слабую, но ясную улыбку, – честный, сильный и у тебя горячее, щедрое сердце – вот то что восхищало меня в тебе.. и будет восхищать.. несмотря ни на что.

Словно бы сила притяжения Земли стала раза в два слабее. Внезапно стало так легко, гигантский стопудовый груз, давивший на плечи разом рассыпался в мелкую пыль, улетевшую вон через приоткрытое окно. Вот какое чувство они поделили на троих в ту же секунду.

Влекомый чувством безмерной благодарности, Торин мягко положил ладонь на его затылок и коснулся его лба своим.

– Спасибо. Эти слова для меня, как бальзам на душу.

Он не просил прощения, ведь он едва ли был виноват перед ними, не просил понимания, ведь люди могут и не чувствовать одно и то же даже в одинаковой ситуации, не просил сочувствия – она и вовсе была бы неуместна, но сохранить ту связь, что всю жизнь была их спутником, узы, которые должны поддерживать родственники друг с другом для того, чтобы быть сильнее и обрести мир в своей душе – вот воистину было его самым большим желанием.

====== 34 ======

Бильбо был, как на иголках. Кусок не лез в горло во время обеда, да ещё и подчинённые Торина веселились напропалую, наведя в ближайшем кафе шум и гам. Приходилось изредка кивать, пытаться улыбаться, что вряд ли получалось искренне, а впрочем, они ничего особенного в его поведении не замечали и даже не сыпали вопросами. Он ушёл гораздо раньше, чем остальные. Просто потому что было невыносимо и дальше ковырять вилкой в тарелке, да чувствовать, как тревожные, дурные мысли тёмным туманом наполняют голову.

К концу обеденного перерыва офис потихоньку вновь стал наполняться людским гулом. Зазвонили телефоны, захлопали двери. Бильбо напряжённо вслушивался, нет ли хоть не вернулись ли Торин с племянниками, но их голосов слышно не было. Господин Саурон, провозгласив, что вернётся через пару часов, покинул свой кабинет с кейсом в руке, и тогда Бильбо хоть немного стало спокойнее.

Он решил разгрести бумаги, которые наложили ему на стол в процессе дня, но рука так и замерла над ними – в приёмной показался Фили. Вошёл и сам замер у порога, внимательно глядя на Бильбо, словно впервые видел. И что-то заставило Бэггинса внутренне сжаться и понять «Он всё знает». Может та глубина взгляда, с которой Фили на него смотрел?..

– Ты-ыы.. ты что-то хотел? – пискнул Бильбо дрожащим голосом.

– Я всё знаю, – резко обрушили на него правду, и секретарь, окончательно сконфузившись, побледнел, а затем резко вспыхнул, моментально разрывая зрительный контакт.

– Что ж.., – полушёпотом произнёс он, уткнув взгляд в клавиатуру. – Мне жаль.

– Всё нормально, – спокойно выдал Фили, и Бильбо вновь поднял на него глаза, не понимая, шутит ли он.

Фили мирный и.. понимающий. Да. Именно так.

Бильбо выдохнул почти облегчённо, и всё же было ещё кое-что.

– А как же.. Кили? – тихо-тихо спросил он, ожидая плохих новостей, ведь Кили – это совсем не его старший брат. И к тому же именно ему довелось испытать страшный удар, когда он стал свидетелем.

– Всё нормально, говорю же, – невесомая улыбка скользнула по лицу Фили, но тут же растаяла. – Хотя ты мог бы и намекнуть.

– Нет, я не мог, – сокрушённо покачал головою Бильбо. – Не мог.

– Торин уехал на объект, но сказал, чтобы мы собрали всех на летучку после работы. Он хочет всё всем рассказать, пока не поздно.

– О, Боже.., – снова кровь отлила от лица, Бильбо уже составил в голове ужасающую картину того, как воспримут такие новости другие сотрудники. Особенно подчинённые Торина. Альфрид. Господин Саурон.

– Так будет лучше, – заверил Фили, нанизывая на безмятежный тон нотки убеждения. – Ещё ведь не все в курсе? Госпожа Тауриэль ещё не всем растрезвонила?

– Я не думаю.

Ничего необычного в поведении каких-либо сотрудников не было. Никто не смотрел косо, а начальница отдела кадров и вовсе промчалась мимо, опустив взгляд и даже не посмотрев на него.

– Это очень хорошо. Но всё же лучше это сделать самим.

Что ж, Фили – сам рассудок. Но Бильбо от этого легче не становилось. Ему не столь важно было, как отреагируют на него самого, ведь по факту кто он такой, но если упадёт авторитет Торина – возникнут большие проблемы. Очень и очень большие.

– Торин тоже так считает? – на всякий случай переспросил он, лелея в душе надежду, что это лишь инициатива Фили, однако тот кивнул весьма утвердительно.

– Если бы только один Кили был в курсе, то можно было бы обойтись без этого, но кто-то другой, и уж тем более с тринадцатого.

Бильбо был задумчив и молчалив. Он потёр пальцами лоб и ничего не ответил.

– Отправишь факс? – Фили шагнул в приёмную, приближаясь к секретарскому столу.

– Конечно, – покивал Бильбо и вновь задумался.

Торин бы точно нашёл какие-нибудь правильные слова. Он умеет успокоить и поддержать в нужное время, но Торин скрылся на одном из объектов до самого вечера и до конца рабочего дня так и не объявился.

Ровно в шесть уехал господин Саурон, который и пробыл-то на месте не более часа, и тотчас в приёмной показался господин Леголас, то и дело слегка недоумённо оглядываясь на босса.

– Саурон ушёл? – спросил он, войдя в приёмную.

– А.. да. Вы что-то хотели? – Бильбо ровнял стопки бумаг.

– Но летучка впереди. Или же он не нужен на ней? – выражение лица до сих пор оставалось удивлённым.

– Н-ну.. эм.. это ведь инициатива господина Торина, и, видно, он не счёл нужным посвящать в курс дела господина Саурона, – озвучил Бильбо свои предположения. А ведь действительно, почему господин Саурон не в курсе летучки?..

Следом за Леголасом явились кадровички, юристы, рекламщики и бухгалтера – словом, все, кто ранее именовался как «с тринадцатого». И лишь потом стали прибывать подчинённые господина Торина, бурно обсуждая что-то. Бильбо смотрел на них и с ужасом думал, в каком же настроении они будут к концу летучки. Они были прямолинейны и грубоваты, так что могли высказать всё не в самой вежливой манере. Кили прошёл, кинув хмурый взгляд на Бильбо, и у того ещё больше сжалось сердце. Ему захотелось испариться отсюда, будто и не его этот вовсе касалось. Было действительно страшно – его уже порядком потряхивало. Господин Трандуил и Торин столкнулись прямо в проёме приёмной. Они оба тотчас же помрачнели, но не хамили друг другу, к счастью. Зам по строительству остановился возле секретарского стола, тогда, как господин зам по общим вопросам прошествовал в конференц-зал, и Бильбо чуть не взмолился, глядя на Торина полными ужаса глазами.

– Ты уверен, что всё это нужно?

– Да, я уверен, – решительно ответил ему тот. – Я не хочу, чтобы поползли чёрт знает какие слухи. Себе дороже. Не волнуйся, я никому не позволю оскорблений в твой адрес.

– Я как раз боюсь не этого.., – тихо ответил ему Бильбо, вжимаясь в спинку своего кресла.

– Я должен это сделать.

– Хочешь, чтобы я тоже был в конференц-зале?

– Конечно. Сядь рядом с Фили и Кили.

Бильбо неуверенно поднялся, чувствуя, как подкашиваются его ноги. Он пошёл вслед за Торином и, оглядев всех присутствующих глазами, чуть не рухнул без чувств. Здесь были не только начальники отделов, как это обычно случается на летучках, а вообще все сотрудники «Миддл Эйз Билдинг Корпорэйшион», включая администратора офиса. Альфрид, к слову, взглянул на него колко и презрительно, а господин Трандуил спросил в ленивой, высокомерной манере:

– Что тут происходит? Зачем ты нас здесь собрал? – смотрел он, естественно, на Торина, а Бильбо вряд ли заметил.

– Сейчас узнаешь, – небрежно ответил ему Торин, удостоверяясь, что Бильбо сел возле Фили. Сам он встал во главе стола так, чтобы всем его было хорошо видно. И лишь после этого начал, мазнув по толпе взглядом. – Итак, я собрал вас здесь, чтобы кое-что озвучить. Я бы не стал этого делать и вообще считаю, никого это не касается, но сегодня госпожа Тауриэль засвидетельствовала кое-что, и для того, чтобы предупредить развитие разных слухов и домыслов, мне пришлось собрать вас здесь.

Бильбо с замиранием сердца слушал его и дивился, как спокоен и уверен Торин даже в такой непростой ситуации. И то, как он управляет толпой своим сильным голосом, восхищало его до глубины души. Хоть немного научиться бы вот так же не терять достоинство в подобных случаях.

Волна шепотков прошлась по публике, но они тут же стихли, едва Торин вновь заговорил:

– Ещё раз оговорюсь, что ничего вам не должен, и ваша реакция меня волнует меньше всего, я лишь хочу расставить все точки и сделать так, чтобы чужие домыслы не привели к более худшим последствиям. Я также ничего не пропагандирую и нести это, как знамя, тоже не планирую.

– О чём это ты? – выкрикнул Бофур.

Бильбо посмотрел на них всех, и они все олицетворяли собой один огромный знак вопроса. Никто ничего не знал и не понимал, что же здесь происходит. Кроме, пожалуй, пяти человек. Он сам отсчитывал секунды до оглашения правды. Ладони его взмокли, сердце заколотилось, как ошалелое. Снаружи – обмякшая, безвольная марионетка, внутри – жерло вулкана, вместо лавы у которого ужас и паника.

А впрочем, Торин тоже выдержал небольшую паузу, собираясь духом. Как бы он ни храбрился, как бы ни геройствовал, но здесь были близкие ему люди – давние друзья, родственники, а также враги, готовые уничтожить, едва он оступится. Сделать такое заявление было более, чем непросто.

– Это называется «выйти из шкафа», – мельком взглянув на Бофура, наконец ответил он, и Бильбо, шумно вздохнул и отвернул лицо. Болезненный холодок пробежал от кончиков пальцев до кончиков волос.

– Из какого ещё шкафа? – непонимающе вопросил Нори.

Вновь несколько секунд тишины между Торином и толпой. Она била по ушам, и кровь в ушах начала голосить какофонией.

– У меня отношения с господином Бильбо, – голос зазвучал громогласно, словно его усилили микрофоном, так, что услышав своё имя, Бэггинс рефлекторно сжался, будто это ударило его физически. – Во избежание сплетен, я говорю об этом прямо. Ваши претензии и недовольства меня не интересуют, вас это не касается, я повторюсь.

Бильбо сунул дрожащие руки в рукава пиджака и сильно сжал их. Ему так нужно было за что-то ухватиться, вцепиться, пока его не начало колотить, как в припадке. О, Боже. что же Торин делает?.. Его друзья, семья, карьера. Тишина нависла вновь и казалась угрожающей.

– В каком это смысле «отношения»? – неуверенно задал вопрос Балин. Он догадывался о чём речь, но так надеялся, что неправильно понял.

– В том, что я собираюсь переехать к нему, – решительно ответил Торин, глядя ему прямо в глаза и ведя головой в сторону Бильбо.

– Какая-то несмешная шутка, – криво усмехнувшись, высказался Дори, переглянувшись с Нори. – Сегодня не первое апреля.

– Да не шутка это, – подал голос Кили. – Я сам всё видел сегодня.

Все были свидетелями сегодняшнего состояния Кили, так что лишние вопросы отпали сами собой. И всё же народ сидел ошарашенный, шокированный, до конца не веря сказанным словам. Они ещё не понимали, как реагировать и что говорить в ответ. А Бильбо уже ничего не чувствовал, кроме тошноты, которая комом застряла в горле. Страх настолько парализовал его, что он выглядел почти отрешённым, будто и не о нём сейчас шла речь.

– Я закончил, вы можете идти, – поставил точку Торин и опустился на стул, что стоял возле. Очевидно, он тоже был без сил. Но не позволял себе выказать хоть малейшую слабость.

Как это ни странно, но первым резко поднялся его лучший друг Двалин. Он твёрдым шагом вышел из конференц-зала и скрылся за дверьми. Это было красноречивее слов, и его реакция была понятна для всех. За ним потянулись и остальные подчинённые господина Торина. Но тот даже не пытался их остановить, он вообще не смотрел на них, уткнув взгляд в сцепленные в замок пальцы рук. Бильбо почувствовал, как Фили в знак поддержки похлопал его по плечу, а затем тоже встал, потянув за собою за рукав младшего брата. Они, скорее всего, хотели догнать Двалина или ещё кого-то, чтобы сделать попытку объясниться, но как там оно было на самом деле – доподлинно неизвестно.

Леголас поспешил уйти за ними, поддерживая молчаливое состояние, а Тауриэль, проходя мимо Торина, шепнула ему лишь одну-единственную фразу: «Я никому ничего не говорила».

По мере того, как помещение освобождалось от людей, Бильбо всё больше приходил в себя. Он уже даже мог поглядывать на некоторых из них, хотя и делал это украдкой. Но ему казалось, что он должен остаться. Ведь Торин так рискует всем из-за него, и даже несмотря на то, что Бильбо ужасно боялся вызвать в нём гнев, всё же решил быть здесь и никуда не уходить.

Последним поднялся господин Трандуил. Он выглядел весьма равнодушным, и смотрел на Торина совершенно хладнокровным взглядом, будто тот озвучил ему один из ежемесячных отчётов. Однако Бильбо напрягся в тот момент, когда, зайдя Торину за спину, господин Трандуил внезапно остановился. Медленно-медленно склонился над ним, едва не коснувшись губами его уха, и зашептал тихим утробным голосом, словно колыбельную пел:

– Забавно, как жизнь переворачивает всё зеркалом, да? Меня поклонниками упрекал, а теперь взгляни на себя.

Торин сделался ещё мрачнее, чем прежде, но, стискивая зубы, молчал, потому как Трандуил, как ни крути, был прав. Голова его была полуопущена, и он не оборачивался, глядя в одну точку.

– так вот.., – продолжал заместитель по общим вопросам, ядовито прищурив свои аквамариновые глаза, – раз уж ты заговорил начистоту, то и я должен. Торин, сын Траина, в отличие от тебя, соблазняющемуся от вида других мужчин, я предпочитаю.. женщин.

У Торина заходили желваки, ярость и гнев сделали его взгляд ещё более тёмным, а пальцы, сцепленные в замок, побелели от напряжения, так, словно Торин с трудом укрощал свою силу и желание убить. А господин Трандуил выпрямился, мазнул по Бильбо ничего не выражающим взглядом и удалился, оставив их наедине. С самими собой, со своими чувствами, эмоциями и мыслями.

Пятничное утро было беспокойным. Не только потому, что едва начался рабочий день, весь секретарский стол уже был завален приходящими факсами, но и тем, что Бильбо переживал за Торина. Вчера тот безапелляционно сообщил, что ему нужно побыть одному, и уехал, дождавшись, когда Бильбо сядет в свой автомобиль. За всё то время, после признания, он не проронил больше ни слова. Бильбо пытался что-то бубнить, сказать поддерживающие слова, но всё было тщетно – Торин был мрачен и безмолвен. Поэтому-то Бильбо очень ждал его прихода и надеялся, что Торину сегодня не нужно будет ехать на объекты.

Среди корреспонденции он нашёл несколько бизнес-журналов и газеты, на которых было опубликовано вчерашнее интервью господина Трандуила. И, конечно же, на всех снимках заместитель гендиректора выглядел так, словно и не сходит со страниц модного глянца. Он был совершенством и было безумно жаль, что они с Торином являлись врагами. Они могли бы стать лучшей командой. Самой лучшей и самой продуктивной.

Собрав все факсы в кучу, Бильбо решил разнести их все, пока ещё не явился господин Саурон и не завалил его делами по макушку. Завтра ожидалась конференция, а значит, дела точно найдутся.

Чувство неловкости терзало его, и ему потребовалось большое мужество, чтобы выйти из приёмной. Ему казалось, что теперь все будут глазеть на него, перешёптываться, а, возможно даже, перестанут здороваться вовсе. Самым простым решением было пойти сначала к Фили. Он хотя бы вчера высказал своё отношение, а с остальными всё ещё придётся выяснить.

Офис оживал, просыпался, хотя в холле ещё никого не было. Но в кабинетах уже стрекотали принтеры, слышались монотонные разговоры и звяканье ложечек о фарфор. К счастью, никто не попался ему по пути, а дверь в кабинет начальника техобеспечения была приоткрыта, и оттуда отчётливо слышались голоса – значит Фили был не один. Бильбо, прячась в тени, прильнул к стене возле наличника двери и замер, прислушиваясь.